Соня Марей
Невеста для серого волка
Бонни?.. Точно, Люсинда – это ведь псевдоним. Значит, так ее на самом деле зовут…
Наверное, я потеряла концентрацию, отвлеклась, и Торн это заметил. Бросился резко, быстро – как бросается змея на мышонка, а я…
Рука дернулась скорее от неожиданности – звук выстрела оглушил, и я непроизвольно зажмурилась. А потом…
Глоуд споткнулся и упал на колени. В следующую секунду тяжелый револьвер грохнул об пол.
Я стояла, застыв от ужаса, и смотрела, как темная кровь сочится сквозь пальцы. Слушала сдавленную мужскую ругань и не могла поверить своим глазам: я его ранила. Всего лишь ранила, а могла и убить…
Бах-бах-бах! – загрохотали шаги на лестнице, и я отмерла. Время понеслось невыразимо быстро – еще пара мгновений, и Гэрри будет здесь.
Сорвав с кресла плащик и сумку, я проскочила мимо корчащегося на полу Торна, распахнула оконные створки – ветер со злостью бросил в лицо горсть снежной крупы, ослепил. А потом ловко, будто делала это каждый день, я вскочила на подоконник и сиганула вниз, прямо на заметенный снегом двор.
Чувство было таким, будто за мной гонятся все демоны разом. На ходу я набросила плащ и перекинула сумку через плечо, с разбегу в прыжке ухватилась за забор и подтянулась, забыв, что на мне платье, что я не доставала, что там высоко…
Перемахнула, как босоногий мальчишка, и совсем не изящно приземлилась с другой стороны, ушибив колено. Обняла себя руками за плечи, пытаясь отдышаться и унять заполошно скачущее сердце – еще немного, и оно бы вырвалось из груди.
Перед глазами плясали цветные пятна, кружилась голова, но страх подстегивал – надо бежать! Непременно бежать, иначе все пропало. Поземка занесет следы, и никто не узнает, куда я направляюсь, никто не сможет мне помешать.
Надвинув на лицо капюшон, я помчалась так быстро, как только могла.
Улица была пустынна – жители наверняка празднуют в теплых домах вместе со своими семьями, и лишь одноглазые молчаливые фонари, как стражи, следят за мной.
До леса отсюда дальше, чем от моего старого дома, но дорогу я, к счастью, знала. Мимо пролетали горящие окна домов, вились ароматы выпечки и жаркого… Сумка била меня по бедру, не давая забыть, зачем и куда я бегу.
А в следующее мгновение из темноты, из очередного узкого прохода между домами вынырнула крупная тень, едва не сбив меня с ног.
Я едва удержалась на ногах, когда огромная серая морда протаранила живот.
– Волчок… то есть Эрик… Я так испугалась!.. – я выдохнула с таким облегчением, будто с плеч упала целая груда камней.
Он посмотрел виновато – мигнули ярко-зеленые глазищи, зверь снова боднул меня да еще и потерся, словно домашний кот.
– Мой старый дом сгорел… ты ходил туда? Ждал? Потерял меня? – я обхватила его голову руками и улыбнулась виновато. – Но теперь мы вместе, – не удержалась и прильнула щекой к мягкой шкуре – больше мне не казалось, что от него несет диким зверем. Он пах лесом, морозом и влажным мхом. Так знакомо и надежно. – Дружище, что бы я без тебя делала?..
Меня все еще колотило после встречи с Глоудом, и от этого, почти человеческого, тепла казалось – сейчас расклеюсь, разревусь, как дурочка. Но мой волк нетерпеливо заворчал, мол, давай торопиться, не ровен час – застукают.
И мы поспешили туда, где на фоне зимнего неба темнели вершины деревьев – мрачных лесных сторожей. Я бежала, взбивая ногами снег, а Эрик скользил бесшумной тенью между домами, минуя зоркие глаза фонарей. Только прихрамывал на левую лапу, бедняга.
Стояла колдовская ночь – казалось ли мне, или то на самом деле было – воздух дышал таинственной магией. Она серебрила крыши домов, танцевала со снежинками и рисовала на окнах. Невесомые ледяные духи порхали над городом, будто светлячки – сбивались в стайки и вспыхивали то тут, то там.
