Павел Сергеевич Бутяев
Племя
– И как им это удалось? – тихим голосом, в котором все еще чувствовалась дрожь от предчувствия конца, спросил Шон. – Как они вот так взяли и отправили поезд? Это невероятно!
– Да, трудно в это поверить, – ответил Артем. Голос его был гораздо мягче, чем обычно, отчего и казался сейчас добрее. – Ты даже не знаешь, через что они прошли, чтобы достичь этого. Где-то полгода назад, когда ядерная зима стала постепенно отходить, люди начали выбираться на улицы и обыскивать города, ибо большая часть припасов кончилась. Те, кто основал город, в который мы скоро попадем, управляли группой выживших одного из загородных санаториев. Ну, ты сам понимаешь, за пределами города выжить еще сложнее, магазинов не так много, но, в то же время, и людей не так много, да и радиации меньше. Вот они и стали перебираться в сам город, а по прибытии оказалось, что людей там уже совсем не осталось. Всех, как одного, твари скосили. Но сам городок-то целый, в сравнении даже с нашим, вот и расположились они там. А им повезло хорошо: в санатории то были и люди умные, и способные, и культурные. В общем, жить стали, как раньше, ну… почти. А в городе имелось депо, а в нем, как нам по радио сказали, настоящее чудо нашли – поезд, почти целый. Вот только, как всегда, не бывает, чтобы все так прекрасно было. Как начали они готовить состав, о нем узнали мародеры, да началась у них там с ними война целая. Многие погибли, до сих пор эти уроды набеги устраивают, громят, что видят.
– Поговаривают, у них целый лагерь недалеко, – вмешался Михаил, – они там солдат своих готовят. Сам я мало что знаю, все из города рассказали.
– Ну так вот, пришлось нашим тоже армию создавать, чтобы отбиваться от этих. Так что теперь у них там целое государство, – усмехнулся Артем.
Сквозь изящное пение птиц и хруст веток послышался далекий грохот, шипение и стук. Вдали, на повороте, плавно проходил состав, испуская темно-серый дым. Колеса поезда ритмично постукивали, громче и отчетливее с каждым метром. Черная краска поезда в некоторых местах совсем отвалилась, оголяя металлическую ржавую поверхность. За собой паровоз тянул два пассажирский вагона красного цвета с целыми окнами, сквозь которые виднелись шторы. Вмятины на вагонах были столь многочисленны, отчего металл блестел на свете, словно кусочек фольги. Пройдя еще метров пятьдесят, состав начал замедляться, раздался громкий свист тормозов.
– Давайте, бегом, быстрее заберемся – быстрее уедем, – воскликнул Артем, переходя на бег.
Подбежав к поезду, Шон осмотрел его еще внимательнее. Вблизи он оказался куда хуже: металл так сильно поддался коррозии, что отлетал мелкими кусочками прямо на ходу. Слегка присев, Родригес обратил внимание на отсутствие четвертого колеса с одной стороны.
Двери одного из вагона с ужасным грохотом раскрылись и в них показался огромный, толстый мужчина, с густой бородой, уже слегка седеющей. Он снял свою шляпу, под который скрывалась частичная лысина, свойственная людям в возрасте. Он осмотрел своих пассажиров темными глазами, похожими на два угля, и нахмурил свои редкие брови.
– А чаво вас так мало-то? – громко проворчал он, проглатывая каждый звук, будто пытаясь говорить с набитым ртом.
– Позже расскажу, – не поднимая глаз на мужчину, отвечал Артем, – поехали, – мужчина продолжал стоять в дверях вагона, перегораживая своим огромным телом весь путь. – Ну пройти-то дай в конце концов!
Недовольно вздохнув, он отошел в сторону, впуская пассажиров внутрь. Интерьер вагона оказался гораздо приятнее, чем его вид снаружи. Хоть и выглядело все довольно старым, но зато уютным, отчасти было в этом даже что-то элегантное, как старинные роскошные поезда. Сиденья были отделены друг от друга небольшими подлокотниками, ткань на которых в некоторых местах окончательно разошлась. Между сиденьями располагались квадратные столики, около метра в ширину. Сзади был проход в другой вагон, точно такой же, а спереди находилась дверь в комнату машиниста.
