Andrew Puzzles
Достичь горизонта
– Добро пожаловать в испытательный цех номер один. – прозвучал из динамиков красивый уверенный мужской бас. – Дорогие гости из гос органов, я полагаю?
– Верно, господин Логинов. – кивнул консоли Рубен.
– Хорошо. Проходите, не задерживайтесь.
Раздалась короткая сирена, заморгали проблесковые маячки по бокам от ворот, из стен коридора по обе стороны высунулись стволы охранных пулеметных и лазерных гнезд. Группа занервничала.
– Все в порядке, господа, система проводит сканирование! – пытался унять нарастающую панику ученый. – Этот процесс автоматический и даже Аристарх Михайлович – наш гендиректор, проходит через это каждый раз. Его, кстати, тоже нервирует. – он подмигнул немного успокоившейся группе, а тем временем ворота немного приоткрылись, оставляя пространство ровно для одного человека. – Прошу вас, пройдемте.
Внутри сновали люди в белых халатах, перенося оборудование неизвестного для делегатов назначения, всюду высились столбы электроники, мерцающие сотнями светодиодов, вдоль стен стояли капсулы со стеклянными крышками, а внутри лежали люди, подключенные к нейроинтерфейсу. Группа прошла в центр просторного помещения к круглой стойке с десятком операторов перед мониторами и голо панелями. Никто даже не обратил на них внимания.
– Посмотрите на вот эту диаграмму. – Рубен что-то нажал в своем комме и перед делегацией возникла проекция нескольких графиков, прыгающие столбцы диаграмм, считывающие чьи-то данные в режиме реального времени, множество формул и разного рода других информационных окон. – На первый взгляд без ста грамм не разобраться. – наигранно посетовал ученый, на что группа издала сдержанный смешок. – А теперь серьезно. Мозг каждого испытуемого многократно сканируется и записывается отдельным ИИ. Затем вся личность дробится на шестьдесят четыре части – это своеобразный потолок, представляя в конечном итоге массив ИИ с интеллектом пятилетнего ребенка. В итоге мы имеем сто двадцать восемь программируемых машинных мозгов со способностями к самообучению, но это еще не все. – пресек он жестом попытку Богдана Гелашвили снова его перебить. – Копированный мозг помещается в среду обучения тем или иным знаниям одним массивом, то есть между фрагментами происходит обмен информацией. Живой мозг, вернее уже его фрагменты, помещаются по отдельности в туже среду, не имея возможности взять знания из других источников. После достижения обеими группами схожих результатов, мы постепенно сращиваем каждый фрагмент живого мозга с массивом электронного. И каждый раз, господа, вы только вдумайтесь! – увлекся ученый, активно жестикулируя и тыча пальцем, что считалось в общем то не приличным, в графики и диаграммы. – Каждый раз, когда новый присоединенный фрагмент учит чему-то новому итоговый массив, мы получаем увеличение итоговой мощности на три-пять процентов! В итоге данных становится достаточно для того, чтобы записать их обратно в изначальный мозг-носитель, заполняя его на все сто процентов, но работать он будет как целое, пусть и среднее в отношении ёмкости, киберядро!
– Такой симбионт сможет делать то, о чем вы говорили ранее? – снова спросил невидимый голос из середины плотно стоящей группы.
– Пока еще нет. – немного растерялся ученый. – Но! Несмотря на то, что процесс занимает около двух недель для одного такого супермозга, мы уже можем, имея всего одиннадцать готовых изделий… – он осекся. На последнем слове каждый делегат почуял вонь аморального нутра ученого, что ни в коем случае не отразится на их решении в будущем, ведь деньги не имеют этого тошнотворного запаха. – Та студия, господа, поставила в свое время очень амбициозную цель создать целый живой мир, пусть и чуть меньше нашей планеты, но он должен был самостоятельно жить и развиваться. Им не хватило навыков и средств, а мы уже сейчас можем это сделать!
– Сколько одновременно вы можете производить этих… симбионтов? – скептически спросил Вадим Кашин, самый успешный финансовый аналитик востока.
