Виктория Серебрянская
Тариф на предательство
Глава 6
Я встряхнула головой. Похоже, долгий и полный приключений день мне выходит боком. Можно было бы подумать, что мне мерещится. Но последнее, что я пила – это привычный дешевый чай несколько часов назад. Когда только пришла домой. Ела еще раньше. С Алексом в ресторане. Если бы что-то было в еде, то меня уже давно бы накрыло. Или мне чудится, что я дома? А на самом деле я сижу по-прежнему в ресторане. Или и того хуже, валяюсь где-то под забором. Я зажмурилась, что есть силы и ущипнула себя за руку, зашипев от боли. Не рассчитала. Будет синяк.
Я открыла глаза и с сожалением посмотрела на пострадавшую руку. В месте щипка багровело красное пятнышко. Мою бы силу да в мирное русло. А не себя изводить. Расстроенно вздохнув, перевела взгляд на подозрительный угол. Ожидаемо, там было пусто. Да и не могло быть иначе. Я хорошо помнила, как заперла за собой и калитку, и входные двери. В нашем районе без этого никак. Хоть чужих тут и нет. Но все же за запертыми дверями безопаснее.
«Надо ж было такому примерещиться!» Досадная мысль мелькнула и пропала. А я потопала проверить на всякий случай замок на входной двери. И по дороге занесла на кухню грязную чашку.
Замок ожидаемо был надежно заперт. Я пожала плечами и поплелась спать. Количество непонятного и пугающего вокруг меня в последнее время росло с геометрической прогрессией. И я не знала, что мне с этим делать. Взять хотя бы невесть откуда взявшийся медальон. Который я сама считала давно и безвозвратно утерянным. Его появление на садовой дорожке рядом со мной для меня было сродни фантастике. Сказать, что я раньше попросту его не замечала среди камней просто невозможно. Медальон довольно крупный. Почти в половину моей ладони. К тому же, изготовлен из какого-то темного металла с заметным зеленоватым отливом. А ракушняк, которым вымощена дорожка, светлый. Он даже в дождь темнеет всего на пару тонов. И не имеет зеленого цвета. Так что не заметить такой кругляш на нем было просто невозможно. Я потянула за цепочку, доставая медальон из-за ворота. Еще одна загадка. Однажды его надев, я его больше не снимала. Даже когда купалась, старательно перекладывала металлический диск с места на место. Но не снимала.
Выскользнувший из-под одежды медальон слабо светился в полутьме призрачным зеленоватым светом. Я споткнулась. Зажмурилась. Но, когда через несколько секунд открыла глаза, свечение никуда не делось. И было достаточно интенсивным, чтобы я смогла рассмотреть плачевное состояние своей руки с заусенцем на указательном пальце. Как зачарованная, я осторожно потерла металлический диск, наблюдая, как от моих действий призрачный свет усиливается. Страшно почему-то не было. Наоборот, была какая-то внутренняя уверенность, что все правильно. Все так и должно быть.
– Что ты там увидела? Снова призраки предков пожаловали?
Медальон выскользнул из моих враз ослабевших пальцев. Напротив меня кто-то стоял. Вот теперь я не просто взвизгнула. Я заорала от ужаса, срывая голос. Рука сама собой нащупала верную подругу – кочергу. Какое счастье, что я от нее до сих пор не избавилась. Не переставая орать, я судорожно махнула чугунной дубинкой в направлении стоящего напротив меня силуэта. Даже не задумываясь о том, что могу попросту проломить голову незваному гостю. Кочерга сначала ухнула в пустоту. А потом, как живая, дернулась куда-то в сторону, едва не сбивая меня с ног. Пришлось ее выпустить, чтобы устоять на месте. Где-то сбоку, совсем рядом со мной, раздалось певуче-шипящее:
– Putain merde fait chier!
Я отшатнулась, не слабо приложившись плечом о стену. Боль отрезвила. Я вдруг поняла где нахожусь. Протянула руку и, нащупав, щелкнула выключателем.
Электрический свет залил небольшой коридорчик, слепя глаза. Мне даже пришлось на короткое время их прикрыть, пережидая пока зрение перестроится. Проморгавшись, я застыла на месте. Напротив меня замер недовольный Алекс с моей верной чугунной подружкой в руке.
