Юлия Узун
Не причиняя обид
Глава 13
Турция, г. Измир
2027 год
– Дочь! Моя дочь спит наверху. Я не уйду без неё.
Турок одарил меня неодобрительным взглядом, но не стал спорить.
– Наверху, говоришь?
Я с трудом сдерживала слёзы. А если мою малышку уже забрали? Боже, я боялась представить пустую кровать. Паника, ужас, неожиданные волны головокружения и даже слабости охватили меня в один миг. Турок выглянул в коридор, затем поманил меня рукой, а сделав жест пальцем, приложив к губам, велел вести себя тихо.
Кто он такой? Как здесь оказался? «Кем бы он ни был, – думала я, – он не желает мне зла и пытается спасти».
Пока я не могла задавать вопросы, но любопытство распирало. Если бы не этот парень, меня бы бросили связанную в багажник и увезли.
Лестница предательски скрипела, а я закрывала ладошками свой рот, будто это могло помочь. К счастью, никто не помешал нам подняться на второй этаж.
Увидев Нильсу по-прежнему спящую на диване, ощутила облегчение. Бросилась к ней, аккуратно взяла на руки.
– Всё, – всхлипнула я. – Теперь можем бежать.
Но турок вдруг зашёл внутрь комнаты, и встал за дверью, велев пристроиться рядом. Мы затаили дыхание. Шаги разрезали тишину коридора. Я молилась: «Только бы Нильса не проснулась». Турок снял пистолет с предохранителя и был готов стрелять в любую минуту.
Человек остановился рядом с комнатой, где мы находились. Он аккуратно толкнул дверь, она открылась, прикрывая при этом нас. «Сейчас он войдёт и заметит нас. Турок выстрелит, и Нильса, проснувшись и увидев настоящий труп, поднимет крик», – буравили мой мозг скверные мысли, всё тело сотрясала дрожь, я едва удерживала четырёхлетнего ребёнка на руках.
И вдруг человек ушёл. Мы остались на месте и ждали некоторое время.
Когда с улицы послышался звук моторов, а за ним шум колёс по гравию, турок поманил меня за собой. Мы спустились вниз. Я метнула взгляд в зал, но не увидела трупа Роберто, как и тела тех двух несчастных. Как? Уже избавились? И чемоданы наши бесследно исчезли. Зная меня, Махмуд вероятно решил, что я умудрилась сбежать. Но неужели я убежала бы далеко с ребёнком на руках? Почему они уехали?
Дом оказался чист. Турок собирался выйти на улицу, но я остановила его, шепотом проговорив:
– Это может быть хитростью. Нам надо убраться другим путём.
– Полагаешь, машины просто отогнали?
– Не может быть, что после тройного убийства они так легко отказались от затеи поймать меня.
Турок задумался, затем пошёл на кухню. Я поплелась за ним. Руки отваливались, но дочь я не выпущу ни за какие коврижки. Парень с осторожностью хищника подкрадывался к окнам и пытался что-то разглядеть за зарослями деревьев и кустарников. В прошлом у меня была самая примитивная ноша – рюкзак, и я бы сама полезла искать выход, а сейчас нервы натянулись как струны, страх обволакивал всё моё нутро, ощупывал внутренние органы, сжимал и сдавливал. Нильса зашевелилась, и я поспешила утешить её:
– Ш-ш-ш, спи, милая. Мы идём в другую комнату.
Услышав, что её переносят, она поменяла положение и продолжила спать.
Тем временем турок нашёл выход. Пролезая в окно, пришлось передать ему ребёнка. Тревожно смотреть, как незнакомец с пушкой держит твоё чадо. Мы пробрались через заросли на соседний участок, оставшись никем незамеченными. Турок вёл меня окольными путями. Пушку спрятал, потому что на дворе стоял погожий день, и люди шли по своим делам. В какой-то момент мы смешались с небольшой толпой. Нильса всё ещё была у турка на руках, и я старалась не отставать.
Дочь разбудили громкие гудки автомобилей. Увидев чужого дядю, она начала плакать, но я быстро показалась перед ней.
