полная версия

Алексей Кыласов
Этноспорт. Руководство пользователя

Анализ соотношения технологий и традиций в спорте

Наше обращение к факторам соотношения технологичного и традиционного в спорте обусловлено выявлением паттернов эндемичности игровой культуры современных соревнований. Первое, что мы видим: динамика технологических изменений в спорте демонстрирует увеличивающийся отрыв от прошлого – тех изначально простых соревнований, которые отличались от традиционных игр и состязаний исключительно универсальными правилами и замерами времени. Однако на этом фоне имевшиеся в прошлом специальные сооружения – ипподромы, палестры и стадионы⁷⁰ – побуждают к пересмотру начала технологизации соревнований, которую сейчас связывают только с развитием спорта. Виртуальная среда киберспорта тоже не выглядит абсолютной новацией на фоне игровых церемоний в примордиальном обществе, где нередко соревнования тоже проводились в воображаемом пространстве или с участием воображаемых персонажей.

Кроме перечисленного, заново оценить результаты прошлого нас побуждает стремительная технологизация спортивных соревнований, в которой все большее место занимает дигитализация спорта [Кыласов 2014а]. В последнее время мы полностью свыклись с мыслью о том, что для успешных выступлений спортсменов уже недостаточно простых навыков соревнований и подходящей удобной одежды. Например, нужны совершенно разные комплекты лыж и палок для того, чтобы кататься по лесу или мчаться вниз по склону горы. Кроме того, разница температур всего в несколько градусов вынуждает к смене лыжной смазки в целях обеспечения эффекта наилучшего скольжения с учетом изменяющейся вязкости снега, а еще лыжникам стала нужна продвинутая экипировка с форсированной теплоотдачей. Эти сведения давно содержат многочисленные учебные пособия для студентов спортивных вузов. В качестве примера можно привести популярный в России учебник – «Искусство и основные принципы смазки лыж» (2006) [Смирнов 2006].

В конечном итоге в лыжном спорте все пришло к тому, что само по себе скольжение по натуральному снегу перестало удовлетворять запросы лыжников, им понадобились высокотехнологичные и специально оборудованные спортивные сооружения – трамплины, биатлонные, лыжные и горнолыжные трассы, и лучше, чтобы они были в закрытых ангарах для круглогодичного использования, а еще лучше – чтобы они были с искусственным снегом, обладающим гораздо более стабильными характеристиками трения, независящими от колебаний температуры и влажности воздуха, присущих естественному снежному покрову.

Первыми крытыми сооружениями для зимних видов спорта стали ледовые арены, с их появлением перестали проводить соревнования на открытом воздухе по керлингу, конькобежному спорту, фигурному катанию, хоккею с шайбой и хоккею с мячом. Но на этом преобразования не закончились и сейчас ведутся перспективные разработки крытых комплексов для лыжных трасс (биатлон, лыжные гонки, фристайл) и санных треков (бобслей, санный спорт, скелетон). Крытые комплексы позволят не только избежать природных катаклизмов, но и сделают возможным глобальное развитие зимних видов спорта даже в тех странах, где климатические особенности не позволяли этого сделать раньше.

В условиях непрерывной технологизации появились принципиально новые техногенные виды соревнований, связанные с управлением транспортом, которые мы представим в хронологии появления международных спортивных федераций:

– велоспорт (1900)⁷¹;

– автоспорт (1904)⁷²;

– мотоспорт (1904)⁷³;

– авиационный спорт (1905)⁷⁴;

– водномоторный спорт (1927)⁷⁵.

Следующим этапом технологизации стал переход от транспорта к его моделям, используемым в соревнованиях модельного спорта:

– авиамодельный спорт (1936)⁷⁶;

– автомодельный спорт (1979)⁷⁷;

– судомодельный спорт (2006)⁷⁸.

Отдельно стоит выделить антропные модели видов спорта, где используют фигурки игроков:

– настольный футбол (2002)⁷⁹;

– настольный хоккей (2005)⁸⁰.

