Сергей Юрьевич Катканов
Тихая моя родина
Говорить о первом упоминании Вологды в церковно-историческом контексте вполне естественно, ведь речь идет о церковном событии- в нашу северную землю пришёл киевский инок Герасим, основавший первый в здешних краях монастырь. Посмотрим, как всё в том же 1147 году впервые была упомянута Москва и почувствуем разницу: «Юрги река: буди, брате, ко мне на Москов», сообщает Московский летописный свод под 1147 годом оприглашении суздальским князем Юрием Долгоруким Новгород-Северского князя Святослава. Это всего лишь политическая, а то и бытовая подробность. He так с Вологдой. Она была впервые упомянута не в связи с пустяками, а по поводу своего истинного духовного рождения.
***
Города – как люди. Прежде чем воцерковиться, они рождались телесно и порою даже успевали накачать мускулы. Можно сказать, что таким телесным рождением Вологда обязана господину Великому Новгороду. Стремясь овладеть обширным и богатым краем, предприимчивые новгородцы колонизировали берега рек Вологды и Сухоны, приобретая у местных жителей землю куплею или силою. Новгородские колонизаторы привозили с собой и священников. Овладев какой-либо местностью и срубив городок, они обязательно строили церковь. И всё-таки отнюдь не усердие к распространению христианства влекло новгородцев в дремучие леса. Озабоченные соображениями корысти, они являлись скорее носителями цивилизации и торговли, нежели Евангелия. В Вологде их стараниями была срублена одна только небольшая церковь Воскресения Христова, и ни кто не имел заботы об умножении храмов. Новгород не мог вдохнуть Дух Божий в тело новорожденного града.
Киев, отец городов русских, был тогда уже подлинной твердыней православия. Сердце южной столицы – Киево-Печерская лавра – стала средоточием истинной святости. Здесь не просто хватало усердных монахов, в монастыре считали десятками подвижников, способных одним словом изгонять бесов. Печерские иноки не единолично, а соборно, как некая сплоченная дружина, совершали столь великие духовные подвиги, что и Русь, и весь православный мир исполнены были благоговейного изумления.
Благословение греческой Святой Горы Афон, принесенное на горы киевские преподобным Антонием Печерским, уже принесло многие плоды. Это благословение надлежало теперь нести дальше – на земли будущей Северной Фиваиды. Как цельный и гармоничный телесно-духовный организм Вологла родилась от совместного приложения творческих усилий двух великих центров Руси, северного и южного, Новгорода и Киева.
***
В 1147 году августа 19 дня (ст. ст.) после продолжительного и трудного странствия по лесам и болотам под палящим солнцем и проливными дождями преподобный Герасим достиг наконец берегов реки Вологды. Преподобный был рад, увидевши в посаде церковь Воскресения Христова. Перешедиши за Волгу, он ещё не встречал ни одного храма и, чем более удалялся на север, тем меньше имел к тому надежды. Осмотрев местность, он избрал себе для жительства дремучий лес, отделенный от посада одним только ручьем Кайсаровым. Тут, в полуверсте от реки Вологды, среди лесной чащи он устроил себе хижину, и в тиши уединения предался подвигам иноческим.
***
Перенесемся теперь с берега Вологды на берег Волхова. В том же августе 1147 года 3 числа (ст. ст.) отошёл ко Господу преподобный Антоний Римлянин Новгородский. Это был инок удивительной судьбы, тоже странник на путях Господних, как и наш Герасим, но в своем роде.
Антоний родился в Риме, принял иночество ещё на родине и некоторое время подвизался в одной из италийских пустыней. Юный римлянин с Божьей помощью избежал соблазнов католицизма и не увлекся на гибельный еретический путь – он сохранил в сердце святоотеческое православие. Но вот папский Рим начал на православных самые настоящие гонения. И Антоний, исполняя Божью волю, бежал от злобы еретической в далекую страну русов.
В 1106 году он пришёл в Новгород и избрал для себя место в трех верстах от Кремля, вниз по течению Волхова. Здесь, по благословению новгородского епископа Никиты он соорудил деревянную церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Антоний, по всей видимости, был не бедным человеком и вскоре смог купить окололежащию землю, а в 1117 году заложил каменную церковь и устроил монастырь. Купил он так же и село Волховское, то есть земли с обитавшими на них крестьянами. Это не противоречило тогдашним представлениям об устройстве иноческой жизни.