– Не плачь. Мама рядом.
Турок опустил её на ноги, идти стало легче.
Спустя какое-то время мы подошли к скутеру. Турок вручил мне шлем.
– У меня только один. Надень ребёнку.
– Куда мы едем?
– Я помогу тебе уехать из страны.
– Уехать из страны? Я ведь без документов и без денег.
Парень залез во внутренний карман и вручил мне кошелёк и телефон.
– Я успел залезть в твою сумочку. Паспорт тоже там. Проверь.
Паспорт был на месте, как и карты Роберто. Нильса была вписана по всем правилам в мой паспорт. Немного наличных осталось в кошельке. А телефон позволял производить банковские операции через приложение. Запихнув кое-как всё это добро в задние карманы джинсов, я надела на головку Нильсе огромный шлем, после чего мы сели на скутер.
На автовокзале без лишней суеты турок посадил нас на автобус до Аданы.
– Тебе нужно не просто покинуть страну, Эла, но надолго спрятаться. Убили твоего мужа и, скорее всего, убийство повесят на тебя.
– Но… если я скроюсь, то преступление сто процентов повесят на меня.
– Спрячься на полгода, а я постараюсь сделать всё так, что никто не узнает, что ты приезжала в Турцию.
– Кто ты?
– Друг.
– Чей друг?
– Друг справедливости, – ответил парень показывая мне полицейский значок. – Уезжай, и в Турции больше не появляйся.
– Я не знаю, как ты всё уладишь, даже при своей профессии, – качала я головой, потом посмотрела в окно. Пассажиры лениво передвигались по вокзалу, водитель автобуса курил в сторонке. – Тело исчезло вместе с нашими вещами. Я не смогу объяснить.
– Пока и не требуется. Номер телефона твой у меня есть. Жди моих инструкций, а пока спрячься.
Я держалась, пока не тронулся автобус. Осознание всего случившегося слишком больно давило. Я тихо плакала всю дорогу, стараясь, чтобы дочь не заметила. Впрочем, она спала.
***
Эквадор, г. Куэнка
2024 год
Той ночью я долго крутилась с боку на бок, раз за разом возвращаясь к разговору с Кати.
– Сделай вид, что ты ничего не знаешь, – с самым прискорбным видом сказала мне Кати.
– Как же я смогу?
– Он не хочет, чтобы его жалели.
– Пойми, Кати, я… слишком сильно привязалась к нему, чтобы… – я всхлипнула. – Не проси меня о таких вещах. Это мне не по силам.
– Что ты намерена делать? – спокойно спросила она.
А я не знала. Уйти с работы? Исчезнуть, как я делала это раньше? А смысл? Остаться с ним и молчать? Остаться и рассказать? Вместе мы справимся… Я резко подняла голову, слёзы застыли в глазах.
– Может, существует лечение? Может, у него есть шанс?
– Он лечится, Эла. Хотя это лечение всего лишь продлевает… время. У него его почти не осталось, понимаешь?
Весь вечер я делала всё на автомате. Готовила, ела, переодевала Нильсу ко сну… Из головы не шёл Джон. А когда он позвонил, я сказала, что плохо себя чувствую и хочу лечь пораньше. Он был нежен со мной и ни о чём не догадывался.
«Сделай вид, что ты не знаешь».
Как же легко это сказать и трудно сделать. При всём своём желании я не смогу теперь смотреть на Джона без сочувствия.
На работе я избегала с ним встреч, ибо хотела всё хорошо обдумать. Однако вечером, когда он подкрался ко мне сзади и тепло обнял, я не смогла сопротивляться. Поцелуй в шею вызвал приятную дрожь, и я буквально растаяла. Он такой сильный и крепкий мужчина. Кто бы мог подумать, что внутри его тела сидит вредоносная зараза, поедающая эту силу.
– У меня создалось впечатление, что сегодня ты от меня прячешься.
– Всего лишь было много работы, – оправдалась я, разворачиваясь к нему лицом, при этом я осталась в кольце его рук. – Есть предложение на вечер?
