Андрей Шестаков
Операция «Вариант» (Как закрывается «Ящик Пандоры»)
– Ох, Андрей, погорим мы с этой твоей авантюрой. Вот уволят тебя без выходного пособия к чертовой матери, и самое главное, заметь, меня тоже вместе с тобой.
– Нет, не уволят, – зло, но оптимистично отрезал Соболев.
– Это почему ты так уверен? – саркастически усмехнулся Степной.
– Мы с тобой уже обсуждали эту тему. Партноменклатуре нужны толковые профессиональные исполнители, чтобы было кому делать черновую работу. Да и потом на кого они свои ошибки сваливать будут? Так, что вперед с верой в победу, – заключил полковник, энергично поднявшись и походкой победителя направился к выходу из кабинета зама.
24 декабря 1987 года (четверг) – 10.00. Москва, КГБ СССР
Капитан Рязанцев и старший лейтенант Тоболин, оба в штатском, стояли навытяжку в кабинете начальника 1 отдела 6 управления КГБ СССР полковника Соболева.
Тоболин получил приказ о вызове к высокому начальству еще в воскресенье, но не зная причину весь измаялся и выглядел человеком, наконец-то сбросившим с себя груз неведения. Рязанцев только под утро прилетел из Семипалатинска и выглядел лихим, но слегка обалдевшим от ночной бессонницы, связанной с длительным перелетом.
Только что подполковник Степной представил их своему начальнику и без приглашения хозяина кабинета присел за стол для совещаний. Соболев, внимательно смотрел на молодых кандидатов в аналитики. Рязанцев был старше, но немного ниже старлея, смотрел на полковника уверенно и даже несколько вызывающе. В то же время Тоболин, видимо из-за франтоватых усов, смотрелся солиднее и основательнее капитана, но его взволнованный взгляд, который был направлен немного поверх головы Соболева, свидетельствовал о некоторой неуверенности в себе. Рассмотрев все, что ему было нужно, полковник резко и неожиданно поприветствовал младших офицеров:
– Здравствуйте, мальчики!
– Здравствуйте, дяденька! – без раздумий выпалил Рязанцев, и сам не успев еще до конца испугаться своей выходки закашлялся при попытке извиниться. Тоболин, пытавшийся в свою очередь что-то ответить застыл с полуоткрытым ртом. Смотревший в окно Степной резко развернулся в сторону Рязанцева и загремел голосом:
– Ты, что это себе позволяешь, капитан?
– Подожди, Юрий Александрович, – остановил зама Соболев. – Капитан правильно ответил на приветствие. Каков поп – таков и приход. Конечно, в другой раз шкуру бы с подлеца спустить надо было бы, чтобы знал, как с московским начальством разговаривать. Но нынче иные времена. Перестроечные. Так что пущай пока покуражится. Посмотрим такой же он бойкий и находчивый в работе, а то и пошлем потом до конца службы в сторону Северного Ледовитого океана осуществлять оперативное обеспечение белых медведей и моржей.
Немного помолчав и как бы что-то взвесив, полковник уже гораздо в более строгой командирской манере продолжил:
– Церемонией знакомства предлагаю пренебречь. Я о вас все, что мне надо знаю. Требования к работе вам доведет подполковник Степной, могу только пообещать, что ее будет не просто много, а очень много. Теперь о главном, вас вызвали как кандидатов на участие в операции особой важности. Но для того, чтобы определить степень вашей профпригодности необходимо пройти специальную подготовку. Программа стажировки из-за дефицита времени очень насыщенная и вам предстоит интенсивно и плодотворно поработать. Проще говоря «пахать» придется по двадцать часов в сутки без выходных. Вся информация, которая до вас будет доводиться, относится к категории совершенно секретных сведений. Записывать ничего нельзя. Постарайтесь запомнить как можно больше, так как полученные вами знания и умения очень пригодятся в нашей дальнейшей работе. Это пока все, остальное до вас доведет подполковник Степной.
