Петр Ингвин
Всемуко Путенабо
Мужчина сверху скрипит фломастером по заготовленной бумаге. На опущенном вниз листке сумма:
«10.000$».
– Он отказался?!
Перед глазами все плывет. Ноги подгибаются. Мужчина хватается за лестницу, чтобы как-то помочь, если Алена упадет.
Она удерживается. Лестница исчезает. Появляется новое сообщение:
«Есть кто-нибудь, кто заплатит вместо него?»
Обреченный выдох однозначен:
– Нет.
Люк захлопывается.
58
Приятеля, который в один миг превратился в «особого клиента», нигде не видно. Кристина командует водителю:
– Где-то здесь. Можно проехать еще немного? О, видите машину? – ее палец указывает вперед. – Остановите ближе к ней.
Им повезло. Двух дамочек, среди ночи отправившихся за приключениями из не самого благополучного района, на первом этапе приключения не настигли. Лиза и Кристина дождались сообщения, что такси прибыло, спустились, добежали через заснеженный двор до машины, запрыгнули в теплый салон. Довольно быстро – при почти полном отсутствии движения на дорогах – их домчали до нужной точки. Они уже почти подъехали…
– Смотри! – толкает Лиза Кристину под локоть, хотя она тоже не слепая и все видит.
Одновременно с ними к одиноко скучающему автомобилю подруливают два стальных динозавра угрожающего вида. Из всех дверей отработанно вываливаются известные по передаче «Криминальные вести» крепкие фигуры, один из амбалов подходит к остолбеневшему водителю некстати подрулившего такси, но, увидев сзади симпатичных пассажирок, меняет направление взгляда и обращается именно к ним:
– Девчонки, сейчас тут будет жарко. Езжайте от греха подальше.
Просьбу, высказанную девушкам, без размышлений исполняет таксист. Лиза едва успевает заметить в окруженной машине лицо своего «особого объекта». Как близка была возможность победы…
Громила задумчиво глядит вслед. Где-то видел этих барышень. Не может вспомнить. Лица с фото из досье плохо запоминаются.
57
Приятель попросил Алекса постоять у концертного зала. Глаза у Леонида горят, пульс учащенный, дрожь во всем теле. Все признаки больного. Ничего нового, Алекс часто видит его таким. Симптомы предвкушения невероятного приключения.
Пусть покуролесит, тогда некоторое время мысли вновь сосредоточатся на работе. Когда мозг у Леонида работает, ему цены нет.
Ночной город сверкает огнями фонарей, реклам и светофоров. Снег делает тьму светлой и цветной. Алекс сидит за рулем, Леонид – справа от него. Алекс позевывает.
Рядом, всего в нескольких метрах, останавливается такси. И еще, кроме такси, две машины со знакомыми номерами. Далее – ощущение взорвавшейся хлопушки, где вместо конфетти – люди в кожанках, и у всех будто бы болят спины в районе поясницы или левые подмышки, которые они придерживают правыми руками. Автомобиль мгновенно обсыпан ими, как кость вороньем.
– Где Матвеев? – раздается в окно.
– Нет здесь никакого… Почему…
Нахлынуло понимание. Алекс достает трубку Кирилла:
– Из-за этого?
Лица окруживших опускаются, пыл пропадает.
– Нам сказали, что в машине Матвеев.
Старший звонит в офис:
– Группа перехвата. Бориса Борисовича, пожалуйста.
56
Теперь слушает босс. Губы вытягиваются в струну.
– Возвращайтесь. – Он кладет трубку.
Интересно получается. А больше всего интересно, что один из ребят пусть поздно и с трудом, но узнал девушку в такси по соседству с захватываемой машиной. Говорит – та же, что недавно следила за офисом. Вторую тоже где-то видел.
Свести все мысли к одному знаменателю не получается. То ли Алекс шалит, то ли, наоборот, кто-то за него столь плотно взялся, что не проверять его нужно, а спасать. Что, собственно, и предлагала Жанна с самого начала.
Технический отдел вновь докладывает:
– Проверили еще один номер Акимова.
Сведения насчет него им подкинул Сыч. Зарегистрирован телефон, конечно, на мертвую душу, но Сыч всегда перестраховывался, он обязан знать о своих сотрудниках больше, чем им мечтается. Как спят, чем в туалет ходят, какие запасные средства связи имеют.
