Виктор Васильевич Ананишнов
Реликтовая популяция. Книга 1
Глава З4
Свим ощутил, как жаркая волна охватила его уже в который раз, и он обрёл свободу движениям. Меч ему удалось научиться удерживать в руках во время похожего на обморок состояния. Голова работала чётко: набежать на арнаха, спина которого маячит всего в трёх шагах, и полоснуть по ней. Однако в это мгновение арнах стал падать от него на развилку небольших деревьев. Свим приостановился, и, даже не видя Камрата, каким-то шестым чувством определил – арнах валится на малыша.
– Камрат! – закричал он в ужасе, понимая свою тщетность что-либо сделать и остановить неминуемое падение монстра, туша которого в состоянии раздавить насмерть и взрослого человека, а мальчика и подавно.
Голос Свима сорвался. Он бросился к деревьям, надеясь как-то перехватить, смягчить удар, и не успел. Мертвый арнах рухнул и застрял головой в развилке двуствольного дерева. Под его обмякшим телом был погребён Камрат.
Вокруг оживали и начинали беспричинно кричать люди, подчиняясь общей неразберихе: все кричат, и я кричу.
Организовать немедленную помощь мальчику Свиму и его команде стоило большого труда. Множество людей были рядом, но никто не понимал их забот. Большинство из них не видели конца сражения с последним арнахом и не знали, чем всё закончилось для его победителя. Им важнее было осознавать, что они теперь все свободны, они победили и все арнахи повержены. Оттого призывы Свима долго не имели никакого успеха.
Ни Свим, ни выродки не рискнули сами скатить или перевалить тело монстра с тем, чтобы вызволить мальчика. Они боялись еще больше ему навредить. Тушу надо было приподнять, а уж потом извлекать из-под неё Камрата.
Наконец, удалось уговорить нескольких мужчин, среди которых находился Карант. Подчиняясь подсказкам Свима, они ухватились со всех сторон за мертвого арнаха и со всеми предосторожностями приподняли его и отбросили в сторону.
Камрат лежал без сознания, сжавшись в клубок, но внешне без видимых повреждений. Ему повезло, что, падая, арнах практически повис на своей голове в развилке, и только первый удар ошеломил мальчика, но не придавил.
Свим поднял Камрата на руки и понёс к площадке. От неё, увлекая за собой вечного, Камрат отступил берметов на сорок. По дороге Свим несколько раз окликал Камрата, но тот безжизненно повис на его руках, не двигался и не откликался на все потуги привести его в чувства. Около разобранной платформы Свим положил свою ношу на шкуры, оставшиеся от построек, шесты которых были пущены на устройство кольев. Теперь колья валялись по всему пространству, и путалась в ногах бесцельно перемещающихся людей. Они бродили по одному, кучками, знакомились, искали сограждан и даже встречали знакомых.
Все старания Свима и Клоуды привести Камрата в чувства окончились неудачей. Мальчик оставался таким же безвольным. Пульс его был учащённым – единственное, что им удалось установить. А почему он не приходил в себя, Свим не мог знать точно. Он, как большинство дурбов, умел остановить кровь при открытой ране, вправить вывих, наложить шину при переломе кости, но сейчас его знания не позволяли сделать какое-либо заключение о состоянии мальчика, оттого непонятным оставалось, как и от чего его лечить.
Испробовав всё, что он считал нужным сделать, Свим поднялся с коленей на ноги, так как все его действия необходимо было проводить с Каратом, положенным на землю, и решил поискать знающего человека среди недавних узников арнахов.
– Среди вас есть врачи? – прокричал он несколько раз, поворачиваясь во все стороны, прежде чем к нему подошёл молодой ещё человек, может быть, ровесник Свиму, с легкими белокурыми волосами и аккуратным прямым носом. Его слегка утолщённые губы сжимались в суровой утонченности, и на лице не отражалась радость освобождения, охватившая всех его товарищей по несчастью.
– Я врач, – сказал он сухим бесцветный голосом. И печально добавил: – Был когда-то врачом. Задолго до того, как попал сюда.