Антонию не было необходимости принимать на себя миссионерские труды. Когда римский инок ещё только прибыл в Новгород, а было это ночью, начали звонить к заутрене, весь город наполнился колокольным звоном, возвещая торжество Православия. К этому торжеству он и стремился, убегая из еретического Рима. Видимо, труды преподобного Антония были угодны Богу, поскольку основанный им монастырь просуществовал до наших дней. Но Герасимовы пути были направлены в сторону прямо обратную – из Киева, где православие и так уже торжествовало, в Вологду, где истину ещё только предстояло утвердить.
***
Когда лесная хижина преподобного Герасима благодаря своей близости к посаду стала известна вологжанам, многие из них стали посещать его. Сначала из любопытства, потом, когда увидели в нем опытного старца, ради советов и наставлений. И сам преподобный иногда бывал в посаде – в храме на службе и для покупки еды. Постепенно он близко познакомился с вологжанами, увидел их духовную бедность, наивные, недостаточные представления о вере и жизни христианской. Поболел преподобный душой о наших предках и возгорелся желанием послужить их спасению. Он решил построить храм во имя Святой Троицы и основать при нем иноческую обитель. Для крещеной, но не достаточно ещё просвещенной Северной Руси это было самым насущным делом. А в это время великий киевский князь Изяслав затеял дело весьма несвоевременное.
***
В июне 1147 года князь созвал в Киеве собор русских епископов. (Преподобный Герасим, по всей видимости, только что покинул Киев). Изяслав предложил архиереям самим, без патриарха Константинопольского, избрать и поставить для Руси нового митрополита на освободившуюся кафедру. Князь хотел, чтобы теперь это был русский, а не грек, как раньше. Как на достойного, он указал на схимника Климента Смолятича, про которого говорили, что он такой «книжник и философ», какого прежде на Руси не бывало.
Но на соборе мнения архиереев разделились. Черниговский епископ Онуфрий сказал: «Епископам, собравшимся вместе, принадлежит власть поставлять митрополитов». На это новгородский епископ Нифонт ответил: «Нет такого в законе, чтобы митрополита ставить епископам без патриарха».
На соборе было девять епископов. Только шесть из них согласились с великим князем на постановление Климента Смолятича русским митрополитом. Формально Климент стал киевским первосвятителем, но в некоторых епархиях его так и не признали. Епископ Нифонт Новгородский был самым рьяным противником нового митрополита, который, по его мнению, был поставлен незаконно. Патриарх Константинопольский даже слал Нифонту грамоты, в которых уподоблял его святым за подвиг мужественной верности церковным канонам.
Дело было, однако, отнюдь не только в Нифонте. Митрополит Климент не получил на Руси общецерковный поддержки, то есть не был признан всем народом Божиим. Многие русские люди видели в Константинополе столицу Православия, а потому смотрели на попытки великого князя посадить «своего» митрополита, как на беззаконие. А когда киевским князем стал Юрий Долгорукий (1155 г.), немедленно дано было знать в Константинополь, что Киев готов принять митрополита от патриарха, и Климент был изгнан во Владимир Волынский.
Разрушилось это дело, видимо, не без Божьей воли. Раньше времени оторвавшись от Матери-Церкви Цареградской, Русская Церковь, а с ней и Русское государство могли захиреть духовно. Русь, не будучи ещё самодостаточной, могла заплатить жестокую цену за политические амбиции князя Изяслава. Видимо, Юрий Долгорукий, мудрый православный политик, это прекрасно понимал, а потому и не счел за унижение поклониться Цареграду.
Убогое духовное состояние северных русичей, открывшееся преподобному Герасиму, лучше всего подтверждает, что наш час ещё не пробил. Мало было иметь на первосвятительской кафедре в Киеве одного весьма ученого «философа» Климента. Надо было ещё всему народу русскому возрасти духовно. Ещё только начинали монахи-подвижники просвещать глухомани. Ещё предстояло вырасти под Москвой Сергиевой обители, великой лавре северной, на смену разгромленной татарами южной лавре Киевской. И когда разлетятся птенцы гнезда Сергиева по самым дремучим уголкам Руси, привлекая к Богу простой деревенский люд, тогда Москва станет Третьим Римом на смену одряхлевшему Константинополю. И будет в русской столице свой патриарх.
