Рустем Омаров
Изгнанные в облака
Глава 6
Старик говорил на пунтлике – всемирном языке с некоторым акцентом. Впрочем, как и все пожилые люди, что когда-либо разговаривали на языках своих матерей. А потом начали изучать один язык. В принципе это не бросалось в глаза.
На краю крутой сопки, профессор остановился. Он вылез из машины и вздохнув начал вглядываться в горизонт. Автомат шел старику. Сейчас он опирался на него, любуясь искрами от огня. Облик этого седовласого старца кричал таким мужества, что я даже не заикнулся о том, что огонь может привлечь роптов.
– Трудно даже представить, чтобы мы делали без вас, – сказала Зети. – Вы наш добрый ангел.
Профессор заулыбался.
– Знали бы они, как много я много я имел дел с поддонками, то, наверное, они бежали без оглядки… Кстати, что у вас за проблемы с этими типами?
– Ничего, просто мы спрятались на крыше, – я смотрел в горизонт. – Они требовали спуститься, а потом начали вырезать сваркой люк на крышу…
Старик не слушал меня. Вместо этого он прикрыл глаза.
– Надо было отдать бабу, побаловались и отпустили бы, – старик чихнул.
– Что? – возмущенно воскликнула Зети, и плотно сжав губы процедила. – Ваши манеры опережают ваш язык на полкорпуса.
Старик развел руками. А потом уставился на меня своими хрустальными глазами.
– Мне нужно сделать небольшую операцию.
– Операцию, – поразился я. Оглянулся. Вокруг ни души.
Зети и Фью стояли в тени машины.
Старик пошел к машине. Он достал и расстелил на земле клеенку. Рядом он разложил какие-то инструменты – ножницы, скальпель, нитка с иголкой. И сам сел на нее сверху.
– Дамы отвернитесь, – велел профессор. Девочек не пришлось долго уговаривать.
Старик повозил пятой точкой по клеенке.
А потом отогнул свою рубашку. Живот красный и опухший. В районе пресса торчала шишка. Она явно выделялась.
– Что это, волынка меня разрази, – вскричал я.
– Манакский червь. Держи, – профессор протянул мне скальпель.
– Что? О нет, я не притронусь, – вскричал я.
– Слушай гад ты эдакий, если ты мне сейчас не вырежешь эту тварь, я подохну. Ты понимаешь. А если я подохну, то наши добрые друзья нас догонят.
Профессор кивнул в сторону горизонта.
Я взял скальпель.
– Возьми бутылку и вымой руки в спирте, потом одень перчатки, – сказал профессор.
– Пожалуйста, может вы сами, – заскулил я. – Как вы это подцепили?
– Я сам ее внедрил.
– Что?
– Мне 70 лет, я не смог бы проехать и тысячи миль, – объяснил старик. Эта тварь – паразит, внедряясь в тело человека, дает ему силы и молодость, так сказать. Но не бесплатно. Если ее вовремя не убрать, можно подохнуть. Он как раз созрел.
Я взял в руки скальпель. И поднес к телу. А потом отстранил.
– Она большая, – сказал я.
– Конечно большая, она выделяет столько гормонов, что я могу обрюхатить сотню баб, и твою даже.
– Я не его, – крикнула Зети. – А вы обрюхатьте лучше вашу бабушку.
– А если она на меня нападет?
– Не нападет, – заверил старик. – Хотя нет. Может. Но тебе надо ее затоптать.
Я с сомнением посмотрел на свои порванные кроссовки. Из дырки торчал большой палец.
Я поднес скальпель и увидев, что шишка начала шевелиться с криком отшатнулся.
– Чпок, – спокойный голос Зети, отрезвил меня. – Они едут. Придется тебе зарезать этого уважаемого дона и самому сесть за баранку.
Я взглянул на горизонт. И уверенно подступил к старику.
– Втыкай, – сказал он. – И наследуй.
Старик засмеялся.
Выдохнув, я деревянной рукой совершил тычок. Скальпель вошел в тугую плоть.
Старик закричал нечеловеческим криком. Раздался девичий писк.
– Вот дуры, я сказал не смотреть, – закричал старик. – Режь, дальше.
Я не заметил, что тоже присоединился к всеобщему ору. И начал опускать лезвие ближе к телу. Из раны начала сочиться что-то похожее на кровь. Но оно больше напоминало желатин. А потом что-то огромное с обилием ножек и белое вырвалось на свободу.
