Ре Ди
Иное утро
Ч4.
Она шла по некогда полям заселенными картофелем, а теперь поросшей высокой травой что так приятно щекотала ее голые коленки. Поля были настолько большими и необъятными что линия горизонта, составленная из старых, болотных елей и куцых березок представлялась еле заметной черной чертой. Солнце светило ярко в зените предавая тень девочки в розовом платье маленькой точкой посреди зеленых лугов, а ветер мягко снимал летний зной с запотевшей кожи. Любимая соломенная шляпа, подаренная ей одной из жительниц, была такой же удобной как и тогда, но Тимия понимала что ни этих лугов, ни этой шляпы более не существует.
Но пока она тут. И пока есть возможность насладиться внутренним спокойствием родных, и когда-то любимых мест – она им насладиться.
В траве застрекотали кузнечики, ветер нашептывал мелодии известные лишь ему, а земля под ногами отдавалась мягкостью которой не существовала и тогда. Это старая земля и на ней возводили свои посевы множества семей до нее, но со временем она стала черствой, задубела, и поросла сорняками. И из полей, что раньше дарили своим детям урожай, превратились они в те что дарят спокойствия во снах уже не детей. Она шла и распустив руки давала траве мягко ее хлестать.
Вдалеке, в небо, взлетела ворона. Потом еще одна. Потом они заполонили собой маленький участок неба кружа по спирали.
Она шла, а птицы все пополняли ряды своих собратьев затмевая солнце. И последнюю она увидела на нем.
Тело Марка под летним зноем вздулось, а из ран то и падали жирные белые черви. Он лежал скрючившись и поджав под себя ноги будто пытаясь от чего-то защититься, но стая падальщиков говорила о его неудаче. Волосы которые она любила больше всего на свете, и те волосы о которых их мама говорила всем своим подружкам, нынче слиплись в черном куске крови на черепе чуть выше виска.
Он умер от одного удара, и как думает следствие, от арматуры на стройке. На стройке, а не в поле куда она отправлялась чтобы успокоить себя. Теперь же он тут. В таком виде про который она узнала лишь в свои двадцать после долгих расспросов пьяного отца. Лежит и спит.
Но как человек в реальности, так и воспоминание во сне может проснуться. Грязные веки открылись показав безжизненный, пустой, бело-серый взгляд.
– Привет, – сказала она не чувствуя в груди страха.
– Он должен умереть, – ответил он не шевеля пересохшими губами, – дай ему умереть.
Тимия откинула копошащихся в крови опарышей в сторону, как когда-то в детстве снимала белоснежные пряди с лица, и села поближе к брату.
– Я так давно с тобой не виделась, – сказала она. – Знаешь, а мама все таки смогла управлять филармонией.
– Я знаю.
– Хорошо, что знаешь, но послушай меня, ладно? – Тимия мягко провела рукой по его почти-что облысевшему черепу. – Я стала инженером. Представляешь?
– Я знаю.
– Работа сложная, но я стараюсь. И папа стараеться тоже, – Тимия вскинула его белые, но уже не белые, волосы в сторону. – Он старается для тебя.
– Дай ему умереть.
– Кому, милый, кому?
– Арфо не тот за кого он себя выдает. Когда придет время – дай ему умереть.
Тимия лишь улыбнулась, а налетевшие сверху короны заглушили даже для нее самой ее же последние во сне слова.
Ч5.
Тимия вырвалась из-под пледа рывком и криком. Арфо испугавшись неожиданной реакции со спины крутанулся на стуле и упал спиной вниз.
– Бля.. – выругался он.
Тимия смотрела в одну точку перед собой.
– Тим? – Арфо лежал и боялся двинуться. В их ситуации любое отклонение от нормы можно считать признаком перехода. – Тимия, ты в порядке?
Девушка тяжело дышала, но голос человека в ее квартире сподвигнул разум вернуться на прежние рельсы.
– Просто кошмар, – она положила руку себе на голову и постаралась хоть что-то вспомнить, но остатки сна и единственные его осмысленные осколки исчезали в туманном омуте, – просто кошмар.
