Татьяна Абиссин
Странница
Глава 19. День Нептунисов
После окончания рабочей смены Люба быстро переоделась и выбежала на улицу, подальше от любопытных глаз. Солнце большим багровым шаром клонилось к горизонту. По траве протянулись длинные тени.
Прижимая бумажный пакет с конфетами к груди, Люба стремительным шагом направилась к магазину Таманцева. На этот раз она выбрала другую дорогу до «Конуры». В обеденный перерыв девочка изучила план поселка, висевший на стене, и запомнила, где находится магазин ковролетов. Оказалось, что добраться до Ярослава можно, минуя заросли крапивы и потратив меньше времени.
Но ей не повезло. То ли день был не торговый, то ли просто закрыться решили раньше времени. Люба подошла к дому-конуре и обнаружила, что дверь заперта.
Журавлева постучалась. Сначала тихо, но никто не ответил. Повторила громче. Через минуту дверь отворилась. На пороге появился, тяжело дыша, грузный мужчина средних лет. Его шею скрывал полосатый шерстяной шарф, слишком жаркий для лета. Зеленый потрепанный домашний костюм и грязные шлепанцы, на которых рисунок стерся давным-давно, дополняли картину.
– Что вам нужно? – он окинул её сердитым взглядом из-под очков. – Магазин закрыт до завтра, я провожу опись ковров.
«Опись ковров – это вроде инвентаризации?» – Люба на мгновение растерялась. Всю дорогу девочка думала, как лучше поговорить с Таманцевым, и потому оказалась не готова, что дверь откроет кто-то другой.
– Здравствуйте. Я – Люба Журавлева. Странница. Возможно, Странница, как и Ярослав. Мне очень нужно поговорить с ним, – Люба напряженно подбирала слова. Когда она произнесла «Странница», выражение лица мужчины изменилось. В маленьких глазах мелькнул интерес:
– О! Я рад приветствовать в своем скромном магазине новую Странницу. Простите, что не узнал… или даже встретил вас грубо. За Яриком частенько девчонки бегают. И только зря время теряют. Головы им морочит мальчишка. А, что же, вы, деточка… Ищите его? Тогда ничем не могу помочь. Он больше здесь не работает. И не живет.
– Как это? – напряглась Люба.
– На него поступила жалоба от одного важного клиента. Мол, наш Ярик не следит за безопасностью покупателей, халатно относится к обязанностям. Я подумал, что пора бы заменить его кем-то более популярным, с незапятнанной репутацией. Вы же в курсе, Таманцев – больше не Странник. Деточка, поработать на меня не желаете? Слышал, вы на фабрику устроились. Ну, так я вам заплачу вдвое, нет, – втрое больше, чем смогут они! Соглашайтесь! – взволнованно потирая ладони, предложил толстяк.
– Нет, спасибо, я как-нибудь сама. А еще по чесноку… Не хочу застрять на ближайшие двадцать лет в вашем мире, – она решительно помотала головой. – Но где же Ярослав? Он, наверное, очень расстроен. Потерял работу, которой, кажется, гордился…
Толстяк снял очки и протер их измусоленным в пыли рукавом:
– Деточка, знать не знаю, где твой Таманцев. Но, если надумаешь подработать, «Ковры в конуре» всегда открыты для тебя!
С этими словами он захлопнул дверь магазина. Люба несколько секунд растерянно смотрела перед собой, потом повернулась и медленно побрела, сама не зная, куда.
«Где же сейчас Ярослав? Мне обязательно нужно найти его! Я ничего о нем не знаю… Есть ли у него здесь друзья, и место, где он может переночевать? И, почему именно я стала причиной, что он потерял крышу над головой?!» – злилась на себя Люба, повернув на перекрестке не к жилищу Рэмов, а совсем в другую сторону.
Погрузившись в невеселые переживания, девочка не заметила, как вышла к Волнистому озеру. И только почувствовав прохладу, идущую от воды, Люба вздрогнула и огляделась. И сразу же заметила, что озеро совсем не спокойное. На берег, то и дело, накатывали волны, несмотря на полное отсутствие ветра. Солнце скрылось за тучами, предвещавшими непогожий день.