Увидев червя, старик заорал еще больше, а я не придумал ничего лучше, чем пнуть его левой ногой. Червяк возвысился из раны и закачался.
– Бей, бей суку, – закричал старик.
_Я ударил еще раз. И почувствовал, что-то мягкое легло под носок. Словно бы я бил по воротам. Червяк полетел и упал на землю. Он ошарашенно упал в траву, а потом приподнялся, раскрывая черные шипы. Они придавали ему поистине грозный вид.
Щенок устремился на него, грозно тявкая. Но когда червяк раскрыл пасть, поневоле отшатнулся.
– Тьфу, не подходи, – крикнула Зети. – Тьфу.
Червяк повернулся в сторону девушку и запищал. Он издавал самый отвратительный звук в моей жизни. Я почувствовал рвотный рефлекс.
– Пошла в жопу тварь, – закричала Фью. Конечно, из ее уст это звучало особенно умилительно.
– Не отвлекайся, очисти рукой, все, что там есть, потом лей спирт, – закричал старик.
Я повиновался. И старался не посматривать в сторону червя, что фыркал и плевался.
– Я смотрю, – успокоил меня старик, нацелив на червяка автомат. – А теперь зашивай.
Я начал зашивать, протыкая плоть легко, без единого сопротивления. Слизь сочилась между пальцами. А старик, выпучив глаза, пытался удерживать автомат. Я не успел сделать даже первый стежок, Зети заменила меня. А я начал блевать на сырую землю.
***
Щенок и профессор сдружились. На каждом привале, он располагался неизменно у его ног. А вот Фью переносила дорогу стойко. Каштановые волосы ее прилипали к розовым щечкам. Она спала, периодически ее тошнило, а потом она снова засыпала. И на привалах она оживала, гонялась за сверчками, кушала, набив полные щеки.
– Неужели они не успокоятся? – сказал я, когда мы основа остановились, разглядывая распростертая желтую долину и облачко пыли на горизонте.
– Я ошибся, я пристрелил Мандра, подумав, что он вожак, – сказал профессор. – Но на самом деле вожаком был мужчина в камуфляже, что стоял сзади Мандра.
– Это который дал вам прикурить ваш динамит? – хмыкнул я.
– Его, по-моему, назвали Бригадиром. Да, в том-то и дело, что теперь для вожака наказать нас – это дело чести. Иначе люди начнут роптать. Скорее всего, он принял решение устроить за нами погоню в первый раз. Если банда это оскорбление проглотит, тем более от старика, женщины и какого-то лузера, то Бригадир будет обречен в глазах своей стаи. Рано или поздно на одном из привалов ему всадят перо в брюхо.
– Вы пытаетесь их оправдать? – спросила Зети.
– Но почему, же я понимаю, что, например, для их лидера это было унизительно, и он хочет оправдаться людьми.
– А может быть, подложим мину? – предложил я. – Будут здесь проезжать и взорвутся.
– Что? Что ты сказал, – изумился старик.
– Ну, я имел в виду, подложить…мину.
– Мину, – знаешь, что сделай. Возьми прямо здесь и наделай кучу. Это и будет твоя мина. Мину, тоже мне умник нашелся, – проворчал старик.
Он оглянулся, а потом сплюнул и растер плевок ногой.
– Поезжай за рулем, я устал.
***
Гора казалась синей дымкой, а потом начала обрисовывать свои контуры, которая щекотала облака.
– Самая высокая точка пустоши, – резюмировал профессор, потом он почесал бороду. – Это ее середина.
Щенок, тяжело дыша, получил свою порцию ласк на руках у старика. А потом он слегка заскулил. Старик положил ему руку и сдавил ему морду.
– Простите, что вы делаете? – старик и не думал меня слышать. Раздался храп.
Тем временем щенок смотрел на меня жалостливо сквозь узловатые пальцы.
– Так тебе и надо морда корявая, – сказал я, злорадно ухмыляясь, продолжая рулить автомобилем.
– Почему ты смеешься? Не видишь, он мучается, – Зети возникла из-за спины. – Что я должен сделать?
– Вытащи щенка.
– Я не буду этим заниматься, я рулю, – чуть не закричал я.
