Виталий Иванович Ячмень
Пылающие души
Глава 21.
Следующий день прошел для меня также, как и другие летние домашние дни. Мы гуляли с Лерой, играли в куклы и смотрели мультфильмы. Пару раз я замечал недалеко от нас маленькую тень, скользящую вдоль стен. Маленький Костик хотел играть, но ему было не с кем. Я не знал, куда подевались его братья, но он ходил неприкаянный, стараясь не попадаться мне на глаза. Похоже, отец действительно сурово поговорил с ним.
Дверь в соседскую квартиру теперь была закрыта, но, кто позаботился об этом, я не знал. Поговаривали, что это сделал Колин брат, после того как перерыл ее в поисках ценных вещей. Но мне казалось, что это дело рук полицейских.
Мы с Лерой бежали домой по ступенькам, и она снова опередила меня, обогнав почти на лестничный пролет, но, добежав до нашего этажа, остановилась. Ей все еще было тяжело самой проходить мимо этой квартиры, и я ее понимал. Мне тоже было не по себе рядом с этой дверью: я представлял, что сейчас сквозь нее просочится Коля со своим басовитым смехом. Он будет доволен, если сможет напугать меня.
Дома я посадил Леру смотреть мультики, а сам пошел искать укромное место, чтобы посмотреть видео или почитать новости. Иногда и мне надо было отдыхать от ребенка. Где отцу можно спрятаться от детей? Только в туалете. Часто, когда Лера доставала меня своими расспросами, я уходил в заветную комнату и сидел там с телефоном. Здесь было тихо, спокойно, и никто не мог меня потревожить…
Так было до сегодняшнего дня. Я взял телефон и принялся читать сообщения от друзей.
– Дядя Вова, а можно я с вами побуду? – заглянул сквозь дверь Костик, – а то они не хотят со мной играть.
– Твою… – чуть не выругался я, но вовремя спохватился – передо мной ребенок, хоть и мертвый. – Кто играть не хочет?
Я говорил шепотом, так как боялся, что Женя снова начнет свои расспросы, а мне они были ни к чему. Похоже, ребенок не расслышал моих слов, потому что подошел ближе, оказавшись со мной в туалете. Я не знал, как поступить в такой ситуации, ведь она была весьма интимной с одной стороны и очень смешной – с другой. Но это же ребенок, не признающий большинства условностей взрослых, так чего же я хочу от него?
– Мои братья, – проговорил Костик и шмыгнул носом. Мне показалось, что он сейчас расплачется, но я даже представить не мог, возможно ли такое в его нынешнем состоянии. Он же, почесав нос, снова уставился на меня огромными глазами.
– А чего ты хочешь от меня? – прошептал я. – Я тоже не могу с тобой играть, ведь ты умер и теперь ходишь по миру бесплотным духом.
– Я не умер. Меня убили. И вы знаете кто, так что вы мне должны. Ну поиграйте со мной! Пожалуйста…
– И как ты себе это представляешь? – Этот логичный вопрос должен был поставить его в тупик. Но как бы не так!
– Вы можете бросать мячик и в мою сторону, когда будете играть с дочкой. А еще вы могли бы, рассказывая истории, смотреть и на меня. Так история будет звучать не только для Леры. Хорошо?
– Послушай, Костик, – начал я и поднял руку. Но тут произошло нечто необъяснимое. Он взялся своей уцелевшей рукой за мой большой палец. Обожгло так, что у меня от боли выступили слезы. Ко всему прочему, руку свело до самого плеча и я не мог ею пошевелить. Я еле сдерживал крик, а этот маленький садист смотрел на меня и улыбался.
– Вы же не хотите, чтобы я злился? – сказал он и засмеялся так, как дети не смеются. Или так не смеются только живые дети?
Вдруг он закричал: через дверь проникла и схватила его за ухо чья-то рука. Не узнать такую лапищу я не мог, так как видел подобную только у одного человека. Когда малец исчез за дверью, ко мне заглянула Колина голова, пробасившая сквозь смех:
– Что, уже и отдохнуть не дают? Ох уж эти беспокойные соседи!
