Александр Михайлович Кротов
Смерть пахнет конфетками
Стахов склонил голову и покатил коляску к ванной. Раскрыл дверь пошире, а потом остановился.
– Не хочу, – сказал он.
– Не хочешь что? – строго спросил Гжельский.
– Хватит, – выдохнул Руслан, разворачивая коляску к уставившимся на него мужчинам. – Не знаю как, но я вышел из под влияния гипноза.
– Да, на сегодня хватит, – уже дружелюбнее заговорил Олег Рубинович. – Дело оказалось не только в твоём личном призраке. Будем работать. Ты упрям, но это не очень хорошо в данном случае. Руслан, я хотел бы с тобой ещё побеседовать, не в рамках наших экспериментов. Деловая беседа.
– Ладно, пойду я, – сказал реабилитолог, уловив посыл. – Бывайте, мужички!
Когда они остались одни, Гжельский присел на стул. Но казалось, что сделал он это не от того, что устал находиться на ногах, а потому, что это могло выглядеть неловко, что один мужчина возвышается над другим мужчиной.
– Случай непростой, – Олег Рубинович решил в позитивном тоне закрыть тему сегодняшнего эксперимента. – Но от того и более интересный. Не опускаем рук, прогресс будет. А что касается делового разговора, то у меня одна новость. Сегодня твой ночной сменщик запечатлел очень знаменательный момент в изменении поведения Анны.
– Эх, жаль не в мою смену, – раздосадовался Руслан, ведь наблюдение за Анной было интереснее наблюдения за остальными аномалиями.
– Но у тебя есть шанс напрямую поучаствовать в эксперименте! – доброжелательно отметил Гжельский. – Как ты знаешь, что через телевизор, установленный в месте заточения этого аномального субъекта, мы транслировали различные ролики с целью наблюдения за реакцией самой Анны и её тени…
– А короче? – Руслан не любил, когда ему рассказывают то, что он и так прекрасно знал.
– При трансляции роликов с людьми с ограниченными физическими возможностями у тени не было никакой реакции, как и всегда, а вот Анна начала реагировать. Судя по датчикам, её равнодушие сменилось на сострадание. Не буду томить. Я хочу, чтобы ты попытался разговорить Анну. Или её тень. Список наводящих вопросов и возможные сценарии я уже составил. Это было бы замечательно, учитывая то, что придётся их переместить из одной камеры в другую. Я создал специальные приборы, которые могут расслаивать влияние фантомно-деструктивной энергии, отделяя мух от котлет, как сказал один ваш политик…
– Хочешь разлучить Анну со своей тенью?
– Именно. Женщина мучается, и мы получили шанс ей помочь…
– Но вы говорили, что она сама впустила в себя эту тень и могла бы от неё избавиться, если бы сильно захотела…
– Она ещё не знает, что она хочет, – сказал Гжельский фразу, над которой Стахов ещё очень долго думал.
– Надеюсь, ты не специально уменьшил сегодня свою… силу, чтобы я так и не встал на ноги? – спросил Руслан.
– Я не могу влиять слабее или сильнее, – ответил Гжельский. – Это ты можешь сильнее или слабее воспринимать моё влияние. В жизни также. Как ты к чужим словам относишься, так они тебя и задевают, такая у них и сила…
Стахов скривился от жизненных нравоучений и прервал профессора:
– Я согласен на ваш эксперимент. Я хочу помочь Анне.
– Я попрошу выписать тебе премию, – сказал Гжельский перед тем, как обговорить основные детали операции, которая не обещала быть непростой.
__________
Жизнь Кира могла сложиться нормально. Да только складыватель жизни из Кира вышел никакущий.
В семье он был единственным ребёнком. Только родился он слишком поздно, матери шёл уже сорок третий год. Потом его папа бросил семью, когда Киру стукнуло 12 и стали отчётливо заметны первые признаки нарушения сознания. И с того момента началась разгульная жизнь: парень перестал получать пятёрки в школе, его больше стала волновать «тройка» – недорогое пиво из ассортимента «Балтики». Отец уехал в другой город и почти забыл, что у него тут была семья. А для матери развод стал тем самым стрессовым событием, что надорвало её психику. Видимо, это было наследственное, по материнской линии, поэтому она так не торопилась с тем, чтобы завести ребёнка. Но получилось то, что получилось.
