Андрей Игоревич Фальков
Советско-Вьетнамский роман
Как только стало чуть-чуть светлее, Тхи Лан легонько тронул Шульца за плечо и указал наверх. Прямо над их головами висела круглая темно зеленая штуковина размером с кулак и с распушенным металлическим хвостом, которым она зацепилась за деревья.
– Мина? – спокойно спросил Шульц.
Лан молча кивнул. Осторожно, будто ступая по тонкому льду, он пошел вперед, внимательно осматривая ветви деревьев. Шульц, ежась от холода и укусов, пошел за ним. Грязная одежда противно липла к телу. В сапогах хлюпало. Частично оторванная пиявка оставила болезненную ранку. Над головой висели мины.
Осторожно, крадучись, Лан дошел до раненного солдата. Тот, скрючившись, лежал на боку и тяжело дышал. Лоб его покрылся испариной от боли, рубашка пропиталась кровью. Шульц достал индивидуальный пакет и начал перевязывать рану.
– Я его понесу, – закончив, Шульц взвалил мучительно застонавшего солдата на плечи, – выбирайте дорогу.
Дао Тхи Лан кивнул, и они гуськом пошли к дороге. Через некоторое время прошли мимо сгоревшей машины, стараясь не смотреть на нее. Шульц знал, что война в основном состоит не из атак и отступлений, не из подвигов и временной слабости, а из крови, грязи и развалин. Помня это, он все же отвык от ужасов двадцатилетней давности, и счеты с фашистами тогда были другие. А здесь сытые, самодовольные, не нюхавшие пороху американцы устраивали такое, от чего мутило даже видавшего виды полковника.
Они шли по дороге, боясь увидеть самое худшее. Но когда подошли, оказалось, что потери меньше, чем могли бы быть. Как ни странно, никто не погиб. Два снаряда с самолета попали в грузовик. Он стоял, накренившись, и из его кузова выпали на мягкую землю несколько ящиков. Оба снаряда угодили в мотор, и от передней части машины осталась только гора исковерканного железа. Шульц положил раненого на землю. Вьетнамцы быстро о чем-то посовещались, затем водители грузовиков взялись за упавшие ящики и начали перетаскивать их в уцелевший грузовик.
– Герман, – Лан сел в «Газик», – поехали. Нам надо торопиться. Везти раненого.
– Далеко еще? – спросил Шульц.
– Не далеко. На базе хорошие укрытия. Через два часа доедем.
Шульц сел на сидение, вьетнамцы помогли усадить раненого. Лан сам сел за руль. Первые полчаса ехали спокойно. Шульц, сбросивший нервное напряжение, вновь начал ощущать омерзительную липкость мокрой одежды. В лесу стоял густой сырой туман, и все пропиталось водой. Одежда не сохла, но и холодить стала значительно меньше.
Неожиданно в небе снова раздался гул моторов. Лан резко затормозил. Раненый упал с сиденья и вскрикнул.
Шульцу слова были не нужны. Он выскочил из машины, вытащил солдата и поволок его в лес. Здесь поросли совсем не было, вверх уходили мощные колонны стволов, и Шульц изо всех сил надеялся, что успеет заметить мину.
Сверху раздался треск пулеметов. Пули били явно по дороге, но немного в стороне.
– Лан, – окликнул Шульц, – он нас не видит.
– Да, не целится, – кивнул подошедший Лан.
– Бьет по площадкам. Может, сумеем выкрутиться.
Самолет еще раз сделал круг, прочесал очередями джунгли, и его рев стал удаляться. Они пошли к машине.
– Он нас не видел, это точно. И все же прилетел, как по расписанию. И знал, где мы примерно находимся.
– Да, – подтвердил Лан, – странно.
– У нас так бывало, когда самолеты наводил наблюдатель. Он колонну видит, но двигаться за ней не может, и наводит не точно. У вас тут в лесу наблюдателей, часом, нет?
