Ярослава А
Партизанка, или Как достать начальство
– Надеть больше нечего. Зарплату я еще не получала.
Васьковы глаза угрожающе сузились. И чего он с утра такой нервный? Недоперепил вчера? Уточнять не решилась.
Бак к тому времени заправился, и я, осторожно придерживая пистолет, развернулась. Пора спускаться с трактора на землю.
– Подержите секундочку. Спускаюсь.
Протянула пистолет со шлангом слегка офигевшему от такого произвола Луганскому. Он его безропотно взял со странным выражением лица. Ну да! Я ж спиной повернулась, спускаясь. Наверное, вид сзади у меня, что надо. Легко спрыгнула на землю, отряхиваясь, и поспешила к бензовозу с тетрадкой под мышкой. Обогнула слегка зависшего Васька и заметила, что с пистолета ему на ботинок капает. А ботинки у него замшевые. Сомневаюсь, что отчистится.
– Вы мне опять обувь испортили! – взревел он.
– Угу. Я князь, а у меня рукава грязные, – пробурчала я себе под нос, списывая показания.
– Чего?!!!
Услышал, значит. Зачем, спрашивается, так орать? Я и так прекрасно слышу. Достаю планшет и выбираю калькулятор.
– Вы всегда такая наглая?!
В последнее время – да. Сам виноват. Нечего было в гостинице заигрывать и целоваться в подвале. Я ж говорила – злопамятная.
– Ш-ш-ш, – шиплю в ответ, – не мешайте.
Быстро записываю свои нехитрые расчеты, стараясь не обращать внимание на Васька. Рядом пристраивается агроном и с интересом заглядывает мне через плечо, а ему через плечо тракторист, который заметно нервничает.
– Да что вы там делаете? – не выдержала душа поэта, и директор тоже пристраивается рядом, только с другого плеча.
Дураком он не был. Пробежался глазами по моим каракулям, все понял и обернулся к агроному.
– Серега, угости сигареткой.
Агроном, несмотря на разрывающее его любопытство, покорно поплелся к своей машине, предварительно прикрикнув на тракториста:
– Иди работай. Пока погода стоит.
– Так интересно ж, чего вышло, – мямлит мужик.
– Вот как досчитает экономистка, так и позовет. А пока езжай.
Трудяга вздохнул и, бросив в нашу с Васьком сторону обеспокоенный взгляд, пошел в трактор.
Тем временем я вывела результат и подняла на Луганского спокойный взгляд.
– Вы знаете, что он солярку сливает?
Не менее спокойный ответ:
– Знаю.
И взгляд такой предупреждающий. Практически злой. Но я была спокойна как никогда. До Луганского наконец дошло, что я много чего умею и внешность девочки старшеклассницы обманчива.
– Пойдемте, в машине поговорим, – предложил он.
Снизошел до разговоров. Пошли, Васенька. Поговорим. О том, как ты вместе со всей своей командой ловко обворовываешь Петермана. Сомневалась ли я в этом? Ни капельки. Это была стандартная практика для любого наемного руководителя.
В салоне Тойоты работал кондиционер. Кряхтя, забралась на пассажирское сиденье. Какой придурок придумал, что в джипах круто ездить богатым дядькам. В них залезать красиво можно, только если у тебя рост под два метра, как у Васька. Поэтому я, со своими метр шестьдесят, похожа на тюленя в зоопарке, что взбирается на мостик. Кое-как пригнездилась и вздохнула. Не люблю большие тачки. Не знаю, почему. Неуютно я себя в них ощущаю. Давят пространством и роскошью.
Луганский уселся рядом, бросил на меня недовольный взгляд и взялся за рычаг коробки передач.
– Я надеюсь, вы не откажетесь составить мне компанию по дороге в офис, Евгения Николаевна? – спросил он с издевательским акцентом на моем имени.
– Не жажду, – в тон ему ответила я.
– И все же я настаиваю, – отрезал он и начал разворачивать машину.
Возмущаться не стала. А смысл? Нам же не по пятнадцать лет. Хочет поговорить? Да пожалуйста!
Ехал он медленно, осторожно притормаживая на ямах и кочках.
– Сколько вам лет? – вопрос был несколько неожиданным.
