Рустем Омаров
Изгнанные в облака
– Зети, – сказал я и, дождавшись ее отклика продолжил. – Если… ты не найдешь своих родителей, ты пойдешь со мной? Так и быть я готов тебя взять.
Девушка затихла, а потом тихо прошептала.
– Куда?
– На юг, куда-нибудь, где роптов нет. Ты знаешь, что на юге в Атласных горах люди построили пещерные города. Там безопасно.
Девушка молчала, а потом сказала.
– Нет, только не обижайся, я должна найти родителей.
Я громко выдохнул уязвленный отказом. Холодный блеск Луны перестал греть душу.
Глава 3
Мы с отцом на рыбалке. Сидели на краю обрыва, разглядывая мелкую рябь. Рядом в ведре плескалось рыба.
– Ты стал хорошим рыболовом, – сказал отец. – Порыбачь до заката.
Он потрепал меня по голове и ушел, тяжело ступая по сырой земле. Автомобиль с грохотом завелся и унесся в горизонт.
Я прилег и уставился на небо, гнавшее облака очень быстро, словно в ускоренных кадрах. Они рвались, скрючивались и клубились, исчезая за моей челкой. Я постепенно, наблюдая за ними уснул. Проснулся, когда раздалось карканье ворон. Они неслись надо мной, словно собирались финишировать какой-то адский марафон. Я поднял голову и обернулся.
Далеко в пустоши в сторону моего дома шел ропт. Весь пепельно-серый и покрыт пупырышками: круглыми, ромбовидными и где-то даже заостренными.
Надо все взвесить. Может побежать поперек него, через пустошь. Я могу успеть. Надо все взвесить. Он может меня увидеть.
Я присел. Сердце моё билось как ненормальное. Ропт шел в сторону моих родных. В сторону моего дома. Я закусил свой рукав.
А потом я побежал вдоль реки. Я спотыкался, падал на неровном берегу, роняя слезы. Кроссовки отяжелели от налипшей грязи.
Когда я добежал до дому, то увидел, что чудовище приближается к нему первым, оставив меня далеко позади. Еще мгновение и вот он, а вот совсем рядом с темным бараком на колесах. Я хотел крикнуть, но из горла вырвался лишь надорванный свист.
Чудовище снесло стены. Я упал на колени. То, что происходило на моих глазах, казалось, происходит не со мной. Словно я вышел из своего тела и сейчас находился в некой условной прострации.
Ропт оглянулся, а я упал на землю, стараясь, чтобы он меня не увидел. В его бездонных глазных щелях отображалась тьма космоса.
– Проснись.
Я очнулся. Я лежал на земле и держал в объятьях Зети.
– Проснись, – сказала девушка, расширив от ужаса глаза.
Медленно я вернулся в реальность, которая оказалось утром с запахом коровьего навоза и прелой земли. Я взглянул в глаза Зети. Они оказались светло-зелеными. Глаза ее смотрели на меня испуганно.
– Прости, мне снилось… как погибли мои родители, – я сел и вздохнул, протирая глаза. – Каждую ночь снится.
Я замолчал подавленно. Глаза мои наполнились слезами. Зети кивнула, а затем положила ладонь на плечо. А я, осторожно дыша, вдыхал фиалки и лютики.
***
Указатель вдоль дороги оказался сломан и теперь напоминал вопросительный знак. На нем можно было прочесть название селения – «Дрюнк». Время сгустилось над селением и законсервировало весь ужас и разруху селения.
Лоб Зети покрылся складками. Она держала меня за руку, и все время жалась. И это придавало мне сил. Зети ступала по белесой дороге с утрамбованными цветными камешками. И каждый скрежет камней отзывался в сердце тревожным эхом.
Я вспомнил, что ропт может быть неподалеку. Впрочем, я не собирался просто так умирать. Если чудовище меня схватит я буду драться, кусаться, царапаться, я постараюсь вырвать ему язык, сломать зуб, проклясть в конце концов, будучи раздавленными в его жерновах челюстей.
Дом Зети монстр разрушил. Сейчас от него торчали острия кирпичной кладки. И оконная рама одиноко торчала из разрушенной стены.
