Ре Ди
Иное утро
Ч7.
Это была предновогодняя неделя и люди в супермаркетах быстро сходили с ума. Огромные толпы семей с детьми ринулись в магазины в самый из последних дней перед самым из последних лет их прошлой жизни. Этот год уходил, но следующий и не думал начинаться, или думал, но уже по другому. Но они этого не знали и сносили стенды с подарками.
Жены выбирали подарки мужьям, мужья – женам, вместе – детям, а эти самые дети… они попросту радовались празднику и подаркам их ждущим. Но как и всякое что-то хорошее у этого хорошего есть обратная сторона. Это стороной были те семьи без семьи, и те мальчики на пыльных чердаках смотрящие на поблескивающие лампочки торговых центров.
У них никогда не бывает нового года или дня рождения как это принято в фильмах или иногда в реальности, у них были только самые стандартные подарки на которые хватало муниципальных денег. Или спонсоров. Но к спонсорам в приюте относились с… недоброй опаской. И у них на это были абсолютные права, в связи с прошлыми прегрешениями прошлого заведующего. Проступки этого человека однако Арфо не волновали, он просто хотел той навязанной телевизором доброты, и хоть ему было на данный момент шестнадцать лет, возраст в котором подростки обычно думают что все в жизни упадет с неба, он знал что этого счастья он сможет добиться только своими силами.
Они расстались в Венерой полгода назад, а если быть точнее – это она его бросила. Бросила когда узнала что это именно он позвонил в полицию в тот день и их вернули на богадельни. Сентябрь почти что сразу же переехал в другую комнату. А вот Июлю повезло и его забрала приемная семья. Он пытается держать связь, но письма его приходят все с более и более длинными интервалами. В итоге своей ошибки он оказался один в канун нового года на сыром и холодном чердаке, но только тут и мог почувствовать себя живым. Холод помогает понять что жизнь, вот она, течет в твоих венах, разгоняя кровь по телу, жизнь она в поднявшихся белесых волосках на теле, в холодном воздухе обжигающем гортань, и сигаретах клонящих в сон.
А с другой стороны у него была только его вера в лучшее будущее. Будущее которое наступит после двух вот таких вот чужих праздников.
Он это понимал, и ему от этого было только тяжелей.
“Нельзя смиряться с собственной слабостью”, – говорили герои боевиков. Но то герои фильмов где у актеров большие красивые дома на больших и красивых пляжах залитых большим и красивым солнцем.
Раньше это вызывало зависть, теперь – смирение.
Приходилось забыть что на данный момент ты слаб и просто помнить о том что время оно, так или иначе, идет вперед, и быть может в будущем будет лучше, но пока ты это будущее не догнал – тебе нужно смириться.
С годами он также понял людей которых он так сильно когда-то ненавидел. Воспитатели, хоть и не воспитывали никого тут и не умели воспитывать – уходили, а на их место приходили более умные, образованные, честные и добрые люди. Просто ему не повезло очутиться тут в данный момент… но смысл ли расстраиваться из-за этого? Нет, конечно же, нет. Чердак закрыт уже как месяц, а после нового года сюда отправят бригаду ремонтников, но мог ли он это знать в тот день когда чистил то тонированное окно? Не мог. И не мог смириться тогда. Ведь для смирения у тебя должен быть хоть какой-то лучик надежды. Хоть и в руках бесконтрольного Фатума.
Тут было холодно и сыро, тут было тяжело и горестно, но тут он мог четко понимать свою цель – добиться своего участия в тех новогодних гонках с детьми за подарками матери. Это далеко, но это возможно.
Но в приюте были не только одни сплошные кошмары смирения и одиночества, тут были и хорошие моменты. Их было мало, но они были, и выкуривая очередную сигарету Арфо с болью в голове пытался их вспомнить.
