Александр Колокольников
«Древоходец». Деревенский колдун.
Глава 7
Познакомился он с Борисом полтора месяца назад, когда тот привозил к нему на обследование дочь.
За день до его приезда, Тигрыч перехватил Константина Сергеевича сразу после приёма, и начал уговаривать завтра утром, а на завтра у колдуна по графику была «прокачка» больных в стационаре, прийти пораньше и посмотреть дочку очередного клиента, за которого просили «очень влиятельного люди».
Константин Сергеевич, прочувствовав сильную «озабоченность» Тигрыча, легко, за «просто так» не согласился, потребовав установку кондиционера в массажном кабинете.
Тигрыч долго распинался, объясняя, как замечательно можно обойтись и одним кондиционером, установленным в смотровом кабинете, просто держа открытыми двери в соединяющем их коридорчике, но, в конце- концов, сдался. Правда, потом кондиционер так и не установил, ссылаясь – всё равно уже скоро зима.
Когда следующим утром, надев из-за дождя плащ, колдун вышел из дома, ему позвонил Тигрыч и сообщил, что пациентку – девочку уже привезли. Она лежачая, её поместили в массажный кабинет, и пока просто оставили на каталке.
Тигрыч также предупредил, что пришлёт за ним машину – такая забота со стороны главврача, недвусмысленно говорила – клиент весьма состоятельный, и главврач «из кожи лезет», стараясь угодить.
Стоило войти в больницу, как Тигрыч, чуть ли не за руку, сразу потащил его к массажному кабинету, где рядом с дверью стояли два охранника.
Охранники внимательно осмотрели Константина Сергеевича, и молча сами открыли дверь в кабинет. Он как был в мокром плаще и шляпе прошёл внутрь, а охранники, также молча, дверь за ним закрыли. Войдя, он увидел лежащую на каталке девочку лет шестнадцати, может чуть больше, с изумительными глазами, которые делали её очень похожей на артистку Савельеву в роли Наташи Ростовой. Рядом с девочкой сидел мужчина и держал её за руку. Девочка подняла свои замечательные глаза на Константина Сергеевича, и с нотками усталого равнодушия спросила:
–Пап, и что за дементор тут нарисовался?
Кто такие дементоры Константин Сергеевич знал. До этого ему несколько раз приходилось слышать, как местные малолетки кричали ему вслед: «Колдунов в Азскабану», и с испуганным визгом разбегались.
Он спросил у Дмитрия, куда его так упорно направляют невоспитанные детишки, что за «Азкабана» такая?
Дмитрий с полной ответственностью взялся восполнить пробелы в образовании колдуна, и принёс все книги про Гарри Поттера. Когда же через месяц, забирал книги обратно, то поинтересовался: – И как? Понравились, или нет?
– Нет, – ответил Константин Сергеевич. – Там всё ложь, там всё недостоверно.
– Чего? – «Выпал в осадок» Дмитрий.
Заявление о «недостоверности» его настолько ошеломило, что он даже переспросил:
– Мы говорим о книгах про Гарри Поттера?
– Да о них. Не понимаю, чему ты удивляешься? Автор может отправить героев, в любой выдуманный мир, куда угодно. Может поставить в самые невероятные обстоятельства: в фантастические, в сказочные – на что хватит воображения автора.
Но он не имеет права, менять основные инстинкты человека, менять суть человека, и суть межличностных отношений.
По сюжету книги, – продолжил свой критический разбор Константин Сергеевич, – Гарри с девочкой несколько месяцев, живут в како-то доме в лесу. Живут только вдвоём. Подросткам по 17 лет. Выброс гормонов – вулкан. Девочка описана как симпатичная. И каково юноше проживать с ней в одной комнате?
Представь, – вот она повесила сушиться трусики и лифчик. Вот, во сне, скинула одеяло, обнажив ножку. А ему 17 лет. Можно сказать – лось в период гона. Себя вспомни.
А по книге: «Доброе утро Гарри! Как ты себя чувствуешь?».
А как Гарри может себя чувствовать, когда на стенку залезть хочется?
А он ей с мягкой улыбкой в ответ: «Здравствуй…»
Э-э-э, забыл, как девочку зовут. – Константин Сергеевич вопросительно посмотрел на Дмитрия.