– Вам никто не говорил, что задавать подобные вопросы женщине – дурной тон? – мгновенно отреагировала я.
– И всё же. Если не секрет?
Разозлилась от его пакостливого тона. Говорит так, словно хочет уязвить одним только вопросом.
– Секрет, – спокойно выдала я и добавила, – но если вы желаете узнать обо мне побольше – обращайтесь к своей секретарше. Уверена, что она не откажет в любезности.
Он замолчал, размышляя. Я упрямо смотрела на дорогу. Молчание затягивалось. Я не выдержала первой.
– Что с соляркой делать? Мне оформлять данные результаты, – демонстративно помахала своей тетрадкой, – или запретите?
– Оформляйте, – равнодушно пожал плечами он.
Я удивленно вскинула брови. Он перехватил мой взгляд и устало вздохнул.
– Мы же не хотим, чтобы до Управляющей Компании дошел слух, что новый экономист в доле с подлыми расхитителями богатства Петермана, нажитого непосильным трудом?
– И кто скажет? – еще больше удивилась я, – Сергей Иванович? А разве он не ваш… м-м-м… кадр?
Луганский отрицательно покачал головой. Теперь понятно, зачем меня вызвали в поле. Проверяли. Всё тут и без меня знают. Просто не могут так сразу всё руководство поменять. Вот и действуют потихоньку.
И вправду придется оформлять. Стало совестно как-то. На самом деле я уже успела просмотреть зарплатные ведомости за несколько прошлых месяцев. Простым работникам платили крайне мало. И ежу понятно, что, если тракторист не сворует солярку, то сворует запчасти, не запчасти, то зерно. А если еще и эту лавочку прикрыть, то будет Луганский один в поле батрачить.
Когда я только начинала свою трудовую деятельность, то была полна вдохновения разоблачить всех и вся на воровстве и транжирстве. Поначалу было даже немного приятно. Все уважительно кивали головами, называли только по имени-отчеству. А на самом деле тихо ненавидели лютой ненавистью и за глаза обзывали не иначе как «пигалица». И со временем до меня стало доходить – не всё, что кажется правильным, является таковым на самом деле.
Вот взять хотя бы сегодняшнего мужика на тракторе. Трудяга. По две смены тянет, чтобы семью прокормить и солярки слить побольше, потому как ему два полных бака нальют. Много слить не получится. Литров сорок, может пятьдесят. А это попросту килограмма два мяса. А что такое эти два килограмма для семьи, где трое детей? Вот-вот. И сколько он в год сворует?! Тысяч на сто, двести? А всё вместе – три-четыре миллиона? А это только сотая часть всех годовых затрат. Даже трактор, на котором он пашет, стоит в два раза дороже.
– Я надеюсь, вы больше наведываться в поле не станете?
Вздрогнула и вынырнула из своих невеселых размышлений.
– Что значит «надеетесь»?! – возмутилась я. – Это, вообще-то, мои прямые обязанности.
– Значит, я в вас ошибся… – протянул он грустно.
Ошибся? Робин Гуд хренов! Я закипела от негодования.
– Предлагаете прикинуться, что ничего не умею и не замечаю. Так не пойдет. Как бы я ни понимала всех ваших мотивов. Ненавижу выставлять себя на посмешище.
– А я вот этим последние пять лет только и занимаюсь! – внезапно рявкнул Васек и нажал на тормоза. – Посмотрите вокруг! – он театрально развел руками. – Вы думаете, господину немцу нужна эта зачуханная деревня с вонючими коровами и бесконечными неурожаями?
Я скрестила руки на груди и подозрительно прищурилась:
– И вы думаете, что мне до нее есть дело? Может, я сегодня побегу жаловаться Елене Васильевне?
Васек как-то загадочно улыбнулся.
– Я неплохо разбираюсь в людях, а дед Сеня еще лучше.
Сплетничали, значит обо мне. Вот ведь болтун старый! Как бабы, ей богу!
Я молча уставилась на раскинувшееся перед нами заросшее поле и овраг за ним. Восхитительное зрелище и немного страшное. Красивая наша земля в своей необузданности, в неправильности и бескомпромиссности. Из крайности в крайность. И я сама такая же. Здесь все просто, без приукрас и лишней мишуры. Даже дышится по-другому. Свободнее.
