Софья Лямина
Тайна Чертиков
Глава 15
Настроение весь день оставалось тягостным. Кира то и дело бросала взгляды на экран смартфона, ожидая информации от редактора. Материал должен был вот-вот выстрелить в прямом эфире новостей, и это ощущение – смешанное из нетерпения и злости – сжирало её изнутри. Душила профессиональная ревность: материал её, расследование её, программа её, а на экране об этом вещает кто-то другой.
От этого становилось ещё хуже. На улице лил дождь, по стеклу сбегали мутные капли, будто пытаясь стереть остатки реальности. Артём, ссутулившись за своим ноутбуком, выглядел как человек, потерявший веру в светлое будущее. Он методично тыкал клавишами, перебирая файлы. За время работы в “Чертиках” было отснято немало роликов, и сейчас оператор подчищал лишние кадры. Монтажерам и так предстояло много работы – на дни и ночи хватит.
Кира сидела в гостиничном номере, бесцельно тыкала мышкой, разгребая почту, сортировала материалы по папкам и делала вид, что это её успокаивает. Хотя на самом деле в её голове крутилась только одна мысль: «А что, если они вообще всё порежут в материале?».
В этот момент из коридора гостиницы донеслись голоса и гулкие шаги. Экстрасенсы вернулись со съёмок. Шумная съемочная группа бурно обсуждала ливень и то, как тяжело снимать в таких условиях.
Что-то внутри Киры сорвалось с цепи. Сердце вдруг забилось так сильно, что казалось – оно отдаётся эхом в висках. Словно ноги сами подняли её с кровати и повели к выходу из номера. Она даже не понимала, что делает.
Вот что она скажет? Зачем идёт? Но шла.
Коридор встретил её холодным светом мигающих ламп. Старый отель был не гостеприимен. Лишь редкие звуки шагов и шорохи дополняли эту угрюмую атмосферу. Остановившись перед дверью Максима, Кира замерла. Рука зависла в воздухе, готовая постучать.
Что ты делаешь, Кира?
Вопрос сам собой пронесся в голове, словно разум пытался убедить ее прекратить. Ответом была тишина. Несколько секунд ушли на то, чтобы совладать с собой и выдохнуть. Но прежде чем она успела постучать, дверь открылась сама собой.
Максим стоял на пороге. Высокий, с растрепанными волосами, в насквозь промокшей толстовке. Экстрасенс взглянул не названного гостя со смесью глухого раздражения и неприязни, однако как только его взгляд сфокусировался на Кире, что-то в его выражении сменилось. От усталости не осталось и следа.
– Кира? – голос прозвучал спокойно, почти отстраненно.
– Могу я войти? – спросила она, стараясь придать голосу твердость.
Максим молча посторонился, пропуская её в номер. Здесь царил безупречный порядок: ни пылинки, ни случайно забытых вещей. Даже блокноты на столе лежали ровной стопкой, словно боялись нарушить общую гармонию. На этом фоне её собственный номер с разбросанной техникой казался капсулой хаоса. Но то был рабочий беспорядок – ей было комфортно.
– Ты почувствовал, что я пришла, да? – спросила она, повернувшись к нему.
Максим стоял у стены, засунув руки в карманы. В его позе читалась расслабленность, но взгляд оставался цепким.
– Нет, – он покачал головой и улыбнулся – мягко, как ребенку. – Я не локатор, чтобы улавливать всё.
– Я не разбираюсь, как это работает, – честно призналась журналистка, сцепив руки. – Просто… всё это, что происходит… Это ломает мозг. Магия? Я даже не знаю, как правильно это назвать.
– Пусть будет магия, – ответил он, словно это было самое обычное слово.
– Для меня это шок, Максим. Настоящий шок. – Её голос дрогнул, но она продолжила: – И самое неприятное, что Артем прав: никто и никогда этого не скрывал. Это всегда было рядом, а я просто игнорировала. Потому что так было проще.
Максим слушал, не перебивая. Его молчание было тяжелее любых слов.
– Но теперь я знаю. И не могу просто отказаться от этой части жизни, словно ее никогда и не было. Мне так было бы проще, конечно, но это бесхребетно и глупо. – она грустно усмехнулась. – Закрывать глаза, когда всё перед тобой – это малодушно.
– Что ты собираешься делать? – наконец спросил он.
– Пока не знаю. – Она пожала плечами. – Но я точно знаю, что не считаю тебя монстром. Или кем-то там ещё. Ты… ты человек. Просто другой.