– Как-то на букву «Б», – попытался вспомнить Дмитрий.
– Это всех твоих девочек на букву «Б» зовут, которых, когда я в отъезде, в мой бассейн таскаешь. А эту кажется, кажется на «Г» … Точно! Вспомнил: Гингема!
– По-моему, Гингема – это из другой сказки, – осторожно заметил Дмитрий.
– Не суть, – отмахнулся Константин Сергеевич и продолжил: – Я, конечно, понимаю, что это не женский любовный роман, и сильно заострять на переживаниях и страданиях юного Гарри не стоило, но всё же надо было, пусть слегка, пусть намёками, но коснуться темы доблестной борьбы Гарри над преодолением основного инстинкта. А если автор опасался, что детишки перевозбудятся при чтении, то за ким лешим ты поставил своих героев в насквозь провокационную ситуацию? А коль уж поставил, то не изображай их дурилками картонными.
Хотя про Гарри Поттера книги Константину Сергеевичу и не понравились, но они расширила его кругозор настолько, что, когда лежащая на каталке в его кабинете девочка обозвала его дементором, он тут же сориентировался и вспомнил, что это за создания и откуда они взялись.
Сравнение с дементором, безусловно, провокационно – оскорбительное, но сразу делать замечание не стал, решив познакомиться поближе. Отец, укоризненно покачавший девочке головой из-за её демарша с дементором, встал со стула и представился – Борисом Викторовичем Решетниковым, а указав на девочку добавил: «Моя дочь – Алиса».
Сразу, с первого взгляда, Константину Сергеевичу стало понятно, что Алису сейчас воспитывает только отец, и они очень близки. И ещё было очевидно, что отец длительное время находиться в состоянии сильнейшего стресса. Он явно недавно был более полным, но сейчас сильно похудел. Воротничок рубашки стал уже велик на пару размеров, а кожа с осунувшихся щёк спустилась вниз, и болталась бахромой.
Когда он протянул руку для рукопожатия, был заметен сильный триммер.
Парик на голове девочки явно прикрывал последствия химиотерапии и объяснял причины длительного стресса у отца.
Константин Сергеевич, воспользовавшись внутренним коридорчиком, прошёл в свой смотровой кабинет, где оставил плащ и шляпу и, накинув белый врачебный халат, вернулся к посетителям. Затем, подойдя к девочке, для создания как бы доверительных отношений, улыбнулся и спросил:
– Тебе нравятся книги о Гарри Поттере?
– Мне не десять лет, и сейчас для меня Гарри – дно, – ответила Алиса. После небольшой паузы, посмотрев на Константина Сергеевича, продолжила: – Но вот вы совсем непохожи на человека, который читал книги о Гарри Поттере.
– А какие книги, по-твоему, я должен читать?
– НУ, не знаю. Вы же колдун? Наверное, какие-нибудь большие чёрные фолианты с серебрёнными пряжками. – Слово «фолианты» для Алисы было явно непривычно, и она произнесла его с запинкой.
– Не обязательно мои книги должны быть в чёрном переплёте, – заметил колдун и пояснил: – Переплёт для колдовских книг, сами понимаете, делается из человеческой кожи. Вот с чёрным переплётом – это из чернокожих, из африканцев. А желтоватый – значит сырьё взяли с европейца, —по-прежнему, с мягкой улыбкой произнёс Константин Сергеевич, и дальше поинтересовался: – А какие же книги ты сейчас любишь читать?
– Пап! – обратилась Алиса к отцу. – Сегодня меня разбудили в четыре утра, обкололи обезболивающим, и ещё три часа я тряслась в машине. Ты говорил, что колдун стервозный и упёртый – ни к кому в Москву не едет – придётся потерпеть. А на самом деле, видишь – очень милый человек. Вот о книгах со мной хочет поговорить. Так мы для этого сюда притащились в эту страшную, похожую на склеп из ужастика больницу?
– Хорошо! К делу, так к делу, – согласился Константин Сергеевич. – Тогда давайте результаты обследований, все какие есть.