Сама не знала, зачем это сказала. Я хотела быть с ним, и всё моё нутро тянулось к этому мужчине, но стоило вспомнить страшные буквы, как ком подкатывал к горлу. И всё же я пробовала сделать вид, что не догадываюсь ни о чём.
Меня ждал сюрприз. Джон решил покатать меня на вертолёте над Куэнкой. На высоте мы не могли разговаривать, только разглядывали город, усыпанный огнями, и наслаждались присутствием друг друга. Иногда я отвлекалась и уходила мыслями в день, когда я прочитала диагноз Джона. А потом спрашивала: за что ему это? Что он сделал? Несмотря на власть, Салазар отличался великодушием и человечностью. Он был добр к своим подчинённым и умел искренне любить. Он держал меня за руку так бережно, будто мои пальцы могли в любой момент сломаться, если он чуть сожмёт руку. Он улыбался мне совершенно по иному, не той улыбкой, какой одаривал чужих людей.
Вертолёт высадил нас на площадке где-то в горах. На вершине был парк и несколько ресторанчиков, в одном из которых мы поужинали. Откуда-то вдруг взялись мексиканцы в сомбреро с гитарами и маракасами.
От удивления я хихикнула.
– Это твоих рук дело?
Джон поднялся на ноги и, пока мексиканцы пели и играли веселые мелодии около нашего стола, Джон опустился передо мной на одно колено и открыл бархатную коробочку.
***
Турция, г. Адана
2027 год
Прошло несколько часов, а меня всё ещё потряхивало. Тот парень, названный друг, утверждал, что всё уладит. Пока я с трудом представляла, каким образом ему это удастся, ведь все дороги рано или поздно приведут ко мне. Мы с Роберто прибыли в Турцию вдвоём, а потом я уеду одна из другого города? Вина на лицо.
И кто этот друг? Откуда он взялся?
Я начала сопоставлять цепочку событий. Эбру явно сообщила отцу, что общается со мной, а тот решил всё-таки взять меня. Иначе появление Махмуда никак не объяснить. Эбру предала меня, ведь я просила её не торопиться и оставить наше общение в тайне.
Махмуд устроил засаду. Моего мужа он убил намеренно, и сам в этом признался. Они думают, что я растратила украденные деньги, лишили человека жизни, чтобы я получила наследство и не подумали, что я попаду под подозрение в убийстве. Или подумали?
«Я всё улажу». Эти слова полицейского не шли из головы. Он знал, что будет происходить в загородном доме Эбру. Знал адрес. Знал время. Знал меня, ведь не убил, а спас.
Мысли сгущались, превращаясь в дрожжевую квашню, наползали одна на другую, только толку от моих думок не было.
– Мама, у меня кончились салфетки, а руки грязные.
Я купила Нильсе гамбургер и картошку фри, и пока она поедала всё это, я усиленно думала.
– Пойдём, ручки помоем, а потом погуляем по центру. Наш самолёт ночью, нужно чем-то заняться. Куплю тебе новую куклу.
– Ура!
С автобуса мы пересели в такси до аэропорта, там я купила билеты до Домокоса. Ничего лучшего в голову не пришло, как поехать в Грецию. По крайней мере там можно прикинуться отдыхающей.
– Мама, а почему Роберто с нами не поехал? – любопытствовала Нильса.
Подавив ком, я улыбнулась.
– У него появилась работа, милая.
– Ты обещала, что мы встретимся с тётей Эпру!
Моя дочь никак не могла выговорить «б» твёрже, и называла Эбру через «п».
– У тёти тоже появились дела.
– У всех вдруг появились дела… Ах! Смотри, мамочка, какая балерина!
Нильса подбежала к витрине, где увидела куклу Барби-балерину. Снова на моих глазах появились слёзы. Балет всегда будет напоминать о нём, но я не могла лишить свою дочь счастья. Поэтому купила ей балерину в пачке, и мы двинулись покупать новую одежду. Немного преображения не помешает.
Ночью мы с Нильсой сидели в зале ожидания в аэропорту. Тренькнул мой телефон, и я подумала, что тот полицейский уже что-то решил. Номер был незнаком, и это меня не смутило. Открыв сообщение, я едва не закричала. Писала Эбру.