Зети подошла, и очертания ее лица приняли совсем страдальческое выражение. Она несмело дернулась и остановилась от окрика.
– Зети, я сначала пойду.
Девушка кивнула. Я опустил свой рюкзак, перепрыгнул обрушенную стену, заглянул внутрь. Пол покрывала кладка. Крыша – смятая, и разжеванная лежала в огороде, прилегавшем сбоку, а рухнувшие плиты перекрытия упирались в пол в одной стороне дома. Маленькая кровать с наваленными туда кирпичами, разорванный надвое диван. Из распахнутого шкафа торчало длинное серебристое платье. Когда я вышел, Зети смотрела на меня с тревогой в глазах. Я кивнул, и девушка скрылась в руинах своего дома. Походив перед домоv, я пошел за ней. Она сидела на коленях, держа в руках детскую футболку. Обернувшись, я увидел, что горе обезобразило ее юное лицо. На миг она показалась мне старухой. Вытерев слезы, Зети взяла в руки фломастер и на стене дома написала. «Мама, папа, Элоик, я выжила! Я буду ждать вас у папы в башне». А потом она села перед разрушенной стеной и снова погрузилась в рыдания. Повернувшись, я вышел.
– Можно идти, – раздался вскоре одухотворенный голос из-за спины. Она держала добротный небольшой рюкзак.
Лоб девушки сложился двумя складками.
– Они разрушили мой дом, но моя любовь осталось со мной, – Зети поникла.
В поисках слов, которые подошли бы пилигриму-воителю или виконту я откашлялся, но предательские уста извергли какую-то чепуху.
– Так-то оно так, – я пожал плечами.
Девушка нерешительно вышла на дорогу.
– Нам нужно найти оружие, – сказал я. – Без оружия вообще опасно путешествовать.
Зети посмотрела на меня круглыми глазами.
– Может…у папы на работе. В башне.
Она показала рукой на темное здание. Единственная многоэтажка, возвышающаяся над селением: узкое, длинное и серое. Темные окна мерцали под солнечными бликами.
***
Где-то скрипела ставня, иногда дорогу перебегали сумасшедшие псы. И тогда моя спутница вздрагивала и прижималась ко мне.
– Спокойнее, все хорошо, – говорил я, хотя чувствовал обратное.
– Постой, – сказала Зети. – Ты слышишь?
Я остановился напряженно, вслушиваясь в пустоту.
– Ничего не слышу.
– А, по-моему, кто-то плачет.
Зети повернула и легко скрылась за покосившимся забором. Я побежал следом. Миновал развалины глиняного дома. На стене висел плакат с полуголой рокершей. Оборванные края трепетали. На полу покосился детский велосипед. Я оглянулся. Тишина.
За обрушенной деревянной оградой торчал огромный дом. Даже разрушенный он выглядел красиво – лимонные кирпичные стены и огромные окна. Его окружал ухоженный садик с гравийной дорожкой
Одна сторона дома отсутствовала. Стена лежала прямо внутри дома. А за разрушенной кладкой… на паркете сидела девочка и плакала. Светлые волосы, затянутые в два пучка. Желтое платье в горошек и белые колготки с красными сандалиями. Она плакала, навзрыд не переставая. У ее ног бесновался маленький щенок: черный с белым ухом. Глаза ярко-голубые мелькали то тут, то там. А нос белый и немного свинячий.
Я смачно выругался. Зети, сбросила на землю рюкзак и подбежала к девочке, перепрыгивая через обломки кирпичей. Присев она развернула ее к себе и взяла плечи.
– Где твои родители? – спросила она.
Девочка молчала и продолжала плакать. Щенок, пытался подпрыгнуть, высунув язык. Девочка молчала. Я содрогнулся от мысли, что, наверное, малышка стала немой.
На меня она взглянула украдкой.
– Где твоя мама? – спросила Зети. Девочка вдруг заморгала глазами и заплакала.
– А папа где? А бабушка? С тобой есть взрослые.
Девочка громко заплакала. Зети молча обняла девочку. Щенок теперь пытался подпрыгнуть на спину девушке.
– Ты давно здесь?
Девочка молчала.
– Где ты спала?
Девочка молча показала на собачью кроватку, которая чудом уцелела после обрушения стены.