Берег озера пустовал. Или не совсем? В пелене тумана, поднимавшегося от воды, Люба с трудом рассмотрела мальчишескую фигуру в метрах пятистах от себя. Неужели, Таманцев? Его огненную шевелюру трудно не признать! Люба прищурилась, не понимая, что это – обман зрения, или Ярослав действительно пришел на берег озера, несмотря на запрет?
Нахлынувшая высокая волна обдала её холодной водой. Люба попятилась назад. Ей стало не по себе. Даньяр предупреждал, что сегодня рядом с озером находиться опасно. Но смутное предчувствие близкого несчастья не позволяло ей уйти. Повернувшись, и, то и дело, скользя на мокром песке, Люба припустила бегом вдоль озера.
Таманцев. Это, и, правда, оказался он. И выглядел неважно.
Ярослав стоял у самой кромки воды, держа в руках какую-то шкатулку, и будто не замечая волны, надвигавшейся прямо на него.
Люба отчаянно крикнула:
– Беги!
Но ее голос потонул в грохоте, хлынувшей на Ярослава воды. Когда часть потока стекла обратно в озеро, Люба увидела прочную веревку, сплетенную из стеблей водорослей. Один конец веревки обмотался вокруг Таманцева, а другой, разделенный на части, тянули в воду сразу трое Нептунисов.
Люба пробил озноб. Но не потому, что одежда полностью промокла. В отличие от магического сна, созданного ПСП, сейчас Нептунисы смотрели на неё широко раскрытыми глазами. И, если прежде Журавлева думала, что нет чудовищ страшнее, чем в фильмах ужасов, то сейчас поняла, что ошибалась. Глаза озерных магарей содержали три желтых зрачка с тонкими, движущимися по часовой стрелке, радужками. В этих гипнотических очах пламенела чистая незамутненная ненависть к человеческому роду.
Таманцев не делал попыток освободиться. Он по-прежнему с глупой улыбкой сжимал шкатулку, а Нептунисы быстро тянули его в воду. Люба окаменела, наблюдая за этим зрелищем, пока очередная волна не скрыла голову Таманцева. По воде моментально побежали круги и пузыри, означавшие, что несчастная жертва пытается глотнуть воздуха, но не может.
Ждать дальше было бессмысленно. К счастью, Люба неплохо плавала. Конечно, она не была профессионалом, но этого и не требовалось. Девочка подняла руки, будто напоминая себе, как должна двигаться в воде, сделала глубокий вдох, прогоняя страх, и уже собиралась нырнуть в озеро, когда случилось нечто необъяснимое.
Вода отхлынула от берега почти на десять метров, выбросив на обмелевшее дно, полное тины и ракушек, бессознательного Таманцева. Люба, не веря глазам, наблюдала, как водная гладь и даже её отдельные капли застыли точно замороженные. Это было столь же удивительно, как если бы на ее глазах обычный сок за секунду превратился в желе. Нептунисы сверлили её убийственными взглядами, но этим все и ограничивалось. Возможно, они тоже не могли двигаться. Или просто боялись оказаться на сухом берегу, вдали от воды.
Размышлять, что именно случилось с озером, времени не было. Люба в несколько прыжков преодолела расстояние, отделявшее её от Таманцева. Мертвой хваткой вцепившись ему в плечи, она потащила парня к берегу, мысленно умоляя Небо, позволить этой неведомой магии продержаться еще хотя бы пять минут.
Она заляпала грязью подол платья, несколько раз поскользнулась и чуть не упала на ровном месте. И, только выйдя на берег и оттащив Таманцева подальше от воды, девочка почувствовала парализующий страх.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Вода хлынула бурлящим потоком туда, где ей и положено находиться. Волнистое озеро приняло прежний вид, если бы не десятки Нептунисов, появившихся на его поверхности.
Они не пытались выбраться на берег к людям. Да, и как бы смогли? Разве, только, опираясь на руки. Но часть из них вплотную подплыла к берегу, и с минуту, молча, разглядывала Любу. А потом раздался пронзительный вой. Кто-то из магарей начал первым, а остальные подхватили. Гладь озера снова забурлила, словно широкая река с крутыми опасными порогами.
Люба закрыла ладонями уши. Она была твердо убеждена – так не могло плакать ни одно живое существо. Ни человек, ни зверь.