– Только что включился. Направляется сюда, – комментирует техотдел наблюдаемое на экране. В одной машине с нашими ребятами, которые прочесывали тот район.
– Прекрасно. – Сыч потирает руки. Значит, все-таки взяли красавца. Не одни, так другие.
Мысли крутятся вокруг «предательства» лучшего из бригадиров. То, что Акимов в нарушение приказа поддерживал связь с Матвеевым, плохо для всех. Очень плохо. Любые игры в обход начальства недопустимы. Нужно придумать, как наказать проштрафившегося бригадира, чтобы остальным неповадно было. Наказать нужно эффектно… но не слишком больно для самолюбия Алекса. Чтобы не ушел. Он один стоит сотни более боевых, но не столь принципиальных.
– Привезли, – сообщает охрана.
– Ждем, – подтверждает Сыч.
Входят. Вносят.
– Вот.
– Что это?
– Вещи из «Лады». Пуховик и шапка. В кармане найдены вещи.
На кожаный офисный диван выкладываются деньги, документы Матвеева, сотовый телефон («Был севший, мы подключили», – объясняют нашедшие) и записка с адресом.
– А сам где?
– Кто?
Сыч в ауте.
Телефон. Не Матвеев, а только телефон. Опять.
Сыч давит на настольном аппарате кнопку техотдела:
– Быстро проверить адрес.
55
Кристина вновь набирает Леонида:
– У тебя все в порядке?
– Конечно. Вы где?
Она смотрит на Лизу: что сказать? Шепчет, зажав трубку ладонью:
– Может, сразу дать ему твои координаты? Он на крючке, никуда не денется.
Лиза помнит – клиент опасен. Как для Лиги в целом, так и для тех, кто берется за его нейтрализацию. Лучше подстраховаться. Диктует.
Кристина повторяет в трубку, затем удивленно оглядывается:
– Ты ведь живешь в другом районе?
– Там тоже установлена камера, а условия лучше.
Кристина пожимает плечами. Водитель несется по новому адресу.
– Знаешь, – осторожно говорит Кристина, когда почти подъехали. – Давай, ты сама? Справишься?
Лиза ухмыляется:
– Не хочешь подставляться?
Кристина не обижается:
– Не хочу.
Ее на «слабо» не взять. Лишние неприятности ни к чему, у нее ребенок. Заслуг перед Лигой и так достаточно.
– И сегодняшнее «особое» будет записано только на меня?
Нежные руки Леонида… Ласковые слова… Кристина так соскучилась по искреннему участию и простому человеческому счастью.
– Да, – подтверждает она.
Лиза довольна:
– Прекрасно. Тогда – до завтра.
Кристина отбывает в том же такси.
Прибыв на место, Лиза переодевается, прихорашивается и подготавливает квартиру. В ожидании вновь просматривает досье.
Какой же ты, Алекс? Почему тебя так боятся?
54
Прошло менее получаса, а результат уже на руках. Помогла всеобщая мобилизация, когда свои люди везде, и остается лишь быстро и четко ставить задачи. Докладывает Камбала, щурясь и лоснясь от удовольствия:
– Адрес с записки – обычно пустующая съемная квартира, но говорят, недавно там кто-то был. Пришлось искать и будить владельцев. Узнали имя и телефон нынешнего арендатора. Пробили.
– Не тяни.
– Супруга начальника полиции.
Маргарита?! Сычу не верится. Обычно такая тихая, спокойная, незаметная жена Петровича?
Но это оказались еще не все новости этой ночи. Влетает только что вернувшийся сотрудник, продрогший до заикания:
– Взяли след Матвеева. Он в детском садике ошивался, оттуда отправился к одной из поварих или воспитательниц.
– Как узнали?
– Наводку дал дворник. Проверили уличные и подъездные камеры наблюдения окрестных домов, где имелись. Нигде Матвеев мимо проходил. Зато выяснили, кто живет в ближайшем доме. Воспитательница его сына!
– Группа выехала?
– Сразу же.
– Пожалуй, тоже поприсутствую, пока он тепленький. – Сыч начинает собираться. – Жанна, ты со мной?
Все взгляды как бы случайно устремляются на нее. Ночь. Шеф и секретарша. Банально, а потому почти достоверно.
Гладкие щечки Жанны вспыхивают:
– Нет. Я домой. Рабочий день окончен.
