Юлия Гауф
Порочные чувства
Глава 23
Мне влажно и жарко. Щеки алеют, воздуха мучительно не хватает, и я делаю единственно возможное – дышу им. Маратом. Чувствую, как он двигается во мне – твердый, возбужденный. И как я сжимаюсь вокруг его члена, не желая выпускать.
С ума схожу. Колотит всю от переизбытка эмоций.
– Еще раз вздумаешь сбежать – убью, – тихо рыкнул Марат, и скользнул языком в мой рот.
Стеснение мое улетучилось, я ответила ему так жадно, что саму себя не узнала. У губ Марата мой вкус. И движения его языка во рту такие же настойчивые, подавляющие, как и несколько минут назад. Когда он ласкал меня гораздо ниже.
Я всхлипнула, вспомнив, и обняла Марата за шею. К себе притянула еще сильнее, чтобы даже не вздумал прекращать то, что он делает.
Это так остро – чувствовать его в себе.
Приподнимаю бедра, трусь об него, продлевая наше соприкосновение. Насаживаюсь на распирающий меня член. Он долбится, бьет бедрами все сильнее и быстрее. Влажные шлепки наполняют все пространство, как и хриплое дыхание в коротких перерывах между поцелуями.
И стоны.
И тихие скрипы матраса под нами… все это и составляет сейчас мой мир.
Мне почти невыносимо. Я отдаюсь ему полностью, целую Марата, иногда открывая глаза. Не могу не смотреть на него, не могу не видеть того яростного наслаждения, что сквозит в каждой линии его лица. В каждом движении и порыве.
– Нравится? – прохрипел он.
Нет сил говорить. Застонала, прогнулась в пояснице, потираясь об него ноющей грудью, и скрестила ноги на мужских бедрах.
– Отвечай, Алика. Тебе нравится? – рыкнул Марат.
– Да, – выдохнула я.
Марат хищно сузил глаза, и скользнул ладонью между нашими соединенными телами.
– Такая влажная… охренеть… в тебе так сладко, так горячо…– прошептал, и накрыл пальцами мой клитор.
Марат словно обезумел. Я плохо знаю его, но таким я его еще не видела – будто доказать мне что-то хочет. Наказать. Он изменил угол проникновения, двигаясь уже будто сверху-вниз, неимоверно быстро тараня меня. Пальцами при этом натирая клитор.
Я всхлипываю, в голос кричу от жестких, даже жестоких движений. Мы так плотно сцеплены, что когда Марат приподнимается, чтобы снова глубоко забить в меня член, я следую за ним. Приподнимаюсь, и жестко опускаюсь на кровать, прибитая его телом.
В глазах темнеет, чувство времени потеряно. Я проваливаюсь в обмороки, и возвращаюсь в сознание от сильного трения его члена об стеночки лона. Он бьет в одну точку внутри меня, снова и снова, и крика мне уже недостаточно. Впиваюсь в мужские плечи ногтями, чтобы было легче это вынести.
Марат в отместку чуть приподнимается, и впивается губами в мою грудь. Всасывает сосок в свой горячий рот, проходится по горошинке языком, и прикусывает. Болезненно-сладко. До сорванного крика.
– Хватит! Пожалуйста… пожалуйста, хватит… – шепчу что-то бессвязное.
Кажется, если Марат продолжит – я умру. И если остановится – тоже. Меня трясет все сильнее, тело сжимают раскаленные обручи, плавят его, и я содрогаюсь. Сильно, я знаю, что Марату больно, сжимаю его член внутренними мышцами. Чувствую полет и падение. И это ощущение всё длится, и длится, и длится… пока не приходит расслабленная нега.
Ноги соскользнули с бедер Марата, руки раскинуты. Едва ли я сейчас могу даже двинуться.
Как же мне хорошо!
– Даже не думай спать, – приказал Марат.