– Посмотри мальчика. Его зовут Камратом. Это он практически один убил всех арнахов и освободил нас. Последний, убитый тоже им, упал на него… А я никак не пойму, что с ним… Это он убил…
– Я знаю, – отозвался молодой человек, когда Свим подумал, что он не понимает его просьбы, и начал повторяться. – Меня зовут Хараном… – Его красивые зеленоватые глаза в опушке длинных ресниц слегка затуманились воспоминанием. – Да, Хараном… Хемоносом Хиррой. Так.
Свим тоже представился, но одним именем. Врач не обратил на его имя никакого внимания, из чего Свим сделал вывод: Харан лечил людей разноимённых, и одноимённые ему не в новинку. Впрочем, подумалось Свиму, с его нэмом ухропа кичиться перед кем-то особо не следовало.
Харан медленно опустился на колени перед распростёртым Камратом и стал его неторопливо ощупывать, начиная с головы к ногам, следя за выражением его лица.
– У него, похоже, переломов или других каких-то серьезных повреждений нет, – вслух спокойно решил он, не глядя на Свима и подошедших поближе Клоуду и выродков, а также на толпу собравшихся вокруг заинтересованных происходящим людей, падких на зрелища после столького времени, когда их мозг не мог соображать, анализировать и понимать происходящее вокруг.
Поведение Харана – неторопливое и уверенное – понравилось Свиму, оно вселяло надежу. Этот человек был тем, кем назвался – врачом. И его появление здесь являлось, вообще-то, необыкновенной удачей, поскольку врач – редкая профессия, ибо она, по сути своей и по содержанию, выступает альтернативой закалочных, а им верят больше, чем людям. Настоящий врач привыкает вести себя подобно машине – он делает своё дело. И сейчас Харан занимался этим делом, а окружающие его в этот момент не занимали.
Врач тем временем, подняв веки, посмотрел на глаза Камрата, проверил пульс, постучал костяшками пальцев по его груди. Позвал негромко, но требовательно и отрывисто:
– Камрат!.. Камрат, ты слышишь меня?.. Камрат, очнись! – и потрепал мальчику щёки длинными сухими пальцами.
Мальчик шевельнулся, но глаз не открыл, хотя под веками они стали двигаться.
– Он в шоке, – сделал заключение Харан. – Думаю, – он сделал длительную паузу, ещё раз подержал руку на пульсе Камрата. – Думаю, сегодня ночью… В крайнем случае, к завтрашнему дню он полностью придёт в себя. Ему вообще надо будет полежать денька два. И… – Харан поднял глаза на Свима, – всё встанет на место. Он здоров, как может быть здоров юноша его лет. Ему лет тридцать или двумя годами больше?
Свим замешкался, не зная как поступить с вопросом врача: сказать правду о возрасте Камрата или промолчать? Он сделал второе, Харан, наверное, ответа не ожидал. Он встал и с интересом огляделся, только теперь по-настоящему заметив толпу, собравшуюся вокруг него и мальчика.
– Спасибо, Харан! – поблагодарила Клоуда.
Свим поддержал её жестом руки и признательной улыбкой, предназначенной врачу.
– Это… так. Это мы должны вас благодарить, – с мягким нажимом не согласился Харан.
– Не нас, Харан. Не нас, а его, – поправил Свим. – Нашего малыша, Камрата.
– Да, ваш мальчик… – Харан будто в сомнении слегка покачал головой, – любопытный случай. Как я теперь понимаю, сила влияния арнаха на живое существо практически была беспредельна. Каждый из них мог держать в повиновении, по-видимому, несколько десятков разумных. Люди выживали, а путры не могли вынести их давления на их психику и погибали мучительной смертью. Но вот Камрат, человек… Он успешно противостоял им и один справился с ними… – Харан постоял, словно в нерешительности. – Вообще, интересный случай. Кто он?
В вопросе врача сквозил чисто профессиональный интерес. Он мог задать вопрос из простого любопытства, как обычный человек, увидевший нечто непонятное или занимательное.