Неприятно, когда все считают, что есть что-то, чего на самом деле нет.
– Подожди. – Сыч останавливает ее. – Будет еще одно задание.
– Уже поздно.
– Ты такое любишь.
В глазах Жанны – заинтересованный блеск и быстрая перемена настроения. Сыч продолжает:
– Мы сегодня много узнали, но узнавать задним числом – мало, нужно играть на опережение.
– Какова моя роль? – интересуется Жанна.
– Для начала придется навестить кое-кого еще разок.
– С одним условием.
Желваки танцуют гопака на скулах Сыча. Ему – условия?!
– Зайди-ка. – Он вновь отворяет дверь своего кабинета.
Жанна проходит за ним. Он запирает дверь.
– Запомни. – Он едва сдерживается. – Мне условий не ставят. Меня просят.
– Прошу прощения, неправильно выразилась.
– В присутствии посторонних – непростительно! – От обрушившегося кулака трещит стол. – Должна соображать!
Грохот слышен снаружи. Подчиненные ежатся и мечтают оказаться подальше.
– Не повторится. – Жанна тверда и серьезна.
– Так о чем ты хотела меня попросить? – возвращается Сыч к прерванному разговору.
Зная Жанну, он уверен – действительно, не повторится.
– Алекс.
Он понимает:
– Простить?
– Да. Он поступал из лучших побуждений.
– Лучшие побуждения должны быть направлены в правильную сторону.
– Он тоже так считает.
Сыч ухмыляется:
– Почему защищаешь?
Догадки бродят давно, и все же хочется услышать собственными ушами. Тем более, что слежка результатов не дала. Но слежка за человеком, который большей частью сам учил следить тех, кто за ним следил, дело неблагодарное. Можно сказать, что результаты наблюдений подтвердили оба возможных варианта: что секретаршу с бригадиром ничего не связывает и что кое-что все-таки связывает, но они слишком умелы, чтобы оказаться разоблаченными. Другими словами – слишком хороши в своем деле. Оба.
Они не просто хороши, они лучшие. И на данный момент незаменимые. И он это знает.
Жанна думает почти о том же.
– Без таких, как Алекс, фирме не выжить. Мир изменился.
Выкрутилась, видите ли.
– Думаешь, не понимаю? – Сыч совсем успокоился. Перестав нависать над Жанной, он присаживается, пальцы барабанят по столу.
Мотивы поступка Алекса лежат на ладони: очередная победа совести над здравым смыслом. Не втемяшить ему, что жизнь – точка на качелях между моралью и расчетом, любой шаг в сторону – полет в бездонную пропасть, откуда нет возврата. Как максимум. Как минимум – там лужа, в которую грохнешься задницей, оказавшись с краю качелей действительности, что обязаны быть в равновесии.
Алекс – идеалист. Зато предсказуем. Такими легко управлять. Если правильно формулировать задачи, он превращается в совершенное оружие. Но вот – оружие дало осечку.
Сам виноват, признается себе Сыч. Говорил с ним как со всеми. Алекс не все.
Можно отправить Алекса в ссылку. В видимость ссылки. Свои подумают, что наказан, а он там неплохо поработает. Интересных и сложных дел по стране хватает, все будут довольны. Или…
Сыч улыбается уголками глаз. Почему бы не устроить дополнительную проверку? Все решится само и показательно для всех.
Он вызывает по телефону группу, которая собиралась брать Матвеева:
– Прибыть на место, рассредоточиться и смотреть в оба. Затаиться. Сообщить Алексу, и пусть захват осуществляет он.
Сыч весело глядит на Жанну. Она не улыбается. Ее взгляд косится на телефон.
Сыч качает головой: «Не вздумай». Вслух спокойно раздается:
– Теперь о том, что предстоит тебе.
53
– Здравствуйте. Я приехал.
Лицо на экране домофона… не Алекса. Сердце Лизы ухает в левую пятку. Не Алекса, да. Но она его знает, видела на фото. Это бывший парень Жени, которая почему-то крутится в офисе Алекса. Вот так сюжетец.
– Входи. – Она жмет кнопку и сразу звонит Кристине:
– Как зовут нашего подопытного?
– Леонид.
Кристине, как и Лизе, не могло прийти в голову, что клиенты у них разные. Бывает же.
