Юлия Гауф
Порочные чувства
Глава 20
– Ты чего? – удивился Денис.
Я сжалась. Вздрогнула, увидев Марата.
Вот что он опять? Я же не голая на столе танцую, и не зажимаюсь по углам. Просто сижу, разговариваю. А лицо у него такое, словно я зазываю всех на оргию.
– Я… – начала, и не сдержала облегченного выдоха – Марата перехватили на полпути. – Ничего, все нормально.
Ну его! Ничего предосудительного я не делаю, так что сидеть в уголке не собираюсь. Привел меня на вечеринку? Вот я и буду развлекаться.
– Ну так расскажи про себя хоть! Самое главное – ты с Маратом Вадимовичем пришла? Он, насколько я знаю, не женат.
Денис в своем репертуаре. Что в детстве был бесцеремонным, что сейчас.
– Я с ним. И он не женат, – коротко бросила я.
– Понятно. Ревновать хоть не станет? – Дэн подарил мне лукавую, полную веселого азарта улыбку.
– Если мы просто поговорим, то ревновать он не станет.
– Тогда рассказывай! И, черт, Алика, я до сих пор не верю, что это ты. Настоящая! Я-то тебя не забыл, но то, что ты меня вспомнила – удивительно.
Удивляться нечему. Будь у меня огромный круг знакомых, друзей, приятелей, наверное, часть детских воспоминаний бы стерлась из памяти. Так у всех бывает. Но не в моем случае. И того, кто изводил меня в школе, а потом подарил валентинки, я так и не забыла.
Я принялась рассказывать короткую версию своей жизни – переехала с родителями, вернулась одна, познакомилась с Маратом и прилетела сюда, в Край. Без лишних и личных подробностей. А Денис поделился подробностями из своей жизни – как еще подростком начал заниматься программированием, попал в крутую программу для выпускников старших классов, и начал стажироваться в компании Марата. Он, оказывается, таким юным дарованиям даже учебу в университете оплачивает, как и разные курсы и поездки за границу.
Я слушала, и завидовала.
Бабушка в детстве твердила мне, насколько важна учеба. И я училась на отлично, пока мы не перебрались в Бразилию. А там я многое упустила, не сразу начала понимать даже, чему нас учат – пока язык выучила, пока привыкла. Затем университет. И диплом на чужое имя. Подделать мне его помогли, конечно, вот только при желании любой работодатель может проверить, что Алика Веснина не имеет высшего образования.
Возможности упущены. Оттого я и завидую – теряла время, пока тот же Денис развивался, карьерой занимался. Ему есть что вспомнить, есть что рассказать.
«У меня тоже все будет! Не только ребенок, но и карьера, – дала я себе мысленную оплеуху. – Мне всего-навсего двадцать два года»
– Ты здесь надолго?
– Я даже не знаю.
– Можно было бы встретиться. Посидеть, поговорить. Как друзья, конечно, я все понимаю, – улыбнулся Денис. – Телефончик дашь?
Вместо того, чтобы продиктовать ему свой номер, я протянула ему смартфон. Денис кивнул, и сделал себе дозвон.
– Если не получится встретиться, то я пойму. Ты ведь не одна, мало ли. Но… я буду рад, если сможешь. И если мы будем общаться.
– Почему ты будешь этому рад? – я забрала свой телефон из ладони Дэна, и удивилась – время за разговором с ним пролетело невероятно быстро, а я и не заметила, думала, мы минут десять общались.
Оказывается, почти сорок минут.
– Почему я рад? Потому что ты мне с первого класса нравилась. Помнишь, как ты перепутала класс, пришла к нам, и села со мной за парту? Вот тогда я и влюбился, – глядя прямо мне в глаза произнес Шагуров.
Я невольно смутилась.
Я помню. Меня зачислили в «А», а Денис учился в «В». На линейку меня бабушка повела, как сейчас помню, я была с букетом астр – растерянная, немного напуганная семилетняя девочка. Бабуля была рядом, но после линейки начался кавардак, людей было очень много, и я пошла за всеми в школу. Первоклашки занимались на первом этаже, и у каждого класса был свой кабинет. Я, конечно же, перепутала, зашла в ближайший, и минут десять сидела рядом с Денисом за одной партой. А затем уже прибежала моя классная руководитель – Галина Викторовна вместе с бабушкой, и меня увели к моим одноклассникам.