Он вышел из меня. Сел в моих разведенных ногах. Его член полутвердый, блестит от моей смазки. Марат сжимает его ладонью, ведет от основания к головке, и смотрит при этом на меня.
На раскрасневшееся лицо. На искусанные губы. На все еще продолжающий содрогаться живот. И ниже. Пожирает взглядом мои разведенные бедра, блестящие от нашей смазки.
– Нет, – Марат остановил меня, когда я попыталась свести ноги вместе. – Охренительное зрелище – видеть, как из тебя вытекает моя сперма, – шепнул он, и крепче сжал свой член. – Алика, я даже в темноте вижу, как ты краснеешь.
Я всхлипнула, и… расслабилась. Сил не осталось даже на смущение. Сегодня я не хочу воевать.
Марат удовлетворенно усмехнулся, обхватил меня за талию, и опустился на кровать.
– У меня сил нет, – призналась я, распластавшись на мужском, все еще возбужденном теле. – Я не смогу больше. Правда.
– Сможешь, – глухо ответил он, устраивая меня на своих бедрах.
Я вздрогнула от прикосновения его пальцев к моему лону. Первое прикосновение – разряд тока, боль от отголосков оргазма. Марат прошелся ребром ладони по лону, между ягодиц, размазывая влагу, разминая меня. И снова насадил на себя.
Сразу так глубоко, что я резко выдохнула, снова проваливаясь в этот омут.
Сейчас амплитуда иная, Марат двигается медленно, почти не покидая меня. Сам приподнимается, подкидывая меня на бедрах. Ощущения иные, более мягкие.
Я расслаблена и просто получаю удовольствие, которое, как я думала, мне недоступно. Вот только паника снова накрывает меня, когда Марат легко проскальзывает пальцем в тугое колечко ануса.
– Нет!
– Не бойся, – прошептал он, все также растягивая меня и членом, и пальцем. – Просто расслабься… я не обижу…
К одному пальцу Марат добавил второй. И третий, растягивая меня, увлажняя изнутри. Готовя для себя. Но, может, он не станет? Может, только пальцами?
Мне страшно, но когда биения члена Марата стали сильнее, я сама подалась навстречу его пальцам внутри меня. И застонала, прикусила его соленую шею, активно, но неумело двигаясь на мужчине.
Низ живота снова скручивает судорогами, я задыхаюсь, насаживаюсь на его длину уже сама, я просто не в состоянии остановиться, мыслить, жить, если снова не испытаю то разрывающее удовольствие.
Оно было близко, буквально пара движений, но Марат резко снял меня с себя, и уложил также сверху, только спиной. Пальцами нашел лоно, и глубоко вошел ими, неимоверно быстро тараня меня.
– Кончай, девочка… давай же, кончай…
Хриплый шепот на ухо, движения пальцев во мне, разгоряченное тело подо мной… я не вижу Марата, но чувствую его как никогда близко. И вскрикиваю, сжимая его пальцы внутри себя. Кричу, не узнавая свой голос, ловлю наши острые секунды. И вдыхаю аромат возбуждения, которым вся комната пропитана.
А затем расслабляюсь, забываюсь. Будто снова проваливаюсь в полуобморок, сквозь который чувствую давление головки члена на тугое колечко. Марат настойчиво вклинивается в меня, медленно, и против ожиданий мне не больно. Я будто онемела, принимая его в себя.
Медленно. Распирающее, чуть дискомфортное чувство растет. Спиной я чувствую, как стучит сердце Марата, он дышит сквозь зубы, и не торопится. Буквально по миллиметру насаживает меня на свой член.
Я не думала, что уже способна что-то испытать. Почувствовать. Казалось, что лимит исчерпан, но жар снова наполняет мое тело, заставляет задыхаться. Сейчас все иначе. Я хочу соскользнуть с Марата, но он рыкнул, удерживая меня на себе, и полностью опустил на себя.
– Марат, – застонала я.