Но главным соревнованием антропных моделей стала ежегодная Всемирная олимпиада роботов, которую с 2004 г. проводит Ассоциация Всемирной олимпиады роботов⁸¹.

Здесь надо отметить, что игры с антропными персонажами появились значительно раньше, чем их современные аналоги. Например, хорошо известны традиционные игры с куклами, причем не только девочек, но и мальчиков, которые в России назывались «куклак» в Тульской и Калужской традиции и «куклачок» в Тамбовской традиции [Берстенева 2010: 19]. Фольклористка Л.Ю. Евтихиева в ходе полевых исследований в селе Атманов Угол Тамбовской области, где с 1648 г. проходят русские традиционные игры Атмановские кулачки, выявила бытование узелковой куклы «Ломец – Атмановский боец». Евтихиева сообщает, что Атмановский ломец – узелковая кукла, «она не содержит швов, подчиняясь семантике целостности» [Евтихиева 2014]. Матерчатые кулаки ломца набивались камешками, и задача была – сбить шапку с куклы противника. Так осуществлялась подготовка будущих кулачников в рамках примордиальных систем «непрерывного образования».

Другой общеизвестный пример антропоморфных игр – баталии оловянных солдатиков, буквально «ожившие» в мероприятиях клубов исторической реконструкции, из которых сами участники в последнее время пытаются сделать спортивные турниры по историческому фехтованию (муляжи мечей, сабель и даже пик, несмотря на то что это было одноразовое оружие для мгновенного поражения противника в бою), а также историческому танцу, стрельбе из арбалета и лука, распространенных в Средние века.

Игры в искусственной среде тоже не являются чем-то принципиально новым. Ставшие привычным элементом культурного ландшафта ипподромы, палестры и стадионы изначально служили сакральными местами, где турниры проводились как особые церемонии. Другим проявлением искусственной среды были игровые перевоплощения: например, переодевания при игре в го в Тибете [Кыласов 2010а: 237], или использование накидок и масок индейцами майя при игре в пелоту [Blomster, Chavez 2020], или исполненный символизма бег с бревном, олицетворяющим покойника, у индейцев тимбиру [Кардиас-Гомес 2019] и другие.

Таким образом, можно утверждать, что технология создания антропоморфного игрового пространства укоренена в прошлом и новизна ее современной репрезентации может быть рассмотрена только в контексте технологических, но не принципиальных инноваций. К аналогичному выводу пришла российский антрополог М.В. Тендрякова в работе «Игровые миры от Homo ludens до Геймера» [Тендрякова 2015]. Не являются исключением и сами сюжеты игр, основанные на метаигровых ситуациях, в чем мы соглашаемся с российским исследователем интеллектуальных игр Е.Н. Скаржинской [Скаржинская 2015]. С этими сюжетами онтологически связаны соревнования в виртуальной среде, получившие название «киберспорт» с тремя основными направлениями развития:

– киберспорт – видеоигры с индивидуальным или командным участием по сюжетным играм Counter-Strike, Dota, League of Legends и другим;

– спортивные симуляторы – кибергольф, кибергонки, танцевальный симулятор (Just Dance) и другие;

– виртуальные копии видов спорта – киберфутбол, кибербаскетбол, киберхоккей и другие.

Но вершиной технологизации спорта стали соревнования компьютерных программ в интеллектуальных видах спорта (бридж, го, шахматы, шашки и другие), где участие человека сведено к минимуму – запуску и остановке таких программ. Но все же участие человека остается. Объясняя этот феномен, мы используем один из выводов О.В. Поповой о том, что «процессы коммодификации затрагивают не только само человеческое тело, но и его виртуальные аналоги» [Попова 2017]. Этот класс программного обеспечения без участия человека получил называние «айдлеры» (от англ. idle games – холостые игры). В таких соревнованиях уже не интересен ход игры, важен только финал с фиксацией победы одной из соперничающих компьютерных программ.

