полная версия

Алексей Белов-Скарятин
Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб

В условиях неумолимо надвигающейся мировой войны, в которой, учитывая все предпосылки, США и СССР должны, несмотря на все идеологические и политические различия, самой судьбой быть помещены на одну сторону противостояния и приведены к союзничеству, но при сохранении Ириной иллюзорной надежды, что бойни ещё можно избежать, основным лейтмотивом её посланий слушателям становится следующее: "Утверждая, что женщины во всех странах должны быть едины в своей борьбе за мир во всём мире, выдающийся лектор попросила женщин Энглвуда быть справедливыми в своей оценке России. По её словам, многие книги об этой стране были написаны людьми, не знающими её традиций, образа жизни или языка … Объясняя, что её целью является создание лучшего взаимопонимания между Россией – её Родиной по рождению – и Соединёнными Штатами – страной её теперешнего гражданства, – она сказала: 'Сейчас, когда весь мир готовится к новой войне, женщины всего мира обязаны объединиться, чтобы защитить молодое поколение от превращения в пушечное мясо, распространяя добрую волю и единое восприятие' … 'В России, например, ко мне подходят группы озадаченных женщин, спрашивая: «А как же свобода, которой кичатся в Соединённых Штатах, когда мы слышим о плохом обращении с неграми?» Я пытаюсь объяснить, что разрозненные факты, которые они получают, не отражают действительную ситуацию в стране. А потом появляется американский фильм с кадрами про негров в цепях, и мне приходится снова многое объяснять. С другой стороны, какой-нибудь писатель приезжает в Россию на короткое время, ужасно разочаровывается или выбирает какую-либо деталь, которой он уделяет слишком много внимания в своей книге, и Америка верит, что это полностью олицетворяет Россию. Вот я недавно останавливалась в одном из лучших отелей Буффало, в котором в тот день была проблема с горячей водой, но мне же не придёт в голову писать книгу об отсталости Буффало'".

Тем не менее трудные вопросы о происходящем в СССР не обходят её стороной, и она, явно и сама переоценивая многое в своём отношении к деяниям советских властей, честно признаётся в том, что во время последнего путешествия 1936-го года уже почувствовала похожую нервозность и напряжение в советских людях, как за два года до этого в Италии и Германии, а также открыто выражает мнение по поводу отдельных острых событий, как то: "'Исходя из своего личного взгляда на вещи, я утверждаю, что новый «заговор» является продолжением старой вражды между Троцким и Сталиным, – сказала она. – Троцкий хотел подтолкнуть мировую революцию и обвинил Сталина в том, что тот был «правым». Сталин ответил, что было бы лучше построить идеальное социалистическое государство у себя дома, которое было бы настолько совершенным, что остальной мир последовал бы за Россией. Но чего я не могу понять, – добавила она, – так это почему Троцкого обвиняют в заговоре с Германией и Японией, если он член старой большевистской гвардии, который верит в мировую революцию. Определённо, здесь что-то не так. Противостояние Троцкого и Сталина имеет давнюю историю. Если бы Троцкий на момент смерти Ленина не был в отъезде, то он легко мог бы стать первым человеком в России' … 'Советская агрессия против Финляндии – это большая ошибка сталинского режима, от которой Россия пострадает, потому что это полностью противоречит программе, заложенной Лениным, по замыслу которого Красная армия должна только защищать границы своей страны' … 'Абсолютно ожидаемая попытка Адольфа Гитлера «откусить кусок» от России в процессе экспансии своей империи на Восток закончится катастрофой для немецкого фюрера, как это уже случилось с Наполеоном и многими другими'".

В сентябре 1939-го года появляется известие в прессе Питтсбурга, касающееся Виктора. Оно хоть и печально, но приоткрывают завесу над другими членами его семьи (ведь до этого нам было известно только о его старшем брате, погибшем при службе в ВМФ). Читаем: "Заупокойная служба по Элмеру Ф. Блейксли, отвечавшему за строительство огромного стадиона Питтсбургского университета и 'Храма Познания' в центре университетского кампуса¹¹⁷, состоится сегодня в 2:30 по адресу: Честнат-стрит, 236, Энглвуд. Погребение произойдёт на кладбище Энглвуда.

