Александра Завалина
АЛЬТЕРнативная жизнь старшеклассника
Дия
– Летос, я устала и хочу мороженку!
– А я предлагал тебе ехать на поезде! Быстрее в десять раз и гораздо удобнее! Неужели так приятно всю дорогу лететь против ветра да еще следить за тем, как бы нечаянно не перекинуться в человека?
– О, так ты за меня переживал? – ехидно осведомилась Дия. – Как это приятно!
Он слегка покраснел и потер переносицу. Он всегда за нее хватался, когда был в чем-то не уверен. Дия пожалела его и сточила острые углы:
– У меня не хватило бы на поезд. – Она пихнула его локтем. – К тому же, это весело – добираться до Мегаполиса в птичьем облике, правда? Настоящее приключение!
– Да, – Летос устало улыбнулся.
Они шли по оживленной улице Мегаполиса, и уже отсюда можно было разглядеть Королевский дворец на фоне черной-пречерной тучи. Вокруг переговариваясь люди, куда-то спешили, прижав телефон к уху, и мимо с рокотом проезжали разноцветные машины. Летос поглядел на часы и заметил:
– Мы опоздали на прием. Следующий только через два часа.
– Ничего, – Дия наугад ткнула в какое-то кафе, перед сверкающими дверями которого стояли две пальмы в кадках. – Пошли зайдем сюда.
Интуиция ее не подвела – кафе оказалось симпатичным, уютным и недорогим. Они с Летосом купили по мороженому, сели у окна, и тут начался ливень. Как всегда, он опрокинулся на землю водяной стеной, и прохожих моментально смело с улицы. Небеса столкнулись в сражении, и улица то и дело освещалась молниями и оглашалась ударами грома.
«Как же там Март?» – подумала Дия и посмотрела на пальмы через дорогу, которые склонялись под сильным ветром. Она жалела, что сорвалась на него, когда он сидел в камере, хотя все еще полагала, что он мог бы быть мягче. Но Март вернулся из Мегаполиса жестким и холодным, и он сильно отличался от того, другого Марта, которого она знала.
Дия не привыкла бросать друзей, какими бы они не стали и чего бы не натворили. Ее мама как-то сказала: «Деньги и власть приходят и уходят, а дружба остается навеки. И только люди могут создать моменты, которые ты будешь ценить всю жизнь, Дия».
А Март… с ним было весело тогда, в глубоком детстве. У них на двоих столько общих воспоминаний! Так неужели все они оборвутся в этот момент? «Конечно, нет! – мотнула головой Дия. – Я не позволю. Однажды Март пошел за мной в Джунгли, теперь моя очередь».
– Ты хмуришься, – заметил Летос. – Злишься на меня?
Дия взглянула в его глаза, замотала головой и снова отвернулась к окну. Она не злилась, тем более, он все ей рассказал – о Джунглях, наемниках, своем отце (который оказывается забылся непробудным сном) и лекарстве от Зеленой Летучки. Вчера, когда она злая и обиженная шла на пляж, Летос шел рядом и молчал. И когда они уселись на песке, он выложил ей все – в том числе, и про Мартина. Тогда она вскочила и заявила: «Но Март не заслуживает тюрьмы. Я попытаюсь его вытащить! Ты со мной?»
– Я в самом деле считаю, что он околдован, – признался Летос. – Глазастые… они коварные и жестокие. Они заставляют нас сражаться со своими же, гипнотизируя их.
– Может быть, – пробормотала Дия, глядя на струящиеся по стеклу ручейки дождя. – А может, вы оба околдованы и ругаетесь из-за какой-то пустоты.
Летос замолчал и уставился в стакан с мороженым. Дия поняла лишь несколько вещей. Летос на стороне наемников, которые охраняют докторов, которые, в свою очередь, изучают Джунгли и пытаются найти лекарство. Мартин на стороне коренных жителей Джунглей, которые противостоят контрабандистам-докторам, которые – подумать только! – перепродают альтеров. У этих двух идиотов разная правда, так неужели не может быть, чтобы они оба запутались?
– Летос, не пойми неправильно, – сказала Дия. – Я хочу вытащить Марта из тюрьмы, потому что точно знаю, что он невиновен. Вы оба, хоть и ведете себя по-дурацки, очень дороги мне, и я хочу, чтобы у нас все было как раньше. Я хочу ходить с вами в школу, веселиться, сидеть у костра под звездами и слушать музыку волн.