А я строила в голове план того, как мы будем спасать Сердце Леса, и повторяла ту самую фразу:
…мимо волчьего логова, дугою вдоль озера, над оврагами, меж двух кривых сосен…
Фразу из старой сказки, внезапно ставшей былью. Тот, кто написал ее, непостижимым образом смог заглянуть в будущее. Интересно, он знал, чем закончится история одной мечтательницы и заколдованного принца?
Я не знаю, как так получилось, – мы почти уже выбрались из города и, видно, забыли об осторожности, – внезапно пустую улицу сотряс дикий ор:
– Во-олк! Мамочки! Здесь во-олк!!! – понеслось, как лавина с горы.
Сердце зашлось, когда за спиной хлопнула калитка, а в домах перед нами жители начали распахивать окна.
– Где волк?
– Как волк?!
– Смотрите, и правда, волк!
Поздно прятаться, нас заметили. Волчок схватил бестолково заметавшуюся меня за полу плаща, утаскивая в темный закоулок. Уже скоро жители оправятся от изумления и либо вернутся к своим занятиям, либо вооружатся кто чем и пустятся догонять злобного зверя. Конечно, второй исход более вероятен – хищнику не место в городе! И охотники, наверняка разозленные прошлой неудачей, захотят спустить с моего Эрика шкуру.
Я не чувствовала усталости, когда бежала вслед за пушистым другом – он знал дорогу лучше меня и безошибочно вел в сторону леса.
Мне показалось, или вдалеке и в самом деле раздался хлопок, похожий на выстрел?
Волк рыкнул угрожающе, подтолкнул меня лбом под мягкое место – торопись, раззява!
– Что?! – возмущенно крикнула, задирая юбку выше колен – так бежать удобней. – Сам виноват, шапка меховая! Осторожней надо было.
О-ей… Надеюсь, его величество не прикажет меня казнить за столь неподобающее его положению прозвище? Я глупо хихикнула от этой мысли, чем заслужила недовольное рычание и полный осуждения взгляд. Но позади вдруг снова грянул выстрел, и ветер донес людские крики.
Скорей…
Казалось, в любом другом случае я бы уже давно свалилась с ног – силы были на исходе, но страх гнал и гнал вперед.
Только не останавливаться! Промедление может обернуться гибелью для нас обоих – со мной тоже церемониться не станут. Во весь дух по занесенной снегом булыжной мостовой, мимо горящих окон и закрытых лавок – к лесу.
А он распахнул гостеприимные объятия, шуршал кронами, шептался голосами многих тысяч ветвей.
Ждал нас, как дорогих гостей.
Глава 43. По ту сторону
Язычок пламени метался и дрожал, когда я пыталась осветить фонарем, что не разбился лишь чудом, дорогу перед собой. Мы с Эриком ступили под темный лесной свод и оказались отрезаны от всего остального мира – даже свет луны и звезд едва пробивался сквозь туго сплетенные ветви над нашими головами.
Тишина…
Словно дыхание столетней громадины замерло на вдохе – и ждет. Наблюдает за путниками – не собьются ли с пути, не испугаются? Не повернут ли домой, к теплому очагу, к нагретой безопасной постели и праздничному запаху хвои.
Хвоей пахло и здесь. Елки укутались в белые шубы по самые макушки, раскинули ветви-ловушки и пытались зацепить меня, обдать снегом с головы до пят. Но алый плащик надежно оберегал от их глупых шуток.
Волк шел впереди, я – следом. Кто считает блуждание по лесу в потемках чистым самоубийством, тот, безусловно, прав. Я то оскальзывалась на мерзлых кочках, то подворачивала ноги в незаметных глазу ямках, но каждый раз мой пушистый друг приходил на помощь – подставлял спину. Он то и дело останавливался, втягивая носом воздух и скалясь в пустоту, а потом бросал на меня краткий взгляд, мол, идем!
И я шла. За ним. За моим Волчком по краю оврага, через болота, дугою вдоль озера, потому что знала – он не ошибется. Он в меня поверил и обязательно приведет к вратам меж двух кривых сосен, а там будь, что будет.
Дорога казалась бесконечно длинной. Намного длиннее той, какой мы пробирались при свете дня – сегодня время будто растянулось. Мы вышли на серебрящуюся в лунном свете полянку, и я позволила себе замереть, упершись руками в колени. Отдышалась.