Айдлеры предвосхитили отсутствие зрителей на спортивных соревнованиях, что было достигнуто по умолчанию в виртуальных играх. Сейчас это привело к тому, что основная масса спортивных соревнований проходит вообще без зрителей, которых просто не приглашают на отборочные соревнования (и без того игнорировавшиеся публикой). В результате сложилась ситуация, что спорт перестал быть развлечением зрителей. Зрители посещают менее одного процента от общего числа всех спортивных соревнований, потому что именно такая пропорция сложилась в пирамидальной структуре турниров по общепринятой в спорте отборочной системе нокдаун.

Перманентное отсутствие зрителей стало настолько обычным, что привело к допущению в спортивном праве к введению запрета для зрителей на посещение матчей в командно-игровых видах спорта. Например, в футболе уже есть правило FIFA, предписывающее проводить матчи без зрителей, если фанаты одного из клубов нарушили общественный порядок [Правила футбола]. Примеру FIFA довольно быстро последовали в баскетболе, волейболе, регби, хоккее и других командно-игровых видах спорта.

Пандемия коронавируса Ковид-19 привела к еще более широкому распространению практики проведения без зрителей не только отдельных соревнований, но целых турниров. Под давлением ВОЗ⁸² практически все спортивные федерации согласились на турниры без зрителей ради сохранения здоровья и соревновательной практики атлетов. Но главное новшество коронавирусной пандемии – дистанционные соревнования перестали быть уникальной практикой киберспорта, появились заочные турниры не только в интеллектуальных, но и многих других видах спорта: акробатике, гимнастике, легкой атлетике, пауэрлифтинге, тяжелой атлетике и других видах спорта. Исключение для дистанционных соревнований пока составляют только единоборства и командно-игровые виды спорта.

В условиях тотальной технологизации традиционные игры стали восприниматься как некие «заводские установки» – первичные нормы, возврат к которым позволит сделать перезагрузку всей мировой системы спорта, погрязшей в наслоении нерешаемых проблем, вызванных несовместимостью устойчивого развития с ограничительными мерами по безопасности, безуспешной борьбой с допингом и коррупцией, согласно заключению британского журналиста Э. Дженнингса в книге «Новые властелины колец: коррупция на олимпийских играх или как купить себе золотую медаль», ставшей бестселлером [Jennings 1996]. После выхода книги Э. Дженнингсу было запрещено посещать олимпийские игры и матчи FIFA, но спустя несколько лет большинство фигурантов его расследования оказались изгнаны из спорта, а некоторые даже оказались в тюрьме, включая все руководство FIFA.

Таким образом, актуализация традиционных игр и состязаний имманентно связана с ожиданиями неизбежного обновления спорта, преодоления кризисных явлений и новой траекторией развития, воплощающей в себе изначальные принципы состязательности, которые были сформированы в едином коммунитарном теле игровой культуры, зародившейся в обрядовых практиках всеобщего участия, ритуалах единения и церемониях инициаций.

Немецкий исследователь А. Келер пришел к выводу, что обращение к традиционным играм поможет найти новый подход к совершенствованию организационной модели мультиспортивных событий. Он сообщает, что «в Шотландии все еще можно найти Хайленд-игры, где все более примитивно и достоверно, где людям не нужно жаться в партере, и они могут свободно перемещаться по собственному усмотрению». Далее А. Келер уточняет, что на играх не игнорируются принципы безопасности и защищенности, там «реализована более гибкая и свободная система проведения соревнований», несмотря на их схожесть со «старомодной загородной ярмаркой», они заслуживают более пристального внимания к устоявшемуся алгоритму проведения, позволяющему «всячески поддерживать истинный дух этих игр» [Келер 2019].