– Разрешите вопрос, товарищ полковник? – смущенно обратился Рязанцев.
– Слушаю вас, капитан.
– Какова конечная цель этой подготовки и характер операции, в которой нам предстоит участвовать?
– Хороший вопрос, как говорят наши главные противники – американцы. В сентябре следующего года на Государственном испытательном атомном полигоне под Семипалатинском в рамках международных договоренностей пройдут совместные советско-американские испытания. Для проведения операции по обеспечению безопасности данного мероприятия создается специальная группа, куда будут включены лучшие оперативники страны, работающие в экономической контрразведке в системе КГБ СССР. Более подробно я отвечу на этот вопрос в случае успешной сдачи вами государственного экзамена по окончании стажировки.
– Кому экзамен будем сдавать и почему он государственный? – продолжал любопытствовать не в меру раздухарившийся Рязанцев.
– Стоп! – оборвал Соболев. – Сразу и навсегда запомните, каждый должен знать только то, что ему необходимо для выполнения своего задания. Позволю себе маленькое отступление. Еще в Экклезиасте говорилось – познание умножает скорбь. И это точно про нашу работу. В то же время принято считать, что любопытство – главная черта разведчика, но я полагаю, и контрразведчика тоже. Причем, не жажда копания в чужом белье, а именно любопытство исследователя делает оперработника настоящим контрразведчиком. В этих, казалось бы, явных противоречиях и кроется смысл нашей работы. Постарайтесь его постичь.
– Не знаю сможем ли мы оправдать надежды, которые на нас возлагает руководство? – озабоченно произнес Рязанцев.
– Должны! – жестко приказал Соболев, но тут же более человечным тоном добавил. – И поймите еще одну очень важную вещь. Учиться надо всю жизнь. Несмотря на вал текущей работы и домашние заботы. Всегда находите время для того, чтобы совершенствовать свои знания, шлифовать свой человеческий потенциал. Только тогда будете расти как личность и как профессионал. Сейчас вам будет трудно, но у вас есть прекрасная возможность сосредоточиться только на получении новых, неведомых вам знаний. Ловите момент. Если выдержите, сможете себя преодолеть и заставить работать на износ, будет из вас толк. Сами потом заметите, что стали намного грамотнее и профессиональнее. Так что дерзайте. Можете идти.
– Есть, – на этот раз четко и дружно ответили стажеры и почти строевым шагом двинулись на выход.
– Подполковник Степной задержитесь на минуту, – обратился к заму Соболев и добавил для стажеров, – А вы, товарищи офицеры подождите товарища подполковника возле его кабинета.
Подождав пока, стажеры выйдут. Соболев обратился к Степному:
– Теперь Юра быстро готовь чистовые варианты плана стажировки. Ребят зашифруешь, Рязанцева как «Альфу», Тоболина, как «Омегу».
– Это еще зачем? – попытался возразить зам.
– Для прикрытия. В документах, когда их сообщения будут читать в контрразведке и особенно в военной контрразведке не должны знать, что речь идет об оперативниках, пусть думают, что это наши агенты.
– Не очень понятно, но…
– Потом, Юра, тебя люди в коридоре ждут.
– Как впечатление? – не выдержал Степной.
– Нормально. Думаю, именно таких парней как этот Рязанцев, нам катастрофически не хватает. Мы все боимся сказать вышестоящему правду и поэтому нашей страной руководят, то невменяемый Брежнев, то предатель Горбачев.
– Ты поосторожней в выражениях Андрей, – предостерег зам.
– Хорошо. И еще… Надо чтобы весь цикл обучения наших аналитиков был направлен на умение действовать самостоятельно, как будто им предстоит работать в тылу врага.
– Ну, ты хватил Андрей Иванович, – возмутился зам, но полковник его уже не слушал.