– Нет, – отрицательно покачал головой Лан, – откуда?
– Может, американцы парашютистов выбросили?
– Нет. Они боятся.
– Ох, смотри, не влипнуть бы. Уж очень мне это разведку напоминает. Кто-то за нами следит.
– Нет. Не бойся, – Лан завел машину и тронулся.
– Я не боюсь, – задумчиво произнес Шульц, настороженно прислушиваясь и пытаясь вглядываться в небо, полностью скрытое гигантскими кронами. И не даром он это делал.
– Воздух, так-перетак! – закричал Шульц, вторично вытащил несчастного солдата из машины. Повязка у того намокла, бинт набух кровью, но оставлять его в машине нельзя.
На этот раз самолет ударил точно. Не успели они отскочить, как взрыв подкинул машину в воздух, и она упала, перевернувшись вверх колесами. Мощно взорвался бензобак, столб огня и дыма взлетел до самых крон деревьев. Постреляв на прощание из пулемета, американец улетел, даже не разворачиваясь.
– Сволочь, – Шульц сплюнул сквозь зубы. – Говоришь, товарищ Лан, наблюдателей у вас тут нет? А как же тогда все это понимать?
– Не знаю, – Лан недоумевал.
– Будем искать.
– Кого?
– Или «кого», или «что». Но оно, это самое, наводит на нас самолет. Или мы его найдем, или оно нас достанет.
Шульц вытащил из кобуры пистолет и пошел вперед, внимательно осматривая каждую веточку и глядя под ноги. Так он тихо шел минут десять. Неожиданно слева, метрах в десяти, он увидел темно-зеленый металлический ананас, распушивший свои щупы прямо посреди палой листвы.
Американцы не стеснялись в средствах истребления людей, тем более что вьетнамцев они за людей не считали. Не желая оставлять мину в засаде, Шульц зашел за ствол дерева, перехватил пистолет и выстрелил. Грохот разрыва гулко прокатился по лесу. Осколок свистнул над ухом. «Надо быть осторожнее» – подумал Шульц.
Издали раздался встревоженный крик Лана.
– Все в порядке, – ответил Шульц, – я мину расстрелял.
Но Лан уже был рядом.
– Осторожнее надо, товарищ Шульц, – укорил он.
– Обязательно буду. Нашли что-нибудь?
– Нет. Никаких следов.
Шульц хотел было идти дальше, но Лан вдруг вцепился ему в руку.
– Не шевелись.
– В чем дело?
– Мина, – так же тихо ответил Лан.
Шульц застыл, почти не дыша. Лан зашел ему за спину и долго там что-то высматривал, наконец, прошептал:
– Шагай вперед.
Шульц сделал шаг и обернулся. Сзади, возле ствола дерева, из земли торчал тонкий металлический прут. Шульц посмотрел на него с явным интересом. Достав из кармана катушку ниток, он аккуратно накинул петельку на штырь и сделал Тхи Лану знак отойти. Размотав нитку на всю длину, лег за дерево и сильно потянул, ожидая взрыва. Но взрыва не было. Шульц дернул сильнее. Прут нагнулся и вывалился из земли.
Недоумевая, Шульц подошел ближе. Перед ним лежал вывороченный из земли снаряд, похожий на большую пулю с длинным металлическим хвостом. И тут Шульца озарила догадка.
– Лан, вот он, соглядатай, – и показал на штырь.
– Что это?
– Микрофон. Передает звук мотора. А хвост у него – это просто антенна. Вы раньше такое видели?
– Нет, – Лан задумался, – не видел.
– Значит, у них теперь новое оружие?
– Да. Как с ним бороться?
– Не знаю. Придумаем что-нибудь. Этот обезвредим, и будем надеяться, что таких здесь немного.
Шульц ловко вывернул антенну и положил датчик в карман.
– Разберемся. А сейчас пошли на дорогу.
