Ярослава А
Партизанка, или Как достать начальство
Глава 4
Утро следующего дня началось для меня очень странно. Прозвонил треклятый будильник, который я завела на пять утра. Моя мстительная рука его благополучно заткнула, запихнув под матрас. Только я стала уплывать обратно в объятия Морфея, как под окнами заорали кошки. Ну что за жизнь! Затем я вспомнила, что сегодня у меня по плану картошка.
Открыла глаза, хмуро уставилась в потолок и тут же скривилась от боли в затылке. Утро и похмелье. Что за дрянь мы вчера пили с Андрюхой?
Еще немного полежала. Собрала всю свою богатырскую волю в кулак и встала. Зеркало отразило неумытое, нечесаное зомби, которого забыли упокоить. Хорошо хоть косметикой почти не пользуюсь, а то вообще было бы страшно смотреться.
Тут с кухни донеслись чудные ароматы, и желудок громко напомнил мне, что вчера кроме кофе и трех кусочков сыра из кавказского кафе в нем ничего не было. Пора кормиться.
Трусцой проскакала на кухню. Баб Валя пекла блинчики. Меня уже перестало удивлять ее раннее пробуждение. У дедов был четкий режим. Если встали в пять утра – это уже проспали.
Я шкодливо обогнула старушку и стащила один блинчик. Старушка запричитала и стала разливать чай. Я бы помогла ей, честно, если бы руки не тряслись после вчерашнего. Да, напились мы вчера знатно.
Пока я отпивалась чаем и отъедалась блинчиками, к калитке подъехал белый внедорожник. Сначала я удивилась. Чего это Васек с утра пораньше забыл? Тут вспомнился наш вчерашний разговор, и моя зомбированная тушка застонала.
Если честно, не думала, что Луганский снизойдет до того, чтобы прибыть лично. Такого директора нужно занести в красную книгу. Обычно они жуткие лентяи.
– Валюшка! – раздался голос деда Сени от двери. – К нам гости!
Я обернулась, и блинчик так и застыл на полпути ко рту. Не думаю, что увижу более шокирующее зрелище, чем Луганский в шортах и майке. Стоит заметить, выглядел он очень даже неплохо, если абстрагироваться от образа начальника. Правда, на мой вкус, сбросить бы ему с десяток килограмм и пресс подкачать.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Васек, сияя улыбкой.
– Зд-д-драсте, – немного заторможенно отозвалась я.
Баб Валя стала суетиться вокруг знатного гостя. Усадила его за стол. Выдала кружку с чаем. Наложила гору блинчиков. Налила сметанки, варенья. Что-то я ревновать уже начинаю.
Сидим. Едим. Думаем. Вернее, думаю я. На кой черт я этого гамадрила пригласила на совместную прополку? Если б знала, что он столько ест, никогда б не позвала. Тоскливо вспомнила о замоченных шашлычках в холодильнике. Вечером жарить собрались. Делиться придется.
За столом велась занимательная светская беседа. Дед с бабкой все охали да ахали, обрадованные внезапно заделавшемуся в помощники Ваську. Меня же только грела мысль о том, как Васек с высунутым языком будет ползать по полю с тяпкой.
Наконец, мужчины пошли на улицу.
– Жень, ты бы пошла, причесалась что ли. К ней жених в гости приехал, а ей хоть бы хны. Сидит тут лахудра лахудрой, – укоризненно сказала баб Валя.
– Жених? Пф-ф-ф, – фыркнула я. – Он не ко мне приехал. Это он отрабатывает.
Баб Валя непонимающе уставилась на меня.
– Он попросил одну работу срочную сделать, – усмехнулась я, глядя в окно, где дед Сеня Ваську выдает свою лучшую тяпку, – вот он и отрабатывает.
Глаза у старушки стали круглые, как блюдца.
– Сильна девка – над мужиком издеваться, – пораженно прошелестела она, но тут же улыбнулась. – Молодец!
Я рассеянно взлохматила косую челку и поплелась умываться. Зомби потихоньку становится человеком.
Ровно через пятнадцать минут, бодрая и причесанная, я в коротеньких шортиках, майке и бабушкиной панамке шла в сторону огорода. Быстрее начнем – быстрее кончим. Пока еще солнце сильно не припекает. Ближе к обеду можно будет и заняться проектом.