– Успокоилась? Больше кидаться на меня не будешь? – Алекс не скрывал своего раздражения.
Я оторопело кивнула. Потом подумала, и отрицательно замотала головой. Алекс хмыкнул и расслабился. А я наоборот, почувствовала, что начинаю заводиться. Какого черта? Что он себе позволяет? Как оказался в моем доме? Волна злости накрыла меня с головой, смывая остатки ужаса. И я, почти не соображая, что делаю, не давая себе времени подумать, сделала резкий выпад вперед. И обеими руками вцепилась в кочергу, которую Алекс по-прежнему держал в руке.
Ни он, ни я, не ожидали от меня подобной прыти. Схватив кочергу, я ошарашенно замерла, заглядывая в его изумленные глаза. И не зная, что мне дальше делать. Алекс тоже на несколько секунд замер. А потом вдруг запрокинул голову и громко и обидно захохотал.
Веселился Алекс от души. Даже чугунину из руки выпустил. И кочерга ухнула вниз, утягивая за собою мою руку. Я нахохлилась. Вот же гад! Теперь ему весело! Ну погоди у меня!
Мгновение всего на раздумья. И я мстительно роняю кочергу прямо Алексу на ногу. Заранее предвкушая, как он перестанет смеяться и запрыгает на одной ноге, подвывая от боли. Но чуда не случилось. Второй раз мне не удалось его застать врасплох. За мгновение до встречи кочерги с его ступней, Алекс быстро переступил с ноги на ногу. И кочерга обиженно бухнула о пол. Смех оборвался. А Алекс примирительно поднял ладони:
– Все-все, Ань! Я все понял! Извини, больше не повторится!
Я замерла. И все? Это вся его реакция? Я дважды намеренно напала на него с кочергой, а он принимает всю вину на себя и извиняется? Какой медведь в лесу сдох? Или правильнее спросить: сколько? Сколько медведей сдохло, что мужчина приносит мне извинения за мою агрессию? На Олега я замахнулась рефлекторно, от испуга. И он готов был меня порвать на сотню маленьких Ань. А этот улыбается.
Я недоверчиво покосилась на Алекса. Он действительно улыбался.
– Ну что? Успокоилась? Мир?
Я осторожно кивнула.
– Ну тогда давай приберем куда-нибудь твое оружие и пойдем в комнату, поговорим.
С этими словами Алекс наклонился, подобрал кочергу, и протянул ее мне:
– Если не доверяешь, бери ее с собой.
А что, хорошая идея! Я решительно ухватила свою защитницу и пошла в комнату.
Шагов за спиной я не слышала. Но, обернувшись у дивана, встретилась взглядом с зелеными глазами. Он стоял вплотную ко мне. Так близко, что одно мое неосторожное движение головой назад, и я его ударю. Я нервно опустилась на диван и кивнула Алексу на свободный стул напротив.
Его бровь иронично выгнулась, глядя на деревянное нечто, по недоразумению названное стулом. Ну да, стул старый, с жесткой неудобной спинкой полукругом и деревянным же сидением. Орудие пыток. Я его не любила люто. Но после смерти тети почему-то рука не поднялась выбросить. И вот теперь я из мелочной мстительности пыталась усадить на него Алекса.
Алекс проигнорировал мои жалкие потуги распоряжаться. И одним гибким смазанным движением приблизился к дивану. Диванчик был не очень большой. И я сидела не в самом углу. Так что, когда Алекс занял облюбованное место, нас разделила только прочитанная мною книга, немедленно привлекшая его внимание.
Со странной смесью раздражения от его бесцеремонности, неловкости от того, что мои вкусы в литературе стали столь очевидны, и затаенным любованием я наблюдала, как он держит в руках и осторожно листает книгу. В полной тишине Алекс ознакомился с аннотацией, заглянул в конец книги и поднял на меня свои изумительные зеленые глаза:
– Любишь фэнтези в общем? Или тебя привлекает конкретно такая тематика?
Умеет же он ставить вопросы! Я сконфуженно протянула:
– Второе. Но мне редко удается почитать что-то стоящее. А что?
– А ты в курсе, что вообще-то ведьмы и вампиры – исконные враги?
Какой-то странный оборот приобретает наш разговор. Я пожала плечами:
– Да, обычно в книгах и фильмах они враждуют. А что?
