Петр Ингвин
Всемуко Путенабо
Уф, готово. Угловатый стальной кит со вздохом пустил последний фонтан.
Следы? Обещали снегопад, но немного покидать лопатой, припорошить и пройти ветками не мешает. Обратно – на лыжах, которые он бросит у придорожного кафе в семи километрах отсюда. Дальше на автобусе. Все спланировано. Как и с первой машиной, только та утопла ближе к городу – темнота позволяла.
Отойдя достаточно далеко, он не выдерживает, вынимает телефон и входит в сеть. Пальцы мгновенно замерзают, оставшись без перчатки. Аппарат тоже не любит холода, но пока держится. Оживает изображением.
Она.
Ради этого все.
111
– Да, Аглая Лукинична. Конечно, Аглая Лукинична. – Камбала изо всех сил старается не сорваться. – Понимаю, Аглая Лукинична. Еще бы, Аглая Лукинична. Само собой, Аглая Лукинична. Вот как? А вы, Аглая Лукинична? Да что вы говорите!
Он закатывает глаза и мысленно хлещет себя по щекам. Себя, а не эту говорливую старушенцию. Шапокляк, кляк ее шляп. Впрочем, не будь она столь несносно любопытна и говорлива…
– Он самый. – Соседка Лизы, сотрудницы «Риэлтинга», тычет желтым пальцем в фотографию Кирилла Матвеева, цели номер два. – Что я видела, спрашиваешь? Все видела! Милок, у Аглаи Лукиничны глаз алмаз. Что там алмаз, бриллиант! Мышь не проскочит. Раньше некий Александр захаживал, Санька-алкаш. Отшила его Лизка, когда с какой-то козой на стороне связался. Потом были еще несколько, некоторые возвращались скандалить, что эта мерзавка, дескать, – старушка кивает в сторону Лизиной двери, – их подставила. Грозились поймать, нехорошими словами обзывали.
– По делу-то обзывали?
Весь на нервах, Камбала поддерживает разговор из последних сил. Ему бы рыло кому начистить… Нет, послали сюда, разговоры разговаривать. Типа, он на все руки мастер. Не мастер, а только КМС по нескольким дисциплинам. Оральное искусство в этом ряду рядом не лежало.
Аглая Лукинична не видит страданий собеседника. Она рада поговорить. Вновь обнажился неровный частокол золотых и стальных коронок:
– Не гуляет, но… погуливает. Молодая, глупая. Кровь играет. Лизка у нас девка аппетитная, мужикам дюже нравится. Но разборчивая. Хотя… всяко бывало. Которые хамили и руки распускали – приезжала мили… свят-свят, тьфу ее, полиция, всех забирала. Лизу ни разу. Скажу по секрету: полиция ее опекает.
Игнат Камбала становится похожим на рыбу камбалу. Или на лягушку, которой не по размеру клизму поставили или насосом слегка надули.
– Что?
Бабулька довольна:
– Я потом спросила офицера, тот сказал, что СВЕРХУ, – изогнутый палец пронзил притолоку, – просили обезопасить девочку от случайностей. Теперь патруль всегда под боком, и чуть что…
Слушая, как в отношении дебоширов сразу принимаются крутые меры и вешаются статьи – минимум за хулиганство, минимум с условными сроками (чтобы прочувствовали высоту покровителей, забыли сюда дорогу и больше не рыпались), Камбала вновь поднимает фото Матвеева:
– А этот? Тоже дебошир?
Аглая Лукинична расцветает:
– Что ты! Это ее жених.
– Жених?!
Пальцы сами набирают срочное сообщение в офис. Камбала нервничает. Вводную дали, что у «цели номер два» другая на примете, все ноги сбили, разыскивая. Ух, мерзавец.
– И что же? – Камбала настолько искренен в своем внимании, что старушка сияет.
– Ушли не так давно, – говорит она. – Скоро вернутся.
– Уверены? – удивляется Камбала.
– Так ить мороз на улице, – разводит руками бабка. – Но не из-за этого. Ты Лизку-то видал? Думаешь, долго утерпят?
Игнат понимающе скалится. Всезнающая соседка, щурясь довольно, сообщнически посмеивается вместе с ним.
Ушли – это, значит, к адвокату. По описанию таксиста, Матвеев был именно с Лизой.
Но – скоро вернутся… Игнат расплывается в своей самой добродушной из улыбок, от которой посторонние почему-то мочатся в штаны. Будет настоящая работа. Глаза высматривают, как лучше организовать засаду. А брать будет сам.