Артем с Михаилом направились к машинисту вслед за мужчиной, а Роза и Шон, бросив рюкзаки на первое попавшее сиденье, уселись друг напротив друга. Через пару минут поезд снова издал тихий шипящий звук и начал медленно набирать скорость.
– Я и подумать не мог, – улыбнулся Шон. – Это все взаправду! Мы едем в поезде! Да и к тому же это чертов паровоз! Я на них с рождения не катался! Откуда они только его достали?
– Я тут задумалась, – тихо проговорила Роза, наблюдая за мелькающими за окном деревьями, – когда они говорили про город, они упомянули мародеров, что у них есть лагерь. Что, если…
– Думаешь, она там?
– Наверное, я так думаю, – девушка пожала плечами и слегка вздохнула, продолжая бессмысленно смотреть в окно.
– Я прекрасно тебя понимаю, – перешел на английский Шон, – Ты ради этого сюда и ехала, но не стоит так сильно торопиться. Я поторопился, и, как видишь, ни к чему хорошему это не привело.
– Так непривычно слышать английский, – улыбнулась Роза. Родригеса поразило то, что девушка говорила на русском гораздо увереннее, чем на родном языке. – Мне уже привычнее по-русски.
Следующие минут тридцать они ехали в полной тишине, слушая лишь глухой стук колес. Настроение Шона менялось так быстро, как никогда раньше. То он задумывался о полном провале его пути, о последней пропавшей возможности спасти мир, то вдруг просто так улыбался, потому что вспоминал что-то счастливое, то влюбленно задумывался, всматриваясь на направленные вдаль серые глаза Розы. Эта девушка стала для него некой наградой. Пусть он не смог достигнуть своей цели, но он заполучил то, о чем раньше даже и не думал, и теперь ни за что не отпустит это. Если бы ни Роза, сейчас он был бы в полном отчаянии, да что там, может быть, он уже бы покончил с собой, не справившись со всеми трудностями. Родригесу не было совсем ясно, как и когда он впервые стал ощущать это необычное чувство к Розе, эти теплые, знойные но в то же время холодные ощущения; как он стал слышать свое сердцебиение в ее присутствии, точно впервые видит ее, как его щекотало ее дыхание во время объятий в здании школы. Сейчас наступит совершенно другая жизнь, больше не будет бессмысленных(как оказалось) попыток спасения мира, больше не будет этих мистических посланий и постоянных путешествий. Настало время чего-то нового. Может быть, такая жизнь придется даже по душе. “Кто знает!” – в уме воскликнул Шон.
– Ты говорил, что называешь их как-то иначе, – нарушила затянувшуюся тишину Роза. – Как? Почему?
– Драугры. Ты знаешь, кто это?
– Я слышала о них в какой-то книге. Вроде это из чьей-то мифологии. Но я не вижу связи.
– В скандинавской мифологии говорили о них, как об оживших мертвецах, близких к вампирам. Про первый факт, думаю, пояснять ничего не нужно, мутанты, по сути, и есть ожившие мертвецы, как зомби. А вот по поводу второго я хотел тебе рассказать, но как-то забывалось, – Шон отвел взгляд от окна и заметил, как увлеченно Роза смотрит на него в ожидании рассказа. – Однажды я провел очередной эксперимент с мутантами. Ты точно замечала у них подобие жала, которое они всегда высовывают изо рта, оно же и есть их самое слабое место. Так вот я задался вопросом, что значит для них это жало. Мои наблюдения не прошли зря. Оказывается, приступая к поеданию жертвы, Драугров интересует не столько плоть человека, сколько его кровь, а этим самым жалом они пробивают кожу, высасывая кровь. Лишь после того, как они достаточно напьются, они могут приступать к поеданию. Так что они скорее вампиры, а не зомби. Но согласись, назвать их вампирами даже язык не поворачивается.
– Да и Драуграми их тоже не назовешь.
