Алиса Бастиан
Летопись Океана
Глава 23. Озеро Света
Сначала было темновато, и им приходилось идти почти на ощупь, слегка касаясь одной рукой стены пещерного хода, а другой – рюкзака впереди идущего. На всякий случай. Под ногами шуршал колючий песок, но уже через несколько минут он словно затвердел, превратился в глину, а затем и вовсе в каменистую землю. Кто-то чихнул, и чих этот разнёсся по пространству, так же, как и последовавшее за ним чьё-то «тише!». Уклон был небольшим, но верным. Они медленно спускались вниз, и никто не мог сказать, до какой глубины они дошли. Но судя по тому, что это было только начало пути, вряд ли она была слишком большой.
Проход, по которому они шли, закончился аркой, сквозь которую пробивался светло-голубой холодный свет. Притормозив, Сириус обернулся (в который раз), чтобы проверить, все ли на месте, прищурился, вытащил из рюкзака и надел тёмные очки, затем решительно шагнул в арку. Остальные столь же решительно последовали за ним.
Взору их открылась огромнейшая пещера, Первая из пяти, и почти всю её занимало озеро. Где-то за его границей виднелась земля и проход дальше. Голубые блики танцевали на каменных пещерных стенах, гладь озера была абсолютно неподвижна и бесшумна, словно спала.
– Озеро Света, – сказал Сириус, но они и так это поняли.
Вода в нём была прозрачно-голубой, светящейся изнутри, и это подводное, мягкое сияние освещало всё пространство. Озеро полностью занимало территорию перед входом во Вторую пещеру. Попасть в неё иначе, чем переплыв Озеро, было нельзя. Сириус взглянул на неподвижную, бесшумную гладь, теперь ставшую бирюзовой:
– Надеюсь, желания у всех подходящие. Подходящие для того, чтобы переплыть Озеро Света и продолжить путь.
– Конечно, – сказала за всех Аврора, и никто ей не возразил, хотя и подумал каждый о своём, взвесил количество света в своём желании и мысленно с надеждой вздохнул. – Нам надо подумать о них, верно?
– А правда, что мы не промокнем? – спросила Изумруд.
– И что Озеро больше, чем кажется? – добавил Терций.
Макс просто воззрился на графа в ожидании ответов.
– Правда. Озеро гораздо больше, чем мы видим. По крайней мере, так мы будем думать, пока будем его переплывать. И мы не промокнем. Ни капли. Когда мы выберемся на той стороне, на нас не вымокнет ни нитки. Рюкзаки не потянут нас ко дну и наши вещи не испортятся. Озеру важно только одно – наши желания. Остальное – удел обычных озёр с обычной водой. Наши желания наполняют его светом, и мы должны загадать их прямо сейчас, перед тем как ступить в воду, и пронести их через всё Озеро. Думать о них всё время, пока будем плыть. Слиться с желанием и с Озером. И его светом. И тогда всё получится. И именно эти желания в итоге должны будут сбыться в Пещере Желаний. Именно эти – те, которые дали нам пропуск через Озеро, те, которые Озеро рассмотрело и одобрило. В общем, держитесь за них крепко. И у вас есть последний шанс передумать, если что, – закончил Сириус.
– Если что? – спросила Изумруд.
– Может быть, вы решили загадать что-то другое.
– Пока шли сюда?
– Всякое бывает, – пожал плечами Сириус. – Может быть, вы ещё не определились. Тогда самое время решаться.
Они помолчали. Поразмышляли. Потом граф вздохнул и сказал:
– Ладно. Пора. Хорошенько подумайте о своём желании и ступайте в воду. А потом, что бы ни случилось, плывите на ту сторону. Удачи нам. Я пойду первым. Если всё будет нормально, можете плыть все вместе. Всё понятно?
– Да, – хором ответили они.
Сириус убрал тёмные очки в карман на молнии, вновь посмотрел, прищурившись, на Озеро, переливающееся аквамарином и глубоким сапфиром, остановил взгляд на какой-то точке в его центре и долго его не отводил. Казалось, он о чём-то глубоко задумался. Тщательно что-то взвешивал. Наконец приняв какое-то решение, словно в знак окончательного выбора, Сириус закрыл глаза и шагнул в воду, так и не раскрывая их. Сначала Озеро было ему по колено, но уже скоро графу пришлось поплыть. Когда он скрылся под водой с головой, Аврора вздрогнула и сжала Терцию руку.