Они поспешили к своей разбитой машине и раненому солдату. Из-за поворота медленно выползал грузовик, переполненный ящиками. Больше в этот день налетов не было. Видимо, янки устали.
* * *
На этот раз совещание было деловым.
– Здравствуйте, товарищ советник, – Лан пожал Шульцу руку. Рядом с ним стояла молоденькая девушка в военной форме.
– Познакомьтесь, товарищ Шульц, это товарищ Фан Ки Ну. Она будет вашей переводчицей.
– Спасибо, – Шульц вежливо улыбнулся, – давно пора переводчика, а то работа плохо идет.
Лан вежливо улыбнулся и отошел. Он вел совещание и делал доклад на родном языке.
– Уважаемые товарищи! – слышать речь грубоватого Лана в устах молоденькой переводчицы было непривычно и забавно. – Сегодня, в присутствии наших советских товарищей, нам надо обсудить важнейшие вопросы защиты наших транспортных путей. В настоящий момент из-за налетов американской авиации мы терпим значительные потери. Наша истребительная авиация оказывает существенное сопротивление, сбито пять вражеских самолетов. Но мы несем очень и очень ощутимые потери. До сих пор мы могли оказывать достойное сопротивление на земле, но не в воздухе. Но вот только что товарищ Шульц, – Лан кивнул в его сторону, – сообщил нам, что советские товарищи присылают нам зенитный комплекс «Двина», который будут сопровождать советские офицеры. Цель нашего совещания – обсудить условия организации обороны.
Шульц встал.
– Оптимальным решением размещения комплекса будут транспортные узлы, наиболее часто подвергаемые массированным налетам и ковровым бомбардировкам. С вашей стороны необходимо подготовить в указанном районе одну основную и три запасных позиции, чтобы обеспечить возможность маневра.
– Сколько будет комплексов? – спросил командир из первого ряда.
– Пока только два. Но вскоре прибудут еще.
– И, думаете, этого хватит?
– Да, если учитывать фактор внезапности, даже один комплекс сможет внести такие же разрушения в ряды янки, как и целая истребительная эскадрилья.
– Как обстоят дела с инструкторами? – Фан Ки Ну переводила быстро и точно.
– Первый комплекс будет укомплектован советскими офицерами и вашими солдатами, которые уже прошли теоретический курс, и недели тренировок им достаточно. Думаю, через неделю комплекс будет готов к боевой работе.
Вьетнамцы довольно закивали, начали быстро и громко переговариваться.
– Мы тут совещаемся, где лучше начать боевые действия и как их организовать. Что вам понадобиться для приема товарищей?
– Товарищи у нас неприхотливые, – усмехнулся Шульц. – Жить будут со мной, и я сам покажу им позиции. А начинать нужно так, чтобы сразу деморализовать американцев. Нужно, чтобы они войну во Вьетнаме запомнили на всю жизнь и детей своих ею пугали. Нам нужно сравнительно ровное место, с хорошей маскировкой. Янки должны совершать регулярные массированные полеты в эту область, а еще лучше, постоянно устраивать ковровые бомбардировки с применением тяжелых бомбардировщиков.
Шульц говорил медленно, с длинными паузами, Фан Ки Ну в это время переводила, а Шульц думал. Он думал о бесконечных войнах, которые затевали империалисты против простых людей всего мира. Думал о том, что в погоне за золотом, нефтью, алюминием и прочими природными богатствами, капиталистические акулы, – магнаты и олигархи из США, – не пожалеют никого, даже собственных детей, которых посылают завоевывать эту далекую страну. И только сила Советского Союза, новое оружие не даст им уничтожить все на своем пути. И еще Шульц думал о том, как нанести этой оккупационной армии такой урон, чтобы она не скоро оправилась. Советских военных специалистов во Вьетнаме было мало, всего несколько сотен, из которых еще никто не погиб. Американцев было уже около ста тысяч, и они гибли почти ежедневно.
