Ярослава А
Партизанка, или Как достать начальство
– Блин, Ленка. Я думала, что, по меньшей мере, кто-то умер.
Подруга надула пухлые губки. Я хмыкнула и перехватила ее ладонь.
– Красивое. Хороший у Андрюхи вкус. Повезло тебе с мужем. Совет вам да любовь, – от всей души пожелала я и стала пристраиваться поудобнее, чтобы продолжить то, от чего меня так бессовестно оторвали.
И ведь почти даже глаза прикрыла, как Лена начала как-то шумно вздыхать и охать.
– Ну, чего случилось? – нехотя спросила я и стала наблюдать за ней сквозь партизанский прищур.
– А я не знаю выходить за него или нет, – простонала девушка и прижала руку с кольцом к груди.
Так. Дело ясное, что дело темное. У меня иногда возникает ощущение, что я психологом работаю. Пора за свои консультации деньги брать. Глядишь, квартиру себе побольше куплю. Осталось только найти того, кто мне самой мозги вправит. Но это уже совсем из другой оперы…
– Ты его любишь? – строго спрашиваю я.
Кивок головы.
– Он тебя?
Чуть слышный ответ:
– Наверное.
– Тогда в чем проблема? – искренне недоумеваю я.
Лена потупила глазки и шмыгнула носом.
– Страшно, Жень. Я ведь была уже замужем. И встречаемся мы всего пару месяцев.
– А давай вы повстречаетесь еще лет двадцать и потом поженитесь. К пенсии. Самое оно, – съехидничала я. – Зато какая романтичная свадьба будет, м-м-м….
Ленка смотрела на меня, смотрела и прыснула от смеха.
– Умеешь ты расписать перспективы в красках.
– Всегда к вашим услугам, – улыбнулась я в ответ. – Так что давай соглашайся. Не хочу на вашей свадьбе песком старушечьим трясти.
– Спасибо, Жень.
Подруга уже собралась уходить, как остановилась в дверях и как-то по-новому на меня посмотрела.
– А ты, Жень?
Непонимающе хлопнула глазами.
– А что я?
– Ты уже решила, останешься или нет? Мне Ян все рассказал.
Толкнула от досады кулаком подушку и поняла, что спать расхотелось вовсе. Вот болтун! И кто его за язык тянул.
– И-и-и? – многозначительно протянула подруга, напоминая, что я мнусь с ответом.
Я на секунду призадумалась. А так ли мне хочется вернуться на самом деле?
– Не знаю, Ленчик. Ничего я пока не знаю, – простонала, с отчаянием понимая, что слова мои совершенно искренние. – Будь человеком – не допытывайся больше. И без этого голова раскалывается.
Она понимающе хмыкнула.
– Ладно. Но ты давай не хандри. Тебя все за столом ждут.
Легко сказать не хандри. У меня на фоне всех этих грандиозных изменений возникло странное чувство собственной ущербности.
С трудом заставив себя оторвать пятую точку от дивана, накинула мастерку и пошла на улицу. Сделав маленькие делишки в деревянном домике, заглянула в палисадник. Может яблочки еще остались? Жуть, как захотелось сорвать и сгрызть прямо с дерева немытое и пускай даже червивое.
Яблоко нашлось не одно, а целое дерево. Зимний сорт. С наслаждением вгрызлась в сочную мякоть и прислонилась спиной к яблоне, наблюдая за тем, что делается у уличного стола. Лена с Андреем расставляют тарелки с вилками. Дед Сеня моет в тазике овощи. Баб Валя их нарезает на большое блюдо. Гена пыхтит и пляшет перед мангалом с куриными крылышками. И все это с шутками, искренним смехом и радостью от завершения общего дела.
Странное дело, но в голову мне закралась крамольная мысль:
– Им и без меня хорошо.
Сказала вслух, почти шепотом. И услышала рядом такое же тихое:
– Но без тебя они никогда бы не собрались за одним столом.
Обернулась. Совсем рядом, опираясь локтями о нижние ветки яблони, стоял Ян и смотрел в упор на меня. Спокойным таким взглядом, что мне отчего-то на миг стало как-то неловко.
– Что ты вечно подкрадываешься исподтишка! – возмущаюсь я.