Чуть позже с некоторым отчаянием осознала, что ни к обеду, ни после обеда, ни даже к вечеру проектом не займусь, потому что проклятой картошки конца и края видно не было. Тяжело вздыхая и пыхтя, тоскливо рубила сорняки тяпкой и поглядывала на своих собратьев по несчастью. А они были бодры, словно и не работали последние пять часов под палящим солнцем. Дед Сеня немного прихрамывал, видно больная нога устала, но в целом полол с неплохой скоростью. Васек и вовсе походил на огромный мотоблок с культиватором. Шел напролом, почти не делая перерывов. Локомотив у него вместо сердца, что ли? Лишь изредка прикуривал легкие сигареты и тыльной стороной ладони утирал со лба пот.
К слову, Васек работал вдвое быстрее меня. Его широкая потная спина так и маячила впереди, немного отвлекая от процесса. Признаюсь честно, что если бы ни Васек, то я бы давно смоталась отсюда. Но я ж гордая. Потому тихо поминая недобрым словом картошку, сорняки и изверга, что придумал огород, медленно коптила вслед за мужчинами.
Вскоре моей персональной каторге пришел если не конец, то небольшой перерыв – пришла баб Валя и позвала всех на обед. После холодненькой окрошки на домашнем квасу я почувствовала себя заметно лучше и даже поспорила с Луганским на одну грядку, что быстрее управлюсь, чем он, с уже начатой полоской.
Кто проиграл, догадаться несложно. Конечно, я. Локомотив имени Василия Михайловича разгромил в пух и прах дохлую кобылку, которой я себя начала чувствовать к вечеру. Каюсь – отрабатывать не стала и позорно попросила пощады.
– Я, как истинный джентльмен, не могу отказать прекрасной даме, – с мальчишеской улыбкой сказал мне Васек.
Я облегченно вздохнула, покосилась на последнюю грядку. Как хорошо. А то уже ни рук, ни ног не чувствую. Солнышко уже плавно катилось к горизонту, и небо окрасилось в багряно-красные тона. Наслаждаясь моментом, улыбнулась и присела на травку с намерением и вовсе растянуться на земле. Спина просто отваливается. Прикрыла глаза от блаженства и …
– За поцелуй, – обломало весь кайф это чудовище под маской джентльмена.
Я сверкнула глазами в сторону нагло ухмыляющегося начальника. Он и вправду думает, что я стану его целовать? Грязного, потного бугая под два метра ростом. Он на себя в зеркало давно смотрел?
– Мне ж полагается награда за джентльменское поведение, – протянул он.
– Угу. В глаз вам полагается за такое поведение, – ответила я и со стоном поднялась на ноги.
– Это почему же? – удивился Васек, явно не понимая причин такой враждебности с моей стороны.
Я подхватила свою тяпку, медленно натянула перчатки, морщась от боли. Мозоли всё-таки натерла.
– Потому что я вам ясно дала понять, что директора как предмет флирта меня не интересуют вовсе. И ни завтра, ни послезавтра я не изменю своим жизненным принципам, – сказала как отрезала и враждебно уставилась на Васька.
Он несколько мгновений задумчиво рассматривал меня и выдал:
– А если я еще и картошку приду выкапывать? – снова широко улыбнулся, довольный собственной дерзостью.
Ей богу! Все мужчины как дети… Со вздохом покачала головой и поплелась на последнюю грядку. Жук колорадский ее сожри!
Ваську, видимо, стало меня всё же жалко, потому что он через несколько минут присоединился. Обошел поле с другой стороны и пошел мне навстречу. Прогонять не стала. Я не враг себе и своей спине.
Когда мы закончили, солнце скрылось за горизонтом и совсем стемнело. Во дворе, уже переодетый во все чистое и бодрый, дед Сеня разжигал костер для шашлыков, баб Валя накрывала стол на улице.
– Мойтесь – и за стол, – приказала она и выдала нам с Васьком по старенькому, но чистому полотенцу.
– Покажешь, где душ? – спросил немного смущенный мужчина.