«Эла, Элачка, я не предательница! Пожалуйста, не вини меня. Так случилось, понимаешь? Они. Это всё они. И мой муж. Я совершила глупость, Эла! Непростительную глупость! Знаю, ты просила никому не говорить о том, что мы общаемся, но мама очень за тебя переживает. Я поделилась с ней, но не спеши её обвинять. Она ни словечка папе не сказала. Это всё мой муж. Он давно принимает участие в этом дерьме. Когда мы все получили очерк о твоих путешествиях, отец вновь загорелся найти тебя. Мой муж подключился к поискам, он не знал, что мы общаемся. Я собиралась поехать в Измир, «чтобы отдохнуть» – так я ему сказала. А потом я разговаривала с мамой о тебе, и он услышал. Я дура! Дура! Не закрыла дверь. Не убедилась в том, что он не слушает.
Они загнали меня в угол, начали угрожать. Потом приехал Махмуд, который и придумал весь этот дурацкий план. Я так была рада услышать, что ты успела сбежать вместе с дочкой. Очень жаль твоего мужа. Но я не хотела! Видит Аллах, я этого не желала!
Когда план был готов, я обратилась за помощью к своему хорошему другу. Он полицейский. Я детально посвятила его в планы Махмуда, после чего мы разработали свой собственный. Он сказал, что ты уехала в Адану.
Прошу, Эла, жди его указаний. Он устроит все так, что никто не заподозрит, что ты въехала в страну вместе с Роберто. А его сбросили в море, насколько мне известно. Вряд ли тело найдут. Я не знаю, каким образом тебя выгородят, но они это сделают. Их промах. Сволочи! Если бы я только знала!
Прости меня, Эла. Во имя Аллаха прости!
Твоя любящая сестра».
Я не ответила на сообщение. Убрала телефон в кармашек новой сумки и крепче обняла спящую дочку.
– Всё у вас во имя Аллаха. Даже преступления.
***
Эквадор, г. Куэнка
2024 год
Он думает, что я не знаю. Но я ведь знаю, и это нечестно. Нечестно выходить замуж, делая вид, что всё хорошо. Каждый раз, когда я об этом думала, по щекам катились слёзы. Рисовать веселье перед Джоном было сложно, и хотя Кати советовала оставить всё как есть, я больше склонялась к тому, чему меня учила мама. А она всегда твердила, что муж и жена идут по одному канату и если один сорвётся, другой поймает за руку… ну, или полетит вниз за компанию. Муж и жена должны всё решать вместе. Я не желала выходить замуж, не разобравшись с главной проблемой.
– Кто, кроме тебя и меня, знает о болезни Джона? – спросила я Кати за обедом.
– Я и ты знаем. Джон не собирается кому-либо говорить. Я его юрист и готовлю завещание, поэтому обязана знать.
– Ты так спокойно к этому относишься.
– Сейчас – да. Когда узнала, у меня была истерика. Джон сам сказал мне, потому что пришёл за юридической помощью. Я ревела навзрыд, но… он лечится. Может, немецкие врачи смогут сотворить чудо. – Кати улыбнулась. – Мне кажется, ему уже стало лучше, ведь теперь у него есть любовь. Он души в тебе не чает. Такое с ним впервые.
Меня хватило на пару дней, потом душа моя не выдержала, ибо смотреть на Джона, терзая себя плохими мыслями, стало совсем невозможно.
– Сегодня на ужин итальянские спагетти! – объявил он, накрывая на стол. – Любишь итальянскую кухню?
Я широко улыбалась.
– Скажем так: я люблю итальянскую кухню – всё, кроме макарон. Но твои спагетти выглядят аппетитно. Болоньезе?
– Карбонара. С беконом и сливками.
– О, в этом я точно не разбираюсь.
– Болоньезе готовится с фаршем в томатном соусе, – принимаясь за еду, говорил Джон.
– А ты бывал в Италии?
– Да. В Риме. Мне там очень понравилось, однако, жить в Италии я бы не стал. А ты много путешествовала?