– Если, конечно, на другую квартиру не уйдут, – продолжает вещать говорливая соседка.
– Что? – стоп-кран в мозгах и свист тормозов.
– На другую квартиру, ее какая-то тетка Лизе оставляет, не знаю зачем. Тайны у них какие-то. Но от меня ничего не укроется…
110
Сыч поворачивается к Жанне:
– Предыдущее распоряжение отменяется. Собирайся.
– Как?
– Как на праздник. За себя оставь эту, сегодняшнюю, с красивым задом и глазами, которые не знают, как этим задом распорядиться.
– Полину из информационного?
– Да. Для тебя будет особое поручение, другие не потянут.
Жанна искренне рада и, кажется, почти готова расцеловать. Засиделась в офисе, запылилась.
– Вот адрес, – Сыч пишет вынутым из кармана золотым «Паркером», – будь через час и жди меня.
С глаз долой, из сердца вон. Дверь хлопает, секретарша мгновенно забыта. Сыч выходит. Трое ребят, не так давно сменивших кожанки на костюмы, поглядывают по сторонам и, прикрывая телами, усаживают в машину. Бронированный мастодонт бесшумно прыгает вперед.
Горский, сволочь… Знал все заранее. Про наезд полиции, про амнистию. Продумал. Снял деньги. Продал недвижимость. Занял у доверчивых приятелей. Выходит, готовился давно. Обманывал, глядя в глаза?
Ну что же. Милостивый и милосердный – не про Сыча.
– К дому Горского, – командует он шоферу.
Надо лично встретиться и поговорить по душам с женой бывшего партнера. Гм, бывшей женой. Будущей вдовой.
109
Девушка глядит на Марго с немым обожанием, которое граничит с благоговением. Хоть сейчас на костер, только прикажи.
Лицезреть лично – что ангела увидеть. Чудо. Как если бы Президент на огонек заглянул. Марго невесело усмехается.
Пришлось. Не было выбора. А все Чарли.
– Когда? – Она сводит брови.
– Я стараюсь… – лепечет девушка.
– Когда? – грозно грохочет Марго, и огонь в глазах.
Лиза бледнеет.
– Постараюсь сегодня… С ним очень трудно. Почти не пьет, намеки не понимает, к близости не стремится. Даже задумываюсь: может быть, импотент?
– Ты провалила задание, – констатирует Марго и величественно усаживается. Кресло услужливо растекается и замирает в приниженном реверансе. – А ведь я рекомендовала тебя в Комиссию.
На Лизу страшно смотреть. Ужас, страдание, желание исправить…
– Сегодня! – восклицает она громко. – Обязательно! Даю слово!
Марго снисходительно взирает. Молчит. Раздумывает.
Бедная девочка. Мечтает о вершине. Идиотка.
Тихий вздох вырывается сам собой. Марго глядит в сторону. Как все посвященные нижнего круга, эта девочка думает, что Чрезвычайная Комиссия, она же Комиссия Четырех или просто Комиссия, – основатели. Правду знали только сами комиссионерки. Не основатели, а зицпредседатели. Без Чарли не было бы Лиги. Первоначальный выбор и создание Комиссии – тоже заслуга Чарли. Как и идея, формат, методы и структура Лиги в целом.
– Помощь потребуется?
Лиза вскидывается:
– Что вы! Я сама…
– Подумай. Последний шанс. Речь не о тебе, а о задании. Завтра может быть поздно. Проиграешь ты – проиграем все мы.
– Сделаю любой ценой.
Удовольствие в усталых глазах Марго:
– Вот это ответ.
108
– Входите, Борис Борисович.
– Здравствуй. Как жизнь?
Горская разводит руками: сам, мол, знаешь, потому и явился.
Сыч вешает пальто в прихожей, разувается и проходит в холл. Дом Горских небольшой, но расположен среди дорогих особняков и обставлен внушительно. Чувствуется, что доход у семьи достаточный.
Хозяйка забывает о горестях и вспоминает о гостеприимстве:
– Кофе?
– Не откажусь. – Он опускается в антикварное кресло, удобно тонет, откидывается. Из окна открывается чудесный вид на проходящую неподалеку улицу. – Лера, мы с тобой давно знаем друг друга. Скажи честно, что произошло?
– Володька взбрыкнул.
– Переведи.
