Павел Сергеевич Бутяев
Племя
Пролог
Она смотрела на меня глазами, полными гнева и животного голода. Я попятился назад, стараясь ухватиться хотя бы за что-нибудь, лишь для того, чтобы осознать реальность происходящего, убедиться, что я не сплю. Ее тело оказалось безобразно искаженным настолько, насколько это возможно: худая голова, впалые глаза, жилистое и морщинистое серое тело с мощными ногами. Она подходила ко мне медленно, но каждый ее шаг я ощущал холодом, дрожью и мольбой о спасении. Я вглядывался в этого монстра, но так и не смог увидеть в нем того человека, с которым готов был прожить всю жизнь; который, казалось, только вчера оставлял столь приятные ожоги своими губами; душевный огонь которого так тепло согревал меня.
Кто же это, кто стоит сейчас передо мной?
Ее желтые клыки оскалились в зловещей улыбке, в зверином оскале, сравнимым разве что с голодным волчьим взглядом. Оттолкнувшись от земли, она бросилась на меня. Я ничем не смог ответить. Может быть, оно и к лучшему.
Из небольшой квартиры на окраине города доносились странные, немного пугающие звуки, но разве есть кому-то дело до этих звуков, когда жизнь каждого превратилась в сущий ад?
Несколько пробирок, наполненных жидкостями самых разных цветов, куски кожи и капли крови под микроскопом – увидев такое, большинство наверняка бы предположило, что здесь находится целая научная лаборатория. Но на самом деле так выглядел типичный день из нынешней жизни бывшего доктора. Иногда он отвлекался от записей, приподнимая голову, дабы устремить свой взгляд на пустую улицу, где лишь иногда пробегали шустрые кошки и незаметные крысы. Тетрадь, что лежала перед Шоном, была изрисована жуткими существами, походившими на героев фильма ужасов или на самых необычных монстров какого-нибудь фольклора.
Нежданный звонок в дверь нарушил мысли Родригеса, и тот, особо не думая о том, кого принесло к нему в такое время, открыл дверь. Перед Шоном оказалась черная фигура человека. Тьма покрывала каждый сантиметр ткани: штаны, туфли, кепка, длинная куртка. Мужчина переступил с ноги на ногу, доставая какой-то конверт из кармана.
– Шон Родригес? – низким голосом спросил незнакомец, на что сам Шон ответил положительным кивком. – Вам письмо.
Мужчина передал в руки Родригесу немного помятый конверт и моментально скрылся на лестничной площадке, стуча ботинками о бетонные ступеньки. Странное поведение незнакомца да и тот факт, что прямо сейчас Шону доставили письмо во время конца света, вызывали большие подозрения и кучу вопросов. Родригес захлопнул дверь, развернул письмо и вдумчиво, не торопясь, прочитал содержимое, состоящее из небольшого стиха и подписи: “Я знаю источник мутаций. Март. Три года назад. Александр Волков”.
“Только я и он знаем, что было три года назад, в том несчастном марте”.
Глава 1
Высокие, худые деревья стояли в шахматном порядке, накрывая землю мрачной тенью своих крючковатых веток. Редкая трава медленно колыхалась под порывами ветра. Опустошенная, безжизненная деревня смотрела своими пустыми глазами, разбитыми окнами, выбитыми дверьми, молила о помощи, которую больше никогда не получит. Деревянные заборы наклонились, а некоторые и вовсе упали и развалились, оставив от себя лишь кучу мусора.
Шон устало перебирал ногами, разбрасывая берцами куски мокрой ноябрьской грязи. Капли пота стекали по его лицу, с блеском отражаясь на коже. Большой походный рюкзак, до краев набитый припасами и прочими незаменимыми предметами, громыхал и прыгал из стороны в сторону, замедляя ход.
Дорога выдалась тяжелой.
Солнечные батареи на автомобиле вышли из строя еще два дня назад. С тех пор приходится преодолевать все препятствия на своих двоих.
Деревня, в которую пришел Шон, была небольшой. Дома стояли по обеим сторонам проселочной грунтовой дороги, никаких поворотов на другие улицы.
Шон достал из своего рюкзака несколько дощечек, желтую газету и спички. Усталыми, дрожащими руками он разжег костер, немного погрелся возле него и решил осмотреть деревенские дома.
Серое, пасмурное небо нагоняло еще больше тоски и печали на полную мрака картину зловещего, брошенного людьми поселения. Возле ржавых колонок с водой, наверняка уже нерабочих, все еще висели металлические ведра, ухватившись своими хрупкими ручками за воткнутый в землю толстый деревянный столб, в ожидании того, что ими вновь когда-нибудь воспользуются. Чья-то порванная одежда, уже больше напоминавшая древние лохмотья пещерных людей, все еще развевалась на ветру, словно флаги. В некоторых дворах лежали тяжелые, крупные кормушки для скота. Кое-где виднелись теплицы с разорванными в клочья, мутными, будто в тумане, пленками.