– Но все же! Я считаю, это отнюдь неплохо, да и оригинально.
– Тогда я назову их… гиены. А что? Бегают быстро, питаются всякой дрянью. Смотри, сколько совпадений, даже больше, чем с Драуграми, – девушка засмеялась, заразив смехом и Шона.
Дорога обещала быть долгой, не меньше двенадцати часов. Так что Родригес и Роза старались не потратить все темы для разговоров в первый же час, растягивая удовольствие от спокойного общения.
Поезд проезжал мимо небольшого поселка, вид которого вновь заставлял задуматься о событиях прошлого. Многие дома остались относительно целыми, но все же от их вида мороз так и пробегал по коже, дыхание замедлялось, а все мысли резко прекращались, словно все в один миг упало куда-то вниз, и только и остается, что наблюдать за всем этим, снова огорчаясь своей слабостью и бездействием. Когда ты не можешь ничего изменить – одно из ужаснейших чувств на планете.
Роза отвернулась от окна, не желая больше смотреть на это противное зрелище. Она продолжала беглым взглядом осматривать вагон, будто хотела найти что-то интересное, но каждый раз поиски заканчивались безрезультатно.
– Ты не вспомнил по поводу Орлова? – спросила девушка, оглядываясь назад.
– Нет, – вздохнул Шон, нервно постукивая пальцами по столу. – Я вспомнил лишь Орлову, она работала с нами некоторое время. Но я не думаю, что здесь есть какая-то связь. Уверен, в мире таких Орловых тысячи.
– Постарайся вспомнить что-то еще.
– Да нечего больше вспоминать. И толку от этого больше нет. Мы сейчас едем за пару сотен километров. Я уверен, мы этого Орлова больше в жизни не встретим, – Родригес замолчал где-то на минуту, о чем-то вновь задумавшись, но вскоре продолжил. – А если я его и встречу, то скорее всего убью. Только я правда не понимаю, откуда он знает меня, откуда он узнал мой адрес, мое имя, моего знакомого, как ему удавалось оставлять столько посланий. Да здесь все какое-то слишком странное! Ну, положим, все это его рук дело, но где тогда Саша Волков? – Роза вопросительно взглянула на Шона. – Ну… мой коллега. Письмо, которое я получил, написано от его имени.
– Как раз это в очередной раз подтверждает, что вы были знакомы, скорее всего все трое. Поэтому я и говорю тебе: “задумайся”.
Шон вновь уставился в окно. Думать не хотелось, да и мало что удавалось достать из головы. То ли действительно ничего не помнилось, то ли разум устал от постоянных расследований и загадок.
Прошло порядка восьми часов. Шона и Розу уже начинало клонить в сон от легкого покачивания состава, а постоянный ритм колес действовал так усыпляюще, точно сказка. Развалившись на сидении, Шон плавно погрузился в сон, слегка похрапывая. Роза осторожно взяла свою сумку, как можно тише расстегнув молнию, и достала оттуда взятую из дома братьев книгу и принялась за чтение. Через полчаса ее глаза начали слипаться, так и клонило в сон, но девушка хотела дочитать главу. Перевернув страницу, Роза обнаружила на месте окончания главы несколько вырванных из тетради листов, полностью исписанных маленьким, аккуратным почерком. Интерес оказался гораздо сильнее сна, так что девушка взяла листы в руки, отложив саму книгу и принялась читать.