– Было время, когда я путешествовала, но очень давно. И удовольствия я от тех путешествий никакого не получила.
– Зачем же ездила?
– Хотелось, – после недолгого молчания сказала я, затем намотала на вилку спагетти и сунула в рот. – М-м-м, вкусно! – с полным ртом воскликнула я, и Джон рассмеялся. Затем мы оба затихли, глядя друг на друга. Я неожиданно засмущалась под пристальным взглядом его красивых глаз. Мужчине было давно за сорок, а обладал он таким сильнейшим обаянием, каким молодые не смогли бы похвастаться. И снова в памяти всплыли страшные слова, выстраивающиеся в зловещий диагноз. Грусть нахлынула с головой, пришлось брать себя в руки. – Я на Тибете была. Там очень красиво.
Джон не дурак и понял, что меня что-то гложет.
– И я был на Тибете, но лет в двадцать пять. Очень давно. – Он глотнул вина. – Эла, что тебя тревожит?
– С чего ты это взял? – попыталась нарисовать невозмутимость.
– Твои глаза не дадут ошибиться. Если честно, то в последнюю неделю, я заметил, ты отключаешься от реальности, думаешь о чём-то.
Сначала я хотела оправдаться, но вдруг решила – хватит. Мы оба поступаем неправильно, и этому нужно положить конец.
– Ты прав. Думаю.
– О чём же?
– Думаю, когда ты мне скажешь… Просто знай, что я выйду замуж за тебя в том случае, если ты будешь откровенен со мной.
Джон спрятал улыбку, стал пугающе серьёзным. Он бросил вилку на стол и откинулся на спинку стула.
– Кати?
– Нет. Я сама случайно увидела… Джон, да сам подумай, какая женщина поверит, что с её мужчиной всё хорошо, когда он задыхается от кашля по ночам и в течение дня глотает тайком пилюли. Ах да! А ещё уезжает в Германию без предупреждения.
– Я догадывался, что от тебя долго скрывать свою болезнь не смогу.
– Я вообще не понимаю, для чего ты скрываешь от меня. Ведь ты хочешь жениться, а под этим я понимаю доверие в первую очередь.
Джон ничего на это не ответил. Далее мы ели молча.
Пока я мыла посуду после ужина, Джон сидел в гостиной. Я слышала работающий телевизор, может, новости смотрел или просто хотел заполнить тишину.
Когда я вышла из кухни, он посмотрел на меня с обожанием.
– Ты меня ненавидишь?
– Что? Джон, да за что?!
– За то, что заманил в свои сети, когда осталось совсем немного. Поверь, я не собирался ломать тебе жизнь. Я хотел сделать тебя счастливой и… остаток жизни прожить счастливым человеком, не думая о заразе в своём организме. Я люблю тебя, Эла. Прости, что не смогу остаться с тобой надолго.
– Молчи! – еле сдерживая слёзы, крикнула я, затем бросилась к нему в объятия, крепко прижалась к сильной груди. Его тепло окутало моё естество, и стало вдруг так спокойно. – Если бы я хотела, то давно бы ушла. Мне всего лишь больно осознавать, что ничего нельзя сделать.
– Переезжай ко мне, Эла. Вместе с дочкой. Обещаю, что когда мне станет хуже, поеду в больницу. Ты не будешь мучиться со мной.
– Заткнись, если не хочешь, чтобы я разревелась. Поцелуй меня.
– Не плачь из-за меня, Эла. Я хочу видеть твою улыбку.
Я поцеловала его сама, чтобы больше не прозвучало ни слова. Он хочет быть счастливым, тогда я подарю ему счастье. С этой минуты я намерена была улыбаться для него. А время для слёз ещё не пришло.
***
Греция, г. Домокос
2027 год
Промозглый ветер гнал по серому небу клочки белёсых облаков. Дождя не было, но воздух пах сыростью, а от каменных стен веяло холодом. Вот не думала я, что нарвусь на такую погоду в Греции.
Уже в который раз достаю из кармана телефон, чтобы посмотреть время. Ещё две минуты. Я отстукивала ногами монотонный ритм, чтобы хоть как-то согреть замёрзшие пальцы.