То был момент когда ему стукнуло шесть, и момент стукнул его по двум ребрам переломов их. Обычные детские игры чреваты последствиями, о которых дети не имеют ни малейшего понятия. Двухметровый шкаф, игра в прятки, оставшиеся две секунды и рельефные детали старого трактора в сарае спрятанные под турецким ковром дали мальчику три недели в стационаре, а первые дни – в боли. Но то воспоминание было хорошим, было светлым, не из-за того что он смог поесть нормальной еды и побыть в тишине, а потому что он был не один.
Это был пятый день. Арфо полусидя лежал в кровати и рисовал в альбоме когда в палату вошел долговязый черный мужчина – его лечащий врач.
– Здравствуй, Арфо, как делишки? – спросил он стоя в проходе, а за его халатом пряталось какое-то, нервно выглядывающее из-за спины, существо с длинными черными волосами. Доктор не сводил взгляд с мальчика и молча ждал от того ответа.
– Хорошо, – ответил Арфо прижав к груди рисунки, – болит немного.
– Значит все нормально. Боль естественна и помогает человеку понимать какие внутри него проблемы, а мы существуем для того чтобы…– доктор мягко ударил себя ладонью по лбу, – опять я начинаю, прости.
– Да ничего. А это…
– Это, – доктор развернулся и положив руки на плечи девочки аккуратно вывел ее перед собой, – это Тимия Шульц. Тимия поприветствуй своего соседа.
– П-Привет! – сказала она громко, но отводила глаза в сторону и смотрела себе под ноги.
– Привет… – тихо ответил Арфо не понимая ситуации.
Доктор мягко улыбнулся.
– Она побудет с тобой некоторое время, тоже на реабилитации. Ты ее не обижай, хорошо? – сказал он.
– Надо мне… – ответил Арфо фыркнув.
Доктор рассмеялся.
– Надо не тебе, а мне. Хотя и тебе то же не помешает компания.
– Я и один неплохо справлялся.
Тимия отдернула рукав доктора, видимо хотела что-то сказать по-секрету, и тот, повинуясь своей должности детского доктора, наклонился, состроил гримасу серьезности, но она тотчас исчезла и он улыбнулся.
– По коридору направо и в конце вторая дверь, – сказал он шепотом но Арфо расслышал.
– Ссыкуха, – постарался сказать Арфо так же тихо, но доктор его отлично расслышал, и заметив неодобрительный взгляд он развернулся к окну. К сожалению Арфо забыл про разбросанные на одеяле карандаши и те, повинуясь законам физики, с грохотом полетели вниз. Арфо вскрикнул. Слишком быстро дернулся вперед и еще раз вскрикнул, но тише и больней, а после откинулся обратно на подушку сжимая зубы и закрывая глаза.
Тимия ушла в туалет, а врач врачей уже стоял у кровати и молча разглядывал больничную карту пациента №1.
– Дайте таблеток… – простонал Арфо.
– Каких? – ехидно ответил доктор. – От глупости таблеток или вакцин еще не изобрели, – заметив что Арфо шутки не оценил он положил планшетку обратно в кармашек и присев на корточки стал собирать карандаши. – Подружись с ней, хоть скучно не будет. Тебе тут еще долго лежать, а рисунки много не дают.
– Я хочу стать художником, а для этого надо много рисовать.
– И много думать что нарисовать. А думать мы можем только в присутствии других людей.
– Это неправда, – фыркнул Арфо, – мне одному всегда лучше рисуется, и никто не мешает.
– Ну…вот представь ты один, да? Вот ты один на необитаемом острове. Мягкий песок, жгучее солнце, приятный тенек пальм, шум волн и ты на гамаке, приятно?
Арфо почесал голову.
– Ну да… вроде да, – ответил он.
– А теперь представь что ты там вот все-все нарисовал. Вот каждый листочек и каждый закат с восходом, а что дальше? – доктор помедлил ожидая хоть какой-то ответ, но Арфо молчал. – А дальше то что все твои картины только для тебя. Их же никто не увидит.
– Но мне нравиться рисовать! – возразил Арфо. – Нравиться рисовать просто для себя.