Валерия Даниловна, серьезная солидная женщина в расцвете лет, эмоционально всплескивает руками:
– Не знаю, какая вожжа ему попала… пусть и знаю куда. Жили нормально, мелкие его грешки старалась не замечать, думала – перебесится, остепенится. Годы-то. Мы же всё всегда вместе, никто нам ничего просто так не давал, сами у жизни брали. И всегда вместе.
Сыч смеется:
– Никто не давал, сами брали – в зависимости от контекста это разбой либо групповое изнасилование. Карается законом.
– Перестань. – Горской не до шуток. – Представь, теперь эта мразь меня кинула.
– Меня тоже.
– Тебя? – Валерия Даниловна удивлена, если не сказать больше.
Таких, как Сыч, обманывать – что вверх какать.
– Да, старого приятеля, защитника, спонсора и клиента.
– Поэтому ты… – догадывается хозяйка о причине визита.
– Как это было? Подробно. Спасибо. – Сыч принимает из ее рук чашку кофе.
Валерия Даниловна садится напротив.
– На днях он вернулся взбудораженный, сказал, что предстоят большие перемены.
– С кем встречался?
– Не сказал. Я не спрашивала. Он был где-то в верхах. Он много где бывает.
– Дальше.
Сычу не до разглагольствований, каждое лишнее слово – как ножом в печень. Чашка в руках подрагивает. Охотничий азарт накрыл с головой, ружье заряжено, собаки спущены. Осталось найти хитрую лисицу и нажать на спусковой крючок. Содрать шкуру и сделать чучело. И выставить на видное место. Чтоб.
– Володя объяснил мне, что нужен срочный фиктивный развод и за день оформил все бумаги.
– Сбережения?
– Мои остались при мне. Не отдала. Все записанное на него он снял, строившийся для детей коттедж продал. Сказал, нужно много денег, которые затем вернутся в большем размере. Сказочник.
– Может быть, сказочник не он? – подбросил Сыч.
– Тогда Буратино на поле чуде… хм, дураков.
– Думаешь, его кто-то обманул? – Сыч неплохо знал Горского, потому и доверил собственные средства. На скользкие предложения тот не поведется.
– Легко. Очередная шалава.
Через окно видно, как вдали из такси выходит Алекс и быстрым шагом направляется в сторону дома Горских.
Нет, не Алекс, но человек одет в длинный серый пуховик и шапку, как у Алекса прошлой зимой.
Любопытно, кто это и зачем идет к Валерии Даниловне. А если это…
Охотничий азарт чуть не выплескивается. Горский?! Думает прошмыгнуть незаметно? Оставил дома что-то важное и вернулся? Или Сыча водят за нос, и Лера с муженьком заодно?
Сейчас голубчика повяжут, и все выяснится. Губы уже растягиваются в улыбке…
Даже сюда доносятся скрежет и визг тормозов – сзади на человека несется старенькая «Лада». Дорога скользкая, ее мотает. Человек в сером пуховике оборачивается, старается уклониться, но «Лада» буквально принимает его на себя, а потом и в себя. Лязгнувшая болезненным стуком задняя дверца вновь захлопывается. Поглотив прохожего внутрь, машина исчезает вдали.
– Что это было? – Сыч указывает за окно.
Хозяйка, поздно поднявшая глаза, ничего не заметила.
Пальцы Сыча уже выудили телефон.
– Ребята, светлая «Лада» на улице, поехала вправо. Перехватите, – следует распоряжение охране.
Собеседница ничего не понимает. Тревоги в глазах не заметно. Либо это был не Горский, либо она ни в чем не замешана, и его сейчас доставят тепленьким.
Или не его. Тогда выяснится, кто сюда шел и зачем. Пока же нужно исходить из того, что новой информации нет, и следовать прежнему плану.
Сыч возвращается к прерванной теме и участливо кивает убитой предательством еще довольно привлекательной женщине:
– Володя так падок на сладенькое?
– Не то слово, – вздыхает она обреченно. – Анфиски, Олеськи, Аришки, Аленки… Не успевала запоминать.
– Аленка? Это которая? – Невесту цели номер два, которая исчезла в один день с обозначенной целью, зовут именно так. – Неужели с бабой подчиненного закрутил?
Валерия Даниловна гневно машет руками:
– Не говорите мне о ней! Столько нервов…
– Настолько серьезно? – вздрагивают брови Сыча.