Мистер Блейксли, вице-президент 'Стоун энд Уэбстер Инжиниринг', скоропостижно скончался в воскресенье у себя дома от сердечного приступа. Ему было 49 лет.

В течение последних 14 лет он также был менеджером этой фирмы в округе Питтсбург. В дополнение к зданиям Питтсбургского университета мистер Блейксли руководил строительством клиники Фалька и школы Фалька в Питтсбурге, пресвитерианской больницы, глазной и ушной больницы и женской клиники. Последние три здания являются подразделениями медицинского центра Питтсбурга.

У него также были крупные строительные объекты в поместье Ричарда К. Меллона в Лигонье, штат Пенсильвания. Он был членом Университетского клуба и Дюкен-клуба в Питтсбурге, а также загородного клуба 'Никер-бокер' в Энглвуде.

У него остались вдова, миссис Кэтрин Симан Блейксли, две дочери, мисс Джин и мисс Бетти Лу Блейксли, и брат, Виктор Блейксли из Вашингтона, округ Колумбия.

Мистер Блейксли родился в Ред-Клауде, штат Небраска, и получил диплом инженера-строителя в университете Иллинойса. Он был связан со 'Стоун энд Уэбстер' в течение последних 28 лет, а в прошлом году был избран вице-президентом. Он переехал в Энглвуд 6 месяцев назад".

Необычайно познавательная заметка, из которой можно логически сделать вот какие выводы: Виктор жил в Питтсбурге пару лет до женитьбы на Ирине и некое недолгое время после (уже вместе с ней), поскольку работал в строительной компании брата; скорее всего, именно брат посоветовал им купить и помог перестроить коттедж в Сент-Дэвидсе; Виктор к 1939-му году уже работал в Вашингтоне.

Всего через 4 месяца в его семье происходит и ещё одно событие, но на сей раз радостное: "В этот понедельник произошло бракосочетание Джин Блейксли, дочери покойного мистера Элмера Фредерика Блейксли, и Уэлда Меррика Стивенса-младшего из Энглвуда, сына Уэлда Меррика Стивенса из Шарлотт-Амалии, Виргинские острова …

Невеста, которую вёл к алтарю её дядя, Виктор Ф. Блейксли из Вашингтона, была одета в тяжёлое атласное свадебное платье цвета слоновой кости, принадлежавшее ещё бабушке жениха, миссис Герберт Б. Стивенс, и вуаль из фамильного кружева 'Роуз Пойнт'. Она несла гардении и ландыши.

Бетти Лу Блейксли являлась единственной подружкой невесты – своей сестры – и была одета в платье из старинной голубой парчи с бакским корсажем, миниатюрную шляпку в тон, отделанную цветами из старого розового бархата, и несла колониальный букет из голубых и розовых цветов …"

Так Виктор заместил на этом торжестве своего внезапно ушедшего второго брата.

Моя догадка по поводу его работы в Вашингтоне позже подтверждается заметкой в Нэшвилл Баннере от 26 ноября 1941-го: "Виктор Ф. Блейксли, хорошо известный в Нэшвилле, был повышен в звании до капитана-лейтенанта. Об этом объявило сегодня в Вашингтоне Министерство военно-морского флота. Уроженец Бруклина, штат Массачусетс, капитан Блейксли часто бывал здесь со своей женой, писательницей Ириной Скарятиной.

После окончания Военно-морской академии Соединённых Штатов в Аннаполисе, где он был звёздным спортсменом, капитан Блейксли несколько лет служил в Военно-морском флоте. Он вышел на пенсию около десяти лет назад в результате травм, полученных в автомобильной аварии, но был возвращён в строй около трёх лет назад. В настоящее время он находится в Вашингтоне и занимается административной работой конфиденциального характера. Капитан Блейксли, чья книга 'Боевые корабли США' была опубликована этой осенью, получил свой первый писательский опыт, когда помогал своей жене в работе над 'Первая на возвращение' (тут они, конечно, как мы знаем, слегка ошибаются – А.Б.-С.). А позже он сотрудничал с ней при написании 'Новые миры взамен старых'".