Отец достал из висящей на спинке стула сумки пакет с документами и несколько компакт-дисков.
– У меня компьютер в смежном кабинете, – объяснил Константин Сергеевич, и, оставив отца с дочерью одних, сам прошёл в смотровой кабинет.
Вставив первый диск в дисковод, буквально минуту смотрел на результаты МРТ, после чего, без всякого интереса, неспешно просмотрел остальные диски.
– Девочке осталось жить месяца три, максимум пять, – подумал Константин Сергеевич. – Сейчас проведу осмотр, для их успокоения, а дальше тяжёлый разговор с отцом. Как-то день с утра не задался: погода дождливая, а первый пациент – очаровательная молоденькая девушка с неоперабельной онкологией.
С этими мыслями он побросал диски обратно в пакет и вернулся в массажный кабинет.
Там всё было без изменения – ссутулившийся на стуле отец перед лежащей на каталке дочерью.
– Я хотел бы осмотреть Алису, – произнёс Константин Сергеевич, возвращая пакет с дисками.
– Вам нужна помощь? Помочь переложить, или что-то ещё? – спросил отец, вставая со стула.
– Да, наверное, ничего не надо, – ответил Константин Сергеевич, аккуратно снимая тонкое одеяло, которым была укрыта девочка.
Алиса лежала в светленьком халатике с вышитыми на нём тёмно-рыжими белочками, держащими в лапках золотой орех. Внизу, из-под халатика был виден край памперсов. Сложный, с блесками маникюр на ногтях рук, совпадал по дизайну и расцветке с маникюром на ногах.
Заметив, что Константин Сергеевич смотрит на её руки, она их подняла и помахала кистями, от чего по стенам кабинета забегали цветные искорки – зайчики. Алиса, довольная произведённым эффектом засмеялась, а затем спросила:
– Как вам мой маникюр? Специально для вас делала. Как узнала, что у меня будет выезд в свет, и знакомство с настоящим колдуном, попросила стилиста, и мы выбрали вот такой – с искорками. Жалко, пальцами на ногах шевелить уже не могу, а то, вообще, было бы классно.
Затемнённые очки, которые практически постоянно носил Константин Сергеевич, оказались сейчас крайне полезны. Не надо строить сострадательный, или, наоборот, ободряющий взгляд. За годы работы он достаточно очерствел, и мог впрямую, спокойным голосом, объявить пациенту самый тяжёлый, или даже смертельный диагноз. Но не сейчас: молодость, обаятельная внешность и милая непосредственность Алисы, легко пробивала наработанную годами профессиональную закостенелость.
– Мне скинуть халат? Могу сама, – сказала девочка, и потом добавила, обращаясь к отцу: – Папа выйди!
– Не надо, не стоит- ваш халат мне не помешает, – ответил Константин Сергеевич. Затем снял и убрал свои затемнённые очки.
Алиса постаралась поймать его взгляд, но он этого уже не видел – перейдя на внутреннее «колдовское» зрение.
Закончив осмотр, быстро нацепил очки.
– Ну и что вы интересного увидели? – спросила Алиса.
–Много, много чего. Например, ты пару лет назад сломала копчик.
– Да-да! Такое было! – засмеялась Алиса. – Я тогда занималась танцами. В репетиционном зале потекла крыша. Перевели в другой. Пол там был ужасный и открытые батареи. Я навернулась и задом впечаталась в батарею. Месяц потом ходила, как семидесятилетняя старуха.
– Из-за того перелома и сейчас так получилось, – вмешался отец. – Она снова упала на тренировке. Ходила молчала, терпела. Думала – опять копчик. И боль поначалу, как она говорила, была не сильная иногда на несколько дней, вообще исчезала, а затем возвращалась. Мне пожаловалась только через два месяца.
Отвезли в больницу, а там… Потом клиники в Швейцарии, Германии – всё в пустую, всё бесполезно. Всех задействовали … Вот, знающие люди вас посоветовали, сказали…
Неожиданно закончив говорить как будто обо что-то споткнувшись, отец продолжил стоять молча, смотря на Константина Сергеевича.
– Пройдёмте в другой кабинет, там поговорим, – прервал паузу Константин Сергеевич.