– Пока ты будешь заниматься доводкой плана обучения, стажеры пусть заполнят все необходимые анкеты. Поручи своему особо доверенному кадровику протестировать их. В плане предусмотри весь проверочный комплекс: наружное наблюдение, «прослушка» телефонов, «подстава» агентов, провокация…
– Андрей Иванович, – с укоризной перебил Степной, – в рабочем варианте все это учтено.
– Молодец, не забудь, чтобы с ними поработали психологи. Передашь план я быстро согласую с генералом. Но ты не жди, сейчас же направляй их на обработку к кадровикам, далее по твоему плану. Завтра в 14.00 жду их на вводную лекцию.
– Все ясно, – заверил Степной, – только почему «Альфа» и «Омега», а не к примеру «Кирилл» и «Мефодий»?
– Это первая и последняя буквы греческого алфавита. В откровении от Иоанна Богослова сказано: «Аз есьм Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний».
– Что-то мудрено больно, попроще нельзя?
– Попроще? Эти два парня наша главная с тобой надежда в этом практически безнадежном деле. На сегодня и на ближайшие девять месяцев – это наше все, – думая уже о чем-то другом ответил Соболев.
– Понятно, – проникся состоянием начальника Степной и вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.
Как только вышли из кабинета полковника Рязанцев, как старший по званию заговорил первым.
– Ты из центрального аппарата? – обратился он к Тоболину.
– Да, я аналитик из экономической контрразведки и зовут меня Олег.
– Очень приятно, – протянул руку Рязанцев. – А я Максим, можно просто Макс, опер из Семипалатинска. Тоже в «шестерке» работаю. Меня ночью подняли и в аэропорт повезли, а там на рейсовый ИЛ-86 посадили. Начальник отдела до самого трапа провожал и напутствовал так, что я думал меня нелегалом за границу на парашюте забросят.
– О, да к вам аэробус летает? – искренне удивился Тоболин.
– Много военных и ученых со всего Союза на нашем ядерном полигоне работают, вот и запустили недавно. Ты не знаешь, что за стажировка нам предстоит?
– Нет, меня тоже в воскресенье начальник отделения вызвал на работу и озвучил устный приказ об откомандировании в распоряжение подполковника Степного, причем причины не называл. Я за все эти дни голову сломал зачем я понадобился вышестоящему начальству.
– Не густо… Все покрыто мраком тайны, – подытожил Рязанцев, – Думаю, все равно дальше Северного полюса не пошлют. Кстати, меня уже один раз в разведку готовили.
– И что не прошел?
– Нет, у меня язык плохой.
– Английский?
– Нет, собственный. Говорю все, что думаю, а начальство этого не любит.
– Это я заметил, – серьезно подтвердил Тоболин.
– А ты значит, этих двух наших руководителей хорошо знаешь?
– Не очень. Ведь я начальнику отделения отчитываюсь, а они совсем другой уровень. К тому же я не так давно в контору пришел. Но наши опера их очень ценят, даже начальник 6 Управления генерал-лейтенант Туманов на итоговом совещании их в пример ставил.
– Ты почему аналитиком представляешься? Ведь такой должности в КГБ нет? – поинтересовался Рязанцев.
– Это полковник Соболев в нашем отделе ввел аналитическую группу. Мы работаем напрямую по его заданиям. Он нас только так и называет, и другие тоже привыкли.
– А может быть вечерком пива попьем? – предложил Макс.
– Ты что? Нельзя!
– А кто узнает? Посидим в кафе музыку послушаем. Я же до этого никогда в Москве не был.
– Степной тебе послушает. Он знаешь у нас какой? Все про всех знает.
– Да ладно тебе. Может еще скажешь, что он «наружку» за нами пустит?
– Не знаю, от него всего можно ожидать, – с опаской заметил Тоболин.
В этот момент подошел Степной и пригласил молодежь в кабинет, где довел до стажеров часть плана подготовки. Тоболин воспринял все спокойно, а Рязанцев как всегда «завелся».
– А зачем нам занятия с «семерочниками» я в свое время уже изучал основы наружного наблюдения.