***
Преподобный Герасим начал рубить лес и очищать место дляпостроение храма и обители. Ho, когда он сказал об этом вологжанам и стал просить помощи и содействия, его желание показалось странным, ненужным, а главное – неслыханным. Ведь на севере Руси не было тогда ещё ни одной обители иноческой. Сначала преподобный не только не нашёл в местных жителях никакого сочувствия своему предприятию, но и встретил противодействие. Некто Пятышев, богатый земледелец и христианин (?!) пожалел места для храма Божия, начал с преподобным спор о земле, хотя она не приносила Пятышеву ни какой выгоды.
Преподобный Герасим не пал духом и не отчаялся в успехе строительства. Он возложил свои надежды на Бога и усердно продолжал начатое, трудясь с утра до вечера. Когда приходили к нему вологжане, он старался объяснить им, что трудится не для самого себя – у него на родине в Киеве много храмов и монастырей. Это строительство начато по воле Божьей ради них – северян. И нечего было нашим предкам возразить на справедливые слова киевского старца.
***
А в самом Киеве, между тем, кипели страсти. Вступивший на великокняжеский престол князь Игорь Ольгович был, однако, разбит на поле брани соперником Изяславом, который и стал в Киеве княжить. Игоря пленили и отвезли в Переяславль, заключив в темницу. Благоверный – князь, наученный православием спокойно относиться к превратностям судьбы, без скорби и даже духовно радуясь воспринял своё новое положение. «Давно и в самом счастии хотел я посвятить душу мою Богу. Ныне в темнице и при дверях гроба могу ли желать другого?» Игорь (в крещении – Георгий) принял схиму с именем Гавриил. Он как бы умер для всего мирского, но мир не желал оставить его в покое.
Родственники Игоря, Ольговичи, грубо потребовали отпустить их брата. Киевляне тут же выразили готовность идти против Ольговичей войной, а для начала решили убить несчастного князя схимника. Князя Изяслава не было тогда в Киеве. Напрасно брат его, Владимир, говорил народу, что эта расправа противна воле Изяслава. Темный люд, помраченный жаждой крови, нагло отвечал: «Мы знаем, что он того не хочет, да мы хотим». Напрасно митрополит и тысяцкие пытались успокоить толпу. Убийцы с криками бросились к Федоровскому монастырю, где бывший князь Игорь, схимник Гавриил, молился за литургией перед иконой Пресвятой Богородицы. Его вытащили из храма и повлекли из обители. Подоспевший князь Владимир отбил несчастного и, принимая на себя удары, отвел в дом своей матери, заперев ворота. Но злодеи вломившись и сюда, умертвили страдальца и голого с бесчестьем волочили по улицам и площадям.
Святой благоверный князь принял мученическую кончину с великим мужеством и смирением. В народе Божием память св. Игоря была чтима с самого момента кончины. Многие благочестивые люди собирали капли его мученической крови, как святыню, и, по вере, получали от неё исцеление. А образ Божьей Матери, пред которым незадолго до смерти молился страстотерпец, прославился, как Игоревская икона. Ныне мы празднуем явление Игоревской иконы – 18 июня (н.с.). A память преставления князя Игоря – 2 октября (н.с.) Преподобный Герасим пришёл в Вологду, напомним, 1 сентября (н.с.) – как раз между этими двумя датами.
Так Русь становилась святой, обретая святыни и святых. Неутомимо работала злоба бесовская, силясь разрушить великое дело воцерковления нашего народа. Ho не напрасно проливалась мученическая кровь, не напрасны были упорные труды смиренных отшельников по лесным глухоманям.
***
Слух о намерении преподобного Герасима построить на Вологде храм Божий и при нем иноческую обитель распространился по окрестностям. Строгая подвижническая жизнь старца, его кротость и терпение казались необыкновенными, изумительными. Его отеческие беседы, дышавшие искренностью и любовью, всё более привлекали к нему суровых северян и, наконец, тронули сердца многих. Нашлись желающие не только содействовать ему в строительстве, но и разделить с ним иноческие труды. Вскоре был устроен храм Живоначальной Троицы и появился первый в северных пределах Руси Троицкий Кайсаров монастырь.
Град Вологда родился теперь духовно. Пустыня отступала.
Святитель Антоний Вологодский
«Единство, – возвестил оракул наших дней,
Быть может спаяно железом лишь и кровью.»
Ho мы пробуем спаять его любовью,
А там увидим, что прочней.