– Десять, уважаемый. – нервничал и распылялся все больше Рубен. – Но это до старта эксперимента. А когда продукт пойдет в массы, то нам не придется искать каждый раз новых подопытных или выходить в пустоши. – он нервно облизнул сухие губы, глаза наливались безумным блеском. – Через игру мы сможем записывать до сотни таких мощнейших ИИ раз в три месяца без вреда для людей.
– А догадаться об этом возможно? – с недоверием спросил Лев Иакович.
– Нет. – отрезал ученый. – Это исключено.
– Славно. – кивнул Богдан, поправляя галстук. – Тогда предлагаю, Лев Иакович, нам с вами вернуться в часть и обдумать некоторые рабочие моменты с научной группой. Тут мы услышали и увидели достаточно.
– Полагаю, да. – согласился седой вояка, задумавшись о чем-то своем. Быть может, он хочет воскресить погибшую несколько лет назад жену в виртуальном образе, идентичным реальному человеку? Или же хочет организовать послушную и эффективную военизированную группировку для штурма убежищ террористов нового пути, из-за которых, собственно, Льву пришлось пережить самую великую потерю в своей жизни?
Рубен проводил делегатов от армии до лифта и вернулся к остальным, чтобы урегулировать оставшиеся вопросы. Удивительно, но об этической стороне экспериментов никто даже не заикнулся. Фармацевтам и ученым была интересна только эффективность и послушность таких субличностей. Представители айти корпораций ясное дело хотели получить на выходе мощнейшие инструменты для разработки софта, рекламы и помощников в бизнесе. Вадим Кашин преследовал те же цели публично, но, когда все оправились к лифту, будучи полностью удовлетворёнными встречей, задержал Рубена еще на минутку.
– Галинкаф, послушай, – опуская формальности начал он. – Тебя же Абрам предупреждал на счет меня?
– Да, Вадик. – состроил пренебрежительную физиономию ученый. – Меня пугать не надо, сын пробирки…
Вадим Кашин – бывший искусственно выращенный солдат, так и не попавший на поля сражений. Их недолюбливали почти все. Все дело в их крайне низкой эмоциональности. Они слишком похожи на андройдов – мимики никакой, интонаций тоже, движения рваные, одним словом нелюди. Но Вадим не совсем такой. Он на первый взгляд был простым человеком, однако иногда все же терял контроль и становился излишнее… синтетическим.
– Смелый ты, козел. – слова Рубена почти не задели его, ведь ученый на самом деле так не думает. Он эрудит, свободный от предрассудков этого треклятого мира, просто не любит наркомафию и сутенеров. – Сколько девочек из одного… изделия получится?
– В виртуал или на андройда? – недовольно щелкнул языком ученый от досады, что не получилось задеть оппонента.
– Пополам. – подмигнул Вадим.
– Смотри. – выдохнул устало Рубен и оперся на один из столбов в помещении, пальцами слегка надавил на глаза, чтобы не уснуть на месте. – Если в виртуал – это около ста тысяч самых тупых кукол…
– Нормально. – присвистнул сутенер.
– Не перебивай. Это только самые-самые простые. Если нужно поддержать хоть какой-то человеческий диалог, уменьшай до тридцати тысяч. Если прямо-такие болтливые и с мозгами нужны, то уже тысячи две.
– Вот это уже ближе к правде.
– Заткнись. На андройдов тупеньких поставить не получится, иначе сбоить станут. Не спрашивай, особенности системы. Убытки же тебе не нужны? Не отвечай. – он снова пресёк жестом попытку Вадима что-то возразить. – Реальных, значит, штук пятьсот со средним интеллектом.
– Один черт втрое больше и качественней, чем я имею сейчас за те же деньги.
– Именно. – кивнул ученый и уже собирался уходить, но Вадим одернул его за плечо. – Я тебе сейчас клешню…
– Угомонись. – рассмеялся делец. – тебя что, в трущобах растили?
– В пустошах. – выплюнул ученый.
– Ты серьезно? – глубоко удивился Вадим, на что Рубен не стал ничего отвечать.
– Спрашивай быстрее. Спать хочу. – смахнул он с плеча руку искусственного человека.