– Это тебя не касается, – резко оборвал его подполковник. То, что вы когда-то изучали – это был краткий курс ликбеза, а сейчас вами займутся настоящие профессионалы, которые научат вас практически всему, что должен уметь настоящий филер.
– А что это за предмет искусство переговоров? – не унимался Рязанцев.
– Во время выполнения операции может возникнуть ситуация, когда кому-то из вас придется вступить в переговоры с противником. Мало того, вам необходимо будет получить от него нужную информацию…
– Да я уже не одного агента завербовал, – опять не выдержал Рязанцев.
– То, что ты ничего не умеешь это я знаю, – жестко оборвал подполковник. – В процессе выполнения задания тебе придется напрямую противостоять профессиональным разведчикам и установленным агентам ЦРУ, которых ты до этого даже по телевизору не видел. Так что сиди, молчи и слушай. И еще, запомни Рязанцев, здесь тебе не провинция не будешь соблюдать дисциплину и субординацию вылетишь из Комитета. Ведешь себя как баба базарная. По любому поводу в бутылку лезешь.
– Так ведь перестройка, новое мышление…, – не унимался капитан.
– Поговори еще у меня, и я тебе устрою и перестройку, и новое мышление…
– Ты, что такой занозистый, Макс? – спросил Тоболин, когда они вышли из кабинета подполковника.
– Да жена у меня на днях должна рожать и мне быстрей в Семипалатинск вернуться надо, а тут эти занятия ненужные.
– Так что ты подполковнику Степному ничего про жену не сказал?
– Да говорил я с ним по телефону еще из Семипалатинска, а он – «У нас медицина лучшая в мире. Медики без тебя все сделают. А ты только мешать там будешь. Вот отучишься – человеком станешь. Ребенок тобой гордиться будет. А так, зачем твоему будущему сыну отец-неудачник?"
25 декабря 1987 года (пятница) – 07.30. Москва, КГБ СССР
Соболев, как всегда, приехал на работу рано, зашел в дежурную службу получил под роспись экземпляр ежедневной оперативной сводки за сутки и направился в свой кабинет. Он любил это время, когда в коридорах гулко и пустынно, когда телефоны на его столе еще не трезвонят как сумасшедшие и никто из подчиненных не рвется на прием с папками полными сообщений и документов. Можно в спокойной обстановке сесть за свой рабочий стол, разложить на нем аккуратными стопками необходимые материалы и углубиться в их изучение. Обычно в это время полковник обдумывал план работы на день и принимал решение по организации работы на основных направлениях деятельности своего отдела.
В кабинете, сняв пальто Соболев внимательно осмотрел состояние печатей на сейфах и с одобрением отметил, что все, как всегда, в порядке. Кабинет, стараниями технического персонала, а именно Марьи Ивановны, уборщицы из ХОЗО. был подготовлен к работе, проветрен, тщательно убран, свежие газеты лежат на левом углу стола. Неторопливо заварив и налив себе зеленого чая, полковник стал внимательно изучать прессу. Быстро покончив с газетами и допив чай, полковник освободил стол от всего лишнего, достал из сейфа папку с оперативными документами и углубился в их изучение. Первым документом в секретной папке была оперативная сводка за истекшие сутки.
Глава 7
– Здравствуйте, – сухо поприветствовал стажеров Соболев, когда в 14.00 они прибыли в его кабинет.
– Здравия желаем, товарищ полковник, – не совсем слаженно ответили молодые офицеры
– Проходите, рассаживайтесь и разрешите поздравить вас с началом работы на новом аналитическом направлении деятельности органов КГБ СССР.
– Спасибо, товарищ полковник! – попытались дружно ответить будущие аналитики.
«Получилось уже лучше», – пряча улыбку подумал Соболев и начал занятие.