– Ты спала с щенком?
– Его зовут Шопик, – наконец-то я услышал ее голос. Немного надрывной. И нежный, точно шепот самой природы.
Зети повернулась и посмотрела на меня.
– Как тебя зовут? – спросил я, присаживаясь рядом.
Девочка что-то сказала. Но я не расслышал.
– Что?
– Баша, – повторила девочка.
– Баша. Милашка, сокровище, – покачала головой Зети. – Не может быть, чтобы тебя звали Баша.
– Может, – сказал я, держа в руках фотографию в рамке. – Здесь написано, что это Баша Фью Мортугале. Какое-то уж больно оригинальное имя ей подобрала программа имянаречения.
– Ты не ходила в детский садик? – поинтересовалась Зети.
– Я собиралась пойти в садик, – объяснила девочка. – Но я уже взрослая и ходила в школу.
– В школу, – изумилась Зети.
– Да у нас дома была школа, и мама была моей "учитейнисей", – объяснила девочка.
– Так, где твоя мама?
– Мама, – девочка вдруг скорчила страшную рожицу. – Маму забрало чудовище.
Произнеся это, девочка закрыла лицо пухлыми ручками.
– Не плачь детка, все хорошо с твоей мамой, мы ее найдем, – Зети взяла ее за руку.
– Как зовут твою маму?
– Эника.
– Нет, ее маму зовут Эвеника, – я поднял над головой сертификат об окончании курсов диспетчера антропоидов.
Ветер загудел в просветах развалин. Глаза девочки заблестели. Она даже улыбнулась.
– Правда, вы найдете мою маму?
– Конечно солнышко, мы будем ее искать.
– Вы будете искать чудовище, которое ее забрало?
– Обязательно, – кивнула Зети.
– А когда я найду это чудовище, то скажу, – отдай мою маму. И побью ее.
Зети закусила губу.
– Конечно солнышко, ты его побьешь. Обязательно побьешь.
– Подожди, – сказал я. – А вдруг ее родители придут за ней?
Зети посмотрела на меня уничижительно.
– Что ты предлагаешь?
– Мы не можем забрать ребенка, – сказал я.
– Ее родителей уже нет, посмотри здесь все в крови, – Зети вздохнула. -
Давай поищем ее вещи. Дитя настрадалось так, что не исключено, что эта малышка стала сильнее, чем мы.
***
Наша компания двинулась в сторону башни. Щенок бежал столь проворно, что успевал по дороге чем-то поживиться. Но от нас он не отставал и даже не собирался.
Девочка иногда вырывалась и пыталась поймать бабочек, порхающих около нее.
Я шел, чуть отстав, оглядывая Зети, Башу и щенка. Если ропт появится, то мы обречены. Шансов убежать нет никаких. Мысль об этом заставила меня дышать чаще.
Единственное высокое здание в этом селении, разрази ее тромбон, выглядело как башня какого бесноватого волшебника. Она должно была бы задевать облака, но задевала чувства ворон. Они кружили над зданием, понимая, что именно здесь они выглядят очень аутентично.
У здания с огромной забетонированной территорией я насчитал семь этажей. Всего один ряд окон – как в башне. Не покрашенное строение сохраняло серый бетонный цвет. Такие же мрачные заскорузлые ступени покрывал ореол пыли. Внутри все пахло запахами сырости и пыли. И лишь последний этаж утопал в коврах. Как-никак офисные помещения.
Эпицентром здания оказался кабинет с надписью «Директор». Обстановку украшало кожаное кресло, черный стол, диспенсер, ковер с древними орнаментами и толстый слой пыли. Увы, но оружия в открытом настежь сейфе не оказалось.
Зети накрыла стол. Мы все втроем, включая Шопика, что успел нагадить на ножку стола, сели завтракать. Копченое мясо, сливки, хлеб. Самая вкусная еда за последнюю неделю длиною в жизнь.
***
После завтрака я подошел к окну, разглядывая деревенский пейзаж с высоты самого высокого здания. Селение, разрушенное до основания. Дома, гаражи и сараи, что смещались в одну кучу из бетона, рваных углов, пыли и перевернутых диванов. Все это посыпано тонкой паприкой крови. Рецепт разрухи.