– Хорошие позиции находятся между городами Дыктхо и Киань. – Лан заканчивал совещание. – Киань бомбят ежедневно. В этом месте тропа пролегает неудачно, и американцы наносят ей значительный ущерб.
– Так, – Шульц склонился над картой, – я одобряю ваше решение. Послезавтра прибывает командир комплекса, полковник Георгий Семенович Рузаев, которого я должен встретить. Мы вместе поедем в Киань и осмотрим позиции.
– Хорошо. Очень хорошо, – Лан прямо просветлел, когда впереди мелькнула возможность отомстить за потери, – мы обеспечим вас всем необходимым.
***
Война набирала силу, и принимала оборот, немного отличавшийся от планов американского командования. Первоначально миротворческие силы составляли всего пятьдесят тысяч человек, причем половину личного состава представляли авиация и флот. Теперь же их пришлось увеличить до трехсот тысяч человек и привлечь артиллерию и инфантерию.
Полковник Джеймс Хантер внимательно изучал сводки. Они были обычными. А вот между строк приказов читалась растерянность. Командование топталось в нерешительности, и это значило, что власть опять захватывает кучка политиканов. Какая-то сволочь пыталась пролезть в сенаторы на пике военного ажиотажа, а за его глупость гибли солдаты.
В войсках начались потери. Хантер точно знал, что официальные сводки занижены. И что еще хуже, вьетнамцы умудрились-таки сбить один из самолетов штурмовой авиации. Точечные удары не помогали.
Сначала, по плану, все опорные пункты противника должны были подавляться авиацией. При этом был строжайший приказ избегать потерь среди местного населения. Но какие могут быть точечные удары в джунглях? Что там штурмовать, землянки, что ли? Косоглазые, как кроты, изрыли все окрестности Ханоя тоннелями и спокойно разбегались по ним в случае малейшей опасности, даже не вылезая на поверхность. Как крысы! Это не война, а недоразумение.
Еще больше хлопот доставляли поставки оружия из Китая и Лаоса. Черт бы драл этих политиков! Лаос бомбить нельзя. Китай не тронь. Воюй только на территории Вьетнама. А как тут будешь воевать, когда на этой тропе у них кругом дороги, просеки и крысячьи норы! Развели гуманизм! Хантер не принимал этих идей. Бомбить склады и колонны машин. Да какие там склады, какие колонны! Там только эти голопузые на собственных спинах таскают ящики от норы к норе! Их не гуманизмом и освободительной миссией, а кассетными бомбами вышибать из нор надо.
Полковник давно ждал правильного приказа. Прошел почти год войны, а его полк так и не получал серьезной миссии. Были мелкие дела, но воевали в основном истребители. Все точечные удары устраивали, надеясь сломить ими партизан. Или пехоту с воздуха поддерживали. Доигрались до серьезных потерь, и только тут эти олигархи в правительстве вспомнили о Хантере. Ему поручалось почистить джунгли. Ну конечно! Один стратегический способен нанести удар, равный по силе полку «Фантомов». Вспомнили, наконец.
Хантер еще раз перечитал приказ. Цели ясны – нанести удар по складам и разорвать коммуникации. А уж средства он выберет сам.
Хантер разложил на столе карту и взял линейку. Он уже хорошо изучил повадки партизан. Фугасы на них тратить бесполезно. Это как бить по термитнику камнем – убьешь одного, а сто разбежится. Нужны кассетные бомбы. Они имеют слабое проникновение, но покрывают большую площадь. И уничтожают все, подчистую. Никаких партизан. Никакого «мирного населения». Да тут и нет мирного населения! У них у каждого в доме есть оружие! Это днем они мирные, а ночью в джунгли и не сунься!
А еще хорошо зайти на цель строем. Хантер взял лист бумаги, линейку и начал скрупулезно вычерчивать план атаки. Да, самолеты пойдут строем, каждый обработает свою полосу. Получится сплошная ковровая бомбардировка.