– В плане вашей стажировки значится вводная лекция, которая называется «Особенности оперативной обстановки в СССР в современный период». Однако, лекцию я вам читать не буду, а попытаюсь тезисно изложить основные взгляды на ситуацию в стране. Остальное домыслите сами. Повторяю, записывать ничего нельзя. Мало того, пересказывать и цитировать содержание моей лекции категорически запрещаю. Здесь я высказываю сугубо свое видение ситуации, которое в чем-то отличается от общепринятого официального. Но в силу того, что возможно, вам придется работать в тесном контакте с противником, который будет пытаться воздействовать на вас, в том числе и идеологически, считаю целесообразным, подготовить вас к такого рода неожиданностям.
В настоящее время СССР переживает экономический, социальный и политический кризис. Он выражается в падении темпов роста промышленного и сельскохозяйственного производства, снижении уровня жизни населения, усилении коррупции, развитии теневой экономики, нарастании социальной апатии. Попытка Юрия Владимировича Андропова навести порядок в стране, к сожалению, оказалась не завершённой.
В марте 1985 года к власти пришел Горбачев, а уже в апреле новым генеральным секретарем ЦК КПСС был провозглашен курс на ускорение социально-экономического развития страны. Предусматривалось усовершенствовать структуру управления народным хозяйством, за счет “Скрытых резервов” в короткий срок добиться подъема экономики, преодолеть застойные явления, значительно улучшить материальное положение советских людей. Дальнейшее развитие событий не оправдало оптимистических прогнозов Горбачева и его единомышленников. Справиться с кризисом не удалось. По мере углубления рецессии перестроечных процессов обнаружилась необходимость политических реформ. Без обновления политических структур общества новые экономические методы хозяйствования не дали, да и не могли дать ощутимых результатов. Осознавая это, Горбачев и его единомышленники приступили к подготовке демократизации политических структур.
Следует отметить, что наряду с внутренними трудностями наша страна переживает очень сложное состояние международных отношений. В частности, отношения между СССР и США пошли по пути подрыва предшествующего десятилетия разрядки международной напряженности. В результате обе страны оказались вовлечены в опасную и дорогостоящую гонку вооружений. Руководство СССР допустило ряд крупнейших внешнеполитических просчетов, отвечая на вызов противоположной стороны увеличением численности армии, расширением производства танков, ракет, самолетов.
Установление и поддержание военно-стратегического паритета с США обошлось нам очень дорого и негативно отразилось на социально-экономическом развитии Советского Союза. Серьезный удар разрядке был нанесен вводом советских войск в Афганистан.
Казалось бы, противоречия не разрешимы, но с приходом Горбачева, неожиданно начинается потепление в отношениях с Западом, и, в частности, с США. Путем всевозможных уступок с нашей стороны удалось остановить гонку вооружений и начать договорной процесс разоружения.
По некоторым оценкам мидовских товарищей, наши позиции в переговорах с Америкой кардинально поменялись мы ушли с паритетных 50 на 50 в сторону уменьшения своих интересов. И сейчас соотношение в пользу американцев, примерно 20 на 80…
В то же время в результате многочисленных встреч (ноябрь 1986 – Женева; октябрь 1986 – Рейкьявик; декабрь 1987 – Вашингтон) был установлен тесный личный контакт Горбачева с президентом США Рональдом Рейганом.
Одновременно в 1986 году США дает указание своему сателлиту в арабском мире – Саудовской Аравии резко и многократно увеличить добычу нефти, что незамедлительно обрушило «нефтяные» индексы СССР. Данное обстоятельство позволило Рейгану назвать нашу страну «колоссом на нефтяных ногах».
С одной стороны, ухудшение внутриэкономического положения СССР заставило Горбачева идти на уступки Западу, чтобы добиться экономической помощи и политической поддержки, и это, по моему мнению, ведет к капитуляции в «холодной войне». С другой … – только время поможет дать истинную оценку этому поражению.
Главное сейчас для нашей страны, прекратить гонку вооружений. Даже ценой уступок по отдельным важным вопросам. Она и так уже сейчас становится для нас непосильной.