«Может они – зомби?» – Люба молилась, чтобы не лопнули барабанные перепонки. Вскоре она поняла, что долго не продержится. Нужно, как можно скорее, убираться отсюда. Эти магари разумны, более чем, разумны. Как-то они заманили Ярослава в ловушку. И постараются довести задуманное до конца. Заодно, с радостью полакомятся другой жертвой.
Морщась от оглушительных криков, она наклонилась и безжалостно влепила Таманцеву пару пощечин. На счастье тот отреагировал и, выплюнув ей на ноги целую лужу воды, даже пришел в себя. Глядя в серо-зеленые глаза Славы, девочка подумала, что могла бы использовать более щадящие методы, чем рукоприкладство. Например, искусственное дыхание. Если бы умела.
Выкинув из головы посторонние мысли, она вытащила из кармана платок и быстро стерла зеленые полосы с лица Таманцева:
– Кто тебя так разрисовал? И зачем ты вообще сегодня притащился на озеро?
Люба помогла Ярославу подняться. Затем, поддерживая за спину, поспешила увести подальше от кишащего злобными магарями озера.
Таманцев ответил не сразу. Сначала он долго пытался выровнять сбившееся дыхание.
Мокрые, уставшие, дрожащие от холода, они брели вдвоем по дороге, которая тонула в густом тумане. Люба пыталась вспомнить, где находится поворот, ведущий к дому Рэмов.
– А ты – смелая, – наконец, подал голос спасенный, – но как тебе удалось вытащить меня из воды? Помню, что задыхался, а потом вода словно отступила. Я оказался на земле… Ты – точно не настоящая Странница? Откуда тогда магические способности?
– Сама бы хотела знать, что случилось на озере. Нет у меня никаких способностей. Или, не было до этого дня… Возможно, я смогла управлять водой, потому что разбила склянку в лаборатории Даньяра. Тот ставил какие-то опыты с чешуей Нептунисов. Но разве это важно! Почему ты оказался на берегу? Прожил здесь столько лет и даже не знал о Дне Нептунисов? – снова спросила Журавлева.
– Знал, Красота, как я мог об этом не знать?!
– Тогда зачем пришел? Жить надоело?
– Тебе меня не понять, Люба, – Ярослав даже благодарно не посмотрел в ее сторону, ничем не напоминая человека, счастливо избежавшего смерти.
– Еще как понять! – возмутилась Журавлева, которой очень хотелось сейчас хорошенько избить страдальца, по вине которого она испортила вечер, – тебя выгнали с работы, ты не знал, куда податься. Друзей просить о помощи не хотел. Впрочем, если вспомнить, как ты подрался с Даньяром, удивлюсь, что они у тебя вообще есть!
– Эй, Красота, будь добра, просвети: кто это у меня есть? – заинтересовался Таманцев.
– Даньяр. У него характер – не сахар. Но твое мнение для него и правда много значит… Уж слишком он злился после вчерашней перепалки с тобой! И обо мне не забудь! Я – тоже не чужая. Как говорится, «привет с родины»! Почему ты так себя ведешь? Нравится мотать нервы тем, кто за тебя волнуется?
Таманцев, выслушав ее пламенную речь до конца, виновато шмыгнул носом. «Как бы не простыл после такого купания», – подумала Люба.
– Спасибо… что спасла, – расщедрился Слава. – Но уже поздно. Шла бы ты домой… То есть туда, где живешь. К Рэмам. Они, наверное, тебя давно ищут.
– Без тебя я никуда не пойду. Думаешь, я брошу тебя на дороге и пойду спать под теплое одеяльце? И это – после того, как я чуть сердечный приступ не заработала, спасая тебя от зомбаков!
– Нептунисов, – величественно поправил ее Слава. – Ты, что, думаешь, приведешь меня к Рэмам, и Дэнька обрадуется новому жильцу? С него станется – выставить нас обоих за порог!
– А ты хорошо изучил меня за прошедшие годы! – из-за поворота дороги показался юный лучник. Судя по кривой ухмылке, Даньяр сейчас был готов расстреливать в упор не только магарей. – Любушек, ты обещала мне не ходить на озеро! Я неясно утром выразился? Или мне запереть тебя под замок, любопытная наша?