– Ладно, друг, скажи, почему на графиках я увидел изменение психотипа подопытных после частичного и полного слияния без замещения личности?
– Ооо! – протянул ребенок пустошей. – Так ты еще и не тупой.
– На твое сожаление. – хмыкнул бывший вояка.
– Это значит, что человек, после сканирования и оцифровки мозга все равно сливается с машинным разумом. Характер меняется, привычки, вкусовые пристрастия, эмоции ощущаются острее…
– А через слияние можно усилить эмоции? – перебил его Вадим.
– Что, строишь мосты для своего второго бизнеса? – скептически посмотрел ему в глаза ученый, но не дождался ответа и продолжил. – На этом поле эксперименты еще не начались, жди релиза продукта, но за отдельную плату я поделюсь с тобой нашими наработками в будущем.
– Договорились.
Они пожали руки и вместе отправились к лифту. «Сеть притонов и производств кибернаркотиков в руках одного синтетика. Уму не постижимо.» – сокрушался про себя Рубен. Ему деньги ни к чему, биотек платит больше, чем достаточно, а его истинные хозяева и подавно, но легенду нужно выдерживать даже против своих принципов.
Часть 3.
8-е октября 2268г.
– Душно. – выдохнул я.
Откат адреналинового азарта прошел, оцепенение отступило, но какая- то апатия душила меня, словно неудобный галстук – не смертельно, однако неуютно. В тени дома, на ступеньках, было чуть легче, чем под лучами от чего-то знойного заходящего солнца. Бряцая амулетом ведьмы, я размышлял.
– Кай. – тихо отозвалась Йол. – Ты как?
– Я думаю.
Лезть дальше с расспросами моя спутница не стала. Мне нравится её чувство такта. Понимаю, что все вокруг – симуляция, виртуальность, нереально, однако же… Кожей я все чувствую, нос меня не подводит, сердце бьётся, а руки дрожат. Я убил человека. Нет, это все программа, не по-настоящему. Ощущения такие живые, пугающе натуральные.
– Я чувствую. Моя слюна кислая и густая. Запах крови просто невыносим…
– Кайзер! – вскрикнула обеспокоенно Йол. – Очнись!
– Я сейчас в слух думал? – догадался я.
– Да. – она подошла и села рядом, но на ступеньку ниже, чуть обернувшись ко мне. – Кайзер, это все программа. Ты это осознаешь?
– Конечно, но…
– Но мы тут не только получаем информацию через стимуляцию рецепторов. – не стала слушать меня девушка. – Я однажды участвовала в одном проекте… В общем с нами сейчас то же самое.
– О чем ты? – я перестаю понимать человеческую речь или это она говорит загадками?
– Это называется полным слиянием. Мозг испытуемого какое-то время синхронизируется с синтетическим, а потом они работают как одно целое. – Йолана облокотилась на мою ступень. Её пальцы нервно забарабанили о старые сухие доски.
– Ну и что? Мы должны от этого думать быстрее? Или думают за нас, а мы как-бы кино смотрим? Я не понимаю.
– Нет, вовсе нет. – она подняла на меня грустные глаза. – Все, что мы сейчас испытываем, все чувства и ощущения, они не просто реальны. Они усилены. Одновременно синтетический мозг считывает всё, что происходит с нашим мозгом и проецирует в дублирующей программе десятки, если не сотни, других сценариев развития событий. – какое-то время она помолчала, я не мешал. Мне не было все равно, но поделать с собой я ничего не мог.
– А еще личность копируется, затем расщепляется, дополняется. – эмоции пропали из голоса Йол. – Наше собственное я изменяется, а машина создает множество двойников нашего сознания, но уже немного иных. А мы… Мы можем перенять часть того, другого «я». И не одного.
– Я не понимаю. Мы что, кукушкой поедем? – внутри что-то кольнуло.
– Это не обязательно, но прежним ты никогда уже не будешь. – она встала, отряхнулась. Её лицо на миг вернуло добродушную маску, но также быстро покрылось тенью… скорби? – Ладно, с этим ничего уже не поделать.