Я покачала головой и сказала:
– Пойдемте лучше на речку. Днем водонапорную башню ремонтировали – воды не было. Дед Сеня, конечно, набрал бак, но вода там ледяная.
Луганский согласно кивнул, и мы вместе пошли на речку. Только когда пришли на мостик, я поняла, что не взяла купальник. Собралась пойти назад, но директор схватил меня за руку.
– Ты куда?
– Купальник забыла, – устало пробормотала я.
– Ходить будешь три года, – раздраженно пробурчал Васек. – Я есть хочу как волк. Купайся здесь, а я пойду подальше, чтоб тебе не мешать.
– Хорошо,– обрадовалась я.
Васек ушел дальше по тропинке, и я, уже не опасаясь, разделась донага и осторожно спустилась в воду. Какой кайф! Ушла под воду с головой. Вынырнула, отфыркалась и немного поплавала, наслаждаясь теплой чистой водой.
Я собралась уже выбираться на берег, когда услышала голоса и испуганно стала присматриваться к берегу. В темноте, на мостике, показались две мужские фигуры.
– Давай, Колян, наливай скорее, пока Люська не хватилась, – послышался мужской голос.
– Да сейчас уже. На – подержи стаканы, – ответил ему второй мужик. – Бля, пробка тугая. Умеет же твоя закупоривать.
Я с ужасом наблюдала, как два мужика уселись на мостике и стали банально бухать. Причем, судя по пьяным голосам, та бутылка, что они еле открыли, была явно не первой.
Блин, блин! Чего теперь делать-то?! Не голой же выходить к ним. Одежду с полотенцем я аккуратно сложила на травке под ивой, прямо за спинами мужиков. Незаметно не получится выбраться – берег слишком высокий и заросли вокруг. А уходить мужики в ближайшее время явно не собирались.
Внезапно мне пришла в голову идея. Оценивающе посмотрела на заросли камыша и водорослей, за которыми пряталась и решилась. Надрала как можно больше камыша, так, чтоб прикрыться спереди хватило. Благо, стебли уже успели подсохнуть и легко ломались. Перебросила мокрые волосы себе на грудь, в который раз порадовавшись их густоте и длине. Прикрыла стратегически важные места и, придерживая одной рукой сие сооружение, побрела к мостику.
Мужики сразу не обратили на меня никакого внимания. И только когда я уже стала подниматься по скользким ступенькам, две пары абсолютно пьяных глаз уставились на меня.
Мы замерли на несколько мгновений. Я первая пришла в движение и уже почти вскарабкалась на мостик, когда услышала полузадушенный шепот того мужика, что так и застыл не донеся стакан до рта:
– Э-э-то чё – типа р-русалка?!
И не менее странный ответ второго:
– И-и-и-и, ни хрена себе, – и, не отрывая шокированного взгляда от моей персоны, качнулся в сторону друга. – Говорил я тебе: неспроста Люська бутыль на самом видном месте поставила. С грибочков гнала, с-с-су-у-у… страшная женщина…
Тот так же, не отводя от застывшей меня глаз, обиженно прошептал:
– Не фиг пить на халяву.
Я так потихоньку-потихоньку стала бочком красться в сторону дерева. Не обнажать же мне перед этими неприкрытые тылы.
– Слышь, русалка?!
– А?! – подпрыгнула я и испуганно попятилась.
– А чё белочка не пришла?
– Занята, – не задумываясь, брякнула я. – Она одна, а алкашей много.
– А-а-а-а, – понимающе хором протянули мужики.
Тут они вспомнили про бутыль, и тот, что потолще и поплешивее, предложил:
– Будешь?
Я покачала головой.
– Ну и ладушки, – обрадовался тот, что потоньше, – нам больше достанется.
Пока мужики были заняты выпивкой, я подобрала одежду и уже собиралась потихоньку улизнуть, как из воды послышалось громовое:
– Какого, мать вашу, тут происходит?!
Повернула голову и узрела душераздирающую сцену. Мужики, потерявшие вместе с челюстями остатки храбрости, – с одной стороны, а с другой – стоящий по пояс в воде и очень злой Васек.
– А-а-а! – заорал один.
– Водяной! – вторил ему другой.