– Да, – выдавил Летос, и голос его дрогнул.
Она была благодарна ему, что он полетел вместе с ней. Надежное плечо Летоса всегда рядом, и стоит ей оступиться, он подхватит. Рядом с ним не страшно.
Летос достал из сумки листок бумаги, ручку и принялся что-то выводить, продолжая есть мороженое. Он все время тер переносицу, пока писал, и Дия полюбопытствовала:
– Что делаешь? Домашку?
– Нет, – отозвался Летос. – Придумываю, что мы будем говорить в оправдание Мартина. Быть может, нам удастся провести суд и выиграть, и тогда… а ты разве не будешь писать?
– Нет, просто выскажу все, что думаю.
– Ладно, тактика не твоя сильная сторона, – согласился Летос, а Дия, перегнувшись через стол, пихнула его в плечо:
– Повтори, что сказал!
Он увернулся от ее руки, а она звонко рассмеялась, из-за чего все посетители кафе, хмурые и недовольные, уставились на нее со всех углов. Дия только откинула с плеч косички и улыбнулась, извиняясь за шум. Она поймала взгляд Летоса, и тот, состроив рожицу, покачал головой.
– Знаешь, на нашей стороне правда, – заметила Дия, когда все отвернулись от них. – Март точно невиновен. И раз уж мы прилетели в Мегаполис, мы докажем это, я точно знаю!
На стол легла тень. Дия повернула голову и увидела парня. Он подошел к их столику и загородил свет, настолько был высокий и широкий в плечах. Фигурой он напоминал Летоса, да и волосы у него тоже кудрявились, только гораздо сильнее, скручиваясь в мелкие кудряшки.
– Я присоединюсь к вам? – спросил гигант, и Дия увидела серебряное кольцо в правом ухе.
– Не думаю, – ответил Летос прежде, чем Дия успела открыть рот. – Тут полно свободных мест, оставьте нас с девушкой наедине, пожалуйста.
Парень свысока глянул на него, а ведь Летос попросил мило и вежливо, без капли злобы или раздражения. Дия разглядела цвет глаз незнакомца: ярко-карие, с огненными точками. Она любила смотреть людям в глаза и различать оттенки, выделять необычные точки и ободки, а у этого парня такие карие глаза, как будто он нагнал яркости в фотошопе.
За окном сверкнула молния, и почти сразу громыхнуло. Дия вздрогнула. Незнакомец подождал, пока шум непогоды утихнет, и сказал, точно констатируя факт:
– Вы говорили о Мартине Аурийском. Вы его друзья из Океанска.
Что? Откуда он узнал? Подслушал? Но ведь они не называли фамилий!
– Ты, видимо, тоже его знаешь, – заметил Летос, но от Дии не укрылось, что он удивлен не меньше нее.
– Да, – кивнул парень. – Но едва ли Мартин упоминал обо мне. Вы говорили, у него проблемы? Он здесь, в Королевской тюрьме, не так ли?
Дия окинула его более внимательным взглядом. Кто он такой? Одет обычно: коричневые брюки и ярко-красная рубашка навыпуск с закатанными по локоть рукавами. Только его взгляд, достоинство, с которым он держался, и размеренная неторопливая речь выдавали в нем важную фигуру.
– Прости, но может, тебе для начала представиться? – спросила она, и парень перевел взгляд с Летоса на нее. Высокомерная атмосфера смягчилась, он улыбнулся, и эта улыбка будто разгладила его загорелое лицо:
– Я друг Мартина, Меморис Леонийский. Думаю, я могу вам помочь. Просто расскажите, что случилось.
Глава 7. Воссоединение четверки
Нет, это ошибка, это чья-то злая шутка, это просто сон. Я сидел на железной койке, смотрел в пол и сжимал в замок трясущиеся руки. Ноги тоже тряслись, точь-в-точь, как в тот раз, когда мы сбежали от Зеленой Обезьяны. Ну-ка, Мартин! Соберись, трус! Возьми себя в руки, сопля!
Не помогло. Я сцепил зубы, кулаки, вдавил ноги в пол и весь сжался в тугой комок, но и это не помогло. Подбородок задрожал, в глазах помутнело, и горячие слезы покатились по щекам.