Тем временем дела Шопика становились плохи. Старик обнял его и скрутился на кресле, которое почувствовав, что он спит, тут же опустилось. Щенок начал поскуливать, оказавшись под головой у профессора.
– Попробуйте вытащить его сами, – сказал я. – Я лично пас.
– Шопик, он его убьет, гадкий старик, – воскликнула Фью.
Фью и Зети попытались его вытащить из оков, держа за лапки. Я одним глазом старался не упустить это зрелище.
– Это все плохо кончится, плюньте на этого пса, – сказал я.
Фью, конечно же, показала мне язык. Вскоре пса действительно удалось наполовину извлечь из железных объятий старика. Но он сопротивлялся. Щенок в качестве подушки явно устраивал профессора.
Он возмущенно проснулся и потянул тварь к себе. При этом глаза его осоловели от гнева. Щенок заскулил. А девочки запищали. А потом раздался удар. Меня тряхнуло об руль, что есть силы. Подушки безопасности надулись мгновенно.
***
– Приехали, – возмущенно орал профессор. – Что ты должен был делать? Отвечай что?
– Смотреть на дорогу и рулить, – я чесал голову.
– А ты? Что ты делал.
– Эти дуры спасали пса, вы его положили под голову.
– Да хрен с ней с этой собакой. Нас сейчас догонят. Они вооружены до зубов. А у нас только один автомат и дети. Что я должен делать? Я не отошел от операции.
Старик раздраженно покачал головой. Щенок вилял хвостом, и вежливо кивал, пока его новый хозяин произносил тираду.
– Ну, скажи молокосос, объясни ради всего святого, здесь огромная пустыня вокруг, и как ты нашел камень? Как ты мог найти этот камень? Он ведь даже не на дороге.
– Я понятия не имею босс.
– Какой я тебе босс, дурачок.
Профессор сел за руль и чертыхаясь, завел. Машина, увы, ехала с большой неохотой. Что-то внутри нее урчало, а скорость падала.
– Это конец – ни хрена она не едет, давление на нуле, – устало изрек профессор. – Я ведь только хотел поспать чуть-чуть.
– Это вы виноваты, – буркнул я.
– Что?
– Не нужно было ехать в ту сторону, где мародеры.
Старик раскрыл глаза и пожал плечами.
– Что ты сказал?
– Я вам говорил.
Профессор выпучил глаза, поражаясь моей наглости. А потом взорвался.
– А ну пошел вон. Вон я сказал.
Машина остановилась, и профессор начал тычками выгонять меня из машины. На этот раз я молчал и покорно принимал затрещины. Голова загудела. Защищаясь, я прикрылся окладом автомата. Старик, пытаясь, ударить угодил рукой в автомат и завопил. На этот я услышал еще более смачные ругательства.
– Видишь Сильда, я говорил тебе, не бери этого мудака и его пса, – старик, брызжа пеной, повернулся в сторону Зети.
– Я не Сильда. Вам мерещиться.
– Как не Сильда? – удивился старик.
Зети зарделась. Профессор уставился на нее.
– Я не Сильда, – возразила более мягко Зети.
А потом, словно бы пытаясь отвлечь внимание, она кивнула на дорогу.
– Там кто-то скачет.
***
А впереди скакал всадник. Он поднял руку, когда мы поравнялись с ним. Мы остановились. Он приблизился. Профессор опустил окно.
– Туда нельзя – сказал всадник. Пожилой. Борозды морщин пролегли каньонами на загорелом лице. Длинная черная куртка и шапочка танкиста.
– Что?
Всадник опустил голову и повторил.
– А почему? – раздраженно спросил профессор, потирая руку.
– Скажем так – там мало хорошего, – тихие слова слышались очень хорошо, точно ветер повторял.
– Вот оно что, – протянул старик. – Тогда вот вам ответная любезность. У нас на хвосте мародеры. Мы их разозлили. И вам тоже лучше отсюда свалить.
Всадник резко выпрямился и уставился на горизонт. А потом, кивнув, припустил вперед. Он мчался в горизонт, и лишь копыта выбивали комья земли.
Профессор крякнул и взглянул на горизонт. Пыль росла, и становилось все больше и больше. Наша машина по-прежнему ехала в сторону горы, но все медленнее и медленнее. Теперь казалось, что гора не приближается.
– Их уже видно, – сказала Зети.
Лоб ее поморщился. Тревога росла все больше и больше.