Запрокинула голову, устраиваясь на его плече, и сдалась. Марат сжал мои ягодицы ладонями – сильно, больно, до синяков, и начал двигаться во мне. Сначала очень осторожно, толчки медленные, бережные, и я чувствую, как ему тяжело сдерживаться. Слышу хриплые проклятья полушепотом, и принимаю его в себя.
Жар растекается по венам. Мы делаем что-то запретное, и удовольствие мое тоже запретное, но я ничего не могу с собой поделать, и сама опускаюсь на Марата. Вот только чего-то не хватает… и Марат это понимает.
– Двигайся, сладкая, – прохрипел он, и снова нашел пальцами мой клитор. Сжал его, и прошептал: – Двигайся… дьявол, какая тугая… красивая…
Он шептал, и я двигалась. Как завороженная. Я все также лежу на Марате, выгибаюсь в пояснице. Ноги широко раздвинуты, и между них, где все воспалено и влажно, пальцы Марата – ласкают меня, трут, сжимают, пока я насаживаюсь на его член.
Мне хорошо, и немножко больно. Уши закладывает, но я не останавливаюсь, продолжаю. Влага стекает между наших тел, облегчая проникновение, но оно все равно очень плотное, болезненное для обоих. Марат давит на клитор сильнее, зажигая огонь в самом моем интимном месте, и я вскрикиваю от глубокого оргазма. Хочу слезть с него, отползти, но Марат крепко хватается за мои бедра, и быстро-быстро долбится в мое тело. Рывками. Жестоко.
И содрогается во мне, кончает, все еще двигаясь внутри меня, пока не выскальзывает.
Я скатилась с его тела – мне слишком жарко, потно, не мешало бы принять душ, вот только сил нет. И страшно, что это не конец. Что Марат и подтверждает шепотом:
– Отдохну немного, и продолжим.
Я слабо застонала, испытывая нешуточный ужас, и мужчина тихо засмеялся.
… слово он сдержал. Мы продолжили. Марат всю ночь вертел мое тело, делал со мной что хотел, и каждый раз я думала, что уже не смогу. Что уже хватит. Но я ошибалась.
Едва ли мне когда-нибудь будет достаточно.
Заснули мы уже под утро, а проснулась я в постели одна. Слыша в коридоре звонкий женский голос.
Глава 24
На секунду стало не по себе – вдруг в комнату кто-то войдет, и увидит меня в подобном виде. Я даже не прикрыта, хотя обычно даже во сне закутываюсь в одеяло.
Услышала стук каблучков по коридору, а затем все стихло.
Мы ведь одни были в доме!
Хотела, как обычно, легко соскочить с кровати, размять плечи, но… легко не получилось.
Я и встала-то с трудом, всё тело болит, между ног натерто. Очень дискомфортные ощущения, но тем не менее, внутри легкость.
Отошла от кровати, остановилась напротив зеркала, как была – голая, и оглядела себя.
– Ужас какой, – прошептала, и прижала ладони к щекам.
Я, и правда, выгляжу странно. Марат даже не думал сдерживаться – на бедрах синяки от его пальцев, как и на животе; на груди алеет укус, шея в засосах и царапинах от мужской щетины. Щеки тоже в мелких, еле заметных зарапинках, а губы до сих пор припухшие. Будто мне в них несколько миллилитров ботокса вкачали.
Так себе вид, но почему-то я все равно кажусь себе красивой.
В отражении я увидела не только себя, но и кровать. Прикусила губу, вспомнив, как уже под утро, когда я почти заснула, Марат лег на меня, коленом раздвинув мои ноги, завел руки за голову и, удерживая их, жестко трахал. Как одержимый. А я, вместо того чтобы оттолкнуть, наоборот обхватила ногами его бедра.
Вскрикивала при каждом движении – было не только наслаждение, но и боль. Усталость. Но я тоже не хотела прекращать, и вела себя… Боже, это вообще я была? Может, мне какой-то наркотик на вчерашнем корпоративе подсыпали?! Не могла же я сбежать без ничего в дождливую ночь, а потом потакать Марату в его в безумии…
– Надо в душ. Потом подумаю об этом, обязательно подумаю… наверное, – пискнула, и закрылась в ванной.