– Просто ты слишком ненаблюдательна. И порой не замечаешь очевидных вещей.
Даже и не нашлась ничего сказать. Хотелось обидеться на эту наглую блондинистую морду и запульнуть в нее огрызком от яблока. Но это было бы как-то уж совсем по-детски.
– И в то же время, если бы не ты, ничего бы вообще не было.
Хмуро покосилась на Петермана. Сомнительный какой-то комплимент у него вышел.
– Ты обладательница крайне редкого таланта.
Чуть не фыркнула. Интересно какого? Постоянно находить на свою попу неприятности?
– …находить подход к людям….
Вот, ей богу, никогда не замечала за собой.
– …вживаться в коллектив….
Это да. Это я умею. Особенно под хороший коньяк, с песнями и плясками.
– …радикально решать проблемы…
Ага. Как дам кулаком в глаз. Чем не решение?
– …поэтому люди тянутся к тебе.
Особенно мужики.
Оценивающе смотрю на немца. Вот интересно – я ему все еще нравлюсь? Не просто же так он тут распинается про мои супер-пупер способности.
Спросить не успела. Баб Валя погнала нас к столу.
– Трусиха…трусиха… Когда ты, Женька, успела стать такой трусихой? – чуть слышно бурчу себе под нос я, в пятый раз перекладывая документы из одной стопки в другую.
Нет. Мне есть, чем заняться полезным на работе, но в этот понедельник все буквально валится из рук. За отчеты для руководства даже садиться боюсь. А надо. По головке не то, что не погладят. Дадут пинка под одно место.
Внутренний голос и мое второе я по совместительству нашептывает:
– Вот и хорошо. Давно пора валить с этого гадюшника.
И совсем уже соблазнительно добавляет:
– Тем более, что тебе теперь есть куда уйти…
Соблазн велик, но я еще мечусь в сомнениях относительно правильности такого решения. Нельзя вести себя как собака на сене и метаться с одной работы на другую каждый второй месяц. У меня уже не трудовая книжка, а граффити «здесь был Шурик».
Усилием воли заставляю себя кликнуть мышкой на файле с отчетами. От обилия листков, колонок и формул рябит в глазах. Похоже, у меня сегодня впервые в жизни случилась мигрень. Но есть такое слово «надо». Со вздохом решительно пододвигаю поближе калькулятор.
И только собрала глаза в пучок и настроилась на отчет, на скайп приходит сообщение от секретаря, что совещание состоится в присутствии зама.
Не удержалась от стона. Спасибо, Оленька, что предупредила. Запасаюсь валерьянкой, валокордином и каской.
Наш заместитель директора – крайне неприятная личность. Константин Иванович, маленький, лысоватый и тощий, как шпингалет, парень, с комплексом и замашками Наполеона. Он едва ли старше меня, но строит из себя пуп Земли вселенского масштаба.
Я когда устраивалась на работу, директор по персоналу осторожно поинтересовалась – как я отношусь к ненормативной лексике. Моему удивлению не было предела, поэтому ответила «могу послать кого угодно и куда угодно». Меня взяли сразу, а на следующий день, после знакомства с новым начальством, едва удержалась от соблазна умчаться подальше от этой конторы со скоростью реактивной ракеты.
Наш зам не просто ругался, он в разговоре имел привычку переводить все на личность собеседника, прилюдно унижая его. Секретари у него менялись, как перчатки, главный бухгалтер частенько выходила после совещания в слезах, а за глаза его звали не иначе как Кощей.
Мне пока везло, и наше общение с замом ограничилось только знакомством сразу после собеседования. Почему? Наверное, потому, что мой отдел самый нудный из всех отделов.
Отчеты на адреналине доделала почти в рекордные строки, потому что было предчувствие, что сегодня и по моей личности пройдутся, особо не церемонясь. Потом долго перепроверяла и в результате чуть не опоздала.
В зал совещаний я прибыла самой последней. Притормозила у двери, чтобы пригладить растрепавшиеся волосы и услышала дикий рев:
– Всех уволю к чертовой матери!
Ого! Совещание только началось, а он уже орет на всех, как стая диких павианов, а тут еще я со своим опозданием.
