Юлия Гауф
Заноза для бандита
ГЛАВА 33
– О чем вы с папой беседовали? – поинтересовалась я, ведя машину.
Андрея я за руль не пустила, хоть он и не пил сегодня. Даже удивительно – привыкла я уже что ли видеть его со стаканом виски?
– Я просил благословения, и он мне его дал!
– Очень смешно! – проворчала я. – Так о чем?
– Какая же ты любопытная! Все нужно знать! Эдик просил меня тебя не обижать. Он же не знает, что это тебя нужно просить, чтобы ты меня не обижала!
Угу, обидишь его, как же, эти два метра роста!
– Ладно, – зевнула я. – Уф, устала! Вот ведь родственнички!
– Что?
– Они не заметили мой цвет волос! – возмутилась я. – Я, конечно, знала, что ругать не будут – мне вообще ничего никогда не запрещалось: даже если бы я налысо побрилась, и разукрасила себя татуировками с ног до головы. Но никто словно не заметил изменений в моей внешности. Только Артем.
– Не до тебя было, вот и не заметили. Что за потребность – всегда быть в центре внимания? – удивился Андрей.
Совсем дурак?
– Вообще-то, я – девушка! Отсюда и потребность! До таких почтенных лет дожил, и не разбираешься в женщинах?
– До каких таких почтенных лет? – рассмеялся Громов. – Я старше тебя всего на пять лет.
– Я и говорю – старый ты! – хихикнула я, и ойкнула. – Эй, руки! Не мешай мне, иначе…
– Сама виновата, раз стариком меня назвала. Не терпится доказать, что я еще вполне ничего! – Андрей с нажимом провел ладонью по моему бедру вверх.
– Я серьезно – отвлекаешь!
– Так давай остановимся! Кругом лес, что нам мешает? – Андрей приспустил бретельку моего платья, целуя меня в плечо.
Что нам мешает? Здравый смысл, например. Но… ох, как же приятно. Нежные поцелуи, горячее дыхание на моей коже, щетина задевает чувствительную кожу, вызывая дрожь во всем теле… Может, остановить машину, и…
И потерять девственность в машине! Нет, вот уж дудки!
– Как там Олег? – поинтересовалась я, и своего добилась – Андрей отстранился.
– Прекрасно. По тебе не скучает, к слову.
Я вздохнула. Странно, но сегодня воспоминания об Олеге не вызывают уже никаких эмоций – обида утихла, как и разочарование, не оставив и следа былых эмоций. Ни-че-го, словно и не я страдала по Олегу. Словно не я, таясь даже от подруг, сочиняла о нем стихи, записывая в отдельную тетрадь, обклеенную его фотографиями, которые я сделала незаметно для всех.
Как можно разлюбить за такой короткий промежуток времени? Вроде бы, я не ветреная, и даже считала себя однолюбкой. Или то была не любовь?
Я задумалась, и снова вздохнула. Может, и не любовь, но влюбленность была.
– А ты, я вижу, все сохнешь по нему?
Я вернулась мыслями на грешную землю, обнаружив, что мы плетемся по трассе со скоростью беременной черепахи.
– Нет, не сохну. Интересно, просто. Видела, кстати, машину, что ты ему подарил на нашей парковке. Весь универ около нее фотографировался. За что такой подарок?
Машина была абсолютно прекрасна – серебристая, литая, спортивная, но в то же время элегантная. И привлекала взгляд, особенно на фоне остальных машин на парковке – Тойот, Шкод и, прости меня Боже, отечественного автопрома, не к ночи будь помянут. Едва я взглянула на эту машину, поняла – хочу такую же, и полезла в интернет, который помог мне понять, что хотеть я могу все, что угодно, но вот заработать столько тысяч долларов вряд ли смогу.
Точно, не будучи парикмахером-стилистом. И не экономистом.
– Если я скажу, что подарил Олегу Астон Мартин за то, что он уступил тебя мне? Поверишь?