– Может быть, мы выйдем и побежим, – предложил я. – Скроемся в подножье горы. Там вроде лес.
– Это не поможет, не успеете, – ответствовал старик. – Слишком быстро едут.
А потом он заглушил мотор.
– Что вы собираетесь делать.
– У нас есть только одно преимущество, – сказал старик. – Мы знаем, что там за горой, а они нет.
– Но мы же не сможем ехать.
– Сломался генератор водорода, – сказал старик. – Пока они подъедут, мы успеем накопить горючего.
– Но его все равно будет немного.
Старик глубоко вдохнул.
– Да, вообще-то.
Нам осталось только слушать ветер. Он тянул травинки, мириады воинов пустоши к земле.
***
Старик закурил сигарету и искоса смотрел на приближающую армаду.
– Вам автомат нужен? – спросил я.
Профессор поднял очки и взглянул на меня. Стекла блеснули.
– Себе оставь боец, – он с наслаждением затянулся. Так поступают осужденные на смерть.
– Они уже совсем близко, – медленно произнесла Зети.
Губы ее побледнели. Она судорожно сжимала малышку. Пес, взглянув назад тявкнул. Но сделал это как-то похоронно, виляя хвостиком.
– Я должен тебе кое в чем признаться, – сказал, глубоко вздохнув.
– В чем.
– Я…– судорожно вздохнув, сжал автомат. Глаза Зети расширились до размеров целой Вселенной. Полный паралич.
– Ну.
За ее плечами росла буря. Вот уже блеснули позади окна. Мародеры преследовали нас как буря, как злой рок. В этой колонне чувствовалось дыхание смерти. Внутри у меня все оборвалось.
Вдруг в машину прыгнул старик, отчего она слегка вздрогнула.
– Ну что вроде горючее есть на рывок, – сказал он. И включил мотор. Не завелось.
– Эх ты, стерва, шлюха подзаборная заводись я сказал, мразь, – старик из всех сил ударил по панели.
И машина завелась.
– Молодец милашка, а теперь давай не подведи голубка, всего чуть-чуть, я тебя потом не побеспокою, больше. Никогда. Больше.
Старик жал на педаль. Все за окном завертелось в какой-то дикий ураган. Все замелькало. И меня отбросило в кресло. Наши преследователи сразу же отстали. Но мгновение спустя головной белый автомобиль, начал рывками вырываться вперед. Он летел почти с такой же скоростью, как и наш внедорожник. Словно торпеда, разрывающая пылевой налет пустоши, копившийся на дороге веками.
– А, – старик закричал. – Молодца! Сучка!
Я ласкал автомат, а потом увидел как из машины, преследующей нас, вылез слегка мужчина и начал целиться из автомата. Все это, казалось, снималось в замедленной съемке.
– Нагнись, – крик пронзил машину.
Профессор еле дернулся, но продолжи рулить. Зети и малышка упали на пол, Я сполз еще ниже вместе с автоматом. А потом в салон брызнули стекла. Переднее стекло покрылось дырами от пуль.
Фью запищала, отчего в ушах у меня заложила. А щенок залаял, едва она затихла.
Ни один мускул не дрогнул на лице у старика. Он лишь прогундосил.
– Ты куда спрятался, стреляй сучонок.
Я с превеликим трудом поднял автомат, чувствуя его стальную тяжесть.
– Огонь, – закричал под нос старик.
Я судорожно пытался нажать на крючок. Но он никак не поддавался.
– Не стреляет.
– Сними с предохранителя, – заорал старик, зло обернувшись.
Сжал зубы, и попытался найти. Но не смог. Пока старик не щелкнул сам. А потом автомат зажил своей жизнью в моих руках. Грохот оглушил меня.
Машина, преследующая нас, засверкала белизной лобового стекла, покрывшегося точками.
– Молодец, – крикнул старик. Сквозь звон в ушах. И плач малышки на полу. И тявканье щенка. Все это превратилось в одну звуковую линию, которая заставила внутри все обрываться.
А потом все замелькало перед нами. Вот подножье гигантской горы. Сосновые и березовые чащи и скальные нагромождения. И серые скалы, восходящие к темно-синему небу.