Отмывалась я долго: от потекшей, а затем засохшей разводами косметики; от пота; от всего того, чем пропиталась за эту ночь. А затем, когда соорудила на голове тюрбан из полотенца, открыла несессер, и достала из него шприц и ампулу.
С каждым днем обманывать Марата все тяжелее, и тяжелее. Но… ничего ведь не изменилось? По итогу всё снова вышло так, как он захотел, а значит и я имею право на то, что хочу.
Вздохнула, протерла кожу, и сделала себе укол. И вовремя остановила себя, чтобы не выкинуть ампулу и шприц здесь же. Завернула их в салфетку, и спрятала в пустую коробочку из-под тампонов.
А затем вышла из ванной, и из комнаты.
Мне нужен завтрак.
Про женский голос я, за всеми своими переживаниями, успела забыть. И вспомнила лишь тогда, когда приблизилась к кухне. Поворачивать обратно – глупость несусветная, хоть и захотелось спрятаться. Но мне сейчас необходимо обильно позавтракать, иначе меня ждет банальный обморок.
Я зашла на кухню, и сначала увидела Марата. Он сидит спиной ко мне, перед ним ноутбук, чашка кофе, а у плиты порхает и щебечет какая-то… кто это вообще?!
Боже, надеюсь это не постоянная подруга Марата, иначе меня удар хватит.
– Доброе утро, – тихо поздоровалась я.
Девушка обернулась, и я еле удержалась от того, чтобы досадливо поморщиться. Рыжая, яркая, красивая. Губы пухлые, глаза зеленые, а фигура… нет, я тоже на свою грудь не жалуюсь, но такого богатства у меня нет. Вполне обычная тройка, тогда как у этой красотки – целое достояние, слегка прикрытое кружевным топом.
И я тут, на ее фоне… с полотенцем…
– Проснулась, – заключил Марат.
Я хотела пройти мимо, соорудить себе бутерброд, но он поймал меня.
– Ничего не забыла? – спросил, жадно разглядывая меня.
Зачем меня так разглядывать, когда рядом такая грудь?! И что я могла забыть – в ножки всем поклониться?!
Я растерянно взглянула на Марата, и пожала плечами. Он усмехнулся, потянул на себя, заставив наклониться, и впился в мои губы коротким и жестким поцелуем.
– Я вам не мешаю? – с нотками недовольства спросила рыжая, и я резко отстранилась от Марата. – Влада, очень приятно. По соседству живу, и когда Марат прилетает, захожу и помогаю ему. А вы…?
– Алика, – представилась я.
Марат даже не подумал нас познакомить. Снова перевел свое внимание на экран ноутбука, бросив лишь:
– Садись, сейчас позавтракаем.
– Да, присаживайтесь, милочка. Я на всех приготовлю, мне только в радость, – улыбнулась рыжая Влада.
Я опустилась на стул и, разглядывая соседку, тихо спросила у Марата:
– Я думала, что ты на работе будешь. Уже девять.
– Я и из дома могу. Вечером в офис съезжу, сейчас там моя команда работает, – пояснил он.
Кивнула, украдкой разглядывая Владу. Одета она не в масс-маркет, очень ухоженная, и я могу представить, сколько на это нужно денег. И такая фифа не боится маникюр испортить за плитой? Не боится закапать жиром шелковый топ и юбку, купленную не на рынке?
– Вам то же, что и Марату, дорогая? – спросила у меня Влада.
Мне неприятно. Я не могу понять, в чем дело, но очень это по мне бьет. И обидно. Я не хочу есть то, что приготовит другая. И мне неприятны её милые, в общем-то, слова – милочка, дорогая…
Злая я какая-то стала.
– Спасибо, я сама приготовлю.