Затем, уже обращаясь к Алисе спросил: – Накрыть одеялом?
– Прикройте ноги, а то памперсы торчат, – ответила Алиса. – И, пап, дай мобильный с наушниками.
Оставив Алису, они с отцом через коридорчик прошли в смежный кабинет. При переходе Константин Сергеевич закрывал все двери.
– Зря вы обе двери закрыли, – заметил отец. – Она в наушниках – ничего не услышит. А так случись что – не докричится.
Константин Сергеевич кивнул, и молча приоткрыл дверь из кабинета в коридорчик. Затем прошёл к своему рабочему месту, жестом предложив посетителю сесть на стул для посетителей.
Опустившись в кресло сам, положил руки на стол и посмотрел в глаза отца Алисы. Тот пристроился на самом краешке стула, плотно скрестив пальцы рук в замок.
– Когда мне приходиться сообщать родителям такие диагнозы и прогнозы для их детей, то обычно ставлю им стакан коньяка, – начал разговор Константин Сергеевич. – Как понимаю, вам наливать не надо? Вы в курсе и полного диагноза, и в курсе прогнозов?
– Коньяка наливать не надо, но мне очень информированные люди сказали, что вы можете помочь. – Уводя взгляд куда-то поверх головы собеседника, ответил отец Алисы.
– Ваши информированные люди, информированы недостаточно. Да, возможно, я мог бы помочь, но на два, или три месяца раньше. Возможно, смогли бы вытащить и при первых метастазах… Но сейчас – сейчас я бессилен. О чём, поверьте, искренне сожалею, – закончил фразу Константин Сергеевич и откинулся на спинку кресла.
– Всё те же люди, – продолжил размеренно говорить отец Алисы, как бы и не слыша отказа, – меня проинформировали, что в очень похожих ситуациях, вы успешно вылечили, по крайней мере двух детей. У меня записаны имена.
Он достал из сумки блокнот и вслух прочитал – Ольга Сапрыкина и Ольга Белова.
Константин Сергеевич на несколько минут замолчал, обдумывая услышанное.
Любые сведения, о спасённых им когда-то безнадёжно больных девочках – старались держать в строгом секрете. Их излечение, по всем меркам, и тогда, да и сейчас – было абсолютным чудом.
Его убедили, что все письменные материалы по этим случаям уничтожены.
Круг посвящённых и изначально составлял от силы десяток человек, и с каждым годом, по понятным причинам, уменьшался – ведь прошло столько лет. Но «утечки» всё же могли быть, и естественно, было интересно, через кого она произошла сейчас.
– Да, ваши люди оказывается действительно много знают. Может познакомите? – поинтересовался Константин Сергеевич.
Собеседник молчанием проигнорировал вопрос.
– Хорошо, очень давно, мне удалось вылечить этих девочек. Более того, скажу совершенно откровенно, потому как предполагаю, что вы это тоже знаете. Да, у Оли Сапрыкиной состояние было намного хуже, чем сейчас у Алисы. Да, Оля тогда практически находилась при смерти. Но основное, самое важное – это было больше, чем тридцать лет назад. Я был намного моложе, был гораздо сильней. Но даже не это главное. Главное – я тогда имел другие возможности, которых сейчас у меня просто нет. Я их утратил. Утратил с возрастом – совсем.
Ещё раз повторюсь: мне очень жаль вашу девочку. Но сейчас я ничего сделать не могу. Сейчас я бессилен. Сожалею…
После этих слов Константин Сергеевич поднялся, показывая, что разговор окончен.
Но его собеседник остался сидеть. Затем он открыл свою сумку, достал из неё планшетник. Некоторое время искал нужный файл. Затем уже с открытой страницей положил его на край стола. Хотя он и старался проделать это быстро, но планшетник всё равно успел отыграть дробь по крышке стола, из-за трясущихся рук.
– Что это у вас там за картинки? – спросил Константин Сергеевич, снова усаживаясь в кресло уже с планшетником в руках.
– Там фотографии, – ответил отец Алисы. – Надеюсь, они помогут вам найти возможности и силы, чтобы помочь Алисе.
Константин Сергеевич сразу верно предугадал, кого он может увидеть на фотографиях, но, всё равно, узнал не сразу.