Кристина так ничего и не поняла. Она удивляется:
– У тебя же есть досье…
Лиза нажимает «отбой» и расплывается в щедрой улыбке перед входящим. Красив, чертяка.
– А где Кристина? – ищет он краем глаза, но именно что только краем, а основной интерес сосредоточен на выступающих частях встретившей его Лизы.
Как же он прост.
– Я за нее, – говорит она, поигрывая локоном.
На ней прозрачный пеньюар, больше ничего. Все достоинства видны как на ладони.
Лобные морщины гостя собираются на совещание:
– В каком смысле?
– А в каком бы тебе хотелось? – Ошарашив, Лиза предлагает: – Выпьем?
– М…можно.
Ого, даже заикаться стал. Хороший признак. Видно, что Леонид и сам не промах, но сейчас он в ступоре. Наверное, привык к одному из двух: брать нахрапом или вымаливать, а тут его самого за рога – и в стойло.
Чувствуется почти физически, как прилипший ниже копчика мужской взгляд провожает ее в сторону спальни. Шуршание шагов сообщает, что Леонид пристраивается в фарватере.
Спальня подготовлена к рандеву не хуже хозяйки. Расстеленная кровать. Мягкий свет торшера в тканевом абажуре с золотой бахромой. На тумбочке рядом с хрустальной вазой стоят бутылка вина и бокалы.
– Открой. – Лиза протягивает Леониду бутылку.
Пока он возится, она садится на край постели и медленно закидывает ногу на ногу. Клиенту нельзя дать опомниться и сформулировать возможные вопросы, поэтому Лиза говорит сама.
– У меня было горе. Я думала, что рехнусь. Поплакалась подруге, и она сказала, что знает средство, и называется оно «Леонидин». Если принимать в крайних обстоятельствах, жизнь налаживается. Честно говоря, я не поверила, но как только ты вошел…
Лиза тянется к правому из стоящих на журнальном столике бокалов.
Ее пальцы на лету перехватывает рука Леонида, колючие сухие губы покрывают ладонь поцелуями и ползут по запястью вверх, почти до самого локтя. Вторая рука забирается под пеньюар.
Да, это не Кирилл. Даже, наверное, не Алекс. Работать с такими – одно удовольствие, за тебя они все делают сами.
– Не так быстро, ковбой, – смеется Лиза и пытается вырваться. – Говорю же, у меня горе. Было. Имейте совесть, мистер. Еще успеется.
– Хорошо, – согласно трясет головой гость. – Буду медленно и печально.
Он тянется к выключателю и гасит свет – и без того приглушенный.
– Подожди же, – смеется Лиза. Она поднимается и вновь включает торшер. – Давай все-таки выпьем…
Леонид уже у бокалов. Его спина перекрывает вид.
Лиза быстро заглядывает справа и принимает из его рук ближний бокал:
– За что?
– За тебя! – Прямой мужской взор блестит и туманится одновременно. – И за эту чудесную ночь! И за то, что «Леонидин» никогда не отказывает – принимайте как после еды, так и натощак, и рекомендуйте подругам!
– И чтобы прошлое не мешало!
– А вот это особенно хорошо! Чин-чин!
Терпкая сладость разливается по пищеводу.
– Потанцуем? – предлагает кавалер.
52
Говорят, любовь – это болезнь, проходящая, если больные достаточно долго лежат в постели. Врут. Потому что – смотря с кем. С любимым – не проходит. Алена стонет. Мечется по смятому матрасу, путаясь в полах халата. Забыла снять. Какая разница. Он отказался. Ее Кирилл. До свадьбы оставалась неделя.
Невозможно. Но зачем похитителям врать? Сорвать двойной куш? То есть…
Она вскакивает, но тут же вновь садится на жесткий сундук. Перед глазами колышутся цветные круги. Голова трещит от усилий.
Возможно, похитители получили деньги с Кирилла и хотят еще?
Она падает ничком на матрас. Нет. Назови они сразу двойную, тройную, любую цену – Кирилл бы…
Кирилл бы – что? Нашел? Землю перевернул, но собрал?
Значит, не собрал. Не нашел. Не перевернул.
Снова шаги. Уже привычные, мужские. Скрип. Свет. Пародия на лицо. Корзинка вниз.