Невыносимо. Я ошибся, друзья бросили меня, а на родителей я даже смотреть не достоин, чего уж говорить о короле. А самое главное, я буду полгода гнить в этой камере за то, чего не делал!
Я грохнул кулаком о кровать и не почувствовал боли. Другая боль, та, что распускалась внутри ядовитым цветком, терзала меня и колола шипами.
Все рухнуло. Я попался, я в тюрьме. Моя карьера оборвалась, так и не начавшись, король Риллус считает меня опасным для общества нарушителем, а мои родители опозорены. Да уж, о таком сыне они вряд ли мечтали! Такой жалкий, сопливый и слабый дурак никому не нужен!
Тс-с, Мартин, хватит. Возьми себя в руки. Возьми себя в руки и не реви, как девчонка. Хватит себя жалеть. Но слезы продолжали капать с подбородка и с тихим плеском ударятся о пол…
Соберись, Мартин! Я шлепнул себя по щекам – да так рьяно, что в глазах потемнело. Соберись! У тебя еще есть шанс! Я вытер лицо рукавом и встал. Зашагал по камере. Ходьба успокаивала, и я стал собирать мысли по кусочкам, как пазл. Ладно, тебя поймали. Ладно, у тебя нашли шил-сок, а король считает сумасшедшим и опасным. Подумаешь. На твоей стороне еще остается самое главное: правда! А раз так, ты сможешь показать ее королю!
Тюрьма – это всего лишь очередная неудача, ведущая к победе. Сейчас наступило лучшее время. Теперь мне не надо сдерживаться, тратить силы на школу, домашку, альтеробой и прочую ерунду. Я забыл одну простую вещь: быть лучшим во всем невозможно. Хочешь попробовать победу на вкус, сфокусируйся на чем-то одном.
Да, а теперь мне нужно выбраться отсюда. На родителей рассчитывать нельзя, значит, придется сбегать. Я не могу прозябать полгода в этом убогом месте! Я могу использовать каан, чтобы выбраться из камеры, быть может, даже могу расплавить золотой браслет и перекинуться, но дальше… это же тюрьма. Тут всюду опытная охрана и пушки, стреляющие золотыми сетями.
Нет. Попытка – не пытка. Я уже преступник, так какая разница, сколько раз меня поймают? Я подошел к двери и взялся за прутья. Ладони обдало могильным холодом.
Очистить разум, представить Джунгли. Смогу ли я использовать каан за Границей? Нет, не так. Джунгли! Думай о Джунглях. Я прижался лбом к холодным прутьям, закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. Помни об ответственности. Ты – единственный, кто может покончить с бесчинствами мародеров. Ты – единственный, кто может открыть королю правду, так что вперед и с песней!
Шаги. Чьи-то шаги в коридоре. Охрана! Я отпрянул от двери и метнулся к койке. Сел. Пусть видят, что сломлен, пусть считают слабаком – и пусть ослабят бдительность, а я уж…
– Эй, ты!
Я поднял голову. Широкое лицо охранника маячило за прутьями решетки. Пришел поболтать, поиздеваться? Почему сейчас?
– Глухой, что ли? Иди сюда!
– Зачем? – безразлично спросил я.
– «Зачем—зачем», – передразнил охранник и зазвенел ключами. – Ты свободен, щенок, зачем же еще! Давай, освобождай камеру, да поживее!
Я поднялся. Ноги не гнулись и не шли, как будто я превратился в куклу. Меня освобождают? Это не шутка? Но родители сказали, что ничего не могут сделать! И король… он же меня на полгода засадил!
– Ох, давай бегом, ноги, что ли, отнялись? – охранник схватил меня за ворот футболки и вытащил в коридор. Дверь с глухим лязгом затворилась за мной, звякнули ключи.
Передо мной под светом тусклых ламп стояли трое.
– Мем, ты был прав! Это и впрямь Марти! – воскликнул тот, что слева.
– Я всегда прав, балда! – отозвался тот, что в центре.
– Привет, Мартин, – поздоровался тот, что справа.
Это они. Колени задрожали, подбородок размяк – вот-вот снова разревусь, на этот раз от признательности. Нет, Мартин, стой прямо! Перед ними стой, как надо!
Тот, что в центре, шагнул вперед. Серебряное кольцо в правом ухе холодно сверкнуло, а кудрявые каштановые волосы огненно позолотились под светом ламп. Он протянул мне широкую ладонь и сказал:
– Ну здравствуй, Мартин. Давно не виделись.