– Так сейчас выглядит моё сердце, – сказала Зети, встав рядом со мной.
Мне не осталось ничего другого как сузить глаза еще больше и нахмурить лоб. Где-то высоко надо мной качал головой виконт, которому я показал мысленно средний палец.
Вдруг я испуганно вздрогнул. Кто-то ухватил меня за ногу. Щенок вцепился в подол штанов и не хотел отпускать. Он косился на меня блестящими голубыми пуговками. Хватка его была крепкая, он словно бы пытался показать на что способен.
Девочка рассмеялась, увидев, что делает щенок. Она захлопала в ладоши. Я сдвинул брови в кучу.
– Этот щенок, – почесал я затылок. – Он может привлечь внимание своим лаем к нам. Нам надо от него избавиться.
Девочка застыла непонимающим взором. А потом вскочила и ударила меня. Удар не сильнее падения капли дождя.
– Придурок, – сказала она. Точнее это звучало как «плидулок»
А девочка присела и погладила его. Он лишь косился на нее, и в его безумном взгляде промелькнуло разумное пятно. Зети кинула ему кусок колбасы. Щенок тут же отпустил ногу и принялся уплетать еду.
А чуть позже они посмотрели на меня – насуплено Баша и внимательно и доверчиво щенок.
Я снова отвернулся.
– Щенок может....– я не смог договорить. Оба продолжали на меня смотреть.
– Какая разница, – сказала Зети, – Если мы попадемся ропту, то убежать далеко не сможем. Со щенком или без.
Я кивнул и, почесав нос, продолжил.
– Ладно, пока щенок нам особо не мешает. Я предлагаю, не мешкая двинуться в путь.
– Мы останемся здесь, – изрекла Зети. – А вдруг мои родители живы, они обязательно придут сюда.
Зети встала и начала убирать посуду. Губы ее поджались.
Над селением дымилась дымка, и летали птицы, перебираясь с места на место в поисках добычи, коей было вдоволь. А за горизонтом, где сопки застывали в виде волн, стояла пыль. Это облако пыли скрывало какой-то автомобиль. Вскоре стало ясно, что к селению едет по грейдеру белая машина. Она остановилась возле одного из разваленных домов на восточной окраине селения. Дверь открылась, блеснув на солнце. И оттуда вышел человек в темной одежде.
***
Я перемахивал через руины: длинные балки, с торчащими во все стороны гвоздями, проникал через оконные проёмы, прыгал по гигантским раскрошенным блокам. Под ногами крошились стекла. А гулкие шаги отзывались эхом где-то сзади и сбоку. Без рюкзака я словно обрел крылья.
Машина оказалось белым пикапом – огромным словно корабль. Седовласый человек с красным пропитым лицом положил коробку в кузов. Оглянувшись на меня, он в ужасе выпучил глаза.
– Я ищу родственников Яики Дедзети, – я почувствовал, что старик не желал даже меня слушать. – Она убежала во время нападения. Вы не знаете, куда пошли выжившие?
Пучеглазый не ответил. Вместо этого он подошел к кузову и достал ружье.
– Я ничего не знаю, – заорал он. – Вали.
– Я просто хочу узнать....
– Пошел, сказал.
Я кивнул и, повернувшись, пошел назад. Оглянувшись, я увидел, что он смотрит на меня.
– Кто такая? – крикнул он. – Ну-ка повтори.
Я пошел назад к нему.
– Яика Дедзети, она была учительницей…Зети.
Тут я заметил, что в машине сидят дети. В силуэте окна мелькали их тени.
Пучеглазый кивнул.
– Зети знаю.
– А ее родители выжили? – спросил я.
Старик смотрел на меня прямо. В его глазах чувствовался немой укор.
– Выжили и их сын тоже, – он кивнул, в сторону горизонта. – Там лагерь выживших. За той сопкой. Они думают, что она погибла. А ты кто такой?
– Я познакомился в лесу.
Пучеглазый посмотрел на меня, а потом мрачно харкнул.
Из машины вдруг вышла женщина. Обвисшие щеки и веснушки. На ее лице застыла маска брезгливости, которая заставила меня отшатнуться.
– Ты скоро, – рявкнула она.