Его дочь жила в Австралии. Она говорила, что год назад купила новый дом, но вживую сам он этот новый дом никогда не видел, и просто не мог его узнать. Поэтому, не сразу узнал и мальчика, и девочку с разных ракурсов, сфотографированных на лужайке рядом с каким-то домом, тем более что снимки были выполнены с дальнего расстояния.
Но вот на крупном плане, где, взявшись за руки они выходили из школы – своих внуков он узнал сразу.
– Значит шантаж, – подумал Константин Сергеевич. – Надо же, такая ангельская внешность у девочки, и такая мразь её папаша. Константин Сергеевич сразу принял решение действовать незамедлительно и только взял паузу в несколько секунд на обдумывание последующих шагов.
– Надо встать, – стал планировать он в уме, – выйти из-за стола. Так я, возможно, успею перехватить тело при падении. Только встав, надо обязательно повернуться к нему спиной, чтобы последнее что он запомнил – это я, стоящей к нему спиной.
– Что-то душновато стало, я форточку открою, – сказал Константин Сергеевич, поднимаясь из кресла.
Собеседник проводил его действия внимательным взглядом, при этом правую руку опустил в карман пиджака.
– В кармане тревожная кнопка, – решил Константин Сергеевич. – Если успеет нажать, – всё сильно осложниться.
Он сделал медленный шаг к окну, при этом «колдовской» силой сначала полностью расслабил мышцы правой руки шантажиста, а затем и полностью отключил ему сознание.
К падающему мужчине он успел – подхватил вовремя, но стул, на котором тот сидел, всё же немного отъехал, дребезжа и скрипя ножками по кафельному полу.
Несколько секунд Константин Сергеевич постоял, удерживая подмышки тело и напряжённо прислушиваясь – всё было тихо. Аккуратно опустил усыплённого на пол, он быстрыми шагами прошёл в коридорчик между кабинетами, где за металлической дверью у него находилась личная небольшая кладовка. В двери имелись целых две замочные скважины, причём одна явно под реечный ключ, но обе они являлись чистой воды фальшивкой, рассчитанной на обман тупого «торчка». Константин Сергеевич приоткрыл крышку от электрического щитка, расположенного рядом, и приложил большой палец к считывающему устройству.
Затем за ручку оттянул в бок тяжёлую дверь. Мимо стеллажей, с различными лечебными препаратами, прошёл в торец помещения, к стоящим вплотную друг к другу холодильнику и напольному сейфу.
Чтобы открыть сейф, помимо прикладывания к считывателю пальца, пришлось ещё и вводить код.
Как и полагается при спешке, два раза ошибся.
– По законам жанра, сейчас должен раздаться резкий телефонный звонок, или стук в дверь, – невесело подумалось ему.
Но, пока всё было тихо. Он наконец то справился с сейфом, и достал из него небольшой стальной баллончик. Затем из холодильника забрал пузырёк с физраствором и одноразовый шприц с толстой иглой.
Выйдя обратно в коридорчик, плавно задвинул дверь в кладовую и прошёл в кабинет.
Мельком глянув на спокойно лежащего на полу мужчину, подошёл к столу и выложил всё принесённое. Отвернул крышку у стального баллончика, аккуратно, двумя пальцами, извлёк из него обыкновенную стеклянную ампулу, с красноватой жидкостью.
Он быстро смешал содержимое ампулы с физраствором, и уже когда, с готовым для инъекции шприцом в руке, сделал только шаг от стола, – раздался звонок по городскому телефону.
– Вот же – накаркал, – про себя ругнулся он, после чего снял, а затем плавно положил трубку обратно.
Встав на колени перед телом мужчины, он одним движением ввёл ему иглу в вену на шее. Содержимое шприца вводил медленно – 30 секунд положено по инструкции, быстрее нельзя.
Наконец, приложив палец, убрал следы укола на коже, и с облегчением поднялся. Шприц, и всё остальное смёл в ящик стола. Затем связался с Дмитрием.
– Необходимо собрать всю информацию, – Константин Сергеевич сделал небольшую паузу восстанавливая в памяти имя, и продолжил – собрать всё на Бориса Викторовича Решетникова.