– Не смущайся, Алика. Я привык говорить то, что думаю.
– И ты, видимо, не слишком держишься за должность в своей компании. Я с Маратом пришла, ты ведь помнишь? И понимаешь? – все еще смущаясь, уточнила я.
– Должность свою я ценю. Как и честность. И встретиться предлагаю, действительно, по-дружески.
А почему нет? Почему не встретиться с Денисом, предупредив Марата, конечно? Мы же не в отель пойдем с ним, а… не знаю, в кафе, например. Погуляем. В краеведческий музей сходим в конце-то концов!
– Я постараюсь. Думаю, у нас получится встретиться. Но не обещаю.
– Да, Алика не обещает, – ворвался в разговор Марат, появление которого я не заметила. И голос к него отнюдь не добрый. – Денис Шагуров, верно?
– Верно, – протянул Дэн руку для рукопожатия.
Марат кивнул, и они сцепили ладони. Какое-то очень долгое рукопожатие вышло, я смотрела на него как загипнотизированная. У Дениса кожа светлее, почти как моя, и пальцы его еще сильнее побледнели, сжимаемые рукой Марата. А Марат смуглый, но загара почти нет. Я ведь видела его без одежды, и следов от плавок нет. Конечно, он мог загорать без одежды, и… Боже, да о чем я думаю?!
– Я… это мой одноклассник, – пояснила я, испугавшись неведомо чего. – В начальной школе учились вместе с Денисом. И вот.
– Пообщались? Мы уходим, – Марат отпустил ладонь Дениса, крепко обнял меня за талию, и повел к выходу.
Я успела оглянуться на Дэна, и увидела, как он сжимает кулак.
Но, вроде, пронесло. Так ведь?
– Это, правда, мой одноклассник, – повторила я спокойно. – Мы просто разговаривали.
– Я вижу.
– И договорились встретиться. Школу вспомнить, старые времена. Если получится, – осторожно добавила я.
Мы сели в машину. Водитель исчез, Марат сам сел за руль, а я рядом с ним.
Молча. В давящей тишине.
«Я ничего плохого не сделала, – напомнила я себе. – Мне не за что оправдываться»
Мне, правда, не за что оправдываться, но тянет сделать именно это. Тянуло. Пока я не вспомнила, как Марат исчез на четыре дня только потому, что в эти дни мной нельзя было пользоваться. Как заявил мне ночью, что может взять с собой другую, и… нет, он не должен объясняться передо мной, но ведь и я тоже.
Не должна.
У нас не отношения, и Денис – просто мальчик из прошлого.
Я сердилась все сильнее, и сильнее. Мы ехали за город в полной тишине. К дому мы подъехали за пятнадцать минут, гораздо быстрее, чем днем и вечером по пробкам. И, уже выходя из машины, Марат бросил:
– Не получится.
– Что не получится?
– Ты спросила, получится ли у тебя встретиться с ним. Я ответил.
– Я не спросила, а сказала, Марат. Это разные вещи. Или мне нужно спрашивать твоего дозволения, чтобы встретиться с одноклассником? – я вышла следом за ним, и мы пошли по дорожке к дому.
Дом темный, света нет. Пугающий он какой-то, гулкий. Еще и где-то далеко слышны раскаты грома, и пахнет озоном и тревогой.
– Тебе нужно спрашивать, да, – Марат приложил карточку, палец, и открыл дверь. – Запомни на будущее. С подружками можешь встречаться без дозволения. С этим – нет.
– А ты не перегибаешь? – сжала я кулаки, кипятясь. – Я ведь не твоя жена. Не любимая. Как ты мне сказал в первую встречу? Любовница, но можно назвать честнее и грубее. Содержанка? Содержанок разве ревнуют к друзьям?
Если назвать меня еще честнее и грубее, то я – проститутка. Только это я произнести не смогла.
– Я не ревную, – Марат резко развернулся ко мне. – Я просто не делюсь тем, что мое. Тем, за что я заплатил. Ясно? – рыкнул он.
В два шага приблизился ко мне, и ладонью притиснул к стене.
– Больше мы об этом не говорим. Не зли меня! – опасно понизил Марат голос, и… начал опускать ладони с моей груди на талию.
А затем и на бедра, комкая ткань моего платья, затрещавшего под напором. Губы обжог злой поцелуй – горячий, болезненный, пальцами Марат проник в разрез на бедре.