Федор Тютчев
Про святителя Антония Вологодского мы почти ничего не знаем. Нам неизвестно даже, откуда он был родом и какого происхождения. Между тем, основания для канонизации вологодского архиерея были более, чем достаточные, но не биографического свойства. Для причисления к лику святых не всегда необходим разбор всех поступков и деталей жизни человека. Детали ускользают, поступки забываются, а память о святости угодника Божия живет в народе православном. О многих святых люди не помнят ни чего, кроме того, что они были святыми. Такая память может сохраняться только по особой Божьей воле, она и дает основание для канонизации.
Мы знаем главное: святитель Антоний очень любил Бога и очень любил людей. Потому и люди доныне его любят, не сомневаясь, что он пребывает с Богом. Не достаточно ли нам этого? Надо ли непременно допытываться до подробностей? Если есть любовь – этого всегда достаточно. Но ведь любовь не знает ни времени, ни пространства, любовь побуждает их преодолевать, потому что не хочет быть слепой. Давайте попытаемся перенестись во времена святителя Антония.
Болдинская осень игумена Антония
В 15-ти верстах от Дорогобужа преподобный Герасим основал Свято-Троицкий Болдинский монастырь. Болдинская обитель наполнилась иноками, а земные дни преподобного Герасимы были уже сочтены. Он лежал на смертном одре и рассказывал про свою жизнь любимому ученику – иноку Антонию.
Дело было очень необычное – преподобный перед смертью озаботил себя тем, чтобы продиктовать автобиографию – Антоний благоговейно записывал каждое слово. Никогда раньше игумен Герасим не рассказывал болдинским инокам о себе, полагая это маловажным. И перед кончиной он без сомнения куда более желал помолиться поусерднее, чем заниматься диктовкой. Ho, видимо, инок Антоний умолил его об этом, желая донести до потомков каждую частичку святости преподобного Герасима. Герасим знал, что Антонием движет великая к нему любовь, а потому не смог отказать в смиренной просьбе.
Преподобный Герасим отошёл ко Господу, инок Антоний стал игуменом и принял на себя попечение над Болдинской обителью. Он, видимо, полагал себя недостойным написать житие преподобного учителя, оставив запись автобиографии как материал для другого, более, по его мнению, способного агиографа. Но братия приступила к нему: «Напиши, отче игумене, житие». Он чувствовал, что ими движет великая любовь, а потому нe смог отказать. Дополнив автобиографию рассказами иноков, хорошо знавших преподобного Герасима, он написал житие.
Как писалось? Богу ведомо. Но этот духовный труд стал одним из немногих известных нам фактов жизни самого святителя Антония.
Просвещенные святители
Когда вологодская архиерейская кафедра сделалась праздною, Антоний собором иерархов признан был достойным занять её «многого ради добродетельного жития своего». Жизнеописатель свт. Антония отнюдь не говорит, что игумена рукоположили в епископа поскольку был «в книжных писаниях зело искусен». Не потому слава о нем дошла до Москвы, а потому, что был «зело искусен» в любви и смирении. Если бы нe умел любить, не взялся бы и писать. Слава ученого мужа не могла прельщать инока.
И всё-таки его «книжность» вероятнее всего сыграла свою роль в том, что он стал епископом Митрополитом Московским был тогда Дионисий.которого называли «премудрым грамматиком», он слыл за человека очень умного и образованного. Для него, стало быть, было естественным брать на примету близких ему по образованности ученых игуменов. И вот ведь какой изумительный факт. Хиротония и наречение святителя Антония во епископа Вологодского и Великопермского состоялась 11 октября 1586 года. А уже 13 октября митрополита Дионисия свели с первосвятительской кафедры, отправив в ссылку в Хутынский Новгородский монастырь.
На добро ли митрополит зело увлекся митро-политикой? На добро ли первосвятитель вступил в открытую борьбу со всесильным «первобоярином» Годуновым? Желал, конечно, добра, добивался мира между враждующими боярскими партиями. Трудно нам о его правде рассуждать, интереснее тут другое. Промедли Дионисий всего два дня и, может быть, не было бы святителя Антония Вологодского, а был бы преподобный Антоний Болдинский. У нового первосвятителя могли быть свои кадровые расклады, он мог быть лучше знаком с другими кандидатами на архиерейство. Но, видимо, тут была особая Божия воля. Антонию суждено было Богом прославиться не в лике преподобных, а в лике святителей. И Вологодчина обрела ещё одного молитвенника на Небесах.