– Подожди-ка. – я тоже встал. – Значит, я тут наживаю себе букет психических расстройств? И ради чего? Деньги?
– Этого я не знаю. – резко ответила Йол и пошла нетвердой походкой к трупу Гратона.
– Значит, не знаешь!? – внутри всё вскипало. – Ты в курсе о каком-то там слиянии, а самое главное не помнишь? Как это так?
– Я не имею понятия! – неуклюже развернулась в крике она. – Нам заблокировали не всё, забыл!? – её зрачки налились тьмой, а кулаки яростно сжимались, дыхание сбилось. Она тоже на грани.
– Воу-воу! – поднял я руки ладонями вверх. – Не заводись.
Ветер трепал волосы и приятно холодил разгоряченную шею. Все же такое количество одежды, защита и походная сумка не дают нормально дышать в этой жаре, даже если не биться, а просто идти по лесу. Я смотрел мимо Йол, на её длинную тень, на блеск травы в лучах заходящего солнца. Небольшая эмоциональная разрядка пошла на пользу.
Сейчас, когда я прислушался к своим ощущениям, пришло тяжелое принятие действительности – я все чувствую, но при этом нахожусь в симуляции. Мое настоящее тело где-то лежит подключенное к нейроприводу…
– Кайзер? Кайзер! – голос Йол звучал как сквозь вату.
Небо и земля поменялись местами, череп словно сверлили изнутри во всех направлениях сразу. Свист в ушах все нарастал, сводя крики девушки на нет. В глазах поплыло, а потом вспыхнуло.
Со мной говорит лысоватый пожилой человек, держит за руку. Стоп. Да это же мой отец! Я помню тот день… он умер от приступа у меня на диване. А где мама? Я вертел головой и не узнавал свою квартиру на городском отшибе, все было какое-то серое и размытое. Сквозь грязные окна струился безумно оранжевый закат.
Теперь темно, но я слышу голос из коммуникатора. Это мама! Какие сухие слова утешения. Впрочем, как всегда. Я встал попить воды, но споткнулся о бутылку. Голова болит. Я пил?
Яркий свет снова режет глаза. Лаборатория, где я работаю, принадлежит биотек. Воспоминания об этом месте едва просачиваются в ослабевший разум. Что я здесь делаю? Мои руки в крови, чувствуется запах гари и химикатов, коллеги и старший лаборатории что-то кричат, но я теряю сознание.
Холодно. Я в каком-то стеклянном гробу. Нет же, это медицинская капсула. Не могу пошевелиться, не вижу ничего кроме белых низких бортиков, нашпигованных электроникой. Страшно, но почему? Меня ведь лечат, или нет? Ах да, сломанное оборудование. Мне выставили нехилый счет. Проклятье.
– Кай! – голос Йоланы едва пробивается. – Ты слышишь меня?
– Не ори, люди спят. – глотка пересохла, как Байкал лет пятьдесят назад.
– Кончай ерничать! – всхлипнула моя спутница.
Как оказалось, я мешком свалился в конвульсиях, глаза закатились, а мой истошный вой слышал, наверное, каждый медведь в лесу. Йол испугалась не на шутку. По её «экспертному» мнению, приступов в виртуальности не бывает. Нейроинтерфейс моментально отключает человека, даже с полным слиянием.
– Говорю тебе, это воспоминания. – устало протянул я, лежа на траве чуть дальше от того места, где меня разбило.
– И что ты вспомнил? – не унималась девушка. Глаза её уже не блестели, но я чувствовал, что она до сих пор напугана.
– Да все. Твоя блокировка так себе работает.
– Ну нет. – о! Улыбнулась. – Это невозможно.
– Но это так. – пожал я плечами, садясь и разминая шею. – Давай потом поболтаем. Нам бы ночлег найти или дорогу на худой конец.
– Если звери здесь ведут себя так, как в реальности, то нам нужно побыстрее уходить. – поднялась Йол, озираясь.
– Мертвечина? – блеснул я знаниями.
– Не только. Слышишь?