Возможно, вы не согласны с моими категоричными оценками, но о тяжелом состоянии нашей экономики говорят многие ведущие финансовые и экономические эксперты. Именно они, а отнюдь не политики первыми предрекают кризис экономический, за которым неизбежно вырастает тень кризиса политического. Вот поэтому только экономическая контрразведка, а не ПГУ и ВГУ может оценить ситуацию в стране наиболее полно и достоверно.
Соболев замолчал и выжидательно посмотрел на стажеров. Первым не выдержал Рязанцев и вскочив, запальчиво поинтересовался:
– Это Ваша личная точка зрения, товарищ полковник или Вы изложили видение руководства Комитета?
– Да, это моя точка зрения. Я придерживаюсь твердого правила говорить только то, что думаю, а не ретранслировать мнение руководства. Такого же принципа придерживаюсь и при составлении документов за своей подписью.
Наступившую за этим резким выпадом Соболева паузу, прервал робкий голос Тоболина:
– А почему обо всем этом молчит ЦК КПСС?
– А это уже другая история, – более сдержанно отреагировал полковник. – Мой наставник, когда я пришел в органы КГБ рассказывал, что в 1967 году, по заданию руководства встречался с представителем коммунистической партии США. Так вот, американец, приехавший в составе партийной делегации американских коммунистов, при разговоре с ним краснел, бледнел, потел и путался в словах. А когда наш работник напрямую спросил его, в чем дело, тот признался, что боится того, что его не выпустят из СССР. Комитетчику такое суждение показалось странным и после продолжительной беседы, выяснилось, что американского коммуниста запугали агенты ФБР, при выезде из США. Работая в этом направлении дальше наши, предшественники установили, что компартия США работала под надзором ФБР. Но наши партийные бонзы тогда не поверили КГБ, как не верят нам и сейчас.
– А как же мы добьемся победы идеалов коммунизма во всем мире? – засомневался Тоболин.
– Коммунизм – это утопия, – категорично отреагировал Соболев. – А вот социализм – это лучшее из того, что придумало человечество. Мысль французского философа Пьера Жозефа Прудона – "От каждого по способности, каждому по его труду" – ставшая основным принципом социализма, закрепленным в Конституции СССР, по-моему, является квинтэссенцией справедливости.
– И после того, как Вы охаяли всю нашу советскую действительность и международное коммунистическое движение, Вы можете называть себя патриотом нашей Родины? – не унимался Рязанцев.
– Патриот, капитан – это не тот, кто на каждом углу бьет себя кулаком в грудь и рвет на себе рубаху, – с глубокой убежденностью произнес полковник, – а тот, кто каждый день честно и добросовестно работает на благо нашей страны. Возьмите в качестве примера подполковника Степного, – при этих словах полковник достал из шкафа фотографию своего зама в парадном мундире при всех медалях и показал стажерам.
– И еще одно, в отличие от руководящих деятелей из ЦК КПСС я убежден, что США остается для СССР противником номер один, – убедившись во время паузы, что больше никто с ним не спорит, Соболев, развил свою мысль. -Если такой вывод покажется кому-то сомнительным, мне придется сослаться на такого авторитетного в вопросах разведки человека, как бывший первый заместитель директора ЦРУ Роберт Гейтс. Он считается специалистом по проблемам СССР и даже имеет докторскую степень. Так вот, получив назначение на пост первого заместителя помощника президента Соединенных Штатов по национальной безопасности, Гейтс заявил, что «США должны сохранять на высоком уровне разведывательную деятельность против СССР». А бывший шеф Гейтса – директор ЦРУ Уильям Уэбстер – высказался еще более определенно: «Советский Союз является и останется для нас главным объектом сбора и анализа разведывательных данных… Какие бы соглашения в области контроля над вооружениями США ни заключали с Советским Союзом, наши отношения по своей сути, видимо, останутся отношениями соперников». И все это было сказано не десять и даже не пять лет назад, а в наши дни.
Посмотрев на притихших стажеров, Соболев завершил лекцию:
– Спасибо за внимание. Вопросы и замечания больше не принимаются. Через десять минут вы должны быть в кабинете подполковника Степного, откуда прямиком отправитесь в Третий главк.