"О, сколько нам открытий чудных …" Поискав в рассекреченных американских архивных материалах, доступных в интернете, я обнаружил, что перед началом Второй мировой войны Виктору была предложена должность начальника Журнального отдела в Подразделении по связям с общественностью Департамента Военно-морского флота. А осенью 1942-го там был создан новый отдел – Проверочный – "для более эффективного проведения проверки безопасности всех типов копий и рукописей, относящихся к Военно-морскому флоту, тем самым централизуя в одном отделе проверку материалов, ранее обрабатывавшихся различными отделами, к которым они относились. Проверочный отдел также взял на себя задачу проверки выступлений военно-морского персонала для обеспечения соответствия политике защиты вопросов военно-морской безопасности, а ещё поддерживал связь с Управлением цензуры по секретным вопросам. Капитан-лейтенант Виктор Ф. Блейксли был переведён со своей должности начальника Журнального отдела, чтобы взять на себя руководство Проверочным". Касаемо упомянутой книги, она была детской, широкоформатной, посвящённой кораблям, морякам и стратегии ВМФ США и опубликованной всего за несколько месяцев до самого мрачного дня американского флота – 7 декабря 1941-го года, когда произошло вероломное нападение Японии на военно-морскую базу в Пёрл-Харборе. Вступление к книге написал адмирал Уильям В. Пратт, и она стала бестселлером, так как тогдашнее поколение детей, уже предпочитая любым другим забавам игру "в войнушку", хотело знать все детали и тонкости.

К концу 1941-го года у Ирины также начинается долгожданная белая полоса – закончено написание её шестого романа под названием "Тамара", и уже начиная с января 1942-го на много месяцев вперёд газеты и журналы Америки будут заполнены кучей обзоров и интервью. В декабрьском анонсе прямо накануне Рождества о книге сказано очень коротко: "Это роман о дореволюционной России – история юной русской княжны с цыганской кровью в венах. Всё, что делает Ирина Блейксли, пронизано гениальностью, поэтому мы с нетерпением ждём выхода этой книги". Изначально я думал, что произведение является чисто художественным, но оказалось, что я не совсем прав. Лучше всего это иллюстрирует следующий отрывок из одной рецензии: "Я спрашиваю себя: где же проходит та разделяющая черта между фактами и вымыслом. Является ли Тамара самой Ириной? Я думаю, что ответ – да. Не есть ли 100-комнатный дом Тамары та самая 300-летняя усадьба автора в Троицком, вплоть до летнего домика с колоннадой, и не скрывается ли за образом Ваньки её брат Мики, а Таньки – её сестра Ольга? Тоже да. Но тогда беллетристика ли это? И снова я говорю – да. Это – замечательная история, увлекательная сказка, пронзительная и трепетно живая".

Ирина в конце 1930-х – начале 1940-х (фото использовалось в нескольких газетных статьях).

Виктор в конце 1930-х – начале 1940-х (фото использовалось в нескольких газетных статьях).

Больше об этой книге я не скажу ни слова, а вместо этого, как тот старик с неводом из сказки, закину в третий раз читателям обещание издать её русскую версию, дополнив в послесловии всеми занятными материалами, заимствованными из американской печати. Как не скажу и о длительной командировке Ирины во второй половине 1942-го года в качестве военного корреспондента в воюющий с фашистами Советский Союз, поскольку об этом уже всё сказано в изданной мной в мае этого года никогда ранее не публиковавшейся Ирининой рукописи, озаглавленной "Небесный путь в Россию. Дневник военкора".