– Ладно, – наконец недовольно пробурчала я, – постараюсь по возможности не встревать. Но больше не нужно показательных выступлений на совещаниях, как в прошлый раз. Вы уже поняли, что я ужасно мстительна?
Васек широко улыбнулся во всю свою обаятельную рожу и протянул руку.
– Идет.
Я неуверенно пожала его ладонь. По опыту знала, что нельзя заключать сделки с такими козлами, как Луганский, но другого выбора у меня не было. Мне тут долго работать и лучше с ним, чем против него.
Теперь я прекрасно понимала всех, кто не смог с Васьком сработаться. Он просто выживал их в самом начале, не дав толком осмотреться. Экономисты – это чаще инфантильные девицы с наманикюренными пальчиками. Те, кто поумней да постарше, не ищут работу в селе. По опыту знают, какая здесь засада. Одна я, дура романтичная, нахожу приключения на свою задницу. Смотрю на самодовольное лицо своего директора и улыбаюсь. Ведь приключения – это так здорово!
Последующие несколько недель прошли как в тумане. Помню только, что много, просто неприлично много работала. Даже в выходные. Спешно пыталась создать хоть какое-то подобие приличной аналитической базы, чтобы быстрее поставить свою работу на поток, а не хвататься урывками.
Домой приходила поздно, чтобы хоть как-то помогать дедам по хозяйству. Обещание свое помнила и оттого каждый вечер, глядя на ухоженные грядки помидоров, становилось жутко стыдно. Баба Валя успокаивала меня:
– Али я сама без рук и ног? А ты вон как устаешь. Совсем этот изверг, – это она про Васька, – упахал девку. Того и гляди в обмороки падать начнет.
Про то, что это вовсе не Луганский меня упахал, а я сама себя, благоразумно решила промолчать. Директора вообще в последнее время в конторе практически не наблюдалось. А если и появлялся, то такой злой, что мимо его кабинета все, включая Елену Васильевну, ходили на цыпочках. Потому я была безмерно рада, что о моей скромной персоне директор не вспоминал.
Наконец, настал тот счастливейший из вечеров, когда я, завершив свои раскладки, выключила компьютер и с чувством глубочайшего удовлетворения вздохнула. Выглянула в распахнутое настежь окно и глубоко втянула в легкие свежий вечерний аромат. Буквально только что прошел мелкий дождик, и запах мокрого асфальта приятно щекотал ноздри.
Сегодня была пятница. Значит, завтра непременно на пару с дедом Сеней пойдем полоть картошку. Сегодня как отдохну, как высплюсь.
– Ты занята? – в дверной проем без стука просунулась аккуратно причесанная голова юриста.
– Не-а, – счастливо улыбнулась я, – я закончила!
– Здорово! – в ответ заулыбался Андрюха. – Может, стоит отметить?! У меня коньяк есть.
Призадумалась. Машину можно и здесь оставить. Вот только ехать на чем? Ах, да. Тут же имеется какое-то местное такси. Слава богу, мне аванс выдали на той неделе. Поэтому я вполне могу себе позволить немного выпить и расслабиться.
– А давай, – решительно сказала я и стала собирать сумку, чтобы замкнуть кабинет.
Сделать все сразу, пока мозг трезвый.
Мы уютно расположились в Андреевом кабинете за старым столом, который раньше был письменным, а потом, с нашей легкой руки, еще и обеденным. Из закуски у нас была банка шпротов, полбуханки хлеба и большая бутылка колы.
– Выбирай, – сказал юрист и распахнул самый верхний шкафчик его стенки с документами.
Я так и ахнула.
– Ни фига себе! Откуда у тебя столько?
– Магарычи несут.
И чего только в этом шкафчике не было. Вино красное, вино белое, ром, текила, даже самогон.
– Это за какие заслуги? – поинтересовалась я.
– Всё тебе расскажи, – фыркнул друг и достал бутылку хорошего коньячка. – Много будешь знать – скоро состаришься.