Стажеры, ошарашенные свободомыслием полковника, молчали, но Рязанцев и тут не удержался:
– А зачем нам в подготовку включили военную контрразведку? Чему можно научиться у военных? Строевой подготовке?
– Ты прав, вам не нужно учиться ходить строем и петь песни, хотя тебе это бы не помешало, – холодно отреагировал Соболев. И обращаясь уже к обоим стажерам добавил, – Вам необходимо понять психологию военных контрразведчиков, а самое главное – изучить принципы субординации и взаимоотношений в Третьем Главке, а также психологические портреты некоторых начальников, их особые приметы, привычки, увлечения, особенности поведения, разговора и многое другое, чтобы на ядерном полигоне, при необходимости применить эти знания с пользой для дела.
– Это как? – осторожно поинтересовался Тоболин.
– Тебе это особенно пригодится. К старлею не имеющему отношения к военной контрразведке на ядерном полигоне, который полностью находится под контролем Третьего Главка, будут относиться слегка пренебрежительно, но стоит тебе козырнуть знакомством с кем-то из московских руководителей ВКР, ситуация может поменяться в твою пользу. Это одно из преимуществ, но как, когда и с кем его можно применять, вы узнаете в процессе обучения.
И помните времени у вас совсем мало. Поэтому самое важное для вас сейчас подготовка, а не пиво, – закончил Соболев и выразительно посмотрел на Рязанцева.
Услышав последние слова полковника, стажеры нервно переглянулись.
Заметив их реакцию, Соболев жестко добавил:
– Еще раз повторяю. Без должной подготовки вы не выполните задания. Только ваш ум, воля, интуиция и знания, которые вы здесь получите, помогут в нужное мгновение найти единственное правильное решение.
Немного помолчав, полковник задумчиво продолжил:
– В работе Комитета, к сожалению, все слишком зарегламентировано, а вы должны научиться мыслить нешаблонно, делать быстрые, а самое главное верные выводы из сложившейся ситуации, и действовать адекватно и точно, не дожидаясь чьих-то подсказок и приказов. Настоящая, мастерская оперативная работа – это искусство. На все случаи инструкций не напишешь. Всего предусмотреть невозможно. Поэтому учитесь давать оценки и действовать самостоятельно.
Когда стажеры уже собирались выйти из кабинета, полковник негромко сказал:
– Капитан, задержитесь, а вы, Тоболин, подождите его у подполковника Степного.
Рязанцев подошел к столу начальника и встал по стойке смирно.
– Сколько вам лет, капитан? – спокойно спросил Соболев.
– Тридцать один, товарищ полковник.
– Я встречаюсь с вами всего второй раз и пока впечатление не очень… Ваше поведение в первый день возмутило подполковника Степного…
– Сам не знаю, что случилось, – не выдержал стажер, – может быть не выспался, ночной перелет, Москва, эмоции…
– Не надо перебивать старших по званию, капитан, – добавив командирских ноток пресек Соболев, и после продолжительной паузы, во время которой он изучающе смотрел на стажера, добавил, – Учитесь слушать. Похоже, что для вас наша работа – игра, а это далеко не так. Наша работа – защищать Родину. Чекист, а особенно оперативник, постоянно находится на передовой, не зря нас называют – "бойцы невидимого фронта". Обязательно сходите с Тоболиным в музей органов ВЧК – КГБ, посмотрите сколько чекистов погибло на этом "невидимом фронте". Подумайте, капитан, не только над своим поведением, но и о своем месте в жизни. – Полковник встал из-за стола и подошел к стажеру совсем близко, несколько секунд молча смотрел подчиненному прямо в глаза и наконец дал разрешение, – Можете идти, надеюсь вы все поймете и сделаете правильные выводы.
Степной доставил стажеров к начальнику отдела кадров Третьего Главного управления КГБ СССР и представив, оставил их на попечение одного из корифеев военной контрразведки.