Я пожал его руку, отозвался:
– Привет, Меморис, – бросил взгляд на остальных. – Привет, Крис, привет, Лорден.
* * *
Я не сомневался: Меморис узнает, что я попал в тюрьму, но я не думал, что так скоро. И уж тем более, я не знал, что он использует власть своего отца-лорда, чтобы вытащить меня. И как только его отцу удалось убедить короля Риллуса выпустить меня? И как Меморису удалось уговорить своего отца уговорить короля выпустить меня?!
Ну ладно, это – детали. Самое главное, что Меморис потребует взамен?
– Выглядишь отвратно, Марти, – заметил Лорден, перегнувшись через стол и поглядев мне в глаза. – А я думал, сейчас пойдем и затусим с девчонками!
– Опять о девчонках, – осудил Крис. – Мартину сейчас не до твоих глупых любовных похождений.
– Глупых? – хмыкнул Лорден и взял Криса, сидящего рядом, за капюшон ярко-оранжевой толстовки. – Да откуда тебе знать, малявка несчастная?
– Не называй меня малявкой, безмозглый качок, – ощетинился Крис.
– Хватит, парни, – спокойно, но непреклонно произнес Меморис. – Я хочу послушать Мартина.
Мы сидели на балконе шикарной квартиры семьи Леонийских, и Мегаполис простирался вдаль сверкающими домами и точечками редких машин. После мощной грозы солнце снова выплыло на небо и озарило землю жаркими лучами. Передо мной на столе стоял запотевший стакан с соком, но я никак не мог допить его, настолько большой ком образовался в горле.
– А я хочу послушать тебя, Меморис, – ответил я. – Откуда ты узнал, что я сижу в тюрьме? Насколько я знаю, дело засекретили, даже от других лордов.
Быть может, его отец как раз-таки спонсирует Лиса? Лис по-любому в курсе, что Рин убрал меня с дороги.
– Так ли это важно? – спросил Меморис.
– Да, – я отпил сока.
Меморис внимательно посмотрел мне в глаза. Огненные точки вокруг его зрачков такие острые, и они, словно пики, пронзают меня насквозь. Я отвык от этого пронизывающего взгляда, но не моргнул и не отвел глаз.
– Ладно, – решил Меморис и откинулся на спинку кресла. – Данные засекречены, ты прав. Мне просто повезло. Я встретил твоих друзей, жаждущих справедливости.
Я поднял брови. Моих друзей? Неужели Дию и Летоса? Но где? Неужели они приехали в Мегаполис ради меня?
– Они хотели пойти на прием в Королевский дворец и выбить для тебя справедливый суд, – добавил Меморис. – Я нечаянно подслушал их в кафе, и они говорили о тебе, Март.
Март. Так меня называет только Дия. Значит, Меморис не лжет мне. Дия и Летос правда примчались сюда ради меня?
– И где они теперь? – спросил я. – Ты отправил их назад?
– Верно. После того, как мы с твоими друзьями и моим отцом поговорили о тебе, я отправил их назад. Сказал, что процесс затянется надолго.
– Ты солгал.
– Да.
Некоторое время мы смотрели друг на друга через стол, а потом я улыбнулся:
– Ты до сих пор понимаешь меня, Меморис.
– Просто предположение, – пожал плечами Меморис. – Но, думаю, ты бы хотел выйти из тюрьмы без лишнего шума, правда? И пока время на нашей стороне, я хотел бы узнать, что ты планируешь. Вернешься назад в Джунгли?
– Да, – отозвался я. – Я вернусь в Джунгли на некоторое время, а потом приеду в Мегаполис с доказательствами своей невиновности. Я не хочу появляться перед друзьями и родителями, пока все не улажу.
Я не собирался вот так запросто выкладывать все ему, тем более, о моей конечной цели ему хорошо известно. Говорить Меморису о том, что среди лордов затесался предатель, спонсирующий нелегальный бизнес, и что его кресло, можно сказать, свободно, – глупо. При всем моем уважении к нему, соперничество за это самое кресло еще никто не отменял. И еще остается вероятность, что его отец на стороне Лиса – а это намного, намного хуже.
– Ладно, – согласился Меморис. – Я понял тебя. И я принял решение: я пойду в Джунгли с тобой.