Глубоко вдохнула, сделала морду кирпичом и открыла дверь. Зайти по-тихому не получилось. Головы всех присутствующих повернулись в моем направлении, а Кощеева физиономия, как обычно бледная и тощая, стала наливаться подозрительным румянцем. Один глаз начальника дернулся и скосил в сторону настенных часов. Они показывали без одной минуты двенадцать, поэтому наорать на меня за опоздание не получится.
– Проходите… э-э-э… как вас там? – процедил Константин Иванович.
– Евгения Николаевна, – весело подсказала я и улыбнулась во все тридцать два зуба.
Начальник как-то странно дернулся, но ничего не сказал. Вот и ладненько.
Огляделась и обнаружила, что все места за столом заседаний заняты. Осталось одно – по левую руку от Кощея. По правую сидела Оля и нервно щелкала ручкой. Видимо, с утра успел довести…
Уселась, передала Оленьке свой отчет, раскрыла ежедневник и приготовилась внимать высшему руководству.
Руководство это нахмурилось и, отобрав у Оли мою папку, стало почти со скучающим видом ее просматривать. Придраться было, конечно же, не к чему. И не потому, что там не было ошибок, а потому, что в этой отчетности чтобы разобраться, нужно иметь по крайней мере высшее математическое образование. Тому, кто придумал этот идиотизм, нужно в голову гвоздь забить. Да кто ж даст…
Кощеюшка полистал отчет и так и эдак. Раздраженно фыркнул и бросил его в стопку других не более понятных для него папочек.
– Ита-а-к, – протянул он с противненькой ухмылочкой, – начнем-с.
Пожалуй, это было самое нелепое совещание за всю мою трудовую деятельность. Кощей Иванович придирался по всяким пустякам, раздавал непонятные, лишенные смысла задания и брызгал слюной налево и направо. Я даже отодвинулась немного. Вдруг он заразный?
Отхватывали все. Исключением стал начальник службы безопасности. Невысокий, худощавый, усатый дядечка в потертом пиджаке. Он сидел со скучающим видом и лишь иногда тихонько посмеивался себе в усы, когда никто этого не видит. Я, кстати, начала помаленьку дремать. Все же ночью нужно спать, а не книжки читать.
– Ты! – вдруг обратилось ко мне руководство. – Встань!
Сначала не поняла, чего от меня требуется. Да еще в таком тоне. Перевела чуть осоловелый взгляд на Олю. Та сидела, вцепившись пальцами в отчеты, и глаза, как у мышки из анекдота.
– Вставай-вставай! – нетерпеливо поторопило начальство.
Молчаливо повиновалась, все еще не понимая, что этому чудовищу от меня требуется.
– Что это?! – спросил Кощей Иванович, указывая на всю меня.
– Э-э-э? – совершенно искренне не врубилась я.
– Что на тебе надето?!
Ах, вот он о чем. Я сегодня забила на деловой стиль и вырядилась в черные зауженные джинсы и объемный свитер. Нашел, называется, к чему придраться!
– Одежда, – невозмутимо ответила я.
Видимо мое спокойствие сильно бесило Кощея. Он распыхтелся, как чайник на плите.
– Пиши! Пиши, Оля! – приказал он. – Приказ о введении корпоративного стиля одежды.
Оля чуть не подпрыгнула на месте и стала быстро-быстро конспектировать.
Я же недолго думая вернулась на свое место и собралась было снова подремать, но ведь опять не дали…
– Что у тебя на голове?!
Я тяжело вздохнула. Вот ведь прицепился. Голову вчера помыть не успела и закрутила симпатичные рожки.
– Волосы.
– Оля, пиши!
Девушка снова вздрогнула, а я поняла, что начинаю потихоньку звереть.
– Слушайте, а давайте сразу и на нижнее белье регламент напишем, – брякнула я.
Судя по офигевшей роже руководства, шутить в этих стенах изволили впервые.
– Оля, пиши! – подражая Кощеевой манере, величественно сказала я. – Белое, бабушкино, из чистого хлопка.
Со стороны коллег послышались слабые, замаскированные под кашель смешки.
– Ты! – почти взвизгнуло руководство, чем и напомнило трясущихся пинчеров моего соседа.
– Слушаю вас внимательно, – улыбнулась я.