В июне 1943-го года появляется новость, что Виктор также уехал в СССР, будучи назначенным помощником военно-морского и военно-воздушного атташе американского посла. Проведя там полгода, он в своих интервью по возвращении подключается к донесению до американского народа ключевых тезисов из выступлений Ирины: советский народ ведёт героическую битву почти со всей Европой, под-державшей нацистскую Германию; пока советские мужчины воюют на фронте, женщины взяли на себя непосильную ношу помощи армии и флоту в тылу, выполняя практически любые виды мужских работ; открытие Второго фронта со стороны США, Великобритании и других союзников уже давно должно было случиться и остаётся первостепенной задачей. В конце концов его призыв услышали и, тогда уже в чине капитана, Виктор 3 февраля 1944-го года был назначен руководить одной из крупнейших военно-морских баз США в Великобритании – центром снабжения в городе Эксетер графства Девон. "Тот располагал 176-ю казармами, в которых проживали 2352 офицера и рядовых, и 109-ю как построенными с нуля, так и взятыми в аренду промышленными зданиями; занимал площадь в 38.5 гектаров с дополнительными 30.5 гектаров открытых складских площадей за пределами города. Районы Эксетера уже подвергались сильным бомбардировкам в 1942-ом году, и, к счастью, создание склада снабжения не привлекло дальнейшего внимания люфтваффе. Там хранились всевозможные запчасти, выгруженные в морских портах транспортным корпусом армии США, и оттуда же они выдавались. Там готовились контейнеры с горячей пищей, поставлявшиеся на все американские и британские десантные корабли, перевозившие американские войска во время 'великой высадки'". После успешной высадки союзнических войск во Франции 6 июня 1944-го года Виктор получил из рук самого президента США орден "Легион почёта". Однако это не спасло его от попадания уже в начале 1945-го под расследование проникновения коммунистических идей в высшие эшелоны власти, армии и флота – то, что позднее, с началом "холодной войны", выльется в печально известные процессы, наречённые "маккартизмом". Вот что писала об этом Чикаго Трибьюн в заметке от 19 марта 1945-го года: "Проникновение коммунистов и сочувствующих им лиц на высокие посты в армии и на флоте было раскрыто членами подкомитета Палаты представителей, расследующего новую политику армии, позволяющую коммунистам получать чины и занимать строго конфиденциальные военные должности … Члены подкомитета также изучали книги Виктора Блейксли, главного сотрудника по связям с общественностью в подчинении у адмирала Нимица. Виктор Блейксли с его женой русского происхождения Ириной Скарятиной вместе написали ряд хвалебных книг о России. В одной из них – 'Новые миры взамен старых' – описывается поездка в Советский Союз в 1934-ом году. На странице 191 этой книги говорится о гигантской электростанции вот какими словами: 'Но впечатление от неё осталось, подтверждая слова Ленина: «Коммунизм – это Советская власть плюс электрификация всей страны»'. На странице 193 Блейксли лукаво намекнул на демократию, процитировав слова советского комиссара: 'Здесь, в СССР, мы думаем, что у нас тоже есть демократия. Демократия настоящая, а не только в теории'. На странице 194 он пишет: 'Здесь, в России, нет той роскоши, которой наслаждается человек в других странах, но определённо есть надежда. Мы возвращаемся туда, где жизнь более комфортна, где у человека всего в избытке, но где надежда в миллионах сердец достигла самого низкого уровня за всю историю'". Похоже, указанные цитаты не смогли убедить членов подкомитета в виновности их автора, поскольку через месяц он всё так же служил в Подразделении по связям с общественностью – это мне стало известно из заметки некоего Сесила Диксона, где был следующий параграф: "Я возобновил своё знакомство с капитаном ВМФ Виктором Ф. Блейксли из Вашингтона, отвечающим за связи с общественностью у главнокомандующего Тихоокеанским флотом в Пёрл-Харборе. Капитан Блейксли сделал многое для того, чтобы приоткрыть завесу тайны над битвой военно-морского флота на Тихом океане". Чтобы завершить эту тему, стоит упомянуть ещё краткие светские новости из Нэшвилл Баннера от 1 октября 1945-го: "Капитан ВМФ США Вик Блейксли недавно проезжал через Нэшвилл по пути в Голливуд, штат Калифорния, и провёл выдавшийся между самолётами час, звоня всем своим местным друзьям. Находясь в Голливуде, где он присоединится к своей обворожительной жене Ирине Скарятиной, он выступит режиссёром фильма для военно-морского флота", – и из Бостон Глоуб от 12 мая 1946-го: "Члены 'Женского городского клуба' приглашаются 14 мая в клуб на завтрак знаменитостей, среди гостей которого будут писатель Виктор Блейксли, ВМФ США, и его очаровательная русская жена, писательница Ирина Скарятина. Капитан Блейксли, специалист по связям с общественностью Первого военно-морского округа, путешествует по миру, читает лекции и является авторитетом в военно-морских делах. Автор произведения 'Моя русская жена', он был военно-морским атташе адмирала Стэндли в Москве в 1943-ем году".