Также важно отметить, что технологизация нисколько не вредит, а скорее создает благоприятные условия для развития этноспорта. Наличие виртуальных копий исконных забав в киберпространстве служит устойчивому развитию этноспорта. Использование различных синтетических покрытий и лент для зонирования площадок соревнований, информационных табло, разборных трибун для зрителей и другого спортивного оборудования на турнирах этноспорта является вполне допустимым, что показали многочисленные событийные опросы зрителей. Единственным ограничением в использовании спортивного оборудования стало соответствие цвета конструкций общему колориту традиционного праздника, но даже это позволяет преодолеть декоративная стилизация, позволяющая не только маскировать современный промышленный дизайн, но и усилить эффект аутентичности мероприятия.

Подводя итог исследованию соотношения технологичного и традиционного в спорте, можно заключить, что эндемика игровой культуры сохраняется в современных спортивных соревнованиях, она создает необходимые и достаточные условия для использования современной спортивной инфраструктуры.

Выводы по главе «Установки и сбои в этноспорте»

Исследование культурного пространства спорта показало, что оно находится в процессе постоянных технологических преобразований, но главной ценностью для спортивного сообщества остаются соревнования, образующие особую культурную среду. В результате проведенного аксиологического исследования нам удалось установить, что спорт представляет собой особый тип квазирелигиозной сплоченности, скрепами которого стали «командный дух», «идеалы спорта» и вера в то, что спорт преображает наше общество, способствуя его поступательному развитию. В основе системы ценностей спорта лежит его понимание П. Кубертеном, для которого «спорт был религией, церковью и догмой», вызывавшей «религиозное чувство», которое он называл «religio athletae» [Кубертен 2011: 37]. Уповая на гуманитарный потенциал спорта, большинство исследователей констатируют, что в спорте человек совладает со своей животной дикостью, но здесь же возникает главный постмодернистский конфуз – человек спортивный обходится с этим без обращения к религии, его самообладание автономно и порождает феномен веры в себя, которая обеспечивает его глобализационные характеристики. Спорт представляет собой устойчивую глобальную систему, обладающую всеми признаками мировой культурной общности – транскультурной по своей сути, он стал одной из мировых систем наряду с финансами, промышленными технологиями, массовыми коммуникациями и транспортом.

Исследование процессов расширения культурного пространства спорта с его неизбежной технологизацией обозначено нами как «пост-спорт», изучение которого показало идею эволюции культурных форм состязательности: от устоявшихся традиционалистских – до индивидуального самовыражения в постмодернистских развлечениях даже без участия человека (соревнования роботов и компьютерных программ). Те мне менее, антропогенный фактор остается ключевым, поскольку пост-спорт одновременно формируется пост-человеком и формирует его. Социальные ожидания обновления спорта связаны с преодолением кризисных явлений его технологизации, предчувствия новой траектории развития, воплощающей в себе изначальные принципы состязательности, которые были сформированы в едином коммунитарном теле игровой культуры, зародившейся в обрядовых практиках всеобщего участия, ритуалах единения и церемониях инициаций. Итогом нашего исследования технологический преобразований спорта стал установленный факт, что эндемика игровой культуры сохраняется в современных спортивных соревнованиях и создает необходимые и достаточные условия для развития всех форм состязательности, включая этноспорт.

Рекомендации к базовой версии этноспорта
(имплементация модели этноспорта как контроверсия тотальной спортизации)

Обзор опыта спортизации традиционных игр

Если в начале нашего исследования мы испытывали определенные сложности с критикой сложившейся практики «ревитализации» традиционных игр и состязаний, что было обусловлено этикой включенного наблюдения, то по прошествии десяти лет (2010–2020) – после завершения научного эксперимента по разработке инновационной модели этноспорта, мы можем позволить себе максимально жесткий и в чем-то даже обескураживающий анализ происходящего. Большинство крупных турниров традиционных игр и состязаний, превращенных в спортивные мероприятия, проводились под эгидой ЮНЕСКО, что безусловно нанесло репутационный ущерб качеству экспертной оценки этой межправительственной организации, потому что они не имели отношения к историческому образу. Впрочем, ущерб репутации ЮНЕСКО отчасти компенсирует отсутствие интереса публики к этим мероприятиям на периферии большого спорта и культуры.