– Всё нормально будет, – уверенно сказал тот.
Никто не взялся бы сказать, сколько времени они простояли, напряжённо вглядываясь в невозмутимую фиалковую гладь Озера, прежде чем Сириус вынырнул на поверхность почти у самого противоположного берега. Ещё немного – и вот он уже на суше, спокойный и невозмутимый, абсолютно непромокший. Сириус поднял руку и помахал им, затем показал на вход во Вторую пещеру.
– Не будем медлить, – решился Терций. – Предлагаю…
Аврора уже шагнула в воду, Изумруд поспешила за ней.
– …пойти, – закончил Терций и тоже оказался в Озере.
Максу оставалось только последовать за остальными.
Вода в Озере была удивительно мягкой, хотя Макс действительно не чувствовал, что промокает. Он словно шёл по озеру из нежных лепестков, едва уловимо касающихся его голых лодыжек, голеней, а затем и коленей. Внезапно что-то утянуло Макса под воду – не страшно, не резко, но удивительно заботливо. Он оказался в самом центре этого необыкновенного свечения, озарявшего Озеро изнутри и всё вокруг него снаружи. Макс дышал как обычно, но словно находился в невесомости. Парил, как в космосе. Отчаянно прекрасном, меняющем краски, светящемся морском космосе. Вокруг него танцевали блики, толща воды градиентно изменялась от синего к изумрудному через голубой и бирюзовый. Максу хотелось остаться здесь – именно здесь – навсегда. Он совсем расслабился, но вдруг что-то словно кольнуло его в сердце. «Что бы ни случилось, плывите», – прозвучал в голове голос Сириуса, и Макс рванулся, сам не зная, в какую сторону, но куда-то поплыл. Поплыл изо всех сил, думая о маме и том, как он возвращается домой. Вода продолжала менять цвет, но теперь уже слоями, словно слои на торте. Слои эти к тому же были разной плотности. Вот Макс проплыл синий слой, обычный, как вода, вот вырвался к фиалковому, по ощущениям похожему на молоко, вот с трудом проплыл через бирюзовый – вылитый кефир. Следующий голубой слой оказался самым трудным – чистое голубое желе, сквозь которое пришлось буквально продираться. Наконец Макс, уже порядком запыхавшись, но не переставая думать о доме, снова выплыл в синий слой, похожий на обычную воду, и вся усталость мигом его отпустила. Он почувствовал спокойствие и смирение, и в ту же секунду вынырнул на поверхность.
Аврора, Изумруд и Терций уже стояли рядом с Сириусом и обрадованно стали ему махать. Макс ещё немного проплыл над Озёрным свечением, а потом ноги его коснулись дна, и через полминуты он уже стоял рядом с остальными, умиротворённый, отдохнувший и – конечно – совсем не вымокший.
– Как самочувствие? – спросил Терций. – Хорошо, да?
– Хорошо, – подтвердил Макс.
– Потому что Озеро Света, хоть оно и находится здесь, – часть нашего Океана. А с ним всегда хорошо, – как бы в объяснение кивнул Терций.
– Полагаю, мы прошли проверку, – сказал Сириус. – Ни у кого не хватило ума загадать тёмное желание. Значит, идём дальше.
Не дождавшись ответа, граф шагнул к проходу во Вторую пещеру. Остальные замялись.
– Чего вы ждёте?
– Да просто… Наверное, набираемся решимости, – пробормотала Изумруд. – Ведь после Озера Света нас ждут Стражи.
– Которых мы пройдём, только если вы не будете тормозить, – отозвался Сириус. – Уже поздно поворачивать назад. Теперь – только вперёд. Так что идём. Больше повторять не буду. – И он скрылся во тьме прохода.
– Нельзя отставать! – спохватилась Аврора, и они рванули за графом, словно опаздывали на последний поезд. Он знал, как их расшевелить.
– Удачи нам, – сказал Терций, последним залезая в проход.
Слова его разнеслись по Первой пещере и растворились в голубом свечении.