Андрей, пожалуй, самый интересный персонаж во всей этой колхозной богадельне. Довольно молодой и очень умный парень был очень педантичен. Я еще ни разу не видела его без галстука и пиджака. Даже в жару. Все документы у него были не просто по полочкам и папочкам, а в строгом алфавитном либо хронологическом порядке. Любой документ, попадавший к нему на рассмотрение, подлежал регистрации в журнале, который был прошит, пронумерован и скреплен подписью хозяина сего журнальчика. Короче, порядок, доходящий практически до абсурда. Была у моего нового друга еще одна страсть – кактусы. В его кабинете их было великое множество: от самых маленьких до самых огромных. Хозяин кабинета свято верил, что они поглощают отрицательную энергию от компьютера.
Вы думаете, он – закоренелый ботаник? Как бы не так. При всей своей педантичности Андрей очень сильно любил погулять и выпить. По утрам частенько отпаивала его рассольчиком бабы Вали после очередной гулянки. И развлекался он явно в женской компании, судя по красноречивым засосам, что частенько были видны на шее, где начинался ворот рубашки.
А еще я никак не могла понять, чем именно он занимается в компании и на чьей стороне. Луганского он недолюбливал довольно открыто, но в дела колхозные не лез совершенно. Более того, Андрей вообще смутно представлял, чем колхоз занимается. С Еленой Васильевной контактировал постольку-поскольку. А на осторожные вопросы отшучивался.
Несмотря на некий ореол тайны с юристом было очень весело проводить время, и, в какой-то мере, он стал единственной отдушиной в последние несколько недель.
«А шашлычок под коньячок – вкусно очень». Жаль, шашлычка не было. Но так тоже даже очень ничего. Пили мы со вкусом, растягивая удовольствие. Сначала закусывали, потом запивали, а затем занюхивали. И, когда меня уже ощутимо стало штормить, устроились перед компьютером смотреть смешные ролики про котов. Причем юрист – в своем кожаном кресле, а я – на его подлокотнике. В общем, ситуация была двусмысленнее некуда. И, когда я, в очередной раз заливаясь смехом, соскользнула к Андрею на колени, он аккуратно меня придержал и жарко выдохнул в ухо:
– С тебя поцелуй.
И рожа такая наглая-наглая, хитрая-хитрая.
– Это с какого перепугу? – возмутилась я.
– Не с перепугу, а спьяну, – хихикнул он.
Я ухмыльнулась в ответ и «страстно» чмокнула его в нос.
– Какая-то вы сегодня неуклюжая, Евгения Николаевна, – наигранно пробасил Андрюха. – Наверное, данную миссию придется возложить на собственные плечи.
Наклонился ко мне и ткнулся губами в лоб. Я аж захрюкала от накатившего веселья.
– Смейся, смейся, – продолжал дурачиться он, крепче сжимая в объятиях, – вот разложу сейчас на этом столе. Что, страш-ш-ш-но, красавица?
– Не-а, – простонала я, задыхаясь от смеха.
Андрей напустил на себя отчаянный вид.
– Вот так всегда. А мне хотелось хоть раз побыть настоящим маньяком. Что за девушки пошли?!
И так он сокрушенно вздохнул, что я опять залилась смехом и уткнулась ему где-то в район шеи. А Андрюха подцепил стоявшую неподалеку бутылку и принялся наливать.
Так нас и застал директор. Андрюха с почти допитой бутылкой в одной руке. Вторая рука на моей попе прописалась. А попа собственно на его коленях.
Смех застрял где-то на полпути, и я издала что-то похожее на сдавленное бульканье. Принесла же нелегкая. Обычно в такое позднее время кроме нас с Андрюхой в конторе никого не бывает. А тут на тебе! И чего, спрашивается, на работу приперся на ночь глядя?
– Даже интересоваться не буду, чем вы тут занимаетесь, – язвительно процедил Васек, видимо немного пришедший в себя от первого шока. – Итак всё понятно.
Я медленно сползла с юристовых коленок, предусмотрительно держась всеми клешнями за стол для надежности. Штормило основательно. Разумно сразу же опустилась на соседний стул, дабы не трепыхаться как флаг на ветру. Скосила взгляд на друга. Тот с невозмутимым видом разлил остатки коньяка по стопкам. Одну вручил мне и с интересом посмотрел на Луганского, который от такой демонстративной наглости в лице поменялся.
– Извините, Василий Михайлович, но на вашу долю не осталось, поэтому не смеем задерживать, – чинно выдал юрист, чокнулся со мной и выпил целую стопку, даже не поморщившись.