– Но что с ними будет тогда когда ты умрешь? Они пропадут на том острове, а потом пропадет и сам остров без возможности хоть как-то напомнить и о себе, и о тебе. Пустота поглотит то место.
– Я не понимаю… – Арфо разочарованно опустил голову и айкнул от боли.
Доктор вопросительно посмотрел на скорчившегося мальчика, положил карандаши на тумбу и вытащив из кармана какую-то баночку высыпал себе на руку две таблетки.
– Держи, должно помочь на первое время.
– Спасибо, – ответил Арфо забирая из рук две шарообразные таблетки, – а как…
– Просто запей водой, – сказал доктор перед тем как услышал тихие шаги в коридоре. – Будь более дружелюбным, – сказал он напоследок и помахал тыльной стороной ладони.
Вспоминай тот момент Арфо усмехнулся от мысли как же легко обмануть тело и разум ребенка обычным сахаром. Плацебо в баночке из рук человека знающего больше тебя – творит чудеса, ведь тогда он поверил что ему стало легче, и при том – сразу же.
Первые три дня она вела себя тихо и спокойно, просто лежала в своей кровати и читала какую-то книжку со сложным названием, а Арфо лишь изредка переводил на нее взгляд и, как только она смотрела в ответ, отводил его в сторону. Но на четвертый к ней пришли родители, и боль Арфо усилилась стократно. Матушка бродила по палате осматривая каждый предмет в точности, видимо пыталась отыскать что-то сакральное, но помещение было идеально чистым, а папа сидел напротив и что-то говорил, что-то спрашивал. Тимии не слишком нравилось с ним общаться и она старалась свести каждый ответ на каждый вопрос к минимуму и все время держала половину лица под одеялом. Арфо же чтобы не слышать их милозные разговорчики полностью закопался в альбоме и старался как можно громче мычать себе под нос какую-то песенку или мелодию. Спустя года он и не вспомнит что напевал тогда, но вспомнит ту доброту и ту теплоту рук матери Тимии когда она вытащив из сумочки набор карандашей вложила их в руки Арфо.
Мальчик оторопел от такой неожиданности и не знал чего ответить.
– Она уже выросла, а я забыла, – сказала мама Тимии, – возьми, тебе пригодится.
Когда они ушли Арфо отложил не открытую пачку в сторону и взялся за свои, уже порядком обтупевшие, карандаши. И все еще находясь в каком-то полудреме от случившегося он и не заметил как девочка подошла вплотную и уже вовсю разглядывала его творчество.
– Красиво, – сказала она с явным восхищением в голосе и Арфо дернулся, но в этот раз заранее сгруппировался чтобы не повторить прошедшего недавно. – Ты чего так…
– Не смотри! – рявкнул он и поджал к себе альбом. Он думал что его рык был чем-то похожим на Муфасу, но, как и в мультике, был просто котенком Симбой и Тимия невольно усмехнулась. – Че ты ржешь?
– Да так…
– Отстань от меня.
Тимия проигнорировала его призыв и положила какой-то черный прямоугольник на кровать.
– Смотри, у меня теперь приставка есть, – сказала она гордо, – хочешь поиграть?
Арфо с сомнением отнесся к предложению, но пристально рассматривал черную коробочку.
– А что это? – сказал он.
– Гейм бой от Нинтендо.
– Но они не так выглядят…
– Папа переделал. Подсветку подкрутил там, и стики заменил, – продолжала Тимия так же гордо говорить. – Папа умеет всякие штуки паять. Хотя и пьяный. Я одна…
– Нихочу, – резко прервал ее Арфо.
– А?
– Отстань от меня со своей коробкой. Не нинтендо это, а китайская подделка.
С лица Тимии медленно сползала улыбка.
– Каким ты был вредным, – сказала она отстраненно.
– Отстань, – ответил он и перевернулся на бок к окну, – я хочу поспать.