На этот раз не еда, а что-то громоздкое и угловатое. В корзине оказывается переносной проигрыватель видеодисков со встроенным экраном. Приложенная записка гласит: «Посмотри. И еще раз подумай над нашим вопросом».
Она включает и чуть не падает в обморок. Кирилл. Он смотрит в камеру. Глаза тусклые.
– Алена… – он едва выталкивает слова. – Извини. Ничем не смогу тебе помочь.
Алена задыхается. Кирилл без одежды. В чужой постели. На заднем плане видны женские вещи. Мало того, там успела мелькнуть женская фигура, одетая в домашнее.
– Прости, что так получилось… – долдонит несостоявшийся муж, – что пришлось сказать это вот так… Я ухожу к другой. Когда-нибудь ты поймешь меня. Прости.
Запись окончилась. Сверху опустили новый мини-плакат: «Ну не сволочь? Что нам теперь с тобой делать?»
Мозг вдруг включается. Если никто не заплатит, выхода отсюда нет. Выкручиваться нужно самой.
Кто еще соберет ради нее такую сумму? Друзьями-подругами она не обзавелась. На работе коллеги таких денег в глаза не видели. Друзья Кирилла? Володя Горский? Володей, а не Владимиром Терентьевичем, он стал в первый же день знакомства, замучив комплиментами во время спонтанного танца. Буквально заставил называть на ты. И то, что произошло на следующей встрече, которой она так не хотела и куда все же пошла, вняв нечеловечески-страстным мольбам о помощи… Вот и проявляй после этого сострадание.
Он обещал золотые горы. Цветами усыпать, на руках носить. Квартиру снял и говорил, что для нее. Врал, конечно. Но как же врал…
А все из-за Расула. О, кстати.
Алена оживает.
– Запишите, – сообщает вверх. – Владимир Горский и Расул Гаджиев.
Корзинка уносится вверх и вскоре возвращается. Снова с проигрывателем, без записи с Кириллом, но с несколькими комплектами батареек и стопкой других дисков.
Кино о любви. Много.
Слезы душат Алену. Рыдания. Истерика. Боль – долгая и почти смертельная. Кулаки об стену – в кровь.
Успокоение приходит нескоро.
51
Он преклоняется перед этим совершенством. Боготворит. Ее глаза… Что скрывается за влажной поволокой сейчас закрытых небесных очей, чей взгляд неумолимо притягивает, сладко щебечет и нежно шепчет, бесконечно много обещает, больно обжигает, рвет душу в клочья, крадет уносящееся сознание и бьет острием копья прямо в сердце?
Он не может без этих глаз. С каждой секундой погружения в них его засасывает все глубже, в них он вязнет, как в меде, утопает и, в конце концов, бьется головой о неожиданно податливое мягкое дно – и наслаждается собственной беспомощностью, с трогательным трепетным удовольствием покоряясь неизбежному…
Забыть слово «неизбежность». Все в его руках. Получилось даже лучше, чем он надеялся. Еще несколько штрихов к картине, и шедевр будет готов. Жаль, никому не покажешь, не поведаешь. Что ж, не впервой.
Он смотрит на часы, скидывает балахон и прочее тряпье. Пора подчищать хвосты.
50
Она вышла, такси сразу умчалось. До подъезда – метров сто, ближе не дали подъехать сугробы и ночующие на улице машины соседей, сейчас тоже превратившиеся в сугробы.
– Гля, какая! – Взгляд ночного искателя легких денег и удовольствий сканирует окружающую пустоту двора.
Напарник замечает это:
– Если ты о том же, о чем и я…
– Ага.
Но Кристина видит. Точнее, чувствует. Чего боялась в собственном небезопасном дворе, настигло ее здесь.
Ноги сами несут вперед. Не зря. Две тени пускаются наперерез. У нее выигрыш в расстоянии и начальной скорости. До двери подъезда она доберется первой, но что потом?
Топот по снегу приглушен и оттого еще более злобен. Как будто хрустят кости. Темнота, страх, опасность – сиамские близнецы, разделяются только ножом хирурга.
– Помогите! – кричит она в ночи.
Ситуация однозначна. Ужас пробирает насквозь и вытесняет стужу. Зачем она изменила маршрут?..
– Сейчас поможем, – издевательски доносится от преследователей.
Пар изо ртов. Белые комья из-под ног.
