– Замечательно, – без радости сказал Руслан. – Теперь сделай это. Только не заставляй меня бить себя. И добавь немного позитива, по возможности. И побыстрее.
– Я с удовольствием исполню твою просьбу. У тебя нет никаких чувств к Екатерине. У тебя прекрасное настроение, ты чувствуешь прилив жизненных сил. Твои переживания по поводу девушки оказались не сильнее сезонной простуды, и ты рад, что она не переросла в серьёзную болезнь…
Речь Гжельского была не долгой, ему не терпелось поработать с остальными путешественниками в параллельный мир. Жаль, что портал в тот мир был безвозвратно утерян в пожаре, но впереди ждали интересные исследования.
– Это всё? – разочарованно сказал Руслан, когда Гжельский закончил короткий сеанс и встал из-за стола.
– Разве не сработало?
– Не знаю, – смутился Стахов. – Вроде стало легче. Будто запор прошёл, но не настолько уж…
– Ты хочешь продолжить работу над этим?
– Да, было бы отлично, док! – улыбнулся Руслан, и хотя ему действительно полегчало, но он хотел более сильного результата.
– Тогда я отменяю все блоки, – продолжил применять Силу Гжельский. – Твой разум становится податливым. Ты просто счастлив. Разве может это обстоятельство омрачаться тем, что есть какие-то несерьёзные вещи, вроде бывших отношений, какая-то женщина со своей тенью и Катя? Это же вещи. Незначительные. Сопутствующие обстоятельства жизни, но не сама жизнь. Их легко выбросить. А счастье не выбросишь.
– Какой кайф! – закатил глаза Стахов.
– И теперь у тебя настоящая эйфория, ты свободен от тягот, свалившихся на тебя… – продолжил в спешке формировать мысли Гжельский, громоздя одни установки на другие, не разбираясь в прочности воздвигаемой конструкции новых эмоций, ведь основной поток его мыслей был в предстоящих исследованиях.
Но его речь оборвали. В кабинет вошла Лера.
– Похоже, у нас новый аномальный субъект, – сказала она. – Мы ничего не понимаем. Вам нужно на это взглянуть.
– Уже бегу, – встревожено поднялся с кресла профессор. – Руслан, я зайду к тебе, как освобожусь. Работу обязательно нужно продолжить!
– Да всё отлично! – сказал Руслан. – Успехов там!
Гжельский и Лера удалились, а Руслан ещё долго пребывал в сладостной прострации. Лавина дофамина захватила его тело и он чуть было в ней не захлебнулся, но справился, поймал волну и поплыл по течению своего позитива.
Побыв ещё немного в одиночестве, он выбрался наружу в объятия хорошей погоды. Закурил, скрывшись в беседке. Там его застала Екатерина.
– Ты прав, – сказала она, присаживаясь на скамейку. – Это не нормально.
– Катя, что случилось? – спросил мужчина, хотя его совсем не тревожил этот вопрос, но он счёл необходимым проявить вежливость.
– Я была на процедуре диагностики с новоприбывшим пациентом. Всё шло как обычно. Я попросила его всё рассказать. Он рассказал. Пришёл Гжельский. Применил свою способность, чтобы пациент на этот раз заново пересказал всё то, что рассказал мне, но с необходимыми подробностями. Но у пациента оказалось куча блоков! Я видела, как Гжельский старается, будто применяет всю свою мощь. Но пациент оказался непробиваемым. Он сопротивлялся. И я поняла, что каким бы не было это благим делом, но это настоящее насилие над чужим сознанием! И все эти короткие приказы, которые необходимы, чтобы не тратить лишнее время на объяснения – это тоже насилие. И его польза теперь у меня под большим вопросом. Я не знаю, как это объяснить. Запуталась. Мне нужен отпуск. Или побег…
– Поговори откровенно об этом с Гжельским, – дал совет Руслан. – Он решит эту проблему. Он хороший мужик.
– Что с тобой? – посмотрела девушка на мужчину.
– Я просто многое понял…
– Он промыл тебе мозги?
Стахов захотел рассказать про сегодняшний чудесный сеанс, но сработал какой-то блок. Но он не расстроился.
– Ты всё ещё хочешь мне помочь? – спросила Екатерина.