Даже мой приторможенный алкоголем мозг уловил откровенное хамство, звучавшее в голосе парня. Это он так вежливо посоветовал Луганскому убраться и не мешать процессу. Перевела взгляд на Васька и застыла, не донеся рюмку до губ. Директор смотрел на меня любимую и, судя по всему, тихонько зверел. Мама, роди меня обратно!
– Евгения Николаевна, а вам не кажется, что вы выбрали не очень удачное место для подобных… – убийственно прорычал Васек и, на мгновение задумавшись, закончил, – дел.
И взгляд такой похабный на мгновение у него стал, что пьяный мозг взорвался опьяняющей последние извилины яростью. Это он сейчас на что намекает?! У-у-у, ненавижу…
– А вам что, завидно что ли? – ляпнула я, не подумав. – Так присоединяйтесь. Третьим будете.
Если еще больше вывести из себя Луганского было возможно, то, пожалуй, ваша покорная слуга с этим справилась просто блестяще. Его рожа перекосилась от подобной перспективы. Прямо бальзам на мою душеньку.
– Воздержусь, – прошипел он.
– Да ладно, не стесняйтесь, – пропела абсолютно чокнутая девица, то есть я, и повернулась к онемевшему Андрею, – мы же не жадные, правда, Андрюх?
С этими словами, провожаемая уже двумя убийственными взглядами, пошатываясь, поплелась к заветному шкафчику. Подошла, задумчиво посмотрела на шкафчик и поняла, что просто банально не допрыгну до него. Подтащила стул, сама поражаясь своей ловкости, и, надеюсь, грациозно взобралась на него. Распахнула вожделенный шкаф и недолго думая выбрала самую большую бутылку из арсенала.
– Ну так что? – с коварной ухмылкой посмотрела на Васька.
Поскольку он молчал в ответ, демонстративно закатила глаза и выдала:
– Так и скажите, что мама не разрешает. А то все по саунам да по подвалам прячетесь…
Подленько захихикала и стала спускаться. Наверное, со стороны это выглядело ужасно глупо. Я слегка пошатнулась, балансируя на одной ноге. Васек рефлекторно метнулся ко мне, чтобы удержать от падения. Хвала создателю, я не упала! Зато эффектно махнула рукой, той в которой была бутылка, и случайно задела большой, почти в человеческий рост, кактус. Любимый Андрюхин кактус. Он сегодня новую плошку купил для него. Пересадить собирался, тот давно вырос из старой. В связи с этим плошка была крайне неустойчива. И, поскольку центр тяжести кактуса поколебался, то он стремительно начал падать в тот самый момент, когда мой любимый начальник оказался на прямой траектории его падения.
Раздался приглушенный вопль, и я открыла крепко зажмуренные в момент падения кактуса глаза. Стоит ли говорить, что поток слов, услышанных в свой адрес от прибитого кактусом Васька, сильно отличался от цензурного.
Расширившимися глазами и прижав к груди бутылку, наблюдала, как Андрей кинулся спасать своего зеленого друга. Вместе с Васьком они кое-как подняли кактус. Стоит заметить, что колючек на нем осталось значительно меньше. Злорадно подумала, что они наверняка отпечатались на высокомерной морде директора.
Посмотрела на Луганского. Не на морде. Жаль. Но зато на руках от локтя и ниже. Сегодня Луганский был в рубашке с коротким рукавом. Пока он, громко матерясь, освобождался от колючек, выкидывая их в мусорное ведро, Андрей помог мне спуститься, отобрал бутылку. Я же все поглядывала на незабываемое зрелище «Васек в колючках» и откровенно посмеивалась.
Знаю, что подло. Но ничего не могла с собой поделать.
– Так! – злобно прорычал Васек. – Кончаете этот балаган! Ты, – это Андрею, – закрываешь контору как самый трезвый. А ты, – это уже мне, – собирайся и за мной.
Глядя на смиренно кивающего юриста, настроение сразу стало ниже плинтуса.
– Зачем с вами? – настороженно поинтересовалась я.
– Домой отвезу, – коротко бросил Васек и вышел из кабинета.
– Не поеду я с вами! – выкрикнула ему в след.
– Куда ты денешься! – послышалось в коридоре мне в ответ.