Эмоции на директорском лице менялись со скоростью света: от злости к удивлению, а после к возмущению. Он двинулся на пьянчуг. Тонкий вскочил на ноги, которые слушались с большим трудом, и стал пятиться в мою сторону. Второй, видимо, на такой подвиг был уже не способен и пополз задом, бормоча:
– Изыди. Изыди. Господи, спаси и сохрани, – и с жаром перекрестился.
– Допились. До чертиков допились, – простонал тонкий и бросился наутек.
Его друг тоже бросился, но на четвереньках, надсадно пыхтя:
– Колян. Не бросай, родненький. Колян!
Когда эта сладкая парочка скрылась за деревьями, Васек вскарабкался на берег и рассеянно спросил:
– И что это было?
– Русский национальный спорт – кто кого перепьет и первым встретится с белочкой, – совершенно серьезно ответила я.
Тут пришло понимание, что стою почти голая.
– Отвернитесь! – строго приказала я Ваську.
Мужчина послушно повернулся спиной и сел на мостик, опустив ноги в воду. Я быстро вытерлась и неторопливо оделась, не забывая поглядывать на Луганского. Тот, как хороший мальчик, терпеливо ждал, пока я соберусь.
– Можете поворачиваться.
Он поднялся на ноги, и мы вместе пошли на соседний мостик, где он оставил свои шорты и майку. Честно, старалась не глазеть на почти голого начальника, но как-то не особо получалось. Посмотреть, признаюсь, было на что…
Когда вернулись во двор, мясо с картошкой было готово. Голод не тетка, поэтому без лишних реверансов все уселись за стол и под родной самогончик стали ужинать и наслаждаться вечером после долгого трудового дня.
За столом шел оживленный разговор. Дед Сеня травил любимые мною байки из их с женой бурной молодости. Мы с Луганским смеялись. Директор показал себя с неожиданно приятной стороны. Оказалось, что в простой душевной компании он может быть таким домашним и улыбчивым. Исчезло это вечно недовольное выражение лица, разгладились морщины на лбу. Сытый, как лев после удачной охоты, и расслабленный, он мне начинал импонировать.
В какой-то момент я начала клевать носом.
– Кому-то пора баиньки, – лукаво улыбнулся Васек.
Я тряхнула головой, стараясь прогнать сладостный дурман сна.
– Так нам еще проектом заниматься!
– Вот завтра с утра и займемся. Иди, выспись, – с наигранной строгостью сказал он, – Завтра заеду к восьми.
Спорить не стала. Еще чего. Встала из-за стола и поплелась в дом. Кроватка… Моя любимая мягкая кроватка.
Ночь подарила постельному белью особенно желанную прохладу. Я разделась до белья и вытянулась на простыне с блаженным стоном. Как же хорошо. Только после тяжелой работы по-настоящему начинаешь ценить преимущества лежачего положения.
Луганский, как и обещал, приехал ровно в восемь утра.
– Жених твой прикатил, – радостно сообщил дед Сеня, выглядывая в окошко.
– Не жених он мне, – попробовала отмазаться я.
Не получилось.
– И поэтому он ни свет ни заря второй выходной приезжает? – ехидно поддел дед.
– Работа у нас, дед Сень. Просто работа.
– Это ты бабке моей рассказывай, – усмехнулся дед. – Мы с ней в отряде тоже «работали» на пару.
Что я еще могла сказать в защиту своей добродетели? Правильно, ничегошеньки. Коротко вздохнула, заплела волосы в косичку, прихватила сумку и выбежала на улицу.
Васек сегодня был при полном параде, то есть в излюбленном белом костюме и при галстуке. Он с улыбкой окинул взглядом мои неизменные джинсы со стразиками, но ничего не сказал. Очень благоразумно с его стороны. Нечего портить мое и без того не сильно радужное настроение. После вчерашнего все тело болело просто неимоверно. Не знаю, как я вообще с постели встала. Если бы не совесть, которая напомнила, что вчера Васек весь день горбатился на огороде, меня бы пинками не подняли с нагретого места.
– Судя по кислому виду, самочувствие у тебя не очень, – добродушно заметил Луганский, не отвлекаясь от дороги.
– Не очень – это слабо сказано, – скривилась я. – Живого места нет. А вы что-то сегодня поразительно бодры?