“Случилось все это вчера вечером. Темнеть стало довольно быстро, так что я хотел закончить свои дела как можно быстрее, но мутанты, как всегда, мешались. Патроны расходовать очень не хотелось, тем более сейчас, когда весь город просто кишит ими(что довольно странно, ведь пару дней назад их здесь не было вовсе). Они то приходят сюда, то снова уходят. Впрочем, это не столь важно. В общем, как только начало темнеть, я понял, что пора уходить домой. Антенны в городе привел в порядок, ибо в последнии дни был до того сильный ветер, что многие мои устройства просто не выдержали, одну из антенн и вовсе согнуло настолько, что пришлось ее убрать, так что связь с Востоком потеряли. Надеюсь, сможем восстановить через пару дней, но работы тут будет достаточно. Собравшись идти домой, я решил быстренько заскочить в центр, дабы осмотреть один магазин, который все время обходил стороной. Магазином это, конечно, не назвать, скорее лавка на рынке. Раньше много всякого барахла тут продавали, какое только могли найти на свалках рядом с компьютерными мастерскими, да какие еще красть умудрялись. Ну а поскольку у нас народ в последнее время знаниями в этих вещах не блещет, тут и после всего остался неплохой ассортимент. Меня больше всего привлекла старенькая плата от металлоискателя и еще пару механизмов от этой штуковины. Вернувшись домой, я подсоединил все это к своему прибору. Как только включил, тот запищал, что есть мочи, даже Артема перепугал. Да что уж там, я сам знатно испугался. Теперь оставалось лишь понять, что так рассердило этот прибор. Это мне удалось выяснить сегодня, когда пошли к…”
На этом моменте текст заканчивался. Нет, продолжение точно было, просто его кто-то вырвал. Отчетливо видна крохотная чернильная каракуля там, где должно было быть продолжение текста, точнее первая буква продолжения. Сомнений не было в том, кто автор текста. Михаил был настоящим фанатом техники, а – как рассказал Шон – в сарае у него вообще целая радиостанция. Но что за прибор он испытывал в этом тексте?
Девушка осторожно свернула листки и положила в карман штанов. Погрузившись в мысли о прочитанном, она сама не заметила, как задремала, проспав всю последующую поездку, как и ее спутник.
Глава 5
Слегка прищурив глаза, Шон отодвинул рукой рваные шторы, всматриваясь в силуэт крупного города. Среди ночной тьмы так красочно смотрелись желтоватые огни уличных фонарей, ламп, даже из некоторых окон наиболее уцелевших домов просачивались красочные лучи. Весь город со всех сторон был окружен массивной, высокой стеной, которая не идет ни в какое сравнение с тем деревянным ограждением Новоземелья. По мере приближения состава к укреплениям, они становились все больше и больше. В голове Шона возник вопрос: “Как им удалось построить такое ограждение?”. Это, и вправду, удивляет.
Плавно потянувшись и крепко хлопнув глазами, Роза взглянула на удивленного Шона, уставившегося в окно, и так же осмотрела город. Она не сказала ни слова, хотя было ясно, что восторгалась она не меньше Родригеса.
Поезд постепенно стал замедлять ход, въезжая в огромные ворота депо. Платформу заполнила толпа людей. Все они улыбались и махали вслед останавливающемуся паровозу. Шон обратил внимание на то, как они были одеты: теплые куртки и штаны с аккуратно и надежно зашитыми дырками, на некоторых была грязная рабочая одежда, а кто-то оделся совсем легко, лишь накинув сверху тонкие, длинные плащи, на других же было надето некое подобие делового костюма, настолько делового, насколько позволяла нынешняя обстановка.
Дверь, соединяющая вагон с кабиной машиниста, распахнулась и оттуда вышли братья. Они с хитрой улыбкой посмотрели на Шона и Розу, как бы говоря им: “А вы, наверное, и не верили, что доедете!”.
– Ну что? – усмехнулся Артем. – Давайте, на выход.
Накинув на плечи тяжелые сумки, вся компания подошла к выходу из вагона. Заржавевшие двери постоянно заедало, из-за чего приходилось приложить довольно много усилий, чтобы открыть их, и всегда это сопровождалось сильным грохотом. Ликующая толпа захлопала своим долгожданным гостям, но, как только все покинули вагон, лица многих исказились в вопросительном выражении, овации резко стихли, тихим шелестом раздались шептания.
– Да, – воскликнул вдруг тот огромный мужчина, встретивший своих пассажиров, – Это все… Другие погибли. Больше никого.