Максим смотрел на неё долго, словно пытался заглянуть в её душу. Потом коротко кивнул.
– Мы все проецируем на других свои сомнения, – сказал он наконец. – Просто иногда забываем, что за этим кто-то настоящий.
Её плечи начали расслабляться. Это было странное, успокаивающее ощущение, которое она не испытывала с прошлого вечера. Казалось, что с инцидента на том самом перекрестке она была в напряжении. Кира впервые за долгое время почувствовала, что может остановиться и просто дышать.
Тишина, повисшая в комнате, была почти осязаемой. Максим отступил к креслу у окна и устало опустился в него. Его взгляд упал на дождь за окном, который лениво стекал по стеклу.
– Большинство людей бегут от того, чего не понимают. Многие бы уже собрали чемодан и гнали отсюда прямиком в Москву, не сбавляя скорости. – произнес он с усмешкой. – Ты осталась. И этого достаточно.
– Я не знаю, что значит «осталась», – призналась она, присаживаясь в кресло напротив. – Просто не смогла уйти.
– Может, потому что ты не такая, как все.
Максим усмехнулся, но его усмешка была спокойной, почти добродушной. Однако прозвучало в его словах что-то глубокое, что не давало усомниться: дело здесь не в желании сделать комплимент. Кира, впрочем, была слишком уставшей после бессонной ночи, чтобы обратить на это внимание.
– Не начинай, – она покачала головой. – Все мы «не такие». Это уже звучит банально.
– Возможно, – согласился он, снова взглянув в окно. Рассказывать ей Максим не планировал.
Её взгляд остановился на нём.
– И что дальше? – спросила она, не зная, что имеет в виду. Вопрос был с подвохом: простым и сложным одновременно.
Максим посмотрел на неё, его взгляд стал мягче.
– Дальше гроза пройдёт. А там посмотрим.
– Ты всегда так философски настроен? – почти возмутилась девушка.
– Когда нужно, – ответил он, и на этот раз его улыбка была почти искренней.
Её лицо посерьёзнело. Максиму, будь он хоть ясновидящим, не удалось бы увести девушку с линии:
– А ритуал? Вы будете его проводить?
Максим кивнул, его взгляд снова стал непроницаемым.
– Сегодня. Времени почти нет. Либо успеем, либо…
Он не закончил. Но Кира поняла.
– И что нужно сделать? – спросила она.
– Вернуть магию в её русло. А чтобы это сделать, кто-то должен стать проводником. Впитать её через себя.
Её глаза расширились. Кира не до конца понимала, о чём на самом деле идёт речь, но нутром чувствовала – здесь что-то неладно. Может быть, сказывались сюжеты всех тех сериалов о паранормальном, которые она смотрела в подростковом возрасте, или просто интуиция давала о себе знать.
В России связь с мистикой всегда была чем-то неотъемлемым, словно частью крови. Она уходила глубоко в корни язычества, где мир был населен духами и тайнописью природы. С тех пор минули века, но память об этом осталась. Не просто память прабабушек, а что-то древнее, уходящее к первым обитателям этой земли. Истории о домовых и леших рассказывали ещё задолго до Крещения Руси, и даже в 2024 году их шепчут у костров, в бабушкиных сказках или случайных разговорах. Конечно, за века их переиначили, упростили, превратили в нечто почти наивное. Но разве не чудо, что они всё ещё живут?
– Через себя? Это… Это же опасно.
– Любая работа с магией опасна. Тут нет середины, – голос Макса звучал твёрдо. – Ты либо управляешь ею, либо она тобой. Я достаточно опытный чернокнижник, чтобы рискнуть.
Она замолчала, внимательно разглядывая его. Его лицо казалось спокойным, но в глазах читалось что-то человеческое – решимость?
– И кто станет проводником? – наконец спросила она.
Максим взглянул на неё, и его взгляд сказал больше, чем слова.
– Кто-то должен.
Тишина снова наполнила комнату. За окном дождь продолжал свой бесконечный разговор со стеклом. Кира смотрела на Максима, чувствуя, как внутри поднимается тревога. Но он уже отвернулся, будто разговор был окончен.
Неожиданно раздался стук в дверь. Максим обернулся медленно, как будто нехотя. Дверь распахнулась, и в номер вошёл Антон. Его взгляд удивлённо застыл на Кире.