Насекомых и птиц слышно отлично, ветер едва колышет деревья и кустарники, открытая дверь дома ведьмы скрипит на ржавых петлях. Сумерки сгущаются, а мы черт знает где. За деревьями тьма густая, почти матовая, как космос, только без звезд. Эх, а ведь маленьким я мечтал стать врачом в колониальных экспедициях, но вышел посредственный фармацевт.
– Кай? – отвлекла от мыслей Йол. – Не уснул? Я говорю звуки обычные.
– Ну да, а что такого? Мы же в лесу.
– Балда. – закатила она глаза. – Мы сюда пришли и что услышали?
– Вот же… – до меня дошло.
– Вот-вот! – подняла она указательный палец. – Если старая чем-то отпугивала всю живность, то теперь тем же волкам ничего не помешает прибежать на падаль.
– Или на мой визг. – сглотнул я густую слюну. За один день навоевался вдоволь, хватит.
– Пошли. – хохотнула девушка. – Соберем все полезное и двинем к реке. Там посветлее ночью будет. Или есть идеи?
Я как бы невзначай посмотрел на дом старухи, но тут же отмел безумную мысль. От этого места сильно не по себе. Размявшись, мы нацепили на Йол вещмешок, найденный в чулане дома, подняли мой, забытый в кустах, забили их до отказа всем, что могло пригодиться и просто плохо лежало, вроде каких-то склянок с цветными жидкостями, книг, сушеных пучков травы, и трусцой побежали к реке.
На берегу уже вовсю разошлись насекомые и в большинстве своём светлячки – синие, зеленые, розоватые, нежно-голубые. Они хаотично летали повсюду, освещая зачаровывающий, тонкий мерцающий туман над низиной. Вездесущий гнус забивался под одежду и раздражающе пищал на ухо, не давая сосредоточиться. Быстро разведенный огонь слегка помог уберечься от насекомых, но и отогнал красивых светлячков.
– И что теперь. – задал я вопрос, после того как мы немного успокоились и перестали таращиться на темную стену деревьев.
– Не знаю. Спать нам не обязательно. – тем не менее устало ответила Йол. – Наши нейроприводы работают на износ. Страховочные функции явно отключены.
– То есть…
– Мы не почувствуем ничего, что происходит с нашими настоящими телами. – перебила она, садясь прямо на песок. – С полным слиянием не все так просто.
– Но мозги же устают. – я сел рядом.
– Стимуляторами накачивают. – отмахнулась девушка.
Было тихо. Не могу сказать, что очень, просто ночной лес. Хотя откуда мне знать хоть что-то о «живой» природе. Я родился и вырос в индустриальных районах – повсюду заводы и горы металла, пластика и бетона. Редкие кислородные станции охраняются как военные базы, а именно в них еще присутствует хоть какая-то зелень, пусть и в виде генетически измененных морских водорослей. Земли под ногами у нас не видели уже лет тридцать. Редкие чахлые растения на подоконниках зажиточных трудяг нельзя считать за флору.
Лекции в школе, а после и в университете биохимии немного пролили в свое время свет на познание природы, однако одно дело красочные голограммы, а другое это…
– Йол.
– М. – сонно отозвалась она. Неужели её все-же клонит к морфею? Вон как разлеглась.
– А где ты живешь?
– Тебе зачем? – она привстала на локте, посмотрев сквозь глаза-щелки на меня. Тени от костра делали её привлекательное лицо немного пугающим. – После эксперимента мы с тобой вряд ли встретимся.
– Да я просто…
– Тем более у меня дочь, некогда. – снова, собственно, как всегда, перебила меня девушка. – Кай, я отключаюсь. Присмотри тут за всем.
– Стой. У тебя дочь есть? – её слова немного оживили меня. – И муж, что-ли?
– Сатурн умер. – выдохнула она и тяжело засопела. И правда отключилась.
Вот те раз. Чем больше узнаю, тем яснее вижу – все тестеры оказались здесь по своей воле или же вине, как я, к примеру, по крайней нужде. Так или иначе, не простые обстоятельства привели нас в этот мир-иргу. Странное чувство. Я уже ощущаю это место как, пусть иную, но вполне себе реальность.