Я не стала придираться к сомнительному слову «уступишь», и покачала головой.
– Нет. Я себя люблю и обожаю, но таких денег я точно не стою.
– Как самокритично, – фыркнул Андрей. – Видишь ли, Светлячок, у меня есть деньги. И к каждому человеку можно подобрать ключ. Для кого-то – деньги, для кого-то секс… по-разному. Машина – это ключ от моего братца. Задаток. Чтобы он вел себя хорошо, и не разочаровывал меня. Может, тебе пригодится этот совет в будущем: узнай, что окружающим тебя людям важно, и давай им это, но не сразу, а порциями. Поощряй, и давай понять, что всегда сможешь забрать свой дар обратно. Это весьма действенно.
Я поморщилась.
– Как цинично. Спасибо, но я не люблю манипулировать людьми. И дорогие подарки я делать никому не смогу, даже если бы захотела.
– Не для всех важны лишь деньги. Повзрослеешь – поймешь, что я имею ввиду.
– Спасибо за совет! – ответила я, спеша закончить этот разговор, ставший мне неприятным.
Видела я в одном месте такую взрослую жизнь, где один брат манипулирует другим, и подбирает к окружающим людям разные ключи, чтобы ими было легче управлять.
Хорошо, что меня не купить!
Время до поездки в столицу пролетело очень быстро, и я снова не заметила его хода. Вот так вся жизнь пройдет, пролетит – и я не соображу. Столько событий, дни загружены учебой, работой, встречами что, едва ложась спать я сразу отключаюсь, хотя раньше могла часами лежать без сна: мечтая, строя планы на будущее, размышляя…
Андрей за это время отправил мне лишь пару сообщений, сообщив, что на пару дней освобождает меня от своего внимания, и спросил, как я предпочитаю добираться до столицы.
«Давай на машине. Не хочу лететь. Хорошо?» – написала я.
«Хорошо.» – пришел ответ.
Не люблю самолеты. Помню, как мы летели в Израиль тогда, еще в детстве: я была измучена диализом, и врачи не сразу дали добро на перелет, опасаясь за мою жизнь. Не зря опасались – едва самолет взлетел, как мне стало плохо. Пришла я в себя лишь на посадке, и весь экипаж и пассажиры вздохнули с облегчением: боялись, что я умру.
Потом была операция, реабилитация, и снова полет, в котором я снова чувствовала дурноту.
Ненавижу летать!
Еще одной проблемой была Марго, которую активно доставали и я, и Кристина.
– Заяви на него! – категорически заявила Крис.
– Марго, тебе, правда, нужно заявить на отца. Это ведь не шутки! – вторила я.
– Девочки, этого больше не повторится. Заявление я писать не буду, – в сотый, кажется, раз, ответила Марго. – Я знаю, что это не шутки. И если я вернусь домой – это повторится, но я ведь не вернусь, и бояться мне нечего.
– А твоей матери? – спросила Крис.
– Мама, она… он всегда бил ее, – Марго скривила губы, и покраснела, словно от стыда. – В детстве я просила маму, чтобы она ушла от него, или чтобы засадила его, а она ни в какую. Соседи пару раз сами вызывали полицию, слыша крики из нашей квартиры, но мама всегда отказывалась на него заявлять, и они уходили. Семейное дело… И ведь маме есть, куда бежать. Всегда у мамы было безопасное место, где отец бы не тронул ее – дом родителей. Но она настолько сильно любит папу, что терпит. И меня заставляла терпеть. И сдавала меня ему, когда я задерживалась, когда получала плохие отметки… знала ведь, что мне влетит, и все-равно сдавала.
Мы с Кристиной отвели взгляды от Марго, не зная, что сказать. Ну терпишь ты побои, но ребенок то здесь причем?
– Марго, я все-равно считаю, что твоя мать не заслужила всего этого. Она ведь привыкла, как и ты к тем пощечинам, вот и считает это нормой, – произнесла я все-же. – Но однажды он сорвется, и просто побоями дело не закончится, понимаешь?