– Слушай, Волчок, у меня ведь пирожки есть, – похлопала по болтавшейся у бедра сумке, но зверь вздохнул тяжело и покачал головой. – Не хочешь? Зря…
Впрочем, аппетита не было не только у него. Я бы и сама не смогла откусить ни кусочка, даже несмотря на то, что последний раз ела утром. Если все сложится хорошо, потрапезничаем после исцеления Сердца.
– Что ж, тогда идем, – произнесла нарочито весело, гоня холодящее кровь волнение.
Эрик потрусил вперед, оставляя после себя глубокие темные следы – я старалась идти по ним. Ряды деревьев смыкались все плотнее – порой приходилось буквально продираться, и я удивлялась тому, как острые лапы кустарника не порвали плащ на лоскуты.
Едва ночные тени попадали в круг света – бросались врассыпную, и, казалось, даже начинали причитать и жаловаться на подобную бесцеремонность. Я не оборачивалась, не хотела встречаться взглядом с чудовищами за нашими спинами. Но чувствовала холодок между лопатками, будто кто-то очень долго и пристально на меня смотрел.
Бррр… Ну и приключение. Будет, что внукам рассказать.
Пока я размышляла о том, переживу ли сегодняшнюю ночь, едва не проворонила слабое свечение впереди. Волчок рыкнул, подтолкнул меня под колени и посмотрел вопросительно – уверена? На дне его глаз таилась грусть, словно он надеялся, что я передумаю.
– Со мной все будет хорошо, я не поверну назад, – наклонившись, погладила щетинистую морду – он блаженно сощурился и дохнул горячим воздухом.
Сколько же проклятый принц был без человеческого тепла, без ласки? И каково это вообще – жить в звериной шкуре.
– И тебя мы обязательно расколдуем.
Ответом стало глухое рычание – волк отвернулся, словно я обидела его своим самонадеянным обещанием. Нет, ну, а что я должна была ему сказать? Что не знаю, что делать? На самом деле я надеялась… после спасения леса все как-то само образуется. И к Эрику вернется прежнее обличье.
Я выпрямилась и подняла выше фонарь – прямо перед нами, шагах в десяти, высились врата из двух сосен. Больные, страшно искривленные деревья. А между ними будто бы натянуто полотно из лунного света, бледное, почти прозрачное, вспыхивающее серебряными искрами.
На мгновение перехватило дыхание – вот оно волшебство! Настоящая магия… Прекрасная и пугающая одновременно. Старая, как мир, и неподвластная простому человеку.
Шаг… А потом второй и третий.
Снег так оглушительно хрустел под ногами.
Когда колеблющееся марево оказалось на расстоянии вытянутой руки, я несмело коснулась его кончиками пальцев. Так, должно быть, трогают что-то невероятно ценное или невероятно опасное.
Холодно… Жутко…
Я встретилась взглядом с изумрудными звериными глазами – Волчок стоял подле меня, принюхиваясь. Шерсть его топорщилась на загривке, хвост был прижат.
– Ты со мной?
В ответ короткий рык.
Что ж, прекрасно. Вместе, так вместе. Это даже хорошо – будет не так страшно, ведь кто знает, что нас ждет по ту сторону? Воображение рисовало всякие ужасы, и я, зажмурив глаза, сделала шаг – как будто с разбегу бросилась в ледяную воду.
Легкое сопротивление невесомой материи, сердце, упавшее в пятки – и мы вынырнули по ту сторону врат. Фонарь погас во время перехода, и первые мгновения я осоловело моргала, силясь понять, куда нас вообще забросило. Но уже совсем скоро взгляд начал различать очертания деревьев – этот мир будто бы выплывал из темноты, раскидывался перед нами, как театральные декорации для жуткого спектакля.
Здесь ночь была не черной. Серой. Будто кто-то выпил из нее всю краску и бросил недописанный холст. А я вдруг поняла, что видела это место в своих снах: изломанные заиндевелые стволы, худые и перекрученные, искривленные, как калеки. Воронье, облепившее ветки. Длинный овраг по правую руку.