Промелькнула огромная скала в пятиэтажный дом, крутая словно трамплин. А за ним раскинулась все та же освещенная, заходящим солнцем, пустошь. И река. И огромные ропты. Сразу трое. Один сидел, глядя на реку. Другой – спускался с горы. А третий шел из леса. Чудовища увидели нашу машину почти одновременно. Наш водородный автомобиль не издавал много шума. Казалось, мы их поразили. Их охватил ступор. Так может обрадоваться подарку на день рождения какой-нибудь ребенок. А потом они побежали с двух сторон к нашему авто.
Огромный черный ропт он бежал, широко расставляя ноги. Огромные конечности впивались в землю, сминая траву в труху и в этом беге было больше смерти, чем на кладбище. В этом беге было столько злости, что его хватило бы уничтожить мир. И как в таком красивом месте, среди горы и зеленых трав могло быть такое порождение зла. Я закрыл глаза, чтобы не видеть это неумолимое приближение ненависти и упрямство. Сердце мое сжалось в горошину, но я смотрел не на себя, а на девочку, чьи глаза распахнулись широко. Впрочем, Зети тут же ее закрыла. Фигура ропта приблизилось совсем близко. Вот и теперь оно заняло весь небосвод.
– Нет! – закричал я. – Отстань. Пошел нахер.
Я нажал на курок автомата. Он отозвался пустым щелчком.
А потом… ропт начал уменьшаться. Машина взревела, отдавая последние соки водородного топлива, и мы унеслись в сторону пустоши.
Я слышал шум травы, которая билась на днище авто. Он ласкал душу, потому он означал, что автомобиль летел. На самых быстрых оборотах.
– Давай милашка, – заорал профессор. – Еще чуть-чуть.
На его лбу заблестел пот.
– Что там? – спросила Зети. – Они.
Я не мог ответить, потому что дыхание у меня сперло. То, что я увидел устрашало до ужаса. Один из роптов, тот, что вышел из леса, замахал бугристыми ногами, пытаясь нас догнать. Руки его почти доставали до земли. Так быстро они бежали. Консервная банка с вкусностями на полном ходу уезжает от них. Из-за поворота выскочила та самая белая машина – электрокар-внедорожник. Очень быстро и почти сразу затормозила, очутившись в пыли.
Но теперь ропты бежали туда в это облако оседающей пыли. Тот самый ропт, оказавшийся ближе к дороге, поймал его, прыгнув сверху, точно кот на мышь.
Лобовое стекло померкло. Ропт перевернувшись с машиной, несколько раз оторвал крышку и запустил руку внутрь. И быстро-быстро начал класть содержимое внутрь пасти.
А потом из-за поворота появились другие машины. Кто-то пытался развернуться, кто-то остановился. Но в этом облаке уже неистовствовали ропты. Из лесу появилось еще двое.
Но мы уже ехали далеко. Сделав полный оборот, мы обогнули гору – одиноко, возвышающуюся в пустоши. Все остальное скрылась вдали. И теперь нет ничего рядом с нами, что придавало жизни устрашающий смысл. Ни зла, ни ненависти, ни смерти. А только зеленая трава, воздух, пьянящий своим потаенным шлейфом и солнце, трогающая кожу аккуратно точечно вытирающая ее до бронзового блеска.
Вскоре топливо кончилось, и машина начала ехать урывками, чихая. Монстров и их пиршество скрыла высокая трава у реки.
Глава 7
Профессор остановился на опушке и загнал еле дергающий автомобиль в заросли кустарника. А потом наш отряд устремился вверх – на гору. Тропа пролегала вдоль зарослей пахучих трав. Каждую хотелось нюхать до умопомрачения. Хотелось трогать камни, ласкать сухую пыль и пить капли влаги на бутонах растений. Я наслаждался подъемом. И когда у старика начали трястись колени, он остановился. Все продолжали молчать, глубоко вдыхая воздух. Только сейчас я заметил, что в руках у Фью держала кучу цветов. Она прижимала их к груди только сильно, словно свою жизнь.
Где-то вдали видны очертания алого горизонта, который немного плясал от теплого ветра. Круглая луна повисла над пустошью. Я смотрел на нее завороженно. Это похоже на танец самой природы.
Когда внизу развезлась вся головокружительная низина пустоши тропинка вышла на широкое ложе. Там и обосновались, потому что понимали, что дальше идти не сможем.