Арфо поняв что это и вправду похоже на обычный кошмар, а девушка не особо отличается от прежней себя, перекатился и стал поднимать стул. Вроде ничего не сломал.
– Я чуть не убился из-за тебя, – сказал он.
– Прости.
– Да нечего. Бывает. Что снилось?
– Толком не помню.
– Ладно, спи дальше.
Тимия осмотрела себя и поняла что Арфо прикрыл ее одеялом пока она спала. Приятно. Она и забыла когда кто-то заботился о ней без каких-то задних мыслей. Хотя, они, конечно же были. Они с Арфо в одном дерьме теперь варяться. Благоразумная девочка спит пока никчемный райтер ищет информацию. Отвратительные создались условия. Надо скорей проснуться и взяться самой за дело.
– Ты нашел что нибудь? – спросила она, как ей казалось, чисто из вежливости.
Арфо уселся обратно в кресло и повернулся к Тимии полукругом.
– Много чего нашел, но…
– Но?
– Но многое из этого просто бред, – сказал он и после улыбнувшись добавил: – Хотя и наша ситуация бред.
– Понятно…
Тимия закрыла глаза.
– Эй! Все не так плохо, – воскликнул парень. – Кое-что вменяемое я все таки нашел. Не знаю наше ли оно или…
– Просто говори.
– Три года назад один исследователь написал работу про одно племя, закрытую общину из пустынь Африки. Они называли себя “Вампы”, жили в строгом иерархическом строе и…
– Ближе к делу, – перебила Тимия.
– Секунду, – Арфо встал из-за стола, взял кружку и направился на кухню, – Тебе налить?
– Один сахар.
Как только Арфо вернулся обратно он заметил как Тимия быстро сумела причесаться и убрать распущенные волосы в пучок. И вот строгая леди опять была на своем месте, и только мягкое одеяло-плед на коленях говорило что она все же человек.
– Так как вампы, – продолжил Арфо и сам немного удивляясь своему серьезному тону, – практически не взаимодействовали с миром их религия пошла другим путем отличным от наших общепризнанных. Как доктор пишет у них царит языческое многобожие, но более значимую роль занимали ритуалы, а не поклонения своим богам. Я могу немного путаться в определениях, прости уж, переводил вручную с кельтского. Так вот, исследование как исследование, верно? Но!– воскликнул он. – Как я нашел именно его и как оно связанно с нами? Да тем что я четыре часа искал и искал. Прошерстил кажеться половину интернета.
Арфо сделал паузу, Тимия вопросительно на него смотрела.
– Чего? – сказала она. – Говори уже.
– Помнишь ту тварь которая за нами бежала?
– Кажеться не забуду до конца своих дней.
Арфо рывком крутанулся на стуле, щелкнул по клавишам и вывел на экран картинку деревянного идола в точности изображающего бородоногого.
– Да ну… – Тимия вскочила с дивана, подпрыгнула к столу и залипла в экран. – Это же…
– Это один из их “богов”. Ну, исследователь перевел слово “Ваму” как “бог” или “пособник”, но у этого слова есть еще более узкие определения как “мелкий”, “насекомое” и “страшный”.
– Ногобородый для них бог?
– Не совсем, я же сказал. Я искал по всему что только смог вспомнить и что интернет хоть как-то сможет воспринимать за крючки-подсказки. Сначала попробовал найти “Пауколицего”, но того столько много, что вряд ли я бы за день все исследовал, но вкладки сохранил.
Тимия взглянула на панель вкладок что стала похожа на огромную книгу, где одна страничка это вебсайт. Как бы ноут не завис от такого обилия информации, уже жужит как проклятый.
– Короче, у этих вампов существует легенда что один из них, как-то давным давно был в нашем “сером мире”. И самое главное! – Арфо опять сделал паузу, но не получив никакой реакции, Тимия продолжала вглядываться в картинку, продолжил. – Он описывал этот мир в точности как наш, хотя и был в древности. Перелесни.