– Я… подумаю. Обещаю.
Я приподняла брови, глядя на Крис. «Я подумаю» – это уже прогресс, значит, мы ее дожмем.
В дверь позвонили, и я поняла, что пора ехать.
– Так, девочки, прощаемся, – я поднялась со стула. – Ведите себя хорошо и не шалите!
– Это ты не шали там в столице! – рассмеялась Кристина.
– Или, наоборот, шали и развлекайся! – подмигнула Марго.
Мы обнялись на прощание, и я, взяв свой небольшой чемодан, пошла к двери, за которой меня ждал Андрей
ГЛАВА 34
Едва я открыла дверь в квартиру, я поняла, насколько я по нему соскучилась! Так соскучилась, что еле удержала себя от того, чтобы с визгом броситься Андрею на шею, зарыться руками в его волосы, заставить наклониться, и поцеловать. Эти дни, которые я провела без него, были наполненными событиями, и… однообразными.
Скучными.
Я не рыдала по ночам в подушку, не рисовала около его имени сердечки и, если обсуждала с подругами Андрея, то называла его не иначе, как «этот мерзавец». И вот, когда «этот мерзавец» появился на пороге моей квартиры – я поняла, что не так уж и против нашего договора, и готова отрабатывать долг родителей. И что не ненавижу его, а совсем даже наоборот…
– Готова, Светлячок? Что застыла, будто призрака увидела? Давай свой чемодан!
Я сглотнула, и протянула Андрею свой миниатюрный розовый чемоданчик, обклеенный разными наклейками. Мужчина хмыкнул, словно я заставила его нести детский ранец, и начал спускаться по лестнице.
«Надо будет купить нормальный чемодан. А то как первоклашка!» – внутренне поморщилась я. Раньше мне редко было стыдно за себя – чаще за других, но сейчас мне вдруг захотелось показаться взрослой, а не девочкой-колючкой с дурацким чемоданом.
Едем в тяжелом молчании. Вернее, это для меня молчание – тяжелое, а Андрею… ему плевать. Острить, язвить, хамить и грубить не хочется. Хочется совсем другого!
– Чем ты занимался всю неделю? – выдавила я, поняв, насколько странно выглядит со стороны мое молчание.
– Работал. Слишком много времени я прохлаждался, хватит.
«Я что, влюбилась в него? – запаниковала я, наблюдая, как Громов ведет машину. – Надеюсь, что нет… точно нет! Не влюбилась, конечно. Говорят же, что мужчины могут любить одну, а хотеть другую, вот и я как мужчина в этом смысле – просто хочу Громова. Ужас какой!»
Я удобнее устроилась на сидении машины, повернув голову к водительскому креслу, и стала вглядываться в Андрея. Изучать его. У него небольшая ямка на лбу, маленький шрам на правом виске, еще один шрам идет от скулы вниз и нос с еле заметной горбинкой. Громов часто хмурится, и это заметно по его лбу, на котором наметились морщинки. Я перевела взгляд на руки мужчины, и ахнула.
– Ты что, опять с Давидом подрался?
– С чего ты взяла?
– Опять костяшки разбиты…
Андрей повернул ко мне голову, и улыбнулся краешком губ, смерив меня странным взглядом.
– Давидик – не единственный, кому можно хорошенечко въе… врезать. А что касается моих рук – так я просто увлекся на тренировке.
– На тренировке? Это что за тренировка такая, после которой на руках болячки?
– Бокс.
Я поморщилась, и снова ахнула, только уже от короткого воспоминания: я в пятом классе, и мне доверили оформлять первую в моей жизни стенгазету для школы. И наша классная руководительница сказала, чтобы я нашла какие-нибудь интересные факты о горожанах, и внесла их. В тот месяц из интересного было лишь открытие ритуального салона, про который писать мне-школьнице не хотелось, и победа Андрея Громова на чемпионате области по смешанным боевым искусствам.