В течение нескольких лет после возвращения из военкоровской командировки в СССР Ирина бо́льшую часть своего времени посвящает проведению по всей стране лекций под заголовком "Россия сегодня", где сводит воедино всё то прекрасное, чему смогла стать свидетельницей, начиная с первой поездки, и постоянно упоминает о том, что готовится к выходу её шестая книга "Небесный путь" (чего, как мы теперь знаем, так и не случилось). На вопрос, будет ли СССР и дальше строить коммунизм после окончания войны, она отвечает: "Короткий период построения коммунизма имел место в 1930-х годах, и цель не была достигнута. А когда завершится эта война, Россия займётся восстановлением городов и деревень европейской части страны, которые сейчас лежат в руинах, и у неё не останется времени и сил на коммунизм. В выпадах против СССР и его руководства, которые слышны сегодня, можно увидеть лишь желание найти причины к началу Третьей мировой". Какие же замечательные, "в точку" слова! Но не только этим занималась Ирина в те годы. Она отметилась своими рецензиями на спектакли и другие творческие события (чем спасалась и в тяжёлый период конца 1930-х – начала 1940-х), а также восхитительным переводом на английский язык пьесы Чехова "Вишнёвый сад", по которому в 1944-ом году – в 40-ю годовщину первой постановки в России – был подготовлен спектакль в Национальном Театре на Бродвее со звёздным составом, включавшим Карли Вартон, Маргарет Вебстер, Еву Ле Гальенн и Джозефа Шилдкраута, а затем совершены четырёхмесячные гастроли по крупнейшим городам Восточной Америки, как то: Чикаго, Детройт, Питтсбург, Сент-Луис, Мэдисон, Милуоки, Филадельфия и Балтимор. Отзывы критики сводились к: "Блестящий новый перевод, поставленный с высочайшим вкусом".

Афиша спектакля по пьесе А. П. Чехова "Вишнёвый сад" в Национальном Театре на Бродвее.

В начале 1946-го года Ирине всё-таки приходится отменить заранее запланированную лекцию в техасском городе Лаббок недалеко от Далласа. Вот что было напечатано в местной газете: "В телеграмме от мужа докладчицы, капитана Виктора Блейксли, сообщается, что врачи настоятельно не рекомендуют ей в этом году совершать какие-либо поездки из-за её ослабленного физического состояния, она больна ревматизмом". Кроме упомянутого выше майского завтрака со знаменитостями в Бостоне, до самого апреля следующего года в прессе абсолютно отсутствуют какие-либо новости о супругах Блейксли, что даёт понять серьёзность ситуации с Ирининым здоровьем. И молчание это прерывается скорбным сообщением в Майами Ньюс от 5 апреля 1947-го года: "Капитан Виктор Блейксли скончался вчера в Халландейле, на следующий же день после своего приезда из Вашингтона. Он перенёс сердечный приступ в туристическом центре Халландейла, где они с его женой, бывшей русской дворянкой, писательницей и военкором, сняли на неделю коттедж …Капитан Блейксли был уволен из военно-морского флота в сентябре прошлого года в связи с хроническим заболеванием сердца. Они с женой жили в Вашингтоне.