Алекс самым раздражающим образом снова проигнорировал мой вопрос и задал свой:
– А как случилось так, что ты, потомок древнего ведьмовского рода, вдруг увлеклась вампирами? Запретный плод сладок?
Я не сдержалась и презрительно фыркнула:
– При чем тут мой, якобы древний ведьмовской, род к книжному вымыслу? Это же просто сказки! Пусть для взрослых. Но сказки! В реальности такого быть не может! И вообще. О чем мы тут с тобою говорим? О моих литературных вкусах? Ты за этим пришел? Так лучше объясни мне, как ты смог попасть в запертый на замок дом? Сквозь замочную скважину просочился?
Алекс поперхнулся:
– Какую еще скважину? Что за глупости? В дом попасть совсем не сложно при наличии ключа!
Я оторопела:
– А откуда у тебя ключ от моего дома?
– Сделал дубликат по снятому слепку.
Алекс спокойно пожал плечами. А я просто выпала в осадок. Когда он успел?
– Когда?! Когда ты успел порыться в моей сумке?
У меня даже кулаки сжались от злости. Ну что это такое? Что им всем от меня надо? Алекс покачал головой:
– Не злись. Я не рылся в твоей сумке. И дубликат сделан не сегодня. И не вчера. А пятнадцать лет назад. Когда ты только переехала в этот дом. Правда, понадобился только сейчас.
Я замерла, хватая ртом воздух. Как, пятнадцать лет назад? Зачем? Мысли в голове словно взбесились. Я не знала, что и думать. И сумела только выдавить из себя:
– Почему?
– Потому что пятнадцать лет назад я дал слово твоему умирающему отцу, что ты будешь жить, несмотря ни на что.
Бывают в жизни такие моменты, когда какое-то слово или действие ввергают тебя в полнейший ступор. Ты теряешься под напором обстоятельств. Чувствуешь себя абсолютно беспомощным. Забываешь кто ты, где ты, и зачем ты.
Весь мир для меня в один момент сузился до размера зеленых глаз Алекса. Мой отец? Он дал слово моему отцу? Но где он мог его встретить? Как узнал, что он мой отец? От растерянности мелко дрожали руки. Как же так? Почему Алекс знал моего отца, а я была лишена такой радости? Как много «как» и «почему»!
Я вдруг почувствовала себя маленькой и никому ненужной. Мамы давно нет. Отчима нет. Тети не стало. Отец отказался от меня. Что же во мне не так? Почему меня все бросают?
Я не понимала почему вдруг перед глазами все расплылось до тех пор, пока вдруг не почувствовала, что меня обнимают за плечи:
– Не реви. Ань, что с тобой?
Ответить оказалось неимоверно сложно. Губы дрожали. А из горла рвалось рыдание. Но я все же кое-как сумела из себя выдавить:
– Ну почему?.. Почему он не хотел меня знать? Почему бросил?
Слезы душили, не давая нормально дышать. Заливали глаза, превращая давно знакомую комнату и Алекса заодно в сюрреалистическое размытое пятно. Алекс обнял чуть крепче и слегка встряхнул:
– Ань, ты меня пугаешь. Ты о ком?
– О… О па… пе..
– О папе? Ань, ты что? Ты же с ним жила вплоть до его смерти и твоего переезда сюда, к тете!
Смысл сказанного дошел до меня не сразу. Я еще пару раз истерически всхлипнула. И замерла. В смысле?!
– Алекс, – начала я осторожно, – ты что-то путаешь. Я жила с отчимом. И как-то осенней ночью, когда мы возвращались домой, на нас напали какие-то бандиты. Отчима убили. А я с травмой головы долго валялась по больницам.
– Травма головы была. Ты потеряла сознание и неплохо приложилась головой об асфальт. Не думал, что это вызовет такие проблемы с памятью. Впрочем, это, наверное, и к лучшему. Хотя, я все равно не понимаю, с чего ты решила, что жила с отчимом.
Я поежилась под пронзительным зеленым взглядом. И осторожно пояснила:
– Отчим женился на маме, когда я была совсем маленькой. Я это помню. Это и тетя подтверждала.