– Прямо у меня на глазах такое вытворяли!
– В смысле? – Воображение у Сыча богатое.
– Едва познакомились. На вечеринке. Я в углу скучаю, а он хвать эту козу за ляжки – и обжиматься!
До Сыча доходит.
– Танцевали, что ли? – Он едва сдерживает смех. – А потом?
– Я за ним не следила. Знаю, что на стороне он снял квартиру. Мне этого достаточно.
– Матвеев не появлялся? – Долой неприятную тему, сейчас она вызывает у собеседницы раздражение.
– Никто не появлялся. Никому я теперь не нужна. Только полиции. Пропавшие деньги ищут.
– Я тоже ищу, – напоминает Сыч. – А на Матвеева не злишься?
– За что? Он тоже жертва.
– Не думала «отомстить» с ним Володьке с Аленкой? – скалится Сыч.
Горская укоризненное качает головой:
– Мстить нужно причине, а не следствию. Впрочем… – она улыбается лучисто и задорно, мгновенно меняется и из хорошо упакованной домашней клуши вдруг превращается в знойную обольстительницу, – это мысль. Если Кирилл появится…
– Если появится – позвони мне, хорошо?
107
Ответ понравился. Настроение у Марго пошло вверх, и Лиза рискует продолжить:
– Сегодня я нашла еще кандидатку в Лигу. Боевая девушка. Ситуация обычная, я рассказала о нас, она готова приступить хоть сейчас. Можно пригласить?
Она имеет в виду Бал. Марго понимает.
– Нет. Ты знаешь о правилах.
Лиза кивает.
– Надеюсь на тебя, – говорит Марго, прощаясь.
Лиза взвинчена. Она боится предстоящего, того, что наобещала. Но еще больше боится не исполнить.
Лиза глядит назад, на красиво убранную постель. На часы. Сбрызгивается дорогущими чудодейственными духами, купленными за посулы стать желанной чуть ли не на генном уровне, затем раздевается и долго смотрит на себя в зеркало, принимая самые сказочные позы. То морщится, то одобрительно хмыкает. Где-то придирчиво мнет, где-то приподнимает ладонями, где-то приглаживает. Не хуже Жени и уж тем более Алены. И куда только смотрит, удод глюкнутый?
Она перетаскивает в ванную пушистый ковер из комнаты, стелит как надо и в очередной раз репетирует падение. Нормально. Эффектно и не больно. Если Кирилл не полный кретин, это сработает.
А если кретин?
Волноваться поздно, слово дано. Накинув на голое тело прозрачный пеньюар, Лиза садится ждать.
106
Как говорится, назвался клизмой, полезай… Или как там, в оригинале?
Санька был зол. Лизка, стерва. Нашла себе очередного. Жених? Как начался, так и кончится. Всех отвадил, и этого отвадит.
Женишок, выходя под ручку с чертовой безмозглой лахудрой, даже не оглянулся. Зря. Санька был уже не один.
– По рогам? – предложил Тоха – по первому зову прикативший на своей колымаге друган.
– Позже. – Саньке хочется узнать, куда голубки намылились. И вернувший его в адекватное состояние наряд полиции, шныряющий где-то рядом, не дает решить вопрос здесь и сейчас.
– За ними, – командует он, когда парочка ловит такси.
Проследили. Недолго пробыв у кого-то в элитном районе, парочка разбивается.
– Куда теперь?
– За ним, – принимает решение Санька, глядя на вышедшую к дороге фигуру.
Поймать попутку женишку оказалось непросто. Шашечки и специальную расцветку он почему-то игнорировал, обычные бомбилы оказывались сплошь занятыми или слишком спешащими. Очень долго никто не останавливался. Заранее проехав вперед, Санька и Тоха наблюдали за чужими тщетными попытками в зеркала заднего вида. Много времени прошло, пока некий мужик не смилостивился.
Ехать пришлось далеко. Опять элитный район, на этот раз – коттеджный поселок. На светофоре чуть не потеряли «клиента». Когда нагнали, тот уже расплатился и вышел.
– Берем! – Санька полез с пассажирского сидения назад.
«Лада» подлетела к остолбеневшему женишку, и Санька втянул его внутрь.
– Ходу!
Машину едва не выбросило с дороги. Лед. Скорость. Адреналин.
– Думал – все, отвязался? – Сашка принялся месить не успевавшее прикрываться тело. – Я тебя в покое не оставлю. Отстань от Лизки! Моя она! Моя!