Из обычной женщины она быстро превратилась в старуху. Но, в отличие от Кира, видений она почти не видела, зато разум её покинул самым жестоким образом, оставив человека в растерянности в навсегда чужом, непонятном мире. И это было ужасно, потеряться там, где всё казалось стабильной обыденностью. Страшно подумать о том, как сумасшествие меняет человека. Хотя врачи это не называли сумасшествием, это была деменция с какими-то дополнительными осложнениями. Женщина быстро изменилась. Это уже был не тот человек, которого с детства помнил Кир.
Он не часто напоминал себе о её диагнозе, он всегда просто считал, что она заблудилась. И, может быть, когда-нибудь даже найдётся. Но годы идут. Так они и остаются вдвоём.
Отец не желал идти на контакт, хотя знал обо всех трудностях. Он оставил своё имущество им, и, будто чувствуя вину за то, что сам настоял на рождении ребёнка, иногда присылал деньги, которых хватало на не богатую, но всё-таки жизнь без долгов. Кир бросил учёбу в медицинском из-за осложнения состояния, а потом, когда матери стало совсем плохо, устроился работать посменно в сферу производства и реализации продовольственных товаров. Часто работал сутками, только бы не находиться дома с матерью. Ему своих тараканов в голове хватало. Поэтому в выходные он часто уходил из дома. Нет, за матерью он ухаживал, как мог. Но это ему было в тягость. Иногда он желал того, чтобы однажды по его пришествию домой, мама была бы уже на небесах. Ему становилось всё сложнее её жалеть, на смену пришла злость с оттенками жестокости, поэтому всегда так сильно не хотелось домой…
Курить быстро надоело. Нужно было выпить. Сдача от сигарет ещё осталась, а других мыслей и не было. Кир отлип от сиденья качелей, и, уже свыкнувшись с запахом, пошёл куда глаза глядят.
Устало он бродил по знакомым улочкам. Среди однообразных пятиэтажек ему встретился знакомый дом. Здесь когда-то жила девушка, которая ему очень сильно нравилась, они даже недолго встречались. В то время он был более перспективным молодым человеком, студентом третьего курса. Будущий врач. Почти нормальный, весёлый парень. Болезнь на некоторое время отступила и жил он спокойной жизнью. И казалось, что так будет всегда. Но потом осень, сильное обострение, пришлось лечь в больницу. Лечение вроде бы помогло, но здоровье матери ухудшилось, а вскоре к Киру вернулись видения. По ощущениям, это было давно, но прошло всего каких-то два с лишним года, за которые Кир сумел достичь многих вершин настоящего дна. И как повезло этой девушке, что их отношения не сложились. Когда началось обострение, Киру удалось с ней очень удачно разругаться. А о его болезни она узнала несколько позже и то, что она не захотела возвращать отношения, было вполне очевидным итогом.
Девушка была безумно красивой, с выразительными глазами цвета пасмурного неба, с милой улыбкой, стройная, ростом почти с Кира. Была в ней какая-то лёгкость, которая помогала идти ей по жизни, будто танцуя. Хорошо, что Кир не стал тянуть её на дно, не стал ей обузой.
И вот теперь перед ним оказался этот дом, куда он приводил свою любимую поздними жаркими вечерами.
Обгаженные штаны были «замечательным» поводом зайти к знакомой девушке в гости, если она, конечно, ещё жила здесь. Её родители в это время года жили на даче, но молодые не всегда пользовались этим шансом, всё лето пропадая на улице, как влюблённые подростки, кем они, по сути, и были: по паспорту вроде взрослые, но остро-чувственные, как самые настоящие тинэйджеры. Это было лучшим летом в жизни Кира. Вообще, это единственное, что было примечательного в его жизни.