– Я просто хотела помочь Славе. Если бы я не пришла к озеру…Дэн, ты ничего не знаешь! А он топиться собирался! А я его спасла! Вернула к жизни!
– Да не собирался я топиться! – Таманцев сбросил ее руку, и, прихрамывая, пошел по дороге вперед. Он старательно игнорировал Даньяра, каменной статуей преградившего ему путь.
– Ах, он уже и Слава! Быстро вы, ребята, спелись!
– А зачем ты тогда к озеру пришел? – Люба тоже прибавила шагу, и, догнав Таманцева, умудрилась «сдобрить его щелбаном» по затылку.
Слава вдруг опустился прямо на землю, пачкая и без того грязные джинсы, и уставился в хмурое небо:
– Шли бы вы все домой. Оба. Надоели!
Даньяр ответил ему неожиданно спокойно:
– Странница рисковала жизнью, чтобы тебя спасти. Так что, будь добр, не доводи дело до судейства гномов. Расскажи все сам.
– Ну, хорошо, хорошо, – Слава почесал голову сразу обеими руками, после чего принялся накручивать на палец одну из мокрых прядей. – Вам трудно представить, каково мне тут было. Двадцать долгих лет… Но, пока у меня была работа, я мог чувствовать себя одним из жителей этого мира. Но пришла Люба, и все рухнуло. Прошлое забылось. Появилась новая надежда, новая Странница! Хоть и насквозь фальшивая… А я… Да, что там. Не было у меня никаких заслуг. Все эти годы местные меня ненавидели. А те, кто приезжал из других провинций, смеялись за глаза над неудачником, который завалил первое испытание и прозябает в нищете.
– Печально, – поморщился Даньяр, – но, пожалуйста, покороче и поближе к делу. Причем здесь Нептунисы?
– Мне некуда было идти, когда меня сегодня выкинули на улицу. Если бы я мог убраться из этой провинции… Но я обречен жить здесь из-за заклятия Гриотов. У меня оставалось паленое пиво. Как-то один приезжий торговец выпросил большую скидку на ковры. И я ее сделал. Взамен он пожертвовал мне бочонок.
– И где сейчас это пиво? – зачем-то поинтересовался Даньяр.
– Загрустил и все выпил. Потом пошел на озеро. Мне до смерти надоели запреты! В Мерлый лес не ходи, во время праздника Нептунисов – ни шагу из дому. Достало! Мне по земным меркам должно тридцать пять стукнуть, а я, все как маленький! Слушаю чужие указания…
– Это был очень взрослый поступок, Таманцев, – издевательски хмыкнул Даньяр.
– А ты лучше молчи! Ты меня обязан дядей звать! – побагровел бывший продавец ковров.
– Ладно, хватит. Продолжай. Хотелось бы дослушать твою историю до конца, – Люба обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. Сейчас бы в тепло! Но она понимала, что нужно позволить Таманцеву излить душу.
Даньяр замолчал. Ярослав, не дождавшись в ответ обидных слов, немного поскучнел. Затем неохотно продолжил рассказ:
– Я пошел к озеру, прихватив с собой бочонок. Там его и попробовал. Впервые выпил так много. Что случилось потом, помню плохо. Кажется, появились Нептунисы, предложили мне стать одним из них. Они говорили, что, раз я пришел, значит, мне нет места среди людей. Я подумал, а, что если, правда? Вернуться в свой мир я не могу, прижиться в этом – тоже не получается. Может, лучше просто стать Нептунисом? Они болтали, что, если я открою их шкатулку и пройду обряд посвящения, то смогу остаться в Волнистом озере. Мне это показалось хорошей идеей. У меня бы наконец-то появился дом! То, чего я давно лишился.
– Ясно, зачем они тебя разрисовали, – хмуро заключила Люба. – Кажется, отрывались по полной. Смеялись над тобой, дураком! Меня удивляет только одно – мне они даже словечка не сказали. А с тобой, получается, устроили доверительную беседу? Этакий психологический тренинг, как у школьного психолога?
– Понятия не имею, что ты там бормочешь. Но девочек и женщин Нептунисы избегают. И никогда бы не приняли тебя в свои ряды.