Осторожно пройдя через толпу, к новым жителям вышел невысокий мужчина средних лет. Его темная куртка, казалось, была на пару размеров больше, а берцы с многочисленными латками, наверняка, повидали многое. У него были короткие, темные волосы, широкое лицо, а маленькие глаза смотрели строго и как бы сквозь, словно смотрели не на тебя, а куда-то вдаль. Мужчина остановился перед пассажирами поезда и начал поочередно подавать руку для приветствия, осматривая каждого.
– Я, – начал он грубым голосом, – Вадим Никонов. Правитель вашего нового дома – Светлограда.
“Да уж, – подумал Шон, – очень подходящее название для города с таким количеством огней”.
– Как вы уже поняли, мы ожидали, что вас будет больше, ведь нам нужны люди, всегда нужны, – закончив с рукопожатиями, он сделал пару шагов назад, еще раз окинув взглядом слегка недоумевающих от такого количества людей Шона и Розу, и слегка улыбнулся. – Какие-то вы напуганные! Что вы так нервничаете? Наш город – это, возможно, лучшее, что могло случится с вами. Мы стараемся вернуть прежнюю жизнь. Да, это трудно, но, как можете видеть, мы стараемся. У каждого есть своя работа, свой дом, свои увлечения, друзья, семья. И у вас тоже все будет, если захотите и будете приносить пользу себе и другим. Пойдемте, – он нерасторопно отвернулся в сторону выхода из депо, – проведу вас в ваши новые дома.
Роза и Шон последовали за Вадимом, ощущая на себе пристальные взгляды толпы, а братья пошли куда-то в другую сторону вместе с экипажем поезда.
Покинув депо, Шон не мог поверить своим глазам. Он стоял на улице самого настоящего города, повсюду горели огни, ходили люди, рабочие, отовсюду раздавались разговоры, свисты, хохот. Хоть и была ночь, но люди не спали, возможно как раз из-за приезда новых жителей. Глаза Розы вновь засияли так ярко, осматривая пейзаж города. Да, конечно здесь не хватает автомобилей, а некоторые дома все же разрушены, дороги разбиты, но это все равно выглядит совсем иначе, нежели другие места, где они бывали за последнее время. Здесь все было таким живым, настоящим.
– Вот и он, – проговорил Вадим, – Светлоград – ваш новый дом, как я уже говорил. Правда ли, он чудесен? – казалось, что он сам замечтался, осмотрев улицу своего города. – Пойдемте.
С каждым пройденным метром все сильнее ощущалась жизнь. Как же непривычно было видеть людей, занимающихся своими повседневными делами, развлекающихся в кафе и барах, читающих книги на лавках, рабочих, охранников, детей.
– Откуда у вас есть свет? – наконец осмелилась поинтересоваться Роза.
– На другом конце города расположена солнечная электростанция. Мы смогли ее починить, как только пришли сюда. У нас много талантливых инженеров, которые смогли придумать способы поддерживать все в хорошем состоянии. Да мы так и живем, пользуясь тем, что дают нам умные, способные и талантливые люди. Труд, как известно, всегда благороден и имеет свои плоды, которые мы можем созерцать в сию секунду. Вы, я надеюсь, сможете еще нас удивить. Чем вы занимаетесь?
– Я был врачом, биологом, – впервые за несколько минут сказал Шон.
– Отлично! А вы, юная леди?
– Я… – Роза неуверенно осмотрелась по сторонам, словно стараясь выдумать себе какую-то по-настоящему полезную работу.
– Ну же, не стесняйтесь! Нам нужны люди совершенно разного склада ума.
– Она пишет, у нее хорошие книги, статьи, стихи, – ответил за девушку Шон, поймав на себе ее недовольный, осуждающий взгляд.
– Что ж, это тоже очень хорошо! Культура – важнейшая ценность человека, мы непременно найдем, куда направить ваши навыки, – Вадим указал рукой на двухэтажный дом перед ними. – Вот мы и пришли. Можете здесь расположиться, – он сунул руку в карман, достав оттуда два ключа с номерами, подобно тем, что выдают в отелях. – Это ваш, дама. А это ваш, сударь, – пробубнил он точно себе под нос, передавая ключи их новым владельцам. – Номера там указаны, а я пойду. Утром, часов в десять, за вами придут. Приятной ночи!