Волчок угрожающе зарычал и тесней прижался ко мне – шерсть встропорщилась, уши прижались к голове. Он чувствовал магию острее меня, а здесь каждый шаг был пронизан ею.
– Запретный Мир.
– Что? – я вскинула брови и повертела головой. Откуда этот голос? – Неужели и правда это… Запретный Мир?
– Самый что ни на есть.
И вдруг меня осенило! Я во все глаза посмотрела на волка…
– Я что, понимаю тебя?!
Эта новость поразила даже больше того, что мы вдруг оказались в таком страшном сказочном месте. А зверь чуть наклонил голову и с интересом уставился на меня.
– Выходит, что понимаешь. Какая-то особенность этого мира.
Я взволнованно выдохнула – вот так сюрприз! Он не раскрывал пасти, его слова звучали у меня в мыслях, да и голос был вполне человеческим.
– Жаль, что ты не слышала меня раньше. Я бы тебе ответил и за меховую шапку, и за волчье высочество, гр-р-р… – ворчливо отозвался Эрик, а мои щеки защипало от прилива крови, вызванного чувством стыда. Как я могла быть такой невеждой?
– Прости… – промямлила я, глядя в землю, но он уже не слушал.
Волк выбежал вперед и замер, будто увидел что-то интересное. Глухо стукнуло о землю – это я выронила ставший ненужным фонарь. Подхватила юбку и бросилась следом.
– Постой… что там?
– Кажется, я уже видел это место в одном из сновидений. Да-да, я помню его… – он наклонился и принюхался. Поморщился и чихнул. – Ма-агия… Много магии.
И будто отзываясь на эти слова, в глубине леса что-то гулко вздохнуло, простонало, зашевелилось – по земле пробежала дрожь, которую я почувствовала даже сквозь подошву сапог. Тощее воронье вспорхнуло с веток и взмыло в тревожно-серое небо, осыпав нам на головы комья снега.
И шуршание – мы услышали его одновременно – раздалось как будто со всех сторон.
Мурашки пробежали по спине и рукам, заставив зябко поежиться
– Держись-ка ты поближе ко мне, – Волчок махнул хвостом и уверенно затрусил по заиндевелой тропе.
Я бросилась следом, нервно комкая плащик и поглядывая по сторонам.
– Ты знаешь, куда надо идти? – вести с ним диалог было непривычно. Я привыкла говорить сама, зная, что мой серый друг внимательно слушает, а сейчас немного смущалась.
– В моих снах я шел именно этой дорогой и просыпался тогда, когда, казалось, цель уже достигнута. Тогда я даже не догадывался, что это за место.
– То же самое было и со мной, – не помню, рассказывала ли об этом Эрику, но напомнить посчитала не лишним. – Удивительно, правда? – внезапно меня осенило: – Значит ли это, что именно мы должны были сюда попасть? Мы вдвоем?
Страх, решимость и воодушевление наполняли меня до краев. Я задыхалась, но не понимала от чего – от избытка чувств или от усталости. А Эрику хоть бы что!
Мне показалось, что он довольно фыркнул.
– Сейчас я уже во что угодно готов поверить. Ты вернула мне веру, Рози.
Слова эти ударили под ребра – но боль была приятной. На мгновение я даже перестала дышать, а потом в груди разлилось обволакивающее тепло, будто кто-то опрокинул горшочек нагретого меда.
Я вернула ему веру…
Я, обычная девчонка, до этих пор считавшая себя бесполезной.
В носу защипало, и, чтобы ненароком не расплакаться, я отвернулась и украдкой промокнула глаза рукавом, а еще позволила себе легкую улыбку – лишь уголками рта, тогда как сердце пело.
– Ладно… – прозвучал его голос, и мне почудилась в нем толика смущения. – Давай поспешим, Красная Шапочка. Чем быстрее мы покинем это местечко, тем лучше. Не нравится мне тут…
– Красная Шапочка? – в любой другой ситуации я бы посмеялась, но в глубине леса, сокрытое деревьям, опять что-то зашуршало.
Я теснее придвинулась к Эрику, и он напрягся, повел носом.
– Нам туда, – указал мордой направление и уверенно затрусил по заснеженной дорожке.
Вот что значит королевская кровь. Даже в зверином обличье умудряется вести себя так, что нет даже мысли ослушаться.