Тем не менее, Свим сразу подобрался и подозрительно огляделся. Его подозрительность ни на чём не основывалась, он и сам это прекрасно понимал, но в последние дни успел во всём видеть не то, что есть на самом деле. Освобождённые ими люди ничего толком не знали даже о себе, не говоря уж о событиях в бандеке, и тем более об объявленной Тескомом охоте на Камрата, а позже – за всеми теми, кто его окружает.
Но было и другое. Да, они пока что ничего не знают. Но через день, а вернее, через несколько прауз они уйдут отсюда и тут же наткнуться где-нибудь на тескомовцев или посланцев предательской части Центра Фундаментальной Арены. Эти люди, даже не подозревая о своём участии в облаве на его команду, расскажут им о невероятном событии, участниками которых были лично.
У них есть такое право рассказать об арнахах, о спасении и о спасителях…
«Пора отсюда уходить, и как можно быстрее», – подумал дурб, а на вопрос Харана ответил:
– Племянник. Сын моей сестры, – он повторил версию, неожиданно придуманную ещё при встрече с Хленом.
– Уникальный случай! – Харана ответ Свима, похоже, не интересовал, он думал лишь о феномене Камрата. – Ведь я был одним из тех людей, с кем арнахи долго беседовали, прежде чем захватить мой мозг. Беседа состоялась обстоятельная и профессиональная, поскольку о последствиях её я ничего плохого не ожидал. Даже был рад встрече с умными вежливыми собеседниками по различным вопросам. Я был один и тех, кто тяготился под их чудовищным влиянием, не видел… Мы просто разговаривали. Тем более, здесь и в иных места я насмотрелся на разумных… Тогда я многое узнал от них и, прежде всего, об их способностях, приобретённых, якобы, после взрыва какой-то древней экспериментальной лаборатории в первый день падения города-спутника. Они очень красочно описывали то время. Считали себя ровесниками Суременных гор, чему я, честно скажу, не поверил. Но они утверждали, что вначале там, в месте падения города, появилась громадная яма, а потом стремительно стали расти горы. С тех пор сила воздействия арнахов на разумных совершенствовалась. Они властвовали…
– Так они и… что, и вправду были вечными? – Свим присвистнул. – Но люди-то, зачем им были нужны?
– Они и этого от меня не скрывали, сказав, что я им понравился как кое-что знающий человек… Да… Как ни банально это звучит, люди им были нужны как раз для поддержания своей вечности. Они на биологическом уровне могли перерабатывать или, что точнее, питаться энергией мозга захваченных ими жертв и преобразовывать, по их же выражению, в энергию жизни. А проще – они стимулировали собственный витаукт. То есть омолаживали свой организм путём внесистемного его действия. Они выкачивали молодость из людей… – Харан чуть помолчал. – Тех, кто был неспособен или уже не мог давать энергию, они просто съедали…
Свим вытаращил глаза, слушая Харана. Ему не верилось, что он правильно понял сказанное врачом.
– Мутные звёзды и проклятый збун! Как такое возможно? Омоложение! Вита… ну, что ты там назвал?
– Витаукт?.. Древнее слово. Витауктом обладает каждый человек, но у каждого он протекает по-разному. Зато действие его у всех одинаковое. Он борется со старением организма человека. Система витаукта…
Харан оживился. У него слегка порозовело лицо с впалыми от истощения щеками. Он быстро и обстоятельно стал объяснять Свиму, совершенно обалдевшему от неожиданного потока слов до того молчаливого собеседника, половину которых он слышал впервые и оттого непонятных, принцип действия таинственного витаукта со дня рождения человека до его глубокой старости.
– Остановись, Харан! – вскричал дурб и поднял вверх руки. – Это не дня меня и у нас нет времени на детальный разбор значения вита… ута. Извини! – Свим повернулся к своим друзьям, не менее его зачарованным речью врача. – Нам надо срочно отсюда уходить. Камрат?.. Я его понесу. К”ньюша, разделите еду моего мешка с Ф”ентом… Не здесь! Кло, как ты себя чувствуешь?
Свим посмотрел на девушку, и глаза его потеплели. Горе ещё больше сблизило их. Клоуда в ответ слабо, но радостно улыбнулась, показав белые зубы.