– Знаешь, если это мне не во вред, то да! – отозвался Руслан. – Хочешь арбуз?
– Господи, – прошептала Екатерина и покинула беседку.
Руслан даже не проводил девушку, одетую в облегающее платье взглядом. Ему это стало не нужно.
Из бессвязных сновидений Кира вырвало какое-то внезапно нахлынувшее чувство тревоги. Так бывало, это нормально. Главное, успокоиться и уснуть дальше. Можно, конечно, встать, покурить, проведать мать, попить воды. На худой конец, выпить «Заласту». Или бухлишка, если осталось. Только не смешивая одно с другим. Но лучшим решением было просто снова уснуть, не открывая глаз. Ведь никогда не угадаешь, что предстанет перед взором внезапно проснувшегося сознания. Только не открывай глаза…
Но нет, мыслительный процесс уже было не остановить, несмотря на то, что паника притупилась, будто уже исполнив свою основную функцию. И Кир отчётливо понял, что ему уже не уснуть, и он открыл глаза, поняв, что он не дома, а в каком-то пансионате. И, вроде бы, вчера ему даже надо было на работу.
Было темно и холодно из-за открытого окна. На улице легонько шелестел ветвями деревьев ветер. Кир сел на стул, что находился рядом с кроватью, накинул на плечи одеяло, после чего нащупал на столе спички.
Спичка зажглась не сразу. Лишь с третьего или четвёртого раза темноту ночи озарил свет, который заставил тьму немного отступить, явив Киру уже знакомое и так осточертевшее видение…
В тусклом свете он заметил едва различимые очертания девочки. Кир не стал её разглядывать, чтобы не тревожить своё сознание. Но испугаться он успел.
Быстро затушив огонь, он спросил у неё:
– Ты меня позвала, чтобы я опять полюбовался чей-то смертью? Я не пойду. Надоело. Мне нужна передышка, понимаешь? Хочу отдохнуть. Лежать и ничего не делать.
Видение, как всегда, не ответило, но Кир чувствовал, что оно всё ещё рядом. Даже услышал какой-то шелест одежды или даже вздох. Это его немного напрягло, ведь он никогда не слышал никаких звуков от своих видений – это и было основным отличием галлюцинации от реальности. В этом ему повезло, что он не слышал никаких голосов, но кто знает, как может эволюционировать его болезнь. На этом Кир и успокоился, вернув голову на подушку. Он не стал оборачиваться в сторону двери, чтобы лишний раз не рассматривать свою гостью.
– Ты всё ещё здесь? – спросил Кир, закрыв глаза.
Темнота не ответила. Стало прохладно, Кир снова вылез из кровати и закрыл окно. Обернулся. В комнате было очень темно и никакие силуэты интерьера комнаты не заставляли воображение рисовать причудливые образы.
Но ощущение присутствия сохранялось.
К этому нужно было привыкать, и терзать психику страхом и тревогой было плохой идеей. Парень вернулся в кровать, накрыл озябшие ноги одеялом и принялся разговаривать с темнотой:
– Мне всё надоело. Хочется простого человеческого счастья. Семью завести. Иметь возможность путешествовать. Хорошую работу, чтобы было на что путешествовать. Пожили бы для себя, потом завели бы детишек. И кота. Перед этим обязательно завели бы кота. Барсика такого. Полосатого. Или не завели бы. Детей, я имею в виду. Какими будут от меня дети…
Едва заметно скрипнув, дверь отворилась, и в проёме, в мягком свете коридорных ламп, показался силуэт девочки. Длинные волосы, одежда пижамного типа. Это была совсем не та девочка, что являлась ему в видениях – гостья была заметно постарше…
Кир не успел сформировать опасения в своём сознании, как девочка закрыла за собой дверь, покинув его комнату. Звук щёлкнувшего замка был отчётливым, это не могло быть видением. Но как она могла попасть сюда, если Кир прекрасно помнил, что запирал за собой дверь?
Парень поднялся с кровати, еле нашёл и, нелепо подгибая ноги, натянул лёгкие тапочки-чешки с резиновой подошвой, потом доковылял до входа в номер, прислушался. Удалось услышать только стремительно удаляющиеся шлепки голых ступней по дорогому керамограниту коридора.