105
«Ар-ар!» – оглушительный кряк разогнал с дороги шуганувшуюся мелюзгу. Сытая стальная морда свернула к небольшому ресторанчику. Позади пришвартовалась машина сопровождения.
Заведение «красное», с Сычом и ему подобными дела не имеет, но владелец Сычу многим обязан. Расплачивается услугами. Например, предоставлением закрытой зоны в единоличное пользование, куда прочим клиентам доступ закрыт.
Судя по редкой в этих местах «Акуре» у входа, полковник ждет.
– Ваш гость уже прибыл, – подтверждает расторопный владелец и лично провожает в верхние апартаменты.
– А гостья? – бросает Сыч.
Взгляд не сразу находит среди других нужную машину, но все же находит – Жанна встала так, чтобы не бросаться в глаза и, когда понадобится, уехать без проблем. Ей даже выезд одним автомобилем не перекроешь. Молодец, обо всем думает, даже когда вроде бы не требуется.
– Обворожительная такая девушка? Я не думал… – судя по дрогнувшему голосу, ресторатор мысленно пишет завещание. – Она про вас не сказала и прошла в общий зал.
– Позови. – Сыч вместе со свитой движется к лестнице.
Верха он достигает в одиночестве – свита рассосалась, заняв привычные места. Мышь не проскользнет.
– Еще раз здравствуй. – Рукопожатие. Похлопывание по плечу.
Полковник не стар, но потрепан. Полноват, низковат, плешеват. Успех у женщин имеет благодаря доходу, чей уровень не афишируется в декларации. Собственно, и не успех это, а рыночные отношения. Понимает. Семьей дорожит, но до нежностей охоч, о красотке Жанночке мечтает со дня ее появления у Сыча.
Полковник хочет что-то сказать и не может – появляется объект его восхищения.
Чаровница. Развевающееся платьице – в стиле Мерилин Монро (намекнул – переоделась. Умница. Даже зимние сапожки сменила на лаковые туфельки с неимоверным каблуком – видимо, все лишнее оставила внизу в гардеробе). Цок-цок – ножки от бедра. Прыг-прыг – грезы холостяка. Умопомрачительной кинодивой Жанна, как сказочная царевна-лебедь, подплыла к умолкшим мужчинам. Набравший воздуха полковник застыл, словно собирался дунуть снизу и превратить Жанну в истинную Мерилин над воздуховодом, да забыл, как это делается. И хорошо, что забыл. Такой старпер если и дунет снизу…
– Жанна, это мой хороший друг, ты его видела как-то раз, – представил Сыч загипнотизированного красотой мужчину.
Ой, красотой ли?
– Очень приятно.
Видно, как звенящая нежность отдается в животе онемевшего оппонента сладким спазмом.
За его спиной Сыч поднимает большой палец. Улыбка Жанны открыта и бесподобна. Склоненная головка и заинтересованный взмах ресниц окончательно добивают вероятного противника.
В помещении играет музыка. Стрельнув в сторону Сыча вопрошающим взглядом, полковник вытягивается в рост и галантно кланяется своему давнему наваждению:
– Позвольте… на танец?
– С удовольствием.
Они выходят на свободный пятачок между столом с яствами (ресторатор постарался) и бильярдным. Юная вертихвостка чудесно играет роль.
Чувственная томящая мелодия. Маленькие ручки на огромных плечах, большие – на волшебной талии. Не зря Сыч ее взял на работу, совсем не зря. Все, негодница, понимает. Главное – понимает несказанное вслух и сама догадывается, что делать. И ее не коробит. Это бесценно.
104
Всего несколько километров от объездной. В лесу. Алекс примчался, едва позвонили. Пока мастера чешут репы над восстановлением его красавицы, приходится ездить на служебной. Неплоха, конечно, как и все в их солидной фирме, но не своя.
– Кран застрял, – кричат парни с обочины, увидев его машину. – По снегу не проходит. Здесь военный кран нужен, многоосный, на полном приводе.
– Вы уверены, что это машина Горского?
Основательно подмерзшие на продуваемом месте парни смеются, притоптывая:
– Никто не хотел лезть. Камбала – герой. Оно и понятно: камбала! – Разносится задорный безобидный гогот. – Следующая камера машину не зафиксировала. Ищем на этом участке. Обнаружили поворот, пошли по следу. Полынья. Совсем недавняя. Камбала только приехал с расстановки постов, поглядел, всех обматерил, разделся и нырнул. Номера именно те. А вызванный кран увяз на подходе.