Арфо закрыл глаза и по началу правда пытался состроить вид что устал, но Тимия не стала как-то его уговаривать и уже через секунду забрала игрушку с кровати и пошла к своей. А спустя минут десять Арфо заснул.
И проснулся он только к ужину. Медсестра специально подошла со стороны окна, громко шаркала обувью и с церемониальным постуком тарелки поставила ту на прикроватную тумбу.
– Вставай давай, – сказала она мило улыбаясь когда заметила что мальчик проснулся, – собьешь режим и будешь тут нам ночью докучать.
– Ага, – сонно ответил Арфо.
– Не “ага”, а вставай и ешь.
– А вы красивая, – продолжал он говорить с закрытыми глазами.
Медсестра рассмеялась и пощелкала пальцами у носа парня, и удостоверившись что тот проснулся пошла к выходу.
– У меня муж, и сын твоего возраста, – говорила она удаляясь, – но спасибо.
Арфо не понимал за что его благодарит светловолосая медсестра и тупо моргал уставившись в стену, но как только услышал смех девочки на кровати по диагонали тут же проснулся.
– Че ты ржешь? – сказал он.
– Да так…
– Какие же девочки глупые… – пробормотал Арфо и взял заслуженный ужин.
Странно как быстро забываются сны. И даже если ты запишешь свой бредовый сон в блокнотик, то спустя время даже те закрепленные воспоминания исчезнут не оставив и следа, а строки будут больше напоминать бред сумашедшего. Так и тот сон Арфо с трудом может вспомнить нынче. Вроде ему снилось что-то хорошее, но и не очень хорошее. Он просто помнил себя в те минуты пока ел еще горячую кашу и помнил что руки чутка тряслись, а по ногам шел холодный пот. Вроде бы это явные признаки кошмара, но самого факта страха он не помнил.
Хотя ему хватало и реальности с неожиданно, и главное, тихо подходящей девочкой.
– Выспался? – спросила она.
Арфо от неожиданности дернулся.
– Да хватит ты уже! – пробубнил он чуть не подавившись хлебом.
Тимия только рассмеялась.
– Почему ты вечно тихо подходишь и смеешься? – спросил он глядя Тимии в глаза. – Вот зачем?
– Не знаю, – ответила она состроив тупую физиономию, – просто я такая. Извини если напугала.
– Просто отстань от меня.
– Но ты один.
– Я всегда один.
– Но это неправильно.
– Это мне говорит “благоразумная девочка”? Та что держалась всю свою жизнь поодаль от людей из-за страха сближения?
– Скорее из-за боли от осознания расставания.
– А разве это не одно и тоже?
Тимия подняла глаза вверх и принялась усердно думать.
– Не знаю, но мне так легче думать, – сказала она.
– Дай мне поесть, я сильно устал, – ответил Арфо возвращаясь к тарелке, – хочу поспать.
– Хорошо, – сказала Тимия и громко топая направилась к своей кровати, – если будет скучно – зови.
Арфо лишь пфыкнул и закинул очередную порцию в рот.
Это было одно из самых теплых воспоминаний его детства, но только по тому что произойдет далее, хотя и эти редкие перебранки с девочкой имели за собой что-то новенькое. Обычно в приюте все ссоры решались либо кулаками, либо нагоняем от учителей или воспитателей, а тут… а тут девочка вполне себе даже спокойно себя вела не смотря на, и ему самому это было понятно, его скверный характер.
И хоть он был мал, но зачастую в голову приходили мысли о том кто он такой и почему он именно такой. И одновременно с этим он начинал рисовать дабы отогнать их. Рисовал и рисовал как можно больше и растворялся в белом листе красками своей души. В приюте он любил рисовать акварелью, ему нравилось как она растекалась по листам, но тут такие “грязнучие” вещи старались держать поодаль, и находились они только в игральной комнате. К сожалению вход туда был закрыт ввиду его отвратительного состояния ребер и частиц крови в печени. Спалось сложно, но когда этот сон приходил Арфо радовался. Однако не только эти проблемные моменты запомнились ему теплотой, а то утро когда он не смог найти под подушкой альбома.