– Как ты это понял? – я старалась не отставать и не озираться по сторонам, держаться к нему как можно ближе.
Жутко…
Как будто начали оживать сюжеты из самых пугающих сказок. Они таились в чаще, кутались в накидки, сотканные из ночных теней. А если там чудовища из моего сна – склизские драконы с серповидными когтями и огненными языками, козлоногие мужчины с витыми рогами на головах и звери, каких не видывал наш мир?
– По запаху.
Не успела я спросить, что за аромат ему почудился, как и сама ощутила его – ветер донес сладковатый запах тлена. И в этот момент над землей пронесся стон. А еще…
Тук… тук…тук…
Совсем легкий, еле заметный ритм прокатился под ногами мягкой волной.
Мы обменялись взглядами. Не надо было слов, чтобы догадаться – Сердце Леса близко.
И, когда я это поняла, по земле вдруг зазмеились голые розовато-белые лозы – противные, как крысиные хвосты. На глазах обрастая жесткой корой с шипами, они взмывали в воздух, танцевали, волновались, как море, но пока не трогали нас.
Будто ожидали сигнала.
А я смотрела на длинные смертоносные шипы-стилеты, поблескивающие в свете бледно-серой луны, и понимала, как мало во мне осталось отваги.
– Рози! – голос Эрика вырвал меня из оцепенения. – Мы не должны останавливаться, слышишь?!
Я кивнула и сглотнула ставшую вязкой слюну.
– Что бы ты не увидела, что бы ты не услышала, не останавливайся. И не отвечай.
Вопрос «кому?» так и не сорвался с губ – ответ уже замаячил впереди, там, где раскинул свои иссушенные ветви старый дуб, где торчали острые обломки сосен.
Я шла, не чувствуя ног. Старалась смотреть только на спину волка, но это не помогало – я уже знала, что Запретный Мир отправил своих детей встречать незваных гостей.
Глава 44. Искушение
Они скользили совсем рядом, и волосы на затылке шевелились то ли от страха, то ли от их смрадного дыхания. Словно ожили все мои кошмары – и твари, похожие на бескрылых драконов, стрекочущие на неизвестном языке, и великаны с лицами младенцев, и женщины с отрезанными грудями, на месте которых зияли красно-фиолетовые мышцы. И бледно-серые оскопленные мужчины с раздутыми, как у утопленников, телами и мутными глазами. Они не боялись холода, не стеснялись наготы, словно для них это было так же естественно, как дыхание для нас.
Только дети Запретного Мира никогда не были живыми.
Они несли кто факелы, кто свечи. Они не отбрасывали теней, но тени вились вокруг их холодных тел. Из-за каждого камня, из-за каждого ствола появлялись все новые и новые твари и присоединялись к мрачному шествию, во главе которого случайно оказались мы с Эриком.
– Страшно? – осведомился он, бросая взгляд исподлобья. – Если да, можешь просто закрыть глаза. Я тебя выведу.
Он непоколебим и отважен – настоящий воин, что выдержал битву против волчьего естества и не забыл самого себя. И чудовища из иного мира его не пугают.
А я боялась, что если отвечу, все эти существа скопом бросятся на нас, поэтому просто коснулась пальцами пушистой холки – я здесь, спасибо, друг мой. Я не стану закрывать глаз. Я не буду отвечать им, и они нас не тронут.
Мы все шли и шли – в разинутую пасть ужасного леса, в недра Запретного Мира, и ноздри щекотал запах разложения. Над головами вился рой насекомых наподобие огромных жирных мух, их кожистые крылья переливались и сверкали в свете факелов, как драгоценные камни. Десятки взглядов скользили по мне, раздевая, опаляя до костей – я все сильней вцеплялась в горловину плаща, надвинув капюшон до самых бровей.
Где же Сердце? И что мы увидим, отыскав его?
А голоса, сначала казавшиеся неразборчивым шипением и клекотом, все набирали силу.
«Позволь нам…»
«Впусти нас…»
«Проведи нас за собой в мир людей, девочка…»
Холод… Смертельный холод проникает сквозь магию алого плаща, сковывает мышцы, заставляет стучать зубы. Лозы-змеи скользят под ногами, норовя обвиться и отравить шипами.