На основе собранного эмпирического материала был проведен анализ тотальной спортизации, рассматриваемой нами как контркультурная практика «сохранения» традиционных игр и состязаний, которая началась в середине прошлого века, но так и не увенчалась успехом: спортизированные клоны этнической игровой культуры не смогли составить конкуренцию видам англосаксонского спорта. Исходя из этого мы сделали вывод о том, что этническая стилизация только вредит спорту, равно как и спортизация не помогает актуализации традиционных игр и состязаний. Однако понимание этого до сих пор не наступило, национальные правительства, международные сетевые структуры и различные межгосударственные программы под эгидой ЮНЕСКО продолжают этнически стилизовать спорт и спортизировать традиционные игры и состязания, отрывая их от праздничной обрядности народных сходов.

Сложившуюся ситуацию можно охарактеризовать как «патерналистский провал», если использовать определение российского экономиста В.Ю. Музычук. Она предлагает рассматривать эту ситуацию как системный кризис в управлении всеми гуманитарными отраслями экономики (культуры, науки, образования и спорта), вызванный «изъянами общественного выбора нормативных установок, не соответствующих целям деятельности». Рассуждая о сущности «патерналистского провала», В.Ю. Музычук видит главной причиной его возникновения иррациональное поведение чиновников, выраженное в дилентантизме и «захвате чужих компетенций», что ведет к «расхождению декларируемых целей развития культуры и конкретных мер по их достижению» [Музычук 2017: 8].

Наиболее отчетливо попытки «захвата чужих компетенций» проявляются в действиях спортивных чиновников, которые пытаются «развивать» традиционные игры и состязания как спорт, чтобы последовательно проводить коммодификацию этих изначально стихийных мероприятий в соответствии с ведомственными инструкциями по оказанию соответствующих «физкультурных услуг» населению, но уже без оглядки на культурные ценности и особенности производства культурных благ для удовлетворения культурных потребностей общества в сохранении игровых традиций. Давая праксиологическое определение культурным благам как товара (изделия народных промыслов, картины, книги и другое) и как услуги (выставки, массовые мероприятия, шоу и другое), В.Ю. Музычук иронично отмечает, что далеко «не все культурные блага становятся культурными ценностями» [Музычук 2017: 15].

В случае со спортизацией традиционных игр и состязаний это именно так: становясь видами спорта, они полностью утрачивают культурную ценность. Например, сколько бы долго и успешно не занимались русские спортсмены японскими боевыми искусствами, они все равно ни не станут японцами даже на малую толику, а их навыки ничего не привнесут в культуру русского этнофора. То же самое относится к английскому боксу, иранскому зурхане или китайским лодкам драконам. Но гораздо опаснее социальные угрозы, создающиеся в процессе развития этих практик, эти угрозы порождает культурный конфликт с автохтонными игровыми традициями, что было установлено в ходе наших исследований. При этом интересно, что относительно спокойно такого рода культурные конфликты разрешаются в других традиционных практиках: кулинарии, моде, музыке и танцах – там просто чередуют употребление блюд, напитков, одежды, аксессуаров, саундтреков и танцевальных движений.

На этом фоне совершенно нелепым выглядит предположение о том, что спортсмены тоже могут постоянно чередовать чужеродные и автохтонные практики, например, бейсбол и лапту, хоккей с шайбой и (русский) хоккей с мячом, бальные танцы джайв-вальс-квикстеп-пасодобль-румба-танго-самба-фокстрот и русский перепляс. Первыми возмущаются такому чередованию тренеры тех спортсменов, что решились на такое смешение, и тренеры абсолютно правы, потому что подобные эксперименты время от времени проводятся, однако ожидания экспериментаторов ни разу не увенчались успехом – такая практика ведет к утрате навыков специфической техники, наработанных в ходе регулярных тренировок. Исходя из этого можно заключить, что этнически стилизованный спорт создает культурный конфликт не только в зоне перцептуальной этники, но и в сугубо профессиональной среде спортсменов, и что хуже всего – этническая стилизация создает реальные угрозы в рамках процессов самоидентификации.