– Да, – кивнул мужчина и, повернувшись ко мне, добавил. – Из селения надо срочно уходить. Сюда могут прийти мародеры.
– Мародеры?
– Да, они всегда следуют по пятам за этим тварями.
– А где выжившие?
Мужчина покачал головой.
– Они уже сюда не придут.
– Старик-сосед сказал, что ее родители погибли.
– Я сказал, что они живы – Асандра и Эфе, – грубо оборвал меня мужчина. – Они искали ее вчера – приезжали сюда. Он сжал рукоятку ружья. – Помоги мне поднять этот ящик.
После того как я помог, старик глубоко вздохнул.
– В моей машине есть место, – сказал он. – Одно, разумеется. И я готов ее забрать. Я так быть ради Асандры и Эфы заеду в лагерь выживших, хотя у меня нет планов, туда заезжать мне придется сделать крюк – мы собираемся дальше на запад. Это совершенно в другую сторону.
– Она с ребенком.
– С ребенком? А ты парень время не терял, – скривился старик.
– Я имел в виду, выживший ребенок с этого селения – девочка Баша Фью.
– Ладно, пусть оба идут.
– А я?
– Пешком дойдешь, здоровый, за день точно доберешься. Учти, если не приедет сейчас, то и ей придется идти пешком.
Я кивнул, и ретировался.
***
Возвращался куда медленнее. Меня мучили мысль о том, что я могу потерять Зети. Как поступят ее родители? В проеме разбитого окна, я вдруг увидел свое отражение. Оно ухмылялось.
Всю неделю мне снилось одно и тоже. Глаза ропта – черные, как смоль без зрачков. Глаза чудовища, убившей моих родителей. Каждый раз, когда я просыпался, я жалел об этом. Жалел о пробуждении. Но только не сегодня. Сегодня я проснулся с чувством облегчения. С чувством радости.
Я вспомнил как, пробирался один, как спал в какой-то расселине. Вообще для выживания советчики говорят иметь в напарники человека, что бегает хуже, чем вы. Тогда у вас есть шанс выжить. Девка может пригодиться для этих целей. Я знаю это – цинично звучит. Но есть и еще один факт. Она страшненькая, но что-то в ней есть. Совсем чуть-чуть.
Когда я вернулся, малышка спала. Рядом примостился щенок. Хвост его почти замер, а рот девочки, измазанный какой-то едой, приоткрылся. Парочку объял хороший сон.
– Ты что-то узнал? – спросила Зети.
– Водитель был не в духе разговаривать. Какой-то мужик с семьей – приехали забирать скарб. Он сказал, что видел часть выживших. И…он сказал, что нужно уходить. Сюда могут прийти мародеры.
Зети посмотрела на меня, широко открыв глаза.
А насчет моих родителей, он их видел? Или родственников.
Я посмотрел на Зети и малышку. Сердце начало покалывать иголками.
– Надо уходить.
– Куда.
– Не знаю, подальше.
– Так он видел моих родителей?
– Нет.
– А еще кого-нибудь? У меня много родственников в этом селении.
– Нет, – я содрогнулся.
Зети отвернулась. А потом начала гладить волосы девочке.
– Я не пойду никуда. Если мои родители живы, они придут сюда. Мой долг ждать их и надеяться на чудо.
– Но…– я замер, не в силах вымолвить ни слова.
Щенок вдруг заскулил. И прижался теснее к девочке. Мы оглянулись.
– Я решила называть ее Фью, – сказала Зети. – Я с тобой согласна – Баша – дурацкое имя.
***
Ночью я проснулся от того, что луна светило прямо в лицо. Я увидел силуэт Зети, ее дыхание согревало комнату, разметавшиеся волосы казались ночным водопадом. Я увидел, что ее лицо засветилось. Также как лицо Фью. Я поднялся, заставив недовольно заскулить пса, заснувшего около меня. Подошел к окну. На душе скребли кошки.
Глава 4
Выстрел. Я вскочил. Во дворе элеватора кружили мотоциклы. На бетонной площадке уже выстроились полукругом машины – древние электрокары, покрытых пылью и зеленым соком растений. Мотоциклы газовали, и грохот их моторов заставлял дрожать стекла на нашем этаже.
