Софья Лямина
Тайна Чертиков
Глава 13
Кира шагнула в прохладный вечерний воздух, плотно захлопнув за собой дверь. Задний двор гостиницы был пуст и тёмен, лишь тусклый фонарь у входа отбрасывал жёлтые пятна света на мокрую после дождя землю. Журналистка зябко обхватила себя руками, пытаясь согреться в теплой толстовке, и сделала несколько шагов вдоль стены, прежде чем набрать номер Гоши. Мужчина ответил на звонок почти мгновенно, послышался его тёплый голос:
– Кирюсик! Привет, дорогая, как твои дела?
– Привет, Гошенька, – ответила она с лёгкой улыбкой, чувствуя, как его интонация немного смягчила напряжение внутри. – Прости, что поздно. Ты говорил, что нашёл что-то странное в тех документах по вырубке леса. Что там?
Гоша вздохнул, но в его голосе всё ещё звучала привычная лёгкость:
– Кирюсик, это не просто странно, это что-то из ряда вон выходящее. Сначала всё выглядит как обычные бумаги – печати, подписи, согласования. Всё легально, но если копнуть… Кира, ты вообще сидишь? Лучше сядь.
– Гоша, перестань тянуть, – она машинально обхватила себя руками, словно от его слов могло стать ещё холоднее. – Говори.
– Ладно, слушай. В каждом документе есть данные о площади леса, которую разрешено вырубать. Всё нормально, пока не замечаешь одно – в каждом следующем документе площадь леса увеличивается. Причём значительно.
Кира нахмурилась:
– Как это “увеличивается”? Разве такое возможно?
– В нормальном мире – нет. Но здесь… Смотри: в одном документе разрешают вырубку 10 гектаров. Потом, по бумагам, на том же участке уже 20 гектаров.Хотя ты помнишь, что там до этого 10 вырубили, да? А потом и вовсе 30. Такое ощущение, что по документам они вырубают 10 гектаров и тут же засаживают еще 50. Бред какой-то. Кто-то намеренно увеличивает площадь леса, будто он волшебным образом за ночь растёт.
– И зачем это?
– Чтобы создать иллюзию, что ресурса много, – объяснил Гоша, его голос стал чуть более серьёзным. – И эти бумаги даже никто не проверяет. Или не замечают, или делают это специально. А теперь самое интересное. Все эти документы подписаны высокопоставленными чиновниками.
Кира невольно напряглась. Она поняла, что Гоша ведёт к чему-то большему.
– Это связано с какой-то корпорацией?
– Конечно. Всё сходится на одной крупной компании. Я пока не могу назвать её напрямую – доказательств мало, но… Кира, будь осторожна. Если это всплывёт, у них хватит ресурсов, чтобы… скажем так, заставить молчать неудобных людей.
Её сердце заколотилось сильнее. Она обвела глазами двор – вдруг тишина и темнота, ради которых она и ушла во двор, чтобы не быть случайно подслушанной, стали ее настораживатб.
– Спасибо, Гошенька. Если найдёшь что-то ещё – сразу звони.
– Ты тоже береги себя, Кирюсик. И не геройствуй, ладно? – добавил он, сменив тон на почти заботливый.
– Ладно, договорились, – ответила она, отключая смартфон. Её руки дрожали, несмотря на спокойствие. Тело не обманешь, сколько не говори голове, что все под контролем. Кира стояла неподвижно, обдумывая услышанное.
– Ходит, разговаривает с кем-то, – произнёс Антон, наблюдавший за девушкой из окна гостиничного номера. – Интересно, что там за срочный разговор? Может, требует Москву прислать вертолёт?
Максим, стоявший неподалёку, поднял глаза от тетради местной ведьмы, лежащей на столе. Он молча подошёл к окну и остановился рядом с Антоном.