Оглядываясь по обе стороны, парень вылез из своей комнаты. Коридор освещался слабо, но рассмотреть окружающую обстановку было вполне возможно. В коридоре никого не было.
Отгоняя от себя скверные мысли, он поплёлся к лестнице. Никого на ней не встретив, он спустился на первый этаж и вышел в фойе, где за стойкой ресепшена сидел крепкий мужчина, глядя какие-то видео с телефона. Он не заметил Кира и тот смог тоже немного посмотреть блог о рыбалке. Также Кир успел заметить несколько мониторов, в которых транслировался интерьер пустых коридоров пансионата. Видеосъёмки из номеров не наблюдалось.
Вскоре видеоматериал про ловлю щуки и леща надоел Киру, и он обратился к мужчине:
– Извини, а где можно разжиться водой? Попить…
Тот вздрогнул, но быстро сориентировался:
– У вас в номере должен стоять небольшой холодильник с перекусом и напитками…
– Спасибо, – ответил Кир, готовый сразу же уйти, но быстро передумал. – А ты не видел по мониторам, куда могла убежать девочка?
– Девочка? – удивился мужчина.
– Девочка. Она зашла ко мне в палату, то есть, в номер.
– Сейчас посмотрим, – мужчина пододвинул к себе клавиатуру и начал выводить на мониторы записи с коридоров пансионата.
Везде было пусто. Но Кир не унимался:
– А можно посмотреть запись того, что произошло пять-шесть минут назад около моей пала… номера?
Мужчина, почесав затылок, будто что-то вспоминая, вывел крупный план коридора, в котором располагалась дверь в комнату Кира. Там никого не было, как бы мужчина не манипулировал с временем записи.
– Вот, ничего нет, – сказал он.
Кира сначала устроил такой ответ, но потом его озарила мысль:
– А почему тогда не видно того, как я вышел из палаты?
Мужчина проверил все временные промежутки записи, и, озабоченный своим открытием, выдал своё заключение по этому вопросу:
– Фигня какая-то. Запись остановилась.
– Класс, – сказал Кир.
Эта новость ему совсем не понравилась, а мужчина принялся кому-то звонить и когда Кир уже покидал фойе, возвращаясь к лестнице, он услышал, что ночной дежурный говорил в трубку:
– Олег Рубинович, докладываю, что у нас какая-то фигня! Камеры перестали работать! Один постоялец говорит, что к нему в номер приходила девочка… понял, сейчас!
Мужчина покинул свой пост и побежал в соседнее крыло здания, а Кир продолжил свой маршрут.
Вернувшись в коридор своего этажа, парень вновь увидел силуэт девочки напротив одной из комнат соседей Кира. На время сердце ускорило свой ритм, но Кир смог себя успокоить. Это была та самая девочка из его видений. С бантами, в красивом праздничном платье. Не похожая на подростка. Она смотрела на Кира, а Кир старался не смотреть на неё, направляясь к своему номеру. Хорошо, что эта девчонка была чуть подальше его комнаты.
– Что ты смотришь на меня, – заворчал Кир. – Напугала меня. Что вам, девочкам, не спится. Что же вы такие страшные, детки. Надеюсь, когда всё-таки женюсь, у нас не родится дочь…
Подойдя к своей комнате, он отворил дверь, задев краем взгляда никуда не исчезнувшую девочку. Она была совсем рядом, стояла около двери в комнату Антона.
– Да иди ты в задницу, – сказал ей Кир и прошмыгнул к себе в номер, где как можно скорее включил свет, с которым он и планировал провести остаток ночи.
Опасения закрались к нему в голову, терзая совесть. И, только найдя спрятавшийся у стола холодильник, Кир решил развеять эти опасения, так и не заглянув внутрь данного образца бытовой техники.
Он выскочил из комнаты в коридор. Девочки уже нигде не было, но парень всё-таки подошёл к двери номера Антона и резко её отворил.
В комнате была знакомая темнота, так как пансионат находился где-то в лесу, а уличные фонари располагались только с противоположной стороны окон здания.
– Антох, ты спишь что ли? – спросил Кир у владельца комнаты.
