Сергей Викторович Паршуткин
Снега моей души
Следующее, что сделал Сергей, была эвакуация раненого в комнату на кровать. Уложив его, Сергей распустил бинты, сложил их в несколько слоёв, сбегал к бочке – намочить, и связал ноги лежащего, как паутиной опутал. Правую руку он привязал в спинке кровати, а о левой руке не было нужды заботиться…
Потом, он зачем-то вышел на крыльцо, прислушиваясь и напряжённо всматриваясь в сторону каньона.
Но страхи отошли, и на Сергея навалился голод.
Обед был роскошным – последний раз так вкусно он ел в аэропорту Якутска, в кафе на втором этаже. Тут тебе и горбуша консервированная, и ветчина прессованная, и хлебцы горчичные…
Поедая вкусности, Сергей изредка бросал взгляды в сторону лежащего. И вдруг чуть не подавился, поймав яростный, страшный в своей ненависти взгляд очнувшегося врага. А что это был враг, он перестал сомневаться после попытки того завладеть его стволом.
– Что уставился, образина? Жрать будешь? Если будешь – покормлю, мне не тягость. Не стесняйся – еды у меня много. Гм! Да не смотри ты так страшно – пуганый я. Ты лучше скажи, зачем геолога-то убил, а? – говоря это, Сергей продолжал аппетитно истреблять ветчину.
Враг молчал. Тогда Сергей, вытирая на ходу рот обрывком старой газеты, подошёл к кровати и, присев в ногах лежащего, уставился на него, чувствуя, как начинает звенеть в ушах.
– Ладно, скот. Жрать ты не хочешь. Тогда мы поставим вопрос по-другому. А жить ты хочешь?… – осклабился Сергей и достал нож.
Лежащий вздрогнул и внимательно посмотрел на Сергея. Бледность от потери крови на его лице сменилась синевой испуга. Глаза расширились, правая рука дёрнулась в попытке прикрыться
– Я сейчас тебе дам таблетки, а то «кони двинешь», ненароком. Как же я потом всё узнаю? Правильно я говорю? – Сергей открыл сумку и начал рыться в ней, выбирая необходимые лекарства.
– Это тебе антибиотик – рана у тебя ещё та. Это тебе анальгин – скоро больно будет. Это тебе корвалол, три таблетки сразу – седатив, просто надо. Жгут я тебе через час ослаблю. – Сергей выбирал таблетки и складывал их на матрац. Когда набралась приличная кучка, и исчерпались его познания в медицине, он сходил за водой и всыпал всё выбранное в рот врага, дав запить.
Немного погодя, когда лекарства стали действовать, Сергей ещё раз, теперь уже более внимательно, осмотрел тайник. Как он и думал, среди прочего, лежали документы на имя Зароднего и несколько маркшейдерских карт. Некоторые из них были очень старые – тридцать восьмого и сорок первого года съемки. Они-то и привлекли внимание Сергея. Значки около условных изображений шурфов были просто потрясающими!
– Да здесь не клад – пещера Алладина отдыхает! – восторженно шептал он, лихорадочно перебирая пожухлые листы кальки. – Богатство ужасающее! Да, милый мой, именно так! Но сдыхать за него… Эх, геолог, геолог…
X
Ночь прошла спокойно. По крайней мере, для Сергея, так как раненый всю ночь стонал, сучил связанными ногами, что-то бормотал в полусне…
Утром Сергей сделал ему перевязку, присыпав раны растёртыми таблетками антибиотика, хмуро наблюдая, как вокруг этих дыр и кусков растёт, расползаясь, краснота.
Проглотив очередную порцию таблеток, раненый неожиданно заговорил.