Следующая картинка была чем-то модернестическим в условиях племенного строя. Деревянные идолы, которые обычно в племенном строе изображают местных богов, тут были квадратными монолитами практически идеальной гладкости с какими-то вырезками походившими на окна. Вампы строгали такие “блоки домов” задолго до появления самих этих домов. Делали улицы, строили кварталы, проводили дороги с чем-то издали похожим на наши фонари. На фото, буквально, можно было увидеть структуру города миллионника 19-20го века.
Тимия обомлела от такой неожиданности и навалилась на стол всем своим весом, ноги начали подкашиваться, а голова кружиться.
– Как? Ты посмотри, – Тимия с силой ткнула в монитор пальцем что по нему прошла рябь, – что это? Вроде я что-то подобное видела.
На третей фотографии по центру стоял рукотворный, многогранный обелиск идеально гладкой формы, который своим пиком почти-что соединялся с нависающим сверху сталагмитом. Они должны были соединяться в силу природных явлений, но неподалеку стоял смуглый мальчик с чем-то в руке напоминающим киянку, а внизу подписано, видимо доктором, что мальчик исполняет роль некоего “Вам-Вума”, или, строителя-созидателя.
– Я тоже видел подобное в свой первый раз, на горизонте, но там оно было куда больше, – сказал Арфо. – Только там не было никакого нароста сверху. То было скорее здание в вечном разрушении вверх.
– Да-да, я что-то похожее тоже припоминаю. Там много таких зданий…
– Ты подожди, – Арфо немного отъехал на стуле назад. – Перелесни.
Следующие две фотографии были соединены вместе. На первой был такой же искусно вырезанный из дерева идол, но уже не Бородоногого, а того со столбами в спине. На третей был общий план пещеры-храма с обелиском. По сторонам которого расходились серые монолиты, которые без знания “того мира” можно было принять просто за красивые прямоугольники, или даже тумбы, или колонны, но Тимия знала что это дома.
– Откуда они знают?
– Ооо, это самои интересное, – Арфо отобрал мышку и кликнул обратно на исследование. – Тут тридцать страниц которые я вручную переводил последние три часа.
– Ближе к делу.
Вампы маленькое племя численностью чуть более 50 человек, но с вековой историей и сложным концептом взаимодействия с миром. Долгое время они были отчуждены от остального мира сложными рельефами скал, но когда пришла эра всеобщего исследования и, когда их нашли, то они в штыки восприняли всякое взаимодействие с чуждым им миром, можно сказать что они даже были враждебно настроены. Нет, вампы не убивали всякого кто зашел на их землю, но с неохотной агрессией шли на контакт. Сравнительно недавно доктор Винсент Росс из Шотландии смог наладить диалог и написал эту теологическую диссертацию, выжимку из которой для газеты Арфо штудировал продолжительный отрезок дня.
Винсента заинтересовал их сложный способ взаимодействия с их пантеоном богов. Ногобородый, которого жрецы называли Валу-Икира, имел низшее положение и отвечал за хорошее настроение в засушливые времена. А вот Столбопробитый, наоборот, один из высших, отвечал за предельно хороший урожай. Был так же и Пауколиций, но его, как и все жуткое, приравнивали к смерти, он был их проводником по “мосту через самую длинную реку” в загробный мир.
В пантеоне было еще с десяток разных божков, но Арфо и Тимию они не слишком волновали. Все что хоть как-то могло принести пользу это их изображение, да и то не особо большую. Вампы поклоняются им, думают что они хорошие, они придумали им такие роли, но абсолютно не знали как те себя ведут по настоящему, и, что они таят за своими чудовищными лицами. Если бы Ногобородый смог их догнать, то, вряд ли рассказал бы как развеселиться. А про засуху в сером мире вообще говорить не стоит. Если в реальном шел снег, как в случае Тимии, или жесточайшая метель как у Арфо, то Там царила абсолютная тишина и безмятежность ветра. Если вампы, как-то с натяжкой, и могли назвать это “засухой”, то причастность Столбопробитого к урожаю объяснить было невозможно. Из этого можно было судить что сами вампы не посещали серый мир, но каким-то образом были с ним связаны.
Ответ крылся в изначальной точке создания их верования.
Жрецы из племен редко знают, а тем более ведут какие-либо записи, об исторической предтечи образования их веры, но вампы передавали из уст в уста в предельной точности имя и историю Прародителя или их “Квара” по имени Тунсцентс.