Обеспокоенная Зети протерла глаза и приподнялась. Реснички запорхали точно бабочки.
– Кто это? – спросила она.
Я пожал плечами.
Девушка подошла и припала к окну. Аромат ее волос накрыл меня с головы до ног.
На площади стоял парень в черных очках. Сквозь белую обтягивающую майку рвались мышцы. Аккуратная стрижка напоминала ирокез. Он подносил ко рту рацию и вглядывался вдаль. Подбородок возделся, демонстрируя, что его обладатель необычайно высок. На голову выше всех остальных.
Вдруг к плацу в середине двое мужчин в банданах из машины выволокли двух полных женщин, связанных скотчем. Их бросили на бетонную площадку на колени. Впрочем, парень в черных очках не обращал на них никакого внимания.
К парню в очках подошел толстый мужик в цветной рубашке и шортах. Через плечо у него висел карабин. Смех пробирал его всего. Явно жизнь удалась.
Снизу начали раздаваться их голоса. Послышался раскатистый смех.
Зети повернула ко мне обеспокоенное лицо.
– Это мародёры, – сказал я.
Только сейчас я почувствовал смрад, что шел от трубы отопления. Щенок затявкал, словно почувствовав опасность. Человек в очках, словно почувствовав наш взгляд, поднял голову наверх. Я нагнулся, увлекая Зети.
– Нам нужно на крышу, – девушка расширила глаза. Бери ребенка, а ты рюкзаки.
Я побежал по коридору, держа в руках Фью, которая начала протирать глаза.
– Куда мы в такую рань, придурок, – девочка недовольно оглянулась по сторонам. Я невольно раскрыл рот от удивления.
Наверх вела вертикальная железная лестница. Она заканчивалась люком. Малышка охотно поползла по лестнице наверх передо мной. Я толкнул люк. И он не думал поддаваться.
– Сильней толкай, – прошипела Зети. – Он тяжелый.
Словно атлант я, согнувшись в три погибели, уперся ногами и тогда чугунный люк со скрипом откинулся. Фью ловко наступив мне, на плечо оказалась на крыше. Я поднялся следом.
То, что я увидел на крыше, меня поразило. Шезлонги, бар, навес, террасная плитка.
– Оставайся здесь, не уходи, – крикнул я.
– Мой щенок, – возмущенно вскрикнула она.
– Твой щенок пошел загорать.
Затем устремился назад. Зети с трудом поднялась на пару ступенек, не в силах поднять мой рюкзак.
Я ухватил оба рюкзака в одну руку и начал подниматься. Я выкарабкался наружу первым, а затем подал руку Зети.
И в это время на лестничной площадке показались люди. Я заметил одного из них – зеленые волосы, татуированные синие руки. Он открыл рот, а затем быстро побежал наверх. Он посмотрел мне в глаза. В этот момент они мне показались самыми круглыми вещами на свете. Два круга белых, и два пепельно-черных. И сейчас они вперились в меня и даже не моргали. И это продолжалось несколько секунд. Однако пистолет в его руках, так и не выстрелил. Его очаровал этот моментом. Не каждый охотник готов к тому, что когда подойдет к озеру он увидит уставившегося ему в глаза жирного оленя.
Я смотрел ему в глаза и закрыл люк.
– Засов, – крикнула Зети.
Последний элемент со скрипом заехал в паз. Я откинулся на теплую крышу, вздрагивая и вытирая пот. А потом раздались гулкий удар, от которого люк начал вздрагивать. Через некоторое время стуки прекратились.
***
Так мы оказались в добровольной ловушке. Выдержанной в стиле ресторана. Где-то даже цвели фикусы. На резных балясинах беседки сидели воробьи. Я сел за один из столов. А затем положил на него обрезок трубы, обнаруженной перед баром. Мои спутники последовали моему примеру.
– Кто это придумал? – перевел я дух.
– Здесь папа проводил время, – Зети обхватила руками щеки, а затем покопавшись в рюкзаке наполнила стакан с кефиром Фью. – А потом он помышлял сделать на крыше убежище, что-то вроде крепости.
– Можно еще, – сказала девочка и протянула стакан. Зети начала набирать ей кефир.