Примерно в полночь, когда насекомых совсем не осталось, а туман осел, вышел месяц. Да не один! В этой симуляции нас одарили шикарным видом на два не тривиальных спутника – белый как медицинский пластик месяц в зените и зеленоватая почти полная луна едва выглядывает из-за крон деревьев на другой стороне реки.
Звуки больше не пугали. Тени от костра сошли на нет, и я сам едва не задремал. Не от усталости, скорее от нервного напряжения. Дабы немного отвлечься, решил осмотреть трофеи. Возможно, мы нахватали в спешке не мало мусора. Лишний вес сейчас ни к чему. Кто знает сколько нам еще бродить по лесам.
Барахла оказалось прилично. Решил начать с самого в перспективе полезного – склянок. Больше всего было емкостей с красивой искрящейся изумрудной жидкостью, плохонько прилепленная желтая бумага черными чернилами гласила: для размягчения мяса. Больше никакой информации система не давала. Не хватало каких-то навыков. Не беда, я же лаборант!
Пузырьков, похожих на маленькие бочонки, насчитал целых семь, так что попробовать можно. Размягчение мяса видимо связанно с кулинарией, а покушать я люблю.
Покопавшись в сумках, нашел у Йол жесткое соленое мясо, нарезанное полосками. В таком виде его жевать не очень приятно, поэтому я сорвал ближайший крупный лист с высокого куста, положил на него полоску мяса и капнул немного из склянки.
Поздравляем! Вы открыли навык: Зельеварения!
Мясная полоска зашипела, скрутилась в трубочку и завоняла тухлятиной. Хорошо, что я не додумался на палец это капнуть. Ведьма, смотрю, с юмором была. Однако, если взглянуть на ситуацию под другим углом, получается, что старая могла многому научить какого-нибудь травника или даже лекаря. Стало как-то жаль её, не в ту сторону воевала, дура.
Осекся, похлопал по щекам, вернулся в норму. Вот еще я НПС не жалел, совсем крыша поехала. Следующая склянка с жижей, напоминающей сырую нефть и цветом, и консистенцией, угрожающе завибрировала в ладони. Аккуратно положив её на песок этикеткой кверху, я прочел: «для смеха». Учитывая наклонности старухи, это нечто может оказаться очень неприятным.
Конечно я это проверил! Идиот… Отошел от костра метров на пять-шесть и капнул на траву. Ничего не произошло. Вот только когда я закрывал пробочку, маленькая капелька попала на палец… Тьма вокруг сгустилась моментально, как будто свет выключили, я не видел ни костра, ни неба, ни лун, ни земли. Через пару секунд в затылок плотной струёй ударило горячее смрадное дыхание неведомого зверя. Его длинная шерсть щекотала шею, поступь титанических лап сотрясала землю, пусть и скрытую тьмой. Сколько бы я не вертелся, сколько бы ни прыгал из стороны в сторону зверя не было видно, однако я ощущал его прямо за спиной.
Представление не продлилось и пол минуты, но показалось, что прошли все пять. Я чудом не закричал и не описался, вся одежда стала липкой от пота, а дыхание сбилось как после марафона. Полог черноты рассеялся так же внезапно, как и появился. Черт, одну такую штуку я определенно оставлю себе, пользы от нее не меряно, пусть зелье и жуткое. Для смеха, да? Полагаю, со стороны это и вправду выглядит смешно. Бррр.
На последок протестировал продолговатый пузырек с бирюзовой жидкостью, но без бирки. Что-то мне подсказывало, что эта жижа не опасна, однако меры предосторожности я все-таки предпринял. Еда, трава, дерево, огонь и даже собственная кожа никак не отреагировали. Остался последний вариант – выпить. Шаг, безусловно, глупый, учитывая какое действие оказывали предыдущие два тоника. Капнув на ладонь, я осторожно дотронулся языком до красивой жидкости. Тело словно током прошибло, но лишь на мгновенье, после наступило легкое расслабление и новое сообщение от системы.
Поздравляем! Вы открыли параметр: Дух!
Значит, это что-то вроде зелья магии. Теперь мой объём маны равен одной единице из одного. Не колеблясь выпил оставшееся, но не получил больше никаких прибавок. В системных подсказках у пузырька значилось только: «Зелье маны». И все.