Некогда живое поселение превратилось в остатки погибающей цивилизации.
Ладонь все еще жутко болела, словно к ней прижали кипящий чайник. Шон взглянул на свою перевязанную рану и еще раз вспомнил про вчерашнее нападение бешеных собак. Эта встреча могла закончиться гораздо печальнее, не окажись поблизости длинного куска проволоки, а в рюкзаке – дезинфицирующего средства. Но одному члену животной банды все же удалось поцарапать своими острыми когтями ладонь Шона.
Стеклянные осколки от выбитых окон хрустели под ногами, сочетаясь с мерзким и протяжным скрипом досок. Небольшой диван с коричневыми полосами стоял прямо в дверном проеме, что было похоже на попытку обороны помещения от неприятеля. Шон осторожно перепрыгнул через препятствие и огляделся по сторонам. Разбитый телевизор с приемником, журналы, книги и куча проводов на все цвета радуги валялись на полу, собранные в кучу. Шкаф приставлен к окну таким образом, что только маленькая щель пропускала небольшие лучи серого света. Из слегка раскрытых дверей шкафа виднелись вешалки с одеждой. Шон раскрыл дверцы окончательно и увидел лежащее на горе футболок письмо. Почерк оказался небрежным, огромным, с длинными линиями. Видно, автор писал все в спешке, на нервах. Родригес перевернул слегка испачканную в алый цвет бумажку и прочитал предостерегающее от нахождения в этих землях письмо. Последние две строки, где чернила расплылись от капель, Шон так и не смог прочитать. Но это письмо не имело никакого смысла: мутации достигли каждого уголка планеты, они абсолютно везде, эти предостережения больше никому не помогут.
Никому не хотелось осознавать весь кошмар, происходящий на их глазах. Оставшись один на один со всеми своими страхами, мы стали забывать их причины, теперь мы должны просто жить с ними. Но Родригеса не устраивал такой вариант. Желание отыскать причину всего случившегося не давало ему покоя. Когда искореженные, мерзкие твари, напоминающие героев фольклора, добрались до его дома, простые размышления переросли в опыты, эксперименты, но ни одна попытка так и не увенчалась успехом. “Чего я добился? – бывало говорил про себя Шон, вырывая очередную страницу тетради и выбрасывая ее в камин. – Столько бесполезных символов, испачканной бумаги и истощенных чернильных стержней, а результата – ноль”. Самокритика и вечное недовольство своими достижениями всегда были главными союзниками и в то же время врагами Шона. Допуская малейший просчет в своих мыслях, он не мог успокоиться. Сон? Иногда он забывает о его существовании на несколько ночей. Родригес не подпустит сновидения ни на шаг, если его работа еще не выполнена в полной мере, и это, конечно, отражалось на его состоянии. После нескольких бессонных ночей и тонн работы он становился похожим на безумного ученого из старых фильмов.
И вот он снова не спит целые сутки.
Другая дверь вела в помещение, в прошлом являвшееся чьей-то спальней. Через одно небольшое окно в комнату поступал лишенный всякого окраса свет, озаряя кровать и маленький красный с белыми цветочными узорами ковер. Мерзкий запах, который Шон ощутил еще при входе в дом, стал просто невыносимым. На деревянном полу лежали несколько светло-желтых костей. Родригес, будучи биологом, с легкостью различил в останках бедренную и малоберцовую кости. На заправленной красным покрывалом кровати лежал человеческий череп, а вдоль его протяженной трещины виднелись странные символы, чем-то напоминающие иероглифы азиатских языков. На полу, справа от кровати, бурым цветом был изображен один из символов этого непонятного языка – буква “П”, одна из ножек которой сильно удлинена, а из второй проведена закругленная арка. На каждом углу этого рисунка стояли потухшие свечи. Все стены комнаты пахли, точнее, воняли остатками проходившего здесь обряда. Ноги Шона слегка подкосились, взгляд искривился, терялось равновесие – он словно опьянел. Находиться здесь просто невыносимо, нечем дышать. “Воздуха! Дайте свежего воздуха!”
“Чертовы сатанисты”, – подумал про себя Родригес, выходя из дома и громко захлопнув входную дверь, как бы сказав, что больше он туда не зайдет даже под страхом смертной казни.