Белье на мне символическое, под такое платье иное и не предусмотрено. И под белье он проник легко. Я стояла, оглушенная, вздрагивающая от каждого его резкого движения.
И оскорбленная.
Можно ведь по-нормальному было со мной. Как с человеком, но… он заплатил. И не намерен делиться. Вещь, всего лишь вещь. И сейчас он хочет ею воспользоваться, потому мне нужно позволить Марату это, и засунуть свои обиды поглубже в сердце.
Как обычно.
– Черт, смазка наверху, в чемодане, – прохрипел он, потираясь об меня эрекцией. – Ладно, так справлюсь…
Я не понимала, о чем Марат, пока пальцы его снова не оказались не там, где нужно.
И это стало последней каплей.
– Нет, – выкрикнула я, и оттолкнула Марата.
Обеими ладонями в его грудь уперлась, и все силы вложила. И мне удалось выскользнуть из его хватки.
– Нет! – голос срывается. – Я же сказала, что этого не будет!
– А я сказал, что будет. Сегодня. Сейчас.
– Потому что ты заплатил? – нервно всплеснула я руками.
В голове звон, желудок скручивает узлом. Я задыхаюсь от унижения и горечи, и краем сознания понимаю – мне нужно замолчать и позволить Марату все, что он хочет, но… не могу. Я просто не могу так больше, не справляюсь.
Себя теряю.
– Вряд ли он предложил тебе больше. Или предложил? – скривил Марат губы в жесткой усмешке.
– Да как ты смеешь? Это одноклассник! Мы с одиннадцатилетнего возраста не виделись! Ты сам-то себя слышишь? – задыхаясь, запинаясь, спросила я.
Марат выдохнул через зубы, напрягся всем телом, и кивнул.
– Ладно, проехали. Не поднимаем больше эту тему. Идем наверх.
Я замешкалась на пару секунд, решая, что делать – снова переступить через себя, и подняться с ним, или… а что еще я могу?
Все решил сигнал смс из моего клатча. И Марат отвернулся от лестницы, хищнически взглянув на сумочку.
– Что это? Он? И после этого ты продолжаешь заливать мне?
– Может, это от банка. Мало ли, кто, – заспорила я горячечно, и также как и Марат метнулась к своему клатчу. – Не трогай!
– Есть что скрывать? Под другого планируешь лечь? – прорычал он, а я схватила свой несчастный клатч, и прижала его к животу. – А ему ты все разрешишь? Ты вообще понимаешь, что я не собираюсь тебя спрашивать, и просто возьму то, что хочу?
Глаза у Марата дикие. Злые. И смотрят на меня.
А я и сама в бешенстве от непонимания и унижения.
И, кажется, с меня хватит.
– Да пошел ты! – прошипела я, развернулась, и выскочила на улицу.
Глава 21
Дождь льет стеной, платье промокло за одну секунду и облепило меня как вторая кожа. Мне некуда идти, шпильки увязают в грязи, в которую превратилась земля. Даже паспорт остался в доме.
А там Марат.
Боже, куда я иду, и зачем? Наверное, нужно вернуться.
Представила, как вхожу в дом побитой собакой, и всхлипнула.
– Да пошел ты, Марат! Пошел ты! Пошел! Ты! – выплюнула я, и вышла за ворота.
Мне часто было обидно и горько. А сейчас к привычным для меня чувствам добавилось острое унижение, бьющее в виски. Оно разгоняет кровь, и заставляет идти дальше.
Не вернусь.
Видеть его не могу.
Ублюдок!
На попутках до родного города доберусь. Автостопом. Телефон продам, серьги. Надо будет – пешком пойду, а паспорт потом восстановлю.
Но ведь есть Денис… точно! Денис! Можно ведь попросить его приехать за мной, он не откажет, поможет. Он добрый, в отличие от некоторых.
Я остановилась, расстегнула промокший насквозь клатч. В нем помада, зеркальце и телефон.
Достала смартфон, и попыталась разблокировать его. Но пальцы лишь скользили по мокрому экрану, который перестал работать от влаги.
– Давай же! Ну миленький, ну пожалуйста, – прошептала, стряхивая воду с экрана.
Бесполезно. Это не дождь, а ливень, напоминающий всемирный потоп. И я одна на этой темной дороге, и ни души рядом. Сливаюсь с этой чернотой, растворяюсь в ней с дождем и слезами…
… уже не одна.