– Так вот почему мне была знакома твоя фамилия! – воскликнула я. – Восемь лет назад ты победил в…
– Да, – удивился мужчина. – Ты интересуешься спортом? Никогда бы не подумал.
Я рассказала ему про стенгазету, и мужчина рассмеялся.
– Я думал, что все уже забыли про это. Сейчас мою фамилию связывают не со спортивными достижениями, хоть я и стараюсь держать себя в форме. Да и гордиться, в общем, и нечем: городской чемпионат, и областной. Потом я ушел в армию, а когда вернулся – нашел гораздо более прибыльное дело.
– Какое? – спросила я, и поморщилась от собственной глупости, когда мужчина бросил на меня насмешливый взгляд. – Поняла, можешь не объяснять. Лучше бы ты спортом занимался.
– Твои советы – бесценны, – фыркнул мужчина, и припарковал машину около придорожной забегаловки.
Несмотря на холод, около стены кафешки, стояли две девушки, которые были больше раздеты, нежели одеты, и курили. Пахло шашлыком, пивом и капустой.
– Я не завтракал, – пояснил мужчина, взбегая по ступенькам.
Я ограничилась мороженым, тогда как перед Андреем снова громоздилась целая гора еды: два бургера, огромная порция печеного картофеля с соусом и пицца. Бедный его желудок!
Я наслаждалась холодным мороженым, запивая его горячим чаем, и млея от этого контраста, и снова зависла, рассматривая Громова, и гадая: влюбилась я, или нет? Я бы предпочла не размышлять об этом, а просто сделать так, как сказал Громов в прошлый раз: «Если хочешь – приходи сама. Решай». Я бы хотела, но меня кое-что останавливало.
Шантаж долгом моих родителей. А так бы я…
– Кстати, – Андрей прервал мои мысли. – Насчет долга твоих родителей. Я решил, что ты не должна расплачиваться за них.
– Но ты же говорил совсем другое… я совсем не против!
Я мямлила что-то невнятное, не понимая, к чему он это сказал. Я ему не нужна больше? Нашел себе другую спутницу – ту, за которую не стыдно?
– Марина, – Андрей положил ладонь на мою руку, и успокаивающе ее погладил. – Я имею в виду то, что долг я прощаю. Не из-за внезапной любви к твоим родителям, а из-за тебя. Мы отъехали недалеко от города и, если скажешь – отвезу тебя обратно. Потому и остановился здесь. Пара часов – и ты дома, а я больше не побеспокою ни тебя, ни твоих родителей. Что скажешь?
Что я скажу? Что я счастлива, хотя говорить этого не стоит. Что сердце сейчас выпрыгнет из груди, хотя и это, наверное, тоже не стоит торопиться произносить. Вместо ответа я легонько улыбнулась, наслаждаясь ощущением тяжести ладони Андрея на моей ладони.
Теперь, раз он отпускает меня, раз не будет больше шантажировать – я свободна, и могу сама сделать свой выбор. И это замечательно!
– Андрей, я бы предпочла сдержать свое слово, – тихо произнесла я. – Ты ведь сам говорил, что тебе нужна спутница, так что я… я вполне могу продолжать быть ею. Если ты еще хочешь!
«А ночью я приду к тебе, – мысленно обратилась я к Андрею. – Теперь мне ничто не мешает сделать это!»
– Очень хочу, – ответил Андрей, и на миг на его лице промелькнуло торжество, а затем мужчина поднял мою ослабевшую руку со стола, и поцеловал ладонь.
ГЛАВА 35
– Ты хоть была в столице? – с насмешкой в голосе поинтересовался Андрей.
Приехали мы поздним вечером и, оставив вещи в отеле, отправились ужинать. Номера Андрей в этот раз снял разные, что немного меня разочаровало. Хотя, надо признать, что если бы Громов поставил меня перед фактом, что спим мы вместе – я бы взбрыкнула, и устроила скандал. Вот такая логика. Мы шли по городу, и я, как и многие провинциалы, глазела по сторонам, разглядывая красивую и спорную архитектуру, витрины магазинов, вывески и элементы благоустройства города.