– Игнат-то жив? – впервые тепло вспоминает Алекс Камбалу, которого обычно не жаловал.
– Беленькой согревается. В кране, с крановщиком. Тот спешил куда-то, а мы перехватили. Ругался страшно.
– Военный вызвали?
Разводят руками – не их уровень.
– Хорошо, займусь.
Дзинькнул телефон. В его кармане, но… телефон не его.
Кирилла!
Текстовое сообщение. Руки спешно выводят текст на экран.
«Зря ты связался с братвой. Теперь у всех будут неприятности. У кого-то большие, у кого-то маленькие. Не у нас, как понимаешь. До связи. Не хочешь окончательно навредить близким – больше не балуй».
Номер, с которого отправили, опять новый. Видимо, избавляются сразу после использования. Алекс быстро нажал вызов абонента. Пусто. Ребята умелые.
Он попробовал сообщить о послании Кириллу. Тот по-прежнему не отвечал.
Слово «близкие» употреблено во множественном числе. Отсюда вывод: похитители Алены и Павлика – одни и те же. Другие версии сбрасывать со счетов тоже не стоит, но этот вариант теперь основной.
Мысли о противнике бродили самые нелестные, в том числе о его будущем. На зоне за похищение ребенка урки любого в женский род переведут и под шконку спустят. За похищение женщины тоже могут. У всех на воле остались жены, сестры, матери. И дети. «Опустят» – это минимум. Бывают исключения, но только для своих, блатных, тем все дороги открыты.
Стоп. Они сказали – неприятности?
Перед глазами картинка: летящий в него неуправляемый снаряд баварского производства.
Что будет дальше?
103
Волнующие колебания несут пузатый спиртоналивной танкер и стремительную лодочку по морю паркета. С каждым движением привыкшая к мундиру массивная стена все ближе придвигается к партнерше. Стена скрипит, стонет, но движется – непреодолимо, сминая сопротивление и не оставляя пути для бегства. Полковник привык побеждать. Вот тугая мякоть вминается в него, опаляя предвкушением…
Сыч непроизвольно сглатывает, наблюдая, как прижатая Жанна растекается по чужому костюму.
Паршивка. Никто ведь не знает ее истинной сущности. С каждым она разная. Если бы в нужное он время не понял, что важны ей не столько деньги, сколько небывалые и разнообразные приключения…
Сыч ловит взгляд Жанны. Косясь на обнимающую тушку, девушка многозначительно кривится, во взгляде – презрение и едва ли не брезгливость. Ясно, сегодняшняя затея обойдется Сычу чуть дороже, чем предполагал.
Денег не жалко, это жалкие гроши по сравнению с теми, что на кону.
С последними тактами умершей мелодии Жанна отлипает от раскрасневшегося партнера и быстрым движением оправляет платье.
– Простите, покину ненадолго ваше приятное общество.
Стрельнув глазками, она подхватывает сумочку и направляется в туалет.
Полковник взвинчен.
– Я правильно понял? – Он не отводит взгляда от переката удаляющихся полушарий.
Ухмылка Сыча полна снисходительного сарказма.
– Ставку подтверждаю. Насчет твоей – согласен?
Отвернутая в сторону туалета полковничья голова ожесточенно кивает.
– Начнем? – Сыч подходит к стоящему посередине суконному столу и берет кий.
Полковник довольно урчит что-то невразумительное, несущее не столько смысл, сколько эмоции. Исключительно положительные.
Игра началась.
Тишина. Нервы. Периодический стук. Радостный вскрик или стон, перерастающий в ожесточенный мат.
Когда к ним вновь присоединяется чувственная красавица, результат партии очевиден. Но не для посторонних.
– Кто ведет? – произносит соблазнительный ротик почти беспечно. Очаровательные глазки одинаково любезно глядят на обоих игроков.
Они переглядываются. Оба молчат.
Жанна словно не подозревает о подоплеке. Вот это выдержка. Сыч горд. Наклонившись, он производит завершающий удар.
– Налей там себе чего-нибудь, – кидает Жанне в сторону накрытого стола. – Нам поговорить нужно.
Полковник жалок, но не сломлен. Проиграл. И что? Не в первый раз, не в последний. Еще отыграется.
– Слушаю. – Отведя его к окну, Сыч ждет.