Глава 24. Второй Страж, или Ледяная пещера
Проход во Вторую пещеру оказался недлинным – всего метров десять, идущих под небольшой уклон. Вскоре они вышли на равнинное пространство, сразу обдавшее их холодом. Вторая пещера была большой, просторной и… ледяной. Стены её были покрыты льдом, казавшимся вековым – настолько толстым он был. С потолка свисали сосульки. Пол пещеры устилала не земля – всё тот же лёд. Казалось, когда-то здесь тоже было озерцо почти во всю пещеру, но со временем оно застыло и превратилось в мутно-серый прочный лёд, выдерживающий вес вечности. Терций, Аврора, Сириус, Изумруд и Макс стояли на нём, не имея ни малейшего понятия, насколько глубоко он простирается под ними вниз. Посреди этого льда в центре пещеры тёмным пятном выделялся большой камень, вросший в ледяной пол и возвышающийся над ним как одинокий айсберг посреди океана. При этом внутри самой пещеры холодно совсем не было.
– Вон там проход, – указал Сириус на большой проём на противоположной стороне.
Они перешли лёд и подошли к выходу, вокруг которого был островок мёрзлой земли, а не льда, вплотную, окончательно убедившись в том, что видели издалека: проход в следующую пещеру был замурован бесконечным и равнодушным льдом.
– Как же мы пройдём? – горестно воскликнула Изумруд.
– И где Страж? – удивилась Аврора.
– Это и есть Страж, – отозвался Сириус, проводя рукой по льду напротив него. – Страж, не пускающий нас в Третью пещеру.
– Ну и дела, – поразился Терций. – Теперь Первый Страж не кажется мне таким уж странным.
– Однако этот функцию свою выполняет исправно, – протянул Сириус, постучал по льду костяшками пальцев, припал к нему ухом, снова осмотрел. – Он действительно нас не пропускает.
– Но как же с ним справиться? – спросил Макс то, что хотели бы знать и остальные. – Он ведь даже не живой!
– Этого мы точно знать не можем, – буркнул в ответ граф, потом снял рюкзак и стал в нём копаться.
Остальные последовали его примеру. Следующие двадцать минут они безуспешно пытались растопить лёд или пробить в нём брешь, но не удалось ни то, ни другое. Спички и горелка Сириуса ничего не дали – лёд оставался толстым и могучим. Какой-то там маленький огонёк его, наверное, просто насмешил. Кинжал графа тоже не причинил льду вреда. Терций пошарил в своём жёлтом рюкзаке, подумал, посмотрел на ледяной замурованный проход, снова подумал, вздохнул и вытащил на свет небольшую арфу, очевидно, занимавшую почти весь его рюкзак.
– Ничего более подходящего у меня нет, – развёл он руками.
Потом попытался подковырять лёд разными частями арфы и даже, скрепя сердце, ударил ею по льду несколько раз, но это было лишь потерей времени. Аврора, Изумруд и Макс тоже попытались что-то сделать, но в основном их вещи не были пригодны для непосредственной борьбы со льдом, а то, что могло бы помочь, – не помогло. Лёд превосходил всех их силой, мощью и невозмутимым спокойствием победителя.
Сириус горестно вздохнул и сел прямо на мёрзлую землю, обхватив голову руками.
– Ты можешь простудиться, – заволновалась Изумруд, но графу до этого не было совершенно никакого дела.
– Проклятье, – сказал он. – Что же нам делать? Нет, это не тупик. Не может быть тупиком. Мы на верном пути, только нужно подумать. Что-то мы делаем неправильно. Ясно, что обычные вещи тут не помогут. Надо подумать. Думайте! – голос графа внезапно взвился от отчаяния. – Думайте.
– Хорошо, – согласилась Аврора. – Надо действительно успокоиться и подумать.
Они думали минут пять. Вернее, думали они минуты три, а потом, так ничего и не придумав, ещё две минуты надеялись, что кого-то из них всё-таки озарит великая идея.
И это, как ни странно, произошло.
– Ну что? – спросил Сириус. – Есть предложения?
Он по очереди посмотрел на каждого: Аврора грустно покачала головой, Изумруд опустила глаза, Макс вздохнул и пожал плечами. И только Терций замешкался.
– Что-то придумал? – с плохо скрываемой надеждой спросил граф. У него тоже пока не возникло никаких идей.