Ему никто не ответил. Кир уже приблизительно знал, где должен быть выключатель, с помощью которого он и зажёг свет…
Сначала он увидел разбитую настольную лампу. У Кира в номере была такая же, но он ей ещё ни разу не воспользовался. Потом его взгляд упал на Веронику, которая придавливала подушкой лицо Антона. Мужчина лежал на кровати неподвижно, выставив в сторону загипсованную руку. Девочка среагировала сначала на вспыхнувшую светом лампочку, а потом переместила взгляд на Кира.
Парень ожидал увидеть что-то страшное в её взоре, но ничего, кроме безэмоциональной пустоты, в нём не увидел. Она продолжала душить Антона, который и так уже не подавал признаков жизни.
Кир, медленно приближаясь, обратился к девочке:
– Малая, прекрати! Мне Антон тоже не нравится, но я же не душу его подушкой.
Если она его задушит, то будет совсем плохо, и Кир отругал себя за медлительность. Он попытался деликатно отодвинуть девочку-лунатика в сторону, но получил лишь неожиданно хлёсткий и сильный удар рукой по плечу.
– Вот гадина! – крикнул Кир и ударил девочку ногой в спину.
И это помогло.
Вероника ударилась о спинку кровати и уронила на пол подушку. Кир явно переборщил с ударом, но девочка смогла удержаться на ногах. То, что было, или так удачно визуально прикидывалось Вероникой, повернулось в сторону Кира, и он почувствовал, что это что-то наполнено злостью, необъяснимым голодом творить всякую дичь, и оно готово прыгнуть на него, чтобы с корнем вырвать его жалкую душонку. Кир придвинул к себе стул, чтобы использовать его как средство защиты.
В этот момент Антон тяжело задышал и пришёл в себя.
– Что происходит? – спросил он, обессилено попытавшись приподняться с кровати.
В этот момент Вероника набросилась на Кира. Её прыжок был точным и стремительным – парень даже не смог воспользоваться стулом для защиты. Девочка толкнула парня и он буквально впечатался в стену, и упал на колени. Тогда Вероника попыталась сжать свои пальцы на его шее, тот смог отмахнуться, но она не отступила и вцепилась в лицо несчастного, царапая острыми ногтями его щёки и подбираясь к глазам. Кир схватил её за руки и попытался оттолкнуть бесноватую девочку в сторону, но у него не получилось. Из последних сил он сдерживал прижатые к его лицу ладони Вероники, в то время как её пальцы стремились проткнуть его карие глаза, чтобы превратить их в красное месиво. Парень быстро терял силы, а у Вероники их оказалось достаточно много.
– Что вы творите? – спросил Антон, поднимаясь с кровати.
– Помоги! – взревел Кир, чувствуя, как по его щекам потекли кровавые слёзы, падая крупными ляпушками на пол.
Антон понял, что дело плохо. Здоровой рукой он попытался помешать Вероники лишать товарища зрения, но его усилия оказались бесполезными.
Кир уже выл от боли, пальцы Вероники были всё ближе к его глазам. Когда ситуация показалась совсем критичной, Антон нашёл в себе силы, чтобы легонько ударить стулом Веронику.
Только тогда девочка отпустила Кира и переключила внимание на Антона. Она попыталась наброситься на него. Парень увернулся, не став вступать с ней в битву, но та схватила его за шиворот и повалила на пол. Антон пытался отбиться загипсованной рукой, и у него это получалось лучше, чем у Кира, обе руки которого были вполне здоровы. По крайней мере, одержимая чем-то дьявольски сильным, девочка не смогла добраться до его глаз, а очухавшийся Кир оттащил Веронику за ноги от своей жертвы.
В этот момент в открытой двери показалась заспанная Света. Она не стала выяснять о том, что происходит, а набрала единственный номер, что был в записной книжке выданного ей по приезду в это место телефона. То, что ей сообщили через динамик трубки, девушку устроило, и она оборвала связь.
– Вероника, пожалуйста, успокойся! – попросила девочку Света.
Но девочка её не послушала. Она кружила по комнате, круша всё подряд и пытаясь схватить то Кира, то Антона, но те удачно уворачивались от её цепких рук или отвечали не всегда точными ударами, пытаясь загнать бесноватую в угол.