Красиво.
И еще больше виден контраст между столицей и всей остальной страной. Столица похожа на сытую, лоснящуюся породистую кошку, тогда как почти все остальные города больше напоминают облезлых дворовых кошаков.
– Была, – ответила я. – Что, совсем я деревенщина с виду? Если так стыдно идти рядом со мной, ты не стесняйся – можешь дорогу перейти, и сделать вид, что со мной не знаком!
Днем я еще испытывала робость перед мужчиной, но она, как это часто бывает в моей жизни, улетучилась, едва появившись. Почему-то, только с Олегом я краснела, робела, бледнела, и хотела казаться той, кем я не являюсь. На остальных же меня долго не хватает. Вот и с Андреем я решила, что хорошенького помаленьку, и вернула свой настрой.
Андрей громко рассмеялся, вызвав неодобрительные взгляды прохожих.
– Ну наконец-то! Я уж думал, что ты заболела: не язвишь, не хамишь, сидишь тихонечко.
– Сейчас я сама перейду дорогу, и сделаю вид, что я тебя не знаю… хорош хохотать! – я хотела легонько толкнуть Андрея в плечо, но он поймал мою ладонь, и легонько сжал в своей. – В какой ресторан мы идем?
– Ресторан? Ох, простите, леди, но я не заказал столик, – Андрей картинно заломил брови, и я, не выдержав, расхохоталась.
– Не меня ли ты пародируешь, Громов? Если да, то получается плохо.
Мужчина приобнял меня за талию, и я сделала вид, что не заметила его руку. Не стала отталкивать, да и не хотела. Мне было хорошо, усталость от долгой дороги слетела с меня. Было приятно идти по чарующему ночному городу рядом с красивым мужчиной.
– Если серьезно, то я не знаю, куда мы идем. Выбирай любое место – все, что хочешь! – тихо произнес Громов, склонившись ко мне.
Я подняла на Андрея взгляд, и задержала на его губах. Это все звук его голоса виноват – когда Андрей говорит так тихо, то я чувствую себя… странно. А может, я просто озабоченная, и выдумываю.
– Вот, – я указала взглядом на первое попавшееся кафе – довольно уютное с виду.
– Тебе здесь нравится? – поинтересовался Андрей, когда мы заняли столик, и сделали заказы. – В столице. Хотела бы здесь жить?
– Нравится, но нет – жить бы я здесь не хотела. Меня и наш город устраивает.
– Странно, – мужчина приподнял бровь, а я нахмурилась, когда официант поставил на столик бутылку виски. – Обычно все в столицу стремятся.
– Я не стремлюсь, хоть возможностей здесь и больше. Люблю я наш город, – пояснила я. – Андрей, ты не мог бы не… ну, не пить?
Громов поставил стакан на стол, так и не поднеся его к губам.
– Светлячок, что бы ты там не наговорила моим приятелям – я не алкоголик, и меру свою знаю. Так что расслабься.
– Угу.
– Ладно, – вздохнул Андрей. – Будем вместе пить улун.
– Я не люблю алкоголь. И не люблю, когда рядом со мной пьют, – объяснила я.
– Обычно так к этому относятся те, у кото в семье есть проблемы с алкоголем. Эдик и Марианна, как и твоя бабушка, вроде не…
– Нет, они не пьют. Дедушка иногда выпивал, – пояснила я. – Вернее, он, когда зарплату получал, пару дней пил. Не знаю – алкоголизм это, или нет.
– Так дело в этом? Ты так не любишь, когда рядом с тобой выпивают из-за дедушки?
– Да, – соврала я.