– Причина интереса и какая срочность? – уточнил Дмитрий.
– Причина – он пытается меня шантажировать. Предъявил фотографии внуков в Австралии. Ты их уже получил?
– Фотографии – да, скачал. Пересылаю охране вашей дочери в Австралию? —спросил Дмитрий.
– Пересылай, только ещё дослушай, – ответил Константин Сергеевич. – Я этого Решетникова только что «зарядил».
– Тогда получается, через пять дней мы и так всё будем знать, а через девять дней, тогда уже наш «с потрохами» господин Решетников, сделает всё, что мы скажем, – прокомментировал Дмитрий.
– Да. Только надо, чтобы для служб безопасности, по крайней мере на пять дней, это стало приоритетом. Закончим разговор – сразу поставь им задачу…
– Я всё сделал – переслал фотографии в Австралию и предупредил. Вот, и ответ уже получил. Прислали запись с камеры в реальном времени. Дети в доме, с ними всё хорошо, – отчитался Дмитрий, и продолжил, – А какая цель шантажа, можно узнать?
– Молодец! Успокоил с внуками. А требование такое: вылечить его безнадёжно больную дочь. А после объяснений, что не могу – пошёл шантаж. Всё, пока отключаюсь, свяжусь, как будет возможность, а вы начинайте работать.
Константин Сергеевич поднял стул, с которого свалился Решетников, и с размаху бросил его на пол. Несколько раз попинал стул ногами, создавая беспорядочный и непонятный шум, затем повернув замок, открыл дверь, выходящую в больничный коридор.
Охрана Решетникова, по-прежнему стояла около массажного кабинета. Они были встревожены шумом, и явно удивились, когда увидели Константина Сергеевича, выходящего из другой двери.
–Его охранники абсолютные непрофессионалы – дуболомы тормознутые, – подумал колдун. – Они даже не проверили есть ли дополнительный выход из помещения, где остались Алиса с отцом. Выстроились перед дверью – почётный караул из дуболомов.
Он призывно махнул им рукой и крикнул: «Ребята, быстро сюда – вашему шефу плохо».
Охранники вдвоём ввалились в кабине вслед за ним.
– Что с ним? – спросил один из них.
– Пока не знаю. Я пошёл открывать форточку, а он неожиданно упал.
Константин Сергеевич присел около тела и пощупал пульс.
– Пульс нитевидный, – объявил он. – Давайте поднимем и положим на кушетку.
Он решил не мешать охранникам перетаскивать тело, подошёл к столу и по больничному телефону связался с Тигрычем, поставив в известность, что с клиентом плохо.
– Вы, – обратился он к одному из охранников. – Дальше по коридору, справа, процедурный кабинет. Они сегодня работают. Срочно пригласи сестру с антишоковой аптечкой, или хотя бы найдёт 0,5 атропина и живо сюда.
У вашего шефа раньше такое было? – обратился он к другому охраннику.
– Нет. Я с ним уже три года – ничего такого. Правда, последнее время жаловался на бессонницу. Несколько раз у него сильно кружилась голова. Похудел он сильно, руки вот начали трястись.
Но это, ясно – переживает сильно за дочь. Но вот так: что б сознание потерять – такого не было.
– А диабета у него нет? – продолжал допрос Константин Сергеевич, пристраивая на руке Решетникова тонометр.
– Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами охранник.
В этот момент в кабинет вбежала медсестра из процедурного с готовым тюбиком дозы атропина.
Появившегося второго охранника, Константин Сергеевич отправил к Алисе, уточнить не принимает ли отец препараты, от диабета.
Не дожидаясь возвращения охранника, он отобрал шприц у сестры, и сам быстро ввёл атропин практически в то же место на шее, куда недавно инъецировал свой препарат.
– Мне ватку с нашатырём, – обратился он к сестре, – и приготовите ему стакан горячего крепкого чая и добавьте побольше сахара.
– Может лучше капельницу? – предложила медсестра.
– Посмотрим, – ответил Константин Сергеевич. – Я чувствую по пульсу – он вот-вот очнётся, а тогда по состоянию решим.