Я не слышала ничего из-за шумных потоков воды. Просто почувствовала, что нужно обернуться. И, каким-то чудом, сквозь всю эту тьму, я увидела Марата.
Увидела, и побежала от него. Сердце бьется в сумасшедшем ритме, подгоняет меня, и я бегу. Увязаю в грязи, шпильки замедляют меня, и на секунду мелькает мысль скинуть туфли.
Но на это нет времени.
Марат не убьет меня, я знаю это. Но также я чувствую, что нельзя, чтобы он догнал меня. Иначе случится что-то непоправимое. Я просто должна бежать.
И я бегу. Чувствую ужас, странный азарт, панику.
Жертва и хищник.
Он не должен догнать. Мне некуда бежать, но и остановиться я не могу.
Мне казалось, что я успела пробежать километр, не меньше, но в действительности время расширилось в этом вакууме, и прошло едва ли больше десяти секунд, как я почувствовала рывок со спины.
Сильный.
Впечатывающий мое мокрое тело в такое же мокрое, мужское. Его даже дождь не остудил, кажется даже, что от Марата должен пар идти – он раскален.
– Пусти! – выкрикнула, и изо всех сил оттолкнулась от него.
И мне удалось это. Освободиться из капкана. Руки его соскользнули с моих плеч, и я смогла снова побежать.
Два шага. Всего лишь два. А затем снова объятия – крепкие, удушающие меня, и уже не вырваться, как бы я ни брыкалась. Как бы не била каблуками по мужским икрам – силы неравны.
– Отпусти, – заплакала я.
Не знаю, услышал Марат хоть что-то сквозь шум дождя. А вот я услышала его. Всего одно слово:
– Нет.
Я слышу, как грохочет его сердце. Оно отдает вибрацией в мою спину, прижатую к мощному мужскому торсу. Сейчас как никогда я чувствую свою перед ним слабость. Уязвимость и хрупкость. Марат надавит, и сломает меня окончательно.
Эта мысль заставляет меня биться из последних сил, отталкиваться от него, но не получается. Я бессильна. Вкладываю все силы, кричу, голова кружится от давления, но я по-прежнему крепко прижата к Марату спиной.
– Хватит, – он развернул меня к себе лицом. – Успокойся. Дьявол, куда ты побежала?
– Куда угодно. Лишь бы от тебя подальше, – выплюнула ему в лицо эти слова.
Во рту – соль. Дождь это, или слезы – не знаю. Дрожь сотрясает все тело, я все еще хочу бежать как можно дальше от этого мужчины, делающему мне больно, но даже сквозь истерику я понимаю – всё.
Не сбежать.
– Я тебя ненавижу, – всхлипнула я.
– Я уже понял.
– Ты мудак! – дернулась, но снова бессмысленно. – Отпусти. Хватит. Всё кончено. Новую шлюху ищи!
– Ничего не кончено, – прорычал Марат.
Опасность – вот, что от него исходит. И я задрожала еще сильнее. Я буквально чувствую, что моя уязвимость провоцирует Марата, но… ничего не могу с собой поделать.
– Пожалуйста, отпусти. Я…
– Хватит. Замолчи, – рыкнул он, и сжал мою шею.
Мне хватило этой доли секунды, чтобы испуганно вскрикнуть. А затем Марат притянул меня к себе, все также удерживая за шею, и впился болезненным, жестоким поцелуем в мои губы. Скользнул языком в мой рот сразу же, порабощая, захватывая меня.
Доказывая что-то.
Свою силу, должно быть.
Рот наполнил его вкус – все еще непривычный, но пьянящий не хуже той смеси азарта и страха, наполняющей меня. Но я все еще помню, что сделала выбор.
Мне нужно уйти от него, пока не стало слишком поздно.
Мне нужно, чтобы Марат сам меня оттолкнул.
И я прикусила его губу. Сильно. Больно. И почувствовала вкус его крови – металл и соль. Почувствовала, и… насладилась этим. Надеюсь, Марату больно. Сейчас он оттолкнет меня, отпустит, сама я не смогу…
Но Марат не отпустил.
Наоборот. Объятия его стали нежнее, а поцелуй – мягче. Уже не жестокий, не пожирающий меня. Ласкающий.
Мы посреди дороги, дождь не хочет прекращаться. Наоборот, усиливается. Холодный дождь, несмотря на жаркое лето.
А еще непроглядная тьма.
Влажный шум деревьев.