– А ты, смотрю, времени не теряешь, Кира, – хмыкнул он. – Слышал, Макс? Пока мы тут с магией разбирались, она уже схему незаконного вывоза древесины накрыла. Репортаж вышел.
Кира резко дёрнулась, словно по сигналу. Она вытащила смартфон, наспех разблокировала его. Экран высветил сообщение от редактора: «Выпустили. Бомба!» Сердце ёкнуло, сжалось, будто от удара. Пальцы листали уведомления. Её дыхание сбилось, как перед прыжком в ледяную воду, а мысли спутались в ворох тревоги и злости. Следом пришло сообщение от Гоши: «Они недовольны. Будь осторожна».
Эти слова прозвучали в голове громче, чем шум дождя за окном. Гоша никогда не преувеличивал. Если написал «будь осторожна», значит, ситуация уже начала накаляться.
– В такие штуки, Кира, лучше не лезть одной, – продолжал Антон, небрежно устроившись в кресле. – Мир, знаешь ли, любит мстить, особенно если за больное его тронуть.
Но Кира уже не слушала. Она убрала телефон в карман идеально сидящих джинсов, движение было резким, как щелчок хлыста. Её мысли метались: репортаж вышел, давление началось, а она здесь, среди магии, загадок и незаконченных разговоров. Надо бы поскорее разобраться с этим и двигаться дальше.
– Антон, ты не в том месте и не в то время, – неожиданно произнёс Максим, сверля продюсера взглядом, в котором едва заметно промелькнуло предупреждение.
Антон поднял руки, будто сдаваясь, и усмехнулся:
– Ладно-ладно, не кипятись. Просто предупреждаю: тучи собираются. – Он перевёл взгляд на Киру. – Хотя, судя по твоему выражению лица, ты и сама это знаешь.
Кира не изменилась в лице – держать вежливую улыбку она умела. Девушка повернулась к Максиму:
– Ритуал сегодня, говоришь? – её голос звучал твёрже, чем хотелось бы.
Максим кивнул:
– Сегодня.
– Тогда не будем терять времени. – Она направилась к двери, стараясь не смотреть на Антона, который всё ещё ухмылялся. Коридор встретил её привычной тишиной и тусклым светом ламп. Но теперь тишина казалась зловещей, словно затаивалась, наблюдая.
Антон остался в комнате, развалившись в кресле так же нагло, как вошёл. Максим стоял у окна, наблюдая за дождём. Казалось, он даже не замечал присутствия продюсера, но Антон не был из тех, кто уходит без последнего слова.
– Поговорил с Кирой, – начал он лениво, вытягивая ноги и стряхивая несуществующую пылинку с колена. – Девочка умная, цепкая. Впечатлительная только. Таких либо ломает, либо… – Он многозначительно хмыкнул. – Либо тянет на приключения.
Максим повернулся медленно, словно слова Антона не имели для него значения. Его взгляд был холодным и спокойным – взгляд человека, который привык выслушивать лишнее.
– К чему ты клонить пытаешься? – коротко бросил он, глядя на продюсера с прищуром.
Антон пожал плечами, разминая сигарету в пальцах, но так и не закурил. Не рискнул просто:
– Да ничего. Просто интересно: зачем ты ей это показал? Ты же не разбрасываешься секретами. Особенно такими. Жила себе, думала, что ты странный. Может быть даже смирилась и что-то вышло у вас. Женщины любят “перевоспитывать” странных парней.
Максим чуть приподнял бровь, уголки губ дрогнули в тени усмешки.
– Показал, потому что могу, – коротко ответил Максим, скрестив руки на груди. Его взгляд оставался спокойным, но непреклонным. – Тебе это зачем знать?
Антон замер, его взгляд стал внимательным, а затем он тоже усмехнулся:
– Ты всегда такой. Могу – значит буду. Порода чувствуется, Макс. Кем бы ты там ни был, но тяга к власти у тебя через край.
Максим налил воды в пластиковый стакан, сделал короткий глоток и поставил стакан обратно, не удостоив жеста лишнего внимания. Его взгляд метнулся к Антону – холодный и прямой, как приказ.
– Ты вообще деньги на чужих страхах делаешь, – спокойно парировал он. – Но ты прав. Тяга к власти – это инструмент. Я знаю, что делаю.
– И что ты делаешь, Макс? – Антон прищурился, его голос стал мягким, почти насмешливым. – Спасаешь мир или проверяешь, сколько сможешь унести?