Кир вспоминал это счастливое время и улыбался. Потом пришли воспоминания не очень хорошие, воспоминания, которые он обычно гнал от себя подальше. Если Кристина не пыталась вернуть отношения, то Кир звонил ей иногда, после принятия большой дозы алкоголя. Читал ей стихи, рассказывал байки из психушки и плакал. Так продолжалось дважды в неделю около пары месяцев, но потом Кир смог взять себя в руки. Нет, напиваться он не перестал, а вот номер девушки удалил из записной книжки смартфона. Даже смог забыть эти цифры…
Выкурив подряд несколько сигарет, Кир решился. Дверь в подъезд была незапертой, что избавило от муки звонка в домофон. И вообще, почему Кир решил, что девушка в это время будет дома? Попытка была пыткой, но хотя бы попросить помощи он мог.
С тяжёлой одышкой поднявшись на пятый этаж, Кир постучал в знакомую железную дверь. Потом постучал ещё. Никто не ответил, и тогда Кир повернулся спиной к двери и сунул в рот сигарету. В этот момент дверь открылась, и парень поспешил развернуться, чтобы мокрое пятно на заднице не стало первым, что могла бы увидеть Кристина. Да, на пороге стояла именно она.
– Привет тебе, – сказал Кир, вынимая изо рта сигарету и убирая её в пачку.
– Ты в порядке? – спросила девушка.
Она даже не изменилась за это время. Всё те же чёрные волосы, аккуратно собранные в хвост, уже загорелое лицо, выразительные серые глаза.
– Я в порядке, – сказал Кир, потом решил больше давить на правду. – На самом деле нет. Впустишь? Мне надо бы в душ…
– Боже, что случилось? – сказала Кристина, впуская парня в свой дом. – Ты стал такой худой…
– У меня неприятности. Родителей и сестры дома нет?
– Они на даче… там такое дело случилось… да впрочем, потом тебе расскажу, если будет интересно. Помнишь где ванная? Полотенце бери любое. Шампуни, гели для душа там тоже есть…
Кир хоть и чувствовал себя крайне неловко, но добротой не воспользоваться он не мог. Слишком жалок был его вид. А что будет потом, его уже не волновало.
Как только он залез в ванну и включил воду, в помещение вошла Кристина, стараясь не смотреть в его сторону.
– Я тебе вещи Антона принесла, – сказала девушка, положив на стиральную машину джинсы, футболку, трусы и носки. – Надень их. Возвращать ничего не надо. А свою одежду лучше выкинь. И кеды, они ужасно дырявые. Обуешь старые кроссовки Антона, он их не носит. Одежда будет великовата, а обувь в самый раз…
– Спасибо тебе, – расчувствовавшись, сказал Кир.
– Не за что…
Девушка вышла, а Кир продолжил тщательно намываться, только позор с себя смыть было достаточно проблематично.
В завершении процедуры преображения, надев на себя чужую белую футболку с маленькой дырочкой на воротнике, Кир стал рассматривать себя в зеркале. Новая одежда оказалась заметно великоватой, да и была нелюбимых цветов, но зато Кир выглядел свежо. Молодость ещё помогала хорошо выглядеть после любой попойки и приключений. Не отказался он от предложенных трусов, новых, с биркой, носков, и уже поношенных синих джинсовых штанов, в карманы которых тут же перекочевали ключи, немного мелочи, пачка сигарет, зажигалка, телефон. Наушники оказались где-то потерянными, ещё во вчерашнем угаре.
Кир осторожно вылез из ванной. Кристина куда-то собиралась: бегала из комнаты в комнату, раскладывала по сумкам вещи. Парень должен был уходить, но нужно было ещё что-то сказать девушке.
– Кристин, спасибо тебе, – только и смог вымолвить он. – Извини. За всё извини. И что сейчас пришёл… и тогда…
– Всё нормально, – сказала девушка, застёгивая молнию на сумке, набитой всякими необходимостями.
– Ты выглядишь очень взволнованно, – осторожно сказал Кирилл.
В этот момент он увидел, как позади Кристины показалась знакомая девочка-видение – явный недобрый знак. Но она никуда не звала, она просто была здесь. Безучастно, нелепо, не вписываясь своим платьицем в эту совсем не праздничную атмосферу.
– У нас беда, – выдохнула Кристина, готовая расплакаться. – Вероника вчера пропала…
– Как пропала? – испугался и Кир.