Тунсценс, в отличии от большинства родоначальников религий разных народов, не был бедняком или жертвой, а как раз таки наоборот – был прославленным воином и отличным охотником, занимал высокое иерархическое место близкое к вождю. Но в одну из своих охот он пропал. Просто взял и испарился когда выслеживал дичь. А после, уже на закате последующей недели, появился у стен хижины жреца.
Истории рассказанные жрецом Винсенту натолкнули его на мысль что этот квар являл собой сборник разномастных былей и легенд собранных и искаженных в одно целое под единым именем. Как бы вампы не доказывали что они сохранили эту историю в целостности спустя многие тысячи лун, сложно было представить что только один человек создал всю их веру в таком многообразии, а особенно сложно поверить в то что ему самому поверили. То что вампы не принимаю письменность и всячески отвергают цивилизацию не значит что они все поголовно идиоты и будут верить сумасшедшему. А по тому что он им рассказал, со слов жреца, только таким его и можно было назвать в реалиях того времени. У них была вера, и были уже устоявшиеся боги, но один человек пришел и сказал что все не так? В это сложно поверить, и сложно было доказать обратное, но у Тимии и Арфо был собственный ответ – Тунсцентс вот кто был в сером мире.
Но это общим счётом ничего и не давало. Африканский мессия мертв уже как несколько столетий, его паства находиться далеко за пределами родной и необъятной, а доктор который производил исследования сейчас, как выяснил Арфо, находится на конвенции в США.
– И что нам делать? – сказал Арфо закончив свой рассказ-выжимку.
Тимия легла обратно в диван и считала сколько у нее трещинок в побелке на полотке. Оказалось две. Небольшие, но как-нибудь надо найти время и вызвать мастера. Занятие впрочем куда веселей чем отвечать на вопрос парня. Тимия не знала что делать дальше. С безумием можно бороться лекарствами и прочей терапией, но когда сама реальность ставиться под вопрос и вера каких-то аборигенов из Африки является единственно верной и доказанной, становиться тяжело хоть как-то разумно мыслить, а у Тимии осталось почти-что два дня до отъезда на работу. Работу которую походу придется бросить. Еще одна проблема маячит на горизонте внутренних переживаний.
– Тим? – повторил парень.
– Я не знаю, честно, не знаю, – сказала Тимия отреченно. – Эти… вампы только добавили нам трудностей. Сомневаюсь что мы сможем поехать к ним и расспросить. – Тимия призадумалась. – Это же только выжимка, так?
– Верно.
– А пол…
– Нет, – сразу же ее перебил Арфо, – полной версии нет в интернете.
– Понятно, – сказала Тимия и закрыла глаза.
За окном завывали новые зимние ветра гонимые холодом с севера. Город погружался во тьму и с последним молчаливым проблеском солнца за серыми тучами пропадала всякая надежда на лучший исход событий. Они не знали что делать и чувствовали себя запертыми в клетке ожидая час последнего суда. Арфо пытался продолжать искать информацию, но все больше и больше погружался в пучины собственного страха, а Тимия лежала на диване не в силах поднять хотя-бы руку.
Глава 9.
Ч1.
Утро понедельника Максима началось в час дня и при величественном сопровождении полупустого бокала с виски-колой. Дешевый напиток для любителей, но вчерашняя ночка была у него именно из таких. Весь бюджет ушел на кокакин, еду, пару стриптезерш и, зачем-то, маленькую обязьянку, которую впрочем уже забрали. Утро понедельника это начало рабочей недели, но для Максима Юрьевича это было окончанием его веселья. Голова болела, на ноздрях зияла запекшаяся кровь, а руки тряслись только от одной мысли выпить эту грязную и уже выдохшуюся алкогольную воду. Но он сделал глоток. Потом еще один. И в итоге высушил этот стакан досуха. Рядом же лежали тела полуголые, полностью голые, и некоторые покрашенные акриловыми красками. Макс улыбнулся, именно такой пенсии он и хотел.