Максим замолчал, но его взгляд стал резким, как лезвие ножа.
– Я впитаю всю энергию после ритуала. – Он сказал это спокойно, но в голосе звучала уверенность, от которой даже Антон слегка напрягся. – Не просто закрою или перекрою выход. А впитаю.
– В себя? – уточнил Антон, его бровь удивлённо изогнулась.
– А куда ещё? – Максим снова усмехнулся, но эта усмешка была холодной, как зимний ветер. – Энергия не исчезает. Она либо течёт, либо её подчиняют. И если она течёт, должен быть тот, кто её направляет.
Антон замолчал, его взгляд был прикован к Максиму.
– Ты вообще представляешь, во что лезешь? – наконец уточнил он, прищурившись.
– Лучше, чем ты. – Максим ответил спокойно.
– Жёстко, – хмыкнул Антон, откинувшись на спинку кресла. – И что, Кира знает, какой ты прагматичный?
– Она знает ровно столько, сколько ей нужно, – ответил Максим, и что-то в его голосе стало мягче, почти незаметно.
Антон улыбнулся, но в его улыбке мелькнуло что-то задумчивое:
– Иногда ты пугаешь, Макс. Даже меня.
Антон посидел, поступав пальцами по колену, поднялся и направился к выходу. Уже у двери он обернулся, задержав руку на косяке, будто раздумывая, стоит ли продолжать:
– Просто помни: чем больше тянешь на себя, тем сильнее потом отдача. – Он скользнул взглядом по комнате, словно пытаясь уловить последние штрихи разговора, и вышел, оставив за собой ощущение чего-то недосказанного.
***
Колодец, окружённый густой зеленью леса, стоял как мрачный монумент, напоминая о забытых временах. Камни, из которых он был сложен, потемнели от времени и покрылись мхом, словно сама природа пыталась скрыть его существование. Тёмные трещины извивались по их поверхности, напоминая оскал древних ран, которые так и не затянулись. Из глубины колодца поднималась ледяная сырость, пахнувшая гнилью и плесенью, словно он был воротами в иную, враждебную реальность.
Воздух вокруг сгущался, как будто сам лес задерживал дыхание, поджидая неизбежное. Каждая ветка, каждый лист, казалось, замерли в ожидании. Лёгкий ветер едва колыхал листву, но этот звук казался чужим, как будто принадлежал не этому миру. Ветви деревьев сплетались над головой, образуя купол, из-под которого невозможно было уйти взглядом.
Максим стоял у края колодца, его фигура вырисовывалась на фоне мрачного ландшафта. Темный спортивный костюм скрывал очертания его тела, превращая его в неподвижный монумент, застывший у самого сердца этого места. В руках он сжимал амулет, чёрный, словно ночь, и излучающий слабое мерцание, похожее на угасающий огонёк. Этот свет не освещал – скорее, он казался предупреждением о том, что находится рядом. Его лицо было неподвижным, но напряжённым, словно он чувствовал каждую вибрацию окружающего мира.
Кира стояла в нескольких шагах, её тело сковало странное чувство тревоги. Она ощущала, как сердце гулко стучит, будто пытаясь пробить грудную клетку. Дыхание стало поверхностным и неровным, словно воздух вокруг отказывался подчиняться законам природы. Она пыталась сосредоточиться, цепляясь за рациональное объяснение, но её разум раз за разом натыкался на непробиваемую стену этого места.
Антон лениво прислонился к одному из деревьев. Его поза казалась расслабленной, но внимательный взгляд Киры уловил напряжение в его руках. Он играл с сигаретой, будто она была его единственной защитой от этого жуткого места. Дым, клубящийся вокруг, выглядел неестественно густым, словно сам воздух пытался его задушить.
– Ну, место прям как из хоррора, – хмыкнул Артем. – Что дальше? Призраки?
Иван, экстрасенс с бледным лицом и взглядом, в котором читалась смесь усталости и сосредоточенности, поднял голову от символов, которые вырисовывал у основания колодца. Он и Максим были единственными из группы экстрасеснов, кто решились прийти и провести ритуал. Его голос прозвучал тихо, но в нём ощущалось почти шипение:
– Если будешь шуметь, то скоро появятся.
Антон приподнял бровь, наблюдавший за этой перепалкой, усмехнулся, но не успел отойти и тут же попал под раздачу. Иван, не поднимая головы, продолжил:
– И твоя сигарета не помогает. Она глушит энергию.