Город спит, он ничего не видит, ничего не слышит. Город привык к постоянным маленьким трагедиям, которые разыгрываются в его все переваривающем чреве.
49
Нежная рука опускается на плечо:
– Выпей.
Лекарство на блюдечке. Кирилл глотает. Мысли не здесь. Мысли в тупике.
Кто его сдал? Уютная воспитательница? Врач-выпивоха? Говорливый дворник? Просто заметили на улице и выследили? Впрочем, можно вычислить местонахождение через Ай-Пи-адрес компьютера, с которого он отправил электронную почту, это муторно, но реально. А если пофантазировать, то возможны и другие варианты.
Какая теперь разница. Алена потеряна.
Преодолевая очередной приступ кашля, он еще раз проверяет почту. Зачем – не знает, на всякий случай, чтобы чем-то себя занять.
Ответа от Алекса нет. Да нужен ли теперь?
Кирилл падает в постель и накрывается с головой. Не хочется показывать чужому человеку немужскую реакцию на потерю.
Всего лишь на секунду прикрыв глаза, он проваливается в давно и широко открытые ворота сна.
Облака. Умиротворение. Легкость.
Полет.
48
Вместо дома Леонида Алекс едет в офис. Спать уже не хочется, сон куда-то ушел. Хочется узнать последние новости.
Кстати, о новостях. Странно, что так долго ни от кого нет сообщений.
Алекс клянет себя последними словами: севший планшет поставлен на зарядку, но не включен, отвлекли звонками, и за ночными приключениями совсем из головы вылетело. Алекс нажимает кнопку питания, экран вспыхивает загрузкой операционки.
К этому моменту впереди вырастает здание офиса. Издали Алекс видит, как на поскрипывающую белизну улицы выползает бронированным брюхом могучий бегемот с трехлучевой звездой на носу. Из клетки ограды за ним выпрыгивает второй той же марки, повыше и поугловатее. За ними – резвая ухоженная кобылка Жанны. Вся тройка разномастно взрыкивает и растворяется в предутреннем сумраке.
На вахте дежурные доверительно сообщают – босс вне себя. И, кстати, хорошо, что Алекс пришел, его как раз вызванивают – ему оставлено срочное поручение.
– Что еще?
– Осуществить задержание.
Ознакомившись с подробностями, Алекс не сразу приходит в себя.
– Почему я?
– Вопрос не к нам.
– Там уже кто-то есть?
– Выехали. Сказали, будут ждать.
Алекс вздыхает.
– Еду.
Он вновь выходит на холод, заводит служебную машину, к которой начинает привыкать, но прежде, чем тронуться, смотрит в планшет.
«Объявился». «Срочно жду новостей». «Потерявший и потерявшийся».
Кирилл. Поздно. Его уже нашли.
Алекс отправляется по указанному адресу. Нужно как-то спасать Кирилла. Если тот попадет в Сычевы застенки, с него сперва шкуру спустят и только потом станут разбираться за что.
Алекс останавливается неподалеку от указанного места. Странно, никого из своих не видно. Может, еще получится отпустить попавшего в передрягу приятеля, а потом что-то придумать? Сбежал, мол, или еще что.
Хотелось бы, но нельзя, уловки не пройдут. Теперь нужно встать плечом к плечу и вместе держать удар. В конце концов, жизнь человека всегда дороже денег, и если Сыч этого не понимает…
Алекс направляется к подъезду, около двери сзади доносится звук, который заставляет напрячься. Только что спавший припаркованный автомобиль взревывает двигателем и практически прыгает с места в сторону заранее вывернутых колес. То есть, прямо на Алекса, глаза которого не верят себе, потому что за рулем и вообще в машине – никого.
47
Тишина. Нервную полутьму нарушает лишь нескромное подглядывание уличного фонаря. Рядом – тихое размеренное сопение. Он больше не может сдерживаться. Не притрагиваться. Не пытаться. Уже не может. И.
Он протягивает и кладет жаркую ладонь. Всего лишь. Кладет ее, бесцеремонно и жадно, на выставленную в бессознательном неведении пышность – мягкую, чувственную, дремотно-нежную, полную временно спрятанных желаний и надежд на исполнение этих желаний. А затем…
…Бьет по ушам божественная музыка. Благодать снисходит на двигающееся в исконном ритме тело, свет рассеивает мрак, а воздух пляшет искрами благословенной радости.