Он поднёс ватку с нашатырём к лицу Решетникова – тот замотал головой и открыл глаза. Попытался сразу встать.
– Лежите, пока ещё лежите, —удержал его Константин Сергеевич.
Вернулся отосланный к Алисе охранник, сообщив, что она никогда не слышала о диабете у отца, а из вопроса поняв, что сам отец ничего сказать не в состоянии, сильно обеспокоилась и просит доставить её сюда.
– Про диабет уже неважно, – ответил Константин Сергеевич. – Он сейчас нам сам всё расскажет, а потом пойдёт и объяснит Алисе.
– Что я должен рассказать и объяснить Алисе? – неожиданно подключился к разговору пришедший в себя Решетников.
– Пока нас интересует – есть ли у вас диабет, – ответил Константин Сергеевич.
Из-за за спины охранника, полностью перекрывшего своим телом дверной проём, послышался голос Тигрыча:
– Константин Сергеевич, что случилось? Нужна ли помощь? – говоря это, Тигрыч попытался протиснуться мимо охранника. Тот оглянулся, и, узнав главврача, посторонился пропуская.
– Предполагаю обморок из-за сильного падения уровня сахара в крови, на почве эмоционального переутомления. Полностью потерял сознание. Пульс слабого наполнения, давление крайне низкое. – Как бы в подтверждение своих слов Константин Сергеевич кивнул на лежащий на кушетке тонометр. – Ввёл в атропин. Пациент после нашатыря очнулся, приходит в себя. Вот сейчас ждём крепкий чай с сахаром.
Закончив с объяснениями Тигрычу, Константин Сергеевич повернулся к Решетникову и вновь поинтересовался – нет ли у того диабета.
– Нет у меня диабета, – ответил тот, после чего опустил ноги с кушетки и медленно сел.
– Голова не кружиться? – задал вопрос Тигрыч.
Тот в ответ только отрицательно махнул головой, показывая, что всё в порядке.
– А сами то вы что помните, что чувствовали? – продолжал расспрашивать Тигрыч.
– Последнее, что видел – вот он, – Решетников указал на Константина Сергеевича, – встаёт и идёт к окну. Дальше почувствовал сильное головокружение, начал падать и больше ничего, ничего не помню.
– Давайте, мы вам кардиограмму сделаем, – предложил Тигрыч, – Кабинет сегодня, правда не работает, но она живёт недалеко…
– Не надо кардиограммы, не надо больше вопросов, – сказал Решетников вставая на ноги. – Я пойду успокою Алису, а потом вернусь и мы с вами закончим разговор.
В сопровождении обоих охранников, он пошёл в массажный кабинет к Алисе. Один из охранников попытался поддерживать его под локоть, но тот резко вырвал руку, отказываясь от помощи.
Константин Сергеевич остался с Тигрычем вдвоём в кабинете.
– Ты что здесь устроил? Чего чудишь? – быстро зашептал Тигрыч. На вопросительный взгляд колдуна в ответ, Тигрыч кивнул на оставшийся лежать на кушетке аппарат измерения давления, и также шёпотом добавил: – Ага, вижу решил с тонометром поиграться!
Константин Сергеевич, изображая перед охранниками активное оказание помощи, давление у Решетникова измерял тонометром, но Тигрычу было точно известно, что колдуну достаточно приложить пальцы к пульсу, чтобы узнать давление, поэтому увидев тонометр, тут же заподозрил неладное, заподозрил постановку.
– От меня что ни будь требуется? Я как-то должен подыграть?
– Спасибо, пока ничего от тебя не надо, – поблагодарил он Тигрыча на предложение помочь. – Единственно, скажи: кто его к нам направил? Кто за него просил? Можно отследить цепочку – к кому ведёт?
– Да нет никакой цепочки. Мне позвонил Минаев из здравоохранения, предупредил, что человек приедет очень богатый и со связями, просил проявить особое внимание. А самого Минаева напряг губернатор. Цепочка то дальше конечно есть, но сам понимаешь…
– А ты об этом Решетникове что-то знаешь, из своих источников? – поинтересовался Константин Сергеевич.
– Знаю, что он доверенное лицо одного олигарха, из Питерского клубка, из обласканных.