Он прекрасно помнил сестру Кристины, которая была младше её на целых десять лет. Теперь ей должно быть двенадцать или тринадцать. Сложный возраст.
– Она вместе с родителями была на даче, потом исчезла, – сказала Кристина. – Вечером куда-то ушла и не вернулась. На место уже прибыл отряд МЧС и добровольцы. Все ищут. По лесам, болотам. Сейчас придёт Антон, ещё обещали помочь подруги. И мы поедем искать Веронику…
– Можно с вами? – попросился Кир. – В таком деле люди лишними не бывают.
– Да, впятером мы должны убраться в машину Антона…
– Антон твой муж? – как можно проще, будто между делом, но от того не менее нелепо спросил Кир.
– В сентябре свадьба, – сказала Кристина, приготовив у выхода две сумки, после чего у девушки зазвонил телефон. – Да? Выхожу…
__________
Руслан Стахов выбрался на открытое пространство, где было совсем не так свежо, как в стенах пансионата. День горел жаром последней майской недели, предвещая ещё более жаркое лето. Хотелось искупаться в речке: заплыть на глубину, побарахтаться на мелководье, окунуться в прохладу двухметровой глубины. Но та линия жизни, что отвечала за праздное времяпрепровождение в предканикульный период осталась в другом временном промежутке, и как Гжельский сегодня сказал – мы не в силах повлиять на прошлое. И надо браться за будущее – с этой мыслью Руслан Стахов добрался до беседки, где Екатерина разговаривала с кем-то по телефону.
Стахов отложил в сторону документ со сценариями разговора с Анной и аккуратно пристроился около урны и закурил. Всё-таки место общественное и особо важные дела нужно решать в другом месте. Да и хотелось ещё раз полюбоваться девушкой. Но Екатерина не смутилась, она продолжила решать деловые вопросы, в суть которых Руслан не стал вдаваться. Он курил, изредка поглядывая на колени Екатерины, на которых лежал блокнот, в чистоту его страниц Катя ровным почерком что-то старательно вписывала. Так он украдкой и наблюдал за искусством каллиграфии, пока не отвлёкся, подняв свой взгляд наверх. Так он и встретился взглядом с Екатериной. Оказывается, она уже завершила разговор.
– Привет, – поздоровался Руслан, впервые перейдя с помощницей Гжельского «на ты». – Почему не в офисе?
Его смутил и пойманный взгляд, и этот «привет». Но отступать было нельзя, что он, мальчишка что ли. Девушка ответила на его вопрос:
– Надоело сидеть в кабинете, захотелось побыть на свежем воздухе. Привет, кстати.
Руслан смутился:
– Извини, что испортил этот самый свежий воздух.
Он даже захотел тут же затушить сигарету, но в последний момент заставил себя этого не делать. Это было бы слишком нелепо, жалко.
– Всё нормально. Я не курю, но у некоторых сигарет приятный запах. Это если не внюхиваться специально. Папа приятные сигареты курил…
Тень улыбки отразилась на её лице. Мужчине показалось, что у неё был положительный настрой. Руслан надеялся, что его улучшил не Гжельский своими внушениями.
– Вижу, у тебя хорошее настроение? Это круто.
Какое же дурацкое слово «круто». Стахов почувствовал себя старым, будто пытающимся манипулировать молодёжным жаргоном. Хотя, сколько лет у них разница? Чуть более десяти лет? Но как же это заметно.
– Хорошее настроение это всегда круто, – сказала Катя, более естественно произнеся дурацкое слово, хотя Стахову это могло просто показаться.
– Сейчас бы на речку, – сказал Руслан. – Освежиться! Мы в детстве покупали лимонад, самый дешёвый, в стеклянных, будто пивных, бутылках. Заходили в воду по горло, и пили его. Интересные ощущения, будто прохлада проникает и внутрь тела. Потом, как подросли, то такое с пивом проделывали, тоже интересный эффект…
– А мы на речку любили брать арбуз. Сколько себя помню, когда летом ездили с родителями всегда брали арбуз. И он всегда был такой сладкий-сладкий. Будто сахаром посыпанный. И пах так вкусно, так освежающе. Отец умел выбирать.