Хантер тщательно рассчитал интервалы и дистанции, перенес схему на кальку и наложил ее на карту. Да, получалось очень красиво. Две квадратных мили голой земли на месте базы вьетконговцев – это неплохо. И никаких потерь.
Хантер еще раз взглянул на карту. В третьем квадрате схемы значилась деревня. Возле нее пометка: «мирная, гражданская». Хантер усмехнулся. С каких это пор здесь деревни стали гражданскими? А ради этого крысятника придется разрывать строй и делать два захода! Нет, такое дело ему не нравилось. Хантер попробовал нарисовать линии иначе, но все равно ничего не получалось. В строю оставался разрыв.
Хантер задумался. Он представил себе ровный строй бомбардировщиков, их заход на цель… Пока они развернутся, голопузые успеют убежать. Нет, не пойдет такое дело.
Хантер еще раз посмотрел отметки. «Население 1200 человек». Вот ведь расплодились! И так неудобно построили свой термитник, прямо у него на пути. Полковник задумался, затем послал всех политиков куда подальше и сомкнул строй на схеме. А затем взял ластик и стер деревню. Так будет всем спокойнее.
Глава 10. Сильвестр Макарони попадает на воспитание к сержанту
Командир у нас хреновый
несмотря на то, что новый
Только нам на это дело наплевать
Пулю в спину – гадом меньше
было б выпить что покрепче
Все равно с какой холерой воевать!
Р.Киплинг
Сильвестр Макарони, любимец публики, атлет, глубокий знаток военных комиксов, попал в армию. Он знал, что в армии главное. Главное – это схватить оружие и, встав в красивую позу и поливать врага очередями. При этом он, Сильвестр, будет стоять абсолютно невредимым под огнем целого батальона, а от каждого его выстрела будет падать по врагу. Где-то через полчаса батальон врага погибнет, а он, Сильвестр, спокойно дунет в ствол автоматической винтовки и закинет ее за плечо.
Винтовку Сильвестру, конечно, дали. Но вот патронов к ней не дали, а выдали флакон с маслом и заставили ее, эту винтовку, чистить. Это было новостью – Сильвестр и не подозревал, что герои сами чистят свое оружие. Он аккуратно разобрал винтовку, а вот собрать обратно уже не смог.
В тот раз сержант помог ему. А потом отвел его к каким-то людям в белых халатах, которые начали задавать ему всякие бессмысленные вопросы. Потом ему дали пластмассовый кубик, который рассыпался на детальки, и попросили собрать. Сильвестр вложил одну детальку в другую. Они не держались. Тогда Сильвестр нажал посильнее, детальки хрустнули и сцепились. Обрадованный Сильвестр своими могучими лапами так же слепил и остальные детальки, и отдал омерзительный комок психологам. Те хмыкнули и отпустили Сильвестра.
Неприятной процедурой была и строевая подготовка. Человек, называвший себя сержантом, заставлял их выполнять всякие нелепые упражнения. И лишь после того, как Сильвестр представил себя героем-победителем, дело пошло на лад.
Гораздо лучше выходили у Сильвестра гимнастические упражнения. А уж в упражнениях со штангой или с гантелями ему вообще не было равных. Сержант откровенно любовался его мускулами и говорил, что место Сильвестра не в пехоте, а в артиллерии, чтобы таскать пушки. Сильвестр смущенно слушал похвалы и краснел от скромности.
Так прошел почти месяц его пребывания в учебном взводе, где его учили стрелять, бегать и окапываться. И вот тут произошел пренеприятнейший случай, едва не оборвавший жизнь Сильвестра.
Возле столовой в коридоре стоял автомат с «Кока-колой». Обычный автомат, какие стояли на улицах Фриско и других городов. Как всегда, Сильвестр подошел к автомату, сунул в него жетон и нажал кнопку. И протянул руку. Но прохладное тельце бутылки в ладонь ему не скользнуло.