– Что ты себе позволяешь?!
– Я? – удивленно хлопаю ресницами, – Ой, извините, ошиблась. Оля, исправь – не белое, а розовое.
Думается мне, у Кощея Ивановича сейчас случится удар от возмущения. И что же мы без него тогда делать-то будем?
– Да вы не нервничайте… не нервничайте, Кощей… тьфу ты, Константин Иванович, – засуетилась я, шаря по карманам свитера. – Вот! Валерьяночки выпейте. Знаете, как помогает. Я с утречка приняла, и поглядите – как огурчик.
Какая я заботливая, покладистая, особенно когда начальству подгадить надо. И ведь никто не ценит…никто! Кощеюшка, золотце окаянное, глядит исподлобья в полном ауте и верно раздумывает, как лучше – просто уволить или по статье.
– Да что же я?! Давайте поухаживаю за вами.
И словно курица-наседка кинулась капать в стакан валерьянку. По комнате начал распространяться характерный запах. Коллеги стали потихоньку посмеиваться. Правильно. Не все же Кощеюшке веселиться.
А он, бедненький, весь побагровел и рычит не хуже колхозного трактора:
– Не нужно мне ничего!
А я в ответ елейным голоском:
– Вы все так говорите. А потом бац – сердечный приступ, и мы всем офисом цветочки станем вам носить с апельсинчиками, – и настойчиво пытаюсь подсунуть под нос стакан. – Что ж мы потом без вас делать-то будем?
Со стороны послышалось дружное хихиканье. Коллеги живо представили, как оно это будет – без Кощея. Почти рай, за пребывание в котором еще и деньги платят.
И без того мелкие глазенки руководства превратились в узенькие щелочки, щеки раздулись от переизбытка эмоций, и он как подскочит со своего места, как рявкнет дурным голосом:
– Ты что совсем…?! Вон отсюда! – и указал пальцем на дверь.
– Вот-вот! Уже начинается! – в «ужасе» вскричала я.
Кощеюшка как-то странно задергался, когда я схватила его за руку измерить пульс. Но у меня так просто не вырвешься. Уж что-что, а хватка у меня как у бульдога.
– Батюшки, да вы весь горите! Оля! Тут нужно уже скорую вызывать! – завопила я белугой и почти повисла на заме. – Кощей… Константин Иванович, все будет хорошо. Мы вас спасем…
Все же во мне умерла великая актриса. На бесплатное представление сбежалась добрая половина офиса. На фоне моих причитаний отчаянные попытки начальника высвободиться и грязные ругательства выглядели настолько смехотворно, что зал заседаний покатился со смеху. Кто-то еще пытался прикрыться документами, кто-то не выдержал и сполз под стол, а кто-то снимал на телефон. Чую – завтра мы станем звездами интернета.
– Охрана! Уберите эту ненормальную! – орал Кощей Иванович.
И его, конечно, услышали и даже пришли бы на помощь, если бы смогли пробиться через толпу зрителей.
В итоге он все же вырвался из моих цепких объятий и, не глядя по сторонам, помчался в коридор, расталкивая по пути сотрудников.
– Осторожнее не поскользнитесь! – прокричала вдогонку.
От звука моего голоса руководство дернулось и с размаху налетело на автомат с кофе в приемной. Схватилось за лоб, громко застонало, снова заматерилось и скрылось за поворотом в неизвестном мне направлении.
Стоит ли говорить, что я вмиг для всего офиса стала просто героиней. Если раньше мой крохотный кабинет обходили стороной, теперь каждый считал своим долгом нанести визит вежливости. Все хвалили, смеялись, даже шоколадки приносили, и только начальник отдела по персоналу вздохнула, покачала головой и гнусавым голосом посетовала:
– Нет, ну что за жизнь! Только приняла на работу, теперь увольнять. Хорошо, что трудовую далеко не прибрала. Ты приходи ближе к вечеру – заявление напишешь, пока не удумал по статье и без выходного пособия.
Вот и решилась сама собой дилемма. Как сказал один противный блондинистый немец, кредит за машину чем-то надо платить. А значит прямая мне дорога обратно на колхозные поля.