– Думаю, две девушки за одной плитой – это не очень удобно, – заметила Влада вполне логично.
И на Марата взглянула – коротко, остро, а я… я вдруг поняла. По одному лишь взгляду осознала – она не только по хозяйству Марату помогала, как добрая соседка.
Они спали вместе. Или все еще спят.
Я, задохнувшись от нахлынувшей ярости, взглянула на Марата. Он смотрит на меня, и в глазах его какое-то странное ожидание. Чего? Моей истерики?
Я бы хотела, чтобы он выставил эту Владу вон. Или чтобы мне было позволено это сделать, но гостья не моя, а его.
– Как-нибудь поместимся, – ответила я, стараясь скрыть свою ярость, и подошла к плите.
Нашла овсянку, нарезала яблоки, смешала воду с молоком, добавила изюм и принялась готовить. Так, еще яичницу сделаю, только не с беконом, а с дольками ветчины.
Я стояла у плиты, и слушала монолог Влады:
– … новый рецепт вычитала, салат с паштетом и копченостями, очень вкусно, сытно, тебе понравится. Сейчас только заправлю, нужно лимон добавить, и мне бы пространства больше, конечно… ну да ладно, я опытная хозяйка. Кстати, сегодня наши устраивают посиделки – шашлычок, гриль, Альбертик свою настойку обещал принести. Ты же любишь её, хоть как по мне это чистый самогон. Жуть. Наши все собираются, знают уже что ты нагрянул. Мы у меня собираемся на террасе. Ты же придешь?
– Приду, – бросил Марат.
Руки у меня подрагивают. Тянет швырнуть сковороду с раскаленным маслом в… не знаю, в Марата? В эту Владу?
Придет он! Ну и слава Богу, одна побуду, или с Денисом встречусь. Или курсы посмотрю, заниматься начну. Мне и наедине с самой собой не скучно.
Капля масла обожгла запястье, когда я выкладывала яичницу на тарелки. Дьявол, не на тарелку, а на тарелки! Как и кашу! Зачем я на двоих-то приготовила? Марат сейчас деликатесный салат будет есть, еще и вон мясо стоит томится.
Я отставила лишние порции, и опустила на стол кашу и яичницу. Отвернулась, чтобы достать приборы, и незаметно выкинуть лишнее приготовленное, и услышала от Марата:
– Спасибо, малышка.
Развернулась к нему. Он придвинул к себе мои тарелки, и протянул руку, в которую я растерянно вложила вилку, ложку, и нож.
– Теперь бери своё, и садись рядом, – скомандовал он, кивнув на тарелки, которым я еще недавно уготовала судьбу оказаться в мусоре.
– Марат, салат уже готов. Подожди… я же старалась, ну что ты! Яичницу каждый день можно есть, я же… – начала Влада.
– Спасибо за салат. Пусть он останется на вечер. Ты же говорила, что будет много наших, вот и накормишь, – ровно произнес он, и придвинул ко мне опустевшую чашку: – Алика, как позавтракаешь, сделай мне кофе. А теперь садись, хватит крутиться. Ешь.
Глава 25
МАРАТ
После завтрака я выпроводил Владу, вообще не понимая, зачем впустил её. Готовит вкусно, да и привык я, что она заглядывает – поужинать, и потрахаться. Лишь когда услышал тихие шаги Алики, что-то кольнуло – нельзя её обижать, слишком ранимая, уязвимая.
Но я решил посмотреть, что будет. Ждал, чтобы Алика высказала недовольство, злость, хоть что-то. Я сам бы взбесился на её месте. И хотел именно этого – чтобы Алика словом, взглядом, хоть как-то дала мне понять, что Влада здесь лишняя.
Но Алика не жалуется. Как я мог забыть…
Усмехнулся, и выключил компьютер. Можно уже уезжать, главное мы выяснили – директор начал меня обкрадывать, пора назначать другого, прислать еще специалистов, чтобы следили и докладывали мне. Вот только уезжать из Красноярска пока не хочется.