Слышится виноватое признание:
– «Риэлтинг» действительно заказали. Кому-то эта фирма потребовалась на блюдечке. Целиком, с потрохами. Руководство, материальные ресурсы, клиентура, бухгалтерская документация… Нужно было все отобрать, но законно.
– Почему же…
– У Горского тоже есть связи, поэтому задачу переформулировали. Постановили придраться и закрыть. Что и было сделано.
У Сыча из кармана доносится звонок. Он смотрит на экран и прерывает собеседника:
– Прости, это тоже важно. – В телефон: – Что?
Один из сотрудников докладывает:
– Нашли машины Горского, обе, в реке, в разных местах. От последней лыжный след ведет к остановке. Совсем свежий.
– Остановка с какой стороны?
– Если смотреть от нас – с левой. – До собеседника доходит смысл вопроса. Человек, которого ищут, вернулся назад. Звонящий сотрудник мгновенно ориентируется в ситуации: – Опросить водителей междугородних автобусов и маршруток, которые следовали в город? Кого успеем – остановить, проверить?
– Как минимум, – холодно соглашается Сыч и отключается. Внимание возвращается к полковнику: – Ну?
– Собственно, все.
– Но кто сделал заказ?
– Неизвестно.
Сыч взбешен:
– Какого же черта вы, как зайчики, сложили лапки и попрыгали по неизвестно чьей указке?!
– Постой, не кипишуй. – Следует успокаивающий жест, похожий на жест отчаяния. – У него деньги…
– У многих деньги, – перебивает Сыч. – У меня тоже.
– …и компромат.
Вот оно что.
– Ладно, – говорит Сыч. – Понял. Спасибо. – Глядя на испуганно бегающие глазки собеседника, добавляет: – Будем считать, что этого разговора не было.
Он задумывается. У неизвестного компромат на известных в городе людей. Но вместо того, чтобы искать и башку на кол насадить, эти господа втихую исполняют требования. Чего боятся? Кого?
– Еще вопрос.
– Я сказал все, что знал. Сегодняшняя сделка закрыта.
– Не все, и не закрыта. – Сыч непреклонен. – Скажи еще кое-что, оно касается нас обоих, и я сделаю тебе маленький сюрприз.
Не ради сюрприза, а потому что Сыч с живого не слезет, полковник обреченно кивает. Впрочем, нельзя сказать, что сюрприз тоже не сыграл роль. Полковник любит сюрпризы, если они приятны.
– Почему не попросил меня разобраться с этой сволочью? – жестко осведомляется Сыч.
Полковник тяжко вздыхает:
– Жена. Не хочу, чтобы узнала.
Сыч неожиданно понимает:
– Гулянки твои всплыли?
– Мелочь, а неприятно, – морщится тот. – Рита и так зудит по поводу и без повода. И оттуда, – полковник закатывает глаза вверх, – давят, просят того же. Проще было согласиться. А про твои вложения никто не знал.
Теперь Сычу понятно все. Поймали карасей на удочку.
– Жанна, возвращаемся в офис, – бросает он в сторону стола.
Ритуально пожав вялую рыбу полковничьей ладони, Сыч направляется к выходу. Через несколько шагов он вдруг останавливается и оборачивается к послушно цокающей вслед за ним обаяшке:
– Жанночка, как считаешь, со скрипом, но честно исполнивший обязательства проигравший заслуживает утешительного приза?
– Ваш друг был так мил, Борис Борисович, – без раздумий и тени смущения сообщает секретарша. Она разворачивается к покинутому всеми страдальцу. Продолжая очаровательно и бесконечно наивно улыбаться, она берется пальчиками за нижние кончики платья, и на краткий миг оно взмывает вверх.
Сыч стоит позади, поэтому одного только полковника ослепляет вид выпуклого холмика, в ухоженность и красоту которого хозяйка вкладывает немало времени и средств. Не видя, но помня о ее нелюбви к белью, Сыч усмехается.
Проказница. Впрочем, пусть старый хрыч порадуется. Человек нужный, не сегодня-завтра опять пригодится.
102
Противник не отвечает. Стоны перемежаются затяжным кашлем.
– Санек, он больной, – первым понимает происходящее водитель.
– Точняк.
Больной не сопротивляется, он лежит, скрючившись, его бьет озноб. Санька вытряхивает его из пуховика, сдирает шапку и выпихивает из машины на полном ходу:
– Будешь знать. Моя она!