Вернее, это было правдой лишь частично. Давно, почти двенадцать лет назад, бабушка отправила меня в магазин за хлебом. Недалеко от дома меня отпускали одну, и я очень гордилась тем, что мне доверяют такое важное дело: купить хлеб и молоко. А на сдачу я покупала какую-нибудь сладкую вредность, и бежала домой. Но в тот день в ближайшем магазине почему-то была большая очередь, и я решила пойти в другой магазин. Бабушка волновалась, когда я задерживалась, вот я и решила не ждать из-за длинной очереди, да и еще один магазин ведь совсем рядом – лишь дорогу перейди.
И я перешла. По пешеходке – правила поведения на дороге мне не только бабушка, но и родители вдалбливали с раннего детства. Только вот, когда пьяный человек садится за руль, его не волнуют светофоры, пешеходные переходы и маленькие девочки, переходящие дорогу.
Дальше была реанимация, операция, и вердикт: нужна трансплантация почки. Одна отказала полностью, другая работает, но слабо. Потом диализ, из-за которого я сходила с ума, ведь живому, подвижному ребенку тяжело усидеть на одном месте по пять часов.
А потом родители нашли деньги, и мы полетели в Израиль. Тогда я и увидела столицу впервые, ведь именно из международного аэропорта мы вылетали. Может, именно поэтому я и не люблю пьяных? И в столице жить не хочу тоже поэтому. Да и город наш люблю потому что очень скучала по нему, мечтая вернуться живой, и никогда-никогда не покидать его больше.
Почему-то, рассказывать Андрею про это не хотелось. Нет, не так. Рассказать я ему хотела многое – все о себе, но все эти подробности ведь и оттолкнуть могут: болезни, операции… как-то это не очень сексуально.
А на эту ночь у меня совсем другие планы. Как-то не хочется мне, чтобы меня жалели и гладили по головке, вместо другого, более интересного занятия.
– А ты сам в столицу не думаешь переехать?
– Нет, – Андрей покачал головой, и принял из моих рук чашку с чаем. Покачал головой, словно сам себе удивляясь, и отпил. – Дожил, в вечер пятницы пью чай. Скоро и до какао докачусь. А насчет переезда – нет, у меня ведь дела в нашем городе.
Я закатила глаза, выражая свое отношение к этим «делам». В любом городе можно найти бизнес, который нуждается в «крыше», или чем он там занимается?! Но вообще, я рада, что Андрей не думает о переезде.
– А сюда мы зачем приехали, раз дела у тебя в нашем городе? – поинтересовалась я.
– Скажем так, здесь у нас общее собрание. Головной офис нашей организации, – хмыкнул Андрей, и я замахала руками.
– Все, не продолжай!
Мы, легко поужинав, возвращались в отель, и чем ближе подходили к нему, тем медленнее я шла. Как мне подать Андрею знак, что эту ночь я хочу провести с ним? Он ведь сказал, что я должна прийти к нему сама. Мне что, молча зайти к нему в номер, и лечь на кровать?
Как вообще это все делается?
Или накраситься поярче, распустить волосы, и завалиться в его номер в одном белье, а затем стриптиз станцевать? Нет, он психушку вызовет. Да и стриптиз я не умею танцевать.
«Может, Андрей сам сделает первый шаг?» – понадеялась я, но мои надежды были развенчаны.
– Спокойной ночи, Светлячок! – Андрей пару секунд стоял передо мной в коридоре, а затем вошел в свой номер, оставляя меня в одиночестве.
Я тихо вздохнула, и открыла свой номер, входя внутрь. Нет, не смогу я заявиться к нему, и предложить себя. Не из-за гордости, не из-за предрассудков, а просто потому, что… потому, что я не знаю, как это сделать.
Не хочу я выглядеть глупо!
– Кажется, я останусь девственницей до пенсии, – мрачно сказала я сама себе, и сделала шаг от двери, но в этот момент в дверь пару раз постучали.
Я открыла.
Андрей усмехнулся краешком губ, и я посторонилась, пропуская его к себе.
– Все приходится делать самому, – тихо произнес мужчина, и притянув меня к себе, впился жарким поцелуем в губы.