– С тобой у меня, – сказала она, мучительно скрывая в словах усталость и пережитое, – всегда прекрасное настроение, дорогой.
Свим счастливо усмехнулся и, покрутив головой, смущённо произнёс:
– Однако, Кло… Тогда в дорогу!
– К нам идут, – тревожно мяукнул К”ньец.
К ним подходил Карант с группой людей, успевших объединиться вокруг него в единую команду. В ней уже наметился лидер – Карант, и двое подручных – они при обсуждении тактики боя с арнахами принимали активное участие и сейчас следовали сразу за своим новоиспечённым предводителем.
– Мы принесли вам благодарность, и в вашем лице этому мальчику, – слегка поклонившись, витиевато и торжественно начал без тени улыбки проговаривать подготовленную речь Карант, а с полной серьёзностью педанта, всегда знающего, что говорить, когда говорить и как говорит, – за наше освобождение из плена… мозгового плена. Мы ещё не знаем, как это назвать. Но суть не в том. Мы просим вас, Свим… – он приостановился, надеясь услышать от дурба продолжение недостающей части его нэма, но Свим промолчал. Произошёл первый сбой, и Карант был недоволен собой. Он поджал губы, помолчал прежде, чем продолжить: – …возглавить людей для выхода из этих мест к дорогам, охраняемых Тескомом. Мы все ваши должники. И при этом…
Свим поднял руку, останавливая его не слишком вежливо, и не стал извиняться: не было времени и то, что он решил им сказать, извинений не требовало.
– Послушайте вы меня, Карант, и вы, люди! Пока вы находились здесь, вдали от городов и человеческого общества, в нашей бандеке, в Сампатании, произошли некоторые, я бы сказал, трагические события.
Люди перед ним заволновались, раздались крики недоверия и отчаяния – им не хватало ещё неурядиц при возвращении домой после столь долгого отсутствия. Свим опять поднял руку, чуть подождал, когда они стихнут. Их заботы ему были близки, и он стал говорить более осмотрительно и только факты. –
Ну, я, может быть, сгущаю краски. Однако действительность такова. Власть в стране… скажем так, перешла в руки Тескома. Сам Теском раскололся на враждующие между собой группировки. Это первое, что я вам хотел сказать. С тем, чтобы вы знали обстановку, с которой вам вскоре придётся столкнуться. Второе. Мне и моим спутникам надо срочно идти на север, к Суременным горам, пока не хлынули воды. – (Мяукнул от неожиданного заявления К”ньец и тявкнул Ф”ент – решение Свима их повергло в полное изумление, зато Клоуда сделала им знак помолчать) – Мы несём весть клану варантов о желании родственного им клана притоков объединиться в один клан. Мы – вестники. – Свим приостановился, отметил, что слушатели поняли значимость возложенной на его команду только что придуманной им миссии. – Так что спасибо за приглашение и доверие. К сожалению, нам с вами не по пути… Нам надо идти как можно быстрее. Мы выходим сейчас же!
– А как же мальчик? – подал голос один из подручных Каранта. Он, похоже, искренне был озабочен состоянием Камрата.
– Врач, – Свим показал на Харана и склонил перед ним голову в знак уважения к нему, – определил, что мальчик скоро придёт в себя и обретёт прежнее здоровье.
– Что ж, – сказал и некоторое время помолчал Карант, словно обдумывая услышанное, но было хорошо заметно, что он больше рад такому повороту событий, чем обескуражен. Отдавать кому-либо, хотя бы и победителю монстров, случайно обретённое лидерство над большой группой людей ему явно не хотелось. И отказ Свима был весьма кстати. – Мы понимаем ваши заботы, вестники. И ещё раз благодарим вас и вашего мальчика! Желаем доброго пути и мирных переговоров!
Он повернулся к своим людям и потерял интерес к команде Свима, его заботы были несоизмеримо сложнее: объединить всех людей, подумать о еде, довести всех до дороги, где они смогут безопасно разойтись по своим городам. Свиму тоже было не до него. Он облегченно вздохнул, избавившись от Каранта, и сквозь зубы процедил, чтобы слышали его слова только свои:
– Через минт нас здесь не должно быть!