– Так и тебя бы не взяли! Они – магари, а ты – человек. Они не обладают магией, способной превращать одно в другое. Просто им хотелось хоть раз в жизни вкусно покушать, – спокойно ответила Люба.
– А ты откуда знаешь? – Таманцев свел брови у переносицы.
Люба вытащила из кармана небольшой пакет с праздничными конфетами. Он был сырой, и из него капала вода:
– Вот, держи! Эта серия конфет вышла специально к празднику. На фантике – Нептунисы, а на оборотной стороне – их магические свойства. Написано, что ни в коем случае не следует покупаться на их обман, если они предложат вступить в «семью». Это – просто наживка для ловли таких, как ты, Таманцев!
– Но, шкатулка… Они же дали мне ее! – Слава вытащил из-за пазухи ту самую уже знакомую Журавлевой шкатулку из белого камня. Люба недовольно поджала губы: она с большим трудом вытащила парня на берег, и теперь поняла, почему.
Но подарком от магарей Слава любовался недолго. Даньяр почти сразу же выхватил её, не дожидаясь разрешения. Бросил на землю, пихнул ногой. Шкатулка открылась. Внутри слабо светились стебельки неизвестных растений.
– Мерцай-трава, – будничным тоном сообщил Рэм. – Растет только в Волнистом озере. Имеет одно свойство. Это снотворное, которое обладает сильным эффектом, – Даньяр пнул шкатулку в ближайшие кусты. – Так что, Любушек права. Превращать тебя в Нептуниса они не собирались. А вот в качестве еды…
– Ну, ладно-ладно. Я все понял, – Таманцев поднялся с земли, и принялся смущенно отряхивать джинсы. Грязь налипла на них толстым слоем, и Люба подозревала, что без замачивания и тщательной стирки, их не очистить.
– Идем с нами. Поживешь пока у меня. Твоя помощь пригодится, учитывая предстоящее испытание, – Даньяр опередил Любу. Та замерла на полуслове, недоверчиво воззрившись на Рэма. Неужели, его, и правда, не придется уговаривать?
– Не смотри на меня так, Любушек. Я найду работу для этого лентяя. Мне нужны вещества для зелий, за которыми я не могу послать тебя. Пусть он не может покинуть провинцию, но уже бывал на границе с соседями. Так что, шевелись, Таманцев, пока я добрый. Будешь спать на веранде.
Глава 20. Прошлое Странника
После вечернего «купания» в Волнистом озере Люба спала очень крепко. Она так сильно устала, что забылась сном, едва голова коснулась подушки. А на следующее утро не могла вспомнить, снилось ей что-нибудь или нет.
С появлением Таманцева в доме Рэмов стало непривычно шумно. Верный своему слову Даньяр не уставал придумывать занятия для нового жильца. Вот почему Ярослав носился вверх-вниз по лестнице, гремя ведрами с водой, и заполняя баки, стоявшие на крыше. Грохот такой, что и глухой бы услышал.
Из-за этого Люба проснулась на два часа раньше, чем обычно, и пошла на кухню, помочь Морию готовить завтрак. Правда, очень скоро выяснилось, что толку от нее никакого. Посуду Люба расставить смогла. Зато, поджаривая хлебцы, сожгла две порции подряд. Когда варила яйца, то не заметила, как выкипела вода, и дно кастрюли почернело. По кухне поплыл неприятный запах горелого.
Наконец, дед Морий мягко похлопал ее по плечу:
– Ты лучше иди… Мальчикам помоги. Или ступай в сад. Там, на клумбе с «меломанами» и астрами что-то много сорняков наросло.
Люба вздохнула. Не любила она дергать сорняки. Пусть ей редко приходилось этим заниматься (например, в школьной теплице в младших классах) – у дяди Вадима дачи не было. Но делать нечего. Все равно на кухне от нее больше бед, чем помощи!
У ребят нашлось для Любы занятие. И Слава, и Дэн считали, что способность, с помощью которой она заставила воду в озере отступить, нужно тренировать. Девочку отвели в сад, где стояла железная ванна, наполненная водой. На поверхности воды плавал железный ковш, на ручке которого красовался орнамент из ягод земляники.
Даньяр потребовал у Любы создать волну и задержать ее на несколько минут, как на озере. Но, сколько бы та не билась, повторить чудо не удалось. Тогда мальчишки придумали для нее новый «тренажер»: используя зрительный контакт и мысленный приказ, попробовать наполнить ковш водой.