Вскоре на этаже появился Олег Рубинович в сопровождении двух вооружённых автоматами мужчин. Увидев их, Света закричала:
– Только не оружие! Не стреляйте!
Но мужчины оттолкнули её в сторону, забегая в комнату, в которой уже творился кавардак: Антон упал на живот и Вероника взобралась на парня, пытаясь дотянуться до его шеи, а Кир старался всячески оттянуть её руки.
– Вероника, остановись! – сказал Олег Рубинович.
На мгновение Вероника ослабила хватку, но потом с новой силой вцепилась в и так не густую шевелюру Антона. Тогда двое мужчин подняли оружие. Света кинулась к одному, но Гжельский строго ей сказал:
– Стой на месте!
И Света остановилась, не в силах ослушаться.
– Не стрелять! – крикнул Кир, пытаясь закрыть собой бесноватую девочку.
– Вероника, прекрати! – громче сказал Гжельский.
И девочка прекратила попытки придушить свою жертву.
А Гжельский продолжил командовать:
– Убери руки от человека. Молодец. Теперь отойди к стене. Выбрось из рук волосы Антона. Ты человек или нет?
– Перестаю быть человеком, – хриплым голосом ответила Вероника, глядя на Гжельского со злостью.
– А кто ты?
– Новая Полуночница, – сказала Вероника.
– Объясни это, – велел Гжельский.
– Полуночница меня накормила собой и отправила испытывать судьбу. Если бы меня съела болотная рыба, то я бы не стала Полуночницей. Но меня не съела болотная рыба. Скоро я стану Полуночницей…
– Не станешь, – сказал Гжельский.
– Скоро будет совсем поздно, – ответила Вероника.
Гжельский решил продолжить допрос, в то время как один из автоматчиков сложил оружие и стал снимать происходящее на телефон, чтобы задокументировать происходящее не из праздного любопытства, а для дальнейших исследований аномалии.
– Расскажи, что ты знаешь о том мире? – спросил профессор.
– Полуночница была главной силой того крошечного мира, – улыбнувшись, сказала девочка. – А я совсем скоро стану самой главной в вашем огромном мире.
– Почему Полуночница была главной силой того мира? – спросил Гжельский.
– Она защищала людей от болотных рыб и ядовитого воронья. Без неё из-за недостатка пропитания болотные рыбы давно бы выбрались на сушу, а ядовитое вороньё расплодилось бы до того, чтобы навсегда затмить небо, и днём стало бы, как ночью. Небесные светила из-за них и так давно не видели землю. Им приходилось держаться на расстоянии до земли, плотным слоем окружая планету. Полуночница отлавливала их семейства и истребляла. Но теперь ядовитое вороньё будет бороться с болотными рыбами за еду. Против них люди не устоят. А если в том мире начнут часто жечь огонь, то воздух перестанет быть пригодным для жизни.
– Почему она убивала людей?
– Ей нужны были тела, чтобы кормить болотных рыб. Она отравляла их собой, рыбы ими питались и не могли быстро размножаться, эволюционировать. В воде она не могла их настигнуть. Болотная вода для неё неприемлема. Также она таким образом могла проучить тех, кто жёг огонь. Огонь – это зло. Он не только вреден, он раздражает…
– Если ты станешь Полуночницей здесь, то какой будет твоя миссия?
– Этому миру грозит опасность извне и придётся стать балансом этой параллели существования. Но большинство всё равно погибнет, в том числе и от моих рук. Здесь нет моей еды: ядовитого воронья. Пока люди выглядят вкуснее всех. Много вас погибнет, но без меня могут погибнуть все…
Всем присутствующим от этих слов стало не по себе. Всем, кроме Гжельского. Он готов был продолжить разговор, но Кир обратил внимание присутствующих на одно жуткое обстоятельство:
– Глаза! Её глаза чернеют!
– Я стану самой сильной Полуночницей! – прохрипело то, что всё отдалённее становилось похожим на Веронику.
В глазах девочки будто растекались чернила, выливаясь за пределы глазных яблок, будто чёрными тенями закрашивая веки.
– Ты, чудило! – обратился Кир к Гжельскому. – Ты же можешь это остановить?