Перед тем, как потерять сознание, капитан Блейксли сказал своей жене: 'Если со мной что-нибудь случится, свяжись с флотскими'. Миссис Блейксли позвонила на военно-морскую авиабазу Опа-Локка, и ей со всеми делами помог капитан Максвелл Ф. Лесли, комендант базы, игравший в бейсбольной команде Военно-морской академии, когда ту тренировал капитан Блейксли.

Завтра тело с помощью похоронного бюро Филбрика будет отправлено в Вашингтон, и похороны состоятся на Арлингтонском национальном кладбище со всеми воинскими почестями". Из коротенькой заметки в Филадельфия Инкуайрер от 9 апреля 1947-го года мы узнаём, что за день до этого так и случилось. Есть там и параграф с подтверждением моей второй догадки о работе Виктора вместе со старшим братом Элмером – правда, в смежной компании, входившей в ту же корпорацию, что и упомянутая ранее строительная: "Капитан Блейксли был хорошо известен здесь, поскольку был связан с инвестиционной фирмой 'Стоун, Уэбстер энд Блоджет', занимающейся обеспечением безопасности в нашем городе. Он уволился в 1931-ом году, чтобы путешествовать по Европе, писать и читать лекции". Но удивило меня не это, а осознание того, что они с братом умерли от одной и той же причины и в одном и том же возрасте – Виктору скоро должно было исполниться 49.

Замечательные слова написал о нём в некрологе его друг, некто Пэки Гэфф: "Это потрясение, когда теряешь близкого друга, особенно когда он мёртв и похоронен прежде, чем ты успеваешь об этом узнать. Вик был таким другом для меня и других выпускников Военно-морской академии, которые знали его в Аннаполисе 30 лет назад и поддерживали с ним связь все эти годы. Он имел редкий жизнерадостный характер, был всегда в хорошем настроении на светских вечеринках. Его смех был заразителен. Он 'поднимал' тебя, когда ты был подавлен. Таких, как он, нечасто встретишь за всю свою жизнь.

Некоторые адмиралы никогда его не забудут, потому что Вик всегда, на совещаниях или вне их, говорил своему начальству именно то, что он думал о случившемся. Кое-кто из высшего руководства считал его слишком 'свежим'. Другие же уважали его способности и взгляды. Покойный военно-морской секретарь Фрэнк Нокс был о нём достаточно высокого мнения, чтобы повысить с младшего лейтенанта до капитана-лейтенанта, вообще минуя чин лейтенанта …

Однажды он ворвался в мой офис в производственном подразделении 'Бауэр' в Вашингтоне и закричал: 'Давай, отведи меня на бейсбол. Я здесь на неделю. Я отправляюсь на Тихий океан с Нимицем. Вот как нужно вести эту войну: год в Европе, год на Тихом океане и неделя в Вашингтоне'.

Да, это страшный удар – знать, что ты никогда больше не увидишь сияющее лицо вечного весельчака военно-морского флота".

В ответ на его публикацию некая миссис Фёрбер отреагировала следующим посланием в той же газете: "Я прочла ваш прекрасный некролог. Мы с мужем отметили, что это было написано кем-то, кто хорошо знал Вика. Мы присутствовали на похоронах в Вашингтоне. Это было весьма впечатляюще. Покрытый гроб несли 6 адмиралов – все его однокашники. Он был похоронен на мирно выглядящем холме в одной из новых секций Арлингтонского кладбища. Я провела вторую половину дня и вечер с его вдовой Ириной. Грустно думать, что ещё через неделю они приехали бы в Сент-Дэвидс. Они возвращались сюда, чтобы пожить спокойной жизнью. Я отослала Ирине вырезку с вашим некрологом".