Архиерейство святителя Антония протекало при святителе Иове, митрополите Московском, которому суждено было стать первым русским патриархом. Это был удивительный святой. Он знал наизусть всю Псалтирь, Евангелие и Апостол, про него говорили: «Прекрасен в пении и во чтении». Но главное – он был известен, как великий постник и молитвенник, любивший ежедневно совершать Божественную Литургию.
Конечно, и святитель Иов обязательно разглядел бы игумена Антония в его Болдинской обители, но на это уже не было времени, архиерейство пришло к Антонию во времена поздней жизненной осени.
Загадка Софии
Каким сохранила для нас святителя Антония память православных вологжан? Он прославился тихостью нрава и кротостью обращения, всех привлекал к себе любовью, каждого простого мирянина старался пожалеть, приласкать, утащить. Митрополит Иоанн (Снычев) писал, обрисовывая духовно-нравственный облик русских святителей XVI века: «Не забытой русскими архиереями осталась и материальная сторона жизни паствы. B этом отношении они были милосердны и нежны к бедноте и нуждающимся, стараясь помочь их бедственному положению посильной помощью, таковы были свт. Иоасаф, свт. Гурий, свт. Антоний Вологодский».
Ко времени архиерейства ему было уже около 60 лет. Душа его, просвещенная многолетними иноческими подвигами, источала свет мирной любви. Мы в наше время часто называем любовью страсть, но страсть испепеляет, а любовь греет, любовь тиха и непритязательна, она не лезет в глаза, но именно поэтому не может укрыться от людей. Вологжане платили владыке Антонию взаимной любовью.
Святитель не был лишен так же и активного деятельного начала. Кто совершил первую Божественную Литургию в стенах Вологодской Софии? Это был он. Хотя всё было не просто.
Когда святитель Антоний прибыл в Вологду, древний деревянный Воскресенский собор был уже крайне ветхим и служить в нем, видимо, было нельзя. Архиерейский дом находился при Софийском соборе, а здесь служить было еще нельзя. Это непостижимая загадка Вологодской Софии: собор, полностью отстроенный ещё при Иване Грозном, в 1571 году, стоял без внутренней отделки и неосвященный целых 17 лет. До него как будто никому и дела не было, а ведь это был первый каменный храм в Вологде. Объяснить это не сложно. Труднее понять. В любом случае получается, что не было Божьей воли на начало здесь Богослужения, а почему Господь так судил, не могли знать, конечно, и современники. Может быть, София дожидалась святого архиерея, епископа Антония?
Без малого два года был он на вологодской кафедре, имея монастырскую привычку к совершению всех Богослужений. Здесь он вынужден был служить в храмах, отдаленных от архиерейского дома. Он с этим мирился, но здоровье ухудшалось и ежедневно добираться до отдаленных храмов ему было уже не по силам. Святитель не мог обустроить весь Софийский собор, а потому решил освятить один придел – Усекновения главы Иоанна Предтечи. Это произошло 1 октября 1588 года. B Софии святитель Антоний служил каждый день до самой смерти.
Венценосец Православия
Случайно ли, что в те же годы на царском троне был государь, нравом подобный святителю Антонию Вологодскому? Карамзин пишет о том, что на престоле грозного царя «Россия увидела постника и молчальника, более для келии и пещеры, нежели для власти державной рожденного». Наш великий историк, оставаясь, увы, в плену устоявшихся стереотипов, характеризует царя Федора Исанновича, как правителя слабого. Но в чем надо усматривать силу помазанника Божьего?
Царь Федор был большим молитвенником, не пропуская ни одного Богослужения, постился, как настоящий инок, был незлобив и кроток нравом. В своей царской келье он отмаливал Русь. Не в этом ли самое главное предназначение православного государя: быть посредником между Богом и народом? При царе Федоре реально правил, конечно, Годунов, и не плохо правил. Ho много ли и успешно ли Годунов направил без федоровых молитв, когда сам стал царем?
Карамзин пишет о том, что при царе Федоре Иоанновиче внутри царства всё было спокойно. Правительство занималось описью людей и земель, уравнением налогов, населением пустынь, строительством городов. В Москве заложили Белый или Царев город (В том самом 1586 году, когда святитель Антоний прибыл в Вологду). И это признаки «слабого царствования»? Это, скорее, картина благоденствия.