Гжельский проигнорировал его слова:
– Расскажи подробнее про болотных рыб и ядовитое вороньё…
Антон не дал профессору договорить:
– Останови её превращение!
– Люди, молчать! – приказал Гжельский и все, кроме Кира, послушались.
Вероника начала свой рассказ:
– Болотные рыбы самые древние хищники в том мире, а ядовитое вороньё это…
Но в её повествование вклеился Кир. Он подошёл к девочке и попытался потрясти за плечи, но не смог даже сдвинуть её с места, она стала значительно сильнее.
Гжельский приказал:
– Отойди от неё!
На что Кир усмехнулся:
– Док, ты уже должен понять, что на меня твой гипноз не действует! Я тебе и по морде твоей лощёной дать могу! Но я очень тебя прошу! Умоляю! Если ты не остановишь её превращение, я не знаю, что будет…
– Ты же слышал её, – сказал Гжельский. – Люди могут погибнуть. Скоро тут что-то произойдёт. Кстати, Вероника, а что случится с людьми?
Будущая Полуночница ответила:
– Не зови меня Вероникой. Я уже почти не она. Надвигается угроза из другого мира, но я не понимаю, что это такое. Но чувствую…
– Прошу тебя, исцели девочку! – попросил Кир, подойдя к Гжельскому вплотную. – А вдруг она врёт? А вдруг люди, мы, справимся с этой напастью?
– Она не врёт, – сказал Гжельский. – А про людей… ты слишком веришь в людей…
– Эй, – сказал Кир. – Давай потом поговорим о том, какие мы плохие. Исцели девочку. Будь человеком! Пожалей её…
Все молчали. Даже Вероника перестала рассказывать про хищников того жестокого мира, в котором до появления Полуночницы у внезапно появившихся там людей из другого измерения практически не было шансов на жизнь…
Молчание нарушила Вероника. Вернее то, что говорило за неё:
– Я уже близко, я уже скоро. У тебя не будет власти надо мной…
– Вероника! – строго сказал Гжельский, отвернувшись от колкого взгляда Кира. – Вероника, ты слышишь меня…
– Не называй меня так! – обозлилось существо.
– Я не к тебе обращаюсь, – заткнул нечисть Гжельский. – Вероника, собери все силы и выброси из себя того, кто не должен убить тебя, кто не должен повелевать тобой. Выброси её…
Девочку затрясло, она схватилась за живот, и её буквально сложило пополам. Оказавшись на полу, её вырвало липкой, чёрной слизью, но вскоре её взгляд стал ясным, человеческим, и она успела что-то прошептать своим ещё детским голосом, прежде чем потеряла сознание.
Кир дотронулся до плеча профессора, сказав ему своё тихое «спасибо», на что тот лишь недовольно скривил губы.
Пауза была не долгой, Гжельский быстро принялся дирижировать ситуацией, приглашая Свету, Антона и Кира покинуть комнату, и, буквально двумя жестами, приказывая одному сподручному собрать образцы чёрного материала, а второму унести Веронику подальше из разгромленного номера, к медицинскому персоналу.
– Куда её? – спросила Света.
– В больничный блок, – сначала Гжельский озвучил правду, потом начал делать внушения. – С ней всё в порядке. Ничего не происходило. Антон, скоро тебя переселят в другой номер, в твоём появилась проблема с проводкой. Ничего страшного. Света, возвращайся в свой номер. Антон, подожди снаружи, пока тебя не проводят в твой номер. Потом вы ляжете спать. Всё хорошо…
Антон и Света послушались, а Кир остался стоять рядом с профессором, молчаливо вытирая с лица кровавые подтёки. Кровь не переставала течь, царапины больно жгли и постепенно отпускающая парня тревога, вернулась к нему с новой силой:
– Кристина! – вдруг осенило Кира. – Чёрт, почему она не проснулась?!
Он подбежал к двери её комнаты, но та была заперта. Сначала парень стучал по ней кулаком, потом начал пинать ногой, постоянно выкрикивая имя девушки.
Света и Антон хотели было поинтересоваться причиной шумного поведения Кира, но Гжельский вновь отправил их спать, быстро определив Антона в ближайший свободный номер, где он и закрылся с совершенно спокойной душой, несмотря на то, что почти буквально плачущий кровавыми слезами Кир ломился в комнату его девушки.