– Слушай, мужик! Давай с тобой договоримся, а? Золото ты видел – бери себе половину. Погрузим всё на лодку, отвези меня к трассе, я там уйду, а тебя не сдам. С этим металлом ты на всю жизнь король! Я тебе и адреса на материке всех барыг серьёзных солью – обналичат за милую душу! – он рассказывал это быстро, почти не задумываясь. – Адреса у меня все здесь, вон куртка висит – там они, в подкладке. Что молчишь?! Весь металл бери – только отвези к трассе. Кончусь я тут…
Он ещё долго говорил, то наседая, то вдаваясь в рассуждения, то начиная канючить и давить на жалость, а потом уснул, уставший.
Днём, когда раненый проснулся, Сергей начал задавать ему вопросы. Он узнал, что пришельца зовут Эдик и ему сорок три года, что он пришёл на прииск с колымской трассы, и что случайно наткнулся здесь на геолога, которого обманул. А потом убил на месте рабочей промывки золота, увидев, какие содержания этого металла были в песках Ручья Лающей Собаки. И как от поисковиков сам прятался, где труп сначала прятал…
Но главное было не это!
Убитый показал пришлому, где стояла на прииске обогатительная фабрика (а по сути – крошечный цех), которая доводила до кондиции золото, добытое на шахтах прииска. И работала эта фабрика почти двадцать лет без перерыва. А потом, в период развала, сгорела. Оборудование вывезли или бросили, а вот трубы и грязь всякую от передела руды, не тронули. А золота там!!!
– Вот оно что! Песок-то рудного золота! Поэтому он такой… крупицами остренькими! Не россыпь, а руда! Ах, я дурак старый! И как не догадался сразу?! – Сергей огорченно вздохнул.
Рассказывать раненый закончил поздним вечером, пережив за этот период две засыпки лекарств. Помолчав, он попросил Сергея развязать ему ноги, мол, куда он с такой раной. Сергей, подумав несколько мгновений, выполнил его просьбу, с интересом наблюдая, что тот будет дальше делать.
Раненый, морщась и постанывая, начал сгибать и разгибать ноги, пытаясь таким образом восстановить в них кровообращение, но вскоре устал и затих, закрыв глаза. Сергей снова связал его ноги, но уже не так затягивая бинты – давал крови свободно циркулировать.
Между тем, наступал вечер, и пора было готовиться ко сну. Сергей зажёг свечку, расстелил на полу спальный мешок геолога, и подошёл к раненому.
– Давай, я тебе руку отвяжу, полежи так немного. Поесть тебе дам. Консервы вон любые есть. А на ночь снова привяжу – видел я тебя… – снисходительно проговорил он.
Раненый молча кивнул.
Сергей освободил его руку и, повернувшись к двери, собрался выйти за водой…
Удар по голове был такой силы, что из носа вылетела кровяная сопля, а в голове что-то вспыхнуло и разлетелось на куски. Сергея швырнуло вперёд, и он, ударившись лицом о стену, сполз на пол.
Но сознание его не покинуло, а подвели ноги – совсем не слушались, когда он пытался встать – разъезжались в разные стороны, как на льду.
Поднимаясь, он чётко фиксировал, что раненый сел на кровать и пытается чем-то в него бросить.
Вот он замахнулся, в руке блеснуло что-то большое…
Сергей, отпрыгнув в угол, упал, отбив бок о прислонённое ружьё.
– Сто-ой! Убью! – ствол уже смотрел в сторону кидавшего.
Рука раненого начала движение вперёд, когда Сергей выстрелил…
От выстрела упала зажжённая свеча и погасла.
В комнате наступила темнота.
Сначала ничего не было слышно, но потом до Сергея стало доноситься какое-то бульканье и постукивание.
Остерегаясь продолжения нападения, он еле зажёг свечку – так тряслись руки, и увидел, что выстрел разнёс раненому грудную клетку – как яму вырыл, и теперь тот булькает кровяными пузырями из этой страшной ямы и сучит связанными ногами – отходит.
А кинул он полукилограммовую банку с тушенкой. В голову целил…
Сергей вышел из комнаты на крыльцо, где и просидел всю ночь, размышляя о создавшейся ситуации и о своих дальнейших действиях во всём этом.