На перроне было безлюдно, лишь несколько человек осмелилось выбраться из тёплого здания вокзала, чтобы дождаться поезд. А я ждала Кати. Она прилетела ещё вчера в аэропорт рядом с городом Ламия и ночью пересела на поезд до Домокоса.
Встреча наша была тёплой. Я едва сдержала слёзы, когда обнимала её. Не теряя времени, мы сели в такси и погнали в «Gefssi».
– Ты напугала меня своим сообщением. Чёрт! Я вряд ли бы сорвалась в такую даль, если бы не зашифрованные слова: «Это не телефонный разговор. Всё очень серьёзно». И где Нильса? А Роберто?
– Нильса здесь поблизости. Отдала на три часа в развлекательный парк. Там присматривают за детками и не пускают родителей. В отеле подсказали. А Роберто… – у пеня дрогнул голос. – Он…
К нам подошла официантка принять заказ. Я взяла только кофе, а Кати была голодная. И пока она расспрашивала, что вкусненького есть в этом кафе, я смогла взять себя в руки.
– Ну так что случилось? – как только нас оставили, спросила Кати.
– Мне нужна твоя юридическая помощь. Я в тупике, а если сказать простыми словами, то в большой заднице. Я боюсь покидать Грецию, потому что не знаю, куда лучше поехать. Я не хочу скрываться, но мне не оставили выбора.
Кати смотрела на меня, изумлённо хлопая глазами.
– Роберто больше нет. Его убили, – с холодностью проговорила я.
Кати выпила стакан воды, затем потребовала объяснений. А когда я всё ей рассказала, у неё не было слов, чтобы что-то сказать. Она ела сэндвич и думала.
– Тебе не стоило уезжать.
– Да? В Турции меня бы схватили, разлучили бы с дочерью. Сам полицейский велел мне сматываться. Он обещал устроить так, что я будто бы вовсе не въезжала в страну. Правда, прошла неделя, но от него ни строчки. Сейчас я покажу тебе сообщение Эбру. Я на него не ответила, и она больше не писала.
Кати взяла телефон и прочитала письмо Эбру. Она была в замешательстве.
– Если ты не убивала Роберто, то зачем прячешься?
– Я хочу объявить его без вести пропавшим. Хочу, чтобы тело нашли. Я должна похоронить его так, как хоронят звёзд балета.
– Возвращайся в Куэнку. Там мы найдём адвокатов, заявим в полицию… в общем, что-нибудь придумаем.
– Я не могу. Боюсь. Махмуд и его свита легко могут найти меня в Куэнке. В Австралию тоже нельзя. Они нацелены забрать моё наследство. Полагаю, они устроят всё так, будто Роберто пострадал от грабителей. Я, как вдова, получу наследство и отдам долг отцу.
– Долг отцу?
– Да. Я взяла его деньги, когда сбегала. Очень большую сумму денег. Огромную! Но я не собираюсь их ему возвращать. И деньги Роберто никто не в праве забирать.
Два дня мы с Кати провели в Домокосе, прикидывая разные варианты исхода этой истории. Кати утверждала, что помочь мне сможет только в Куэнке, а моё состояние, доставшееся от Джона, – которое останется моим при любом раскладе, ибо Роберто указал пункт в брачном договоре, что не претендует на моё состояние, – поможет уладить все нюансы. Но я сомневалась, что это верный шаг. Хотя нет, я лукавлю, потому что я струсила. Не из-за себя, а из-за дочери. Всё, что происходит со мной, касалось и её.
В итоге мы ни к чему не пришли. Вместе доехали до Афин, но Кати отправлялась в Эквадор без меня. Я решила ещё задержаться в Греции и подождать известий от того полицейского. Если никаких новостей не будет, я приму какое-нибудь решение.
– Возможно, поеду во Францию или в Ирландию к Ниссе.
Мы гуляли по аэропорту недалеко от стоек сдачи багажа. Кати уже сдала свою дорожную сумку, но проходить паспортный контроль не торопилась. Время у нас ещё было.