Кристина проснулась только тогда, когда Кир уже почти выломал дверь.
– Что случилось? – спросила сонная, растрёпанная девушка.
– Ты в порядке? – обрадовался Кир.
– Я спала, так крепко… а что случилось? Что с твоим лицом? Что с Вероникой?
В разговор вмешался Гжельский:
– С Вероникой всё хорошо, а Кирилл просто порезался, когда брился. Возвращайся в постель. Ещё ночь и нужно спать.
Кристина кивнула и закрыла дверь перед самым носом Кира, на котором тоже была пара неглубоких царапин.
– Порезался, когда брился? – вопросительно скривил лицо Кир, обращаясь к Гжельскому. – Как тебе такое в голову пришло?
Профессор протянул Киру белый платок, чтобы тот вытер кровь. Парень принял подарок и размазал по всему лицу кровавые разводы.
– Тебе надо умыться, – проигнорировал Гжельский вопрос Кира. – Пошли кое-куда сходим.
– Зачем?
– Есть дело, – коротко ответил Гжельский и Кир ему даже поверил.
Не подчинился, а поверил. Но лучше бы он этого не делал.
– Ответь мне, – обратился Кир к профессору после паузы, – что ты такое?
Гжельский проигнорировал и этот вопрос. Несмотря на то, что всё, вроде бы, закончилось, профессор явно куда-то торопился. Пока они шли в соседнее крыло здания, Кир всё никак не мог справиться с одышкой. Но разговорить задумчивого мужчину, одетого в простую, но безукоризненно аккуратную одежду светлых тонов, он посчитал делом чести.
– С таким-то даром, – отметил Кир, – ты мог бы стать хозяином всего мира!
– Мне не нужен ваш мир, – Гжельский не стал на этот раз игнорировать парня.
– То есть, ты не нашего мира ягода?
– Причём тут ягода?.
Но Кира уже больше интересовал другой вопрос, которым он и перебил профессора:
– Ты ведь любую девушку можешь склонить к тому самому, даже не прилагая усилий? Тебе уже, наверное, и не интересно…
– Ты прав, – Олег Рубинович прервал озвучиваемые размышления Кира. – Мне уже мало чего интересно. Прошу тебя зайти сюда.
Гжельский приложил магнитную карточку к замку массивной двери помещения той части здания, где Кир ещё не был.
– Здесь что-то секретное? – спросил Кир, заглядывая в темноту помещения.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал Гжельский.
– Ого, – удивился Кир. – Помогу, чем смогу. А что надо делать?
– Девочка каким-то образом смогла открыть дверь к… аномалии. Для Полуночницы, оказывается, нет закрытых дверей. И теперь эта аномалия на свободе. А так как ты моему внушению не поддаёшься…
Олег Рубинович сделал приглашающий жест, и Кир первым зашёл в темноту помещения. Но Гжельский не последовал за ним следом, а наоборот, немного подтолкнул парня и захлопнул за ним дверь, которую Кир тут же попытался выломать, но та была значительно крепче двери номера Кристины…
Не обращая внимания на проклятья Кира, профессор закончил свою речь:
– Так как ты моему внушению не поддаёшься, в отличие от остальных, то толку от тебя в поимке этой аномалии не будет. Сиди здесь и всё у тебя будет хорошо. Скоро этот бардак закончится…
Профессор достал телефон, чтобы связаться со всем силовым персоналом. Ночь обещала быть непростой, но Гжельский был уверен в своих силах.
Киру быстро перестал долбиться в дверь. Он смирился с тем, что от него просто избавились. Хорошо, что не убили. Хотя, кому станет легче от его смерти? Разве только самому Киру, ведь события последних дней сильно подкосили его веру в реальность. Вдруг он сейчас лежит где-нибудь в психушке, крепко привязанный к кровати, и представляет себе всё происходящее. Но боль была настоящей. Болели синяки по всему худому телу, неприятно кололо в области поясницы. И сильно саднили порезы на лице от ногтей Вероники.
В помещении было очень темно. Кир попытался нащупать выключатель, но рядом с дверью была только обклеенная приятными на ощупь обоями стена.