На рассвете его голова уже перестала что-либо воспринимать, но план действий был готов, и Сергей начал действовать, молясь всем святым за то, что вокруг нет ни души, и что у него есть время, чтобы привести всё сотворённое пришлым и им, Сергеем, в «образ тайный», то есть спрятать, убрать, зачистить…
Первым делом надо было что-то делать с трупом пришельца. В памяти Сергея всплыли потешные и бесполезные, как он их тогда называл, советы и примеры тувинца о том, как сокрыть следы смертоубийства в горах или тайге.
– Собаками искать будут – под землёй найдут. После огня тоже найдут – не всё горит. Убери под воду. Нет, не понял ты! Под ручей убери! В дно спрячь… – тувинец говорил это ровно и спокойно, будто речь шла о покупке молока. – Не дай бог, как говорите вы, но всякое может быть. Как убрать? Э-э-э, Серый! Воду убери, яму вырой, одежду сними, живот проткни – раздует иначе, закопай камнями, воду обратно пусти. Всё водой вымоет. Что тебе сложно?
Самым сложным оказалось отвести воду из русла в сторону. Четыре часа Сергей трудился без отдыха, таская камни для запруды и роя канаву для отвода воды. Место сокрытия он выбрал на самом краю русла ручья Лающей Собаки, почти в его устье, благо, что конус выноса у ручья был очень широким – почти пятьдесят метров.
Снятую с трупа одежду он решил сжечь в костре здесь же, прямо на берегу, предварительно срезав все металлические пуговицы и заклёпки. Пряжку ремня постигла та же участь. Собрав всё срезанное, он прошелся по берегу, выбрасывая эти штучки в воду по одной.
Протыкать кишечник у убитого он не решился. Один вид ямы в груди вызывал у него тошноту, и снова начинали трястись руки…
И вот, уже почти под вечер, дело было сделано. Ручей смыл, размазанную Сергеем при копке, грязь, в свой общий поток, превратив место жутких работ в часть русла.
– Как и было. Ну, Суурдан-ол, ну и молодца! Что бы я без тебя сейчас… – на душу Сергея пришло успокоение. – Одной проблемой меньше…
Всю ночь Сергей перетаскивал содержимое тайного места через улицу в соседние развалины. В них он нашёл погреб, достаточно сухой и вполне приличный. Соорудив внутри погреба что-то типа полок – опасаясь подтопления, он разместил на них все припасы, закрыв всё сверху куском полиэтилена. Резиновую лодку, документы геолога и ящики с золотом он оставил в бараке.
Придя обратно в барак, он рухнул на кровать и проспал непробудным сном почти десять часов, а днём, наскоро перекусив, отправился к водопаду. В карманах его куртки лежали приготовленные перчатки, марлевая повязка на лицо и раствор нашатыря из аптечки.
Сергей шёл хоронить геолога…
…Вернулся он обратно уже утром, неся на плечах свой рюкзак, весь мокрый от росы, уставший до синевы. Есть совершенно не хотелось, но Сергей заставил себя вскипятить воду и выпить кружку обжигающе горячего кофе.
Ночью прошёл дождь, всё вокруг стало сырым, скользким. С реки и ручья поднимался туман, наползая на траурно-черные развалины посёлка серым одеялом, усиливая и без того печальную картину.
Сергей пил кофе на крыльце стоя, не найдя сухого места, куда можно было бы присесть.
И тут он вспомнил о куртке, которую можно было подстелить под его усталую задницу. Мысль о куртке замерла…
…«Адреса у меня все здесь, вон куртка висит – там они, в подкладке…», – слова мертвеца прозвучали так ясно, будто он сам стоял рядом с Сергеем.
Через мгновение его руки перебирали подкладку куртки, ища то, что было самым важным для убитого – адреса покупателей золота.
Есть! В руках Сергея оказался маленький, завёрнутый в презервативы, блокнотик.
Открыв его, он увидел десятки фамилий, адресов и номеров телефонов.