«Выясни все про Алику, Рус. Не только на её отца упор, но и на неё саму. Как жила, и чем жила – все узнай» – написал брату, и сел за руль.
Алика… зря она со мной полетела. Раньше я сдерживался, она была отстранена, и был шанс. Шанс, что я отпущу её. Теперь этого шанса нет, Алика потеряла его, когда согласилась полететь со мной, потеряла прошлой ночью.
До сих пор не понимаю, почему она согласилась со мной спать. Ради своего отца? Ради денег? Или, как предполагает Рус, специально готовилась к нашей встрече, и решила не упускать шанс?
Точно не из-за любви. Кому нужна любовь, когда есть деньги.
Но Алика полетела со мной, и я сорвался этой ночью. И теперь вряд ли смогу отпустить. Вчера ярость накрыла, когда представил – уйдет. Уже уходит.
Догнал, и заставил быть моей.
Подъехал к дому и, не узнавая самого себя, разозлился, что не встречает. Поспешил внутрь, и нашел Алику, спускающуюся с лестницы. В закрытом, голубом, свободном платье, в котором она еще более хрупкой выглядит… я ведь её талию ладонями обхватить могу полностью, вчера заметил это.
– Мне обязательно идти с тобой? – Алика подошла, но остановилась ровно в трех шагах.
Как обычно.
– Обязательно, – преодолел расстояние между нами, обхватил её шею, стараясь быть мягче, и поцеловал.
Губы сладкие – не оторваться. Созданы для поцелуев, для моего члена… и вся она словно для меня. Безумно красивая, манящая. Это и восхищает, и злит.
Точно не отпущу, подожду, когда меня не будет так накрывать от Алики, и тогда, может, смогу.
– Я вам не помешаю? Точно? – отстранилась Алика. – Я так поняла, что встреча будет с друзьями, а я… я могу дома остаться.
– Не хочешь со мной идти? – спросил, пытливо вглядываясь в её лицо. – Из-за Влады?
Алика на миг отвела глаза, и кивнула несмело.
– Остальные тебе понравятся, мы с детства дружим. А Влада… это бывшая жена моего приятеля, не более.
– И он знает о вас? Её бывший муж, твой друг?
На лице ни тени обиды, лишь в глазах неодобрение. И я снова себя дерьмом чувствую. Вроде и скрывать нечего, но рассказывать Алике историю своего знакомства с Владой не хочется почему-то. Вряд ли она легко отнесется к тому, как приятель с пьяных глаз попросил проверить его жену на верность, а я спьяну согласился. И теперь Паша и Влада живут не вместе, а в соседних домах, и когда я приезжаю – она пытается раскрутить меня на отношения, а когда меня здесь нет – прилагает все усилия, чтобы вернуть мужа домой.
– Если хочешь – останемся дома. Или сходим куда-нибудь, – неожиданно предложил я. – А лучше…
Не договорил, потянул платье Алики вверх, а она испуганно схватилась за него, удерживая.
– Марат, не сегодня, хорошо? Если хочешь, могу… могу минет сделать, – она слегка порозовела, говоря это. – Но не остальное, ладно?
Черт, перестарался я.
– Болит? – я, все же, накрыл ладонью её лобок.
Алика кивнула, и слабо улыбнулась.
– Не трону сегодня. И в следующий раз останавливай меня, я не всегда могу сдержаться.
С тобой – особенно.
– Хорошо. И, раз ты говоришь, что твои друзья мне понравятся, давай сходим, – вздохнула она. – Я закуски сделала, не с пустыми руками ведь идти. Ты сам из Красноярска?
– Нет.
– А сказал, что с детства дружите.