– Просто интересно так, что ее здесь держит. Обычно такие скептично настроенные люди при первых намёках на мистику собирают вещи и едут куда подальше.Забывают со временем и живут себе спокойно, по ночам крепко спят.
Максим ничего не ответил. Его взгляд оставался напряжённым, холодным, как и воздух за окном. Он видел, как Кира медленно поворачивается и уходит обратно в гостиницу. Когда она скрылась за дверью, он наконец отступил от окна.
– Отстань от Киры.
– Что у вас с журналисткой? – вдруг вновь вопросил Антон. – Почему ты не оставишь её в покое? Какие игры на этот раз?
– О чём ты?
– Да не гони мне сейчас. Я просто понять не могу, чего ты так в неё вцепился? Почему? – Антон подался вперёд, будто пытаясь выудить правду. – Только не говори мне о неожиданно проснувшихся чувствах и прочей фигне. У тебя таких журналисток по пять в каждом городе. А тут, понимаешь, включился так активно в игру. Почему?
– Антон, оставь.
– Ага, сейчас. Ты думаешь, я не вижу? Это что-то больше, чем просто любовь с первого взгляда. Ты что-то скрываешь.
Максим повернулся медленно. Сталь во взгляде, лицо – маска. Напряжение стало почти осязаемым. Антон машинально сдвинулся на месте, ожидая худшего – кулака в лицо, например.
– Если я что-то и скрываю, то не от тебя. Она особенная.
– Особенная? – Антон скептически хмыкнул, однако любопытство не дало ему остановиться. – Особенная чем? Уникальная смесь упрямства и любопытства? Или Максим выждал паузу, отрезал коротко:
– Не твоё дело.
Антон нахмурился, но надавить не рискнул. Вместо этого он медленно выдохнул, опершись на подоконник.
– Знаешь, такие тайны долго не живут, – сказал он, глядя в пустоту за окном. – Особенно когда вокруг люди, которые умеют копать. Экстрасенсы, например.
– Пусть попробуют, – Максим отвернулся, возвращаясь к столу с ведьминой тетрадью. – Но не я начну. И не ты.
Антон покачал головой и усмехнулся – устало, почти по-доброму:
– Ладно. Не моё дело.
Максим не ответил. Он сосредоточился на тетради, а Антон остался у окна. Он смотрел на двор, в котором не было ни души, но пустота почему-то казалась слишком громкой.
***
Внедорожник второй раз за день остановился у границы леса, где шла вырубка. Жёлтый свет фар вырвал из темноты несколько ближайших стволов ели, оставив остальное скрытым в густой, непроницаемой тьме. Ночь будто дышала вокруг, холодная и влажная, пропитанная тишиной, от которой закладывало уши.
Максим обошёл машину, открыл дверь со стороны Киры и протянул ей руку. Его движение было уверенным, почти машинальным, но взгляд задержался на ней чуть дольше обычного.
– Осторожно, тут скользко, – сказал он, и в его голосе прозвучала неожиданная мягкость.
Кира выбралась из машины, чувствуя, как холод земли пробирается сквозь подошвы её кроссовок. Она невольно поёжилась, оглядываясь на чёрные силуэты деревьев, которые казались живыми в этом слабом свете. Что-то в воздухе заставляло её чувствовать себя чужой, словно сам лес отказывался принимать их.
Где-то сзади уже слышалось копошение Артёма. Он с энтузиазмом вытаскивал из багажника свою камеру, не обращая внимания на недовольные взгляды Максима. Её корпус блеснул в свете фар.
– Мы здесь не для того, чтобы снимать ролики, Артём, – заметил Максим, но без особого раздражения.
– Это не для работы, – отмахнулся Артём, кивая в сторону деревьев. – Документирование процессов. История же. Будем потом вспоминать, как тут все начиналось.
Максим лишь покачал головой, направляясь к багажнику. Он вытащил фонари и небольшой металлический ящик, который держал с особой осторожностью.
– А что там? – не упустила журналистка возможности полюбопытствовать.