От этой мысли на душе стало как-то спокойно и радостно. Работа и копание в бесконечных отчетах и формулах, разом потеряло весь смысл. И я уже в своих мечтах прогуливалась по новым коровникам, строила планы и верстала приблизительные бюджеты на модернизацию, как пиликнул значок скайпа.
– Тебя высшее руководство вызывает, – прочитала я послание от Оли.
Блин, в кои-то веки решила полениться в рабочее время и помечтать о кисельных берегах. Так ведь не дают. Изверги…
Пришлось-таки поднять свою, ставшую внезапно ленивой, попу и поплестись в приемную.
– Зах-х-оди, – чуть заикаясь проблеяла Оленька.
Бедняжка до сих пор от шока отойти не может.
Я подошла к кабинету, осторожно постучалась и тут же подпрыгнула на месте от дикого мужского ржача по ту сторону двери.
– Они т-а-ак уже минут двадцать, – пояснила Оля и испуганно икнула, когда дверь настежь распахнулась явив усатого дядечку.
– Яковлева, – расплылся в чеширской улыбке сбешник, – проходи-проходи.
Подозрительно он как-то себя ведет. Надеюсь, мне там допрос не учинят… с пристрастием. Оглянулась на Олю. Та снова зависла с глазами по пять копеек. Вот кому нужна валерьянка. Хотя нет. Она тут уже не поможет.
Генеральный директор оказался дородным мужчиной с бритой налысо головой в импозантном костюме. Он окинул меня цепким, почти хищным взглядом и внезапно заржал, как конь на ярмарке.
А мне как-то неловко стало. Присесть мне не предложили. Стою и краснею, как последняя идиотка, а мужик только отсмеется, глянет на меня и опять по новой. Я уже начала злиться, когда он наконец отдышался, вытер одной рукой слезы и выдохнул:
– Это было неподражаемо, – и повернул мне свой ноутбук.
Ах, вот оно что. В сеть уже выложили наше с Кощеем Ивановичем совещание.
– Стараюсь, – сухо ответила я на неожиданную похвалу и изобразила издевательский поклон.
Директор снова хохотнул и неожиданно строгим, громовым голосом сказал:
– Во-о-т! Вот Петрович! Если бы хотя бы один из моих замов был таким, как эта девушка, мы бы уже покоряли стройплощадки в столице.
– Не сомневаюсь, – поддакнул усатый дядечка. – А что, собственно, тебе мешает? – и обратился ко мне. – Девушка, а не хотите ли продвинуться по карьерной лестнице и занять место Константина?
Я подумала-подумала. Погипнотизировала паркет у себя по ногами… А присесть мне так и не предложили…
– Нет. Не хочу.
Лица у мужиков удивленно вытянулись.
– Почему?
– Извините, но меня в другом месте ждут. Очень-очень ждут, – ответила я и направилась к двери. – Всего хорошего.
Ну, все! Если Петерман не предложит мне место своего зама, я его лично подвешу на старом дедовом галстуке. Он крепкий, проверенный. Баб Валя сто раз так делала.
Глава 16
– Вот скажи мне, что нет так?! – в десятый раз, помешивая сахар в кружке, с возмущением спросила я. – Я и так и сяк! А он морду кирпичом и удрапал на свой этот симпозиум, мать его за ногу!
Лена только пожала плечами и все.
– Ты ж его лучше знаешь, – не унималась я. – От меня еще ни разу в жизни мужики не бегали. Обычно я от них.
Подруга пододвинула мне тарелку с тортиком.
– Поешь. Полегчает.
Я зло уставилась на тортик, такой красивенький с засахаренной вишенкой по центру, и яростно вонзила в него ложку, представляя на его месте наглую фашистскую физиономию. Не мужик, а тормоз.
Вот уже месяц, как я всяческими силами пытаюсь намекнуть Яну, что вроде бы и не против, если он пригласит меня на свидание. Да что уж там! Я ему уже практически открытым текстом об этом говорю. Либо он реально непроходимая тундра, либо он не знает, как вежливо меня послать с моими намеками.
Это наказание за всех тех несчастных, грубо продинамленных, отшитых и униженных мною и моим стервозным характером страдальцев.
– Ладно, поеду домой. Спать. И завтра никаких коровников, – решительно заявила я и стала собираться.