– Это настоящая крепость, – заметил я. – Вот только они нас заметили. И это плохо.
Мгновение спустя раздался еще один стук в люк. Сначала настойчивый, а потом требовательный. Впрочем, стуки стихли очень быстро.
– Прости, – Зети понурила голову. – Ты говорил, что они придут, а я не послушалась.
– Не переживай, – заявил я, поигрывая черенком. – Никто сюда не сунется.
Стрекот прервал наш разговор. Над нами завис дрон. Огромный серебристый он уставился на нас своим красным глазом – камерой. Где-то внизу раздались окрики. Я поднял кружку со стола и спрятал ее за спину.
А потом начал подходить к дрону.
Крики внизу раздавались все сильней и сильней. Я увидел, что окуляр камеры смотрит на девушку.
А я метнул в дрон стакан. Раздался гулкий удар. А потом дрон крякнул и начал падать под углом и скрылся внизу. Внизу раздались крики возмущения.
Я подошел к краю. Мародеры, казались, очень маленькими отсюда. Но разговаривать можно было без труда. Вокруг царила могильная тишина. Парень в очках приставил ладони ко рту. Он скалился.
– Ты что с дроном сделал гондон? – крикнул он. – Тебе конец.
Я показал ему средний палец.
– Спускайтесь и мы просто поговорим.
Я мрачно покачал головой.
– Здесь, два жителя этой деревни, если вы не спуститесь, мы их пристрелим, – продолжил парень.
– Спускайтесь, – прокричала одна из пленниц, стоявших на коленях.
– Убивай, – прокричал я. – Я их знать не знаю.
Внизу заулюлюкали.
Парень, достал пистолет и пальнул в мою сторону. На меня брызнули бетонная крошка.
– Я вырву тебе руки, – кричал он.
***
Казалось, что бандиты забыли о нас. Мародёры занимались своими повседневными делами – грабили разрушенное селение. Скарб они сваливали на площадку. Самое ценное складировали в микроавтобус. Несколько человек занимались записью и складированием добычи.
Мои владения – бетонная площадка в заплатках из рубероида и небольшой уголок с баром и барбекю с шезлонгами с навесом. Я обходил их словно лев, держа в руках огрызок металлической трубы. Я нашел ее возле барбекю.
Тем временем щенок спустился вниз. И теперь мельтешил, где-то между ног мародеров. Периодически он действительно получал от них смачного пинка. И отвечал скулежом. Он тявкал, смотрел по сторонам, а хвост его дрожал.
А потом пошел дождь. Мелкий дождь придал серой бетонной крыше зловещий кровавый оттенок. Воздух вокруг окрасился в мышиные тона, барабанная дробь капель возвестила о начале большого оркестрового концерта. Причем с кульминацией в виде молнии и раскатов грома.
– Ой, что это! – вскрикнула вдруг Зети.
Я оглянулся. Над уступом показалась трехглавый якорь. Как раз когда дождь только начал набирать силу. Лысая голова вынырнула из-за края крыши и уставилась своими звериными щелочками.
Я уже подбежал. Сердце моё колотилось как ненормальное.
Густые сросшиеся брови и большие пепельные глаза. Голова стала явью. Кошмаром из всех моих детских снов. Человек ничего не боялся.
Я бил по голове. Точнее один раз. Руки были не моими руками. И дубина не моей. Это рефлекс откуда-то из глубины веков. Виконт где-то там наверху аплодировал и присылал воздушные поцелуи своему потомку – неумехе.
Человек громко закричал и сгинул до того как я его ударю.
Я выглянул вниз. Здоровый мужчина в черном камуфляже повис на веревке над окном последнего этажа. И неестественно вывернув ногу. Он поливал меня руганью. Другой человек помог ему залезть обратно.
***
– А почему они плохие? – спрашивала девочка.
– Потому что, они хотят нас побить, – отвечала Зети.
– А почему они хотят нас побить?
– Их мама плохо воспитала.
– А почему их мама плохо воспитала?
Пленницы оставались под дождем. Одна из них в какой-то момент начала истошно кричать. И одному из мародеров пришлось ее успокоить хорошей оплеухой.