Я опешил. Взглянул на него, надеясь, что он шутит, но Меморис смотрел на меня прямо и серьезно. Лорден и Крис удивились не меньше моего, а быть может, и больше.
– Ты понимаешь, что это опасно? – спросил я.
– Конечно! – отозвался Меморис. – Будь уверен, Мартин, я хорошо все продумал.
– Ты не знаешь, что становится с человеком, стоит ему переступить Границу, – сказал я. – Лично я сделал то, о чем до сих пор жалею.
Конечно, я имел в виду убийство двух мародеров, но говорить об этом Меморису неразумно. Если ему будет выгодно, он использует всю накопленную информацию против меня же.
– Я готов ко всему, – заверил Меморис, и его взгляд вспыхнул. Когда он принимает какое-либо важное решение, в его глазах пляшет сумасшедшее пламя, и тогда лучше не отговаривать его от затеи. Бесполезно.
Я взглянул на Криса. Я всегда смотрю на его реакцию, когда мы втроем что-то обсуждаем. Он очень похож на меня, начиная внешностью и заканчивая увлечениями, и потому я всегда прислушиваюсь к его мнению. Глупо, согласен, но ничего не могу с собой поделать.
Крис пожал плечами и, как всегда, честно высказался:
– Считаю, неразумно соваться в Джунгли – тем более, вам обоим. Я не стану рисковать.
Крис никогда ничего не делает наобум, как следует не посидев и не подумав. Он из тех, кто тщательно взвешивает все «за» и «против», не забывая о мнении общества и законах королевства. А мы с Меморисом собирались нарушить один из них. Но с другой стороны, сам король Риллус заявил, что не против того, чтобы в Джунгли ходили те, кого потом можно сделать наемниками…
Что-то зудит под горлом и не дает покоя. У меня такое ощущение, будто я иду по тоненькой ниточке, которая в итоге выведет меня в огромную паутину, где я застряну с концами. Король Риллус рассказал мне столько всего, а потом, стоило отцу Мемориса сказать слово в мое оправдание, как он просто меня выпустил? Да, я подписал бумаги о неразглашении государственных тайн и все такое, но ведь… король так решительно засадил меня за решетку, так как его смог переубедить первый встречный?! Короля Риллуса! Что такого сказал обо мне отец Мемориса? Какие доказательства привел? И почему я чувствую ужасный подвох?
– Мем, без обид, но и я не полезу в Джунгли, – заявил Лорден.
Лорден, напротив, любит приключения и импровизацию, но, если он не видит впереди восхищения девочек, он ни за что не пойдет. У Лордена и в мыслях нет стать лордом, в отличие от нас с Меморисом, и, по сути, поход в Джунгли для него – пустое времяпровождение. А еще он боится. Наверняка боится.
– Конечно, без обид, балда, – согласился Меморис и закинул руки за голову. – Ну что, пойдем в Джунгли, Мартин? Скажи только, что взять, и я готов вызвать вертолет.
– Твой отец не против? – приподнял брови я.
– Не против. Я уже все с ним обговорил, выслушав твоих друзей.
Какой странный отец… мой бы ни за что не отпустил меня в Джунгли! Как-то все мутно. Все слишком мутно и непонятно, и мне бы посидеть и поразбираться, но времени в обрез. Ничего не остается, кроме как быть внимательным.
– Ладно, – я потер лоб. – Я готов. Вызывай вертолет.
Глава 8. Нож, пепел и слезы
Я чувствовал, что поступаю неправильно по отношению к родителям и друзьям, улетая в Джунгли. Я еще больше стыдился, зная, что родители скоро получат уведомление о том, что меня выпустили под ответственность одного из лордов, а я позорно сбежал. Лорд, по идее, не должен отпускать меня до прихода родителей, но, похоже, у него на меня есть определенные виды.
Я не видел другого выхода. Я все еще надеялся на ум, импровизацию и на свой каан. В такие моменты, когда ты оттолкнулся от одного берега и летишь над пропастью, может произойти только две вещи: либо ты спокойно приземлишься на другом берегу, либо упадешь. Но ты точно не останешься на привычном берегу. Когда человеку нечего терять, он может творить чудеса.