– Глушит энергию? – повторил Антон, затягиваясь ещё раз, и выпустил дым с подчеркнутой демонстративностью. – Ну допустим, я ей помешал. Что теперь? Лес обидится?
Максим, всё это время молчавший, повернулся к нему. Его взгляд был таким холодным, что Антон почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. В следующее мгновение огонёк сигареты угас сам собой. Продюсер шоу застыл, держа в руке тлеющий фильтр, затем небрежно бросил его на землю, пытаясь сохранить невозмутимость.
– Убери, – тихо сказал Максим. Его голос был ровным, но каждый слог звучал так, будто не подчиниться значило обречь себя на нечто ужасное.
Антон бросил короткий взгляд на нахмурившуюся Киру, затем пожал плечами и спрятал сигарету в карман. Его расслабленный вид начал трещать по швам. Артём стоял чуть в стороне, держа камеру на уровне глаз. Его лицо было бледным, но он старался сохранять профессионализм. Глаза, однако, выдавали страх. Он молча снимал, надеясь, что через объектив мир будет казаться менее реальным.
– Это реально как фильм, – пробормотал он, пытаясь звучать спокойно. – Символы, колодец, магия… Может, звук записать? Вдруг что-то скажет? Найдётся доказательство.
Иван поднял голову, его глаза сузились, как у хищника, увидевшего добычу.
– Этот колодец уже разговаривает. Но не с тобой.
Артём быстро опустил камеру, его взгляд метнулся к Кире, но она лишь пожала плечами, не зная, что сказать. Напряжение в воздухе нарастало, как перед грозой. Она не могла оторвать взгляда от каменного зева колодца, который будто бы притягивал её к себе. Из его глубин исходило странное ощущение, будто что-то наблюдает за ними, затаив дыхание.
Максим подошёл ближе и протянул Артёму амулет, вырезанный из тёмного камня. Символы, покрывающие его поверхность, казались странно живыми, как будто их рельеф двигался в такт невидимому дыханию этого места.
– Держи, – коротко сказал он, голос его был низким.
– Что мне с этим делать? – Артём неуверенно протянул руку, будто ожидал, что камень ужалит. Он сжал амулет, и его пальцы сразу покрылись потом, хотя камень был холодным на ощупь.
– Просто держи. – добавил Максим, устремив на оператора взгляд, от которого стало не по себе. В этом взгляде не было места сомнениям или вопросам, только холодная уверенность.
Антон, наблюдая за сценой, сощурился. Уголки его губ изогнулись в насмешливой ухмылке, которая, казалось, принадлежала совсем другому месту – как будто он смотрел телевизионное шоу, а не стоял у зловещего колодца в центре леса.
– Знаешь, Максим, – начал он, лениво растягивая слова, – всё это напомнило мне наш выпуск про кладбище. Помнишь? Когда мы весь день шлялись среди надгробий и слушали, как духи скрипят на камеру? – Он усмехнулся, доставая очередную сигарету. – И как нам потом подсунули амулет из сувенирной лавки. "Только держите, иначе беда будет!" – передразнил он.
Кира закатила глаза, чувствуя, как раздражение поднимается в ней волной.
– Антон, сейчас не время, – вздохнула Кира.
Но продюсер не отрегировал:
– Это был день! Зрители аплодировали, режиссёр в восторге. Настоящий триумф! А потом… сувенирный магазин. Вот это было открытие!
Его смех эхом отозвался в лесу, затихая в глубине колодца. Казалось, что эхо унеслось слишком далеко и не вернулось. Тишина повисла неожиданно резко, словно сама природа задержала дыхание. Группа экстрасенсов с осуждением взглянула на продюсера. Лицо мужчины на мгновение помрачнело.
Кира ощутила ледяной холод, пробежавший по спине. Это было не просто неприятное ощущение – это был предчувствие, глухой сигнал опасности, раздавшийся где-то внутри её сознания.
Максим медленно повернулся к колодцу. Его глаза сузились, рука едва заметно скользнула к карману, где лежал его собственный амулет. Он стоял неподвижно, словно прислушиваясь к чему-то, недоступному для остальных.
– Антон, – тихо, почти шёпотом, произнёс он, но в голосе прозвучала угроза, отчётливая, как удар колокола. – Больше никаких шуток. Ты даже не представляешь, с чем играешь.