Он снова хохотнул и исчез за дверью, оставив меня в недоумении. Как этот маленький призрак смог сделать мне настолько больно? Ведь это же невозможно? Или я чего-то не узнал из фильмов о них? После случившегося даже самый неверующий согласится, что все происходящее не сон. Я осматривал палец, продолжая сидеть в туалете. Ноготь почернел, и около лунки виднелся небольшой ожог. Редкие волосинки на нижней фаланге отсутствовали, оставив на своем месте жалкие пеньки. Туалет наполнился запахом горелых волос и обожженной плоти, создавая ощущение забоя животных. Придется снова врать жене, рассказывая историю о горячей сковороде.
К счастью, обманывать жену не пришлось: дочь затянула меня в свою комнату, найдя нам новое развлечение.
– Вот это хочу! – сказала она, показав на одну из полок шкафа.
Я проследил за ее пальцем и улыбнулся: вечер будет не из лёгких.
Мы складывали большой пазл, разложив его на столе в детской. Купил я его пару месяцев назад, да как-то мы все не находили времени для него. Сегодня же Лера увидела его в шкафу и надумала потратить оставшийся вечер на кропотливую работу. Пазл должен получиться размером полметра на полметра, и по завершении мы надеялись склеить его и получить красивую картинку с загадочным городом у моря.
После часа издевательств над глазами мы позвали на помощь маму, и работа побежала чуть быстрее. В общем, мы потратили около пяти часов, но результатом были довольны. На Лерином столе раскинулся прекрасный город, залитый солнечными лучами. Три лодки стояли возле берега, и рыбаки обсуждали какие-то дела. По расположению рук одного из них можно было понять, что он хвастается размером пойманной рыбы. Большая чайка пролетала в небе, частично закрывая пароход, виднеющийся на горизонте.
– Однако, – проговорила Женя, когда Лера вставила последнюю деталь пазла.
– Ага, – также немногословно согласился я, посмотрев на часы. – Почти пять часов семейных развлечений.
– А мне понравилось! – Лера крутилась на одной ноге, хлопая в ладоши. – Папа, купи еще один такой же, а лучше два!
– Нет, с меня хватит! – сделав серьезное лицо, сказала Женя и тут же засмеялась. Она растирала затекшие ноги.
– Мамочка, а мы кушать будем сегодня?
– Не знаю, как вы, а я буду. Прямо сейчас.
Она выбежала из комнаты, тем самым обозначив начало новой игры для дочери. Лера побежала следом, стараясь обогнать маму и быть на кухне первой.
Я встал и окинул взглядом получившуюся картину. Да, результатом я был доволен, можно сказать, время прошло не зря. В воздухе почувствовался запах дыма, но как я ни старался, его источник увидеть не удалось. Скорее всего, кто-то из Наташиных детей наблюдал за нами, а теперь ушел, оставшись незамеченным мною.
Ужинали мы домашними пельменями, заготовленными Женей впрок. Она делала их сама, выделяя на кропотливую работу три-четыре часа в месяц. Бабушка учила ее мастерству скоростной лепки, и моя супруга овладела им. Она не признавала магазинных пельменей и даже тайком подсмеивалась над теми, кто вынужден был их покупать. И, на мой взгляд, была права.
Мы были довольны ужином: и я, и Лера очень любили пельмени. На этот раз смаковали со сметаной и зеленью. Дочь справилась первой и, выйдя из-за стола, побежала в комнату. Но вскоре она вновь появилась в кухне, вся в слезах. Я собирался положить в рот очередной пельмешек, но отложил его, позволив истекать сметаной в тарелку.
– Папа, там… Там… – она никак не могла договорить, слезы душили ее. Женя поднялась и обняла ее, а я направился в комнату.
Причину происшедшего я понял не сразу. Часть пазла небольшого размера валялась на полу. На некоторых деталях отчетливо виднелся странный темный след. Я стоял у стола и смотрел в окно. Возможно, ветер? Но как ему удалось скинуть только маленький кусочек пазла, не задев остальное? Нет, ветер здесь ни при чем. Я опустил взгляд на разбросанные по полу детальки и заметил одну интересную особенность. Быстро собрав вместе несколько кусочков, я в сердцах ударил кулаком по столу. На поверхности пазла был отпечаток детской ладошки. Все бы ничего, но эта ладонь оставила выгоревший след на бирюзовой глади моря.
– Что здесь случилось? – Голос за спиной заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. – Лера говорит, что кто-то сломал пазл.
– Женя, не подкрадывайся ко мне, прошу тебя! Я сейчас немного нервный, как ты сама заметила, и такие твои появления ничего хорошего не принесут.
– Хорошо. Предупреждать надо. – Жена уже рассматривала изображение детской ладошки. – А это что такое? Рука?
Она приблизилась к пазлу и вдохнула запах дыма. На ее лице читалось крайнее удивление, и я пожалел, что не успел разобрать картинку до ее прихода.
– Ладонь, если быть точным, – я начал собирать оставшиеся на полу детальки. – Теперь новый пазл покупать придется.
– Вова, но кто это сделал? Я спросила Леру, она никого не видела. Да и откуда тут взяться кому-либо? Думаешь, Лера сама…
– Я не знаю. – Что еще можно ответить в такой ситуации? Не могу же я сказать жене, что это проделки призраков с необъяснимой способностью обжигать? Главное, им ничего не предъявишь. Официально квартира пуста, и пойти на разборки я не могу, так как выглядеть со стороны это будет еще бредовее, чем вчерашний разговор «с самим собой».
Женя смотрела на меня так, будто я опустился в ее глазах ниже плинтуса, и это меня не радовало.
– Ну, если ты считаешь, что ничего не надо делать…
– Женя, ответь мне, пожалуйста: что я должен сделать? Я не знаю, откуда этот след на пазлах. Мы вместе ужинали, никто из нас в комнату не ходил. Лера почти сразу вернулась в слезах. Так что вывод напрашивается сам собой.
– Да, наверное, ты прав. Извини… – Она разрыдалась и вышла.
– Женя! – крикнул я ей вслед, но было уже поздно – свой шанс уладить все мирным путем я потерял.
Весь оставшийся вечер мы будто воды в рот набрали. Женя явно обижалась на меня. Как ни странно, у меня в душе тоже зрела необъяснимая обида на нее. Лера ходила расстроенная, и только мультики на ночь успокоили ее перед сном. Ей было обещано купить новый пазл, и Лера спросила меня, как Фунтик в известном мультике:
– Честно-честно?
– Честно-честно! – ответил я, как дядюшка Мокус ответил в свое время веселому поросенку.
Спать мы легли молча, продолжая обижаться друг на друга, но я надеялся, что завтрашний день многое изменит. Сон отказывался приходить ко мне, и я снова смотрел в потолок, выискивая на нем какие-то знаки. Через полчаса в комнату тихонько, стараясь не шуметь, зашла Наташа. Значит, не хотела разбудить меня.
– Привет, – сказал я шепотом и увидел, как напугал призрака. Это выглядело смешно, но и страшно.
– Ты не спишь? – удивилась женщина, прижав к себе ребенка.
– Нет, – также шепотом ответил я. – А ты зачем пришла, если думала, что я сплю?
– Да так… Я же говорила тебе, что нас тянет туда, где ты. Тем более, мне хотелось посмотреть на вашу квартиру, она мне так нравится!
– Серьезно? – Я невольно повысил голос, так что пришлось прикрыть рот рукой.
– Ну конечно! Ты посмотри вокруг! Хотя, ты вряд ли замечаешь эту роскошь, учитывая, что ты тут живешь.
– Где ты видишь роскошь? – Я приподнялся на кровати, чтобы лучше видеть свою гостью.
– Везде в твоем жилище. А что? Разве не так? Мне очень нравится ваша мебель. Я всегда мечтала о чем-то подобном. Но ты знаешь мою историю. А какая кровать! Да она же просто мечта любой женщины! Коля, ты как думаешь?
– Угу, – так Коля отреагировал на ее вопрос. Он зашел в нашу комнату и оперся о дверной проем. Его массивное тело закрыло собой проход, так что толпившиеся снаружи дети так и не смогли попасть внутрь. Зачем они пришли всем семейством, я не понял, но точно не на кровать смотреть.
– Ты мне с работой помочь обещал, – пробасил Коля. – А теперь что? Хожу, как неприкаянный. В квартире все сгорело, смотреть неприятно.
– Теперь тебе работа не нужна, – сказал я, садясь на кровати. – Помощь моя проявилась не так, как ты ожидал.
– Да я тебя… – начал было Коля, но был прерван женой, погрозившей ему кулаком.
– Угомонись, а то знаешь, что будет. – Наташа довольно улыбалась, глядя как ее боровоподобный муж послушно отходит на прежнее место и опускает глаза.
Происходящее выглядело странно, учитывая, что при жизни Коля сам гонял свою Наталью. Похоже, смерть все расставила по свои местам.
– Водка хоть хорошая была? А то даже попробовать не дал. Слышь, жлоб какой… – Коля однозначно сожалел о сорвавшейся попойке.
– Не знаю, – честно признался я, – нюхать нюхал, но пить не пил.
– Зря… – Он отошел в сторону, пропуская Костика, сразу подбежавшего к маме.
– О, ты мне как раз и нужен, – прошептал я, оглядываясь на жену. – Ты зачем нам пазл испортил? Тебе же запретили играть с нами.
Костик опустил голову и прижался к Наташе. Она отодвинула сына немного в сторону и заглянула в его белые глаза.
– Я же просила тебя, чтобы ты не ходил сюда сам! Зачем ты это сделал? Также можно выдать себя, а нам запретили. Ты же помнишь, я тебе рассказывала?
– Да, но мне так хотелось поиграть с кем-нибудь. Братья не хотят со мной играть, а мне что делать?
Она огляделась вокруг и указала рукой на окно. Я подумал, что она сейчас начнет рассказывать ему о человеке из отражения, но я ошибся.
– Вон там, за окном, целый мир. Там мы можем никого не бояться и делать все, что нам взбредет в голову. Хочешь гулять – иди на улицу, но не показывайся людям.
– А вы можете стать видимыми? – Я был изумлен.
– Ага, – отозвался Коля. – Хочешь, твоих напугаем? Вот смеху-то будет! Они же не знают, что их папочка убийца, а мы им глазки-то раскроем на правду!
– Заткнись! Ты слышишь меня? Заткнись! – Наташа кричала, и я увидел, что ее руки начали покрываться легкими огненными полосками. Коля поднял примирительно руки и вышел в коридор.
– Вы действительно так можете? – Мне не верилось в услышанное.
Наташа промолчала, отойдя к окну. Луна светила в комнату: шторы этой ночью я не задвинул. Женщина всматривалась в небо, думая о чем-то своем. Мы все молчали, даже Костик смотрел на маму очень тихо, не роняя ни звука. В голове у меня крутилась мысль: неужели Наташа теперь сильнее мужа? Он увидел огонь в ее руках и ретировался. Получается, что он так не может? Или я не прав?
– Мне интересно, – проговорила женщина,– когда ты просил у меня прощения, ты знал, что я еще жива? Ты понимал, что моя душа еще не покинула тело и я была в сознании? Адская боль разламывала все мое тело, а душа пыталась удержаться за него, чтобы не покинуть этот мир. Но ты дал ей путь, сделав дыру в моем черепе. Ты знал, что я тебя еще слышу? Я горела заживо! Лучше бы ты добил меня этим молотком, чем оставил сгорать, чувствуя огонь каждой клеточкой тела!
Я смотрел на женщину, и глаза мои округлялись от ужаса.
– Я правда считал тебя мертвой! Ты не шевелилась, и я решил, что дело уже закончено.
– А ты добил бы меня, если бы знал? – Ее глаза сверкнули в темноте, и мне показалось, что в них появился огонь.
– Нет, – честно сказал я, понимая, что соврать ей не смогу. – Уверен, что добивать тебя я бы не стал. Но тогда и ты ответь на мой вопрос. Мне интересно, откуда ты знаешь о Сашке?
– Я видела вас во время разговора. После возвращения в дом мы ходим за тобой и твоей семьей, присматриваясь к вам. Зачем? Все легко и просто: мы хотели растерзать их у тебя на глазах, а потом и тебя убить. Но появился твой двойник, имеющий странную силу над нами. Тебе повезло, он не дает нам наказать тебя, так что живи и знай о последствиях твоих поступков.
– Интересно, – я тоже посмотрел в окно и задал очередной вопрос, не дававший мне покоя уже давно: – а кто он такой?
– Ты о ком? – раздался сзади голос Жени. Я уже забыл об осторожности и начал говорить в голос, не скрывая своих эмоций.
Наташа смотрела на нас, и ее улыбка прорезала обожженное лицо. Мне было страшно представить, что сделали бы мои жертвы с Женей и Лерой, не будь у меня такого сильного покровителя. Стоит сказать ему спасибо при следующей встрече.
– Мама, когда мы кушать будем? – заныл Костик, так и стоявший посреди комнаты.
– А нам уже не надо, сынок. Скажи дяде спасибо за такой подарок, – она рассмеялась, и смех ее приобрел страшные нотки. Она прикусила нижнюю губу. Мне показалось, что очень сильно – живой человек уже прокусил бы губу до крови.
– Спасибо, дядя, – произнес Костик и показал свой смертоносный оскал. – Мне надоело ждать, пока мама деньги на еду найдет, а теперь стало полегче. Но мне так хочется тех конфет, что вы мне тогда давали.
– Володя, что с тобой? – Женя обняла меня сзади, всматриваясь в темноту комнаты.
– Да все с ним в порядке, – проговорила Наташа, но моя жена ее не слышала. – Костик, пойдем домой.
Она взяла сына за руку, и эта странная парочка покинула нашу комнату. Женя пыталась заглянуть мне в глаза, но в комнате было слишком темно.
– Все в порядке, – сказал я и улегся, прижав к себе жену. – Со мной все в порядке. Надеюсь, что так будет и дальше.
Жене все-таки удалось встретиться с моим взглядом, и она поцеловала меня. Скорее всего, помогла луна, осветившая нашу темную комнату. После этого мы еще долго не отлипали друг от друга, и мне все время казалось, что сзади стоит Костик и наблюдает за непонятным для него действием. И еще один вопрос возник в моей голове, когда мы наконец легли спать: может ли быть так, что я тоже иногда их не вижу, хотя они находятся рядом со мной? Ведь следила Наташа за мной на работе, а я ее не заметил. С этим вопросом в мозгу я погрузился в сон.
Глава 22.
На работу я шел с тяжелым сердцем, помня о Наташиных словах о моем напарнике. В моих планах было еще раз попробовать убедить его в том, что он просил меня найти фанеру. Меня беспокоило, что за него взялся следователь, у которого просматривалась отменная хватка. Оплошность он допустил только один раз, когда увлекся рассматриванием молотков и упустил меня из виду. Воспользуйся я тогда своим шансом, проблем могло стать меньше (или больше?), но в руках у меня ничего, кроме пакета с обедом, не было.
Чего ожидать от встречи с Сашкой? Я видел только один вариант, и он меня не радовал. Скорее всего, мой напарник узнал, зачем мне нужна была солярка, и теперь меня ждет очень серьезный разговор. Но кто мог ему об этом рассказать? Ответ тоже напрашивался сам собой, а это значило, что следователь уже делает следующий шаг.
Я не удивился, когда заметил в вагоне метро Наташу, стоящую в нескольких метрах от меня. Она делала вид, что склонила голову во сне, уцепившись руками за поручень. Но я знал, что женщина не спит. Ее голова болталась в такт движению поезда, напоминая, в том числе и безжизненностью, гигантский маятник. Никто не видел ее, но люди невольно старались избегать того места, где качала головой мертвая женщина.
Пока я шел от метро, Наташа молча тащилась сзади. Она преследовала меня мрачной тенью, вышагивающей по пятам за своим хозяином. Я старался не смотреть на нее, чтобы не показаться психом, ведь вокруг были нормальные живые люди. Зайдя на территорию стройки, я удивился: нигде не было видно Сашки, обычно снующего с утра по объекту. В вагончике его тоже не было, да и привычный кофе отсутствовал. Конечно, меня это насторожило, а Наташа, зашедшая следом, только улыбнулась, ничего не сказав.
– Чего молчишь? – Я посмотрел на женщину. Она села за стол и положила голову на руки.
– А что говорить? Я тебя предупреждала. Жди, он уже идет. Я чувствую приближение бури.
Действительно, что тут сказать? Я решил, что лучше тоже помолчу. Подошел к шкафу, начал переодеваться. Буквально через мгновение открылась дверь, и в проеме появился мой напарник. Наташа даже не шевельнулась. Сашка молча прошел к столу и сел на топчан. Да, таким я его еще не видел. Он сидел мрачный, как дождевая туча, готовая вылить свою тяжесть на собравшихся внизу людей. Молчал он недолго, так как это противоречило его природе, и ходить вокруг да около не стал.
– Классно ты куст с пчелами поджег. Сколько их там было? Две взрослых особи и четыре маленьких пчелки?
– Именно так, – проговорила Наташа, и я вздрогнул от ее слов. Они били больнее, чем слова напарника, перед которым я ни в чем не провинился. Ну, почти ни в чем, ведь солярка-то была его.
Он сидел и смотрел мне в затылок, вызывая у меня плохое предчувствие. Я не уверен, но мне кажется, что приблизительно так себя чувствует человек в ожидании расстрела.
– О чем ты говоришь? – поинтересовался я, продолжая переодеваться. Мне приходилось стоять к нему спиной, чтобы он не видел волнение на моем лице. Хотя, думаю, он видел мои трясущиеся руки.
– А ты не понимаешь? – Саша подскочил на месте, но тут же снова сел. Он держал себя в руках согласно своему статусу и все званиям, которыми он себя награждал.
– Не понимаю. Честно, Саша, не знаю, о чем ты говоришь. Поясни, пожалуйста. – Я выглянул из-за дверцы шкафа и увидел его спокойное лицо, не отражавшее никаких эмоций. Если бы не произнесенные им слова, догадаться о его чувствах было бы очень сложно.
– Вот гад, что творит! – Он хлопнул себя по ноге. – Врет ведь и не краснеет. Ну да ладно, я давал тебе шанс все рассказать, но ты выбрал более сложный путь. Помнишь, чистосердечное признание облегчает понимание. Но ты не хочешь идти на контакт. Ну что ж, еси так, тебе же будет хуже.
Я продолжал молчать и делать вид, что одеваюсь, хотя при желании давно уже надел бы рабочую форму. Да, согласен, я всего-навсего тянул время перед неминуемой казнью, но это было мне нужно, так как смотреть в глаза Сашке я не мог. Не знаю, на что я надеялся.
– Володя, ты же и меня подставил! Ты это понимаешь? Зачем я тебе ее принес… Полиция уже была здесь, но со мной никто не говорил: смена была не наша. Но не переживай, истчо немного, и они возьмутся за меня. А там и до тебя недалеко. Вчера приходил следователь, как мне рассказали ребята. Честно скажу, не запомнил, но, по-моему, он родственник Чехова. Так вот, он расспрашивал их о тебе и интересовался, есть ли здесь на стройке солярка. А откуда ей тут взяться? Не, ну сам посуди? Они так и ответили. Он походил, посмотрел по разным комнатам, да и ушел по своим делам. Как я понимаю, дальше копать под тебя будет. А солярка… Да, применение для нее ты сразу определил, а я вот не унюхал этого, хотя истчо тот стреляный волк. Пчелы… Мама… Как тебе не стыдно? Что скажет твоя мать, когда узнает, что ты прикрывался ее именем для совершения преступления? Да истчо какого! Убил людей! Детей погубил… Ладно я, в спецназе и не такое делать приходилось, но то служба была. А ты? Эх…
Его голос не дрожал и не срывался на крик, он вел себя спокойно, понимая свою причастность к случившемуся. Подставил ли я его? Скорее всего, да. Но он же не знал о моих планах, так что я всегда буду выгораживать его, что бы ни случилось.
Наташа подняла голову и отрицательно покачала ею, да так, что остатки волос взметнулись в стороны. Интересно, она и мысли читать умеет? Или видит будущее и понимает, что я хочу сделать?
Повернувшись к Сашке, я сказал то, что считал нужным:
– Он ничего не докажет, у него улик нет. А если ты молчать будешь, то вообще без вариантов. У него проигрышная партия, и Антон Павлович это понимает. Он теперь будет давить на тебя, расспрашивать, а ты молчи. А что касается фанеры, лучше согласись с моим утверждением, а то он за это зацепится.
– Ой дурак… – протянула Наташа, снова опуская голову на руки. – Не зря нам за тобой присматривать велели.
– Фанера… Ах да. Он у них обо мне спрашивал и о поделках моих заикнулся. Вроде как говорил, что я у тебя фанеру просил. Да и ты о ней в прошлый раз без умолку трещал. А… Ты меня еще как-то привязал к этому делу? Ну ничего, скоро все станет на свои места. Помогу милиции, тьфу ты, полиции родной.
Я смотрел на Наташу и видел, как небольшие огоньки вспыхивают на кончиках ее пальцев, сразу угасая. Она сжимала и разжимала ладони, как фокусник, пряча огонь в своей по-женски изящной руке. Вот только рука эта сейчас была не самой привлекательной, так что мне захотелось перевести взгляд на что-то другое. В итоге я встретился со взглядом напарника и не смог выдержать его. Нет, хватит валять дурака. Если сказал «а», то надо говорить и «б».
– Саш, а что ты скажешь, если я точно знаю, что им сейчас не так уж и плохо? Что сделанное мною является самым значимым событием за все время их существования. Да они и сами не очень на меня обижаются, ну разве что совсем немного.
Наташа подняла голову и уставилась на меня невидящими глазами. Она кивнула, соглашаясь с моим утверждением. Жаль, что Сашка этого не видит. Я сам не был до конца уверен в сказанном, но достигнутым эффектом остался доволен.
– Володя, не морочь мне то, за что обычно кота тянут. Всегда после смерти говорят, что человеку теперь лучше… А чем ему лучше? У меня родители умерли лет десять назад, и, как меня ни убеждали родственники, я так никому и не поверил. Им не лучше! Что там есть? Не знаешь? Я тоже. Вот и нечего говорить глупости.
– Прости, Саш, не подумал я. Сболтнул лишнего, как говорится. Ты вряд ли поймешь смысл того, что я сказал. Хочешь правду?
Он поднялся с топчана и прошелся по вагончику. Набрал полную кружку и опустошил ее одним глотком. Затем, подойдя к столу, собрался сесть, но остановился. Вряд ли он видел гостью, но явно почувствовал что-то странное, и это его насторожило. Он повернулся ко мне и повел носом.
– Тебе дымом не тянет? – спросил он, продолжая крутить головой, как будто старался увидеть источник гари. – Может, ты и здесь поджег что-нибудь? Юный пожарник-озорник, решивший продолжить свое дело на любимой работе. Или дым затягивает откуда-то с улицы? Странно, пахнет горелой плотью.
Снова посмотрев на стул, он прошел мимо и с размаху завалился на топчан. Сашка поводил поднятой вверх рукой и ткнул пальцем прямо в сидящую за столом Наташу. Она выпрямилась, рассматривая моего напарника, и показала поднятый вверх большой палец.
– А он молодец. Надо ему заниматься поджогами, а не тебе. Ты не тянешь… Ну ничего, скоро все изменится.
– Чего молчишь? – спросил Сашка. – Я жду твоей правды, а истчо расскажи мне, что здесь так воняет? Готов поспорить, что оно находится в том направлении.
Он снова указал пальцем в сторону стула. Выдохнув, я тоже хотел было сесть, но осознал проблему занятого места. Наташа видела мой взгляд, но лишь улыбнулась и стукнула зубами. Звук получился весьма странный. Ладно, мне пора говорить, а о зубах подумаю позже.
– Я долго не мог решиться осуществить задуманное, боялся возможных последствий, – решив начать с этой фразы, я на мгновение задумался.
– Продолжай. Что, стыдно? – Сашка снова приподнялся на топчане и потянул воздух носом.
– Так вот, как я и сказал, думать пришлось долго. Еще дольше я собирался сделать то, что задумал, но… Саш, ты помнишь мои истории о соседях?
Я заметил, что женщина оживилась. Ага, ей было интересно узнать, что о них говорили при жизни. Ну давай, слушай, а я, если что, всегда смогу сказать, что Сашка по своей традиции немного приукрасил рассказ.
– Конечно, помню! – В его голосе читалось возмущение, мол, как ты можешь сомневаться в моей памяти. – Ты же знаешь, что нет на свете такой информации, которую я могу случайно забыть. Все, что когда-либо влетело в эти уши, осталось жить в моей голове навечно. Они были странными, вечно пили, издевались даже над своими детьми, а муженек частенько колотил женушку. Что еще? Ах да… Он и тебе пару раз по ушам надавал. Чем не повод для убийства? Следователь будет рад моей отменной памяти.
Не слишком приятно, когда о тебе говорят в таком тоне, но удовольствия от унижений в мою сторону он не испытывал. Это был Сашка! Что бы кто ни говорил, он всегда оставался собой.
– Ты прав. Но это еще не все. Они и им подобные являются опухолью на теле нашей планеты. Почему ты так смотришь? Думаешь, я не прав? А ты рассуди трезво и согласишься со мной. Что хорошего они дают нашей Земле? Ничего! Ноль! Или, как говорят в народе, дырку от бублика. Они разрушают нашу планету, заражая общество своей гнилью. Эти люди, попадаясь нам на глаза, вынуждают нас прибегать к самым нехорошим мыслям. При виде их мы всякий раз стараемся отойти подальше, чтобы не запачкаться о них, воняющих блевотиной, потом и испражнениями. Мне много раз приходилось объяснять дочери, что таким не место среди нормальных людей, мне хотелось оградить ее психику от созерцания подобной мерзости. Что, хочешь сказать, что есть и другие вещи, рушащие психику неокрепшего поколения? Есть! Я согласен с этим! Но надо же с чего-то начинать! Я считаю, что каждый нормальный человек обязан встать на борьбу с таким неуважением к нашему миру. Любой ценой мы должны спасти планету и наших детей. Не посчитай меня нацистом, но после долгого знакомства с такими людьми такова моя философия. Соседство с ними помогло мне укрепиться в этих мыслях. Им нет места в нормальном обществе, на нашей Земле. Планета не в силах постоять за себя, а значит, пришло время действовать. Дни ожидания и трусости закончились. Ты хочешь знать, убил ли я их? Да, убил! Но я ни минуты не жалел об этом. Туда им и дорога.
– Класс! – Наташа восторженно затопала по полу. Ее руки были подняты вверх, и оттопыренные большие пальцы символизировали полное одобрение. Если бы она сейчас засвистела, я бы не удивился.
Но меня больше интересовала Сашкина реакция на мой манифест. Сашка умный, он все поймет и согласится, что я прав. Разве может быть иначе?
– Браво! – Сашка захлопал в ладоши, чем вызвал прилив крови к моим щекам. – Однако, не верю! Ты веришь в свои слова – это видно невооруженным глазом. Я же тебе не поверил и никогда с тобой не соглашусь. Общество надо чистить, но не так. Я за здоровые чистки с помощью собственного примера. Ты ведь знаешь, что я бегаю, отжимаюсь, закаляюсь… Да проще назвать, чем я не занимаюсь! Я лечу общество, вводя ему вакцину, ты же вынес ему приговор. Жаль, что другого пути Володя Бондаренко не видит. Прискорбно, так сказать… Но полиция будет рада нашему разговору, записанному на телефон. Да-да, именно так, Вова. Только не посчитай это подлостью. Я понимал, что ты не осмелишься пойти с повинной, и решил сам спасти твою душу. Каждый должен нести ответственность за содеянное. Повторюсь: каждый!
Мне нечего было сказать: такой подлости от Сашки я не ожидал. Вот тебе и агент всех в мире разведок… Стукач, самый настоящий. Мой взгляд встретился с Наташиным, и та с наслаждением рассмеялась. Да, наш разговор с напарником зашел туда, откуда я не смогу выгрести, и теперь только слепой этого не видел. Она оказалась права. Женщина подошла ко мне и на миг остановилась рядом. Подмигнув мне, она вышла сквозь запертую дверь, оставив нас с Сашкой наедине.
– Саша… – начал было я, но был грубо прерван:
– Что? Ну что ты хочешь мне теперь сказать? Раскрыл тебя Сашка, а ты не ожидал. Я тебе больше скажу. Никогда – слышишь? – никогда я не подумал бы такого о тебе, но ты разбил мое сердце. Совсем как те, что портят жизнь другим и не дают покоя нормальным людям. Помнишь, ты только что о них говорил? Так чем же ты лучше их? Ты взял на себя право решать чью-то судьбу… Скажу больше, ты хуже этих людей. И еще одно: я с сегодняшнего дня сам делаю обход и живу в комнате охраны в магазине, а ты остаешься здесь. Извини, но я не смогу больше работать с тобой. Ничего страшного, скоро меня освободят от необходимости проводить время в компании убийцы и палача.