Стук сердца, отдающий в каждую клеточку тела. Бешеный пульс, стучащий в висках. Горячие ладони Марата, спустившиеся на мою талию, мягко давящие на нее. Его язык, нагло распоряжающийся моим ртом, заставляющий меня отвечать на это поцелуй…
… заставляющий наслаждаться им. Вцепляться в облепленные мокрой, белой рубашкой, мужские плечи, как в единственное постоянное в этом мире. И дышать в унисон.
Весь этот водоворот чувств засасывает меня на глубину.
– В дом, – Марат обжег меня горячим дыханием оторвавшись от моих губ. – Иначе я трахну тебя прямо здесь.
– Я тебя не хочу. Мне снова не понравится!
Во мне все еще кипит жгучая потребность уколоть Марата. Он ведь сделал мне больно, почему я не могу?!
– Не понравится, говоришь? Снова? – прохрипел он. – Посмотрим, Алика. Посмотрим, как тебе не понравится стонать подо мной всю ночь. Кричать и просить трахать тебя еще, и еще, и еще.
– Я не…
– Будешь. Обещаю, – оборвал он меня, поднял на руки, и понес обратно – в тот самый дом, из которого я пыталась сбежать, но так и не смогла.
Внизу живота пульсирует, требует продолжения нечто порочное, скрытое во мне, разбуженное поцелуями Марата. Я уткнулась лицом в мужское плечо, и сцепила руки на его шее.
Я уже не выплыву. Я сдалась.
Глава 22
Меня завораживают капли дождя, стекающие по смуглой шее Марата. Он несет меня по лестнице наверх, а я смотрю на него как загипнотизированная.
Низ живота тянет от страха и предвкушения.
Хочу слизнуть эти чертовы капли. Безумно хочу целоваться.
И сбежать. Я все еще помню, что Марат мне сказал, и как. Обида никуда не ушла, но он не извинится, вряд ли Марат вообще чувствует за собой вину.
Дверь он открыл ногой, в два шага преодолел расстояние до широкой кровати, и только тогда остановился.
– Ты дрожишь как заяц.
– Я тебя боюсь.
Марат осторожно опустил меня на кровать, словно я – великая драгоценность. Грубость его испарилась, и мне это непривычно. Будто сейчас он видит не тело, которое можно трахать, а… меня. Алику.
– Не бойся, девочка, – Марат снял с меня туфли, отбросил их на пол. – Просто не зли меня, и я не обижу.
Он неожиданно склонился надо мной, прижался губами к щиколотке, и… лизнул. Сделал то, что так хотела сделать я сама – слизнул горячим языком влагу, каплями собравшуюся на моей коже. И не остановился на этом. Марат у меня в ногах, мягко удерживает за ноги, ласкает их пальцами.
И целует.
Так горячо и остро. Возбуждающе. А ведь это только начало…
– Не надо, – попыталась поджать ноги, оттолкнуть Марата, но он не позволил. – Не надо так.
– А как нужно? – глухо спросил он, и прикусил кожу на коленке, и провел по сгибу колена пальцами.
Такое простое действие, но меня оно пронзило, как нож в сердце. Это самое сердце забилось еще быстрее, точно как у зайца, попавшего в тиски.
Я вся состою из оголенных нервов. И больше не принадлежу себе.
Ему принадлежу.
– Так как нужно, Алика? – Марат медленно задирает прилипающее к коже мокрое платье, и целует, сжимает бедра.
Ласкает языком, вырисовывает им знаки, и я трепещу, поджимаю пальчики на ногах.
И влажнею. Там, внизу, где все горит.
– Как обычно, – выдохнула я.
– Хочешь, чтобы я ткнул тебя лицом в подушку, и просто трахнул? Правда? – прохрипел Марат, приподнял меня и резко перевернул на живот.
Сейчас я так реагирую, что и от эгоистичного секса испытаю удовольствие, кажется.
Но лучше так, чтобы мне не привыкать.
Чтобы потом не было больно.
– Да, я хочу именно так, – выдохнула я, и почувствовала его пальцы на моей спине.
Марат развязал тонкую шнуровку на платье, заставил меня приподняться, и стянул мокрую тряпку. Я осталась в тонком, полупрозрачном и мокром белье, распластанная под разгоряченным мужчиной.
Марат опустился на меня, вдавил в мои ягодицы возбужденный член, и пророкотал:
– Не сегодня.