46
Черное и розовое… Пронзительное… Яркое… Проникновенное и знойное… Неописуемое… Свет или тьма? Все вместе. Калейдоскоп красок, эмоций и образов. Никакого смысла, одни ощущения. Не очень понимая, где кончается странный дурман и начинается явь, непонятно потревоженная, она выплывает из безрассудной реальности сна… в еще более безрассудную реальность. Откуда-то из-за пределов мира, где только покой и счастье, что-то бесцеремонное стучится в тело и разум. Тревожа и волнуя, дергано раскачиваясь, оно тычется слепым щенком, ласково елозит, проскальзывает липким ужом, раз за разом вминаясь, втираясь, протискиваясь…
Она все еще спит. Как бы спит. Спит, но не спит. Не желает просыпаться. Продолжая посапывать, сонно ворочается, но вдруг резко подается назад, навстречу чувственной радости, и проваливается в жаркий сон-не-сон…
…И душит коварного победителя в тесных объятиях, и топит в овациях…
И тут с нее слетают остатки сна. Почему?! Кто?!
С трудом поднятая голова поворачивается, глаза скашиваются назад…
– Привет, – улыбается лицо красного от натуги и донельзя довольного Леонида. – С добрым утром, красавица. Оно доброе, правда?
Лиза вне себя. Она пытается спихнуть узурпатора, но лишь раззадоривает.
– Погоди, малышка. – В руке Леонида появляется пузырек. – Чем ты собиралась меня угостить?
Все ясно, он подменил бокалы. Левый был обработан, вот почему она ничего не помнит. Кажется, танцевали…
– Не рой яму другому – слышала поговорку? – бодрым тоном вещает Леонид. Он и не думает останавливаться. – Мама должна была с детства вдолбить.
Прозвучавший глагол сейчас кажется грубым и неуместным. Лиза морщится:
– Решил сделать это вместо нее?
У Леонида наготове оправдание:
– Извини, что без спроса, но я занялся именно тем, к чему меня так настойчиво приглашали.
Лиза гневливо цедит:
– Мужики делятся на две категории: сволочь обыкновенная и сволочь необыкновенная. Угадай, к какой из них относишься ты.
Она делает страдальческое лицо и изображает вызванную насилием ужасную боль. Взгляд косится на спрятанную камеру. Все пошло не так… но тоже неплохо. Опоил… Воспользовался… Оказала сопротивление… В мозгу напротив нового сценария рисуется плюсик.
Из прихожей доносится звонкий сигнал домофона. Оба поворачиваются к вспыхнувшему экрану. Леонид отвлекается от процесса:
– Кого это на заре нелегкая…
И падает, сраженный ударом прикроватной хрустальной вазы.
Крови не видно. Замечательно. Извернувшаяся Лиза выбирается из-под него, стараясь удержаться от улыбки, и связывает насильника ремнем халата. У нее получилось.
Экран домофона гаснет, не дождавшись реакции. Но все же – кто там? Лиза подходит и жмет кнопку, которая включает обзор.
Вот же черт…
45
«Дилинь-дилинь!» Сладкая музыка. Рваная музыка. Настойчивая музыка. Бесконечная надоедливая музыка, музыка, музыка. Сколько можно?!
Он осторожно приоткрывает глаза. Это же звонок в дверь. В чью дверь? Где он?
Чужая квартира. Чужие вещи вокруг. Чужие фото.
Он в кровати. Пухлая рука поверх его плеч. Горячее тепло сзади.
Дикое смущение отдернувшейся молодой женщины:
– Прости. Это… чтобы согреть. Ты так кашлял… Я дала тебе снотворное, не думала, что кто-то… Ты бился… стонал…рвался куда-то… и только тогда успокоился. Прости.
Красная, как рак на рекламе пива, Марина вскакивает. Кирилл смущенно отводит взор. Крепко запахнувшись в халат, Марина бросается к двери, щелкает замком, отворяет…
И с легким безумием оборачивается. На Кирилла глядят ее непомерно круглые глаза:
– Это тебя.
– Опять?
Дурной сон.
Бесцеремонно сдвинув хозяйку в сторону, вваливаются ребята Сыча:
– Приятно видеть в добром здравии. Думал не найдем? Собирайся.
– Я могу поговорить с Алексом Акимовым?