– Мой отец тоже умел выбирать арбузы. Видимо, все отцы, встретившие развал СССР во взрослом возрасте, унесли из той эпохи умение выбирать арбузы, ремонтировать велосипед, различать грибы и память о том, сколько бутылок водки можно было купить на одну зарплату.
– Да, мой отец тоже помнил, сколько стоила бутылка тогда, и совершенно не мог уследить за тем, как менялась цена в постсоветском периоде, хотя пил мало. Прошлое время не было так засорено информацией, поэтому люди больше запоминали какие-то важные для них детали, лайфхаки.
– Ага, – усмехнулся Стахов. – Особенно важными вещами были Кашпировский и Чумак. Те же люди смотрели их. Те же люди разваливали страну.
– Ту страну невозможно было не развалить. Этого хотели и даже сами жители той страны. Как думаешь, Гжельский круче Кашпировского?
Катя ненадолго засмеялась.
– Определённо, – улыбнулся Руслан. – А как хорошо разговор начинался. Детство, лимонад, арбузы. Речка. А в итоге политика. Неужели только возраст мешает вернуть в жизнь речку с арбузом?
– Да поехали! – улыбнулась Катя. – Есть тут рядом речка с пляжем. В будний день там, наверное, никого нет. Только вода ещё холодная, никогда не купалась в мае…
Как был прекрасен этот момент: лёгкий разговор, улыбка, искра в этих прекрасных серых глазах. Это предложение.
Но у Кати зазвонил телефон.
– Олег Рубинович? – ответила девушка.
Её тонкие линии бровей нахмурились. А Стахов огляделся по сторонам и не заметил слежки. Как тогда Гжельский смог так удачно обломать весь кайф? «Кайф» – слово-то какое дурацкое…
– Вас поняла, к вечеру подготовлю, – сказала Катя перед тем, как завершить разговор.
– Срочные дела? – спросил Руслан, наблюдая, как девушка что-то ищет в своём блокноте.
– Да, появилась проблемка, – ответила девушка, не отвлекаясь от своих поисков.
Найдя необходимые записи, она их внимательно прочитала, а потом уставилась в экран смартфона.
– Поездку на речку перенесём?
– Речка-речка, спрячь человечка, – сказала Катя, заворожённая работой.
Следовало бы уйти и не мешать, но девушка по прежнему находилась в общественном месте, где люди, в первую очередь, расслабляются. И чтобы прервать паузу, Руслан озвучил самую важную новость, которая у него была. Странно, но раньше он не был таким треплом. Наверное, магия красоты была сильнее гипноза Гжельского.
– Слышала новости про Анну? – спросил мужчина, зная, что Катя точно была проинформирована обо всех аномальных субъектах. – У неё появилась реакция на инвалидов. И мне выпала честь поговорить с ней, и, возможно, самолично перевести её в новую камеру, оборудованную для расслоения, как там его. Короче, чтобы Анна попрощалась со своей тенью. Интересная затея…
Он затушил бычок и посмотрел на Катю. Да, реакция девушки его порадовала. Она оторвалась от работы. На её лице отразилась тень испуга.
– Но это опасно, – сказала Катя. – Гжельский легко пускает людей на авантюры, не продумав безопасность операции…
– Ну, там вначале может быть понятно. Настроена она на контакт или нет. Если не настроена, то я ни в коем случае не войду за периметр брони…
Руслан достал папку с распечаткой сценария, но Катя в неё даже не заглянула.
– Не верю, что он мозг тебе промыл. Наверное, ты сам такой дурак, раз согласился.
Это было грубо, но справедливо. Нет, но в первую очередь грубо!
– Мне совершенно нечего терять, – сказа Руслан, спрятав свою уже замусоленную папку. – Да и риска никакого нет. А Гжельский предоставил мне жильё и работу. У меня нет семьи. И, самое главное, я хочу помочь Анне. Несчастная женщина. Я вижу её в мониторе двенадцать часов, два через два. Две смены в день или в ночь, два выходных. Мне её жалко. Она, может быть, в отличие от меня, хочет начать свою жизнь без этого чёрного злого хвоста, что стал её тенью. Я не спорю, что я дурак. Но я хочу быть полезным дураком. У меня вряд ли теперь будет в жизни речка с лимонадом и… арбузом.