Мы с Меморисом остановились и из-за кустов оглядели бамбуковую Границу. Вдоль нее как раз шел полицейский с альтером-орлом на плече. Меморис посмотрел на меня и приподнял брови: мол, мы идем?
Я бегло его оглядел. Темно-синяя спортивная форма, черный рюкзак, и нигде ни одной красной детали. Красный – любимый цвет Мемориса, и без него он обычно не выходит из дома.
– Да, пошли, – отозвался я, и Меморис многозначительно закатал рукава. На левой руке я увидел красный напульсник.
Мы вошли в Джунгли. Джунгли приветствовали Мемориса с затаенным любопытством: деревья затихли, птицы осторожно перекликались вдали, ветер шушукался с листвой, и, в целом, здесь царила атмосфера интереса. На самом деле, это Мемориса интересовали Джунгли, а они зеркалили его настроение.
– Надевай маску, – скомандовал я и надвинул на лицо перьевую маску чудо-птицы из коллекции семьи Леонийских. У них куча масок с разных Новогодних Карнавалов, и Меморис вытащил из рюкзака картонную морду льва.
Не дожидаясь его, я пошел вперед, молча взывая к Эйльфие. Меморис шагал за мной и не отводил глаз. Я не надеялся отделаться от него, да и не хотел – если Меморису выгодно быть на моей стороне, сильнее союзника не найти.
– Хорошие у тебя друзья, – отметил вдруг он.
– Да, – ответил я. Мне не очень нравилось, что Дия и Летос встретились с Меморисом. Это то, что я как раз хотел бы держать отдельно – друзей из Океанска и друзей из Мегаполиса, потому что едва ли из их знакомства выйдет что-то хорошее.
То есть, пока все хорошо, я на свободе, но дальше… что будет дальше?
– Ты стал еще неразговорчивее с тех пор, как уехал из Мегаполиса, – отметил Меморис. – Неужели маленькие города так поглощают людей?
– Там неплохо, – пожал плечами я. – Океан, морской воздух и все такое. Кроме того, продают отличное мороженое, которое я ни разу не видел в Мегаполисе.
– Уход от темы засчитан, – хмыкнул Меморис.
– Как и твой, – парировал я. – Почему ты, Меморис, пошел со мной в Джунгли?
– Ты прекрасно знаешь, почему, – Меморис поправил лямку рюкзака.
– Кресло лорда всего одно, – заметил я.
– И ладно, – отозвался Меморис, а я даже споткнулся от его слов. Не ожидал таких уступок от такого амбициозного парня.
Я остановился и развернулся к нему. Львиная маска Мемориса ничего не выражала, как и мое птичье лицо, но мне все равно хотелось что-то спросить. Меморис опять задумал какую-то игру, это и жуку понятно, но какую? Какой бы вопрос я не задал, он не ответит прямо…
Ход моих мыслей грубо нарушили. Позади Мемориса что-то двинулось, мелькнул серый плащ, и Эйльфия появилась из ниоткуда, словно бы соткавшись из теней Джунглей. Я застыл, а Эйльфия обхватила Мемориса за плечо и приставила к его горлу острие ножа прежде, чем он почувствовал.
– Дернешься – убью, – шепнула она ему на ухо. И как только дотягивалась с его ростом?
Меморис застыл, и его маска уставилась на меня. Я никак не реагировал, пока Эйльфия не спросила:
– Кто это, заграничный?
– Отпусти его, – попросил я. – Он мой друг.
– Правда? – она приподняла брови. – Что-то я тебе не верю, заграничный.
– Так вот они какие, эти глазастые, – подал голос Меморис. – Боевые девчонки с ножами.
Эйльфия прижала нож еще сильнее, и по шее Мемориса потекла струйка крови. Но Меморис на этом не остановился:
– Неужели все твои беды из-за амазонок, Мартин?
– Эйльфия, да отпусти ты его, пожалуйста! – воскликнул я, когда Эйльфия со спокойным выражением лица обхватила Мемориса сильнее. Нож в ее руке ничуть не дрожал. – Он не на стороне мародеров, уж можешь мне поверить!
– Ты уверен? – спросила она.
– Да!
Эйльфия с неохотой отпустила Мемориса, обошла его по дуге и встала рядом со мной. Меморис потер шею и посмотрел на кровь, отпечатавшуюся на руке.
– Он вытащил меня из тюрьмы, – пояснил я и поторопил. – Эйльфия, мне нужно…
– Потом, – оборвала она меня и схватила за запястье. – Пошли. Кое-что случилось.