Насколько понимаю: он на тебя серьёзно наехал, а ты его вырубил, чтобы охладился и успокоился?
– Не совсем так, но близко, – согласился Константин Сергеевич.
– И, конечно, теперь, тебя интересует: кто за него подпишется и откуда ждать неприятностей?
Могу сразу обрадовать: этот олигарх, который за ним стоит, может подтянуть и уголовников, и милицию и, вообще кого угодно. Он очень неразборчив в средствах, особенно при наказании и принуждении…
Услышав, что Решетников возвращается обратно, Тигрыч замолчал.
Тот зашёл в кабинет один, без охранников.
– Вы не могли бы нас оставить, – обратился он к Тигрычу. – мы ещё не закончили разговор.
– Хорошо, хорошо. Если понадобиться моя помощь, я у себя, – сказал Тигрыч выходя и плотно закрывая дверь за собой.
Решетников сел на кушетку.
– Если опять потеряю сознание, то хотя бы на пол не свалюсь, – прокомментировал он свой выбор и продолжил: – Как вы меня вырубили?
Константин Сергеевич проигнорировал вопрос молчанием.
– Судя по вашему спокойному лицу, пока я здесь валялся, вы уже позвонили, и убедились, что со внуками всё в порядке? Я только могу подтвердить: наверное, всё в порядке.
Почему наверное? Да потому что я понятия не имею: ни где ваши внуки, ни что сейчас с ними происходит.
– А фотографии мне привезли – порадовать дедушку фотками внучков? – добавив иронию, спросил Константин Сергеевич.
– Фотографии привёз…– Решетников сделал паузу, встал, подошёл к столу и забрал свой планшетник. Затем вернулся на кушетку и продолжил: – Мне объяснили, что вы старательно скрываете любую информацию о своих близких. А так я просто показал свои возможности.
– Хорошо, вы показали, что всё знаете о моих внуках. Дальше то что? Продолжайте, продолжайте.
– Вы сами должны понять…
– А я не понимаю! Вы мне чётко, доходчиво объясните, чтобы не осталось недомолвок.
Давайте я вам помогу. Вы мне намекаете, что если я откажусь лечить вашу дочь, то моих внуков -
убьют, —произнеся слово «убьют», Константин Сергеевич снял очки, и посмотрел в глаза Решетникову. Тот, не стал встречать взгляд – отвернул голову и, смотря куда-то за окно, начал объяснять:
– Я этого не говорил. Я не говорил, что собираюсь что-то сделать с вашими внуками. Я просто хотел показать уровень своей осведомлённости.
В этот момент постучали в дверь, и раздался голос охранника:
– Борис Викторович, здесь вам чай принесли. Можно зайти?
– Заходите, —разрешил Константин Сергеевич.
Когда охранник, передав бокал с чаем вышел, Решетников, отпив несколько глоток, продолжил:
– У меня была хорошая счастливая семья: жена, сын, дочь. Жена и сын, а сыну тогда было восемнадцать – они погибли, погибли вместе, два года назад. Осталась дочь…
Вот подумайте, если Алисы не станет, но я-то останусь, и я буду знать и помнить, что был человек, который мог её спасти, но он в этого не сделал – он отказал… Подумайте: потеряв дочь, я потеряю всё, потеряю смысл жизни, но у меня останутся возможности, достаточные возможности, которые я вам и показал.
– Всё же объясните мне, – заговорил Константин Сергеевич, – из каких соображений вы приплели сюда моих внуков. Они-то причём? Хотите угрожать – угрожайте мне. А вот с внуками, как-то очень уж мерзко.
– Что, хотите меня усовестить: нехорошо так поступать – мерзко? Только вот совесть моя лежит на каталке в соседнем кабинете. И она, совесть моя – умирает. А скоро, да – совесть моя может вообще умереть!
А что касается ваших внуков: люди, которые взялись мне помочь – они рассказали про вас, и передали фотографии. Пояснили: это заставит быть сговорчивее, заставит воспринимать меня всерьёз.
– И кто эти милейшие люди, которые так благородно взялись вам помочь? Кто они – не намекнёте? – поинтересовался Константин Сергеевич.