Арфо проснулся как и обычно. Медленно открыл глаза, дернулся корпусом чтобы оценить боль, после поднялся на локтях и выпил стакан чистой, теплой воды с тумбы вместе с таблетками в маленьком колпачке, зеленые ему нравились больше всех из-за своей сладости, а вот к синим относился с омерзением из-за горечи, но честно проглотив все нужное он тянулся, как и обычно, под подушку. С начала он не поверил что альбома нет рядом, потом перепроверил рукой, еще потом он, вне своих сил, вытащил подушку на колени и проверил вполоборота не упал ли альбом за кровать. Глаза начинали наполняться яростью и болью одновременно – кровать плотно прилегала к стене, а желанных белых и исписанных листочков, небрежно скрепленных степлером не было.
Детская злоба зачастую не подвержена логике и выливается на каждого кто находится в ближайшем окружении невиданными для них количествами, и в душе Арфо именно такая злоба зарождалась. Красный от ненависти ко всему что его окружает он смотрел на мирно играющую девочку на соседней по диагонали кровати.
– Где он? – сказал Арфо твердо сдерживая порывы сброситься с кровати с кулаками. Тимия, либо проигнорировала, либо не услышала его порыв. – Ты! – крикнул он. – Где мой блокнот?
Тимия от неожиданности с неуклюжей силой сжала приставку что та выскользнула из рук и подлетела на сантиметров тридцать вверх, в порыве схватить игрушку кровать заскрипела, пошатнулась и ударилась бортиком о стену, но попытка удалась и починенное не пришлось чинить заново. В отличии от напрочь исчезнувшего настроения девочки.
– Какого черта? – взвопила она. – Что орешь то?
– Где мой блокнот? – продолжил почти что на срыве говорить Арфо.
– Я то откуда могу знать? Уронил наверное.
– Нет! Я его не ронял! Я его всегда под подушку ложу. Это ты его забрала?
– И зачем, скажи на милость, мне это нужно?
– Порвать его, – сказал он абсолютно веря в собственные слова. Дети в приюте любят такое делать с младшими. Показывают им свое место. – Я же ничего плохого тебе не делал… зачем?
– Что? – Тимия смотрела на раскрасневшегося мальчика и не понимала что происходит. – Не трогала я твой блокнот. Да и зачем мне его рвать? Он же твой, а не мой.
– Верни его…
– Да, я…
– Вер… – попытка повторения просьбы/приказа от Арфо увенчалась яркой болью в груди и животе. Мальчик скривился, а из уголков глаз брызнули одинокие слезы боли.
Тимия тотчас же спрыгнула с кровати и подбежала к Арфо.
– Что с тобой? – сказала она. – Тебе плохо?
Арфо лишь продолжал кривится, молчать и тяжело дышать.
– Терпи, прошу. Я сейчас, – Тимия побежала к двери, – секунду.
Через секунду, это он отлично запомнил, Тимия не бросила своих слов на ветер и притащила медсестру за руку, а после ближайшие полчаса-час прошли в каком-то мутном бреду и бегающими вокруг людьми назойливо пикающими приборами.
А после его, как ни в чем не бывало, вернули в палату, наказав только меньше двигаться и меньше стрессовать. Ага, отлично выполнимое желание, и даже сейчас вспоминая те моменты он не мог поверить что желание таки выполнил и каким-то образом смог себя успокоить.
Его вернули и к тому времени в палате во все царил Бардак и первородный его брат – Хаос. Тимия перебрала комнату по кирпичику и смогла найти так желанный блокнот с рисунками, и сидя посреди разгрома и разрухи пристально вглядывалась и изучала творчество нервозного паренька.
Паренек, впрочем, еще отходил от анестезии и не обратил на это бурной реакции, только какой-то огонек внутри возник и сразу же потух, или перешел в другую форму тления. Арфо просто был рад что альбом нашелся.