– Да так… Вспомнил тут кое-что, – ответил Терций. – Немного странно, но… Чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется попробовать. Не зря же я её тащил, верно?
– Кого? – удивился Сириус.
Терций взял в руки арфу, оставленную им на земле после бесплодных попыток борьбы с заледеневшим проёмом.
– Точно! – восхитилась Аврора. – Ну конечно! И как я сама не додумалась?
– Арфа? – удивился Макс.
– Музыка Терция никого не оставляет равнодушным. Ни одно сердце не сможет не дрогнуть перед ней. Она растопит даже самое ледяное. Понимаете?
– Значит, она сможет растопить и лёд? – догадалась Изумруд. – Правда? Правда-правда? Такое ведь возможно! – обрадовалась она.
– Тогда надо скорее попробовать, – тоже обрадовался Макс.
– Ну раз других вариантов пока всё равно нет, сделаем перерыв на отдых, – вздохнул Сириус. – Кто знает, может, что-то из этого и выйдет.
– Я на это надеюсь, – кивнул Терций.
– Только не садись на лёд, а то простудишься, – снова заволновалась Изумруд. – Ты можешь ходить и играть?
– Могу, но на арфах на ходу не играют, – отозвался Терций. – Это совсем не то. Музыка сразу зазвучит фальшиво. Притворно и неискренне. Поэтому сяду-ка я на этот камень. – И он зашагал к центру пещеры.
– Осторожнее там! – предупредила Аврора.
– Мы будем следить, не подтает ли здесь лёд, – добавила Изумруд.
Сириус и Макс кивнули.
Лёд не издавал ни звука под шагами, вообще никак не реагировал – был слишком толстым и вряд ли что-то чувствовал. Терций забрался на камень, свесив с него ноги, как со стула, почти касаясь льда. Почти упираясь в него. Потёр ладони, чтобы разогнать кровь, размял пальцы. Взял в руки арфу. Посмотрел на Аврору и остальных, стоящих у выхода к Третьей пещере и надеющихся на его помощь. Обвёл взглядом пещеру. Закрыл глаза, задумался, представил что-то. Улыбнулся. (Тут все затаили дыхание.)
И тронул пальцами струны.
Тихая волшебная музыка зазвучала словно издалека, постепенно наполняя собой всё вокруг. В ней был шёпот ветра и звёзд, цветные сны и сказки о любви, тайны зачарованного леса и танец утренней росы, восход солнца и лунный свет в Океане, аромат поспевшей клубники и ночных фиалок, шум дождя в молодой листве чайных плантаций. Чем больше Макс слушал, тем больше чувствовал: в этой музыке было всё, и всё было прекрасным. Теперь он понимал, почему смерть и страх отступали перед ней. У них просто не было шансов.
Аврора не отрываясь смотрела на пальцы Терция, перебиравшие струны, и в который раз сдерживалась, чтобы не дать волю чувствам. Сейчас, в этот момент, она ясно поняла: теперь не страшно умирать. Что бы ни случилось дальше, какие бы испытания и Стражи их ни ждали, уже не страшно. Терций превзошёл себя. И хотя она никогда не слышала музыку, которой он одаривал умирающих, потому что это всегда было только между ними, хотя для неё Терций играл всегда что-нибудь прекрасное, но всё равно не такое, сейчас она знала – почти. Почти прикоснулась она к этой тайне. Все они. Терций сделал им, сам того не ведая, бесценный подарок. Страхи и сомнения таяли в них вместе со льдом на стенах, вместо них сердца наполняла эссенция счастья.
Изумруд и Сириус испытывали те же чувства. Не хотелось говорить, двигаться, смотреть куда-то. Они стояли, закрыв глаза, и утопали в этой пьянящей, чарующей, словно из другого мира и в то же время такой близкой музыке. И уж точно не хотелось прерывать это волшебство. Никогда.
Но звук капель по камням заставил их открыть глаза. Лёд медленно стекал со стен, расплавлялся под звуки арфы Терция, трепетно таял от изумления и восторга. Проход в следующую пещеру освобождался. Сириус привлёк внимание остальных, указывая на открывающийся выход. Терций, почувствовав движение, открыл глаза, не прекращая играть, взглянул на льдину, закрывавшую проём и растаявшую больше чем на половину, едва уловимо кивнул и снова погрузился в музыку.