– Извини, – сказала Катя, захлопнув блокнот. – Я выразилась грубо. Но скажу ещё одну грубость, но не потому что хочу тебя обидеть, а просто хочу, чтобы ты посмотрел на ситуацию с другой стороны. Ты ограничен в движении, но у тебя значительно больше возможностей. Лет через двадцать их будет меньше. А сейчас они есть и не надо их недооценивать.
Да как она смеет – вяло подумал Руслан, понимая, что эта девушка права. И как восхитительна она в своей правоте.
– Я не жалею себя, – сказал Руслан. – Мне просто важно быть нужным.
Теперь смутилась Катя. Встав со скамейки и расправив платье, она сказала:
– Береги себя, будь осторожен. Если ты решил, что это твоё дело, то не мне тебе что-то рассказывать, извини. Твой поступок очень непрост, как показалось мне сначала. Я ошиблась.
– Знаешь, – не мог отпустить Катю Руслан, – твои мысли будто пробили во мне какой-то… блок, как любит говорить Гжельский. Но я начал чувствовать ответственность за Анну сильнее, чем когда смотрел на неё в мониторе.
– Это выглядит неправильно, – сказала Катя. – Вы следите за ней круглосуточно. Как она ест, как ходит в туалет. Я знаю, что это для её же блага. Гжельский почти не спит, что-то мастерит, думает. Но если она сама не хочет расстаться с тенью, то в этом может что-то быть важное?
– Предлагаешь её отпустить? То, что она сама хочет быть с тенью – под сомнением.
– Она убила лишь одного человека, который сам на неё напал. Её загнали, её спрятали здесь. Я не понимаю, что это. Я могу ошибаться.
– Коллекционер голов тоже здесь.
– Он убил многих. И я тоже против его исследования. Может быть, было бы лучше, чтобы его убили.
– С Гжельским говорила на эту тему?
Не стоило затрагивать тему с коллекционером голов в разговоре с ней, ведь девушке удалось повстречать его за пределами периметра безопасности. Но Гжельский убрал её чувства по отношению к произошедшему. Да и об его упоминании настроение Кати не изменилось. Значит, можно продолжать разговор.
Но девушка была немногословна:
– Я интересовалась его мыслями на этот счёт. Но он его недостаточно изучил.
Катя снова собралась уйти, но остановилась, чтобы выслушать напутствие Руслана:
– Повлияй на него в этом вопросе. Такое существо не длжно быть рядом с людьми.
– Пожизненное заключение в данном случае это тоже гуманная идея…
– Это тебе Гжельский внушил?
Катя внимательно посмотрела на собеседника. Сначала в её взгляде промелькнула злость, потом замешательство.
– Увидимся, – сказала она и ушла.
Какая обнадёживающая фраза в не самом удачном финале разговора.
Катя ушла, а Руслан достал сценарии и попытался их ещё раз почитать. Но не смог. Где это видано, что женщина признала себя неправой? Хоть и была права. Да и выглядело это очень искренне. Это заставило нервничать. А как прекрасны были эти размышления про речку.
__________
Несмотря на то, что корейская машина российской сборки была новой, в ней отсутствовал или не работал кондиционер, поэтому все четыре окна были раскрыты. От Кира приятно пахло женским шампунем, его отросшие почти до плеч чёрные волосы трепались на ветру. Рядом с ним сидели две симпатичные молодые девчонки, подруги Кристины. Сама Кристина расположилась рядом с водителем и заметно нервничала. А Антон гнал насколько мог, оставляя позади раскалённый город.
Всё было хорошо, да вот только ситуация, которая собрала здесь всех вместе, была невесёлой, но Кир надеялся, что девчонка просто заблудилась в местном лесу и должна найтись. Но какой чёрт её понёс в этот лес…
Но как бы то ни было, сейчас всё было просто замечательно. Живот перестал болеть, компания была вполне приятной, осталось только закурить, что Кир и попытался сделать, достав сигарету.
– В машине не курят, – строго сказал Антон.