Теперь мой кабинет располагался напротив бывшего кабинета Луганского, где сейчас обитает господин немец. Раньше это помещение пустовало. Но я уломала блондинчика выделить для своего самого ценного кадра деньжат на ремонт. И теперь у меня был самый шикарный кабинет во всей конторе. Андрюха на новоселье притащил мне свой старый диван со словами:
– Мы с Ленкой себе кровать решили купить. А ты хоть не на столе спать будешь.
Да, было дело. Работала себе, работала… до черных точек перед глазами и уснула, положив голову на стол. Каково было удивление юриста, когда он застал меня спящую на столе в обнимку с архивной папкой. Он долго ржал, смотря на мое помятое лицо, на котором живописно отпечатался арочный механизм папки. Хорошо, что хоть моего позора не видела наша новая секретарша.
За нее отдельное «спасибо» Петерману. Тетенька, которая сменила на боевом посту свою закадычную подружку «баклажаниху», не вынесла нашего с немцем темпа работы и на второй месяц просто ушла на больничный и больше не вернулась. И поскольку мне было не до решения кадровых вопросов, Ян взял на себя эту, как оказалось нелегкую задачу. Без секретаря мы прожили больше месяца, пока, наконец, немец не принял главную стерву всей округи Татьяну Петровну.
– Она работала у Виталия Ивановича, – объяснил свое решение Ян. – Лучше никого не найти.
Окинула придирчивым взглядом Татьяну. Миловидна, чуть полновата, но все при всем, идеально выкрашенные блондинистые локоны, пиджачок стоимостью, как месячная зарплата секретаря. М-м-да, что-то мне подсказывает, что она не работать сюда пришла, а покрутить хвостом перед уже почти свободным блондинчиком. Моим, между прочим, блондинчиком! Я его первая застолбила!
Подумала и испугалась собственных мыслей. Когда? Вот когда я успела в него так втрескаться?! Произошло ли это только сейчас или летом? Раньше, когда он был не свободен, я даже думать себе запрещала о нем в таком ключе, а сейчас… Сейчас то, что раньше ощущалось лишь на подсознательном уровне, перешло в разряд сознательного.
– Домой? – спросил дед Сеня у проходной.
– Ага.
– И я сейчас проконтролирую своих и все.
Он теперь не хухры-мухры, а начальник охраны. Ходит при галстуке, который баб Валя торжественно каждое утро отутюживает и гоняет молодых охранником по всем объектам.
Я присела на лавочку и достала припасенную сигаретку. Полгода не курила, а сегодня нервы что-то совсем сдали. Затянулась, с наслаждением выпустила пар и поняла, что не помогает…. Видимо, не тот случай.
На улице было довольно морозно. Как-никак декабрь на дворе. Скоро новый год. А настроение ни к черту.
– И откуда в тебе столько наглости? – послышался рядом голос Яна.
Обернулась. Он только-только вошел в калитку и с укором смотрел на сигарету, зажатую у меня между пальцами.
Моментально покраснела. А все дело в том, что Петерман совсем недавно бросил курить. Я ему все уши прожужжала и не слезла, пока в один прекрасный день у блондинчика не сдали нервы и он под торжественно-гробовое молчание на моих глазах выбросил свой нехилый запас сигарет в мусорное ведро. С тех пор не курит. Мучается. Стал даже бегать по утрам. Я ж говорю, что от меня одна только польза.
Сигарета полетела в урну.
– Это не мое! Дед Сеня дал подержать, – не моргнув и глазом, соврала я, прекрасно понимая, как нелепо смотрятся мои оправдания.
– Что-то не припомню, чтобы дед курил тонкие с ментолом.
Сделала вид, что не слышала его небрежного замечания и сменила тему.
– Как все прошло? Что новенького?
Ян поставил свой кожаный портфель на скамейку и присел рядом, вытянув ноги в начищенных ботинках. Обычно он предпочитал свободный стиль одежды и надевал официоз, только если ему предстояли какие-то серьезные встречи. И если раньше костюмы на нем висели, словно на вешалке, то теперь он в них выглядел как мужчина с обложки. Баб Валина стряпня и свежий деревенский воздух сделали свое дело. Ян заметно поправился, исчезли круги под глазами. Даже представить себе сложно, каким бешеным был раньше темп его жизни, если сейчас он почти как на курорте.