Антон чуть вздрогнул, но быстро скрыл это за своим обычным циничным видом. Он усмехнулся, хотя улыбка вышла натянутой, словно нарисованной на лице.
– Я молчу, – сказал он. Его глаза, однако, продолжали блуждать по сторонам, словно он искал в лесу что-то, что могло оправдать его беспокойство.
Максим обвёл взглядом собравшихся. Иван, молодой экстрасенс, всё так же сосредоточенно чертил круг на земле, его пальцы двигались уверенно, но в движениях чувствовалась напряжённость. Артём, сжимавший амулет, выглядел так, будто ждал, что он начнёт пульсировать или светиться. Кира, стоявшая в стороне, сцепила руки, чтобы скрыть их дрожь.
– Готовьтесь, – наконец сказал Максим, глядя на колодец. Его голос прозвучал глухо, словно он говорил не с людьми, а с самим этим местом. – Нам придётся действовать быстро.
Кира кивнула, но в её голове шумели тревожные мысли. Воздух вокруг стал ещё тяжелее, как будто лес с каждым мгновением прижимался ближе, нависая над ними невидимой угрозой. Шёпот, казалось, раздался из глубины колодца, слишком тихий, чтобы различить слова, но слишком явный, чтобы быть плодом воображения.
Колодец был сердцем и душой этого места, и эта душа стонала. Максим зажёг свечи, расставленные по кругу, каждое пламя дрожало, отражаясь в блестящих глазах собравшихся. Густой дым поднимался в воздух, оседая тяжёлыми кольцами, будто сам воздух стал частью ритуала. Запах воска и горящих трав насыщал пространство, делая дыхание затруднённым.
Иван, сосредоточенно чертя символы на земле, выглядел так, будто уже не замечал окружающих. Его движения были быстрыми и точными, как у хирурга, работающего над сложной операцией. Он что-то тихо бормотал себе под нос, но слова терялись в густеющей тишине. Это было напряжённое, ждущее безмолвие, наполненное едва уловимым шёпотом, который, казалось, доносился из самого колодца.
Кира ощущала, как её сердце колотится с такой силой, что звук собственного пульса заглушал остальные звуки. Её взгляд метался от Максима к Ивану, а затем к колодцу. Она не могла понять, откуда взялся этот глухой страх, словно сам воздух вокруг них становился вязким и враждебным.
Глухой треск раздался из глубин леса, перекатился по земле, как отдалённый раскат грома, и ударил прямо в колодец. Земля слегка вздрогнула, а свечи замерцали, угрожая погаснуть. Этот треск был похож на звук чего-то сломанного, будто тонкий, невидимый барьер, удерживавший неведомое, разрушился.
Колодец издал звук, похожий на стон. От этого звука закладывало уши, и Кира инстинктивно прикрыла голову руками. Холодный порыв ветра вырвался из глубины, ударяя в лица собравшихся, и несколько свечей тут же погасли.
– Это только начало! – выкрикнул Максим, перекрывая шум ветра. Его голос звучал резко, отдаваясь эхом в гулкой тишине.
Тени начали вырываться из глубин колодца, их движение было хаотичным, как у насекомых, привлечённых светом. Они метались, образуя пугающие фигуры, которые то появлялись, то исчезали, путаясь с ветвями деревьев. Одно из призрачных созданий скользнуло к Антону, но отскочило, столкнувшись с барьером защитного круга.
– Что это за чёрт?! – Артём отшатнулся, едва удержав камеру. Его голос сорвался, а дрожащие руки схватились за объектив, чтобы не выпустить технику.
– Души, – коротко ответил Иван, не поднимая головы. Его голос звучал на удивление спокойно. – Те, кто здесь умер, но не нашёл покоя.
Максим поднял руку, и его губы зашевелились, произнося слова заклинания. Это были древние слова, звучавшие как шёпот тысяч голосов. В его фигуре было что-то пугающе уверенное. Он казался частью этого леса, этой тьмы, этой силы.
– Мы должны завершить ритуал, – сказал он, его голос был хриплым, словно каждое слово давалось ему с усилием. – Для этого нужна жертва.
Эти слова ударили по Кире, как удар молота. Её глаза широко раскрылись, она сделала шаг вперёд.