– Что? – удивился я.
– Увидишь.
Я поспешил за ней, Меморис – за нами. Мы пробежали несколько метров, а потом Эйльфия резко развернулась к нам и схватила за руку сначала меня, потом Мемориса. Мгновение – и мы оказались в другом месте.
Водопад. Сверкая бриллиантами капель, он низвергался с высокого утеса, и падал к нам. Его тут же подхватывала быстрая река и, звеня по камешкам, убегала вниз по склону. Вокруг росли исполинские деревья, развесив широкие листья – они давали и тень в жару, и укрытие от ливня. А в вечернем свете погасающего неба, который чудом пробивался между листьев, танцевали хлопья пепла.
Пепел… почему он здесь? Я огляделся вокруг, но не обнаружил ни одного обгорелого ствола. Но что горело? Откуда столько пепла в воздухе? Такое чувство, что где-то проснулся вулкан, но в Альтанийском королевстве нет ни одного вулкана.
Я шагнул в сторону, чтобы получше рассмотреть водопад, и из-под моих ботинок взметнулись новые хлопья. Я опустил взгляд – в траве скрывались целые холмы пепла, будто тут долго жгли костры.
– Знаешь, что это, заграничный? Твой каан не подсказывает тебе? – спросила Эйльфия у меня за плечом. Ее голос дрожал так, как я никогда не слышал.
Я оглянулся. В ее глазах застыли слезы. Меморис стоял в стороне и наблюдал за нами, а я попробовал забыть о нем и сосредоточиться на каане. Что подсказывает мне каан? Откуда этот пепел и почему Эйльфия впервые за то время, что я знаком с ней, плачет?
Я посмотрел под ноги и отошел от горки пепла.
– Дети Джунглей, – пробормотал я. – Неужели после смерти хранители превращаются в пепел?
Эйльфия кивнула, и по ее щеке покатилась слеза, пересекая синий рисунок глаза.
– Это Лис сделал? – спросил я и сам же поразился нелепости своего вопроса. Конечно, он! Больше некому!
– Он выследил нас… наше убежище, – прошептала Эйльфия. – И он… он не пожалел никого. Он убил половину моих людей. Всего за одну проклятую ночь он почти истребил нас!
Слезы все текли и текли по ее щекам, и она стала похожа на обычную девчонку, которая не знает, что делать дальше.
– Эйльфия… – тихо сказал я, но она перебила меня:
– Он пожалеет… он сделал это потому, что я нашла место очередного аукциона, – и зло вытерла слезы рукавом балахона. – Пока ты был в тюрьме, заграничный, он выкрал из вашего мира очередную жертву. Он приготовил Златолист, и у него есть клиент, готовый заплатить много денег. Я все это знаю. И потому он решил разделаться с нами раз и навсегда!
Отлично! Она знает, где пройдет собрание!
– Когда пройдет аукцион? – спросил я.
– Сегодня ночью, – ответила Эйльфия. – Все уже готово, и он… этот поганец думает, что мы разбиты, а ты в тюрьме. Никто ему не помешает.
Сегодня ночью! Нам с Меморисом определенно везет! Посиди в тюрьме я еще денек, пришлось бы ждать месяц и снова искать место собрания.
– А Дулир? Что с ним стало? – поинтересовался я.
– Я… я не знаю, что с ним, – пробормотала Эйльфия, и слезы вновь заскользили по ее щекам. – Но я не думаю, что он спасся. Лис был слишком силен… он использовал свое самое сильное воплощение, чтобы разделаться с нами.
Она выглядела такой беспомощной и слабой, что мне стало ее жаль. А ведь эта коварная девчонка не раз отправляла меня на смерть, ставя на «пан или пропал». Она не скрывает: если человек не представляет ценности, ей все равно, если он погибнет, даже если это случится по ее вине. И мне не хочется думать, сколько ребят, рискнувшись зайти в Джунгли, присоединились к Эйльфие и тут же полегли из-за ее расчетливости.
Может, стоило обнять ее, как всякую девчонку, которая плачет, но мне не хотелось. Только не ее. Поэтому я просто коснулся ее плеча и сказал:
– Мне жаль.