Сравнение занятий этнически стилизованными видами спорта с изучением иностранных языков, сделанное одним из моих коллег по ходу дискуссии в социальной сети Фейсбук (деятельность которой в России запрещена), тоже in radicem, non recte, потому что любые формы физической активности – это всего лишь двигательно-игровые навыки партикулярных практик, тогда как язык – это когнитивные функции человека, формирующие целостную картину мировосприятия.

Но главная угроза, которую создают этнически стилизованные виды спорта заключается в том, что они оказывают разрушительное воздействие на сохранение механизмов воспроизводства традиционной игровой культуры. Они существуют в парадигме спорта и управляются спортивными федерациями, устроенными по принципу жесткой иерархии и следовании единым для всех правилам, исключающим любые этнокультурные различия. Преодолеть эту проблему противодействия культурному разнообразию невозможно, она заложена в самой архитектуре спорта: спортивные федерации постоянно объединяются и создают множество союзов, постоянно расширяя горизонты легитимации единых правил. Матричную модель выработки и продвижения общих правил мы наблюдаем во всей сетевой структуре мирового спорта, стремящегося унифицировать любые виды соревнований. Ядром сетевой структуры стало олимпийское движение, представляющее собой сеть национальных олимпийских комитетов (НОК) и международных спортивных организаций, реализующих цели и задачи олимпизма: GAISF, ASOIF, AIWOF, ARISF, AIMS и других [Кыласов 2018].

Сетевая модель спорта оказала решающее воздействие на становление формальных институтов традиционных игр и состязаний, потому что основными организаторами были и остаются спортсмены, использующие привычную им среду взаимодействия. Драйвером креатива этнически стилизованных видов спорта стал постколониализм [Bale, Cronin 2003], как развитие политических идей левого, так и правого толка. Далее в хронологическом порядке возникновения будут представлены мультиспортивные мероприятия, программа которых включает или состоит из этнически стилизованных видов спорта на примере Ирландии (1884), Индии (1933), Индонезии (1948), Китая (1953), СССР (1956), Мексики (1997), ЮАР (2003) и Италии (2003).

В этот обзор мы не стали включать подробное описание ранее упомянутых фестивалей: Баданг в Малайзии, Швингенфест в Швейцарии и Наадам в Монголии. Кроме того, главные русские традиционные игры Атмановские кулачки будут представлены в заключительном параграфе этой главы.

Гэльская атлетическая ассоциация (GAA)⁸³ стала пионером в сфере этнической стилизации спорта, она была основана (1884) с целью развития ирландских игр: херлинга (hurling), камоги (camogie), гэльского футбола, гэльского гандбола и раундерса (rounders) – игры, схожей с лаптой. По всем видам спорта раздельно проводятся национальные чемпионаты, а по гэльскому футболу и шинти-херлингу (shinty-hurling) проводятся международные турниры для ирландцев, проживающих за рубежом. Несмотря на то, что зарубежные команды участвуют во Всеирландских чемпионатах, GAA не проводит турниров за пределами исторической родины. GAA создана в целях самоидентификации ирландцев, поэтому ее устав содержит неприемлемые для общеспортивных организаций правила:

– запрет на участие в соревнованиях представителей других народов, а также тех, кто служил в армии или спецслужбах Великобритании (правило 21);

– запрет на участие и просмотр соревнований негэльских видов спорта (правило 27);

– запрет на проведение соревнований негэльских видов спорта на стадионах GAA (правило 42).