– Поговорить? – Они переглядываются. – Нет. Навестить в больнице – да. Насколько скоро – зависит от твоего поведения.
– Что с ним?
– Как обычно, – смеются они. – Не был бы паркурщиком, размазали бы миленького по стеночке, как ребенок комарика.
– Кто?
– Дух святой.
Снова смех. Невеселый. Никто не понимает, как такое случилось. В наш век материализма… Какие силы ополчились на Алекса, кому он перешел дорогу – колдуну, ведьме, черту или дьяволу? Держался бы ближе к своему начальству, целее был бы. Сыч и в подземном мире не последний человек.
Или… именно поэтому?
44
Возможно, кто-то из сидящих по своим квартирам вызвал полицию. Или не вызвал. Или просто глядит в щель между шторами очередной уличный спектакль. Или снимает на телефон, чтобы собрать в сетевой видеосвалке большую аудиторию. Люди не измельчали, они всегда были такими. Рыцарями делает любовь.
На пороге подъезда с любовью явно не в порядке. Двое нерыцарей отобрали у Кристины сумочку, сняли песцовую шапку и теперь, врезав под дых и зажав рот, чтобы не орала, снимают шубку.
– Ммм!.. – это все, на что она сейчас способна.
Кристина успела вызвать нужный номер квартиры, но домофон так и не ожил. Чужие руки рвут из ушей серьги.
– Кольцо не забудь! – шипит один из налетчиков.
Оба нервно озираются. Они торопятся. Подъездная площадка освещена, в любой момент кто-то может выйти или подъехать.
И это происходит, внутри раздается сигнал открытия двери.
– Атас!
На прощание Кристину опрокидывают в сугроб, и она остается одна. Взгляд бессмысленно наблюдает исчезновение во тьме дорогих сердцу предметов.
Слышен лязг распахивающейся двери.
– Стой! – вопит тонким фальцетом разъяренное видение в прозрачном пеньюаре и троекратно палит в воздух из маленького травматика.
От грохота закладывает уши, а крик обращен в пустоту. Поздно.
– Лиза?!
Кристина вылезает из снега и бросается к подруге. Ее сотрясают рыдания. Лиза, вмиг окоченевшая в своем почти абсолютном ничего, хватает ее за руку и запихивает в подъезд, подальше от лютого мороза. Соседи по-прежнему глухо спят или успешно делают вид. Спасение утопающих – дело самих утопающих. Закон каменных джунглей.
Кристина и Лиза поднимаются к квартире. Налипший снег быстро впитывается, Кристина отряхивается, в стороны летят вязкие брызги. Лиза ежится, обхватив себя руками, и быстро стучит шлепанцами по ступенькам. Все, что она успела, увидев происходящее на улице, – прыгнуть в тапки и схватить пистолет.
Когда остается одна ступенька, Лиза застывает с поднятой ногой, про которую, кажется, просто забыла. Затем она стискивает зубы и с силой, до боли в пятке, ударяет ногой по ступеньке.
– Блин! – Ей хочется разбить лоб о ближайшую стенку.
Дверь квартиры захлопнута. Ключ остался внутри. Это же не ее дом, здесь все по-другому.
– Зачем ты вернулась?! – напускается она на приятельницу.
Нужно выплеснуть ярость. Найти виноватого во всех бедах проще простого, он рядом. Точнее, она.
Кристина оправдывается:
– Почему ты перезванивала насчет имени?
– Какая разница! – в трансе стонет Лиза.
Догадливая Кристина не согласна:
– Твоя цель – не Леонид?
Лиза клянет себя за дурость. Зачем выскочила помогать? Другие сидят по домам – и целы. В тепле.
Она звонит в соседнюю дверь:
– Откройте, пожалуйста!
– Не Леонид? – настаивает подруга.
Через маленькую вечность из-за двери доносится мужской голос:
– Кто там? Представляете, сколько времени? Люди спят!
– Это ваши соседи справа! – Лиза приникает к резонирующему дверному полотну почти самыми губами. – У нас несчастье! Можно от вас позвонить? – Ее трясет от холода. Пистолет в руке дрожит. Ей хочется пристрелить всех жильцов этого дома всех сразу и каждого по отдельности.
– Справа квартира пустует. Кто вы?
– Арендаторы!
– Арендатор – другая женщина, мы ее видели.