«Мы видим твою боль, мы накажем обидчиков…»
«Нам нужно только твое разрешение…»
Искушают, обещают все блага мирские, рисуют картины сытой и довольной жизни, в которой надо мной нет никого – я сама себе хозяйка. А, что хуже всего – я моргаю и начинаю видеть:
Белокаменный дом в два этажа, аккуратные балкончики увиты розами, под окнами разбиты клумбы. Кукольно-маленький пруд, резная беседка – в ней, укрыв колени пушистым пледом, сидит бабуля. На лице благостное выражение, в руках – вязание. А по дорожке, выложенной белой плиткой, шагает невообразимая красавица – волосы убраны, на голове модная шляпка наподобие тех, что носила Люси, подол роскошного платья колышется при каждом шаге.
Нет-нет…та девушка ни капли на меня не похожа. Она горда и уверенна в себе и своем будущем, у нее есть все, о чем я, Розалин Эвлиш, не смела даже мечтать.
А бабуля… Она прозрела. Голубые глаза с лучиками морщин, что я помню из детства, смотрят ласково и кротко. Она встает навстречу внучке, и в движениях ее нет старческой немощи, тело ее полно сил.
Я кожей чувствую кокон счастья и довольства, который окружает их. И так хочется протянуть руку, так хочется хоть на несколько мгновений оказаться на ее месте и обнять бабушку.
И вдруг…
Она поворачивает голову прямо ко мне – мертвенно-синие глаза широко распахнуты, а рот, в глубине которого зияет чернота, произносит:
– Позволь мне обнять тебя, Розалин…
– Не слушай их, Рози! – повелительный голос Эрика вырвал меня из иллюзии, заставив хватать ртом воздух.
Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди, ноги затряслись. А твари Запретного Мира потянули к волку руки и начали скалиться зло, бессильно, потому что не могли коснуться.
Магия моего плаща защищает и его тоже.
– Их слова – ложь. Им нужна твоя злость, твоя обида, чтобы ты провела их за собой, – продолжил он, спускаясь по едва заметной тропинке в лощину.
Мы спешили. По левую руку раскинулось хлюпающее болото со зловонными испарениями, по правую высились грубо обтесанные каменные идолы с живыми глазами. Вокруг них жгли костры чудища и плясали обнаженные сатиры – копии тех, что я видела в саду Торна Глоуда.
Только не смотреть! Не смотреть по сторонам – твердила себе, вспоминая бабулины слова, сказанные в ночь Самайна:
Порождения зла носят множество масок, они могут искушать тебя, обещать несметные богатства и наслаждения, но взамен всегда возьмут намного больше. Но нам дана свобода выбора, а зло может творить свои дела только с разрешения человека. Будешь это знать – перестанешь бояться.
Перестать бояться? Ох, легко говорить… У меня вон поджилки трясутся от страха. Если бы не Эрик, давно бы чувств лишилась.
« – Только одно слово, девочка…» – продолжали шипеть за спиной, и слова эти ввинчивались в голову, тревожили ум.
« – Одно слово… Мы сделаем тебя королевой… Возложим корону на твою голову».
– Только корона та будет из грязи, – Эрик оборвал настырный голос нечисти и клацнул зубами в сторону напиравших.
Творения Запретного Мира так уродливы, их тела омерзительны, а души и того хуже. Стать их королевой, предводительницей чудищ, главной среди этой полоумной толпы и примерить корону из грязи – пугающая возможность.
До дрожи. До тошноты. До жгучего отвращения.
Но будет ли на земле сила, способная противостоять воинству из Запретного Мира?
Моей армии, которая не боится ни смерти, ни боли, ни голода?
Эрик пытался достучаться до меня – тщетно. Я так увлеклась воображением этой картины, что не сразу поняла, когда острые зубы сомкнулись у меня на запястье.
– Ай! – я отдернула пульсирующую болью руку и прижала к груди. – Довольно, я все поняла!
Волк зарычал утробно, сверкая глазами. Шесть на загривке встала дыбом:
– Ты что творишь? Не слушай их! Не смотри!
Но я огляделась – толпа чудовищ отхлынула назад, как разномастное живое море.
А потом по ней прокатился смех.