Она подняла на меня взгляд. Ее фиолетовые глаза сверкали ярче прежнего из-за слез. Я кивнул в сторону Мемориса:
– У меня есть козырная карта. Мой друг – единственный из моих знакомых, у кого очень высокая самооценка и грандиозная цель. Его каан отлично сработает, если мы попадемся сегодня ночью.
Меморис даже не шевельнулся. Он по-прежнему стоял и смотрел на нас из-под своей львиной маски. Он не издал ни звука, но я иного не ожидал: он всегда такой, когда внимательно присматривается и анализирует.
– Сегодня ночью? – переспросила Эйльфия.
– Да. Сейчас, когда Лис считает, что ему ничто не грозит, он больше всего уязвим. Мы попробуем достать Златолист.
Некоторое время она смотрела в мои глаза, а потом кивнула:
– У меня тоже есть козырная карта, заграничный. Самый сильный хранитель. Он сейчас очень зол, а разозлившись, способен на все. Даже пойти под землю и расчистить вам дорогу от мародеров.
– Если он так силен, почему он раньше не пытался достать Златолист? – изумился я.
– Раньше он никогда не был так тяжело ранен в сердце, как после прошлой ночи, – пояснила Эйльфия, вытирая остатки слез. – Сила дремала в нем, но после того, как… как почти вся наша семья погибла, она пробудилась. Он очень зол, и он сделает все, чтобы покончить с Лисом.
Я молча взглянул на нее. Несмотря на то, что я исследовал Джунгли уже больше месяца, меня до сих пор раздражало, что все тут ставили эмоции выше логики и разума и так полагались на них.
Эйльфия протянула мне руку и прошептала:
– Пойдем, заграничный. Уже вечереет.
– Да, – отозвался я и ухватился за ее руку. Меморис подошел к Эйльфие, и она подала ему вторую руку. В следующее мгновение мы снова переместились…
Переместились туда, где даже небо не разгоняло вечерний мрак, и под деревьями лежали густые тени. И там, на упавшем дереве, покрытом мхом, сидел человек в сером плаще. Он низко склонил голову и натянул капюшон, но я сразу узнал его.
– Неотеллус, ты спрятал остальных? – спросила Эйльфия. Она обращалась к нему так мягко, будто боялась, что от резкого звука он взорвется.
Мы видели огромную спину, придавленную бременем тяжкого горя, и широкий капюшон, а Неотеллус смотрел себе под ноги. Будь он человеком, он не увидел бы нас, сидя к нам спиной.
– Зачем здесь два заграничных придурка? – спросил Неотеллус, не поворачиваясь. – Нам некогда возится с ними, Эйльфия, когда случилось такое…
– Они помогут, – отозвалась Эйльфия. – Неотеллус, мы отомстим за нашу семью. Сегодня же.
Неотеллус поднялся и обернулся. Затрещал по швам плащ, в который он еле вмещался. Когда он выпрямился, мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в его лицо. О небо, да он стал на голову выше! И даже шире в плечах! А его взгляд… разве не с таким взглядом плохие парни убивают других плохих парней?
– Чего пялишься, идиот? – пробурчал Неотеллус, бросив на меня неприязненный взгляд. – Хочешь, чтобы я тебя отделал?
– Я хочу покончить с Лисом, – отозвался я.
– Только не говори, что тебе жаль нас! – прорычал Неотеллус. – Не говори, что идешь мстить за нас! Я никогда тебе не поверю! Ты не знаешь нашу семью, и ты – не часть нашей семьи!
– Да, – согласился я.
– У тебя нет причин бороться с Лисом, – заметил Неотеллус и, не успел я опомниться, как ворот моей футболки оказался в его кулаке. – У тебя с самого начала не было причины помогать нам! Что тобой движет? Чего тебе надо?!
Я почувствовал, как носки кроссовок отрываются от земли, а горло сжимается сильнее.
– Неотеллус! – прикрикнула Эйльфия, и тот сразу же отпустил меня. – Лучше направь энергию на того, кто этого действительно заслужил. Обрушь свой гнев на Лиса! А мы… мы сделаем все остальное, и Лис никогда больше не появится в Джунглях.
Неотеллус отошел от меня и переключил внимание на Эйльфию.
– Ты права, – наконец, произнес он. – Сегодня последняя ночь, когда мы можем что-то исправить. Дальше все станет только хуже. Но у меня к тебе последний вопрос, Эйльфия.