– Увидишь, – усмехнулся Максим, крепко взяв Киру за руку, чтобы помочь ей удержаться на узкой тропинке. Свет фонаря метался по сторонам, выхватывая из темноты корни и редкие кусты. Кира краем сознания поймала мысль: отправляться в лес ночью было безумием. Кто вообще так делает? Максим, конечно, мог – он верил во всё это, жил этим. Но она? И уж тем более Артём? Что их всех сюда привело?
– Пошли, – коротко бросил Максим оператору, не оборачиваясь, и двинулся дальше вглубь, его силуэт почти сразу растворился во мраке.
Лунный свет едва пробивался сквозь кроны деревьев, отбрасывая на землю зловещие тени. Лес казался живым, каждое шуршание веток или шорох листвы отдавался эхом в ушах. Ветви, словно руки, протягивались из темноты, преграждая путь, и Кира ощущала, как нечто невидимое наблюдает за ними. Её дыхание участилось, но она упорно старалась не отставать, следуя за Максимом.
– Сюда, – сказал он, остановившись на перекрёстке узких тропинок. Его голос прозвучал уверенно, но глухо, будто лес поглощал звуки. Максим бросил взгляд на Артёма, который продолжал снимать, увлечённый процессом, и жестом указал ему выключить камеру. – Не сейчас.
Артём с неохотой убрал технику, а Максим поставил металлический ящик на землю. Он достал оттуда несколько чёрных свечей, плотный пергамент с незнакомыми символами и небольшую колбу с густой чёрной жидкостью. Кира застыла, наблюдая за его действиями.
– Что это? – наконец спросила она.
– Атрибуты.
– И для чего тебе они? – нахмурившись, спросил Артём.
Максим не ответил сразу. Вместо этого он извлёк из ящика зеркало, старое и покрытое паутиной тонких трещин. Его рама была украшена странными узорами, напоминающими переплетение змей, а поверхность стекла, казалось, впитывала свет, становясь всё темнее. Кира почувствовала, как холод пробежал по её коже, а внутри что-то сжалось от одного только вида этого предмета.
Экстрасенс начертил на земле круг из соли. Максим установил зеркало напротив пергамента, зажёг чёрные свечи и расставил их вокруг. Их огонь горел странно – вместо яркого света пламя отдавалось тусклым багрянцем, едва озаряя окружающее пространство. Воздух вокруг стал густым, словно наполненным тяжестью, которую невозможно объяснить словами.
– Станьте за кругом, – коротко бросил он. Голос Максима был холоден и отрывист, и в нём слышалась нотка предупреждения. – И молчите.
Кира и Артём, несмотря на внутренний протест, подчинились. В воздухе повисло напряжение, словно само пространство готовилось к чему-то невыразимо зловещему. Максим шагнул в центр круга, начертанного солью, его движения были резкими и точными, как у опытного хирурга перед операцией. Он начал читать заклинание, и его голос, глубокий и звенящий, проникал под кожу, оставляя за собой холодные мурашки. Слова на древнеславянском языке звучали так, будто их никто не произносил веками, и это оживление текста несло в себе что-то поистине жуткое:
– Силы тьмы, что в корнях земли, силой кровавой и древней. Откройте врата, услышьте зов мой, явитесь, как я велю. Я взываю к вам: встаньте на пороге, исполните волю мою!
Земля под ногами вздрогнула, словно отдалённый раскат грома пронёсся прямо под ними. Пламя свечей затрепетало, их свет поблек, а вместо привычного тёплого мерцания появился багровый оттенок, который больше напоминал предсмертные отблески далёкого пожара. Лес за кругом стих – ни единого шороха, ни одного звука, только вязкое молчание, которое начинало давить на уши.
Воздух вокруг густел, словно пропитывался тяжестью, которая проникала в лёгкие, заставляя дышать с усилием. Кира прижала руки к груди, будто это могло её защитить, но её сердце стучало так громко, что казалось, его биение раздаётся по всему лесу.