Нет, Кир был, конечно, рад, что Кристина нашла себе хорошего парня, крепкого, с новым авто, но было что-то в этом Антоне противное. Будто любил он больше себя, а не её, постоянно стрессовал, отвечал на всё резко, был самоуверенным там, где это совсем не требовалось, и нервничал там, где нервничать было глупо.
– Возьми лучше конфетку, – предложила Маша Киру скромное по размерам, но достаточно сладкое и ароматное угощение.
Остальная компания Киру понравилась. Если беспечную блондинку Машу он помнил по временам своих близких отношений с Кристиной, то со Светкой он познакомился лишь сегодня. У девушки была интересная причёска: короткие волосы по бокам, длинная чёлка и чёрно-красные пряди. Удачно подчёркивал индивидуальный образ пирсинг на носу и чёрный макияж. В одежде Светка тоже предпочитала тёмные тона, несмотря на жару. Что-то похожее было и в стиле Кира, но сегодня он был одет в стрёмную одежду нервничающего Антона. Сама Кристина напряжённо сжимала в руке смартфон и смотрела на дорогу.
Через несколько минут молчания, Маша задала вопрос по существу:
– А с чего мы начнём поиски? Пойдём в лес или на болота?
– В лесу уже МЧС и добровольцы, – сказала Кристина. – Вертолёт летает над болотами. Честно, я даже не знаю с чего начать…
– Время зря терять нельзя, – сказала, не заметив рифмы, Света. – Выясним у спасателей, в какие места они планируют двинуться дальше, и начнём оттуда.
– Света права, – сказал Антон.
– Так и поступим, – сказала Кристина. – Скорее бы уже приехать…
– Я еду с максимально дозволенной скоростью, – обозлился Антон, приняв слова Кристины на свой счёт.
– Я тебя не упрекала, – сказала Кристина.
– Пойми, я стараюсь, как могу, – не унимался Антон. – Вы могли бы раньше уехать, на автобусе…
Кир высунул голову из окна, чтобы не слышать ворчание Антона. Ветер приятно ударил в лицо потоком свежести, холодя прохладой ещё похмельную голову. Хотелось курить и пить. Вода в машине была, но хотелось пива. Холодного, золотистого, сваренного специально для Кирилла…
Но благодать длилась недолго. Посреди пустой трассы стояла девочка. Лет пяти-семи. В белом, нарядном платье. Кир чуть не влетел в неё своим расплывшимся в улыбке лицом. Он отчётливо видел её лицо, очаровательные белые банты и грусть в глазах, чуть подрагивающую нижнюю губу… да, слишком часто именно это видение стало попадаться на жизненном пути Кира. Испугавшись столкновения с девочкой, Кир вернул свою физиономию в салон автомобиля, где Антон уже «втирал» всем присутствующим о важности своей работы.
– А я им говорил, что без меня они проект не сдадут! – закончил мысль уже повеселевший Антон. – И моё волевое решение оказалось решающим!
– Антон, ты молодец, конечно! – сказала Маша, накручивая прядь своих золотых волос на свой свободный от обручального кольца средний палец.
– Нужно поискать в деревне, – сказал Кир первое, что пришло ему на ум после испуга.
– Искали, – сказала Кристина, поняв его мысль. – Первым делом все дома обошли.
И тут же вмешался Антон:
– Думаешь, там дураки одни? Не смогли додуматься? Если не хочешь идти в лес, можешь отказаться…
– Слушай, чувак, – Кир поспешил остановить поток сознания Антона. – Мне пришло такое озарение, и я посчитал, что эта мысль не так плоха. На месте разберёмся, долго ещё ехать?
– Полчаса, – сказала Кристина.
– Ты в курсе, что чувак это кастрированный баран? – сделал поучительную заметку Антон.
– Тебе виднее, – сказал Кир.
– Это ты меня оскорбить пытаешься? – Антон неожиданно для Кира спокойно воспринял колкость. – На твоём месте нужно сидеть и слушать, что умные люди говорят…
– Ребята, – вмешалась в разговор Света, – давайте вы не будете спорить и лишний негатив вносить? Если будет нужно, Кирилл пройдётся по дворам посёлка. А мы в лес или на болото. Повторюсь, главное не терять времени.
Антон одобрительно кивнул:
– Здравая мысль.