Малышка заснула прямо под звуки дождя. Ноздри ее вздрагивали во сне. Фью смогла съесть большой сэндвич, от которого раньше воротила нос.
Зети гладила ее по голове.
– Они могут попытаться залезть, – сказал я, вернувшись из очередного выхода к стороне, откуда пытался залезть лысый.
– Чпок.
– Да.
– Ты такой отважный и добрый, – вздохнула Зети и спрятала голову в коленях.
Я ничего не ответил. Лишь встал и попробовал вглядеться в тучи, простертыми до горизонта. На губах застыл запах крови.
***
– Что она делает? – закричала Зети.
Малышка Фью стояла на краю крыши.
– Вы слышите меня плохие дяди. Слышите. Я вас побью.
Девочка кинула в них камень.
Вскочив ото сна, я стремглав бросился к краю крыши. Фью оказалось у меня в руках, но все еще продолжала грозить им рукой Мародеры стояли внизу и гоготали. Один из мародеров – светловолосый и прозрачными глазами прицелился, сложив руки.
После того как дождь стих мародеры продолжили грабить селение. Опять загрохотали мотоциклы. Пленницы лежали внизу прямо на земле. Одна из женщин, похоже, потеряла сознание. Они оставались под проливным ливнем.
– У нас есть консервы, – заметила Зети после ужина. – Хлеб кончился. Воды тоже немного.
– В бочках есть немного дождевой воды, – отвечал я.
Тем временем до нас доносились запахи шашлыков. Мародеры устроили пир.
***
Когда заалела вечерняя заря, внизу под металлическим выпуклым люком раздались удары. Я подошел ближе с бьющимся сердцем. На ее поверхности появилась точка. Красная как закат. А потом сквозь образовавшуюся дыру, просочилось пламя – голубое – словно утренняя звезда.
– Что это? – спросила Зети.
– Сварка, должно быть, – отвечал я. – Пытаются вырезать люк.
Зети и Фью испуганно обнялись и начали ждать.
Я подошел к краю крыши. Вожак в очках обратил на меня внимание. Он по-прежнему находился на своем любимом месте. Возле белого джипа в окружении свиты.
– Дурная идея, – прокричал я. – Одного я по любому убью.
– Ты уже труп, – прокричал толстяк, стоявший рядом с ним. – Дело времени.
Мародеры прожгли в люке продольную линию. Все что оставалось мне – это ждать. Я сжимал холодную трубу. А потом я почувствовал на плече руку Зети.
– Они до нас доберутся, – прошептала она. – Я хотела сказать. Я просто считаю, что…ты такой смелый. Спасибо тебе.
Девушка смотрела на меня прямо и уверенно. А потом ее лицо расплылось в улыбке.
– У тебя сейчас глупое лицо.
Она повернулась и пошла. Я догнал ее за стойкой бара – длинным белым и таким пустым. Деревянный пол легко поскрипывал под ногами.
Фью, спала на подстилке укрытая с головы до ног по другую сторону бара. Тонкая свеча все еще рвалась из-под люка. Я тяжело дышал и смотрел на ее губы. Труба со звоном упала. Губы Зети были столь же влажные, как облака, нависшие над нами.
– Какой удивительный вечер, – прошептала Зети, отстранившись. – Мне кажется, что я на море. Посмотри.
Зарево облаков, залитых серебристой луной клубились в пустоши. Очертания сопок придавали горизонту форму морских волн. И шипение горелки походило на шум моря.
Я смотрел на Зети, а она на меня. И словно бы она качнула головой в мою сторону. Вдруг раздался вой моторов. На улице послышался топот ног. Застрекотала рация и крики.
– Что случилось? – спросила девушка. Она отстранилась.
Пламя сварки исчезло. Я побежал к краю крыши. Внизу мародеры спешно погружались в машины. На нас они даже не смотрели. Вожак на подножке белого джипа раздавал указания по рации.
А потом караван, взревев, устремился в густоту ночи.
– Они ушли, – сказал я, вернувшись к Зети, которая все еще сидела на бетонной крыше, обхватив руки коленями.
Она победоносно улыбнулась и встала. Когда я попробовал ее поцеловать, она увернулась.
– Ты не должен этого делать, – взгляд девушки похолодел.