– Еще бы ей не подтверждать. – Алекс презрительно фыркнул. – Твоя тетка состояла в городском ковене ведьм. И была там далеко не последним человеком. А ее младшая сестра спуталась с чистильщиком. И родила от него ребенка. Естественно, что она предпочла об этом «не знать». Хотя место на кладбище для зятя приготовила заранее, и рядом с собой и сестрой.
В ступор в последнее время я впадала достаточно часто. Это уже стало почти привычным делом. Но тут… У меня перехватило дыхание. Да так сильно, что я непроизвольно выпучила глаза и схватилась рукой за горло. То ли пытаясь пропихнуть проклятый воздух вовнутрь. То ли в попытке самоудавиться. Чистильщик? Мой отец – чистильщик?! Нет не так. Дядя Толя – это мой отец? И мой отец чистильщик?
Новость в голове решительно не желала укладываться. Я только привыкла к тому, что где-то рядом со мной существуют загадочные чистильщики. К тому, что мой род оказывается древний и ведьмовской. И теоретически готова была принять за истину то, что фэнтезийные вампиры и оборотни существуют на самом деле. Как мне на блюдечке с голубой каемочкой преподносят новый факт.
Еще раз спросить у Алекса, не издевается ли он часом надо мной, я не рискнула. Даже если это и развод, все равно не признается. А больше спросить мне не у кого. С тоской подумалось, что я была бы теперь совсем не против еще раз увидеть тетку во сне. Пусть даже и такую страшную, как в прошлый раз. Лишь бы хоть что-то рассказала.
Непроизвольно, в раздумьях, я вытянула из-за ворота медальон и принялась его поглаживать, наслаждаясь разливающимся по пальцам теплом. И не сразу заметила каким жадным взглядом следит за моей рукой Алекс. В реальность меня вернул его хрипловато-чарующий голос:
– Аня, а что это у тебя? Покажи, пожалуйста.
Сопротивляться просительным ноткам в его голосе не было никаких сил. Поэтому я, не задумываясь, перекинула цепочку через голову и на открытой ладони протянула ему медальон. Того, что случилось следом, никто из нас не ожидал.
Едва только пальцы Алекса приблизились к лежащему на моей открытой ладони медальону, как над ним сверкнула достаточно крупная, пронзительно-белая молния. И врезалась в руку Алекса. Мужчина с глухим, сдавленным воплем отшатнулся. Его правая рука повисла плетью. А медальон вдруг ожил. И, извиваясь, словно змея, неспешно пополз вверх по моей руке. Теперь завопила я. И не только завопила. Я вскочила с дивана и как сумасшедшая затрясла рукой. Словно силясь стряхнуть с нее какое-то особенно мерзкое насекомое. Напрасно. Под нашими потрясенными взглядами медальон важно прополз по руке до самого ворота и юркнул в вырез кофточки. А через пару мгновений я ощутила, как меня что-то осторожно обнимает за шею.
Несколько секунд мы оба потрясенно молчали. Пока меня не начало просто трясти. Дрожащими пальцами я попыталась нащупать на цепочке замочек. Или место разрыва, которое я связала нитками. Бесполезно. Цепочка была на ощупь монолитной. Словно никогда и не рвалась. Никогда не расстегивалась. И никогда не покидала мою шею. Но ведь я точно помню, что там был замочек! А еще я нашла цепочку порванной! И я только что сама снимала ее через голову! Борясь с подступающей истерикой, я обеими руками вцепилась в проклятую цепь и что есть мочи дернула. Алекс не успел меня остановить. Но даже этот отчаянный жест не помог мне избавиться от ненавистного украшения. Цепочка больно врезалась мне в тело. Но уцелела. А во мне словно плотина рухнула.
Я заорала, срывая голос. Кажется, топала ногами. Слезы хлынули в три ручья. Я что-то выкрикивала, раз за разом дергая ненавистное крашение и царапая саму себя. Все напряжение и страх последних дней наконец нашли себе выход, вылившись в совершенно безобразную истерику.