Сердце перестало бешено колотиться в грудной клетке. Мысли начали успокаиваться. Только этот чёртов выключатель никак не хотел находиться.
– Поищи немного ниже, – сказал кто-то.
Ну вот, сразу появился страх, и забилась в сердечной истерике паника. Хотя этот голос не был страшным или нечеловеческим. Вполне обычным. Уставшим, мужским, чуть с хрипотцой.
– Кто ты, мать твою? – спросил Кир.
Ох и не нравились ему эти разговоры с темнотой – он помнил, что это ни к чему хорошему не приводило.
– Свет включи, познакомимся, – приветливо ответил голос.
Кир принялся искать выключатель, а его сознание уже рисовало страшного монстра, обязательно с большими глазами, который уже, судя по звукам копошения где-то в противоположной стороне помещения, приближался к парню…
Выключатель нашёлся действительно чуть ниже положенного уровня. Свет успешно включился, но Кир не торопился оборачиваться к тому, что стояло за его спиной. Хотелось просочиться куда-то туда, за дверь, наружу…
– Я не кусаюсь, – сказал голос.
Кир обернулся. Не сразу, но всё-таки он смог спокойно выдохнуть.
С противоположной стороны помещения было окно, справа от него стоял стол и кровать. У кровати располагалась инвалидная коляска, в которой сидел мужчина. На свои голые ноги он перетягивал одеяло с кровати, и, после успешного выполнения данной операции, хозяин комнаты принялся копошиться в бардаке на столе. В итоге отыскал пачку сигарет.
– Будешь? – сделал предложение доброжелательный мужчина. – Как ты так изранился?
Он был значительно старше парня. Ему было за тридцать, а, может, и около сорока. Обычный мужчина, внешность его была совсем не примечательна, кроме разве сильно худых, не исполняющих своих прямых обязанностей ног.
– Не откажусь, – сказал Кир, оставивший свои сигареты в номере или потерявший их во время потасовки с одержимой. – Да вот, поцарапали меня немного.
Парню был предложен стул, на котором висело полотенце. Обычное полотенце. Всё в номере было обычно, также как и в номере Кира. Только здесь всё было обжито. Холодильник был немного побольше, два низких стола и даже электрическая плитка. В бардаке прикроватного стола под журналами, немытыми тарелками и пустыми пачками сигарет виднелся ноутбук. На полу лежало два больших арбуза. У одного было несколько вырезов, обнажающих спелую мякоть. В приоткрытой двери в соседнее помещение просматривалась обстановка ванной комнаты, оборудованной под удобства людей с ограниченными физическими возможностями.
– Руслан Стахов, – представился мужчина, когда они закурили.
– Кирилл, для друзей просто Кир. Не знаешь, зачем меня здесь запер этот профессор чокнутый?
– Могу предполагать, – задумался Руслан. – Тебе бы умыться сходить. И обработать раны. Тебя будто кошки драли…
– Ах да, – сказал Кир.
Оставив сигарету в массивной пепельнице, он ненадолго сбегал в ванную комнату, прихватив полотенце со стула. Наспех умывшись, чтобы не рассматривать себя в низко расположенном зеркале, он вернулся к никотиновой палочке.
– Слышал твою историю, парни рассказали, – обозначил свою информированность Руслан. – Ты многое пережил.
– А я твою историю не слышал, – недоверчиво ответил Кир.
– Что ж, могу рассказать вкратце…
Но Кира интересовало другое:
– Так какие твои предположения? Зачем меня заперли с тобой? Гжопский сказал, что на свободу выползла аномалия…
– Видишь ли, – собрался с мыслями Руслан. – Раз такое произошло, то дело не очень. Но Гжельский, смешно ты его назвал, обычно со всем справляется. Не слабый мужик. Ходят слухи, что он вообще не из нашего мира, отсюда такие способности. А заперли нас, потому что если выбралась какая-то аномалия, то мы ничем не поможем. Ты его внушениям не поддаёшься, а я маломобильный. Дверь будет заблокирована до утра. Такой у нас уговор на случай чрезвычайной ситуации. Я не смогу её открыть сейчас. Так что отдыхай!