Манера речи у этого человека была крайне необычной, отчасти даже странной, чем-то Шону напомнив Орлова, когда тот только встретил их в больнице. За исключением, что Вадим не кажется сумасшедшим.
Подъезд дома выглядел весьма неплохо, гораздо лучше, чем в других городах, что очевидно. Голубая краска толстыми слоями отваливалась от бетонных стен, ступеньки на лестнице были в многочисленных дырках и сколах. Деревянные двери квартир в большинстве своем были сильно поцарапаны и ободраны. Шон осмотрел свой ключ. “Квартира 24”. Розу же поселили в одиннадцатую квартиру. Попрощавшись друг с другом легкими улыбками, они разошлись по своим “новым домам”.
Переступив порог, Шон оказался в коридоре. Первым, на что он обратил внимание, стала одиноко висящая в центре лампочка, заприметив которую, Родригес сразу стал осматривать стены в поисках выключателя. Сами стены оказались оклеенными в старые обои, поцарапанные и желтые от влаги, но тем не менее придававшие квартире уют. Мебели в коридоре оказалось не так много: небольшой шкаф с треснутым зеркалом и подставка для обуви – но уже казалось, что этого вполне достаточно. “Ура! – воскликнул про себя Шон. – Вот и оно!”. Осторожно поднеся палец к выключателю, Родригес плавно нажал его. Раздался щелчок и… ничего не произошло. Это бы нисколько не смутило Шона, если бы ни наличие света у других жителей. “Возможно, какие-то неполадки со светом именно в этой квартире, – подумал Родригес. – Ну, не удивительно, мне всегда везет,” – усмехнулся он, невольно улыбнувшись.
Из коридора вели три двери, все были белого, но уже слегка желтоватого цвета. Приоткрыв одну из них, Шон заглянул в комнату, которая оказалась ванной. Старый маленький туалет, треснутая раковина с подставками под всякое необходимое, зеркало и сама ванна. Посмотрев на все это еще с минуту, Родригесу резко пришла в голову безумная идея. Подойдя к раковине, он обхватил рукой холодный металлический кран и открыл его, но вода, предсказуемо, не полилась. Ни капли не удивившись(такого исхода он и ожидал), Шон прошел в другую комнату. Следующей на очереди стала гостиная. Это помещение показалось очень уж уютным, отчего даже дышалось здесь теплее и свободнее обычного. “Теплее! – воскликнул Родригес, – Я даже не обратил внимание, что здесь гораздо теплее!”. С каждым таким осознанием возникало все больше вопросов по поводу того, как удалось все это реализовать, но отбросив эти мысли на потом, Шон продолжил изучать гостиную. У стены находился коричневый диван с небольшими дырками и торчащими в разные стороны нитями, рядом с ним, прямо на углу, расположилось слегка повернутое кресло, значительно более лучшего качества. В центре гостиной стоял маленький, низкий столик из темного дерева, а пол был устлан старым ковром, который, можно быть уверенным, старше самого Родригеса. Вид из окна гостиной открывался прямо во двор, где среди света фонаря можно было разглядеть детскую площадку с ржавыми качелями, мятыми горками и грязными песочницами, а также несколько неплохо выглядящих скамеек. Пройдя в последнюю оставшуюся комнату, Шон очутился в – как несложно догадаться – спальне. Все здесь было так же просто, но уютно и комфортно: одна двухместная кровать, со скрипящим матрасом и дырявым одеялом, две маленькие деревянные тумбочки на колесиках(некоторые из которых, правда, отсутствовали, отчего тумбочка стояла криво, слегка наклонившись в одну сторону) и шкаф для одежды. На подоконнике стояли два горшка с фиалками и геранью. Шон заприметил на тумбочку какую-то маленькую белую пачку чего-то. В темноте было сложно определить, что это было, так что Родригес взял неизвестный предмет и поднес ближе к глазам. Странная пачка оказалась игральными картами, которые Шон тут же отложил с легкой ухмылкой. Во всей этой чудесной квартире Шона смутило только одно – отсутствие кухни или, хотя бы, даже простейшего холодильника. Но пока о таких мелочах думать не хотелось, потому он и планировал завтра узнать только лишь о проблемах с электричеством, не расспрашивая о прочих удобствах.