Уродцы издевательски хохотали, катаясь по земле и натыкаюсь друг на друга, а у меня в ушах звучали все насмешки и колкие обидные фразы, услышанные за годы моей жизни. И снова, как тогда, удушающий стыд захлестнул шею удавкой – стало нечем дышать.
Проклятые слезы застыли в уголках глаз, но я сморгнула их и заставила себя двигаться дальше.
Дальше – за своим серым другом, которого надо во что бы то ни стало спасти.
Дальше – к мерно пульсирующему Сердцу.
Дальше – сквозь новый легион отвратительных мерзких чудовищ, выползающих из лесной чащи.
С каждым шагом уверенность крепла. Им не сломать меня, не запугать и не соблазнить – не на ту напали. Пусть я не воин и не волшебница, но я докажу всем и каждому, что Рози тоже чего-то да стоит.
Я и правда на минуту вообразила, что мне под силу преодолеть раскинутые сети, как вдруг до слуха докатился мучительный стон. И голос.
Слишком знакомый, чтобы я его не узнала…
Он звал меня. Захлебывался моим именем, словно ему в глотку заливали расплавленный свинец. Голос его звенел у меня за спиной и рвал барабанные перепонки, так, что я едва сдержала малодушный порыв заткнуть уши.
Зачем они мучают меня? Что за изощренное удовольствие доставляет им эта пытка? Неужели этот мир видит меня насквозь, видит мои тайные страхи и желания?
«Он зас-служивает с-смерти, – неслось со всех сторон. – Таким, как он, не место среди людей… Мы заберем его душу, как только ты позволишь нам пройти за собой…»
Казалось, я забыла, как нужно дышать, а ноги превратились в неповоротливые дубовые колодки.
Быстрей! Быстрей!
Уйти бы отсюда прочь, подальше от этих чудовищ, от иссушенных деревьев, которые хлопали голодными ртами и протягивали лапы-ветви, когда мы шли мимо. От страшного в своей пустоте неба – оно напоминало разверзнувшуюся воронку, и от удушливого запаха тлена.
«Рози… Обернись, посмотри, что мы можем с ним сделать… Ты ведь хочешь этого?» – вопрошало многоголосье за спиной.
А я все крепче стискивала зубы и цеплялась пальцами за серебристый мех на спине моего Волчка, молясь, чтобы это все поскорее закончилось. И погасший хриплый голос Торна Глоуда не преследовал меня в кошмарах.
Он молил о пощаде, но твари Запретного Мира хохотали над его жалкими попытками выторговать себе жизнь. Они терзали его и звали меня присоединиться к пыткам, нашептывали мерзкие подробности из его прошлого, раскаляя мою злость, как калят металл над огнем.
Щеки пылали, дыхание сбивалось, но ощущение реальности давало тепло Эрика под ладонью – он вскинул голову, поймал мой взгляд.
– Держись, Рози. Ты не должна даже на мгновение позволить себе им поверить, иначе все пропало. Держись и помни – я с тобой.
Я с тобой.
Слова в моих мыслях звучали оглушительно, перекрывая ропот и визг чудищ. И всего лишь на миг я позволила себе улыбнуться – глазами.
Я с тобой…
А какие демоны терзают тебя, мой друг?
Искушают ли тебя возможностью снять проклятье?
«Рози… Ну же, не трусь… – чудища никак не желали угомониться, бесновались, лили яд в уши. – Помоги нам, накажи своего врага, раздави его кости и выпей его кровь… Он заслужил это…»
Скрежет, вой, хруст – на меня навалились какофония звуков, и я стиснула плащик у горла. Меня мутило, а перед глазами мелькали картины того, что сейчас могло происходить за спиной. И пусть это всего лишь видения, насылаемые детьми Запретного Мира, знание этого не делает их менее жуткими. До ужаса реальными.
Глоуд кричал, срывая горло, а потом вдруг затих. Послушалось довольное улюлюканье и чавканье, словно десятки ртов разом вгрызлись в его плоть.
«Ты слаба… Труслива… Никчемна… Ни на что не способна… Не способна даже покарать врага…» – назойливое шипение не утихало, пробирало до костей, ползло мурашками по коже.
«Бесполезна, Рози… Ты абсолютно бесполезна… Лучше бы тебя не было…» – голоса проникли в самое сердце, выкорчевывали мою суть. Вспарывали раны.