Первое, что я осознала, когда истерика миновала, это то, что я сижу у кого-то на руках. Потом в ноздри забрался тонкий горьковатый аромат дорогого парфюма. И я поняла, что на руках меня держит Алекс. Мгновенно накрыло неловкостью. Устроила я сегодня ему! Сначала чуть не убила кочергой. Потом мой медальон его атаковал. А на закуску я закатила ему сцену по всем правилам бульварных романов. Под щекой глухо и сильно ударило чужое сердце. Стыдно признаваться даже самой себе, но как же уютно у него в объятиях! Мужские пальцы невесомо скользнули по моим волосам. Осторожно заправили за ухо непослушную прядку. И мне вдруг остро захотелось потереться носом о его грудь. Как кошка. Совершенно дурацкое, иррациональное желание. Но я поняла, что еще немного, и я не сдержусь. А потом не буду знать, куда девать глаза. Вздох сожаления сам собой слетел с моих губ. И я принялась неловко, елозя, сползать с чужих, но таких удобных колен. Век бы сидела!
– Успокоилась?
В голосе Алекса слышалась добрая улыбка. Я неловко кивнула. И поспешила отвернуться, чувствуя, как от смущения пылают щеки. Самой себе можно не врать. Алекс привлекал меня неимоверно. Даже странно, как быстро я переключилась с Олега на Алекса. А учитывая, что я о последнем вообще ничего не знаю, то это даже страшно.
– Ань, чаем угостишь?
Я скованно кивнула. И жестом пригласила гостя следовать за мною на кухню.
На кухне я быстренько пристроила на газовую плиту старенький алюминиевый чайник с чуть погнутым боком. Он таким был всегда, сколько я его помню. Выудила из буфета и поставила перед гостем две парные чашки, расписанные чудесными васильковыми и бледно-голубыми цветами. Достала из заначки последнюю пачку сахарного печенья и выложила ее на плетенку для хлеба. Больше у меня не было ничего, достойного быть поданным гостю к чаю. К слову, сам чай тоже было стыдно заваривать. У меня был самый дешевый сорт, сильно отдающий прелой травой. Чуть подумав, я заглянула в пузатый глиняный горшок, стоящий на самой верхней полке буфета. К счастью, там на донышке еще было немного травяной чайной смеси. Которую тетка сама составляла, будучи еще здоровой. На секунду нахлынула тоска. Я знала состав смеси. И знала пропорции. Но у меня никогда не получалась такая шикарная и ароматная заварка, как у тетки. Я решительно вытряхнула остатки измельченных трав. Какой смысл хранить прошлое? Чтобы в нем завелись жучки?
Когда по кухне поплыл яркий аромат луговых трав, я устроилась напротив Алекса и обняла ладонями горячую чашку. Как ни странно, но именно эта чашка никогда не обжигала. Какой бы кипяток не был в нее налит. И выжидательно посмотрела на своего нового знакомого. Алекс поднес чашку к лицу. Понюхал. Потом отхлебнул. На миг в его зеленых глазах промелькнула тоска по чему-то давно утраченному. Но только на миг. А потом он посмотрел на меня. И наваждение пропало.
– Аня, скажи пожалуйста, как давно у тебя ключ? И знает ли о нем чистильщик?
Спокойный, будничный тон. Ровный вопрос. Как о какой-то незначительной мелочи, которая случайно попалась на глаза. Я пожала плечами:
– Ты о чем?
Травяной чай, сдобренный капелькой майского меда, пах одуряюще. Я с наслаждением прикрыла глаза, впитывая в себя этот аромат. Как знать, может быть в последний раз. Если сама не сумею повторить. Пригубила ароматную горячую жидкость. И едва не брызнула ею на всю кухню, услышав ответ Алекса:
– Я о медальоне, который ты носишь на груди. Ключ Анрионеля.
С трудом проглотив набранную в рот жидкость, я недоуменно посмотрела на Алекса. Нет, не шутит. Смотрит спокойно и пытливо. То мне в глаза. То на место, где под тканью скрывается медальон. Я невольно и сама посмотрела на свою грудь.
– Так как давно ты его носишь?
– Всего несколько дней. Нашла перед сорокадневными поминками. Вообще его, сколько помню, носила моя тетя. Но незадолго до своей болезни она его потеряла. Цепочка порвалась. Кстати, я его и нашла с порванной цепочкой. Связала ниткой и надела. А теперь вот. Цепочка целая, словно никогда и не рвалась.
На моих глазах ровные смоляные брови Алекса выгнулись изумленной дугой:
– Нашла?! Но как это возможно? Хотя, если до тебя его носила ведьма, сильная ведьма, то могла оставить какое-то условие. Вроде завещания.
Алекс вопросительно на меня посмотрел. Я пожала плечами и вернулась к остывающему чаю:
– Ты у меня спрашиваешь? Я до этой минуты даже не подозревала, что это украшение какое-то необычное.
– Магическое…
– Что?
– Не необычное, а магическое. И не украшение, а Ключ.
– Что значит – ключ? Объясни мне, наконец, хоть что-нибудь.
Алекс тонко улыбнулся:
– Сложно объяснять то, во что сам до этой минуты не верил.
Я вскинула голову. Как это? Мой немой вопрос поняли без слов:
– Я всегда считал Ключ Анрионеля досужим вымыслом. Красивой сказкой. И понятия не имел, что это реальность. Быль. По легенде когда-то очень давно, в такую седую древность, что не осталось никаких источников информации, жил сильнейший маг Анрионель. Он мог все. Исцелял одним прикосновением. Превращал воду в вино. Даровал людям счастье. Создавал мосты из ничего. У Анрионеля была мечта – подарить людям абсолютное счастье. Без болезней, бедности, бед и невзгод. Он долго работал над своей мечтой. Вложил очень много магии и сил. И в итоге создал Ключ, способный отпереть некую Дверь. За этой Дверью можно было найти абсолютное счастье.
Я скептически хмыкнула:
– И правда сказка. Счастье-то у каждого разное.
– Да не скажи. Счастье для всех одинаковое. Только приходит по-разному. Для кого-то счастье – это найти чемодан денег под кустом во дворе своего дома. Для кого-то – чтобы было чем завтра накормить семью. Для какой-нибудь гламурной дамочки счастье – найти себе богатого мужа, чтобы содержал и выполнял все прихоти…
На последней фразе я не выдержала и неприлично заржала:
– Ага, найти гибрид вибратора и банкомата. Только такое еще не изобрели.
Алекс поморщился:
– Опошлять было обязательно?
Я фыркнула:
– Зато правду сказала! Кроме того, если бы такой Ключ и вправду бы существовал, то люди за обладание им поубивали бы друг друга. И вымерли как вид. Какое уж тут счастье.
– По легенде не только люди на это способны. Именно это и увидел Анрионель. Звериную жажду обладания и братоубийство. Поэтому и скрыл Ключ, назначив ему Хранителя. Только достойный, с открытым сердцем и чистыми помыслами, может хранить Ключ и открывать им Двери.
– Дай угадаю, за века не нашлось ни одного, не способного самому воспользоваться Ключом и найти свое счастье.
Алекс только вздохнул и головой покачал:
– Ты просто невозможна! А для тебя самой что является счастьем? Выигрыш в лотерею? Найти в мусорном баке бриллиантовое колье?
Не смотря на неприязненный тон Алекса, я задумалась. А что и вправду будет для меня счастьем? Еще совсем недавно я бы не задумываясь выпалила – обрести семью. Да и я ведь долго и упорно к этому стремилась. Замужество. Олег. Только не сложилось почему-то. А сейчас в том уголке, где обычно обитали мои мечты о родном и близком человеке, было темно и тихо. И даже как-то пыльно. Словно мечты давно умерли. Или исполнились. И я задумалась. А что же я на самом деле хочу? Что мне нужно, чтобы стать счастливой?
В полной тишине я растерянно перебирала мысли, словно бусины четок, с каждой минутой все яснее понимая, что я не знаю, что мне нужно для полного счастья. Я вроде и так не чувствую себя несчастной. Вот вроде нет у меня работы, нет перспектив на завтрашний день. Я абсолютно одинока. Но вот сейчас сижу и понимаю, что мне совершенно нечего пожелать. Я даже любви большой и чистой не хочу.
Понимание этой простой истины буквально вышибло из меня дух. Я растерянно подняла глаза на Алекса. Кажется, я больная на всю голову. Как можно ничего не желать? Словно у меня абсолютно все есть. В полной и абсолютной прострации от сделанного открытия, я машинально выудила из-под одежды медальон и вновь начала его наглаживать, как любимую кошку. По пальцам опять начало струиться ласковое тепло. От пальцев вверх по руке. А потом дальше на грудь. Когда тепло от медальона согрело мое сердце, с губ сорвался счастливый вздох. Непозволительно громкий на тихой ночной кухне. Я вздрогнула и выронила украшение. И словно ото сна очнулась, наткнувшись на внимательный взгляд Алекса. Он слегка улыбнулся:
– Забавно наблюдать. Не знал, что Ключ так воздействует на своего Хранителя. Могу поспорить, ты сейчас поняла, что тебе нечего желать для полноты счастья. Что у тебя все есть.
Я молча кивнула. А потом поинтересовалась:
– А откуда ты знаешь, что это действительно Ключ Анрионеля? И где найти те двери, которые он откроет? И куда они ведут?
–Да никуда, насколько мне известно. За этими дверями каждый находит то, что ему нужно для полного счастья: богатство, знания, власть, любовь. Ну и так далее, по списку. А чтобы Хранитель сам не пожелал воспользоваться Ключом, и чтобы не запрашивал с ищущих запредельную цену за посещение заветной комнаты, Ключ делает его счастливым, так сказать, заранее. Уже в начале установившегося контакта. Когда только формируется связь. Чтобы к тому моменту, когда появится первый ищущий, Хранитель мог спокойно, без зависти, активировать Ключ. А Двери найдутся, когда придет время. Ключ тебе укажет на них. Ну а по поводу откуда знаю, то я готов поспорить, что в центре медальона есть сложная вязь из множества ключей. И я не знаю другую магическую вещь, способную делиться с хозяином энергией счастья.
Я могла не верить рассказам Алекса. Я могла до посинения отрицать свое состояние беспричинного счастья. Но непонятный мне узор из нескольких десятков разнокалиберных ключиков в центре медальона вокруг небольшого камешка непонятного цвета игнорировать было невозможно. Меня пробрал озноб.
– И что теперь? Что мне с ним делать?
– Да ничего. Живи, как жила. Только постарайся, чтобы чистильщики о нем не узнали. А то посадят где-нибудь в укромном уголке на цепь. И будешь открывать Дверь только для них. Или отберут Ключ, если смогут. Тогда тебя зачистят. Если вдруг появится кто-то достойный, чтобы ты для него открыла дверь, то ты об этом узнаешь. Ключ тебя оповестит.
– И как мне эту дверь открывать?
Алекс покачал головой:
– Я не знаю. Но уверен, что, когда придет время, ты обо всем узнаешь.
Я хмыкнула. Банальнейшая из банальных и самая заезженная из всех фэнтезийных фраз. Вот только мне почему-то не было смешно. А больше страшно. Как-то мне не уютно на месте героини сказочки для взрослых. Чтобы хоть немного отвлечься от такой непривлекательной реальности, я поднялась со своего места и стала убирать со стола. Не зная, чем заполнить звенящую паузу, задала первый попавшийся из вороха меня интересующих вопрос:
– Алекс, ты мне так и не рассказал, кто ты такой. Я так понимаю, ты не человек?
Не глядя ему в глаза произнести последнюю фразу оказалось легко. Я открыла кран, чтобы сполоснуть чашки и услышала веселый смешок:
– А как догадалась?
Я чуть чашку не уронила. В смысле, догадалась? То есть, он реально не человек? За спиной вновь зазвучал его чарующий голос, от которого у меня, кажется, плавились кости:
– Понятно. Сказала наугад.
Алекс чуть помолчал. Я даже оглянулась через плечо, ставя в сушилку первую помытую чашку. И наткнулась на его странный, пронзительный взгляд. Моя рука с чашкой замерла в воздухе. А Алекс медленно, словно смакуя момент, добавил:
– Наверное, если бы не увидел, какие книги ты любишь читать, то скорее всего бы промолчал. Или соврал бы. Но в твоем случае есть надежда, что отнесешься с пониманием. Как ни как, потомок древнего ведьмовского рода. Да еще и литературу соответствующую читаешь.
В его последней фразе отчетливо прозвучала насмешка. Но взгляд был серьезный, настороженный. Я не могла от него оторваться, застыв памятником самой себе в глупой позе с поднятой вверх рукой. А пальцы по-прежнему сжимали мокрую чашку.
Пауза. Длиной в один удар сердца. И тяжелое:
– Я вампир.