Зеркало в центре круга начало дрожать, его стекло потемнело, будто кто-то вытягивал из него свет. На поверхности появились размытые образы, как будто кто-то смотрел на них через слой густого дыма. Постепенно они становились чётче, принимая форму человеческих лиц – перекошенных в безумной злобе, с пустыми, мёртвыми глазами, излучавшими древний голод. Их губы шевелились, но ни одного звука не было слышно, только липкий, неестественный шёпот, который казался ближе с каждой секундой.
Из зеркала медленно выползла тёмная субстанция – клубящийся чёрный дым, густой и вязкий, как смола. Он вытянулся вверх, формируя фигуру, высокую и тощую, с конечностями, напоминающими паучьи лапы. Фигура шевельнулась, и Кира подавила крик, чувствуя, как холодный ужас проникает в её кости.
– Что это за фигня? – Артём едва выдохнул, его голос звучал странно высоко, словно он уже был готов сорваться на крик.
Кира не ответила. В её голове не было ни мысли, ни слова. Её взгляд застыл на существе, которое медленно поворачивало свою бесформенную голову, словно изучало каждого из них. Оно двинулось вперёд, но Максим поднял руку и выкрикнул новое заклинание. Его голос стал громче, каждое слово звучало, как удар молота:
– Встаньте на цепь, силы скрытые, и служите мне. Кто нарушит волю мою, пусть будет наказан.
Существо остановилось, его конечности дёрнулись, но невидимая преграда удержала его. Однако это не принесло облегчения – тени вокруг начали сгущаться, они словно вытекали из самого воздуха, закручиваясь вокруг зеркала. Едва различимые силуэты мелькали в них – безликие, но пугающе осознанные. Одна из теней метнулась к Кире, но, не дойдя до линии соли, исчезла, оставив после себя глухой, почти животный рёв.
Артём отшатнулся назад, его дыхание стало рваным.
– Не двигайтесь! – рявкнул Максим, не оборачиваясь. Его голос был таким резким, что Артём замер, не в силах сделать ещё шаг.
– Кто “они”?! – его крик был истеричным, и в нём звучала не только паника, но и желание убежать, как можно дальше от этого круга и от зеркала.
– Сущности, – отрезал Максим, его взгляд не отрывался от зеркала. – Они связаны с магией этого места. Древние, злобные, заточённые. Они ненавидят нас за то, что мы их потревожили.
Кира смотрела, как одна из сущностей, похожая на чёрную тень с длинными, как у насекомого, конечностями, сделала резкое движение вперёд. Её сердце сжалось от ужаса. Максим вновь поднял руку, и тень застыла, но на его лбу выступили капли пота. Казалось, сам воздух сопротивляется его командам.
– Это и есть магия? – прошептала она, её голос был хриплым и чужим.
Максим не ответил. Его лицо было мрачным, а взгляд – сосредоточенным. Вдруг одна из сущностей сорвалась с места и бросилась на Артёма. Тот вскрикнул, споткнулся и, пытаясь отступить, нарушил линию соли. Максим взревел, выкрикивая последние слова заклинания, его голос был оглушительным, как раскат грома.
Существо остановилось, но в этот момент круг замерцал, и его граница стала размываться. Тени завыли, и их голоса сложились в один, невыносимо высокий и одновременно глубокий. Кира зажала уши, ощущая, как этот звук проникает в её разум, вытягивая из неё остатки здравого смысла.
Максим стиснул зубы и резко вытянул руку в сторону зеркала. Его слова стали громче, каждый слог резал воздух. Тени начали втягиваться обратно, одна за другой, вырываясь и оставляя за собой тёмные шрамы в пространстве. Последнее существо, то самое, с паучьими конечностями, уставилось на Киру, его глаза горели ненавистью. Но затем оно исчезло, оставив за собой лишь клубы дыма, которые растворились в зеркале.