Во время ужина старик, вытянув ноги, улыбался, вгрызаясь в кукурузу. Я тоже ел, но на самом деле я смотрел на лицо Зети. Тонкие губы и чуть припухлые щечки. Когда она улыбается, обнажая жемчужные зубы, и смотрит, источая умиротворения, я понимаю, что она повзрослела.
***
Шопик взобрался на валун и начал было скулить, вытянув морду, на голубую луну. А потом внезапно взял высокую ноту, взвизгнув от удара прилетевшей кроссовкой. Профессор захохотал, вытянув босую ногу.
– Идиот, хорош, скулить, привлечешь внимание, – зашептал он грозно на пса.
– Прекращай мучать мою собаку, она просто хочет петь, – возмутилась Фью, наскакивая на профессора, грозно раздувая ноздри.
Вдруг где-то внизу раздался шелест. Мы затаились, а Фью нырнула в объятья старика, пытаясь забраться в подмышку.
– Добрый вечер, – голос как у оперного певца. Профессор вздрогнул. Из темноты появился силуэт. Мужчина с выжженным солнцем лицом. Глубокие морщины и черные усы. В руке он держал изогнутый посох.
– Вам удалось спастись, – молвил он
– Присаживайтесь, прошу, – чинно изрек профессор. – Угощайтесь кукурузой. Спасибо, что предупредили, что за горой ропты.
Малышка спряталась за спиной Зети, чтобы не смотреть на пастуха. На его грозное черное лицо, испещренное бесчисленными каньонами. И прозрачные серые глаза.
– Не опасно здесь? – я добил початок и бросил его на землю.
– Нет, эти ребята не забираются на гору, – сказал пастух. – Они там охотятся – внизу. Пришли недавно. Я думаю, скоро уйдут.
– Вы шли за нами? – продолжил я.
Пастух усмехнулся.
– Я нашел вашу машину в лесу. И понял, что вы пошли наверх. Довольно опасная парковка, учитывая, что с другой стороны горы обосновались ропты.
– А вообще красивые у вас края, – заметил старик.
– Я все про них знаю не только вширь, но и глубь – я историк.
– А я физик, – отвечал профессор.
Оба старика вздохнули.
– Не напомните, как вас зовут…
– Хаску, – подсказал профессор истории.
В конечном итоге оба старика разговорились. Тонкая красная линия разговора понеслась вдоль философии, этики, теологии, эволюции.
– Всех выровняли под одну гребенку – уничтожили культуры и языки – возмущенно вопрошал профессор. – Вот я не знаю кто я по нации. И что должен говорить сыну?
– Мировое правительство пало, – попытался я его урезонить и вставить свои пять копеек. – Мир одичал и можно на ней все выстроить с нуля.
– Ни хрена ты не понимаешь, – закричал старик. – Что ты выстроишь дурья твоя башка, ты стерилен. Уж лучше тебя сожрали паразит ты хренов. Согласен со мной? Или пешком пойдешь.
– Согласен.
– Вот видишь, он согласен, – торжествующе заметил профессор.
***
– Ближе к делу дорогой друг, вы согласны меняться, – спросил профессор.
Пастух кивнул.
– Ваша машина на двух лошадей.
– Трех.
Пастух кивнул.
– Трех плюс ваш автомат. Решено я приведу их вам на рассвете. Вам лучше до рассвета в сумерках спуститься с горы. Ропты будут спать.
Он раскланялся и пожав каждому из нас руку, и чмокнув Фью, ушел.
– Простите, я правильно понял, вы отдаете пастуху машину и оружие в обмен на трех лошадей, – спросил я.
– Конечно.
– Но простите, а как мы сможем пересечь пустыню?
Профессор наклонился.
– Почини машину, будь добр и поедем.
– Но вы же можете починить.
– Могу, но не пальцем, – устало согласился он. – И вообще, я тебя брать не обязан. Захочу тебя тоже в сделку включу. В качестве оплаты четвертую лошадь.
– Ой, надоели ругаться, заткнитесь, – прокричала Фью и, обратившись ко мне добавила. – Ты тупой, что ли тебе говорят заткнись, значит заткнись. Мы хотим спать с тетей Зи, а вы нам мешаете.
Мы с профессором удивленно уставились на малышку.
– Будущий командор – это девочка, – цокнул языком профессор.