– Привет, – сказала Тимия не отрываясь от рисунков, – как ты?
– Плохо, – ответил Арфо и заковылял к своей кровати, – еще на неделю оставляют.
– Ммм, ясно. А что так?
– Швы разошлись.
– Еще бы они не разошлись, ты был похож на краснющий помидор в лаве.
– Я не… – хотел было Арфо возразить, но вспомнил наставления доктора, – это не из-за этого. Ночью не так дернулся и нитки порвались. Ну, или что-то вроде того.
– Понимаю, – ответила Тимия все так же не открываясь от альбома, – а… а почему у тебя так много букв в рисунках? И что они такие… – Тимия перевернула блокнот вертикально, – странные?
– Это граффити, – прокряхтел Арфо залезая на кровать, – я рисую скотчи.
– Скотч?
– Это наброски.
– Может “скетч”?
– А я что сказал?
– Ты сказал “скотч”.
– Ну, значит напутал, – Арфо залез под одеяло, – и вообще не твоего ума дело, отдай мне его обратно.
Тимия не обратила на просьбу внимания.
– А зачем? – спросила она.
– Увидел в фильме, прикольно выглядит, решил… просто нравиться мне, отстань.
– А меня нарисуешь?
Сколько же Арфо еще за свою, хоть и короткую жизнь, услышит эту просьбу. Каждый второй человек который узнает что ты “рисуешь” просит тебя об этом. И не важно что ты работаешь совсем в другом направлении отличающимся от реализма, и не важно что в твоих работах совсем могут отсутствовать человеческие черты или хоть что-то понятное, главное для них что ты “художник” и умеешь рисовать. Так почему же не нарисовать по просьбе? Если отличное определение для этого – “Тыжхудожник”. Спустя года Арфо поймет что не особо то он и зол на эту просьбу. Люди просто стараются таким образом вывести на диалог, что-то узнать новенькое для себя, даже если это и совсем для них бесполезно. Такими вот просьбами люди стараются быть ближе к тебе. Ведь если ты для них что-то сделаешь, они постараются что-то сделать для тебя. Самая стандартная модель социальной торговли. Только вот с чем Арфо смириться не смог, хоть и пытался, так это с тем что кто-то просит и не понимает что в этом деле больше используются душевные струны, и настроить их под “работу” сложно. Он еще не достиг того образа своей профессии когда смог бы такое делать, и его попросту бесило данное высказывание.
Но в то время он рисовал плохо и мало об этом думал поэтому и согласился.
Портрет Тимии вышел совсем “очень не очень”. Грубые линии, несоответствие анатомии, неправильный ракурс. Для реализма все было “не так”. Но, важно заметить, ему это понравилось. Как понравилось позировать,и сам конечный продукт Тимии. Девочка полчаса разглядывала свое изображение и находила в нем что-то такое о чем не сообщала Арфо, а тот в свою очередь пытался это самое вытащить любыми из имеющихся ему способов.
– Плохо получилось, да? – сказал Арфо огорченно. – Ты просто не хочешь меня обидеть вот и молчишь.
Тимию как молнией пробило и она подскочила с пола.
– Не мели чушь! – сказала она смотря прямо в глаза молодому художнику. – Это великолепно! Я просто… я не знаю как это описать. Мне нравиться.
– Честно?
– Честно-честно! – Тимия приложила вырванный лист к груди. – Это лучшее что мне дарили.
– С чего это дарили? Я ничего тебе… – Арфо решил прерваться по виду раскрасневшийся Тимии, – я шучу, просто шучу. Забирай.
– Спасибо! – воскликнула Тимия и бросилась на кровать к Арфо обнимая его, но Арфо тихо шикнул и она так же быстро от него отцепилась – А! Прости, забыла.
– Да, ничего, – сказал Арфо прикусывая язык. – Только это… – он опустил голову и начал смотреть в пол от смущения, – мен на мен, хорошо? – сказал он через нос.