Сильвестр выругался и снова нажал кнопку. Автомат щелкнул, но бутылки не было. Сильвестр стукнул по автомату, совсем тихонечко. Автомат молчал. Тогда Сильвестр, играя мускулами, обхватил автомат и начал его трясти. Автомат покачнулся, наклонился и с грохотом повалился на Сильвестра. Сильвестр успел отскочить, и все же автомат пребольно ударил его по ноге. Сильвестра тут же отправили в медчасть.
А на следующий день его, с забинтованной ногой, вызвал капитан. В кабинете сидел перепуганный представитель «Кока-колы», который при виде Сильвестра начал суетливо извиняться за инцидент. Капитан подробно расспросил Сильвестра о том, как было дело. Менеджер «Кока-колы» оправдывался, но капитан показал ему доклад о том, что на военных базах при подобных обстоятельствах двое военнослужащих уже были насмерть задавлены автоматами, и Сильвестр только благодаря хорошей спортивной форме спасся от гибели. Дело кончилось клятвой менеджера намертво прикрепить все автоматы к стене, а Сильвестру в качестве компенсации выдал фирменную кепочку.
Капитан еще поразмышлял пару дней над этим эпизодом, а потом написал на Сильвестра самую лестную характеристику и оформил все его документы. А затем лично посадил в транспортный самолет, идущий в Сайгон через Гонолулу, и с довольным видом помахал рукой, когда самолет оторвался от полосы.
* * *
За время пребывания в учебном взводе рядовой Макарони успел многому научиться и сменить отсталые гражданские взгляды на прогрессивные военные. Но если служба в самих Штатах была хотя и важной, но все же службой, то оказавшись в Сайгоне, Сильвестр Макарони попал на войну.
– Здравствуйте, новички! – свирепого вида сержант ласково принял их в свои руки. – Значит, вы и есть пополнение? Откуда, из школы? Или сразу из яслей набрали?
Сержант прошел вдоль их коротенького строя, нервно потирая руки. Слова он не говорил, а выплевывал изо рта. При этом голова его подергивалась.
– Вы хоть винтовку в руках держать умеете? А бежать в атаку под огнем? А в болоте лежать по часу? Умеете? Нет? Тогда запомните, что я для вас теперь царь и бог. Я своей задницей отвечаю за ваши долбанные никчемные жизни. Да. Поняли?
– Поняли, сэр! – нестройным хором ответили новички.
– Что? Не слышу!
Сержант сорвал с себя темные очки, и Сильвестр с ужасом увидел, что глаза у него смотрят в разные стороны. Правый глаз смотрел вправо, на строй пополнения. Левый глаз глядел прямо под ноги. Когда сержант повернул голову, глаза его, как у хамелеона, начали двигаться абсолютно независимо.
– Да, сэр! – Сильвестр напряг голос.
– Кто там такой голосистый?
Холодный жестокий глаз рептилии уперся в Макарони. Второй глаз, маленький и мутный, оглядел его с ног до головы.
– Эй ты, голосистый, запомни. И вы все запомните – меня зовут сержант Дойли. Дуглас Дойли! Прибавка «сэр» обязательна. Понял, здоровячок?
– Да, сэр! – Сильвестр вытянулся и по привычке героически выдвинул вперед челюсть.
– Пасть захлопни, – спокойно заметил сержант. – Молод еще, зубы показывать.
Сильвестр гордо выпятил грудь и не пошевелился.
– Ну? – Сержант еще раз взглянул в глаза Сильвестру. Сильвестр икнул и стушевался.
– Запомните, детишки! Сержант Дойли уже два года месит эти поганые джунгли. На его руках – кровь двух десятков косоглазых. А троим он перерезал глотки вот этим ножом!
Сержант сделал неуловимое движение, и в его руках оказался армейский нож. Сержант поднял его над головой и повертел так, что на голубоватом лезвии заиграли солнечные зайчики.