– Я у тёти часто гостил, здесь. У нас семья большая, и тётя Наташа меня и братьев иногда на передержку брала. Иногда средние братья у неё жили, иногда я с младшим… постоянно у неё кто-то торчал. Я только недавно сообразил, знаешь, что когда мне тринадцать было, ей всего-то двадцать один год стукнул. Девчонка совсем, но справлялась с нами.
– Интересно было бы с ней познакомиться, – с улыбкой произнесла Алика.
Снова пригляделся к ней, и понял – Алике и правда было бы интересно, не врет.
– Познакомлю вас, как вернемся домой, – решил я вдруг. – Она в Красноярске живет, но сейчас у нас. Лечится.
– Она больна?
– Она, занимаясь мной и братьями, свою жизнь упустила. Ребенка хочет родить, а с этим сложности, да и возраст у нее уже не самый юный. Вот и ходит по врачам.
– Обязательно помоги ей, Марат! Ребенок – это очень важно. Надеюсь, у твоей тети все получится, а ты поддерживай её, и не жалей денег на врачей, хорошо? – Алика потянулась ко мне, и сама сжала мою ладонь.
Волнуется. Переживает за человека, которого ни разу в жизни не видела. А я всё вглядываюсь в неё жадно, и остановиться не могу. Мне нужно знать, какая она.
Притворяется? Нет? Такая же, как Влада, которая легла под меня, как под более богатого, чем её муж, или… или?
– Уже помогаю, – ответил, и мы зашли на кухню.
Алика, хоть и не хотела идти со мной, но закуски приготовила. Я и не ожидал этого, даже в голову не пришло попросить. Наоборот, распорядился, чтобы секретарь заказала на дом еды из ресторана, чтобы Алика сама не готовила, чтобы на это время не тратила.
Зачем-то заглянул в холодильник – контейнеры из ресторана стоят на второй полке. Нетронутые. А рядом кастрюля, и в ней гуляш. Какой-то салат в небольшой миске, пюре, и обещанные закуски.
– Я не знала, что еду привезут из ресторана. Да и скучно мне было, вот и приготовила. Надеюсь, ты не против?
– Алика, – вздохнул, – я не против. В каждом твоем слове я слышу извинения. Хватит. Я против того, чтобы ты с посторонними мужчинами общалась, и сбегала от меня. В остальном ты свободна.
Она достала из холодильника закуски, поставила их на стол, и накрыла полотенцем.
– Твое хобби – готовка?
– Нет, – смутилась она, и после паузы призналась: – Я рыбалку люблю.
– Рыбалку? Шутишь? – усмехнулся, представив Алику в штанах цвета хаки, с удочкой и чемоданчиком рыбака.
Нелепая картина – Алика на рыбалке.
– Не шучу. Папа увлекался рыбалкой, но когда мы здесь жили, я с бабушкой была постоянно, с родителями мало общалась, и папа с приятелями ездил рыбачить. Когда переехали в Бразилию, мама… ну, она этого увлечения не понимала и не разделяла, друзьями папа не обзавелся, и как-то раз решил меня взять. Мне понравилось.
– Серьезно?
– Да, – улыбнулась Алика, и накрыла блюдо полотенцем. – Я все время сомневаюсь, что папа меня любит, но вспоминается очень часто только плохое. А было и хорошее ведь: как мы очень рано выезжали, как прикорм готовили, и удочки вместе выбирали. Как папа меня учил… это ведь целое искусство. Сначала мне рыбалка нравилась просто потому, что я с папой могла время провести, а потом втянулась.
– Охренеть, – выдохнул, и взял со стола закуски. – Рыбалка. Скоро выяснится, что ты еще и футбольная болельщица.
– Вообще-то да. Болельщица.
– Тоже отец на матчи водил? – спросил, скрывая неудовольствие от этого факта.
Алика кивнула.
Все же, любит его – отца своего. Но, сколько она говорила времени прошло? Год? И живет ведь без него? Вот и пусть дальше живет. Я обещал найти его, и найду, но сама Алика его не увидит.
– Идем, – я взял девушку за руку, и повел из дома.