***
Обмен состоялся на опушке плеса, когда солнце уже поднялось. Пастух пришел с лошадьми. Они вызвали огромный восторг у малышки. И вместе с тем неподдельный страх. Смирные животные фыркали, кивали головой, шкура их блестела на солнце маслом.
– Вы не пропадете с этими лошадьми, они чуют монстров и не дадут приблизиться, – сказал он. – Меня и мою семью много раз спасали. А вот вам мешок. Здесь сушеное мясо, картошка, крупы.
Пастух похлопал лошадь по крупу. При свете дня он еще раз осмотрел сгоревший двигатель джипа профессора и с благодарностью взял ключ.
– Запчасти возле горы должны быть, – заметил профессор. – Соберете, когда ропты уйдут и почините.
Пастух кивнул. На прощание он посмотрел на меня.
– Ты помнишь своих родителей
– Да.
– Помни всегда. А невеста у тебя красивая.
– Она еще, – я запнулся и посмотрел на девушку, сидевшую верхом. Фью она посадила перед собой. Старик взобрался на свою лошадь с огромным трудом. Я вскарабкался на лошадь еле как. Она навострила уши в мою сторону.
– Ну что же теперь точно по коням, – вскрикнул профессор. Его лошадь фыркнула и развернулась точно юла.
– Мы идем искать мою маму, – крикнула Фью.
– И моего сына, – добавил старик.
И, конечно же, оба ускакали вперед. Один я остался стоять. Пастух, напевая песню, ковырялся в капоте своего авто. Я подозвал его.
– Э, ты чего, – спросил историк. – Ты о чем думаешь. Поезжай.
– Я не знаю как.
К моему великому неудовольствию ни старик, ни девушка не думали развернуться. Я же прыгал на спине лошади, но безрезультатно.
– Может помочь? – спросил пастух.
– Если вы будете так любезны. Премного благодарен. Не извольте беспокоиться. А-а-а.
Пастух осадил ее кнутом. И лошадь двинулась вперед в сторону горизонта.
***
– В общем, я окончил академию командоров, – сказал профессор. – Было это в… ммм… ну не важно. Поступить было тяжело.
Профессор сплюнул, харкнул и осмотрелся по сторонам. Он понял, что его слушали затаив дыхание. И с удовлетворением продолжил.
– Вы, наверное, не знаете про командоров. Вас тогда отродясь не было.
– Это военная каста, которая создала мировой диктат, – я медленно подбирал слова. – Вы построили крупные города.
– Да ни хрена вы не знаете. Мы пришли к власти, чтобы обуздать корпорации. Войны, экология, власть СМИ, эти прохиндеи долго баловались властью и шлюхами. Так не должно было долго продолжаться. И тогда пришли к власти мы, значит после мировой войны. Я значит был третьим поколением командоров. Но фокус в чем? Фокус в том, что мы…
– Тетя Зи, а что такое шлюхи, – спросила Фью.
– Это такие женщины, которые плохо себя ведут, – отвечала покрасневшая Зети. – Они не слушались в детстве маму. А повзрослев, перестали прислушиваться к своему вкусу.
– Ну почему не всегда, – заметил профессор. – Ну, так, а чем я, Так вот мы придумали социальный лифт. Вся планета была поделена на сотни тысяч дистриктов. Каждым правил командор. Стать командором мог любой человек, который поступит в академию и сдаст экзамен на интеллект, ну и физическое развитие.
– Это настоящий феодализм, – заметил я.
– Не ну почему, – возмутился профессор, почесывая бороду. – По наследству власть мы не передавали. Мы давали клятву, что посвятим себя всего развитию экологии, науки и любви.
– А моя мама хвалила интеллектуализм, и папа тоже, – добавила Зети, приглаживая волосы.
– Но вы же пользовались почетом и ресурсами, – возмутился я, ухватившись за голову. – Вы нарушали рыночные принципы развития, эту…свободу самовыражения.
– О Святой павиан, ты видишь Сильда, как промыли капиталисты голову этому юному дармоеду? Первым делом, когда канцлер Эрман Дакоте пришел к власти он сразу же устроил тиранию и гонения. Да что вам говорить?
Профессор сплюнул и замолчал.
– Вы рассказывали, как вы поступали, – подсказала Зети.