Во внешней политике царствование Федора ознаменовано присоединением Грузии к России. Грузинский князь Александр умолил царя Федора взять древнюю Иверию под свою высокую руку, говоря: «Мы, единоверные братья россиян, стенаем от злочестивых. Един ты, венценосец православия, можешь спасти нашу жизнь и душу…» Можно долго говорить о политических обстоятельствах, интригах, расчетах, а можно просто сказать, что русский и грузинский народы были соединены молитвами православных государей, Федора и Александра.
Кстати, при «слабом царе» Федоре польский сейм всерьез обсуждал вопрос о том, чтобы передать русском самодержцу корону польскую. За Федором последовали «сильные цари», доправившие до того, что русская корона была предложена польскому королевичу. Воистину, «сила Божия в немощи совершается».
Преподобные свидетели
Митрополит Исанн (Снычев) с горечью отметил: «B русской жизни XVI века нравственность находилась на весьма низком уровне». Не сомневаемся, что для такой оценки есть достаточно оснований, и нам не стоит идеализировать минувшие столетия. Если писать «портрет» той эпохи, на темных красках сэкономить не удастся. А если писать не «портрет», а «икону» эпохи? Сколько светлых красок потребуется!
Попытаемся прочувствовать хотя бы несколько фактов: на царском троне – смиренный молитвенник. На первосвятительской московской кафедре – святой митрополит, на вологодской кафедре – святой епископ. A ведь тогда в Вологде жили и другие святые.
Преподобный Галактион Вологодский был сыном знаменитого боярина Ивана Бельского, родился в Москве в 1535 году. Боярин Бельский враждебной боярской партией был сначала сослан на Белоозеро, а вскоре убит. Его семилетнего сына Гавриила спрятали в столице, откуда он, повзрослев, перебрался в Вологду, как простолюдин. Гавриил овладел сапожным ремеслом, которое пришлось ему по душе.
Вскоре родной дядя Гавриила стал одним из самых приближенных царю Иоанну бояр, но Гавриил вполне сознательно не захотел возвращаться в Москву, к царскому двору, к сытой и почетной жизни. Боярин – сапожник женился на вологжанке, у них родилась дочь, но молодая жена умерла. Тогда Гавриил возложил на себе железные вериги и всё свое время делил между молитвой и трудами по воспитанию дочери. Когда дочь выросла, он решил стать отшельником, соорудил себе келью-избушку на речке Содеме и принял монашеский постриг с именем Галактион.
Преподобный Галактион никогда не выходил из своей кельи, пищу принимал через маленькое окошечко, не брал, впрочем, ни чего, кроме хлеба и воды. Но и это скудное пропитание он с лихвой отрабатывал, продолжая заниматься сапожным ремеслом. Угодник Божий пребывал в постоянной молитве, без малейшего отдыха, для этого он приковал себя короткой цепью к потолку, так что не мог даже лечь на пол.
Погиб преподобный во время польско-литовского нашествия, но это было потом, в 1612 году, а пока, в годы архиерейства святителя Антония, к Галактиону, на Содему, за духовным советом стекались многочисленные богомольцы. Был ли он знаком со святителем Антонием? Трудно предположить обратное. Они не могли друг о друге не знать и, верно, испрашивали друг у друга святых молитв.
С другим вологодским угодником святителю Антонию пришлось соприкасаться вполне определенно. Это был преподобный Иосиф Заоникиевский. Крестьянина Илариона Вологодского уезда Кубенской волости поразила слепота, он использовал все возможные врачебные средства но, не имея больше ни каких надежд на целителей, все надежды возложил на Бога, Иларион постоянно ходил по церквям, молился о возвращении зрения. Однажды явился ему святой целитель Косма бессребреник и велел придти в определенное место на небольшую поляну. Там его встретили святые Косма и Дамиан. Внезапно явилась в воздухе, ни кем не поддерживаемая, икона Божией Матери, испускающая лучи, подобно солнцу. Святые велели Илариону приложиться к иконе, едва он это сделал, как почувствовал себя совершенно здоровым. А от иконы услышал голос, повелевший, чтобы на этом месте поставили крест, а перед ним икону.
Иларион так и поступил, а кроме того, обнес поляну стеной и сам туда переселился. Множество людей стекались к новоявленной иконе, больные получали исцеление. Святитель Антоний, узнав об этом, велел исследовать все обстоятельства дела и постановил на месте явления иконы Божией Матери построить храм, а при нем монастырь. Крестьянин Иларион принял монашеский постриг с именем Иосиф и стал первым иноком новой Заоникиевой обители.