– Что?
– Дай…– Арфо кивнул головой в сторону кровати Тимии, – пожалуйста.
– Приставку?
– Ага…
Тимия чмокнула мальчика в щечку и вприпрыжку поскакала к кровати, оставляя Арфо наедине со своим смущением умноженным вдвое.
Это был его первый поцелуй, и так нещадно украденный! Непростительно, неподобающе, непозволяюще отобранный! Но… но такой приятный и оставшийся с ним на все его жизнь после мокрый отпечаток ее губ заставлял его голову кружиться и по началу он находился в каком-то стазисе и отстранении от внешнего мира что даже не заметил у себя на коленках черный блок с 999 спираченными играми.
Вечер близился к концу и за окнами уже розовел закат, а Арфо все никак не отлипал от приставки, а Тимия от бумаги. Арфо объяснял ей как лучше прорисовать ту или иную букву, как должна падать тень, какие изгибы более подходят по граффити чтобы оно не было похоже на месиво сумасшедшего наркомана, и данное занятие ей пришлось по душе, даже смогла вспомнить каково это вновь ощущать себя ребенком воспользовавшись карандашами которые так любезно принесла мама. Вот так вот беззаботно лежать на животе и чиркать карандашами… приятно.
– Да как?! – завопил неожиданно Арфо. – Тим, помоги.
– Что там?
– Не могу пройти босса, – Арфо протянул приставку, – уже раз тридцать слился.
Тимия посмотрела на экран и усмехнулась.
– И чо ты ржешь? – сказал Арфо.
– Да так…
– Говори!
– Ты фласки юзаешь?
– Юзаю.
– Так не нужно.
– В смысле? – Арфо немного опешил. – Всю игру ими пользовался…
– Так босс как назван?
Арфо притянул приставку обратно к себе и внимательно прочитал пиксельные буковки на экране, закрыл глаза и покраснел.
– Выпиватель? – сказал он. – Серьезно?
– А ты не замечал что у тебя баффы пропадают?
– Я думал…У меня же получалось его до половины опустить…
– Ага, а после он ворует твои усиления, удваивает их и увеличивает себе броню в количестве украденных бафов.
– А почему я раньше этого не заметил?
– В силу того что люди не понимают того с чем сталкиваются впервые.
– Так я его… тридцать раз же.
– И что? Я вон уже весь альбом тебе испоганила и не получается как у тебя.
– Это другое.
– Я знаю, но подумай что между этим есть связь. Я не могу понять как отрисовать букву “Т” в начале своего имени, а для тебя это легко, – Тимия встала и подошла к Арфо. – Дай мне, я пройду.
– Неа, я сам, – Арфо остановился и начал вглядываться в черный экран с надписью “смерть”, – я… я хочу…
– Я помогу.
– Но это мое дело.
– Твое это жить и радоваться этой жизни, Арфо, а не погибать в тридцать первый раз из-за того что я не сказала тебе как с ним сражаться.
В зеленых глазах Арфо проблеснули слезы.
– Но теперь ведь ты сказала, – говорил он шмыгая носом, – теперь я знаю как его победить.
– Дальше будет все только сложней, – сказала Тимия протянув вперед руку и раскрывши ладонь, – это только третий босс. Дай я тебе помогу с ним. И дальше ты сам, хорошо?
– Я справлюсь сам, – Арфо отдернул приставку от Тимии, – сам все смогу. Теперь я знаю что надо делать и смогу. Я все смогу, я сильный, я выносливый, я… – его руки начинали трястись. – Почему тут так холодно? Где мои одеяла? – Арфо стал нервно оглядываться по сторонам. – Август говорил что тут все будет не так. Он говорил просто сидеть и не думать… Говорил что тут будет тепло.
– Арфо, прошу, – Тимия сделала шаг назад, – тебе нужно успоко… – пол треснул и нога Тимии упала в образовавшуюся ямку. Деревянные шипы с болью вонзились в лодыжку, Тимия невольно вскрикнула, но старалась не закрывать глаза, – успокоиться, Арфо, прошу успокойся. Все нормально.