– Я привыкший. У мамы огород не меньше, чем у деда Сени. И кто там вкалывает каждый выходной?
Несложно было догадаться. Невольно бросила взгляд на руки Васька и только сейчас заметила, что не директорские у него они. Все в мозолях и трещинах с небольшим темным налетом. Ощущение, что каждый день в земле возится.
– Вы?
– Не я, а мы с братом.
– У вас есть брат? – удивилась я.
Почему-то казалось, что Луганский один в семье, мамкин сыночек. А оно вон как.
– Младший, – подтвердил Васек. – У нас с ним большая разница. Мама второй раз замуж выходила.
– Бывает, – чисто из вежливости ответила я.
Сижу и думаю, чего это он со мной откровенничает? Видимо, правы деды – в женихи набивается. Вернее, не в женихи, а в любовники. Ну-ну. Полез раз – получил отворот-поворот. Теперь по-другому подлезть пытается. Азарт охотника взыграл.
Тем временем, мы подъехали к конторе. Она встретила вполне закономерной для воскресенья тишиной. Я поднялась к себе в кабинет. Взяла ноутбук, ежедневник и калькулятор. Со всем этим добром направилась в святая святых Луганского. С ноги открыла дверь, так как руки были заняты. Директора, к моему недоумению, в кабинете не оказалось.
Ничуть не смущенная данным фактом, расположилась на огромном столе для совещаний. Разобрала папку с документами, что накануне вручил мне Васек, и достала огромную схему расположения производственных боксов. Огляделась в поисках места, где ее можно прикрепить. И ничего лучшего не придумала, как разложить ее на полу. Благо, места в Васьковом кабинете много и пол тут чистый. Видимо только мой кабинет уборщица стороной обходит.
Пока я ползала на четвереньках, раскладывая схемы, скрипнула дверь.
– Жень? – раздался голос директора.
Я закатила глаза от досады. Это становится уже закономерностью. Как только я нахожусь в столь пикантном положении, как по закону подлости появляется Васек.
Медленно поднялась. Обернулась и застыла. Луганский стоял с двумя кружками ароматного кофе. Всё, я в ауте! Если до сего момента меня еще гложили сомнения в его романтических настроениях, то теперь они окончательно развеялись.
– Кофе? – смущенно спросил этот жених на выданье.
– Не откажусь. Только быстро. Времени крайне мало, – благосклонно кивнула я и присела на стул.
Мужчина протянул мне кружку. Я отхлебнула и поморщилась. Васек сразу же встрепенулся.
– Сахар?
– Ага.
– Сейчас принесу. Не знал, какой ты любишь, – занервничал он и поспешил в приемную.
Шокированно проводила его широкую спину. Я не поняла – это что за фигня? Васькова забота, признаюсь, немного пугает. Я, конечно, не кисейная барышня, и меня давно не смущает мужское внимание. В конце концов, внешне я очень симпатичная. Но внимание Луганского было крайне неуместно. И дело даже не в том, что он мой начальник. Просто я прекрасно знала такой тип мужчин, как он. Дорогая машина, дорогие подарки, чудно проведенное время и… на этом все. Красиво снаружи, но пусто внутри. Тем более он в разводе. О чем-то это уже говорит. Или жена стерва, или стерва мать, или он сам козел. И последнее было самым вероятным, на мой взгляд. При его-то характере. Я не привереда, просто, чтобы принять мужчину со всеми его недостатками нужно его любить по-настоящему. А я пока Васька только терплю и не более того.
– Вот, – голос директора вывел меня из некоторого оцепенения.
Перед моим носом оказалась вазочка с рафинадом. Я меланхолично забросила в кружку два кусочка и стала методично его мешать.
Разговор плавно потек в рабочем ключе. Кофе был допит, и я снова переместилась на пол. Васек пристроился рядом на корточках.
– Что скажешь? – спросил мужчина, глядя, как я хмурюсь.
– Не знаю. Мне кажется, гораздо целесообразнее сделать коровники шестирядными, а не четырех. Это огромная экономия на материале и коммуникациях.
– Придется увеличить высоту конька, – заметил директор, – зимой будет холодно.
– Ерунда, – заверила я, – там при любом раскладе будет холодно. Зато летом гораздо прохладнее. На предыдущей работе были именно такие.