Я слишком часто слышала эти слова от одного определенного человека. Они и сейчас отдались глухой болью в груди, будя злость на устройство нашего мира, на саму себя и на человека, который все эти годы должен был меня защищать.
На моего родного дядю.
Я не ожидала встретить его по ту сторону врат, но он – или его двойник – маячил передо мной, а я почему-то не могла отвести от него глаз.
Грязный, растрепанный, в серой рубашке, свисающей засалеными клочьями, изможденный, будто его морили голодом, с красно-фиолетовыми следами веревок на шее и на запястьях – он указывал пальцем в мою сторону и шипел:
«Ты абсолютно бесполезное существо, Рози… Посмотри, что ты наделала…»
Захотелось зажмуриться и зарыться лицом в волчью холку, чтобы не видеть и не слышать его осипшего голоса, словно его устами говорили сотни и сотни озлобленных тварей.
Эрик, чувствуя мое волнение, рыкнул и оскалился:
– Осталось еще совсем немного, Рози! Они не тронут тебя, если ты сама им этого не позволишь!
Но дядя не собирался умолкать, будто решил свести меня с ума своими речами:
«Ты такая же глупая и никчемная, как и твой отец… такая же пустая, как и твоя мать… – пена пузырилась в уголках его рта, глаза, затянутые мутными пленками, прояснились и загорелись ненавистью. – Бесполезная даже для брака…»
Холодные щупальца злости пробирались сквозь алый бархат, свивались под ребрами. Страшное желание свернуть с тропы в сторону дяди Джеймса тревожило все мое существо – я чувствовала, как пальцы сжимаются в кулаки, и ногти впиваются в ладони.
Его толкнул в спину гигант с оплывшим, как свечной воск, телом и совершенно отупевшим лицом – тот упал на колени.
«Надо было продать тебя в бордель!.. Ты грязная, продажная, ты не заслуживаешь ничего, кроме грязи…» – а дальше изо рта дяди посыпались оскорбления и гнусная ругань, но в какой-то момент слова превратились в неразборчивое бульканье – изо рта его полезли жирные лиловые черви.
Меня передернуло от омерзения – тошнота подкатила к горлу, но я не могла отвести взгляд от этого зрелища. Так легко, словно дядя весил не больше ребенка, его подхватили под руки какие-то чешуйчатые твари с лицами скорбящих старух.
Вздернули на ноги.
«Ты ведь думала о том, что будет, если он умрет…»
«Он – корень твоих бед… Он не достоин жизни…»
Из толпы чудовищ ко мне потянулась чья-то рука с зажатым в ней серпом. Свет неотмирной луны падал на его проржавевшее зазубренное лезвие – а мне казалось, что кончик его смотрит мне прямо в сердце.
«Возьми его… дотронься… казни предателя…»
«Тебе понравится, Р-рози…»
Они испытывали меня. Они искушали меня. Они обнажали мою душу, добираясь до самых потаенных мыслей. Вскрывали многолетние нарывы, будто ланцетом. Прорвались через защитные бастионы моего разума без труда и задержки.
Мои мысли и моя обида делали меня слабой. Не один раз я думала о том, как изменится моя жизнь, если дяди вдруг не станет.
И вот он – шанс проверить.
– Рози… – чей-то голос забился огоньком на краю сознания, но я видела перед собой только преисполненный ненависти взгляд человека, родного по крови, но чужого до мозга костей.
Гибкие лозы, опережая мои желания, бросились в сторону дяди, поползли по ногам, впиваясь шипами в плоть, оплели руки и развели их в стороны. Дети Запретного Мира бесновались вокруг своей жертвы и щедро делились со мной своей хмельной радостью.
И серп в руке перестал казаться страшным…
«Это я убил твоих родителей, Рози… Но ты не отомстишь мне… Ты не сможешь… – он плюнул в мою сторону и расхохотался. – Ты слишком труслива и ничтожна!..»
Еще немного…
И мое сердце остановится.
Воздуха не хватало, словно в легкие засыпали стекла. Издевательский каркающий смех рвал барабанные перепонки, и после этого звука шепот неведомых тварей казался целительным бальзамом или нежной песнью матери:
