Виталий Иванович Ячмень
Пылающие души
– А почему бутылка открыта? – Следователь почувствовал неладное и решил ловить меня на живца. Он подсекал, а я уходил от крючка, на ходу придумывая объяснение.
– Она такая дорогая! Вот я ее и открыл на пробу, пока жена не видит. Нет, вы не подумайте, я не любитель этого дела, но интересно же – за что такие деньги…
Усмехнувшись, он задумчиво прошел к шкафу. Старый элемент мебельного гарнитура был осмотрен с разных сторон. Временами следователь касался его руками и замирал, как будто слушал тихий шепот.
– Если вы ищете фанеру, то она стоит прямо за креслом. Я с трудом ее нашел, весь гараж облазил.
Он окинул взглядом кресло и легонько качнул головой. По его движению мне стало понятно, что ни фанера, ни кресло его не интересуют. Но вот шкаф… Да, капитан как будто знал, где сложены молотки, собратья того самого, что стал орудием преступления. Может, ему кто-то рассказал? Но здесь никто не бывал, кроме меня и пары мышей, замеченных мною около кресла пару лет назад. Даже Женя побывала здесь после покупки квартиры только один раз.
Капитан гипнотизировал взглядом шкаф, но тот не открывался. Я был в замешательстве, не зная, что делать: открыть перед ним заветную дверцу или требовать ордера? А если он у него есть? Понимаю, такой вариант практически нереален, но зачем-то же он затеял эту прогулку? Предполагать, что он хочет проверить наличие фанеры, подтверждающей мой рассказ, было довольно глупо.
– Можете открыть и проверить содержимое, – все же проговорил я.
Он резко обернулся, явно не ожидая подобного предложения, и заулыбался.
– С вашего позволения. Сами понимаете, я не имею на это права.
– Ну да. Только не пугайтесь и не радуйтесь. Сам не знаю, откуда прошлый хозяин натаскал эти молотки, но я их так и не выбросил.
Я открыл дверцу и стал сбоку. Капитан начал рассматривать содержимое, не скрывая своего интереса. Было видно, что ему хочется взять пару молотков и рассмотреть их поближе, но он не мог этого сделать и поэтому нервно осматривался по сторонам.
– Не стесняйтесь, – призвал я его к действию. – Я никому не расскажу.
– Не положено, – с досадой сказал полицейский и углубился в шкаф с головой, высматривая только ему видные детали.
– Ищете бурые следы на молотках? – спросил я, стоя за спиной у капитана. Здесь, в темноте гаража, я мог расправиться с ним в мгновение ока, но… К нему у меня претензий не было. Хотя разве попытка раскрыть меня и сорвать мои планы не является мотивом для убийства? Этот вопрос надо обдумать за чашкой чая, просматривая с дочерью очередной мультфильм.
– А что под молотками? – проигнорировал следователь мой вопрос.
– Тоже инструменты, но я уже не помню какие. Да и кому они нужны в таком состоянии? Давно планирую купить средство от ржавчины и привести их в божеский вид. Тогда и продать можно будет. Может, вам нужны?
– Да, я бы взял парочку… – задумчиво протянул Антон Павлович. – Но, как я и говорил, не положено. Ладно, отпущу вас на работу. Спасибо за помощь и извините, что отвлек от дел.
– Ничего страшного, – спокойно ответил я, с трудом сдерживая ликование. – Вы же помните, что я ваш бывший коллега?
– Конечно. Еще раз спасибо и извините.
С этими словами он развернулся и быстро вышел из гаража.
Следователь ушел, оставив меня в одиночестве и с новыми задачами. Самой главной из них были оставленные по глупости улики. Придется немного потрудиться над этим. Черт! Я же сегодня работаю! Что делать, если он вздумает прийти завтра с обыском и заберет с собой бутылку? Я вернулся в гараж. Бутылка жгла руку, как единственная улика в кошмарном преступлении. Улика против меня. Я направился к креслу, по дороге прихватив кусок ветоши, лежавший под столом. Мне пришлось очень бережно и внимательно обработать все участки стеклянного тела. На работу ушло не менее пяти минут, но оно того стоило.
Удовлетворенный результатом, я вышел из гаража и вдохнул свежие ароматы лета. Как ни странно, дышалось легко, будто радость от содеянного снова вернулась ко мне. Полицейский с уликами восстает против меня? Ну, мы еще посмотрим, кто кого. В любом случае молотком я действовать больше не буду: это слишком хлопотно и грязно, к тому же оставляет много вопросов у следователей и их руководства.
Минуту поразмыслив перед раскрытыми воротами, я, удовлетворенный своими мыслями, отправился на троллейбусную остановку.
На работе меня ждали не самые приятные новости. Оказалось, что история со смертью моих соседей стала достоянием всего города. Еще бы! Как отметил следователь, четверо детей погибло! Так что, когда я подошел к нашей стройке, на меня накинулись несколько маляров с расспросами о недавних событиях. Я чувствовал себя звездой, окруженной журналистами, требующими подробного интервью.
– Ты видел, как это произошло? – спрашивал один из них.
– Ты хорошо их знал? Может, тебе теперь отдохнуть надо? – спрашивал другой.
– Я слышал, что их убили. Это правда? – спрашивал третий, не дождавшись ответов на первые вопросы.
Что им сказать? Такие люди собираются у горящего дома и, ничего не делая, смотрят на происходящее. Праздные зеваки. Такое мнение складывалось при виде этих лиц с глазками-буравчиками. Им нужны были подробности про мясо и кровь, про трупы и обгорелые останки. Для меня же сотворенное мною было не просто историей, которую можно рассказать в компании сомнительных дружков. Это была моя победа над своей слабостью, победа над грязным миром алчности и убожества.
– Я ничего особенного не видел, – спокойно ответил я всем и сразу.
Они стояли, озадаченные моим ответом, но тут на горизонте появился прораб, и все пошли по своим делам. Появился Сашка, махнул мне и ушел с начальником строителей.
В вагончике, как всегда, все было готово для утреннего кофе.
Я почти переоделся, когда сзади раздался скрип двери.
– Ух, если и у нас такая ночь будет, то я уволюсь отсюда, – сказал мой напарник, подходя к столу. Он уселся на топчан и взял в руки чашку немного остывшего кофе.
– А что было этой ночью? – Я завязал шнурки и занял место рядом.
– Представляешь, кто-то закидал камнями ребят с прошлой смены. Одному попали в голову, разорвали ухо. Полиция, скорая – все дела. Наш шеф считает, что это из-за нашей отменной работы. Мстят нам, потому что не даем воровать много. Ну как тебе?
– Дела… – протянул я, попивая кофе. – А что полиция говорит?
– А что они могут сказать? Еси снова повторится – вызывайте немедленно! Ну не клоуны, а?
– Мда… О, Саша! Пока я не забыл! Пару недель назад ты просил меня найти кусок фанеры. Я вспомнил об этом на выходных и посмотрел в гараже. У меня есть, но он маленький. Или тебе сгодится? Там всего сантиметров двадцать на тридцать осталось, но линейкой я не мерял. Так, на глаз прикинул.
Сашка смотрел на меня, как на психа, явно не понимая, о чем я говорю. Значит, будет немного сложнее, чем я думал.
– Какая фанера? Мужчина, вы о чем? У меня самого в гараже лежит несколько кусков – добыл тем же макаром, что и солярку. Но ты об этом никому не говори. Может, тебе надо? Скажешь – принесу.
Эх, Саша, Саша… Ну что с тобой делать, запасливый ты мой. О фанере был какой-то разговор, но я его уже не помнил. И как теперь тебя убеждать? Не готов я был к встрече с полицией, а то придумал бы что-нибудь более правдоподобное.
– А зачем ты тогда ее просил? – не сдавался я, глядя ему прямо в глаза и демонстрируя тем самым уверенность в собственных словах.
– Володя, что ты заладил? Допивай кофе и пошли на обход. Такие события вокруг, а ты сказки сочиняешь. Нам с тобой окоп рыть пора, чтобы ночью отстреливаться, а ты фанеру ищешь. Кстати, что там у вас произошло? Я краем глаза по телевизору в новостях видел, что сгорел кто-то в твоем доме. Правда, тогда не понял, о каком доме шла речь, а сегодня ребята рассказали. Так что там?
– Нечего особенно рассказывать, – расстроенно проронил я, осознавая неудачу. – Полиция что-то ищет. Пожарные думают над причинами. Что еще? Если ты не понял, то это были мои сильно пьющие соседи.
– Вот оно как… – Он завалился на топчан и зашевелил губами, как будто что-то жевал. – А девки твои как? Ну, я имею в виду после случившегося?
– Да как… Женя в норме. Ну, мне так кажется. Правда, в первый день была очень расстроена. А Лерка… с ней отдельная история. Она испугалась не на шутку, тем более видела, как трупы выносили. Но это же дети! Ее получается отвлечь мультиками и прочей ерундой, так что будем бороться за ее спокойствие.
– Ну и хорошо! – Сашка встал. – Тогда пошли на обход.
Весь день на работе я думал о том, как вернуться к разговору о фанере, будь она неладна. Но подходящего момента в эту смену я так и не нашел. И дернул же меня кто-то за язык…
Глава 20.
На следующий день я шел домой в подавленном состоянии. Ночью меня мучала мысль о том, что полицейский начнет допрашивать Сашку и выплывет ложь о фанере, пчелах и правда о солярке, скрываемая мною от всех. Антон Павлович будет очень рад.
Солнце жгло нещадно, будто собиралось поджарить меня также, как я несколько дней назад поджарил соседей. Пока я дошел с работы, руки и лицо обгорели, а было только девять часов утра. День обещал быть жарким во всех отношениях.
Дома меня ждал завтрак с хорошей порцией домашнего компота, обожаемого мною в летнюю жару. Я подождал, пока мои выйдут на прогулку, и пошел спать, надеясь, что сон будет не такой тревожный, как на смене. И правда, хотя заснул я с большим трудом, сон был спокойный и без картинок.
Проснулся я от того, что на кровати кто-то сидел. Этот человек находился прямо рядом со мной и что-то говорил шепотом.
– Лера, ложись спокойно, пока мама не проснулась и не отвела тебя в твою комнату, – проговорил я сквозь сон и только тогда осознал, что сейчас не ночь и никто никого отводить в другую комнату не будет. Значит, Лера будет шалить безнаказанно? Как бы не так! Я рывком, как только мог спросонья, подскочил и собрался кинуться на дочь, чтобы шутя искусать ее. Но то, что я увидел прямо перед собой, заставило меня отпрянуть и забиться в угол.
Рядом со мной на кровати сидела женщина. Правая сторона ее головы была обожжена до костей. Она смотрела на меня мутными белыми глазами, которые больше никогда не станут прежними. Они сверлили меня, хотя казались незрячими. Женщина тихо засмеялась, чтобы не разбудить маленького ребенка, укутанного в пеленку, когда-то голубую, а теперь цвета вспаханной земли. Эта маленькая тряпочка была прожжена в нескольких местах, и сквозь одну из дыр виднелась красная, обгоревшая ручка. Рот женщины распахнулся шире, и я увидел потрескавшиеся от высокой температуры зубы, черные еще при жизни хозяйки. На ней была та же зеленая кофта, в которой Наташа курила на кухне пару дней назад, когда молоток с мягким хрустом проломил ее череп. Мне показалось, что я вижу несколько темных пятен в районе груди и плеч, но это могло быть фантазией, как и все увиденное мною. Она покачала ребенка, который начал тихо плакать, и снова посмотрела в мою сторону.
– Мне это снится? – проговорил я, вжимаясь в стену и пытаясь спрятаться от ее взгляда.
– Сон? – прозвучал тот же прокуренный голос. – Возможно. Я тоже так подумала, когда очнулась в темном холодном месте. Детей рядом не было, мужа тоже. Я лежала голая, накрытая чужой синей простыней. «Это сон?» – спросила я себя. Наверное, ведь я только что встала с этого странного металлического стола, но при этом… осталась лежать на нем. Где моя квартира, моя семья и наш гость? А нет никого, кроме нескольких накрытых простынями тел, к одному из которых меня вдруг сильно потянуло. Я подняла простыню и увидела Колю. Его брюхо странно ввалилось, а грудь была изрезана. Я потрясла его за плечо, и он тоже встал. Представляешь! Один мой муж, с проломленной головой, лежал на столе, а второй, стоя рядом, осматривался по сторонам. Детей мы разыскали совместными усилиями и не сразу, так как кроме нас там были еще какие-то люди. Люди… Можно ли нас так называть после того, как мы оказались на тех столах? Я тебя спрашиваю, соседушка любимый.
– Не знаю, – резко сказал я и еще сильнее вжался в стену. – Вы умерли! Это я знаю точно! Вас не может быть здесь! Это сон! Ты слышишь меня? Сон!
– Ну да, конечно, – она снова улыбнулась, укачивая ребенка. – Может, ты ему это скажешь?
Наташа отогнула пеленку, и я увидел обгоревшее детское лицо. Ожоги полностью покрывали голову ребенка, которому не суждено было стать взрослым. Он тихо спал, но под его веками двигались глаза, без сомнения, такие же белые, как у матери. Ребенок улыбнулся во сне, обнажив несколько зубов, успевших вырасти в его детском рту. Они были черны, как окно, из которого мой двойник улыбался мне по вечерам. Ребенок спал, если мертвые умеют спать, и во сне хватал кого-то черными зубами. По крайней мере, мне так показалось.
–Ты пришла убить меня? – Я смотрел в бесцветные глаза и не знал, чего ожидать. Уверенность в том, что, убивая, я был прав, испарилась, как только я увидел лицо мертвого младенца.
– Нет. Зачем? Ты подарил мне и моей семье новую жизнь. Ну, может, не совсем жизнь, но мое состояние мне нравится. Нам сейчас не надо думать о том, где взять деньги и что делать с детьми, когда приходят Колины друзья. Все происходящее кажется сном, на самом деле им не являясь. Ведь круто, правда?
– Слышь, что здесь крутого? – раздался знакомый голос, и в комнату медленно вошел Коля. – Мой брат хотел забрать меня и похоронить рядом с родителями, а ему не отдали тело. Кстати, сосед, ты не в курсе, почему так получилось?
– Следователь считает, что надо более детально разобраться в деле и настаивает на том, что это криминал.
Коля засмеялся. Он держался за стену, согнувшись пополам. Такое я уже видел несколько дней назад – для него это плохо закончилось. Не знаю почему, но я начал успокаиваться и сел на кровати более свободно, правда, к своим незваным гостям приближаться не решился.
– Ты что, действительно думал, что кто-то посчитает нашу смерть случайностью? – Коля взялся рукой за лицо, как будто хотел удержать свою свернутую челюсть. – Мужик, ну ты даешь! Ты проломил нам головы и посчитал, что все наплюют на это?
– Да, – признался я, – именно так. Никто не кинется разбираться, что стало с семьей, ведущей такой образ жизни. К тому же он вселил в меня надежду.
– Кто? – Наташа прижала к себе ребенка. Казалось, что она боится за него. – Ты о человеке в черном, о том, кто бродил в нашей квартире?
Коля выпрямился и посмотрел на жену. Затем перевел взгляд на меня, ожидая ответа. Было видно, что сказанное Наташей вызвало у него страх.
Как только я собрался говорить, комната наполнилась странным дымом, а за окном резко потемнело. Непонятно откуда налетели тучи, скрыв за собой небо и солнце. Ветер за окном со свистом рвал деревья, раскачивая провода на столбах и сбивая редких птиц, не почуявших беды. В окне появилась фигура, лицо которой мне было до боли знакомо.
Коля присел, вглядываясь в этого человека, а затем резко повернулся ко мне.
– Слышь, так это ты! А что ты в окне делаешь?
Наташа встала, прижимая к себе младенца. Человек в окне поначалу был неподвижен, как на старой фотографии. Но через несколько секунд он беззвучно расхохотался, сузив свои жуткие глаза. Коля присел еще ниже, а Наташа попятилась назад. Она неотрывно смотрела, как рот незнакомца движется, произнося неслышные слова. Мне показалось, что она понимает его, но сам я не разобрал ни слова. Он снова рассмеялся, а где-то рядом послышался голос:
– Папа проснулся! А там такое сейчас на улице! Мама говорит, что там ураган.
В дверях стояла Лера, мокрая от дождя. Она прыгнула ко мне в кровать и обняла за шею. Я смотрел, как мои гости, пригибаясь и не глядя в мою сторону, выходят прочь. Возникло чувство, что они кланяются в почтительном страхе перед человеком в окне. Дроздовы ушли, но в комнате оставался запах дыма, который отныне будет сопровождать их повсюду. Двойник посмотрел на меня и снова расхохотался. Он указал рукой в мою сторону, и в моей голове появился такой же дым, какой несколько секунд назад наполнял комнату. Становилось легко, снова начала появляться уверенность в собственной правоте. Он смеялся, а я проваливался в сон, теряя над собой контроль. Из этого состояния меня вывел голос жены, прозвучавший неожиданно громко:
– Представляешь, только что было солнце, птицы летали, ни облачка на небе и тут как налетит! Мгновенно поднялся сильный ветер, принес непонятно откуда черные тучи с таким дождем, что мы с трудом успели в подъезд забежать, пока нас не смыло. На улице река течет, прямо по бордюры. Я видела, как ветром голубя сбило. Кошмар!
Она села на кровать рядом с нами и посмотрела в окно. Там были только молнии, раз за разом бьющие в землю. Погода сотворила невозможное, изменившись за несколько секунд, и я был уверен, что для Сашки на следующей смене это будет главной темой. И еще одно я знал со стопроцентной уверенностью: причина случившегося была во мне и моем двойнике.
– А я проснулся от грома. – Других идей у меня не было. – Думал, что уже ночь настала, – так было темно. Резко поднялся с кровати, и у меня голова закружилась. Все время забываю, что так нельзя делать.
Лера отодвинулась от меня и спросила, посматривая в сторону мамы:
– Так может мне тебя полечить?
– Давай, – смешно кряхтя, я завалился на спину и закрыл глаза. Мне это было сейчас нужно, так как слабость еще не отступила. Пусть Лера несет свой докторский набор и делает мне уколы пластмассовым шприцем. Я готов все терпеть, если мне дадут еще немного полежать: голова начинала болеть, реагируя на резкое изменение погоды.
Целый час доктор Лера делала мне примочки и уколы. Она кормила меня воображаемыми таблетками и капала такими же каплями в нос. Я отвечал на ее вопросы, как порядочный пациент, а она внимательно меня слушала, делая какие-то заметки в своем блокноте.
Женя готовила суп из курицы и мелкой вермишели, который так любила в последнее время наша дочь. Весь день мы провели дома, смотря мультики, играя в детские настольные игры и поедая всякие вкусности из кухонного шкафа. Столько мармелада я не ел за один присест никогда; боялся, что слипнется известное место, а Лере было все равно, ведь сладости могли с успехом заменить ей любой прием пищи. Погода улучшилась незначительно, и я мысленно пожалел своих сменщиков, вынужденных делать обходы по грязевым лужам.
Спать мы пошли около десяти часов. Я надеялся выспаться, но у Жени были на сегодняшнюю ночь совсем другие планы. Она начала приставать ко мне и все пошло бы своим чередом, если бы в какой-то момент я не увидел в центре нашей комнаты Костика. Он молча наблюдал за нашей борьбой. Я рывком подскочил на кровати и уставился на нежданного гостя.
– Эй, что такое? – Женя прижалась ко мне грудью, вызывая новый приступ желания, но мальчик смотрел на меня в упор.
– Дядя Вова, а у вас есть еще те конфеты? – Костик смотрел на меня таким жалобным взглядом, что я купил бы ему сейчас целый ящик этих конфет. В его глазах читалась также злость, и причину ее я понимал, как никто другой. Он был такой же обгоревший, как и его родители. Одна его рука безвольно свисала вдоль тела, а вторая протягивалась в однозначном жесте: он просил дать ему то, чего он хотел.
– Ты ел конфеты и не поделился с нами? – В комнату вошла еще одна обгоревшая фигурка. Это был старший брат Костика, второй ребенок Наташи. Его имени я не помнил, но он был самым худым среди них. Парнишке было на вид лет шесть, но пожар сморщил его лицо, до нузнаваемости изуродовав шрамами.
– Вова, ты меня слышишь? – снова раздался голос за моей спиной. – Что с тобой? Случилось что-то?
– Дядя Вова, дайте мне сладкого. У вас есть, я же знаю. – Костик тянул ко мне руку.
– Успокойся, мелочь. – Старший брат хлопнул Костика по обгоревшей голове. – Тебе теперь конфеты не нужны. Пойдем домой, а то попадет тебе от папки.
Глядя на этих детей, я никак не мог сглотнуть ком в горле. Мне привиделась моя Лера, стоящая в таком же виде посреди комнаты у чужих людей. Хотел бы я для нее такой судьбы? Конечно же, нет. Но я подарил странную жизнь Костику и его братьям, гуляющим по нашему дому. Раньше они не были общительными, старались скрываться от людей. Обсуждая с Женей их привычку, мы приходили к выводу, что они стесняются своих родителей. Но в чем они были виноваты, почему должны были прятаться? Родителей не выбирают и стыдиться их незачем, но дети порой бывают очень жестокими и непредсказуемыми. Насколько я знаю, дворовая хулиганка Маша издевалась над ними, смеясь и тыкая пальцем всякий раз, когда они проходили мимо. Что ее смешило? Ясное дело: обноски и неряшливый вид. Похоже, их отец обокрал магазин одежды, которая могла хоть немного изменить их статус среди дворовых детей. Но эта одежда стала причиной их удушья. А поджег ее я, и я же подарил детям новое существование. Теперь им не нужно скрываться от людей, ведь вижу их только я. Хм, меня теперь можно назвать их создателем, как бы пафосно это ни звучало.
Костик продолжал сверлить меня глазами, не давая ни секунды покоя моей душе. Брат взял его за протянутую руку и повел на выход. Тот упирался и плакал.
– За что вы так с нами? – прозвучал его голос из коридора. – Я же вам ничего не сделал. Мне нравилась ваша дочка, и я хотел, чтобы она стала моей женой.
Он поставил меня в тупик своей откровенностью. Конечно, дети более открытые, чем взрослые, они редко скрывают свои чувства и мысли, но рассказ о запланированной женитьбе не мог оставить равнодушным ни одного отца.
– Вова, ты решил не разговаривать со мной? – Женя уже трясла меня за плечо, и мне пришлось заставить себя повернуться к ней.
– Извини, но что-то со мной не то сегодня. Может, заболел… Голова болит и кружится, а в таком состоянии ничего хорошего не получится.
– Сказал бы сразу, – жена была расстроена, но я не мог ничего с собой поделать, – зачем тогда обниматься?
Она отвернулась к стене, а я смотрел в потолок и раздумывал над тем, что же говорил Наташе мой двойник. Через время от стены послышалось мерное сопение: жена, обидевшись на меня, заменила неудавшуюся любовь сладким сном. Полежав так еще около получаса, я отправился на кухню посидеть в тишине и со светом.
Не скажу, что неожиданно, но буквально через пять минут появилась Наташа. Она зашла, не проронив ни звука, и села за наш обеденный стол. Передо мной уже стояла чашка с чаем, заваренным до ее прихода, и лежали на оранжевом блюдце три печенюшки. Я только покосился на нее боковым зрением и сразу же вернулся к созерцанию тонущих чаинок.
– Никита сказал, что Костик приходил к тебе, – наконец заговорила женщина. – Я поговорила с ним: он больше не будет. Тебе помешали с женой, ну… Короче, ты понял, о чем я. За случившееся извини, но гарантировать, что такое не повторится, я не могу. Нас тянет к тебе и хочется быть поближе. Странный зов звучит у нас в головах. Сначала Коля подумал, что мы должны тебя убить, так что я тебе соврала в прошлый раз. Мы дождались, пока ты остался дома один, и пришли отдать тебе должок. Не получилось.
Она страшно рассмеялась, показав черный рот, заполненный жуткими зубами. Помню, как в детстве с сестрами смотрел фильм про зомби и боялся после этого ходить по темному коридору в туалет. Там у всех ходячих мертвецов были такие зубы. Наташины, правда, казались еще страшнее. Женщина посмотрела на меня, не скрывая своего презрения.
– А где твой младший? – спросил я, заметив ее пустые руки.
– Колька сидит с ним. Рассказывает ему сказку о страшном мире живых. Говорит, раз уж мы умерли, то надо ребенка учить правильным вещам, рассказывая о соседях-убийцах. Ну, ты понял.
– Ага, – смутился я и сделал глоток чая. – Тебе не предлагаю.
– А мне и не надо, – снова засмеялась соседка. – Спасибо тебе за эту незапланированную экономию.
– Никогда не думал, что буду говорить по душам с призраком. Кому расскажи – не поверят. Знаю человека, который сразу придумает несколько подобных историй, но все равно скажет, что все это выдумки. Эх, Сашка, что мне теперь делать?
Наташа задумалась, рассматривая мою кухню. Она подошла к печи и провела над ней рукой. Я смотрел завороженно, как над конфорками вспыхнуло невысокое пламя, почти сразу погасшее из-за отсутствия топлива. Наташа тоже удивилась происшедшему и, казалось, долго раздумывала над своей новой способностью.
– Твой напарник будет проблемой, – наконец, проговорила она после затянувшейся паузы. – Он не поддержал твою историю, а это подтолкнет полицию к интересным выводам. К тому же, насколько я знаю, ему стало кое-что известно. О! Это будет бомба, и тебе надо быть готовым к следующей смене.
– Ты о чем? – Я не понимал ее. Хотя… Узнать Сашка мог только одно, и этого я действительно боялся.
– Скоро увидишь сам. Мне не велено вмешиваться в твою судьбу, велено только помогать тебе с твоими делами. А их у тебя скоро будет выше головы.
Я крутил в руках чашку с остывшим чаем и не мог успокоиться. Откуда у нее информация? Почему она должна мне помогать? Какие дела ждут меня? Не те ли, о которых я думал в последнее время?
– Наташа, кто тебе об этом сообщил? Тот, о ком я думаю?
– Я не знаю, о ком ты думаешь, но твой двойник попросил нас помогать тебе. То есть не попросил… Он приказал нам так делать, и мы не можем ему противиться.
– Но почему? – взорвался я. – Почему вы обязаны ему подчиняться? Кто он вообще такой?
– Много вопросов задаешь, а на дворе уже ночь. Если хочешь получить на них ответ, то спроси его.
– Но я не понимаю, что он мне говорит! – подскочил я на месте и чуть не пролил чай. – Я вижу только, как он беззвучно открывает рот.
Наташа собиралась что-то сказать, снова занося руку над печью, но в это время в кухню зашла Женя. Она осмотрелась по сторонам, что-то поискала на потолке и, наконец, спросила:
– С кем ты тут разговариваешь?
– Ни с кем, – выпалил я. – Так, сижу, чай пью. Не спится почему-то, вот и решил провести время с пользой. Сейчас еще за книгой схожу, и вообще все классно будет.
– Нет, ты разговаривал! – уверенно сказала жена и подошла ко мне. Ее рука легла мне на лоб, и она застыла на время в таком положении.
– Да не заболел я. И с ума не сошел! – вырвалось у меня. – Все со мной в норме.
Я разволновался: мне показалось, что Наташа была готова рассказать мне секрет, доступный только мертвым. Теперь же ответ повис в воздухе.
– Человек разговаривает сам с собой, а потом об этом не помнит – это о многом говорит. Неужели на тебя так подействовала смерть соседей?
Наташа обернулась и пристально посмотрела на мою жену. Но Женя уже замолчала, ожидая ответа на свой вопрос. И я молчал. Я не был готов ответить на этот вопрос даже себе.
Жена продолжала смотреть на меня, и я чувствовал себя весьма неловко. На мне пересекались два взгляда, и каждый из них сверлил меня по-своему. Не сегодня, женщины, только не сегодня…
– Жень, все со мной в порядке. На работе опять дела старые начались. Ты же понимаешь, строители воруют, а спрашивают с нас. Когда хорошо работаем, то нас хвалит руководство и ненавидят рабочие. Когда плохо работаем – все наоборот. Нервы это не укрепляет, знаешь ли.
Она закивала, а я так и не понял, поверила она мне или нет. Наташа проронила:
– С напарником у тебя будут проблемы. Большие проблемы. Так что лучше сразу решай, что делать будешь.
– Ну как знаешь. Не хочешь рассказывать – не надо. – Женя вышла из кухни, по-своему расценив мои действия. А что я сделал? Просто посмотрел в Наташину сторону, да так и не повернулся назад. Соседка водила рукой над печью, но вызвать еще раз огонь у нее не получалось.
– Наташа, а вы видели еще таких же? Я имею в виду, есть ли поблизости другие беспокойные души?
– Ха! Ты думаешь, мне в голову не приходила подобная мысль? Я много размышляла об этом, всматриваясь в толпу. Там были люди без душ, те, кто тратит свою жизнь бесцельно и не знает об этом. Живые мертвецы в царстве жизни, познавшие смерть, так и не умерев. Вот таких я видела уже немало, и мне кажется, что это страшнее.
Договорив, она развернулась и ушла. Причем, если пришла она, как обычный человек, воспользовавшись коридором, то уходила напрямик через стены. Останавливать ее я не стал.