Он легко подхватил Камрата на руки и, не оглядываясь, пошёл на север, в сторону Суременных гор.
– Но, Свим… – мяукнул было К”ньец.
Дурб, не оглядываясь, огрызнулся:
– Помолчи, К”ньюша!
– Счастливой дороги! – крикнул им вслед Харан, тая на губах улыбку разгадавшего загадку случайных вестников.
Побывав под боком правителя бандеки, он был хорошим физиономистом, чтобы за утверждениями Свима увидеть совершенно иное…
Команда шла не таясь. Что-то подсказывало Свиму – тескомовцы сюда носа не кажут. Всё может быть: Теском давно знает об арнахах, но способ борьбы с ним не нашёл, либо все люди, бывшие под властью арнахов, тем или иным способом попали сюда не без участия тескомовцев. Свим хотел поделиться подозрениями с Клоудой, потом, посмотрев на её измученное лицо, отбросил эту мысль. Рядовые тескомовцы такого знать не могли, иначе об арнахах сведения просочились бы дальше и о них знали бы многие, хотя бы в качестве сказочных персонажей, как того заслужили другие – те же кокшики или вупертоки.
– Как ты? – поинтересовался он у подруги.
– Всё хорошо, – она криво улыбнулась. – Я смогу!
– Ты чудо! Ты лучшая из женщин! Ты славная!
– Ну, перестань, – на лице Клоуды заиграла настоящая улыбка счастливого человека.
Удалившись от площадки с освобождёнными людьми не менее чем на свидж, Свим без слов круто повернул команду опять на запад. Шёл он уверенно и упруго, казалось, Камрат не доставлял ему неудобств.
Они прошли ещё не менее полутора свиджей, когда из-за частокола прутьев широкого куста навстречу им вышел Харан и остановился напротив Свима, не давая ему дороги.
– Извините меня…
– Что надо? – как всегда грубо начал Свим, надеясь отпугнуть неожиданного встречного с самого начала.
Такой тон он принимал машинально. Но Харану ему грубить не хотелось. Да и понял он, что врач неспроста перехватил их с такой изумительной точностью вдали ото всех и навряд ли испугался его неприветливых слов.
Так оно и случилось.
Харан не испугался, а улыбнулся.
– Ещё раз извините меня, уважаемый Свим… Хотя, мне кажется, у вас имён много. Мне не хотелось бы пускаться в долгие объяснения. Поэтому я хочу высказать всё сразу. Возьми меня в свою команду. Вы же идёте не на север, к Суременным горам, а мне как раз надо на запад,
– Ну, вот ещё! – первым, когда такое происходило, как всегда в подобных случаях, недовольно проговорил К”ньец, – Зачем он нам нужен, Свим?
– Я, надеюсь, буду вам полезен…
– Чем? – не унимался хопс, пока Свим раздумывал над просьбой молодого человека.
– Как член команды…
К”ньец фыркнул,
–… как врач, как воин, в конце концов. Я неплохо владею чигиром, ножом. Меч мне тоже по руке. Я знаком со стрелковым оружием…
– Как это? – К”ньец от неожиданного открытого признания Харана выгнулся спиной кверху и уставился на него немигающим взглядом желтых глаз, словно Харан собирался на него напасть, а он принял стойку защиты себя без оружия.
– Ты знаешь о стрелковом оружии? – резко спросил Свим, вспомнив вчерашнее сообщение неизвестного информатора о разорении секретного музея стрелкового оружия. – О каком?
Свим продолжал держать не приходящего в чувства Камрата, и не ощущал тяжести ноши.
– Как сказать, – озадаченно произнёс Харан. – Видов стрелкового оружия много…
– Вот ещё, – недоверчиво пролаял Ф”ент и оглянулся на хопса, чтобы тот поддержал его высказывание. – Это же оно. Оружие. Так какие там ещё могут быть виды?
– Такие же, как и у холодного, – улыбнулся наивности вопроса Харан.
Улыбка его могла бы считаться хорошей, портил её истощённый вид его лица: будто выеденные щёки, морщины, и какая-то печальная усталость во всех чертах. Особенно поражали глаза, они как будто принадлежали другому человеку и в жизни лица, на котором располагались в мелких глазницах, никакого участия не принимали. Их взгляд, улыбался Харан или был серьёзным, оставался напряженно устремлённым и изучающим, словно искал во всём увиденном подоплёку.
«Он, наверное, есть хочет», – подумал Свим и оглянулся на Ф”ента.
Сделал он это непроизвольно. Вспомнил, каким отощалым представился им выродок в доме, занимаемой бандой Кемеша. Шкура да кости. Сейчас Ф”ент, много ли времени прошло, слегка отъелся и выглядит вполне прилично даже с отрубленным хвостом…
«Чем же питались люди у арнахов?» – проскользнула у него мысль. – «Они выглядели худыми, но не до крайности, смогли даже противостоять своим мучителям».
Врач тем временем рассказывал внимательно слушающим его людям и выродкам о стрелковом оружии.
– Видов стрелкового оружия много. Это могут быть арбалеты всевозможных размеров, назначения и устройства. Они стреляют короткими толстыми стрелами. Такие стрелы иногда называют болтом. Существуют разнообразные луки, посылающие стрелу на четверть свиджа, а то и подальше, поражающие цель с большой убойной силой. Есть разновидности агретов для ближнего боя. Они выстреливают кольца-бритвы… И ещё кое-какие виды. Их много. Все они используют силу согнутого упругого стержня…
Харан говорил хорошо, не торопился, хотя всё это происходило как будто не в соответствующее для того время – сразу после внезапной встречи. Слов он не подбирал, но речь получалась гладкой.
Свиму она нравилась. Кроме того, он, как подавляющее большинство жителей бандеки, имел совершенно превратное представление о стрелковом оружии, запрещенном тысячелетия назад. Запрет соблюдался жёстко, и нарушившие его преследовались безжалостно. Любая попытка носителя идеи возрождения и, тем более, использования стрелкового оружия, даже рассказ о нём с объяснениями, как оно устроено, кому-то другому, карались вплоть до физического устранения, чтобы она, эта идея, умерла вместе с ним, догадавшимся до неё, не говоря уже о тех умельцах, кому удалось изготовить нечто подобное. С ними просто не церемонились.
Правда, утверждали, что и мечи когда-то точно также были запрещены, а тех, кто изготавливал их или хранил, убивали. Однако если запрет на стрелковое оружие остался, то искусство мечного боя не угасло и ношение меча превратилось в нечто значимое. В настоящее время меч порой выступал чуть ли не единственным признаком отнесения разумного к сословию либо обладателю многих имён, если он был человек, либо к определённому клану, где меч служил отличительной клановой чертой. Свимов меч мог служить ему вместо любого документа при допуске в места, где одноименным путь был закрыт.
Впрочем, все эти неписаные привилегии что-то стоили в городах и в узких кругах людей. На Дикие Земли они не распространялись. Многие гурты и практически все банды, при попустительстве или недосмотру Тескома, могли вооружиться мечами и бесчинствовать на дорогах или с их помощью выяснять отношения между собой. Кроме того, дурбы и многоимённые позволяли своим путрам ношение меча, если те всё время находятся под их патронажем и человек мог поручиться за выродка словом. Так, К”ньец мог носить меч, пока состоял при Свиме.
Меч всё чаще становился признаком силы, угрозы, неповиновения. Почему бы такой метаморфозе ни произойти в отношениях и к стрелковому оружию? Но это был риторический вопрос, который никогда не занимал Свима, да и многих тех, кого он знавал.
Выродки насели на Харана, требуя подробностей, пока Свим не остановил их, подведя черту под нечаянной встречей.
– Хорошо, Харан, – проговорил он решительно. – Умелый спутник нам не в тягость. Да и малышу нужна помощь врача.