Идея оргии маячила в его голове идеей фикс, она не требовала за собой какие-либо объяснения или предпосылки, просто была такой какая она есть и весь ее смысл заключался только в одном слове – “Животное”. Последние тридцать лет своей жизни он был как белка в колесе без возможности насладиться своим бесконечным петлянием по кругу, был в угол загнанным зверем с подпиленными клыками, а к концу существования/слияния компании он стал крысой на тонущем корабле. Эти метафоры возникали в его голове на протяжении многих лет, и ярко вспыхивали в сознании именно в утро понедельника, начало рабочей недели. Но работа кончилась, компания закрылась/произошло слияние/поглощение, его счет в банке сулил безбедную жизнь, а пять квартир в центре города под съем довершили картину самой лучшей пенсии/рентовства и старости на извершении лет. Да и попросту надоело быть вьючным животным что ведет за собой стадо на потеху тем кто сидит наверху, а над ними еще кто-то сидит сверху. Он был начальником, но начальником своего отдела, а над ним были еще ступени и ступени людей которым вечно что-то требовалось. Колесо с годами истончалось, а мазоли на маленьких лапках начинали кровоточить. Людям/коллегам было сложно представить как сложно ими руководить, а порой даже возникало чувство что они и сами не знали как быть людьми. И вот эти люди, которые годы потратили на свое обучение, годы на практику и еще пару лет на стажировку, те кто считались специалистами высшей категории, иногда не знали простетских азов и базиса собственной работы, или попросту – тупили. Такое случалось редко, но каждый раз метно, да и настолько метко что у Макса пропадала всякая вера в человечество. Люди настолько преисполнились своим тщеславием в той работе в которой они работают что не способны были попросить помощи у более молодого, или быть может, неопытного коллеги, но еще помнящего/знающего. И потом словно снежный ком проблемы докатывались до Макса.
Честно, вчера он и не думал, и не хотел искать объяснения своим действиям, но смотря сейчас, с более-менее трезвой головой на то месиво из человеческих тел, он был рад собственной глупости. Сок жизни вытекал из него каждый день, и каждое начало рабочей недели представлялось как соковыжималка. Ему нужна была такая разрядка, и он был рад тому что сделал.
Переступая, кажеться через Карима из отдела связи с общественностью, он наступил на пустую бутылку бренди чуть не поскользнувшись, бутылка впрочем покатилась прямиком в голову некой Сары с сайта знакомств для таких целей. Сара никак не отреагировала.
Он прошел на кухню в которой тоже приютились еще пара тел. Если вспоминать, мальчика звали Иван, а двух девочек обвивающих его – Соня и Изабель. Как вчера выяснилось дамы были частыми гостями вот на таких вечеринках, а Иван наоборот впервые решил предаться греху. По расположению “игрушек” и всяческим человеческим следам жизнипродолжения – для грехопадения они выбрали именно кухню. Однако Макс тут не для того чтобы предаваться воспоминаниям которых у него не было, нет, у него есть точная цель на это утро понедельника – надо выпить воды. Ни кофе, ни чай, ни какие-либо растворы или алкогольные коктейли. Ему нужна обыкновенная вода без какого либо вкуса.
Открыв холодильник он достал подмороженную воду, и по холоду он вспомнил что стоило бы одеться, или хотя-бы накинуть на себя хоть что-то. Зима зимой, а простатит в собственной теплой квартире подцепить не хочеться. Или простуду? Впрочем эти болезни для собравшихся будут детским пшиком.
Макс открыл бутылку и потянулся к верхнему шкафчику, достал с полки белую баночку с оранжевой полосой по центру, открыл ее и самым их привычных/моторных жестов скинул одну в крышечку.
– Абик, абик, мой родной, дай ка мне денек другой, – пропел Макс и проглотил таблетку чуть поморщившись. – Ты всегда был самым мерзким.