Как нам представить Вологду, в которой явно совершались такие великие чудеса, где одновременно жили несколько святых, которых уже современники высоко чтили за святость жизни? Представить трудно, но если мы будем молиться вологодским угодникам, Вологда святителя Антония станет нашей Вологдой.
Чудеса любви
Всего два года и две недели был святитель Антоний вологодским архиереем. Он таял на глазах. После очередной службы едва смог дойти до своей кельи, но по-прежнему с радостью и любовью принимал всех к нему приходящих. И по кончине его уже мёртвая рука осталась благословляющей.
Митрополит Иоанн (Снычев) писал: «Последние минуты жизни святителя Антония говорят о том, что душа его воистину достигла духовного совершенства и его нравственный облик содержал в себе гораздо больше добродетелей, чем о них передает его жизнеописание.»
Более трех недель тело святителя не предавали земле, но и по прошествии этого времени он выглядел так, словно вчера умер – ни малейших признаков тления не появилось, На погребение его собралась вся Вологда от мала до велика, не было никого, кто не плакал бы от горести. Такова была любовь вологжан к святителю. И не только любовь, но и вера в его святость. Погребли свт Антония в Софийском соборе и вскоре у его гроба стали совершаться чудеса.
В феврале 1596 года привели в Софийский собор Дарью Степанову, уроженку тотемскую, которая находилась в буйном помешательстве. В храме она бесчинствовала, выкрикивала безумные слова, тогда её поставили у гробницы святителя Антония, и Дарья заметно поутихла. Когда её привели в собор во второй раз, больная внезапно пришла в совершенно здравый рассудок. Со слезами благодарности святителю Антонию, она сама заявила о своём исцелении настоятелю собора.
Через неделю вологжанка Фекла принесла ко гробу святителя свою ослепшую дочь, младенца Матрону. По совершении панихиды святителю, когда женщина приложила дочь к гробнице, девочка очевидным для всех образом тотчас прозрела.
Эти чудеса у мощей святителя были, конечно, не первыми и не единственными, хотя о других нам, к сожалению, ни чего не известно. Может быть, записи чудес погибли в смутное время. Но и эти факты драгоценны. Ведь с надеждой на исцеление к святителю шли всего через восемь лет после его блаженной кончины. Шли, вероятнее всего, люди, лично его знавшие и не сомневавшиеся в его святости.
Люди во все времена были склонны подмечать и даже выискивать недостатки у ближних, особенно – высокостоящих. A вот у святителя Антония современники ничего плохого выискать не смогли, иначе не молились бы ему, как святому.
Про святителя Антония говорили, что он старался «всем быть вся». Наверное, это и есть святость.
Две Фиваиды
(B пустынях Египта и в лесах Вологодчины)
Ещё в конце ХIХ века священник Иоанн Верюжский писал: «… Должна быть дорога сердцу каждого русского православного человека сторона вологодская по множеству бывших в ней обителей иноческих и подвизавшихся в ней великих угодников Божиих. Казалось, что дремучие леса и болота вологодские только и удобны для жительства диких зверей, но в них отовсюду стремились искавшие себе уединения и безмолвия… так что по справедливости и без всякого преувеличения можно назвать её (Вологодчину) Фиваидой Севера».
И доныне Вологодчину называют Северной Фиваидой, когда хотят подчеркнуть её значение в духовных судьбах России. Насколько это всё-таки обоснованно?
В исконном значении слова, Фиваида – область египетского города Фивы. Этим же именем назывался вообще весь Южный Египет. A прославилась Фиваида благодаря своим диким пустыням, в которых, начиная с конца III века, селились отшельники, многие из которых стали великими святыми. Фиваида – родина монашества. Здесь зародился этот особый тип христианской жизни, здесь прославились первые в мире иноки, жизнь которых и доныне остается образцом для всего православного монашества.
Неужели и у нас, в вологодских лесах, было нечто подобное? Читая жития египетских и вологодских преподобных перестаешь в этом сомневаться. Это люди одного духа, общих устремлений, единого внутреннего склада. Возьмем для примера житие преподобного Антония Великого (ум 356 г.) и преподобного Дионисия Глушицкого (ум 1437 г.) Первый из них – египтянин, из Фиваиды Южной, второй – русский, из вологодской Северной Фиваиды. Между ними – более тысячи лет и тысячи километров, они принадлежат к очень непохожим культурам, а жития их похожи так, словно они были близнецами.