В GAA создано специальное подразделение Скор (Scor), которое занимается фольклоризацией соревнований, оно организует конкурсы среди исполнителей музыки, песен, поэзии и танцев, и этот опыт был использован в разработке модели этноспорта. Деятельность GAA не раз становилась объектом изучения [Bale, Cronin 2003; Cronin 2007; Garnham 2004; O’Boyle, Hassan 2016].

Спортивный фестиваль Кила Райпур⁸⁴ поначалу назывался «сельской олимпиадой», его основал (1933) филантроп Индер Сингх Гревал в небольшом селе Кила Райпур, куда собирались фермеры из окрестностей Лудхианы – столицы штата Пенджаб (Индия). Поначалу программа игр состояла только из традиционных игр и состязаний: акхарас (Akharas) – борьба, гитта патхар (gheeta pathar), гули данда (guli danda) – гантели, гхаггар пхисси (ghaggar phissi), кабадди (kabaddi), киди када или стапу (kidi kada or stapoo), кикли (kikli), кокла чхапаки (kokla chhapaki), кхиду (khidu), лукан мити (lukan miti), раса каши (Rasa Kashi) – перетягивание каната, чичо чич ганериан (chicho chich ganerian). Позднее в программу фестиваля включили гонки на мотоциклах, соревнования стронгмен в перетягивании трактора, запуск воздушных змеев, бег на 100 метров и другие турниры. Организатором фестиваля сейчас является «Спортивный клуб Кила Райпур имени Гревала». Фестиваль проводится ежегодно в течение первых трех дней февраля и собирает до 4 000 участников. В научной литературе различным аспектам фестиваля посвящены несколько научных статей.

Национальная спортивная неделя в Индонезии проводится (с 1948) каждые четыре года в разных провинциях страны, в ее программе помимо олимпийских видов спорта есть этнически стилизованные виды спорта – пенчак силат, сепактакрау и тарун деражат. Организатором игр является Индонезийский национальный спортивный комитет (KONI)⁸⁵.

Опыт спортизации традиционных игр и состязаний в тоталитарных государствах – СССР и Китае был частью государственной спекулятивной стратегии создания собственной системы физического воспитания, которая позволила бы избежать конкуренции в глобальном англосаксонском спорте и в то же время преподнести всему миру нечто свое как самобытное достижение коммунистического бытия.

Спартакиады народов СССР проводились государственными органами в области спорта как альтернативные советские олимпиады накануне летних и зимних олимпийских игр (1956–1991), в их программу были включены национальные виды спорта. Подробный анализ этого процесса был представлен в параграфе «Понятие и дискурс этноспорта». Эту практику пытаются возродить в Российской Федерации и бывших республиках СССР в Центральной Азии и Кавказа. В России альтернативными олимпиадами называют Фестивали национальных видов спорта России, к которым Минспорт России почему-то не относит борьбу на поясах, гиревой спорт, лапту, перетягивание каната, самбо, стрельбу из лука и хоккей с мячом. Но все-таки все эти виды спорта включены в программу фестиваля, а вместе с ними там оказались явно нероссийские – капоэйра и сумо, и в то же время там почему-то нет других этнически стилизованных видов спорта, которые развиваются в Российской Федерации: айкидо, айсшток (баварский керлинг), вовинам, го, дзюдо, каратэ, кендо, кудо, петанк, регби, сават, тайский бокс, тхэквондо, ушу и хапкидо [ВРВС]. Единственным объяснением частичного расширения программы фестиваля, полученным от чиновников Минспорта России, стало желание повысить интерес к этому фестивалю, потому что количество занимающихся всеми национальными видами спорта ничтожно и создает серьезные вызовы реализации пропагандистских целей этого мероприятия – менее 0,1% от общего числа всех занимающихся спортом (54 200 000), по данным Федеральной службы государственной статистики [Спорт РФ].