Ледяная пещера выплакала все слёзы и превратилась в обычную, ничем не примечательную блёклую пещеру. Лёд в её центре, окружавший камень, на котором сидел Терций, превратился в серую мутную воду. Ручейки со стен, сбежав к центру и влившись в неё, подняли её уровень почти до середины камня, поглотив ноги Терция, который тот с него свесил. Но сейчас Терций был слишком занят, чтобы обращать внимание на такое неудобство.
Проход был полностью свободен.
– Надо идти, – шепнул Сириус.
«Как же мы посмеем остановить это волшебство?» – подумала Аврора. Но Сириус был прав.
– Мы можем пройти, – сказал граф, повернувшись к Терцию. – Ты освободил проход. Это было гениально.
– Ничего особенного, – небрежно отозвался Терций и прекратил играть, собираясь слезть с камня.
В эту же секунду Пещера обдала их морозным дыханием, и лёд мгновенно вернулся на своё место – везде, где он был и откуда исчез, снова был толстенный слой льда. Выход был замурован. Мутное озерцо, окружавшее Терция, схватилось ледяной коркой и застыло мёртвой безжизненностью, крепко сжав свешенные в воду ноги музыканта. Тот дёрнулся от неожиданности, застонал, пытаясь вытащить ноги изо льда, но ничего не вышло. Лёд взял его в плен в отместку за вызванные эмоции и за то, что музыкант так безжалостно оборвал историю, которую лёд хотел слушать бесконечно, даже несмотря на то, что она заставляла его менять своё состояние. Лёд посчитал, что это было слишком грубо.
– Ох, – вырвалось у Терция. – Не то чтобы я жаловался, но это чертовски больно. Мягко говоря!
Он попытался освободиться снова, но стало лишь больнее.
– Ты должен растопить лёд! – крикнула Аврора, сама чуть не заледеневшая от страха за Терция. – Играй!
Терций сжал арфу. Осмотрел пещеру. И вздохнул:
– Похоже, другого выбора у меня нет.
Снова полилась музыка, тихая и далёкая, и очень, очень печальная, и была она о расставаниях навсегда и безвозвратных потерях, о разочаровании и боли, о тёмных временах, захлестнувших всё прекрасное, что у них было, о безысходности и неспособности помочь тем, кого любишь, о горькой скорби и слишком запоздалом прощении. Она была такой – и это сработало. Пещера зарыдала в разы сильнее, чем прежде. Лёд таял, стыдясь своих слёз, и вот уже ноги Терция снова оказались в мутной воде. Он машинально поднял их и поджал под себя. Лёд продолжал отступать.
Аврора и Изумруд вытирали слёзы, которые никак не унимались. Сириус надел тёмные очки. Макс готов был зарыдать под стать пещере и девочкам, но сдерживался изо всех сил. Сердце его разрывала печаль.
– Выход почти готов, – негромко сказал Сириус.
И действительно – проход снова практически растаял, гораздо быстрее, чем в первый раз, и снова вода хлынула в озерцо, окружавшее Терция на камне.
– Боюсь, нам придётся идти без него, – добавил граф и отвернулся, поправляя очки.
– Что?! Ты что такое говоришь?! – ужаснулась Аврора, у которой от испуга мгновенно высохли слёзы. – Мы его здесь не оставим, ни за что!
– Сама подумай.
– Что…
– Смотри. – Сириус указал на мутно-серое озерцо. – Вода снова поднялась. Если Терций слезет с камня, она будет ему почти по шею. Что произойдёт, когда остановится музыка, мы уже знаем. Ты хочешь, чтобы он насмерть вмёрз в этот толстенный лёд?
– Но что если… Что, если он не будет прекращать играть?
– Не выйдет, – подал голос Терций, заиграв чуть тише. – Я не смогу играть на арфе, поднятой над головой. Под водой тоже не выйдет.
– Я про это и говорю, – сказал Сириус.
– Это ужасно! – воскликнула Изумруд.
Аврора побледнела.
– Не переживайте за меня. Просто идите дальше. Пока ещё можете! – крикнул Терций и извлёк из струн особенно скорбный аккорд.