– Быть может, в этом есть смысл, – задумчиво протянул Васек.
Так и решили. При детальном рассмотрении оказалось, что сэкономить можно на очень многом. Только к экономии нужно подходить с умом и знать, что можно заменить, а что нет. В итоге, по моим нехитрым и очень условным подсчетам, стоимость проекта уменьшалась примерно на четверть. А это очень и очень огромные деньги.
Как бы я ни пыталась максимально эффективно и быстро выстроить финансовую модель, а до вечера всё же не успела. В какой-то момент настолько увлеклась работой, что не заметила, как осталась в кабинете совершенно одна. Глянула на часы. Была половина десятого вечера. Перед глазами стало все расплываться, и поняла, что ничего путного из дальнейшей работы не выйдет.
Сохранила файл с моделью, торопливо сложила документы стопочкой и пошла искать Луганского. Кто-то должен меня отвезти домой?
В приемной тоже было тихо. Вышла в коридор, и снизу послышались голоса. Спустилась по лестнице на первый этаж. У входной двери разговаривал Андрей с директором. Причем разговор шел на повышенных тонах. Не знаю почему, но решила не мешать им и тихонечко послушать. Каюсь, стало до жути любопытно. А разговор оказался более чем странным.
– И что это? – голос Луганского был крайне раздраженным.
– Проект договора о продаже доли, – равнодушно ответил юрист.
– Я Петерману в прошлый раз всё сказал по этому поводу.
– В курсе. Но Ян надеется, что вы измените своё мнение.
Молчание и шелест бумаг.
– Вознаграждение более чем достойное, – самодовольный голос Андрюхи заставил меня вздрогнуть.
– Можешь засунуть себе эти бумажки в задницу, – грубо прорычал Васек. – И не вешай мне лапшу. Понял?
– Вы же прекрасно понимаете, что сделка всё равно состоится, хотите вы этого или нет. Он просто хочет, чтобы всё было, как полагается, по-честному.
– По-честному? – эхом отозвался директор.
Несколько мгновений они напряженно молчали, будто юрист ждал какого-то очень важного ответа.
– Забирай свои бумажки и проваливай, пока я не запретил тебе появляться на базе в выходные, – резко сказал Луганский.
– Василий Михайлович, послушайте. Мне не нужны проблемы.
– Это ты послушай. Мне нет никакого дела до твоих проблем. Приедет Ян, и мы всё обсудим.
Судя по стремительно приближающимся шагам, директор счел разговор оконченным и собирался подняться наверх. Блин-блинский! Куда же спрятаться? Огляделась в поисках укрытия и поняла, что не успеваю. Васек свернул за угол и со всего размаху налетел на меня всей своей лосиной тушей.
Я треснулась лбом об его плечо. У-у-у! Больно-то как…
Неловко покачнулась и непременно бы упала, если бы Луганский не подхватил меня.
– Подслушивала? – почему-то с улыбкой спросил он.
– С чего вы взяли? – возмутилась я. – Вас искала.
– Да неужели, – оскалился он.
И тут поняла причину его внезапного веселья. Стою на лестнице, в объятиях этого бугая. Причем бугай этот держится одной рукой за мое предплечье, а другой – за что успел ухватить – попу. И в довесок прижимается ко мне всем телом. От осознания всей ситуации небольшая дрожь возбуждения прокатывается по телу, и я смущенно опускаю лицо. Красивый у него, оказывается, галстук…
– Пусти, – тихо шепчу.
Но руки только сильнее стискивают, и уха касается жаркий шепот:
– Ты такая красивая, когда смущаешься.
Вздрагиваю от легкого поцелуя в шею и понимаю, что это начинает мне нравиться. Будто знает, гад, что шея – мое слабое место. Ноги становятся в миг ватными, и я уже сама за него хватаюсь. Прикрывая глаза, подставляю губы для поцелуя… а эта сволочь шепчет:
– Пошли вниз.
Куда-куда? Ярость вспыхивает в сотни раз ярче небольшого огонька страсти. Распахиваю глаза и со всей дури залепляю Ваську пощечину.
– Жень?
Ошарашенно, держась за лицо одной рукой, другой мужчина пытается меня перехватить. Но я решительно его отталкиваю.
– Отвали по-хорошему.
– Что случилось? – недоумевает он.
– Я же сказала русским языком – отвали, – взвилась я и побежала наверх за своими вещами.
Ваську хватило ума не мчаться следом за мной. В подвал он собрался. У него там наверняка диванчик удобный. Решил развлечься по-быстрому. Не зря я машину ему разрисовала. Козел!
Пылая от возмущения, схватила сумку и выглянула в окно. Андрей уже выезжал с территории. Схватилась за мобильный и набрала ему.
– Андрюх, привет. Прихвати меня с собой. Ты же в центр едешь? Да? Отлично! Уже бегу.
Морально подготовилась, что придется вновь столкнуться с Васьком. Спустилась. Но он, слава богу, куда-то ушел. Я мстительно подумала, что в подвал. У него там ящик водки стоит бесхозный. А девочку он и по телефону себе закажет.
Утром следующего дня заходила в свой кабинет, пребывая в скверном расположении духа. Мало того, что от вчерашней работы за компьютером болела спина, так еще и полночи не могла уснуть, взбудораженная приставаниями Луганского. После долгих размышлений пришла к выводу, что виновата во всем сама. Хоть я и не провоцировала его, но была вовсе не против, когда Васек лапал меня за некоторые места. Вот у мужика и снесло крышу. А принимая во внимание скверный характерец начальника, его предложение было вполне ожидаемо, если мыслить головой, а не другим местом. Я же вчера с головой явно не дружила.
Вздохнув, бросила сумку в шкаф и обернулась к столу. Первое, что бросилось в глаза – крупная темно-бордовая роза на столе. Подошла и взяла в руку цветок. На стебле была записка. Развернула ее. Там было только одно слово – «прости». Причем написано оно было кривым, едва ли разборчивым почерком. Так что сомневаться в авторе сего послания не приходилось. Страдалец… блин.
Сначала хотела выбросить розу, но передумала. Красивая. А воображения Ваську явно не хватает. Ну кто дарит красные розы молодой девушке? Сам по себе жест был приятен, и я, повинуясь эмоциям, поставила розу в пол-литровую банку с водой из кулера, любовно погладив по лепесткам.
Поскольку ноутбук и все материалы по ферме я оставила вчера в директорском кабинете, нужно делать морду кирпичом и идти за ними. Отчаянно надеялась, что Васек свалил куда-нибудь. В последнее время он довольно редко бывал на месте.
Надеждам, увы, не суждено было сбыться. Вытянувшаяся по стойке смирно баклажаниха гордо отрапортовала, что начальство на месте и просило меня, как появлюсь, зайти. Стоило ли сомневаться.
Три раза глубоко вдохнула, досчитала до пяти и с высоко поднятой головой вошла в кабинет.
– Здрасьте, Василий Михайлович.
Он резко вскинул голову и кивнул, приглашая присесть. Я чинно опустилась на стул и разгладила складки на белой короткой юбке, что сегодня надела, повинуясь сиюминутному порыву. Юбочка была очень даже приличная, пока не примешь положение сидя. Мстительно отметила, что Васек всеми силами старается не пялиться на мои голые коленки. Колготки я не признавала в летнюю жару.
– Вы уже были у себя в кабинете, Евгения Николаевна? – спросил он таким тоном, словно мы беседовали о высшей математике.
У-у-у. Мы снова перешли к официозу.
– Была, Василий Михайлович, – в тон ему откликнулась я.
– И?..
Его глазки аля-котик из Шрека умоляюще уставились на меня. Сейчас, разбежался! Фонд помощи красный крест находится не в моем ведении.
– И что? – сделала очень озадаченный вид.
Васек шумно сглотнул. Видимо, вся ситуация его сильно напрягала. Интересно. Он хоть раз в жизни снизошел до извинений самолично?
– Вы не заметили там… ничего…м-м-м нового?
Скосила на него невинный взгляд.
– А должна была? – откровенно издеваюсь.
Мужчина нахмурился. Потер ладони, будто с удовольствием бы их чем-нибудь занял. Например, моей лебединой шейкой…или коленками… Знаю, я очень плохая девочка.