Разбор оставшегося барахла старухи не принес совершенно никакой пользы – траву не опознать, книги тоже, инструментами, кои напоминали хирургические, пользоваться нельзя, однако топорик для мяса вполне себе обычный. Им даже можно нехило подраться. Немного уступает моему мечу в параметрах, что обидно.
Жадность меня когда-нибудь погубит. Я не стал ничего выбрасывать. Как доберемся до поселения, по всем законам жанра, будет возможность все это сбыть, пусть даже за гроши. Сейчас же мне было совершенно нечем заняться, поэтому я стругал длинную относительно прямую ветку на манер копья. Как только закончил обвязывать места хвата веревкой, система снова наградила:
Поздравляем! Вы открыли навык: Изготовление кустарного оружия!
Вот бы еще эти навыки мне хоть когда-нибудь пригодились. Мне снова было скучно. Подбросив несколько веток в огонь, я прогуливался вдоль берега стараясь не отходить слишком далеко, как увидел необычно крупного рака, зачем-то вылезшего из воды. Идея родилась тут же – приготовить. Котелок у меня был, остальное мелочи. Набрал воды и поставил вариться членистоногое на слегка разворошённый костер. Система снова радует:
Поздравляем! Вы открыли навык: Кулинария!
Вкус ужасный – тина да песок, зато эффект интересный: «Вареный дикий рак. Восстанавливает 10 единиц ОЗ в течении 10 секунд. (не останавливает кровотечение, не лечит травмы, не исцеляет болезни, не нейтрализует яды). Насыщение – 2. Отвратительный запах изо рта – 5минут.» С вонью еще можно как-то мириться, а вот восстановление ОЗ приятный бонус, пусть и всего 10 единиц. Про пункт «насыщение» я ничего не нашел в характеристиках, но это, судя по всему, некий ограничитель, что бы игрок не объедался как не в себя ради лечения.
На вскидку было часа три ночи, заря еще не показалась, но уже стало немного светлее. Йол немного напугала меня – вскочила, отряхнулась и спокойно пошла к воде, принялась умываться. Словно и не спала вовсе.
– Спала? – спросил я глупость, как только она подошла к слабо тлеющему костру, растирая немного припухшие, видимо от плохого сна, глаза.
– Угу. – сонно промычала девушка.
– Ты так встала, что я подумал…
– Я так давно просыпаюсь, не обращай внимания. – как всегда бесцеремонно перебила меня Йол. – Чем занимался? Спать не тянет? – обыденно спросила она, расчехляя одну из сумок, видимо в поиске еды.
– Держи. – я протянул её половину рака в деревянной тарелке. – Остыл, но есть можно.
– Ого. Да ты, смотрю, не сидел без дела. – она отломила панцирь, откусила, слегка поморщилась, но продолжила жевать.
Я предусмотрительно достал бурдюк с водой и протянул Йол. Она с удовольствием приняла его и сделала несколько больших шумных глотков.
– Ух. Люблю я такую кухню, но соли не хватает. Спасибо. – легкая улыбка коснулась её лица.
Все это так странно. Природа, река, дикая еда на огне. Невероятно тепло. Под желтым пыльным небом индустриальных районов никогда не ощущал себя так хорошо. Правду говорил мой прадед – человек в зелени вырос, со зверьем бок о бок, металл и пластик не принесет нам ничего, кроме глубокой тоски. Теперь я это понимаю. Пусть хоть так, хоть в виртуальном пространстве, но я могу чувствовать себя человеком.
– Кай. – тихонько позвала Йол. – Задумался над чем?
– А? Да, немного. – слегка растерялся я. – Нам же не обязательно есть, верно? Почему мы тогда всё-таки чувствуем голод?
– Это для реализма. – она задорно подмигнула. – добавляет игре свою атмосферу и не дает вспоминать про реал.
– Но зачем? А если человек запутается?
– Не запутается. Всегда есть ограничение в шесть часов, это закон. После шести часов в вирте начинает сильно проецироваться ощущение реального тела и человек сам выходит, чтобы поесть, сходить по нужде, поспать.