– Тебя, – за спиной Арфо стена начала плыть. Сначала отпали почерневшие от старости обои, после слезла многовековая краска и сама стена начала реконструироваться в красно-желейных подтеках, – тебя не должно быть тут. Это мое воспоминание, это моя глава, это моя страница.
– Я пришла тебе помочь, – Тимия поставила руки ладонями кверху, – прошу, доверься мне.
– Ты хочешь меня убить, – Арфо начинал задыхаться, – хочешь, я знаю. Мне говорил… говорил Август.
– Почему ты ему веришь, а не мне?
– Потому что… потому что… он обещал лучшую жизнь. Я видел ее, я читал о ней. Я должен быть тут один. Это мое воспоминание.
Тонированное стекло на окне покрылось тетрадной клеточкой и по частицам начало выпадать в пустоту, а из образовавшихся дыр гноем потекла серая субстанция. Комья нереальности падали с хлюпающим звуком вниз и пожирали собой весь цвет вокруг.
– Он врал тебе, Арфо! – закричала Тимия. – Врал тебе, понимаешь? Люди могут врать.
– Он не мог врать богу. Я был в его голове. Он говорил правду.
– Он говорил то во что он верил, но если ты бог, то он им не являлся и не мог сказать тебе как лучше.
– “Лучше” или “хуже” понятия субъективные.
– Так почему ты ему продолжаешь верить? – серая жижа добралась до окровавленной ноги Тимии и поползла вверх высасывая из крови ее красный оттенки. Тимия чувствовала как ее нога немеет и само существование ноги находилось под вопросом. Тунсцентс рассказал что оно так может действовать, но ощутить на себе влияние… В голову заползали обрывистые воспоминания ее трудного детства, ее коляски и смешков сверстников, но она не закрывала глаза, хоть те и начинали уже слезиться от боли и напряжения. – Я не хочу тебя убивать! И не за что не стану этого делать! – кричала она в общем возникшем шуме разваливающейся больницы-чердака.
– Тебя заставят, – глаза Арфо начали гулять из стороны в сторону, – в итоге тебя заставят и ты убьешь меня.
– Нет! Прошу! Дай мне игру! – Тимия поддалась вперед всем телом и упала на колени, тотчас безумная агония напитала все ее естество, но она протянула еще существующую руку вперед. – Я хочу тебе помочь.
Немалых сил пришлось использовать Арфо чтобы сосредоточить свой взгляд на Тимии и ее руке, потом он посмотрел за ее спину и увидел всех своих друзей, их тени черными силуэтами виднелись на сером ничто, а глаза горели красными огоньками.
– Прошу, не вини себя, Арфо, – продолжала Тимия, – ты не виноват в том что их больше нет рядом. Люди уходят, люди приходят, такова жизнь.
– Я их так любил…
– Я понимаю, я честно тебя понимаю. У меня тоже было мало близких…
– У тебя были родители, – прервал Арфо. – Мои родители! Которых эта жизнь у меня отобрала.
– Ты не Марк! – закричала что есть сил Тимия. – Ты не Марк – ты Арфо! Пойми же это.
– Зачем мне это понимать? В жизни Марка, какой бы короткой она не была, но была любовь. А что в моей? Что такого в жизни “Арфо”? Кромешная темнота и боль. Даже это, самое лучше воспоминание, о том как я сломал себе ребра играя в прятки. Я не хочу умирать, но я и не хочу жить в этом мире. Он жесток, он несправедлив, он просто грешен и нет в нем ничего хорошего кроме моих мечтаний. И даже они пустые. Так зачем все это продолжать? Зач…
Пока Арфо говорил серая масса полностью поглотила в себя Тимию, и только один лишь указательный палец торчал из ничего. Арфо сбросил с себя одеяло и слетел с кровати в порыве схватить то что осталось от руки.