– Это естественно, – спокойно проговорил Харан, словно не сомневался в исходе своей просьбы, – но моя помощь ему вообще-то не нужна. Ваш племянник, скажу вам как врач, удивительный ребёнок, а вернее сказать, удивительное существо. После эдакой схватки с арнахами и полученного удара от падения на него такой махины, пульс у него подобен пульсу хорошо отдохнувшего человека. Нет, правда. И… Я, конечно, присмотрю за ним первые два-три дня.
– Та-ак! Тогда вот что, Харан. Возьми-ка мой мешок у Клоуды и переложи в него часть ноши из мешков путров, – Свим показал на выродков. – Вон сколько на них тяжести.
Харан не выразил ни радости оттого, что принят в команду, ни робости перед Свимом, ни удивления от его распоряжения. Он спокойно подошёл к женщине, помог снять ей мешок с плеч и приготовился заняться перегрузкой. Открыв мешок, он увидел вечные двигатели, снятие с воздушного шара тескомовцев.
– Глаудеры! И два. Вы владеете богатством, Свим.
– Ты и с ними знаком? – вырвалось у дурба.
Харан выпрямился и посмотрел в глаза Свиму.
– Вы удивляетесь? Хотел бы предупредить, чтобы вы не удивлялись далее некоторым моим познаниям в малодоступных, скажем так, для вас областях. Признаюсь, что был личным врачом и даже в некоторой степени советником по многим вопросам пятисотимённого Гунака Гделина Гамарнака. Да, да, Правителя Сампатании.
– Я его однажды видела в Габуне, – проговорила Клоуда.
Рот её приоткрылся, она смотрела, широко раскрыв глаза, на Харана, как на чудо.
Свим, сам после такого признания, едва также не открывший рот от удивления, почувствовал укол ревности: Кло могла бы так не смотреть на других мужчин, да ещё в его присутствии.
– Я вас понимаю, – сказал Харан, не обращая внимания на поведение женщины, а лишь отвечая на её восклицание. – Гамарнак красивый человек. И внешне, и внутренне. Он многим нравится. Однако его жена Девона…
– Вот что, друзья, – перебил его Свим, – Время к полудню. Нам следует сделать привал, поесть и отдохнуть. Утро у нас получилось… Да… До сих пор не верю тому, что случилось. А ещё больше тому, что могло с нами сегодня случиться!
– Не надо, Свим, – жалобно попросила Клоуда. – Всё уже позади.
Она подошла и погладила руку Камрату.
– Да, милая… Не будем вспоминать. Лучше поедим и заодно послушаем нашего нового члена команды. Интересно же знать, почему личный врач и даже в некотором роде советник такого человека, как Гамарнак, сейчас находится не рядом с ним, а в Заповеднике Выродков… Я не иронизирую, Харан. Но ты сам должен нас понять.
Говоря, Свим уложил Камрата на свою куртку, взятую у Клоуды – днём потеплело, и она больше мешала, чем согревала девушку.
– Естественное желание, – невозмутимо отозвался Харан.
– Ну, тогда, – Свим огляделся. – Мы, надеюсь, достаточно далеко отошли от людей, оставленных с арнахами, – бодро сказал он. – В нашу сторону они, надеюсь, не пойдут, хотя…
Он вопросительно глянул на Харана. Тот понял его с полуслова.
– Они двинутся к югу, к дороге Перток-Примето, – обнадёжил он Свима. – Я слышал об их планах,
– Вот и хорошо, а теперь – за еду.
Вопреки пожеланию Свима услышать повествование о жизни Харана, все ели молча, только Клоуда подсказала молодому человеку:
– Ты не увлекайся едой. Ешь медленнее, и хорошо пережёвывай…
– Я врач, и всё понимаю, – улыбнулся Харан. – И всё-таки спасибо за напоминание.
Она ему тоже улыбнулась и после этого украдкой посмотрела на Свима, хотя как будто не чувствовала за собой никакой перед ним вины. К Харану она относилась как к интересному собеседнику и новому в их команде человеку, способному рассказать много любопытного. Но она заметила напряженность, возникшую вдруг между нею и Свимом, и стала следить за каждым своим словом и движением.