Свечи погасли, воздух в лесу вновь наполнился звуками – шелестом листвы, далеким криком ночных птиц. Максим опустил руку и тяжело дышал. Он выглядел так, словно только что выиграл бой с самой смертью.
– Что это было? – прошептала Кира, чувствуя, как дрожат её руки.
– То, что должно оставаться там, где ему место, – ответил Максим. Его голос был усталым, но холодным.
Кира опустила взгляд. Артём молчал, глядя на зеркало, в котором теперь отражалась лишь пустота, но его взгляд был полон ужаса и какого-то болезненного восхищения.
– Ты контролировал их? – прошептала Кира, её глаза были расширены от шока.
– Да, – ответил он сдержанно. – но вы мешаете. Они чувствуют вашу панику. Держите себя в руках в следующий раз.
Следующего раза не будет. Кира даже не пришлось этого проговаривать вслух, чтобы Максим понял. Он всё прочитал в её глазах.
Всю обратную дорогу Артём сидел молча на заднем сиденье, словно в оцепенении. Его взгляд был устремлён куда-то в пустоту, но время от времени глаза оживали, выдавая его внутренний хаос. Он дрожал, то ли от холода, то ли от того, что пережил. И всё же, сквозь ужас в его глазах проглядывало что-то совершенно иное – восхищение. Почти детский восторг.
Кира этого восторга не разделяла. Её тело сковало, будто внутри неё был включён невидимый ледяной мотор. Каждая мышца напряглась, кожа была покрыта мурашками, а сознание плыло, как будто она всё ещё находилась в той темноте. Её пальцы судорожно сжимались и разжимались, но она едва это замечала. Её мысли были глухи и бессвязны – это был шок, чистый, разрушающий шок.
Когда они добрались до гостиницы, Артём, не дождавшись, пока машина полностью остановится, хлопнул Максима по плечу и, широко ухмыльнувшись, выбрался из внедорожника:
– Ну удачи тебе, друг! – сказал он, обращаясь скорее в пространство, чем к кому-то конкретно. Его голос звучал бодро, но в нём чувствовалась натянутость.
Кира, прижав пальцы к губам, всю дорогу смотрела в окно. Однако в густой мгле ночи она не видела ничего – только своё отражение в стекле, побледневшее и чужое. С его уходом салон внедорожника наполнила гнетущая тишина.
– Кира? – осторожно позвал Максим.
Она медленно обернулась, её взгляд встретился с его. Это был взгляд, в котором больше не осталось ни эмоций, ни вопросов. Только напряжённое, тяжёлое выражение, немигающее и пристальное.
– Что это было, Максим? – её голос звучал глухо, словно через толщу воды.
– Моя работа, – коротко ответил он.
– Работа?! – Кира вскинула брови, её голос взорвался неожиданным возмущением. – Работа у меня! У Артёма – работа! У Антона вашего, чёрт возьми, тоже работа! А это что? Что это было?!
Максим лишь пожал плечами. Его взгляд оставался спокойным, почти отстраненным.
– Просто работа, – повторил он, улыбнувшись. Его рука легко коснулась её сжатых на груди рук. Кира внимательно проследила за его взглядом.
– Знаешь, что меня в тебе поражает? – продолжил он, его голос стал мягче, почти игривым. – Люди, столкнувшись с таким, обычно впадают в страх, в истерику. Некоторые, как твой Артём, в восторг. А ты? Ты злишься. На что злишься-то, радость моя?
Кира резко выпрямилась, отодвинувшись от него. Её губы задрожали, но она не сдержалась:
– Да потому, что всё это оказалось правдой! – выкрикнула она, её голос дрожал от ярости. – Правдой! Как это вообще может быть правдой?! На дворе двадцать первый век! Какие экстрасенсы?! Какая мистика?!