Но прежде чем Кира смогла вымолвить хоть слово, из колодца вырвалась чёрная, вязкая масса, напоминающая дым, но плотнее, насыщеннее. Она двигалась, словно живая, обвиваясь вокруг круга и медленно проникая внутрь. Тени, сотканные из этой субстанции, начали наступать, их силуэты становились всё более отчётливыми. Это были фигуры, человеческие, но изуродованные, их лица были лишены черт, а движения напоминали судороги.
Одна из фигур устремилась к Кире. Она не успела отреагировать, когда холодные ленты тьмы начали обвивать её руки, плечи, шею. Это было как прикосновение ледяной воды, но с каждой секундой оно становилось всё сильнее, будто из неё вытягивали тепло, жизнь. Её ноги подкашивались, дыхание стало прерывистым. Её глаза наполнились ужасом, когда она услышала их голоса – плачущие, шепчущие, кричащие. Они обвиняли её, молили о спасении, проклинали. Это был не просто хаос – это была боль множества душ, застрявших между мирами.
Иван растерянно замер, пораженный тем, что тени выбрали не сильного экстрасенса, пылающего магией, а девушку. Максим не медлил – тут же метнулся к Кире. Его рука коснулась её плеча, и амулет вспыхнул ярким светом. Этот свет ударил в тени, заставив их отступить, но одна из фигур, более крупная и плотная, продолжала удерживать её, затягивая к краю колодца.
Кира почувствовала, как её сознание наполняется чужими воспоминаниями. Она видела магов, чьи тела бросали в колодец. Она ощущала их страх, слышала их крики. Она стала частью их боли.
Максим выкрикнул слова заклинания с такой силой, что его голос разнёсся эхом по всему лесу. Амулет вспыхнул, и свет обжёг тени, заставляя их разлетаться в стороны. Их вопли становились всё тише, пока, наконец, всё не стихло.
Кира ухватилась за край колодца, хватая ртом воздух, её тело дрожало от перенапряжения. Максим, тяжело дыша, опустился на колени рядом, его лицо было белым, как мел. Иван поднял взгляд к колодцу, его выражение было мрачным.
– Они всё ещё там, – тихо произнесла Кира, её голос почти утонул в ночной тишине. – Их тела. Мы должны вытащить их.
Антон замер, словно его парализовало. На его лице, обычно расслабленном и беспечном, теперь застыл чистый страх. Он не отводил глаз от колодца, будто ожидал, что тот вот-вот взорвётся или выпустит наружу своих мрачных обитателей.
– Тела убитых магов сбросили сюда, в этот колодец, – добавила Кира, её голос дрожал, словно она вытаскивала слова из какого-то чужого, но настойчивого источника. В её голове вспыхивали образы – отрывки чужих жизней, воспоминаний, которые захватили её разум. Призраки, цепляясь за её сознание, пытались рассказать свою историю, словно у них оставался лишь этот последний шанс. Они чувствовали своё исчезновение, свою гибель, и отчаянно хватались за Киру, чтобы не быть забытыми.
Боль в её голове усилилась, сдавливая виски и заставляя прикрыть глаза. Эти мысли, эти воспоминания, чужие и в то же время такие реальные, терзали её.
– Мы должны похоронить их, – вдруг сказал Максим. Его голос прозвучал хрипло, но уверенно. Он поднялся на ноги, крепко и решительно сжимая кулаки. Затем, обернувшись к Кире, он протянул ей руку.
Кира подняла взгляд. Её дыхание, прерывистое и тяжёлое, постепенно становилось ровнее. Но внутри всё ещё бушевала буря – и её собственные чувства, и боль тех, чьи жизни были оборваны. Она знала, что это не конец. Это был лишь первый шаг к тому, чтобы вернуть покой этим несчастным душам.
– Голова болит? – тихо спросил Максим, его голос звучал спокойно, почти ласково, как будто ничего особенного и не произошло.
– Разрывается, – честно призналась Кира, слабо улыбнувшись ему в ответ.
– Евпатий Ковратий, что это вообще было?! – раздался голос Артёма, который, казалось, только что вышел из шока. Он тут же включил камеру, словно по привычке, и принялся снимать. На него тут же обратились недовольные взгляды собравшихся. Его руки слегка дрожали, а глаза горели смесью страха и профессионального азарта. – Это что, теперь обычный вечер у нас?
Максим только хмыкнул, а Кира, всё ещё держа его руку, попыталась выдавить улыбку, но боль в голове была сильнее. Всё, что она могла сказать, звучало глухо и коротко:
– Просто обычный вечер в Чертиках.
