Юлия Гауф
Заноза для бандита
ГЛАВА 63
Посадил моих родителей! Оклеветал, будто он сам – в белом плаще… будто он святой! Наркотики подкинул, подставил! И не верю я, что мама с папой могли такое устроить!
Или они могли…
Вымогательство?
Доведение до самоубийства?
Нет, не про них эта история. Насколько я их знаю, они мастаки в том, чтобы облапошить кого-нибудь, надуть. Выдать блестяшку за бриллиант, китайскую подделку за украшение от Тиффани, но чтобы ходить и угрожать…
Подступающие слезы дерут горло. Словно я стекло проглотила, словно кипяток выпила… А если это они? Андрей ведь не идиот, и просто так не стал бы затевать все это. И если мама с папой и правда виновны в смерти родителей Андрея, то…
Мне жаль! Я ведь видела, как больно ему вспоминать о родителях! Очень больно терять близких, а вот так – по несправедливости, когда им бы жить еще, и жить… еще больнее! Но Андрей не имел никакого права так поступать! Если бы я была хоть немного ему дорога – никогда бы он не совершил то, что совершил! Меня ведь сама мысль ужасает, что Андрею может быть плохо и больно, что я могу быть в этом виновной, а ему… ему плевать!
Думал, что я привыкну. Что смирюсь, что родители сидят, что забуду о них. Разве это легко? И… наверное, я бы смирилась, если бы они и правда наркоту толкали. Давно ведь ждала, что их арестуют, но не по наговору же?!
– Не провожай меня! – шиплю я на ничего не понимающего подручного Андрея. – Все, дальше я одна!
– Мне сказали…
– Напиши ему! Или позвони, – меня трясет, но я держусь. Не хватало еще разрыдаться прямо здесь – на улице. – Андрей подтвердит, что больше охранять меня не нужно!
Стас… или это Антон? Вечно их путаю. Парень смотрит на меня с пониманием, с жалостью, что бьет хуже любых кулаков.
Во что я себя превратила в последнее время?
В кого?
В ноющее, несчастное существо, счастливое лишь тогда, когда Андрей рядом. Это – зависимость, это напоминает любовь запертого дома пса к своему хозяину! Пса, который счастлив лишь в те редкие мгновения, когда хозяин рядом, когда приходит с работы домой, и гладит, играет, уделяет время.
Жалкое я создание! И ведь не понимала ничего!
– Марина, давайте я вас подвезу, – предлагает… все-таки это Стас.
Вздыхаю глубоко, и стараюсь прогнать с лица загнанное выражение. Хоть для видимости вернуть гордость, чтобы меньше стыдно было.
– Спасибо, но нет. Я к себе домой – здесь недалеко. А ты все-же поинтересуйся у Андрея насчет охраны для меня. Уверена, он скажет, что отныне ты от меня свободен! Спасибо… и пока.
До моей квартиры было близко, всего одна остановка – десять минут неспешным шагом. Это раньше приходилось ездить, но когда мы с Андреем переехали с той квартиры, в которой я больше не могла находиться, я могла добегать до подруг за пару минут.
Но не добегала. Забросила, забыла. А сейчас они мне так нужны!
Ищу в сумке ключ от двери, и не нахожу – забыла у… у него. Хорошо, хоть документы у меня с собой, на свидание к маме брала.
Стучу, звоню в надежде, что затворница-Марго дома, и впустит меня.
Тишина.
А мне так хочется прилечь, закрыть тяжелые веки, и отдохнуть. Еще только середина дня, а я так устала…
Нахожу телефон, и вижу несколько пропущенных от Марго и Кристины. В основном от Крис. Набираю Марго, но после седьмого гудка мне отвечает незнакомый женский голос.
– Марина?
– Да, – отвечаю я, и недоброе ощущение лишь усиливается. – Почему у вас телефон…
– Вереш Маргарита Радмировна указала вас своим контактом. Приезжайте в пятую больницу.
О Боже! Да что случилось?
Повторяю этот вопрос в слух, и голос на том конце трубки сухо сообщает:
– Осложнения после аборта. Приезжайте, через час она придет в сознание. И привезите зубную щетку, пасту…
Женщина – медсестра, наверное – перечисляла, что я должна буду привезти, или купить в магазине при больнице, пока я стояла около дома с вытянутой рукой, ловя машину. Стаса, которого я столь опрометчиво отослала не было видно, и сейчас я пожалела об этом.
– В пятую городскую, – наклонилась я над машиной, и водитель кивнул.
Выбегаю из машины бомбилы, несусь со всех ног, скользя на обледенелых ступеньках. Сейчас расшибусь, и тоже в больницу попаду.
Меня отправляют на третий этаж, и я снова бегу, надеясь не свалиться с лестницы. Голова кружится… аборт?
Марго сделала аборт? Да быть такого не может!
– Ты! – гневно кричит при виде меня заплаканная Кристина. – Где тебя носило?
– Что с ней?
– Я не знаю, – плачет подруга, вцепившись в меня. – Мне не говорят ничего! Сказали, что ты нужна, что Марго тебя в какой-то бумаге указала, или еще где-то! Я до тебя дозвониться не могла, что с тобой вообще в последнее время? Или, раз мужика нашла, то подруги не нужны уже?
– Тише, – обнимаю я испуганную Кристину. – Прости, я уже здесь.
– Марго мне позвонила, прийти попросила, – Кристина меня словно и не слышит. – Прихожу, а она вся синяя. И кровь… и руки тоже в крови, и по ногам… Отключилась прямо там – в твоей прихожей, и я сидела с ней, скорую ждала! Ее еще вынести долго не могли, и я… я на улице какого-то мужчину схватила, и потащила к тебе, чтобы он помог! А соседи даже не открыли мне, только из окон выглядывали, как Марго в скорую заносили! Звонила тебе, звонила, а ты все не отвечала! А потом я родителям Риты позвонила, и меня послали, представляешь? Сказали, что Марго больше не их проблема, а я тут одна совсем, и никто не хочет мне ничего говорить!
Кристину трясет от паники, от пережитого страха. И от обиды, что пришлось справляться со всем одной. А мне… мне становится легче, к тайному стыду. Сейчас я могу быть сильной! Я должна быть сильной, и взять дело в свои руки, раз больше некому.
Иду к автомату с кофе, беру два стаканчика капучино, и протягиваю один Кристине. Усаживаю ее на жесткую лавку, и обещаю все узнать, и вернуться.
– Жить будет, – отвечает на мои вопросы женщина в белом халате. – В таких ситуациях лучше, чтобы рядом были не только подруги, но и родители. Но пациентка указала вас контактным лицом, и ее карта у нас сохранилась…
– Что? – не понимаю я, и ожидаю привычной мне еще с детства вспышки раздражения от уставшей медсестры, но ее нет. Женщина абсолютно безэмоциональна, как робот.
– Маргарита обращалась к нам по поводу прерывания беременности на шестой неделе. Заполнила нужные данные, указав вас контактным лицом. А потом она пропала… такое бывает, многие передумывают избавляться от плода, – поясняет медсестра. – В самом начале можно прервать беременность амбулаторно, но не на таком сроке, как у вашей подруги. Видимо, она решилась, но сделала это самостоятельно. Есть разные таблетки, которые продают в интернете, и их лучше не пить. Чтобы не оказаться в больнице.
Морщусь от сладости кофе, которая будто желчью отдает. Голова кругом – ну как Марго могла пойти на такой шаг? Самая умная из нас, самая рассудительная… даже я понимаю, про какие таблетки идет речь, и какие последствия бывают! Столько репортажей показывали по телевизору, а Марго…
– Она в коме?
– Без сознания. Была. Как только ее стабилизируют, я могу вас впустить к ней.
– Спасибо, – выдыхаю я, и возвращаюсь к Кристине.
ГЛАВА 64
Господи, какая она худая! Ранее оливковая, легко загорающая кожа отливает синевой. Вены просвечивают, и кажется, будто лопнут вот-вот. Лишь глаза от Марго остались! Огромные испуганные глаза на бескровном лице.
Дурочка… что натворила?! Зачем?
Да и я хороша – где была, когда нужна была ей?
– Ох, Марго, – протягиваю я, осторожно прикасаясь к ее холодным пальцам. Дотронуться страшно – кажется, что одно резкое движение, и тонкое запястье переломится.
Кристина проще поступает – ревет. Навзрыд. Тоже ведь страха натерпелась!
– Простите, девочки, не хотела волновать, – тихо говорит Марго.
– Дуреха… и потому дрянь глотала? – хмурюсь я.
– Кто этот козел? – Крис насупилась, вытирает слезы и выглядит донельзя воинственно. – Я ему устрою!
Собрались тут… три амазонки, две из которых – неудачницы полнейшие! Да и Крис недалеко ушла от нас…
– Давид, – Марго посмотрела на меня чуть виновато, будто мне есть до него какое-то дело!
Хотя, теперь есть!
– Он знает?
– Знает. Он… он все приходил ко мне, – Марго устало прикрывает глаза, и рассказывает нам свою невеселую, но такую банальную историю. – Про тебя расспрашивал: что любишь, что ненавидишь, все ждал, что ты Андрея бросишь. А мне одиноко было, только из дома вырвалась, и хотелось… любви хотелось! Чтобы романтика, чтобы на белых простынях, цветы чтобы дарили. Мне Давида так жалко стало: ты ведь на Андрее помешалась, и я сказала Давиду, что ничего ему не светит, а он продолжил приходить, и… случилось!
Еще одна, значит, жалостливая!
Нужно было поделиться с Марго и Крис, нужно было рассказать, как ведет себя Давид. Но я ведь не думала, что он и Марго…
– Можно мне воды, – просит Марго, и Кристина поит подругу, придерживая голову. – Спасибо! Недолго это продлилось, да и не обещал мне Давид ничего! Слов любви не говорил, просто… ну, вы понимаете! А потом перестал приходить, да я и не навязывалась. Поняла все. А потом узнала, что беременна, и… ну какой мне ребенок? Одной растить, без отца, да я еще и почти бездомная! Подработка моя денег почти не приносит, Давид бросил, и… вот. Я пришла к нему, и сказала, что ребенка жду, не говорила сначала про аборт. Думала… глупости всякие думала, а он сказал: «Иди, избавляйся, Алиевы только в браке рождаются!». И денег дал.
Козел!
Ну какой-же он козел! Убила бы, вот его бы с радостью убила – сама причем, без помощников!
– Но ты ведь не сделала тогда аборт, – бормочу я, а Кристина снова начинает реветь, и сквозь зубы проклинать красавчика-Давида. – Ты любишь его?
– Не знаю… думала, что люблю! Да и неважно это… Врач и медсестра уговаривать начали не делать аборт, и я домой пошла. Думала, вернусь скоро, не было энергии спорить, а по пути маму встретила, – болезненно морщится Марго, и рука ее, что в моей спрятана, подрагивает. – Как обычно: синяки замазаны, взгляд затравленный, а во мне вдруг такая ненависть взыграла, и я ей сказала, что дура она! Дура, потому что сама терпит, и меня терпеть заставляла. Мне вдруг показалось, что в том, что я такой выросла лишь мать и виновата. Не отец! А мама… мама сказала, что уехать хочет, но денег нет, отец ведь все расходы контролирует, и я отдала ей все, что было. Разумеется, она не уехала от отца: либо наврала, либо передумала, либо поймал он ее, но я видела маму в магазине недавно.
– Отдохни, – чуть сжимаю я ладонь подруги. – Потом до конца расскажешь, поспи…
– Нет, лучше сразу. Может, легче станет, – Марго открывает глаза, и говорит, глядя в никуда. – Я готовилась, право читала, отвлекая себя от проблем. И получалось – забывала. А иногда я вспоминала и паниковала… Давид, когда меня видел, кривился, будто я – крыса помойная, и я побоялась к нему идти за деньгами. Или мне это казалось? Но я отвращение в его лице видела… вообще он не такой уж плохой – потерянный просто, словно его что-то гложет… А к вам идти было стыдно, итак – не подруга, а вечно страдающее нечто! Пыталась устроиться хоть куда-нибудь, но во время праздников никуда так и не смогла приткнуться, даже уборщицей, а денег в обрез – только на продукты. Хорошо хоть ты коммуналку оплачивала, иначе бы я свихнулась. Я… я глупости всякие делала: ванны с кипятком принимала, пила всякие народные средства для выкидыша, и до таблеток додумалась. Дешевле в пять раз, чем в клинике делать, но я бы, если бы в себе была, не сотворила такое, понимаете? Я же знаю, чем такие штуки заканчиваются, но мне так опротивело все! И я сама себе опротивела!
И подсознательно ты решила себя убить!
Я и сама уже еле сдерживаю слезы жалости и злости. Жалости к подруге, а злости на саму себя! И немного на Кристину, что тоже не замечала ничего. Хотя… Крис ведь работает теперь все время почти, деньги копит, а вот я где была?
Спала…
Поверили, идиотки, что Марго такая странная из-за стресса от учебы, от воспоминаний об отце! Или просто предпочитали не видеть? Не замечать?
Так ведь удобнее – не замечать, и глаза закрывать на странности!
– Знаю, нужно было у вас попросить денег – не отказали бы. И тогда знала. Но не могла, казалось, что как только расскажу вам – умру! Вот я и молчала, думала, что сама справлюсь, стыдно было… вы ведь меня умной считали, и не хотелось, чтобы разочаровались! Во мне итак все разочаровались… А сегодня так плохо стало, а потом эта кровь… я ее остановить пыталась, а она не останавливалась. И представляете, насколько я тупая? Я телефон скорой забыла! Потому вам и названивала, – Марго вдруг смеется над этой несмешной ситуацией. – Я в себя приходила ненадолго, урывками, и вот что услышала: вряд ли я смогу забеременеть! «Бедная девочка! – вот, как меня называли. Я повредила себе что-то внутри, что-то важное. И это ведь тоже забавно!
Марго хохочет, а из глаз слезы бегут.
Как у безумицы.
– Забавно?
– За все отвечать нужно, – отсмеявшись говорит Марго, и болезненно стонет. – Закон такой, а законы и логику я люблю. Издевалась над собой и над ребенком, который ничего не сделал мне плохого, даже сформировался ведь еле-еле. А я и его, и себя ненавидела, и вот – расплата меня настигла. Теперь детей у меня не будет, и это, наверное, правильно и логично! И к лучшему!
– Дура! – говорит вдруг Крис, и я согласна с ней!
– Да, Марго, ты такая дура, что слов нет! Ошиблась, натворила дел и пострадала, но что за привычка такая: винить себя во всем, и худший сценарий проигрывать? – поддерживаю я Кристину, распаляюсь. – Да был бы с тобой нормальный мужчина рядом, или… еще кто-нибудь, и ты бы не совершила то, что совершила!
– Захочешь – будет у тебя и парень нормальный, и ребенок! – трясет Кристина кулаком, грозя кому-то неизвестному. – Хоть десять детей! Ты в больнице недолго, как можно такие поспешные выводы делать из того, что в бреду приглючилось? Да мало ли… мало ли…
Крис, задыхаясь, пытается подобрать верные слова, и лицо Марго смягчается. Светлеет будто.
– Спасибо, девочки, – вдруг выдыхает Марго, и улыбается привычной улыбкой. – Это я так, разнылась… не буду больше!
Беру ее ладонь, подношу к губам, целую. Хоть бы с Марго все хорошо было!
Хоть бы! Пожалуйста!
Так хочется начать извиняться, оправдываться, каяться, что плохая я подруга, но к чему это все? Только до слез доводить итак расшатанную подругу. Только нервы ей портить.
Но я ведь виновата.
И вину я свою искуплю.
– Марго, ты ведь в столицу собираешься? – говорю я невзначай. – Меня возьмешь с собой? Вместе и дешевле, и веселее!
– Тогда и я поеду! Оставь вас одних – начудите! – фыркает Кристина, и вот уже мы втроем смеемся, выплескивая стресс.
Зато все вместе, как раньше!
Только родителей вытащу…
ГЛАВА 65
Мы привезли Марго домой через день. Оставаться в больнице подруга не хотела, тем более в гинекологии с беременными, косо глядящими на подругу. Врачи разрешили ехать, наказав не напрягаться, и беречь себя. А уж мы с Кристиной за этим проследим!
Днем и вечером Андрей молчал, но ближе к ночи начались звонки, на которые я не отвечала. И сообщения, которые хотела бы удалять, не читая, но… не получалось!
Читала.
И думала.
«Марина, не веди себя, как ребенок! Давай поговорим, ты ведь понимаешь, почему я сделал то, что сделал?»
«Возвращайся домой!»
«Одна проблема – и ты сбежала» …
Да, одна проблема, и я сбежала. Одна ли? По правде говоря, и одной такой проблемы хватило бы сполна.
Возвращайся домой? Так я дома…
Рука все время тянулась к телефону: либо, чтобы набрать полковника, и рассказать ему все! Попросить отпустить моих родителей! Либо позвонить Андрею, сама не знаю зачем.
А днем он явился сам. Кристина была в магазине, Марго спала, а я решила открыть дверь.
– Привет, – заходит в прихожую, хоть я и не приглашала. – Готова ехать?
– Говори тише, Марго спит. Идем, – киваю на кухню.
Андрей идет за мной, а я тяну время. Наливаю ему чай, придвигаю сахар, выставляю на стол вафли, и… нет, нужно решаться! И будь что будет!
– Ты должен вытащить маму с папой, – говорю я, глубоко вдохнув, словно перед нырком на глубину. – Надеюсь, ты сделаешь это… по-хорошему!
– Это как? Светлячок, только не говори, что ты мне угрожаешь!
– Андрей, я прекрасно понимаю тебя. Если то, что ты сказал – правда, мне жаль! Но, прости, твои родители уже мертвы, и их не спасти, – стараюсь я говорить убедительно, а у самой руки дрожат. Зажмуриться бы, расплакаться, и пустить все на самотек. – А моих ты губишь! И меня вместе с ними! Да, они – не лучшие люби на планете Земля, но ведь и ты… Ты, надеюсь, не рассчитывал, что я спущу тебе это с рук?
Андрей сцепляет руки в замок, опирается на них подбородком, и смотрит на меня внимательно. Изучает, словно все мои эмоции видит.
– Они заслужили.
– А я? Тоже заслужила? – гляжу на него волком, в груди кипит обида, которая вот-вот выплеснется.
– Ты здесь каким боком? – раздражается мужчина. – Наоборот, позорить не будут больше! Посидят, и по УДО выйдут, или по какой-нибудь очередной амнистии…
– Нет, – решительно говорю я. – Нет! Либо ты немедленно делаешь все, чтобы их вытащить… а ты можешь это сделать, раз так легко упрятал их за решетку, либо я все расскажу! И я не шучу, Андрей, я всем и все расскажу про тебя, и делай потом со мной что хочешь!
Не верит мне. Вижу, что не верит, всерьез не воспринимает.
А сама-то я верю в то, что говорю?
– Светлячок…
– Не называй меня так больше никогда! – повышаю я голос.
– Марина, – примирительно произносит Андрей. Говорит спокойно, размеренно даже. – Поехали домой, не глупи! Да, я некрасиво поступил, признаю, но никогда бы я этого не сделал без повода. А ты нервничаешь лишь потому, что не сказал тебе ничего, признай! Но я тебя услышал, и постараюсь что-нибудь придумать, чтобы и тебя, и меня это устроило.
Общие фразы, ничего не значащие слова…
Пустота!
– Уходи пожалуйста! Просто оставь меня в покое!
Я вскакиваю, перестав сдерживать себя. Он ничего не понимает! И меня не понимает, не видит, или видеть не хочет! Андрей тянется ко мне, пытается поймать, но я изворачиваюсь, не позволяя к себе прикоснуться.
Закричу, если он не уйдет!
– Иди ко мне, – протягивает ко мне руку. – Ты сама себя накручиваешь! Давай, одевайся, и домой, а там уже разберемся…
– Когда мои родители будут на свободе, тогда и поговорим! И разберемся! – сжимаю кулаки от злости, от гнева, от желания вытолкать его за порог…
И от ярости на саму себя. Люблю ведь, все-равно люблю его!
– Марина, я своих решений не меняю…
– Как и я, – перебиваю я. – Убирайся, я тебя ненавижу! Лучше бы я тебя никогда не встречала, ты – не человек, а чудовище!
Задела! Я задела его! Андрей напрягся, подобрался весь. Дышит тяжело… неприятно, да?!
Испытываю от этого какую-то необъяснимую злую радость. Горькую, с привкусом полыни и крови.
– Это пройдет! Как ненавидела, так и… – Андрей словно отмахивается. – Завтра заеду за тобой, а сейчас, пожалуй, и правда оставлю тебя одну! Остынь, я же сказал, что постараюсь что-нибудь придумать, но и безнаказанными их оставить не могу!
– Я не вернусь! – кричу я Андрей в спину, совсем забыв про Марго.
– Марина, это была не просьба! Вернешься, куда ты денешься…
Как же хочется поступить так, как в фильмах показывают: швырять посуду в стены, выплескивая ярость и обиду, разгромить все вокруг, а потом напиться! Но посуду мне жаль, как и мебель, да и не пью я…
Вместо этого я мечусь по кухне, натыкаясь то на плиту, то на стол, и не знаю, что делать. «Куда ты денешься» – сказал Андрей напоследок… не за волосы ведь он меня потащит! А по-хорошему я не вернусь!
Ненавижу!
Недавно съеденный завтрак подступил к горлу, и я рванула в ванную.
Нервы ни черту стали! Выворачивало меня долго, по телу пошли спазмы, что меня очень испугало. Неужели опять почка?
Пошатываясь, возвращаюсь в комнату, ложусь на кровать. Слышу, как Кристина, мурлыча себе под нос какую-то попсовую мелодию, входит в квартиру, шелестя целлофановыми пакетами. А я лежу на боку, и мрачно гипнотизирую взглядом телефон.
Позвонить Анатолию Марковичу? Или…
Телефон вибрирует.
– Да, Артем, – отвечаю я.
– Марин, бабушка в больнице, приезжай пожалуйста! Я со школы пришел, и мне соседка сказала… мы тоже едем…
– Что случилось? – подскакиваю я.
– С сердцем что-то, – голос брата ломается. Хочет зареветь, как в детстве, но держится.
– Какая больница? Еду, увидимся там.
Тороплюсь, путаюсь в джинсах, которые пытаюсь быстро натянуть. Бегаю, как заполошная, ищу что-то… Что?
Кошелек, точно.
Все ведь будет хорошо? Бабуле просто стало нехорошо, со всеми бывает! Я приеду, и она будет пенять нам с братом, что так всполошились.
Смеяться будет над нашими напуганными лицами… да, так и будет!
Кричу Кристине вслед, что еду по делам, выскакиваю на улицу, и ловлю такси.
И мчусь в больницу.
Уже второй раз за несколько дней!