В ответ на это остатки льда, закрывавшего проход, брызнули грустным фонтаном, полностью его освободив.
– Мы вернёмся! – крикнул Сириус. – Только держись.
Терций лишь пожал плечами – мол, ему-то что будет? Пока ничего страшного не происходит. И полностью погрузился в музыку.
Сириус схватил упирающуюся Аврору за руку и потащил за собой в проход. Изумруд схватила за руку Макса, они в последний раз обернулись на Терция и последовали за графом с сестрой. На душе у всех было тоскливо. Они молча шли по проходу, спотыкаясь о камешки, и чем тише звучала музыка Терция позади, тем сильнее крепла в них решимость сделать всё, что задумано и вернуться к нему. К нему и Черешне.
Когда музыка совсем стихла – то ли Терций прекратил играть, то ли они спустились слишком далеко, – они уткнулись в небольшой проём, полностью затянутый паутиной.
Вход в Третью пещеру.
Глава 25. Третий Страж, или Красота спасёт мир
Осторожно, не спеша выйдя на открытое пространство пещеры, они настороженно осмотрелись, но никого, похожего на Стража, не увидели. Выхода из Третьей пещеры – тоже.
– Мы точно правильно пришли? – спросила Аврора. – Я не вижу здесь никого и ничего, кроме мусора на полу.
– Я тоже, – подтвердила Изумруд.
Сириус нахмурился.
Третья пещера была не очень высокой и правильной геометрической формы – шестиугольником, а пол её был устлан пыльными камешками, песком, кусками коры, маленькими обломками веточек, пожухлыми листьями. Граф обошёл пещеру по периметру, осматривая её, и всё это напольное богатство непрестанно шуршало и хрустело под его ногами.
– Ничего не понимаю, – буркнул Сириус. – Не вижу прохода. Не вижу Стража. Но других путей не было, не было ни поворотов, ни развилок, мы не могли попасть куда-то ещё, только сюда. Это и есть Третья пещера.
– Значит, мы пока чего-то не поняли, – сказала Аврора. – Или чего-то не видим.
– Смотрите! – воскликнул вдруг Макс, задрав голову к потолку. – Там что-то написано, или мне кажется?
– И правда, – сказала Изумруд, – что-то есть. Только, по-моему, нарисовано, а не написано.
– И написано, и нарисовано, – вмешалась Аврора, присмотревшись к потолку. – Только ничего не разобрать.
– Потому что всё покрыто слоем пыли, – отозвался Сириус. – Может быть, под ней…
– Тряпка! – обрадовалась Аврора. – Макс, я клала тебе в рюкзак тряпку-чистюлю!
– Что? – ужаснулся Макс.
– Ну это я так её называю, – смилостивилась графская сестра. – Но она из того же материала, что и коврик перед особняком моей матери. Помнишь?
– Белый и абсолютно не пачкающийся, – вспомнил Макс, снимая со спины рюкзак и расстёгивая его.
– Ага. Достань её, она нам сейчас очень пригодится.
Макс достал белоснежную и мягкую тряпку, больше напоминающую утончённую салфетку, и протянул её Авроре.
– Ну, кто тут у нас самый высокий? – спросила она.
Сириус вздохнул и взял у неё тряпку.
– Можешь посадить меня на плечи, – предложила Аврора.
– Сам справлюсь.
Сириус был высок, прыгуч и ловок, а тряпка поистине волшебной. С толстенными слоями пыли, накопившимися здесь, вероятно, за долгие-предолгие годы, она справилась на ура и не пожертвовала ей ни капли своей белизны. Осталась такой же чистой и утончённой.
А вот потолок заметно посвежел и расчистился.
– Ну-ка, посмотрим, – сказал Сириус, отдавая Максу тряпку и снова задирая голову к потолку. – Полустёртая надпись и полустёртое изображение. Всё, что мы имеем.
Взорам их открылась мозаика. В верхней её части было изображено нечто прекрасное. Но как они ни старались, понять, что именно, точно не смогли. Сошлись на том, что это космос – разноцветные туманности и галактики в окружении созвездий. В любом случае, выглядело потрясающе, и даже пыль не смогла причинить изображению вреда. Нижней части мозаики не хватало. Изображение было не закончено.