Но и это получалось слабо. Когда по донышку ковша расползлась первая прозрачная клякса, дед Морий позвал всех завтракать.
Сев за стол, Люба про себя отметила, что, по количеству и калорийности блюд завтраки в доме Рэмов ничем не отличаются от обедов. Модели из «Звездного компаса», узнав, как она питается, и, главное, чем – все жирное и сладкое – дружно пришли бы в ужас.
…Рэм на фабрику не пошел. Закрылся в лаборатории и потребовал, чтобы его не беспокоили.
В этот день Любе пришлось работать в паре с Ярославом – перевязывать коробки конфет серебристо-алыми лентами. С ним было легко общаться в отличие от Даньяра. Он улыбался, шутил, рассказывал давно забытые анекдоты, и активно интересовался, что произошло в России, и за рубежом, пока он коротал дни в Озерной провинции. Девочка отвечала, как могла. Она не слишком хорошо знала историю, тем более, новейшую. Зато охотно рассказывала про современные сериалы, книги и кинофильмы. А еще подтвердила, что «Кока-Кола», «Марс», «Сникерс» – по-прежнему продаются и пользуются большим спросом.
В часовой обеденный перерыв, который неожиданно устроило руководство, Люба не знала, чем заняться. Можно дойти до лавки, где торгуют горячими пирожками. Но, когда она предложила Славе прогуляться вместе с ней, тот хитро улыбнулся:
– Тут недалеко есть одно хорошее местечко с бесплатными булками. Перекусим и по душам поговорим.
Люба приподняла левую бровь и согласно кивнула. Ярослав не обманул. Место, куда они добрались минут за десять, оказалось небольшим сквером, отделенным от шумных улиц забором из треугольных брусьев. Один из брусьев легко вынимался, позволяя пройти внутрь и скрыться от посторонних глаз за зеленью деревьев.
***
Журавлева пристально смотрела на мягкий крендель, не в силах заставить себя проглотить хотя бы кусочек. Таманцев, за время её размышлений, умял уже пять булок.
– Ты уверен, что это можно есть? – девочка оперлась спиной о ствол многолетнего дерева, более всего напоминающего развесистый дуб.
Таманцев, сорвав себе с ветки очередной крендель, невнятно ответил:
– Разумеется! Последние пятнадцать лет, как его посадили, питаюсь этими булками.
Люба нахмурилась. Ярослав не был примером здоровья – ни физического, ни душевного. Пробовать калач с таинственного дерева сразу расхотелось. Может, еще не поздно сходить за пирожками?
– Хорошее место. Здесь по вечерам парочки свидания назначают. Между прочим, – добавил Таманцев, – если не знать лазейки, в Озерный сквер так просто не попасть. Надо заплатить один крупный «теплок» за вход. А все дело в этом дереве. В столице таких много. Есть, кстати, и конфетные. Говорят, конфетки с него не хуже, чем с нашей фабрики. А нам завезли один образец «даром-дерева» и успокоились. Что ж, и на том спасибо! С паршивой овцы хоть шерсти клок…
– Значит, несмотря на обиду на Гриотов, ты торгуешь их коврами, и сахарные калачи ешь, – Люба укоризненно покачала головой. Вот они – двойные стандарты в чистом виде!
– Красота, окажешься на моем месте, и все поймешь, – Таманцев растянулся на траве во весь рост (он был значительно выше Любы). Его не волновало, что новую одежду, торжественно выданную Даньяром, потом не отстирать. – Конечно, я тебе такого не желаю… Ты меня удивила вчера. Можешь рассчитывать на мою поддержку. Чем смогу, пособлю, не вопрос. А это место… – Таманцев раскинул руки, затем потянул их вверх, словно собираясь сорвать еще один калач, до которого ему не хватало какого-то метра, – эти булки на дереве напоминают мне о том, что ничто не дается даром. За все нужно платить, как за вход в этот сквер с деревом-магарью.
– Чего? – Люба почесала ухо, – Таманцев, будь проще, и люди к тебе потянутся. Прекращай говорить загадками. К чему ты «запел» про булки на деревьях?