– Ладно, разберёмся на досуге. А сейчас пора уходить. До ночи управлюсь. – Сергей захлопнул блокнотик, взял рюкзак и пошёл в барак.
Он уже принял решение, что пойдёт по реке вниз на резиновой лодке. До трассы ему идти три дня. И это если не работать вёслами. Но работать вёслами ему сейчас было не с руки – надо было не спеша обдумать все дальнейшие свои действия, а главное, слова.
Впервые в жизни Сергей боялся встречи с людьми на выходе из тайги. Но и золото он выносил из тайги впервые…
Он прекрасно понимал, что к своему новому статусу ему нужно будет привыкнуть, сжиться с ним, дышать им…
Перед Сергеем вставали задачи, которые он не решал ни разу; открывались горизонты, за которые он раньше даже не помышлял заглянуть…
Упаковывая золото, он увидел, что капелька его крови, случайно оставленная им на самородке, уколовшем его, почернела, засохнув.
В посёлке умерло не два человека. Убито два, а умер один.
Страшный счёт для такого красивейшего места – трое мёртвых…
Эпилог
–Я нашла! Я нашла такой коттедж! Мечта! Элитный район, почти «Рублёвка» московская! Сорок километров от Красноярска всего-навсего! Охраняемый посёлок! Купим, а? – голос жены звенел в трубке.
– А тебе не много ли будет, душа моя? Квартира в центре, две квартиры в Питере, дача в Минусинске… И в машинах ты, гляжу, запуталась, не знаешь уже на какой ехать, иной раз просто смешно смотреть… – Сергей отвечал резко, почти рубил фразы. Сейчас он вёл автомобиль через центр города, находясь в плотном потоке движения, и был само внимание.
На том конце провода наступило молчание.
– Всё, сейчас начнётся…– Сергей вздохнул и начал перестраиваться в соседний ряд. – Господи, а тут опять дождь!
– Что ты там вздыхаешь? Ты приезжай сюда сам и посмотри! Там тебе такой кабинет есть! Второй этаж, стеклянная стена! Сказка, а не кабинет! Ты же хотел такой, скажи! И баня, и гараж, и беседки. Детям там будет хорошо отдыхать… – голос жены задрожал.
– Ну, не надо опять плакать! Я понимаю, что денег море морское, но меня-то пожалей! Мне же там работать дворником и сантехником, так как чужих дядек я на порог не пускаю. Слушай, а может, махнём в кругосветное, а? Плюнем на всё это, что вокруг, и махнём? – Сергей улыбался.
– Что ты! Это долго, а у тебя дела. Ты же обещал снова появиться на родине, и тебя там ждут. Так ведь? – жена, судя по интонациям, успокоилась. – Кстати, а когда ты собрался в посёлок-то?
– Когда собрался, когда собрался… Не знаю! Но надеюсь, что опять в конце августа – под заморозки, давно снега не видел. Думаю, что так будет… – Сергей отвечал рассеянно, отвлекшись на происходящее снаружи его автомобиля. – Ладно, делай, что хочешь. Кабинет – это интересно. Сейчас я подъеду. Целую.
Дождь усилился – почти перешёл в ливень. Дворники не справлялись с прозрачными струями, которые причудливыми струями скользили по ветровому стеклу. Сигнальные огни идущих впереди машин, дробно, оранжево вихлялись в этих струях, отражаясь в черной поверхности капота его автомобиля, тянули на себя его взгляд, усиливая темноту наступающей ночи.
В памяти всплыл, теперь уже невыносимо далёкий, моргающий огонёк горящего барака, его дробное, оранжево вихляющееся отражение в черных водах реки, которые тянули на себя его взгляд, усиливая черноту ночи и сужая окружающее пространство до размеров точки…
Сергей вздохнул, переключил передачу и начал перестраиваться в потоке авто, направляя своё движение в сторону моста через Енисей. Скоро черная капля его автомобиля влилась в разноцветный поток и исчезла из виду.
Маленькие дети бегают по комнате.
Маленькие дети бояться темноты…
Детская считалка