– Ничего, – довольно мрачно отозвался мужчина. – Как всегда – улыбаемся и машем.
Мои губы тронула невольная улыбка. Это он у меня нахватался всяких выражений. Глядишь, в скором времени из человека разумного превратится в человека русского. Почти горжусь собой…
– А я домой пораньше собралась. Доделала месячные показатели. Лежат у тебя на столе вместе с комментариями.
– Хорошо, – как-то совсем бесцветно отозвался он, и между нами повисла пауза.
Первой не выдержала я.
– Пойду машину прогрею, – и потянулась за сумкой.
– Передавай привет баб Вале. Спасибо за пирожки.
Теперь он живет в своем доме, в котором едва успели пустить отопление, перед тем как выпал первый снег. Они с Геной перебрались туда почти в голые стены с бетонным полом. Баб Валя даже обиделась немного такой поспешности. А я вот Яна прекрасно понимала. Тяжело жить в небольшом домике такой оравой. Даже с учетом того, что домой мы приходим только чтобы поспать.
– Ага, – отозвалась я, – Ну, до завтра.
– До завтра.
Не успела я сделать и первый шаг, как новые сапожки на умопомрачительной шпильке подвели свою хозяйку. Подошва заскользила по притоптанному у скамейки снегу, и я обязательно бы упала и отшибла себе что-нибудь, не подхвати меня сильные мужские руки.
– Что ж ты так неосторожно?
Я бы ответила, непременно ответила, если бы его лицо не оказалась так близко, а руки не обнимали с такой уверенностью. Я подняла глаза и наши взгляды пересеклись. Во рту мгновенно стало сухо, а сердце забилось где-то в районе горла.
Хотелось ли мне, чтобы Ян меня поцеловал? Очень. Так хотелось, что даже стало стыдно перед самой собой.
Словно завороженная наблюдаю, как Ян склоняется ниже. Чувствую тепло его дыхания на своих губах, прикрываю глаза. Тело охватывает восхитительное чувство томления пополам с предвкушением и… ничего не происходит.
Удивленно распахиваю глаза, и в тот же момент Петерман меня отпускает и делает шаг назад.
– Ян?
Молчит и прячет взгляд. Берет свой портфель и бормочет под нос:
– Ты хотела пораньше… пока…
Это было реальное бегство. И пока я в полном ауте хлопала глазами, пыталась осознать всю степень своего унижения, эта зараза белобрысая скрылась за поворотом.
Это что же получается. Я его хочу, а он меня нет! Это как так?
Что бы сделала любая нормальная девушка на моем месте? Поехала домой рыдать в подушку и выть на луну от неразделенной любви? Напилась с горя и в поисках утешения отправилась бы за приключениями? Но я не любая и сейчас не сильно нормальная. И вопреки логике и здравому смыслу, доконаю эту подлую немецкую морду до заикания, пока он меня либо в открытую пошлет, либо сделает предложение руки и сердца.
Вот с таким вот воинственным настроем я поспешила вслед за Петерманом.
– Николавна! Ты куда?! – крикнул мне вслед дед Сеня, закончивший все свои дела. – А домой?!
– Без меня.
Дед только пожал плечами и пошел искать Гену.
Ярость клокотала внутри меня, как лава в жерле вулкана. Кажется, чуть тронь – и стану извергаться. Влетела в приемную подобно огненной фурии. Сорвала с себя пальто, небрежно забросила в шкаф и зло посмотрела на прилизанную и ухоженную Татьяну, которая с деловитым видом несла начальнику чашечку кофе.
– Стоять! – рыкнула я.
Женщина чуть не опрокинула кофе и в недоумении выгнула идеально выщипанную бровь.
– Я сама.
Забрала чуть дрожащими от волнения руками чашку и под насмешливым взглядом секретарши пошла доводить до бешенства очередного директора.
Ян уже сидел за столом и внимательно изучал оставленные мной показатели, периодически делая на полях пометки. Невольно залюбовалась им. И не потому, что красивый. Просто какой-то теплый и родной, даже под маской делового безразличия.