Ярослав вдруг резко подскочил:
– Помнишь, ты спрашивала о первом испытании. Так вот… Тест, придуманный Гриотами для Странников, который, в случае успеха, вернет свободу Солнечной стране… Белый билет, возможность начать все сначала… Все равно, что чек на миллион долларов, упавший к ногам нищего с вершины небоскреба! Если бы только люди нашего мира смогли устоять перед искушением и не купились на то, что Гриоты могут предложить!
– Ты… не прошел первое испытание? Как ты проиграл?
Ярослав опустил голову:
– Мне предложили сдаться еще до начала. И я согласился. Не знал, что и как здесь устроено. Меня в тот момент интересовали только собственные проблемы. А роль героя пугала. Они обещали исполнить желание. Я напрасно думал, что после этого меня сразу вернут домой. В течение двадцати лет мой договор с Гриотами оставался в силе. Но, с появлением новой Странницы, он аннулировался. Это значит, что вот эти штучки, – Таманцев коснулся рукой «теплоков» в ошейнике, – перестанут действовать. И я умру. Или состарюсь. Магия Гриотов перестанет меня поддерживать…
– Хочешь сказать, ты променял первое испытание на мечту о вечной молодости? – вздохнула Люба и не удержалась от сарказма, – слава Питера Пэна покоя не дает?!
– Я же говорил, что ты не поймешь! – надулся Таманцев. – Я попросил кое-что другое. Но они исполнили мое желание именно так. И моя заветная мечта превратилась в проклятие!
Любе вдруг нестерпимо захотелось попробовать волшебный калач. Всего-то раз – что тут такого? Сорвав с ветки ближайшую булку, девочка откусила солидный кусок и… подавилась:
– Как ты можешь это есть? На вкус, как резина!
Ярослав хитро улыбнулся:
– Во-первых, хотел тебе наглядно показать всю подлость Гриотов. Не уверен, впрочем, что все их даром-деревья такие. Полагаю, на провинции просто сэкономили. Но на примере этого дерева понятно, что ничего хорошего, а, тем более, – бесплатного, они сделать не могут. Сделка с ними всегда будет проигрышем. Это, Красота, ты должна запомнить!
Люба задумчиво откусила еще кусочек и пожала плечами:
– Ну, хотя бы голод утоляет.
– Единственная причина, почему я таскался сюда тайком, – хмыкнул Таманцев.
Люба подняла на него взгляд:
– Если честно, я боюсь, что не справлюсь с ролью Странницы. И тоже сдамся, как ты, свернув с дороги еще до конца пути. Думаю, ты просто хотел быть счастливым, вот почему согласился на сделку. Я мечтаю вернуть маму и папу. Что, если они предложат мне это? Пусть даже в этом мире, и я никогда не вернусь обратно… Смогу ли я отказаться от такого дара?
Таманцев забрал у нее остаток калача и сунул себе в карман:
– Если твое желание именно такое, то это не помешает пройти испытание. Вернуть к жизни родителей – не то, что они могут сделать, не то, что в их силах, несмотря на всю их магию. Но, даже если бы могли… На одном желании договора с Гриотами не заключить. Требуется твоя темная сторона. Вот здесь и проблема. Часто ли ты заглядываешь внутрь себя и общаешься с той, что прячется внутри? Гриоты попытаются найти дверь в мрачную комнату в твоей душе и открыть ее. Сумеешь ли ты тогда отказаться от их предложения? Если да, то ты – та самая, единственная Странница. Особенная, которая не чета, таким, как я. Но, все рвано, берегись своей темной стороны! Главный враг для Странников в первом испытании – они сами. Их внутренняя боль и страхи. Их эгоизм.
Люба протерла глаза. Ей показалось, или вокруг стало темнее, а голос Ярослава звучал тише и тише, доносясь издалека? Может, это действие калачей с даром-дерева? Или что-то внутри нее откликается на слова парня?
– Расскажи мне о договоре с Гриотами. Почему подписал его, чего хотел. Как, в итоге, изменилось твое желание, когда Гриоты его выполнили, – попросила Люба.
Она вонзила ногти в ладонь, до крови расчесывая царапину, полученную вчера, когда спасала Ярослава. И ей стало легче. Тьма внутри точно отступила.