Сняв с себя вещи, Шон с грохотом завалился на кровать и накрылся тонким одеялом. Спать не хотелось, но не полежать впервые за такое долгое время на настоящей двуспальной кровати – преступление. Хотелось закрыть глаза и совершенно ни о чем не думать, но мысли, как назло, сами лезли, даже гуще обычного, смешиваясь в такую кашу, которую сложно разобрать поначалу. Только сейчас Родригес обратил внимание на легкий стук, который издавало что-то совсем неподалеку от него. Нервно и резко поводив головой в разные стороны, Шон обнаружил висевшие слева от него настенные часы. “Если им верить, то сейчас половина второго ночи. Зайти за нами должны в десять. Чем я займусь эти семь с половиной часов?”. Но тело само ответило на этот вопрос, медленно погружаясь в сон от такого мягкого чувства уюта и спокойствия. “Сколько же можно спать? – осудил себя Родригес, – Ах… Впрочем… Не важно, такому расслаблению не стоит противиться”.
Квартира Розы была практически идентичной, за исключением чуть более просторной гостиной, где даже нашлось место для большой вазы с неизвестным видом цветов. Свет в ее квартире так же не работал, что для девушки не стало большим горем.
Подойдя к окну, Роза посмотрела вдаль, где виднелся другой похожий дом, окруженный высокими соснами. Все казалось каким-то другим, фальшивым, ненастоящими, словно сном. Только пару дней назад они задавались вопросом о том, как выжить, как найти друга Шона по жутким посланиям, а сейчас они находятся в настоящем городе с людьми, которые, вроде бы, не такие уж и плохие. Все это звучит как сказка, тем не менее именно это сейчас и происходит. Девушка, точно так же, как и живущий этажом выше Шон, развалилась в своей кровати и задремала, скорее от уюта, нежели от усталости.
На часах было семь часов утра, когда Шон раскрыл глаза. Тело чувствовало себя прекрасно после отдыха на мягкой кровати после долгих и изнурительных дней, пережитых ранее; зато голове было куда хуже, ум затуманился, должно быть от такого продолжительного сна. Казалось, он в жизни не спал столько, сколько пришлось дремать последние два дня. Обычно, в таких ситуациях человек говорит, что не будет спать целый день, но на деле происходят даже обратная ситуация. Организм человека до того странный и непредсказуемый, что говорить о нормах сна – полная бессмыслица. Бывает, лучше не спать вообще, чем подремать всего пару часов.
Встав с кровати, Шон приблизился к окну, где солнце уже постепенно поднималось из-за горизонта. Мягкий свет осторожно падал на пластмассовый подоконник, создавая мешавший глазу блик. На детской площадке уже гуляли два маленьких мальчика, лет семи-восьми от силы. Одеты они были не сказать, что хорошо, но и далеко не плохо: пережившие многочисленные ремонты куртки и брюки, грязные коричневые ботинки с отклеенной подошвой и вязаные шерстяные шапки, выглядевшие очень даже неплохо. Дети кидались друг в друга спущенным желтым мячиком, уже скорее похожим на бесформенный кусок резины, что, при всем этом, забавляло самих детей. Они смеялись, выкрикивали что-то друг другу, на лицах сияли улыбки, а на румяных щеках уже чернела сухая грязь. Чуть дальше, на сырой после ночного дождя скамейке, Шон увидел парня лет пятнадцати, игравшего на гитаре. Парнишка ставил один аккорд за другим, перебирая струны худыми пальцами, а рядом за всем этим с задумчивым и умным видом наблюдала девушка, вероятнее всего ровесница. Каждый миг наблюдений за играющими детьми, за счастливыми парами, Шону мерещился старый мир, который, как оказалось, был утерян лишь частично. Он все еще жил, по крайней мере в нас самих, и выпустить его на волю на самом деле не так трудно, как казалось на первый взгляд.