С этими словами она распахнула дверь внедорожника и выскочила наружу. Дверь громко хлопнула, и эхо этого звука растворилось в холодной ночи.
Девушка быстро поднялась по ступеням гостиницы, исчезая за тяжёлыми дверьми. Максим проводил её взглядом. В нем смешались чувства, которым он не находил названия. Возможно, это был первый раз, когда на него злились за то, кем он был. За то, что он – экстрасенс.
Поднявшись по ступеням в свой номер, девушка пролетела мимо экстрасенсов, перед которыми восторженный Артём пересказывал детали произошедшего. Его голос звучал оживлённо, почти радостно, как будто он только что пережил что-то волнующее, а не чудовищное. Но Кира не слушала.
Захлопнув дверь номера, она сразу же вытащила из-под кровати чемодан. Её руки дрожали, когда она открывала его, хватая вещи и почти бессознательно утрамбовывая их внутрь. Кира двигалась так быстро, будто её гнали. Она не могла остановиться, не могла сидеть спокойно. Каждая вещь, которая помещалась в чемодан, казалась ей кусочком упорядоченного мира, который она пыталась восстановить.
Она злилась. Но эта злость была не на Максима, не на Артёма, не на тех тварей, что выползли из зеркала. Она злилась на саму реальность, которая предала её. Её мир всегда был логичным, упорядоченным. У каждого явления было объяснение. А теперь? Теперь всё это оказалось ложью. Как она могла поверить в то, что всё, что она видела, – реально? Как теперь жить с этой мыслью?
В коридоре слышались приглушённые голоса. Максим что-то объяснял Артёму и Антону, звучал его спокойный, уверенный тон:
– Ритуал надо повторить. И как можно скорее. Печати почти разрушены. Если они рухнут полностью, никто не знает, что ещё вырвется из колодца.
– Но это же безумие! – возражал кто-то из экстрасенсов. – Мы не можем рисковать.
– Риск неизбежен, – отрезал Максим. – Вы видели, что произошло сегодня. Ситуация выходит из-под контроля.
Кира слышала их разговор сквозь закрытую дверь, но не прислушивалась. Она застегнула чемодан с такой силой, что громкий щелчок разорвал тишину её номера. Это был символ – она пыталась запереть всё, что случилось, внутри этого мгновения. Но реальность оказалась куда больше любого чемодана, и она это знала.
И вот чемодан собран. Кира замерла, сжимая его ручку, но вместо того, чтобы шагнуть к двери, села на кровать, уперев взгляд в одну точку. Голос разума наконец пробился через бурю эмоций, выталкивая ясный, холодный вопрос. Ну уедешь ты отсюда, из этих Чертиков, и что? От себя не убежишь, сколько чемодан не собирай.
Да и придётся же что-то говорить редактору, объяснять проваленное задание. Едва ли он в самом деле поверит в чертовщину. Отправит в отпуск в соответствующее учреждение. У журналистов, людей творческих, такие инциденты случаются.
И что делать с этой вырубкой? Здесь явно был жирный след, ведущий не куда-нибудь, а прямо в высшие слои.
Кира усмехнулась. Это был бонус. Бонус для карьеры. Да её никакая сущность, никакой барабашка, никакой призрак не остановит. Она вложила слишком много сил, чтобы её сломал какой-то выдуманный кошмар. Кира всю жизнь здесь была, а эти тварюшки впервые появились. Так стоит ли так переживать?
Кира встала. Собралась. Чемодан отправился обратно в шкаф, но трогать его содержимое она не стала. Паниковать некогда. Надо работать.
В коридоре всё было по-прежнему: Артём, экстрасенсы и общий привкус абсурда.
– Артём, – спокойно, будто обсуждая погоду, – мне нужна твоя помощь. Материал надо отправить в редакцию утром. Но для этого – разобраться с документами. За ночь потянем?
Оператор, поймав её тон и настрой, вдруг встряхнулся. Было ясно: потянем. Конечно, потянем.