Свим улыбки, подаренной ею Харану, словно не заметил. Он усиленно жевал и рассматривал кусок тескомовского пакета, будто увидел в нём что-то лишнее. Ему не хотелось признаваться, что он поторопился принять Харана в команду…
День, заполненный событиями, не хотел заканчиваться миром. Уж такой он выдался неспокойный.
Не успели они поесть, как с неба камнем свалилась В”арьёсу. Она была взбудоражена, перья кое-где у неё топорщились и на слабом ветру казались маленькими фонтанчиками, бьющими сквозь серо-коричневое оперение.
Свим чертыхнулся и поискал в небе других калуб, но В”арьёсу в этот раз заявилась одна.
То одним, то другим глазом калуба с недоверием осмотрела Харана. Почистила нос о ветку куста.
– Он откуда? – заорала она скрежещущим голосом, заставив каждого вздрогнуть. – Оттуда?
Харан вопросительно посмотрел на Свима,
– Что ты имеешь в виду, уважаемая?
– А то! Он из тех? Тут они, невдалеке.
– Теперь понятно. Если ты имеешь в виду группу людей… – Свим хотел было вкратце рассказать В”арьёсу о случившемся и объяснить появление людей в этих нелюдных местах, но калуба не стала ожидать подтверждений и заорала громче.
– Там не группа. Там народу человеческому на дум! Не меньше! Люди идут в южном направлении. Они сказали, что вы направились к Суременным горам. И я!.. Да, да, я! Я как последняя дура, бросилась туда, отмахав свиджей десять, пока не поняла, что ты не только этих людей ввёл в заблуждение, но и меня! Меня!
– Извини, уважаемая…
– Не стоит, – почти нормально сказала она. – Напротив. Это похвально! Но я не за этим сюда прилетела. У меня сегодня кладка, и я тороплюсь. Мой партнёр, – она опять заорала, – мой В”рьельясу – подлец! Он признался, что вёл за вами наблюдение по поручению Центра. Не всего, а некоторых его представителей. Но Центра сейчас нет. Ты знай, что его…
– Я знаю, – кивнул Свим. – Дальше?
У него мгновенно улучшилось настроение. Когда объявилась калуба, он был слегка потрясён, что она их всё-таки нашла и заявилась как ни в чём ни бывало, а сообщение, принятое кавотью, предостерегало от веры калубам. В”арьёсу подтвердила, с одной стороны, предупреждение неведомого информатора, придав тем самым сообщению последнего больше правдивости в глазах Свима, а с другой, – его убеждённость в верности самой В”арьёсу окрепла полностью. Она не могла предать. Её признание сняло напряжение и подозрительность, возникшие в нём после её появления, и теперь он стал лучше вслушиваться в её слова.
– А дальше вот что. Десятью свиджами южнее вас параллельно вашему пути идёт почти крин тескомовцев.
– Спасибо, уважаемая, – искренне поблагодарил Свим. – Мы пойдём чуть севернее.
– Ты лучше слушай! – каркнула В”арьёсу и осуждающе постучала клювом. – Я не договорила. Люди всегда торопятся. А мне некогда… Да ладно. У них там, у тескомовцев, что-то случилось. Я посмотрела что. Оказывается, они обнаружили двух убитых из своей группы и занялись поиском убийцы. Так вот, у меня есть подозрение, но я не нашла никаких следов.
– Сестерций! – уверенно произнес Ф”ент.
Калуба уставилась на него одним глазом. Неопределённо гуркнула.
– Точно! – подтвердила она после внимательного осмотра стехара. – И я того же мнения. Но его нигде нет! Я уж искала его по-всякому. Но если всё-таки это убил он, то тескомовцам его искать придётся долго, раз даже я не нашла. А будут искать, то, думаю, успеют лишиться ещё кого-нибудь.
– Мы будем рады этому.
– Кто такой? Сестерций? – поинтересовался Харан и ответил-спросил: – Торн? Настоящий?
– Настоящий, – важно ответил за всех Ф"ент.
Ему не терпелось всем показать, как он продвинулся во взаимоотношениях с калубой: то панический страх быть ею съеденным, а теперь вот – беседа равноправных.