Еще никогда Шон не был так рад холодному воздуху, пропитанному осенней сыростью. Легкость и нежность ноябрьского ветра разрушили оковы страха и тревоги. Серый дым костра улетал высоко к небу, постепенно исчезая, растворяясь в воздушной массе. Пустые окна заброшенных домов снова пронзили Шона своими взглядами. После увиденного Родригес воспринимал их взгляд иначе, словно они уже были одержимы чем-то, им уже не нужна помощь.
Или для этой помощи было уже поздно.
Солнечный свет принимал попытки пробиться сквозь трещины на бесцветных облаках. Его тонкие, еле различимые в дымке лучи рассеивались, словно свет фонарного столба в ночном полумраке.
Шон соскребал со стенок жестяной консервной банки остатки мяса. Возле костра уже начинала закипать налитая в такую же банку вода. Совершая глоток за глотком, Шон все еще мечтал о его любимом апельсиновом соке, который пил каждое утро, как только солнечный свет поднимал ему веки. А как же его любимый греческий салат? Ни один вечер вторника не мог обойтись без этого лакомства. Куда же это все исчезло? Словно это была другая вселенная, другая жизнь, о которой остались лишь картинки в нашей памяти.
Голод стих, но вот в сон клонило только сильнее. На улице было теплее обычного, но полностью привыкнуть к русскому климату Родригес так и не смог даже спустя пять лет своего пребывания в этой стране. Теплое побережье Южной Каролины – вот, где он чувствовал себя в своей тарелке. Дом – есть дом. Но путь на родину ему уже давно был закрыт. Порой Шон вспоминает о тех вечерах, когда он, будучи еще школьником, каждый месяц ходил в парк Форт Самтер, рассматривая старинные пушки и укрепления, а соседний Форт Джонсон для него всегда казался жутким и зловещим местом, в заросших и бледных стенах которого обитают привидения.
Расстелив спальный мешок возле костра, Шон залез в него, устроился поудобнее, и его глаза уже сами стали закрываться, не повинуясь желаниям Родригеса.
Где-то вдали шелестела трава, летали в разные стороны, приземляясь на крыши домов и дорогу, опавшие листья. Тихий металлический лязг висевших на гвоздях гаечных ключей нарушал умиротворенную тишину природы. Еле слышимый вой ветра разносился протяжным звоном, хрустом, шипением, звериным рычанием, птичьим пением, водными течениями. Тихие голоса вселенной звучали где-то далеко, за бескрайними полями и лесами. Легкие постукивания по дереву и стеклу. Кто это делает? Воображение воспрянуло перед отправкой в мир снов? А может здесь еще кто-то есть?
Шон раскрыл глаза и взглянул на яркую луну, освещающую чистое ночное небо. Звезды, словно снежинки, заполняли все пространство.
В одном из домов слышался грохот. Родригес быстро встал и тихими шагами подбежал к зданию, из стен которого слышались зловещие звуки. Пригнувшись под выбитым окном, Шон взволнованно выворачивал каждый свой карман в поисках любого средства самообороны на всякий случай. Подобрав с земли тяжелый острый камень, он приподнялся и всмотрелся в темноту комнаты. Один из подвергшихся мутациям людей двигал шкафы и стулья в разные стороны, швыряя их своими мощными жилистыми руками, покрытыми прыщами и струпьями. Из его рта, как и у всех мутировавших существ, высовывался длинный отросток, напоминающий щупальца с острыми жалами на конце, которыми он впивается в жертву. Шон прозвал этих существ Драуграми, уж очень сильно эти мерзкие твари напоминали ему скандинавских бесов. Глаза Драугра, размером с огромное яблоко, бегали взглядом по комнате, осматривая каждый угол. Эти мерзкие с выступающими венами белки вцепились в Шона. Мутант раскрыл пасть еще сильнее, оголив желтые клыки, и бросился к окну.
Родригес, чуть не упав прямо на старте, побежал во двор дома. Рев существа оглушал и поторапливал его. Бежать некуда. Что же делать? Шон рванул туда, куда первым делом направился его взгляд – в сарай. Захлопывая за собой дверь, он еще раз взглянул на бегущего к зданию “человека”.
Но побег от смерти на этом не заканчивался, и Родригес это прекрасно понимал. Эти существа сильны, его не остановит замок на двери, а лишь замедлит. Мутант стучал по двери так сильно, что с потолка сыпалась пыль, по сараю летало сено, а паутина, сплетенная над дверным проемом, дрожала.
Шон увидел лестницу в подвал и, не раздумывая, полез туда, задвинув за собой люк. Сверху раздался грохот, земля слегка содрогнулась: существо выбило дверь.