Против воли я приподняла бедра, толкнулась навстречу его члену. Дрожь только усилилась, мне уже не холодно, наоборот я в горячке. Живот стягивают судороги, я непроизвольно втягиваю его.
И потираюсь попой об эрегированный член. Снова и снова.
Это безумие какое-то – чувствовать, насколько Марат возбужден, и еще сильнее сходить от этого с ума.
– Ты такая нежная, – он прихватил кожу на моей спине, и лизнул её. – Нежнее я не встречал. Податливая такая… я охренеть как сильно хочу просто и безыскусно отыметь тебя сейчас. Чувствуешь, как стоит? – Марат еще сильнее толкнулся эрекцией в мою попу. – Нельзя быть такой уязвимой, Алика.
– П-почему? – всхлипнула я тихо.
– Потому что все предохранители летят в бездну.
Кожа горит от поцелуев Марата, от его языка, от шершавых пальцев, которыми он ласкает меня, давит на кожу. Изучает каждый её миллиметр. Поставь он меня сейчас на ноги – упаду, лужицей растекусь. В ушах гул и биение собственного сердца, качающего кровь, которая в огненную лаву превратилась.
– Никогда и никого я так не хотел… охренеть… никогда…
Марат хрипит что-то бессвязное, спускается поцелуями и ласками ниже поясницы, и начинает стягивать с меня влажное белье. Влажное не только от дождя.
Он поставил меня на колени, я точно марионетка в его руках.
– Вот так, – прошептал Марат, широко расставив мои ноги.
Я знаю, что он смотрит. И куда именно. Лоно пульсирует, влага стекает по бедрам, и Марат снова прикасается ко мне. К внутренней части бедра. Ловит капли моего желания, размазывает ладонями по коже, подбирается все выше, и выше своими пальцами. Я уже не контролирую себя. Стоны вырываются, их не сдержать, так хоть немного легче терпеть эту сладкую пытку.
Марат оставил меня буквально на секунду, кровать чуть прогнулась, а затем… затем он лег между моих раздвинутых ног, и потянул меня за бедра вниз.
На свое лицо.
И впился влажным поцелуем в мое лоно.
– Боже, – прохрипела я, – не нужно… что ты… что ты делаешь?
Марат не ответил. Жадно, порочно прошелся языком по моему лону, лаская складочки, и накрыл губами клитор.
Руками Марат сжимает мою попу, и быстро-быстро долбится языком в чувствительное, воспаленное местечко. Стонет глухо, и вибрация от его голоса разносится по всему моему телу вместе с острыми волнами пошлого удовольствия. Оно безмерно, это удовольствие – я жадно ловлю каждый влажный звук его губ, запоминаю каждое движение, и вскрикиваю.
Влаги слишком много. Марату должно быть неприятно, но он продолжает откровенно ласкать меня, вылизывает складочки, бьет языком клитор. И иногда, когда я начинаю сжиматься и дрожать от подступающего экстаза, он останавливается. Будто специально.
– Марат, – прохныкала я, пытаясь вдавиться в его лицо, чтобы он сделал что-то, позволил потушить этот пожар, прекратил мучить.
– Что? – он подул на разгоряченное лоно, и остро лизнул кончиком языка клитор. – Скажи это.
– Пожалуйста!
– Не так. Скажи, – прошептал, прикусив нижние губки. – Скажи, чего ты хочешь. Ну же, Алика!
– Я хочу кончить, – простонала я, сдавшись.
Марат только этого и ждал. Пальцами сжал клитор, а языком скользнул внутрь меня. И я закричала.
Я не узнаю свой голос, абсолютно не могу сдержаться. Это словно не я вскрикиваю от поглощающего меня цунами, не я насаживаюсь на лицо Марата, боясь, что он остановится.
Все мое тело сковывает судорогами, и, чувствуя быстрые, жадные, всасывающие ласки Марата, я ярко кончаю. В каждой клеточке моего тела – восторг и пламя. Наверное, счастливее я еще никогда не была.
Я даже не заметила, что Марат снова перевернул меня на спину, успел раздеться, и навис надо мной уже полностью обнаженный. Губы его блестят, взгляд бешеный, а дыхание такое же сбившееся, как и у меня самой.
– Когда я говорил про всю ночь, я не врал, – рыкнул он, устроившись между моих раскинутых ног.
И резко толкнулся в меня. Сразу, и на всю длину.