– Видели?
Он вытянул руку с ножом и повел лезвие вдоль лиц новичков, в дюйме от их носов.
– Понял, ты, бугай? – сержант коснулся кончиком ножа подбородка Сильвестра. – Я из тебя сделаю худенького и шустренького солдатика!
Сержант убрал нож и прошелся вдоль строя.
– Так вот! Я не хочу вас пугать. Я хочу, чтобы у каждого из вас был такой нож.
Сержант повысил голос и визгливо выкрикнул:
– Такой же нож! Как у меня! Поняли, ублюдки?
– Да, сэр! – дружно рявкнули новобранцы.
– Да. – Сержант тут же успокоился. – И я хочу, чтобы каждый из этих ножей перерезал желтую глотку. Я не хочу, чтобы кого-то из вас убили. Я сделаю так, что каждый из вас убьет желтых не меньше, чем я.
Сильвестр остолбенело молчал, глядя на дергающееся лицо сержанта, на его руки и на кончик своего носа.
– Ты! – Сержант снова ткнул в Сильвестра. – Книжки читал?
– Да, сэр! – Макарони поежился.
– Про гангстеров читал?
– Да, сэр!
– Слышал такое выражение «выпустить кишки»?
– Да, сэр!
– Так я тебя научу. Кишки выпускать. Возьмешь косоглазого… – в руке сержанта вновь оказался нож, – и потом чик его! Да не бойся ты, пока что твоим яйцам ничего не грозит. Вот если хоть раз меня ослушаешься, тогда берегись. И вы все берегитесь.
Сержант хихикнул, и нож исчез, будто растворился в воздухе.
– Я сделаю из этого пушечного мяса солдат. Я сделаю из маменькиных сынков настоящих убийц. Поняли? Вопросы есть?
Сержант помолчал.
– Нет вопросов? Молодцы. Держать язык за зубами полезно. А теперь разойдись! Чтоб я вас до обеда не видел!
* * *
– Осмотрелся. Встал. Бегом. Бегом, бегом! Лечь!
Сильвестр нырнул в вонючую лужу.
– Встать!
Сержант недовольно задергал головой. Макарони уже хорошо узнал его и понимал, что когда щека дергается влево, это означает недовольство, а когда вправо – удовлетворение. Он знал, что глаза у сержанта смотрят в разные стороны после того, как он попал в ловушку вьетконговцев на тропе. Ловушка сработала плохо, и сержант не потерял голову, а только получил по ней изрядный удар. Он знал, что во взводе уже погибли двое, и именно после первой гибели рядового сержант Дойли завел себе нож. И все знали, что этот нож действительно перерезал горло троим вьетконговцам.
На этот раз щека дергалась влево. Сержант был крайне недоволен.
– Я научу вас дерьмо жрать! – кричал он. – Вы двигаетесь как улитки. А вьетконговцы любоваться на вас не будут. Они будут стрелять. Поэтому действовать надо стремительно. Быстро высунулся, огляделся, наметил следующее укрытие. Вскочил – и бегом, бегом к этому укрытию. Бегом! И сразу лег возле укрытия и перекатился под него. Почему перекатился? Чтобы снайпер места вашего падения не засек! Поняли? Повторяем.
Место для занятий сержант выбрал интересное. На нем было много укрытий, но возле каждого из них располагалась большая вонючая лужа. И прежде чем залечь на свое место, новичок должен был нырнуть в эту лужу.
Сильвестра возмущало такое поведение сержанта. Другие взводы уже побывали в бою, а их взвод каким-то образом вместо боя нырял в вонючие лужи. Как удавалось сержанту отсрочить их выступление, оставалось загадкой.
Последний сюрприз от сержанта Дойла ожидал их в столовой.
– Второй взвод! – скомандовал сержант. – Ваш обед задерживается. У вас сегодня особое блюдо.
Сержант достал котелок, снял крышку и захохотал.