– Вот как. То есть…
– Ты начинаешь чувствовать свое настоящее тело, только сильнее. – снова перебила она. – Спустя еще шесть часов появится предупреждение и, если через пятнадцать минут не покинешь игру – вылетаешь. Все просто. Закон.
– Говоришь, закон? – не поверил я.
Игры были мне не в новинку, но я никогда не проводил за ними больше пары часов. О штрафах или принудительном отключении слышал вообще впервые. Как я этого не знал? Или, быть может, я не все вспомнил?
– Конечно! Иначе бы все прожигали свои жизнь здесь. – она немного помрачнела, всего на секунду. – Вставай. Соберемся и с рассветом пойдем дальше.
Спорить я не стал, она была права. Наша основная цель найти поселение или город, привязать камни возрождения, сбыть лишний хлам. Уже после станет боле-менее понятно, как быть дальше.
Мы молчали. Не о чем было говорить или даже незачем. Меня обуревали странные чувства, в голову лезли еще более странные мысли. Я пережёвывал их, словно старый заскорузлый мармелад, найденный на дне кармана забытой в шкафу куртки. Переосмысливал всю свою жизнь от окончания школы, до того момента, как попал на практику в Биотек. Вспоминал бессонные ночи, как сегодня, проводя время попеременно за учебными материалами и играми через привод или тренажеры.
Да, стоили эти игрушки не мало, но деньгами я не был обделен. Каждый студент факультета биохимии получал от государства все необходимое в разумных пределах, взамен требовалось лишь окончить курс и отправиться трудиться почти что на пожизненной основе в какой-нибудь лаборатории. Там уже не особо важно, чему научили в институте, на практике все иначе. Так говорили, по крайней мере. Не то чтобы это было плохо, секретность всегда сопряжена не только с риском, но и с некоторыми привилегиями. Однако мой сон… Я всегда мечтал совсем отказаться от него.
Современные стимуляторы для ежедневного приема еще два поколения назад немного изменили наши тела, вернее мозг и сердце. Еще точнее будет сказать, что нам, как виду, изначально не нужно было много спать. Нервничать да, не полезно априори. В любом случае человеку теперь достаточно четыре – пять часов для нормального отдыха, главное вовремя есть и принимать витамины. Неприятным побочным эффектом стал укороченный срок жизни. Семьдесят лет назад, тогда, кстати, родились мои дедушка с бабушкой, люди с трудом доживали до пятидесяти. Семидесятилетний старик считался долгожителем. Тогда же и появился биотек. Там работали лучшие умы человечества, впрочем, как и сейчас, они создали комплексы витаминов и новые стимуляторы, которые возвращали человека в норму, позволяли меньше спать и больше успевать, средняя продолжительность жизни даже увеличилась до восьмидесяти лет, как было до войны. Все ради того, чтобы успеть больше, жить дольше и ярче. Как будто смерть не придет за нами.
Говорят, гонка со временем началась еще в двухтысячных, а может и раньше. Люди наращивали темп жизни, технологии развивались как сумасшедшие. Третья мировая в две тысячи восемьдесят восьмом стала апофеозом прогресса – климатическое оружие, смертельные патогены, облучение тепловыми орбитальными лазерами, которые превращали целые регионы в микроволновую печь, а затем в выжженную пустыню. Говорят, тогда почти не стреляли, не запускали ракет, высокотехнологичный по тем меркам хаос чуть не сожрал глупых людишек вместе с планетой. Человечество откатилось на полторы сотни лет назад в развитии и восстанавливалось довольно долго. Вот только наш шарик больше не такой голубой и все еще в шрамах.
Странно, как мы только выжили. Я историю не любил, никогда не вдавался в подробности. Знаю только, что тогдашнего президента еще России, а не Средиземной Федерации, как сейчас, свергли свои же военачальники, перевели все ресурсы в режим глухой обороны и стали принимать любых беженцев, заключили мир с Китаем, отдав часть территорий, из-за страха быть банально растоптанными их колоссальной по тем временам «живой» силой.