– А ну, да, так вот, экзамен был тяжелый, я к нему готовился. Чтобы получить допуск, нужно было сдать интеллектуальный экзамен – я оказался в числе 200 самых умных молодых людей планеты. А потом нас забросили на болото. Туман стоит. Бегу в глухой топи. Где-то стрекочут птицы. Сапоги утопают в грязи. Все что у меня было – это бумажная карта. Не навигатор, а всего лишь бумажная карта. Вонючая и старая. И если на минуту, если на секунду увидеть какие это были ребята и девчата, то оторопь берет. Какие все-таки это были люди. Не чета нынешним. Глыбы, совершенные люди. Мышца к мышце, с каждого лепи статую, а смелые какие. Так ведь дети с детства мечтали стать командорами. Мы грезили этим, но достичь было не всем. Я из школьных годов почти не помню – только просыпаюсь и иду на пробежку. Вот ведь как.
Во время поступления, правила простые – первая десятка, которая придет к пункту эвакуации та и прошла экзамены. Вот как!
Мне предстояло бежать 75 миль по этим топям.
Одели меня в камуфляж и автомат с электродротиками. Автомат был удивительно легкий. Не настоящий, конечно. Но к стрельбе был готов. Вообще, чтобы даже просто попасть в число допущенных, нужно было иметь башку с рабочими извилинами. По сути, допускали только гениев. Я себя таким не считаю, но в моем дистрикте, где я родился меня, готовили все земляки. Меня буквально носили на руках. Толпы журналистов провожали на экзамен. Да было времечко!
В общем, бегу по топям. Сердце стучит, а я даже не вспотел, так хорошо был готов. По правилам все конкурсанты могут друг в друга стрелять по истечении восьми часов испытания. Поэтому все просто разбежались друг от друга. Где-то ближе к вечеру вдруг слышу крик. Девушка звала о помощи. Легкий, такой и призрачный, призыв словно повис в воздухе. Осторожно ступая по болотным кочкам, побежал в сторону камыша. С другой стороны я видел, что автоматы включатся только через полчаса. Поэтому ничем не рисковал.
И вот это уже слышу не стон, а крик отчаяния, – профессор замолчал, перебирая песок между пальцев. – Не знаю, почему, но когда готовишься к главному испытанию своей жизни, на девушек времени нет. А тут как будто прорвало. Я словно бы там стал человеком. Обычным, не бездушной машиной, которая идет к цели.
Меньше всего ожидал увидеть красивую девушку. Но она была на самом деле красивой. Как я это понял? У нее были огромные глаза. И точеная фигурка. Две черные полосы под глубокими черными глазами. Выражение страдания на лице. Девушка была покрыто грязью – мягкой серой массой. И в этой грязи она выглядела как царица. Тысяча гамадрил меня раздери. На поверхности она удерживалась лишь благодаря маленькой ветке камыша, которую успела ухватить.
Кричу, что достану ее. Кинул ей ветку. Вытащил ее из грязи. А она смотрит на меня, так что у меня жжение в груди.
Это потом я уже узнал, что девушка оказывается графиня, что ее роду более семьсот лет. Фамильные замки и все дела. Вот только дела стали плохи, отец промотал состояние. Единственный шанс все вернуть это стать командором. А тогда она просто предложила идти дальше вместе.
Честно говоря, на этот счет у меня инструкция. В дистрикте при подготовке стратегии, мне порекомендовали не вступать в альянсы. Дело в том, что шансов оказаться в десятке из двухсот очень малы. И поэтому члены альянсы должны будут поднять друг на друга оружие.
Я смотрю на нее и как лопух говорю, почему бы и нет. Но только ты пойдешь вперед. А она говорит, если ты мне доверишься, то мы придем первыми. Говорит, вычислила, что у озера есть перешеек ровно посередине. Она долго изучала карту. Она заметила, что озеро имеет небольшие мысы, и они словно тянутся друг к другу. Это что-то вроде естественного перехода. Если бы удалось его найти, то победа не заставит себя долго ждать.
Ну, я и лопух, возьми и согласись. Зацепила она меня, я поверил ей целиком. Было в ее словах, что-то завораживающее, после чего невозможно было ей противоречить. Идем вдоль берега. Ноги стали мокрыми насквозь, водоотводящие носки истерлись в прах. Идти пришлось довольно долго, через туманную дымку, сквозь сырость и промозглый холод. Проваливаемся по пояс в грязи, выползаем и снова едем. В какой-то момент потеряли счет времени. Мышцы свело судорогой.