За то время, что мы бок о бок проводим на работе и дома, я успела настолько привыкнуть к Яну, что уже не смогу представить свое существование без его негромкого спокойного голоса, внимательного леденящего взгляда. Пожалуй, сейчас уже можно признать правду – я вернулась из-за него. Где-то в глубине мозга поселилась догадка, что все, что он делает, только ради меня. В моих глазах отказ от денег, положения и власти – это реальный поступок, достойный настоящего мужчины, который понимает, что нет смысла ни в первом, ни во втором, ни в третьем, если рядом нет любимой женщины. И пусть я в своих приторно-розовых мечтаниях возвела его на пьедестал рыцарства. Главное – первый раз в жизни я была готова рискнуть своей гордостью, чтобы преодолеть барьер предубеждений, разделяющий нас. А иначе, зачем бы он стал от меня бегать?
– Женя? – удивился блондинчик, отрывая взгляд от документов.
К слову, отвлекся он от них, только когда я поставила перед его директорским носом чашку с кофе.
– А ты кого ждал? – улыбнулась я и присела на краешек стола, всем видом давая понять, что никуда не собираюсь уходить.
Закинула ногу на ногу, с чисто женским удовлетворением наблюдая, как мужчина честно пытается не пялиться на мои, прикрытые только тонким капроном колготок коленки, но глаза, то и дело останавливаются на них.
– Ты же домой собиралась, – недовольным тоном заметил он.
– Передумала.
Повисла пауза, на протяжении которой мы напряженно играли в гляделки. Пока наконец немец не отмер и, взъерошив на голове тщательно прилизанные вихры одним движением, не выдал:
– Жень, я совсем не тот, кто тебе нужен. Ты достойна лучшего.
Если где-то по близости взорвалась бы бомба, я, наверное, удивилась меньше. С каких пор Ян страдает комплексом неполноценности? Может Эльза при разводе у него не только деньги, но и кое-что более ценное забрала?
Видимо, мое лицо было слишком красноречивым, потому что Ян отвел взгляд.
– Прости. Прости меня за то недостойное предложение. Я уже тогда понимал, что ты откажешься. Просто хотел убедить самого себя… Вернуться домой и забыть, зная, что ничего нельзя изменить… Не смог, – он говорил тихим, как всегда спокойным голосом, глядя мимо моего плеча в окно. – В один момент понял, что задыхаюсь… И обстоятельства так сложились…
Он бросил быстрый взгляд, словно чтобы проверить, действительно ли я его слушаю, и добавил как-то уже совсем мрачно:
– Мне нечего тебе предложить, кроме этой деревни и многомиллионного долга.
А еще говорят, что все бабы дуры. Вот где логика? Нет – по его понятиям всё правильно. Он теперь бедный, и я достойна другого, который непременно обсыплет золотом и бриллиантами. Менталитет, мать его за ногу!
– А с Эльзой было по-другому? – почему-то слова получились злыми, почти обидными.
Это я так прозрачно намекнула, что он и тогда был беден.
– Я был моложе, глупее и…, – он запнулся на полуслове. – Видишь, к чему это привело.
Где-то с полминуты, с трудом подавляя в себе острое желание прибить этого блондинистого идиота, тупо созерцала собственные ноги. Потом легко соскочила со стола и направилась в приемную, провожаемая несчастным взглядом. Страдалец чертов!
Рывком открыла дверь.
– Татьяна Петровна, идите-ка… домой пораньше.
На лице нашей суперсекретарши не дрогнул ни один мускул.
– Мне еще нужно ваше положение доделать, – невозмутимо сообщили мне и демонстративно продолжили барабанить своими наманикюренными пальчиками по клавиатуре.
– Тогда у меня для вас новое очень срочное задание, – мгновенно нашлась я. – Быстро езжайте с Василичем до тока и привезите мне на проверку складскую книгу.
Женщина как-то очень понимающе усмехнулась и стала быстро-быстро закрывать окна на рабочем столе компьютера.
– Я надеюсь, мне на завтра положен отгул за переработку? – с намеком поинтересовалась она.
– Конечно, – наверное, в этот момент я бы согласилась на все, что угодно, лишь бы она свалила отсюда как можно скорее.