Родригес наблюдал за жизнью из окна около четверти часа. Оторвавшись, он подошел к деревянной тумбочке возле его кровати и выдвинул первый ящик – пусто, зато во втором лежала какая-то газета, датированная еще двадцать третьим годом. “Боже мой! – подумал Шон. – Мне тогда было всего-навсего десять лет, я и подумать не мог о том, что моя жизнь так обернется, да и не только моя…”. В газете не было ничего интересного, Шон лишь понял, что этот город находится где-то в Орловской области, и что летом двадцать третьего здесь было довольно жарко. Остальные новости его даже и не волновали: сплошная политика, спорт и очередные объявления по продаже или покупке чего-то. Отложив газету в сторону, Родригес обыскал другую тумбочку, которая оказалась совсем пустой. На чтении газеты и обыске он смог скоротать еще полчаса. “Интересно, чем занимается Роза?”, – вспомнил о своей подруге Шон. Идти к ней он не рискнул, пока за ним не пришли, чтобы не подумали, что он уходит куда-то, зная, что вот-вот к нему должны наведаться, да и злить правителей города как-то не хотелось.
Из соседней квартиры вдруг донеслись громкие разговоры. Кто-то спорил о чем-то с большим энтузиазмом, говоря с таким жаром и так беспрерывно, словно диктор. Шону даже стало жалко, что он не может различить слова, которые лишь разбиваются на звуки, врезавшись в стену. Взглянув еще раз на тумбочку, Шон увидел колоду игральных карт, которые вчера отложил в темноте и так и забыл про них. Карты оказались вполне хорошего качества, покрытые пластиком, отчего выглядели значительно лучше своих бумажных аналогов. Достав парочку, Родригес попытался сложить из них замок, но, как это обычно бывает, закончил после первого же падения строения уже в момент постройки второго этажа.
Не зная, чем себя еще занять, Шон вспомнил про свой рюкзак, который вчера так и не распаковал. Достав из него всякий мусор, который он таскал с собой, Родригес сложил его в корзинку, стоявшую возле кресла в гостиной, и продолжил рыться в своих вещах. Впрочем, ничего интересного там не нашлось: еда, питье, два ножа с тупыми лезвиями, бинты, оставшиеся от Розы после нападения собак в школе, и наборы для починки одежды. Одежда Шона, кстати, уже совсем потеряла свой вид. Следы от нападений, прочие дырки и грязь превратили красивую куртку в какие-то лохмотья.
На часах тем временем было уже десять, а это значит, что к Шону придут уже с минуты на минуту. Так и случилось. В дверь постучали, после чего раздался чей-то тихий кашель. Родригес открыл дверь и увидел на пороге высокого, худощавого парня, который был на вид чуть моложе Шона. Его большие карие глаза наивно улыбнулись, после чего он заговорил высоким, слегка дрожащим(неясно из-за чего) голосом:
– Здравствуйте, Шон. Меня прислал Вадим Александрович за вами. Он просит вас явится к нему, а заодно и… Ох, как же ее там?
– Роза? – подсказал Шон, видя, что парень не справляется со своей памятью, которая его подводит в такой нужный момент.
– Да! Именно! – он посмеялся, слегка кивая головой. – Сейчас я схожу за ней, а вы можете подождать меня у подъезда. Был рад встрече!
– Ага, – равнодушно отвечал Родригес, – и я, – тут Шон замолчал, уже отвернувшись, но вдруг снова воскликнул. – Хотя, знаете, я схожу с вами, – после этих слов он вышел из квартиры, захлопнув дверь.
Парнишка лишь одобрительно кивнул, и они вместе стали спускаться на первый этаж.
– Честно, я пришел сначала за вами, потому что забыл ее имя, – снова тихо посмеялся он. – Совсем провалы в памяти начались, хотя вроде молодой еще. Мне бы у Вадима Александровича поучиться, всегда поражаюсь, как он держит в голове столько всего!