Надпись над мозаикой была начертана непривычными им символами и наполовину стёрта.
– Что там написано? – спросил Макс, которого нестерпимо жгло любопытство.
– Это древний и давно не используемый язык. Я узнаю только слово «красота», – прищурился Сириус. – Остальные не различить, да и не уверен, что я бы их опознал.
– Красота, красота… – забормотала Изумруд. – Что же там написано?
– Говорят, красота спасёт мир, – сказала Аврора. – Лично я в это полностью верю.
– А ещё говорят, красота – страшная сила, – добавил Макс, сам не зная, зачем.
– В любом случае, делаем вывод: красота – сила и спасение. Может быть, именно это мы должны понять? – предположила Изумруд.
– И что из этого? – отозвался Сириус. – Может быть, там написано совсем другое.
– Но в любом случае написано что-то про красоту, – ответила Аврора. – Больше никаких подсказок у нас нет.
– Если подсказка про красоту… – задумалась Изумруд, – значит, благодаря ей мы сможем пройти дальше…
– Но мы даже не видим прохода, – сказал Макс. – Он вообще тут есть?
– Что тут точно есть, так это неоконченная мозаика, – Аврора задумчиво посмотрела на потолок.
– Я бы с радостью её закончил, если ты об этом, но не вижу во всей этой грязной пещере ни единого подходящего к ней фрагмента, – Сириус снял тяжёлый рюкзак и кинул его на пол. Грязь его уже не волновала. Плечи начали болеть. Очки он снова убрал в карман. По правде говоря, они ему уже поднадоели, но без них он чувствовал себя очень неуютно. – Только если…
– Только если поискать среди мусора! – воскликнула Изумруд. – Давайте искать!
– Похоже, придётся, – кивнул граф. – Разделимся на секторы, что ли…
Они мысленно разделили пол пещеры на четыре части, и каждый стал обыскивать свою. Копаясь в пыльных камешках и древесном мусоре, они пытались обнаружить хоть что-нибудь, что могло бы им помочь, но никто так ничего и не нашёл.
– У меня только хлам, – сказал вскоре Сириус, вставая с пола.
– И у меня… – протянул Макс.
Аврора не теряла надежды, продолжая искать, но вскоре и она добавила:
– Кажется, ничего.
Изумруд тоже помотала головой, сидя на корточках и задумчиво пропуская пыльный песок сквозь пальцы, даже не замечая этого. Здесь было слишком уныло. Слишком серо, грязно, грустно, пусто. Здесь не хватало жизни. Изумруд взяла в руку один из камешков и машинально сжала его в кулаке.
– Смотрите! – крикнула Аврора. – Клянусь, только что в мозаике появился новый фрагмент!
Изумруд, Сириус и Макс задрали голову к потолку и убедились: Аврора права. Маленький фрагментик, гораздо ярче и сочнее остальной мозаики и потому сразу бросающийся в глаза, появился в её нижнем левом краю.
– Это связано? – обрадовался вдруг Макс. – Это же как-то связано?
– Что ты имеешь в… – начал Сириус, потом проследил за взглядом Макса и запнулся.
Изумруд встала с пола, но руку так и не разжала, и теперь из её сжатых пальцев пробивалось мягкое изумрудное свечение. Она посмотрела на Аврору, Сириуса и Макса, почему-то уставившихся на её руку, спохватилась, разжала ладонь.
– Связано, – удовлетворительно сказал Макс. Почему-то он был очень счастлив.
На раскрытой ладони Изумруд лежал не пыльный камешек – аккуратный, чистенький, яркий и сияющий изумруд.
– Ой, – удивилась Изумруд. – Я даже не заметила.
– Срочно сделай так ещё, – сказала Аврора. – Как просто! Похоже, это и есть наша красота – и ведь не поспоришь!
– Надо проверить, – воодушевился и Сириус, а Макс не менее воодушевлённо кивнул.
Изумруд с сомнением задумалась, потом нагнулась и зачерпнула с пола горсть мусора. Накрыла ладонь другой ладонью. Почувствовала зарождающееся тепло. В ту же секунду в мозаике появилось ещё с десяток новых фрагментов, а сквозь сжатые пальцы Изумруд заструился зелёный свет.
– Работает! – воскликнули одновременно Макс и Аврора.