Таманцев кивнул:
– У меня есть версия, что Странников отбирают среди подростков с червоточиной в душе. Гриоты долго присматриваются к кандидату. И дают им магию Странников только после того, как увидят, что те не способны дойти до конца.
Люба покачала головой:
– Ты не прав. Если взять любого человека, то в нем найдется и добро, и зло. Люди не делятся на только хороших и плохих.
Ярослав прищурил глаза:
– Но, что, если Странников выбирают именно среди тех, кто уже сделал в жизни что-то плохое?
– Даже если так, – смахнула со щеки сахарную пудру, оставшуюся после чудо-кренделя Журавлева, – они все равно могут принять правильное решение. Не верю, что все, как ты, отказывались от испытания. Скорее всего, кто-то из Странников делал попытку пройти его. Но им просто не удалось…
Ярослав сунул в рот травинку и несколько минут задумчиво ее посасывал. После чего сказал:
– Наверное, ты права. Я рассуждаю, как трус. Подгоняю всех под собственные мерки.
Люба засмеялась, пододвинулась к Таманцеву и дружески хлопнула его ладонью между лопаток:
– Я не обвиняла тебя в трусости. Скорее уж, в осторожности и расчетливости. Но тебе нечего стыдиться. Если подумать, мне повезло узнать об испытании раньше времени. Да и попала я сюда случайно. Откуда мне знать, каково приходилось вам, настоящим Странникам? Вас забирали из нашего мира и тут же ставили перед фактом, что, вам предстоит стать героями и, возможно, скоро погибнуть. А на другой чаше весов маячило заветное желание. Та желанная булка с неба! Кому захочется рисковать собой ради мира, о котором Странникам даже не дают узнать? Если честно, после всего, что ты уже рассказал о договоре, о том, что не знаешь, что с тобой будет теперь, я начинаю понимать, зачем ты полез в озеро к Нептунисам. Ты растерялся… Но это – не трусость! Я бы тоже испугалась на твоем месте! Но, может, все-таки перейдешь к теме «чревоточины»? На чем ты основываешься, заключая выводы… Мне интересно, что ты сделал, еще до того, как попал сюда?
Таманцев вздохнул и задумчиво провел по волосам, словно возвращаясь в прошлое. Разговор давался ему нелегко:
– Ее звали Маша. Маша Титова. И она внешне немножко похожа на тебя. У нее была толстенная коса до пояса, с мой кулак, вот какая! Она мне нравилась с третьего класса. А я ей – нет. Бегал за ней, носил портфель, дарил цветы… И – ничего. Друзья. Или, даже, нет. Просто я стал еще одним ее поклонником. Было больно. В то время я сидел за партой с Аллой Стриженовой. Один раз помог ей – выручил с последней задачкой на итоговой контрольной по алгебре. И она в меня влюбилась. Бегала хвостиком. Кругом смеялись. Я не прогонял ее, позволяя питать надежду. Хотел, чтобы Маша ревновала. Та, вроде бы даже заметила… Но длилось это недолго. А когда ей надоело ревновать, мой интерес к Алле тоже прошел. Обидел ни за что добрую девушку, а цели не достиг. Любовь нельзя купить. А мне очень хотелось. История со Стриженовой меня ничему не научила. Просто на Маше свет клином сошелся. Словно околдовала. Сейчас думаю – уцепился за свой первый настоящий проигрыш, все хотел ситуацию «дожать». Казалось, еще чуть-чуть и… А потом просто жалел потраченных усилий.
Тогда я и попал в Солнечную страну. Гриоты передали мне контракт через династа Озерной провинции. Знали, что предложить, – по договору любое женское сердце открывалось мне. И я подписал, не зная о дополнительных обязательствах, которые принимаю. Только после заключения сделки понял, что любовь и внимание девушек мне обеспечено, лишь пока я в Озерной провинции. Для того, чтобы магия Гриотов действовала, мне пришлось надеть ошейник с «теплоками». Как и все жители Солнечной страны, я должен работать, чтобы не превратиться в манекен. А молодость до прихода нового Странника, служила залогом того, что мое желание исполняется. Мне посулили новую, счастливую жизнь. На деле они просто вложили темную магию в меня, каким я был двадцать лет назад. И, как видишь, не постарел ни на один день.