После пошли Тенофовир и Регаст, тоже отвратные, хоть и чуточку меньше. Все собравшиеся тут с рождения были “не такими”, и с рождения они общались со своим лечащим врачом на “ты”. Сколько предубеждений они сталкивались за свою жизнь когда сообщали партнеру, или просто даже другу, свой плачевный диагноз. И сколько было пролито слез той же Сарой знает только бог, и она сама. Но они смогли наладить свою жизнь до той степени что дожили до того возраста в котором находится. Однако семью с таким диагнозом как ВИЧ сложно построить. И проблема заключается не в тех людях которые с тобой находятся в отношениях, о нет, зачастую проблема в тебе самом. Человек просто боиться в том же сексе допустить ошибку, держиться от людей поодаль, а рождение ребенка, даже с маломизерным шансом передачи ему инфекции, считается ими высшим страхом. Хоть они и сами родились с ним, но продолжать свой род считают преступлением против человечества. 5%, или, 2% это все равно шанс, а играть в покер или рулетку с собственным ребенком не хочеться, как и не хочется обрекать его на такую же как у них жизнь с мерзкими таблетками.
И в сознании Макса вновь возникло это слово – “Животное”. Вчера можно было не думать, но они продолжали думать даже в присутствии таких же как они сами. Наркотики только из собственной купюры, презервативы натягивались с двойной проверкой перед самим актом соития, а в сумочке или рюкзаке у каждого лежало парочка их собственных препаратов. Даже будучи зверем Макс не мог не перестать думать о собственной печальной судьбе и жизнях тех кто был вокруг него в торнадо плотских утех. Мысль маячила на задворках разума и все пыталась проскочить в дом. Он слишком долгое время был человеком.
Однако то время хотелось побыстрей закончить и жить только себе в усладу. Вчерашний вечер был только началом, и самым ярким из того чего он хотел провернуть.
Грязь, таки, стоило было отмыть. То количество чужих выделений на теле, засохших, а где-то еще склизких, начинало пугать. Пришло время душа.
Вернувшись через минут пятнадцать Макс, с радостью для себя, обнаружил что тела называемые вчера “спутниками” встали и пытались кое-как определиться где они находится. В глазах двух стриптезерш бегал страх, а их тоненькие ручки рыскали по полу в поисках собственной одежды. Был слышен стон, многие держались за головы, кто-то снюхивал последние дороги со стола напрямик.
– Макс? – Хрипло послышался чей-то знакомый голос из-за опрокинутого торшера. – Макс, солнце, подойди.
Максим только пожал плечами и проследовал в свою комнату. Там должна была бы быть Магдалина, а она вчера казалось больше всех выпила вискаря и скорей всего хотел только продолжения. Нет уж. Нет. Между ног дует куда сильней чем ей хочеться опрокинуть стаканчик для опохмела.
В спальную было строго-настрого запрещено входить, и хоть все были в абсолютном неадеквате, это правило, как и все предостережения с передачей своего штамма, соблюдались, комната пестрила своей чистотой и свежестью белого постельного белья. Подушки так и манили погрузиться в свои объятия, но хоть Макс теперь и за чертой работы, от старых привычек не отказаться. Понедельник есть понедельник, даже если он начинаются под конец понедельника.
Он заправлял свой галстук и думал в каком же ресторане его сегодня хорошо накормят. Выбор стоял между “Дайкуманом” и “Суэно”. Один корейский, другой испанский и в обоих готовят восхитительные стейки. Хотя, казалось бы, у корейцев менее популярная кухня. Менее известная не значило менее вкусную, а в “Дайкумане” стейки готовились на голову выше нежели в “Суэно”. Решение было принято в секунду.
Как и выбор одежды. Взгляд пал на синий пиджак. Он отлично сочетается с белым галстуком и черными туфлями. А что до брюк…
– Максим Юрьевич, извините… – раздался чей-то голос из-за спины.
– Коки больше нет, виски быть может куда-то укатился, бренди я еще вчера допил, – сказал он скороговоркой, отторобаня каждый слог и букву, в своем обычном “повелительном” тоне доступном только руководящим должностям.
– Нет, я про выплаты.
– Выплаты? – в сердце Макса что-то ёкнуло и он стремительно обернулся.
В дверном проеме никого не было, а дверь ведущая в гостиную наглухо закрыта на защелку. Он был один.
– Еще не отпустило. Все нормально, Макс, все нормально, – сказал он сам себе, и сам себе же не поверил.