Я обернулась к Андрею в поисках защиты.
– Андрей! Вызови мне такси.
Юрист набрал номер местного такси и стал ждать. Вскоре мы оба услышали на другом конце провода, что ожидание машины не менее двух часов.
– Девушка, а быстрее никак? – обреченно спросил парень.
– Сегодня в ресторане юбилей отмечают. Все машины там. Извините, – ответила девушка оператор. – Ждать будете?
– Будем, – ответил Андрей и стал диктовать адрес.
Я тоскливо подперла кулаком голову. Что за невезуха такая?!
– Может, пока ждем, еще по одной? – предложил Андрей. – А то я из-за Луганского протрезвел.
– Нет, – покачала головой. – Настроение пропало. Домой хочу.
– Вот и замечательно, – послышался от двери бодрый голос Луганского. – Ты готова?
Сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на Васька.
– Не стоит беспокоиться, Василий Михайлович. Я подожду такси.
– Да неужели?! – издевательски прошипел он.
В то же мгновение он одной своей медвежьей лапищей заграбастал мою сумку, другой меня в твердом намерении исполнить желаемое.
– Да отстаньте же вы!
Тут за меня решил вступиться Андрей.
– Мне кажется, девушка вам отказала, Василий Михайлович, – мягко сказал друг. – Отпустите ее.
И с этими словами решительно перегородил Ваську дорогу.
– А то, что? – спросил директор, нависая над парнем грозной тучей.
Нужно ли говорить, что они явно не в одной весовой категории. Стало как-то страшно за Андрюху. Жаль парня. Подумаешь, будто я с директорами не каталась. Каталась. Девушка я самостоятельная. Постоять за себя всегда смогу. Жаль, перцовый баллончик в шифоньере валяется. Но и без него справлюсь. Ко мне если пристают всякие – гневаться начинаю. А в гневе я страшна. Это видно по маленьким кровавым точками на руках директора. Ох, у него только нос зажил.
– Согласна я. Только не ругайтесь, – выпалила и уже сама потащила Васька по коридору.
До машины мы шли в абсолютном молчании. Я кое-как вскарабкалась на переднее сиденье и покорно сложила руки на коленях, как послушная девочка. Луганский сел рядом и завел движок.
– У меня к тебе разговор есть серьезный, – сказал он, и мы поехали к выезду с территории.
– По всем рабочим моментам я принимаю ежедневно с девяти до шести, – ровно отчеканила я, гордясь спокойным голосом, хотя на самом деле хотелось прибить эту самоуверенную сволочь.
Васек криво ухмыльнулся.
– А может это личный разговор?
И почему я ни капельки не удивилась? Потому, что такое было в моей жизни множество раз. Слишком часто мои начальники спешили перейти к «личному». Я даже знаю, что он скажет в следующую минуту.
– Заедем в кафе и спокойно поговорим. Как раз протрезвеешь, – предложил он.
– Я уже протрезвела. И не хочу с вами ни в какое кафе. Отвезите меня домой, – упиралась я.
Луганский тяжело вздохнул.
– Почему с тобой всегда так сложно? Не буду я к тебе приставать.
Ага, знаю я это «не буду». Хотелось ответить что-то резкое, обидное, но сдержалась. Устала. Только сейчас я поняла, насколько устала. Уснула бы прямо в Васьковой машине. А что?! Тут тепло, мягко и музыка приятная.
– Не спать! – приказал директор, краем глаза заметив, как я сонно зеваю.
– Угу. Не спать, не пить и не жрать, – грубо пробурчала я.
Еще один недовольный взгляд испод насупленных бровей. Молчу, молчу. Достал, придурок.
– А вот поесть бы тебе не помешало, – заметил мужчина. – Разве можно столько пить без закуски?
– Вас спросить забыла.
Машина плавно подъехала к небольшому кавказскому кафе, что почти рядом с трассой. Луганский вышел из машины и галантно открыл для меня дверь. От помощи не отказалась, несмотря на острое желание послать всю его любезность куда подальше.