– Поговори со своим другом Деном. Он всегда помогал тебе.
– Не знаю, – вздохнула я, наблюдая за своей дочкой, бегающей от витрины к витрине, чтобы разглядеть понравившиеся вещицы. – У него жена и ребёнок. Я боюсь его втягивать. До сих пор неизвестно, прослушивается ли мой телефон.
– Если бы прослушивался, тебя давно бы нашли. Да и меня могли бы перехватить. Мне кажется, ты накручиваешь себя от страха.
– Да, возможно, ты права. Надо будет написать Дену на электронку. Так всё равно надёжнее.
– Вот это я понимаю.
Мы остановились. Скоро Кати должна будет проходить паспортный контроль, а мы с Нильсой поедем в какой-нибудь другой город Греции.
На какое-то время мы замолчали, думая каждая о своём, и вдруг я почувствовала вибрацию в кармане. Как же давно мне никто не звонил. Увидев номер, я замерла.
– Кто там? Тот полицейский? – спросила Кати.
– Нет, – я тряхнула головой, несколько прядей упали мне на глаза, но даже через волосы я видела чёткие цифры. – Звонят из Австралии. Это австралийский код.
– Так чего же ты ждёшь? Ответь. Вдруг твоя проблема решится. Ну же! Эла, ты ни от кого не прячешься.
Её слова помогли. Я нажала на «принять вызов» и тут же включила громкую связь.
– Слушаю.
– Миссис Ринальди?
– Да. С кем я говорю?
– Это инспектор Фрост, полиция Перта. – Пока инспектор говорил, мы с Кати смотрели друг на друга. – Дело в том, что у меня для вас скверные новости. Вчера вашего мужа нашли мёртвым вблизи села Резово, Болгария. Необходимо ваше присутствие на опознании.
– Как… как это случилось?
– Пока нам ничего неизвестно. Вскрытие всё покажет. Хотя тело раздуло так, что мама родная не узнает. Тем не менее, миссис Ринальди, необходимо, чтобы вы опознали своего мужа по одежде или личным вещам. Где вы сейчас?
– В Греции, отдыхаю с дочерью и подругой.
– Очень не хочу прерывать ваш отдых, но вы должны прилететь в Австралию первым же рейсом. Тело мистера Ринальди доставят завтра утром.
Я смотрела на Кати широко раскрытыми глазами, как будто спрашивая: «Что делать?»
И она мне мысленно отвечала: «Ты ни от кого не прячешься, Эла. Ни от кого не бежишь. Ты это преступление не совершала и просто обязана поехать туда и сделать то, что должна».
***
Эквадор, г. Куэнка
2024 год
В зеркале я видела не девчонку, которая когда-то мечтала о настоящей любви. Я видела зрелую женщину, пусть мне и исполнилось только двадцать четыре года. Может, дело в строгом белом костюме? Или в женихе, которому было давно за сорок?
Кто бы мог подумать, что в день своего рождения я выйду замуж. От пышной свадьбы я отказалась, как и от шикарного свадебного платья. Ради чего? Джона я уважала, тянулась к нему, но не любила так, как до сих пор люблю Лиама.
Стыдно было признавать, но во время церемонии я представляла на месте Джона Лиама.
– Эла Салазар? – позвал меня мягкий низкий голос, а в следующую секунду крепкие мужские руки обхватили мою талию. В отражении я увидела, как Джон целует меня в шею. – Наши гости расходятся. Попрощаешься?
– Да, конечно.
Гости. Их было очень мало. Кати, Клаус Уртадо и ещё несколько коллег Джона. Попрощавшись с ними, мы с Джоном вышли на балкон и долго стояли, обнявшись, смотрели на то, как красный диск солнца касается горизонта. Никакого восторга я не ощущала, хотя рядом с Джоном по-прежнему было хорошо и спокойно.
– Спасибо, – хрипло произнёс он.
– За что ты меня благодаришь?
– За то, что согласилась быть со мной до конца.
Не стоило ему говорить этих слов, потому что я не выдержала и разревелась. Самый счастливый день в жизни каждой женщины стал для меня очень печальным.