Подполковник Кудасов занимал свою должность свыше десяти лет и был «прожженным» кадровиком. Сурово посмотрев на стажеров, он решил сразу поставить на место этих «пиджаков» – молокососов.
– Так, старлей, эти фраерские усики – убрать, – свирепо накинулся подполковник на Тоболина.
– Товарищ подполковник, я их никогда не сбривал. Меня же жена не узнает.
– Если завтра с утра придешь с этими недоразумениями над губой, я тебе задницу побрею старлей, да так, что всю жизнь в шрамах будешь ходить. Ишь разговорился, салага. Я из тебя эту «пиджаковую» дурь быстро выбью. Ты меня понял?
– Так точно, товарищ подполковник.
– А ты, лохматый, – обратился Кудасов к задумчивому Рязанцеву, – чтобы к завтрашнему дню подстригся. Еще только таких пуделей на территории Третьего Главка не видели.
– Не могу, товарищ подполковник, по легенде я должен не отличаться по внешнему виду от представителей комсомольской молодежи, – бодро соврал Рязанцев.
– Тогда иди в жопу вместе с этой молодежью. Я отстраняю тебя от стажировки в нашем Главке. И вообще поставлю вопрос перед кадрами комитета, чтобы тебя уволили из органов.
– Разрешите идти? – молодцевато поинтересовался Рязанцев.
– Куда идти? – оторопел Кудасов от того, что прервали его только что начавшуюся речь. – Я тебе еще не все сказал.
– Не надо все, товарищ подполковник, я все понял. Разрешите в парикмахерскую?
Когда стажеры, через час вышли из кабинета Кудасова, взмыленный Тоболин спросил:
– И чего он на нас так взъелся, еще «пиджаками» какими-то обзывал?
– Не обращай внимания, – сказал хорохорившийся Рязанцев. – Ты что никогда не сталкивался с военными контрразведчиками?
– Нет.
– У нас в области их полно. Войска кругом стоят. Так, что приходится по работе общаться. Мы их за глаза «сапогами» называем, так как они всегда в военной форме ходят, а они нас «пиджаками». Дома у меня с ними конфликт небольшой вышел. При случае расскажу.
Справка.
Руководящий состав центрального аппарата и органов КГБ на местах не жаловали военных контрразведчиков или «особистов», как их называли из-за названия территориальных подразделений третьего главка – особые отделы КГБ СССР. Операции и действия сотрудников ВКР считались слишком прямолинейными. Кроме того, постоянное ношение "особистами" военной формы вызывало некоторую профессиональную зависть, вследствие чего остальные комитетчики с оттенком некоего превосходства называли военных контрразведчиков – «сапогами». Последние платили тем же и не упускали возможности "побесить" представителей других подразделений КГБ называя их «пиджаками». Вместе с тем, младший и средний оперативный состав двух разновидностей советской контрразведки не обращали внимания на эти взаимные колкости, и тесно взаимодействовали по работе и дружили со своими коллегами в быту. Однако, из-за снобизма отдельных руководителей иногда случались некоторые казусы и не состыковки в период совместных действий.
28 декабря 1987 года (понедельник) – 08.30. Москва, КГБ СССР
Соболев, в который уже раз, за последние две недели просматривал свою аналитическую подборку оперативных материалов по Семипалатинскому атомному полигону, дополняя ее свежим материалами и корректируя выводы, когда в кабинет шумно ввалился раздраженный Степной, и сходу, безо всяких прелюдий, безапелляционно заявил:
– Ты как хочешь, Андрей, а я, как и контрразведка не верю в существование операции ЦРУ по срыву САИ. – И боясь, что начальник его перебьет, торопливо продолжил, – Я не могу представить, что американцы смогут сделать под таким плотным контролем с нашей стороны. Ведь они прекрасно понимают, что мы на своей территории на раз-два выявим всех этих агентов ЦэРэУшных и «пасти» их день и ночь будем.