Мы заняли столик, и к нам сразу подбежала симпатичная армянка или грузинка. Они для меня все на одно лицо. Луганский заказал два кофе и какие-то закуски. Пока он разговаривал с девушкой, наблюдала за ним испод полуопущенных ресниц. На мгновение закралась мысль, что он по-своему даже красив. Вот убрать бы это всегда недовольное выражение лица и будет такой симпатичный шкафчик. Пока я своим еще не совсем протрезвевшим мозгом прикидывала, насколько хорош мог бы быть Васек, если бы не был моим начальником, принесли кофе. Меланхолично помешала сахар и отхлебнула. Бе-е-е. Растворимый.
– Я смотрю – ты приободрилась, – заметил мужчина и стал рыться в своем кожаном портфеле.
Через мгновение перед моим носом плюхнулась толстая папка с документами. Я недоуменно уставилась на Васька.
– Хочу знать твое мнение, – он кивнул на папку.
Я послушно раскрыла ее и углубилась в изучение содержимого, не забывая время от времени пить кофе. Это был проект. Причем не просто проект, а проектище! Современная, индустриальная ферма с новейшим немецким оборудованием. Продуманная до мельчайших деталей. Великолепная и… жутко дорогая, согласно приложенным прайсам. Судя по ценам в евро, проект обошелся бы не меньше миллиарда рублей. Немыслимые деньги.
– И-и-и? – протянула я, бегло просмотрев всё от корки до корки.
– Что скажешь?
– Дорого. Просто неподъемно дорого. Такая ферма, в лучшем случае, окупит себя лет через двадцать.
Луганский откинулся на спинку стула, пристально изучая меня.
– Ты сможешь заняться этим проектом?
Я чуть не подавилась кусочком сыра от неожиданности.
– Я похожа на человека, которому больше заняться нечем? У меня работы непочатый край. Наймите себе профессионалов, которые вам составят подробный бизнес-план. А это, – я ткнула пальцем в папку, – не входит в мои обязанности.
Васек коварно улыбнулся. Ох и не нравится мне его улыбка.
– То есть ты не отрицаешь, что могла бы, при желании, заняться его реализацией?
Вот, блин, попала.
– Василий Михайлович, мне правда некогда заниматься этим в рабочее время.
– А не в рабочее? – тут же смекнул Луганский. – Скажем, завтра?
Медленно прожевала многострадальный сыр, сглотнула.
– Может вам все же нанять консалтинговую фирму?
Васек в ответ покачал головой.
– Они ни черта не смыслят в сельском хозяйстве. Знаю я эти фирмы. Им лишь бы только бабло срубить. Мне нужно из этого проекта сделать конфетку. Ты достаточно хорошо знаешь производство и прекрасно справишься. Еще необходимо понять, каким способом можно уменьшить стоимость. И все нужно сделать крайне быстро. Никто не справится лучше тебя.
И ведь знает, на что давить нужно, – на самолюбие. Стратег. Бросила скорбный взгляд на папку. Это будет адски сложно, но так интересно.
– Ненавижу работать на корзину, – заранее предупредила я.
– Я тоже, – в тон мне ответил директор.
С минуту молча созерцала кружку в своих руках. Затем решительно придвинула к себе папку и сказала:
– С вас премия, – я не я, если не выдвину свои условия.
Глаза Васька радостно сверкнули.
– Разумеется.
– Когда закончить нужно?
Ответ был просто убийственным:
– К понедельнику.
– Вы шутите?! Это невозможно, – возмутилась я.
– Сделай хотя бы первые наброски. Я хочу видеть, что из этой затеи может получиться, – стал уговаривать Васек. – Завтра с утра встретимся в конторе и обсудим основные моменты.
Я покачала головой.
– С утра не могу. Занята.
Васек раздраженно смял и отбросил бумажную салфетку, которой секунду назад вытирал губы.
– Может освободишься ради такого дела? – с сарказмом заявил он.
– Ради дела всё брошу, – невинно ответила я и подцепила вилкой кусочек помидора, – а вы тогда прополите картошку вместо меня.
Наверное, я сказала глупость. Потому что Васек лукаво улыбнулся и объявил:
– Идет. Я полю картошку, а ты занимаешься проектом.
– Э-э-э… хорошо, – только и могла выдавить я на такой поворот событий.
Пипец! Кому расскажешь – не поверят. Мой директор завтра собрался полоть со мной картошку! Хитро улыбнулась, прячась за кружкой. Ведь ему необязательно знать, что картошки там почти целый гектар…