Точку в истории смерти Виктора ставит появившаяся через пару месяцев в местной газете городка Вудсток в канадском Онтарио, где, очевидно, проживали в конце своей жизни его родители, заметка с дополнительными деталями: "Виктор Блейксли, последний остававшийся в живых сын покойных мистера и миссис Фред Блейксли, скончался от сердечного приступа в Страстную пятницу. Мы узнали это из письма, недавно полученного от мисс Амелии Фурер из Сан-Диего, Калифорния, являющейся тётей покойного. Супруги Блейксли провели зиму в Сан-Диего и возвращались в Вашингтон через Флориду, где и произошла его кончина. Он оставил свою жену Ирину, русскую графиню, оплакивать его в одиночестве – детей у них не было".

Ирина, совершенно пропав после этого из поля зрения журналистов, оплакивала его ещё целых 15 с лишним лет. Это был период последнего "мира Эры" – мира, в котором были лишь одиночество, болезни и забвение. Пройдя через огромное число жизненных испытаний и постоянно поднимаясь после каждого удара судьбы, она уже не смогла этого сделать после самого страшного из них. Ведь их с Виктором, несомненно, связывала истинная любовь – об этом свидетельствуют все из без малого 21-го года их брака.

Лишь ещё в трёх газетных статьях в течение 15 лет остававшейся жизни Ирины я нашёл упоминание её имени. В марте 1951-го выходит обзор Люси Темплтон из Ноксвилл Ньюс Сентинел, начинающийся такой фразой: "Владимир Набоков в своих мемуарах 'Неоспоримые доказательства' рассказывает нам о своём счастливом детстве в старой России. Он единственный русский эмигрант, которого я знаю лично или по его произведениям, за исключением моей подруги Ирины Скарятиной, не проявляющий горечи, описывая то, что разрушили нынешние правители его страны". В феврале 1952-го в рубрике "10 лет назад" того же Ноксвилл Ньюс Сентинел замечаем параграф: "Симпатичная русская —Ирина Скарятина – в беседе с женщинами Ноксвилла рассказала, как она выиграла пари по вопросу о том, смогут ли немцы разгромить русскую армию. 'Все поспорили со мной, что, когда Гитлер нападёт на Россию, он вскоре захватит всю страну и казнит Сталина и комиссаров, – сказала она. – Но сейчас всё выглядит так, что русские могут когда-нибудь захватить Германию и казнить Гитлера'. Русские войска в это время успешно наступали на откатывавшихся немцев. Они были почти у Смоленска и собирались отвоевать Харьков". И в последних числах апреля 1956-го Форт-Уэрт Стар-Телеграм напечатал маленькую заметку: "Те, кто раньше посещал лекции в ратуше (которые проводились по ночам), возможно, помнят Ирину Скарятину, писательницу, лектора, а позже военного корреспондента Кольез. Сейчас она живет в тени военно-морского госпиталя в Бетесде, штат Мэриленд, где получает медицинскую помощь в связи с травмой бедра и ухудшением зрения".

Тяжело проболев последние 6 лет и практически ослепнув, Ирина ушла из жизни в ноябре 1962-го года, всего за три дня до своего дня рождения, и была похоронена вместе с Виктором на знаменитом Арлингтонском военном кладбище. По странному совпадению, сестра Ирины Ольга умерла в Лондоне в 1947-ом году, как и Виктор, а её муж Георгий Беннигсен, перебравшись потом в США, скончался там в том же 1962-ом году, что и Ирина. Известнейший американский журналист, обладатель Пулитцеровской премии, Ральф Макгилл, который был долгие годы дружен с Ириной, свою статью на её смерть, озаглавленную "Бесстрашие в изломанном теле", завершил так: "В её последнем письме говорилось, что нет особого беспокойства по поводу удаления катаракты, что есть возможность различать чуть больше, чем ночь и день, и что слепота умиротворяет. Она держалась превосходно".

Королёв – Челюскинский, июнь – октябрь 2023.

Фотография коттеджа Ирины Скарятиной и Виктора Блейксли в Сент-Дэвидсе (1932-й год).

Фотография могильного памятника Виктора Блейксли и Ирины Скарятиной на Арлингтонском военном кладбище в Вашингтоне.