***
Италия, г. Милан
2027 год
Я вышла на улицу и остановилась. Погода была довольно неприятная. Столбик термометра не падал ниже нулевой отметки, но погода ничем порадовать не могла: солнце спряталось, небо затянуло тучами. Я легко замерзала из-за сырости и промозглого ветра.
Наконец подъехал «мерседес». Я запрыгнула на заднее сиденье и принялась расправлять складки платья под пальто.
– Поторопитесь, Джино, – обратилась я к водителю, – Нильса будет переживать, если не увидит меня среди зрителей.
– Мы успеем, синьора Ринальди.
Пока автомобиль с моим личным водителем катил по дорогам Милана, я ушла в свои мысли. С событий, произошедших в марте, прошло почти девять месяцев, а я никак не могла забыть. Стоило остаться наедине с собой, как воспоминания накрывали с головой.
Возвращение из Греции в Австралию, опознание страшно изуродованного тела Роберто… всё это произвело неизгладимое впечатление на меня. Полиция так и не разобралась, что с ним случилось на самом деле. Вынесли решение, что это было обычное ограбление. Моё имя нигде не упоминалось, из чего я смело сделала вывод, что тот полицейский сдержал слово и устроил всё так, что Роберто въехал в Турцию один.
С Эбру я больше не переписывалась. Получив наследство, я скрылась в Италии. У Роберто в Милане была квартира, там мы и живём с Нильсой. Дочь продолжила занятия балетом, и сегодня её первое выступление.
«Мерседес» сделал поворот, и я узнала крышу театра. Волнения я скрыть не могла, и Джино попытался подбодрить:
– Уверен, ваша дочь очень талантлива и справится.
– И я в ней уверена. Я очень горжусь Нильсой.
Выйдя из машины, я поспешила вбежать в здание театра, подальше от холодины. Родителям разрешалось проходить за кулисы, и я решила повидать дочь перед выступлением.
– Мама! – увидев меня, крикнула Нильса и подбежала ко мне маленькая, тоненькая в пуантах и пачке. Видя её с макияжем на лице, улыбающуюся, я чувствовала прилив гордости, в животе пели бабочки. Я поверить не могла, что моя маленькая четырёхлетняя дочка через пять минут выйдет на сцену. – Мам, ты же будешь в первом ряду сидеть?
– Да, вместе с остальными родителями.
– Сегодня буду танцевать для тебя, мамочка.
– У тебя всё получится.
– У меня такие красные губы! – хихикнула она.
– Ты просто красавица!
Мы обнялись, я пожелала ей удачи и двинулась по коридору в зал. На моём лице сохранялась улыбка. Затерявшись в мыслях, я свернула не туда, пришлось идти назад, но потом я поняла, что заблудилась. Спросила мимо пролетевших работников, они ткнули невпопад.
– Где тут вход в зал? – спросила я у мужчины в чёрном, прислонившемся к стене.
Концерт начинался, но я ещё успевала. Нильса будет выступать вторая.
Не поворачивая головы, мужчина указал пальцем на тёмную шторку. Поблагодарив его, я пошла туда, куда он указал, и наконец попала в зал. Нашла своё место и села.
Странное чувство посетило меня лишь в середине концерта, когда боковым зрением я заметила того самого мужчину в чёрном. Он не сидел, как все, а стоял около тёмно-синей шторки, будто кого-то поджидая. Из-за капюшона я не видела лица, и смутно он кого-то мне напомнил. Много лет назад, в Германии, а потом в Китае… Я тряхнула головой. Нет, после стольких лет, что ему здесь делать? Да и как бы он меня нашёл?
Убедив себя в том, что это всё плод моего воображения на фоне всех событий в моей жизни, продолжила смотреть концерт.
Однако когда мы с Нильсой уже поздно вечером шли к «мерседесу», за рулём которого нас поджидал Джино, я снова заметила этого человека. Он стоял у фонарного столба и провожал нас взглядом. Мне стало не по себе. Я не видела его лица, но понимала по движению его головы, что он следит за нами.
Человек в чёрном. Псих. Урод. Он вернулся. Но для чего?