Сильвестр заглянул в котелок. Там плавали три толстые зеленые лягушки с желтой полосой на боку. Одна из них высунула морду из воды, посмотрела на Макарони и квакнула.
– Что это, сэр? – не выдержал один из солдат.
– Это ваш сегодняшний обед.
– Сэр?
– Есть их будете. Привыкать к местным условиям. А пока что каждый должен взять их в руки и подержать.
С чувством омерзения Сильвестр сунул руку в котелок и потрогал холодное скользкое тело.
– Э нет, толстячок, не так. Не пальчиками. Руками. Достань ее оттуда руками.
Содрогаясь от омерзения, Сильвестр вытащил лягушку из котелка.
– А теперь дави ее. Руками.
Сильвестр взглянул на лицо сержанта, пытаясь понять, шутит тот или нет.
– Ну?
Сильвестр с содроганием сдавил скользкую голову. Спазмы охватили его желудок. Он выронил лягушку в котелок и согнулся в приступе рвоты.
– Слабак! – сержант усмехнулся. – Как же ты косоглазых давить будешь?
– Я, сэр…
– Дурак ты. Где твой нож?
Сильвестр охлопал себя и развел руками.
– Чем же ты глотки резать будешь? Слушайте вы все, ублюдки! – Сержант обвел новичков взглядом. – Если завтра хоть у кого-нибудь не будет ножа, я заставлю его эту лягушку живьем сожрать. Поняли? Живьем жрать будете!
Сержант закрыл котелок.
– Я на кухню. Сварю их, и через пятнадцать минут будете есть.
Лапша в тарелке, которую они взяли через пятнадцать минут, казалась нормальной. И пахла вполне прилично. И если бы не суставчатая конструкция из тонких косточек, которая плавала в бульоне, Макарони с большим аппетитом съел бы ее.
Сильвестр побултыхал ложкой в лапше и постарался отодвинуть мясо и косточки.
– Куда!
Сержант незаметно подошел сзади.
– А ну, жри!
Макарони икнул.
– Жри при мне!
Макарони выловил кусочек мяса, пожевал и проглотил.
– Еще жри!
Сильвестр сунул в рот косточку и попытался ее обсосать.
– Вот представь, урод, – сержант сел рядом, – загонят косоглазые вас всех в болото. И жрать там нечего. Только пиявки и лягушки. И все сдохнут, кроме тебя. А ты не сдохнешь. Я, сержант Дуглас Дойли, обязан научить тебя выживать в таких условиях. И я научу. Жри, иначе я вобью это тебе в глотку!
Сержант прошелся вдоль столов, заглядывая в каждую тарелку.
– Пожрали? Выходи строиться!
Недовольные рейнджеры молча встали и вышли на плац.
– Ну, что притихли? – Сержант криво усмехнулся. Щека дернулась вправо. Сержант был доволен.
– Понравилось? Так вот, лягушек я не варил.
С этими словами он поднял с земли котелок и вылил из него воду. Вместе с ней выпал три толстых лягушки и шустро поскакали в кусты.
– Это цыплята были. Пока. Но вы у меня и лягушек жрать научитесь. И глотки резать научитесь. И вам еще нравиться это будет. Я, когда сюда попал, тоже добрый был и брезгливый. А потом как ребят у меня на глазах положили, злой стал. Поняли? Больше у меня никто не погибнет. Мы их как крыс давить будем, как крыс!
Глаз у сержанта по-хамелеоньи провернулся, шея дернулась.
– Завтра на задание пойдем. Кто хочет дожить до второго задания, будет сегодня все лужи мордой пахать. Поняли? Жаль, собаку не смог достать, чтобы вы в живое тело нож воткнуть попробовали. А то в бою испугаетесь. Думаете, с ума сошел сержант Дойли? Как бы не так! Сержант всю эту войну без единой царапины пройдет. А пока на полигон, вороны вы щипаные. И в грязь мордой, в грязь!