Сириус покивал, не отрывая взгляда от потолка.
– Похоже, это и есть Третий Страж. Подумать только – мозаика!
Изумруд улыбнулась.
– Интересно, сколько в ней недостающих фрагментов? – сказала она. – Мусора вокруг тут много…
– Судя по размерам, столько же, сколько и в верхней половине, – отозвался граф. – Немало.
– Но могло быть и больше, – не унывая, ответила Изумруд и принялась за работу.
Сириус, Аврора и Макс помогали ей, подыскивая наиболее подходящий материал. Изумруд попросила разложить его по углам, чтобы ей проще было контролировать процесс угасания, и теперь их окружало шесть небольших невзрачных кучек, которых ждала завидная участь хоть ненадолго, но стать драгоценными камнями.
– Надеюсь, получится, – вздохнула Изумруд и заметалась от угла к углу.
Пещеру наполнил изумрудный свет, исходящий от шести источников, поддерживаемых силой Изумруд. Фрагменты мозаики появлялись на потолке легко и непринуждённо, проявляясь, как полароид, становясь яркими частицами общего замысла.
Океан. Несомненно, это был Океан. Макс вспомнил Черешню. Небо и Океан – едины, сказала она, и он снова это увидел. Небесный космос, хрупкий и прекрасный, отражался в мудром и спокойном Океане, фрагмент за фрагментом открывающимся им в нижней части мозаики.
Сияние по углам стало блёкнуть, и фрагменты тоже. В пещере словно стало темнее. К тому же многих фрагментов всё ещё не хватало.
– Нет, надо что-то придумать, что-то придумать, – заволновалась Изумруд, вовсе не желающая, чтобы процесс восстановления мозаики прекратился.
– Нужно больше камней? – спросил Макс. – Но остальные совсем не подходящие…
– Нужно больше света, – отозвалась Изумруд, постукивая пальцем по камешку в руке. – Больше… Погодите! У меня кое-что есть. Я была уверена, что они мне не пригодятся, но всё равно не удержалась и взяла! Причём зачем-то на всех, для каждого. Похоже, не зря.
Она вытащила из рюкзака какие-то небольшие штуковины разных форм и размеров и радостно воззрилась на остальных.
– Точно, ну конечно! Это может сработать! – Аврора, похоже, сразу опознала объекты, извлечённые из изумрудного рюкзака.
– Что это? – спросил Макс.
Изумруд по очереди произвела с каждым предметов какие-то нехитрые манипуляции, и по стенам запрыгали изумрудные блики. Шесть зеркалец, открытых миру, сразу начали отражать то, что теперь открылось им.
– Красиво! – вынес вердикт Макс.
– То ли ещё будет, – заявила Изумруд, сгребла зеркальца в охапку, встала в центр пещеры и оглядела её.
Шесть зеркалец словно были созданы для шестиугольного логова Третьего Стража. Изумруд, легко перебегая из одного угла в другой, установила в каждом из них по маленькому отражателю на вершину кучки псевдоизумрудов. Потом, чтобы поэкспериментировать, ещё раз обежала углы, снова превращая подручный материал в драгоценные камни, и у всех (включая, похоже, и самого Стража) перехватило дыхание.
Сочно-изумрудный цвет обволакивал пещеру, отражаясь в зеркальцах, рассеиваясь по стенам, рассыпаясь на блики и сияния, превращаясь в рябь на воде изумрудного Океана, капли изумрудного дождя на дрожащих листьях, таинственные переливы света далёких планет. Мозаика, охваченная восторгом от нежданной красоты, стала собираться с удвоенной силой, сама того не замечая. Маленькие недостающие фрагменты появлялись на нужных местах, озаряемые волшебным изумрудным мерцанием, и вся пещера словно дышала восторгом и великолепием. Это было прекрасно.
Но не так долго, как хотелось бы.
Некоторые камешки были очень подходящими для временного превращения в изумруды и держались дольше остальных, но в основном разные, кривые и большие, камни и клочки каких-то коряг быстро утратили свой изумрудный блеск и снова стали грудой мусора. Волшебство рассеялось, пещера снова стала невзрачной, мозаика осыпалась десятками фрагментов, бесследно исчезнувших в воздухе…