Национальные традиционные игры этнических меньшинств КНР впервые состоялись в Тяньцзине (1953), а с 1982 г. стали регулярно проводиться каждые четыре года. Отбор участников игр происходит во всех 25 провинциях, автономных районах и мегаполисах [Qin, Chen, Wang 2015]. Представители 55 этнических меньшинств, внесенных в государственный реестр народов Китая, участвуют в 17 видах соревнований: бег на ходулях, боевые искусства, гонки на бамбуковых плотах, гонки на лодках драконах, групповые лыжи, жонглирование огненными шарами, качели, плавание, погоня за овцами на лошадях, прыжки с трамплина, скалолазание, скачки на лошадях, стрельба из лука, традиционная стили борьбы, традиционные стили гимнастики, ходьба по канату и цуцзюй (силовая игра мячом) [Chine National TSG].

Национальные собрания традиционных игр и состязаний Мексики ежегодно проводятся (с 1997) Мексиканской федерацией традиционных игр и состязаний (FMJDAT)⁸⁶, которая признана Национальной комиссией по физической культуре и спорту (CONADE)⁸⁷ Мексики и получает финансирование от правительства Мексики. Задолго до основания FMJDAT, по заказу Правительства Мексики, этнолог Х.Р. Кирос подготовил историографию «Доиспанские игры» [Quiroz 1985], которая стала методической основой программы Национальных собраний, в которую включено 140 традиционных игр и состязаний, среди которых арихуэта (arihueta), забеги рарамури (carrera de bola rarámuri), пелота миштека (pelota mixteca), папандакуа чанакуа (papandakua chanakua), пелота пурепеча (pelota purépecha) или уарукуа чанакуа (uarhukua chanakua), реботе а мано (rebote a mano), улама (ulama) а также игровые практики народов виксарика, чонталь, майя, науа, тотонаков и тепуано. Современное состояние игр также привлекает внимание исследователей [Caicedo 2002; Mendoza 2011]. Соревнования Национальных собраний проводятся в течение недели, начиная с 9 августа – Международного дня коренных народов ООН, в них участвуют порядка 500 индейцев, за которыми наблюдают по совокупности около 10 000 зрителей (по неавторизованным данным FMJDAT). Вокруг игровых площадок разворачиваются ярмарки изделий народных промыслов и выставочные стенды, а также проводятся обучающие семинары.

Фестиваль игр коренных народов ЮАР ежегодно проводит (с 2003) Департамент спорта и отдыха Правительства ЮАР, на официальном сайте учреждения создан специальный подраздел этого мероприятия⁸⁸. Фестиваль проводится в течение недели, начиная с первого дня месяца Наследия – с 24 сентября, когда отмечают день смерти вождя Шака Зулу (1787–1828), объединившего все племена зулусов и почитаемого в народе как основателя государства. Первый раз День наследия народов ЮАР отмечался (1995) по инициативе Нельсона Манделы. Фестиваль игр коренных народов ЮАР устраивают на стадионе Сешего в провинции Лимпопо в ознаменование объединения народов и территорий, поэтому церемония открытия начинается шествием всех 9 провинций ЮАР. Каждая провинция представляет свою традиционную игру: дибеке (dibeke), дикето (diketo), джукскей (jukskei), дри стоккис (drie stokkies), иинтонга (iintonga), кгати (kgati), морабараба (morababa), нвува (nvuva), кхо-кхо (kho-kho). Для развития каждой игры созданы ассоциации, превратившие их в виды спорта, перечень которых содержится в «Общих и специальных правилах игр коренных народов» [IGF SA]. Сейчас эти игры, весьма отдаленно напоминающие изначальные практики традиционных игр и состязаний зулусов, все же не воспринимаются аутентично даже с изрядной долей фольклоризации фестиваля, что отмечают южноафриканские исследователи – антрополог Д. Богопа и социолог К. Бернетт [Bogopa 2012; Burnett 2014].