– Думаю, да, – сурово ответил он.
– Вы думаете?
– Э-э-э…
Он явно не нашелся, что и сказать. Повисло неловкое молчание. Глядя, как Васек медленно становится похожим на свеклу, решила закончить его попытки извиниться и перешла к делу.
– У нас мало времени.
Поднялась со стула и стала раскладывать на столе документы, подключать компьютер. Глянула на директора. Тот продолжал хмуриться.
– Я буду вам мешать? Могу пойти в свой кабинет. Там, правда, места маловато.
– Нет-нет, – поспешил остановить меня он, – я всё равно скоро уеду. Поэтому оставайтесь тут.
Он поднялся со своего кресла и помог включить в розетку ноутбук, и понеслось…
Мы разрабатывали комбинации, думали, чем возможно будет покрыть катастрофическую нехватку оборотных средств на начальном этапе развития. Прикидывали минимальные и максимальные риски, а также сроки выхода на проектную мощность. С Васьком, на удивление, очень легко работалось. Он, конечно, плохо подкован в экономике и юриспруденции, но как производственник был выше всяких похвал.
К обеду стало ясно, что, если Луганский куда-то и собирался, то явно передумал. Даже на звонки по телефону почти не отвлекался, а их было немало. Два раза в кабинет заходил зоотехник и инженер. Их явно шокированные взгляды расценила, как комплимент своей дипломатичности и профессиональным навыкам. Приятно осознавать, что ты единственная, кто смог сработаться с начальником, не доводя его до приступов ярости.
Время от времени у двери маячила Тамара Сергеевна, стараясь узнать, чем мы там занимаемся. У Васька появилась персональная дуэнья в лице баклажанихи. А как еще объяснить ее постоянные «срочно подписать», «просили перезвонить» через каждые десять минут. Когда она в очередной раз распахнула дверь кабинета со словами «с администрации пришла телефонограмма», Луганский, отвлекаясь от созерцания финплана, небрежно бросил:
– Потом посмотрю. Тамара Сергеевна, будьте добры, два кофе.
Я на мгновение отвлеклась от экрана ноутбука, чтобы полюбоваться на ее вытянувшуюся физиономию под толстым слоем пудры.
– Два?
Луганский поднял голову и одарил секретаршу холодным взглядом.
– Вы плохо слышите? Конечно, два.
Тамара Сергеевна сначала отчаянно замотала головой, потом энергично закивала.
– Да-да. Два кофе.
Она поспешила выполнять поручение под пристальным взглядом начальника.
– И сахар не забудьте! – в вдогонку крикнул Васек. – И молоко!
– Молоко? – пробормотала обескураженная баклажаниха. – Где ж я его возьму?
– В магазине! – прогремел директор и с улыбкой посмотрел на невозмутимую меня. – Евгения Николаевна любит сладкий с молоком.
– Евгения Николаевна любит… – пораженно повторила Тамара Сергеевна, но комментировать слова начальства воздержалась.
Я, пряча лукавую улыбку, снова уткнулась в компьютер. Рейтинг Васька стремительно рос в моих глазах.
Кофе не заставил себя ждать. Баклажаниха влетела в кабинет потрепанная, запыхавшаяся и неимоверно злая. Если бы взглядом можно было испепелять, я бы давно стала пыльной кучкой. Она, явно стараясь действовать как можно громче, поставила чашечки, уже знакомую мне вазочку с рафинадом и открытую упаковку со сливками. С гордым видом «пейте и подавитесь» удалилась под жуткий скрип двери директорского кабинета. Прямо как в фильме ужасов.
– Чего это она? – удивился Луганский.
– Перенервничала. Давление наверняка поднялось, – пожала плечами я.
Осторожно взяла чашечку со стороны директора и стала добавлять туда сахар и молоко. Побольше, как люблю. В ответ на недоуменное выражение лица Васька усмехнулась:
– Вам она точно мышьяка не добавит. Ей будущий зять живой нужен.
Его глаза стали как блюдца. Он такой смешной, когда рот приоткрывает. Невольно начала хихикать. А Васек, глядя на меня, тоже заулыбался.
– Жень, – внезапно став серьезным, сказал он, – я не хотел тебя обидеть вчера.