В подвале пахло сыростью, плесенью и тухлятиной. К каменным стенам прижаты несколько шкафов, на которых расставлены куча банок с соленьями, но есть их, пожалуй, не стоит. В конце недлинного коридора, облокотившись спиной к холодной стене, сидел человек с задранной вверх головой и смертельной раной в челюсти. Похоже, он прекратил свои мучения недавно – его раны выглядели еще относительно свежими. Расслабленная кисть правой руки придерживала пистолет, а возле него лежала записка с одной единственной надписью – “Я больше не могу их терпеть”.
Шон осторожно разжал пальцы его рук и достал пистолет. “Вряд ли он ему понадобится”, – думал про себя Родригес. В магазине был один единственный патрон, нужно распоряжаться им грамотно. Вряд ли в округе где-то можно найти боезапас, да и навыков стрельбы у Шона не было вовсе.
Сверху все еще слышались шаги и грохот вещей, издаваемые мутантом. Похоже, Шону придется просидеть в этом подвале еще несколько часов, как раз к тому времени взойдет солнце. Несколько часов в компании соленых огурцов и мертвеца.
Шон с трудом разлепил глаза и потер их, пытаясь избавиться от сонной пелены. Еще некоторое время назад он не мог уснуть из-за смердящего запаха, а сейчас с трудом просыпается, как в мягкой кровати перед рабочим днем. Вокруг была полнейшая тишина, с улицы не доносилось ни единого звука.
Родригес вылез из подвала, стараясь вести себя максимально тихо. “Интересно, мутант еще здесь?” На полу лежала треснутая деревянная дверь, в центре которой красовалась сильная круглая вмятина. Страшно представить силу этих существ.
Снова опустевшие улицы деревни. Вновь пустой взгляд выбитых окон. Шон осматривал каждый уголок, каждый дом, выискивая в любом темном силуэте Драугра. Шон давно наблюдал за ними: их ноги очень сильны, они легко преодолевают большие расстояния с высокой скоростью. Вероятно, сейчас мутанта может и не быть в радиусе десяти километров. Они часто сбиваются в подобие стаи. Шон часто замечал в их поведении долю разумного. Однажды он наблюдал за двумя Драуграми. Один показал ряд странных жестов с использованием жала, а другой, похоже, понял своего сородича, быстро развернувшись и мощными рывками убежав за пределы города; позднее вернулся, что-то рассказав на их немом языке.
Взгляд Шона пал на стоящие вдали на обочине автомобили. Родригес перешел на бег, аккуратно перепрыгивая ямы и овраги на проселочной дороге, выйдя на заасфальтированный участок. Подойдя ближе, Шон сумел разглядеть две белые машины аккуратно припаркованные на краю проезжей части.
В салоне одной из машин лежали всякие принадлежности: сумки, тетради, блокноты, провода. Родригес дернул за ручку, но дверь первой машины не поддавалась. Зато второй автомобиль впустил Шона без проблем. Внутри все было идентично первой, за исключением висевшего на ручке переключения передач бейджа с именем и фамилией, а на обратной стороне – подпись – “Sunrise Corporation – Elimination of the Consequences of the War”. Шон очень сильно удивился. “Корпорация “Восход”? Ликвидаторы последствий войны что-то забыли в российской глуши?“ – мысленно проговорил Родригес. Но больше этого волновало другое – что стало с членами миссии? Они подверглись нападению Драугров или кого-то похуже? Может, бросили свои машины и продолжили путь пешком? Ведь сейчас, возможно, кто-то точно так же изучает автомобиль Шона, строя свои версии о дальнейшей судьбе человека.
Солнце ярко освещало высокую траву. Ветра практически не было, но что-то двигало растения в поле, заставляло их шелестеть. Кто-то выдавал себя. Звуки медленные, аккуратные, но было ощущение, что их создает нечто большое и неповоротливое.
Шон мигом заперся в автомобиле, укрывшись на задних сиденьях, немного приподняв голову, чтобы наблюдать за происходящим.
Огромная темная фигура постепенно вылезала из высокой травы. Родригес разглядел крупные лапы, круглую морду с заостренным носом, треугольные, как у животных, уши, выступающие книзу клыки и длинное жало изо рта. Вновь мутант, но на этот раз, похоже, вирус заразил не человека и не какую-нибудь мелкую крыску, а целого медведя.
Животное медленно и угрожающе ходило вокруг машины, иногда останавливаясь и смотря куда-то вдаль. Шон слышал его неровное и грубое дыхание. Каждая его лапа была размером с человеческую голову. Родригесу до этого не приходилось сталкиваться с такими существами, но, скорее всего, они обладают еще большими способностями, нежели мутировавшие люди. Они, помимо природной силы, обладают очень крепким телом, измененным вследствие заражения.
Величественное животное, пройдя еще несколько кругов вокруг своей жертвы, решило уйти, оставив добычу на потом. Шон выдохнул с облегчением.
Раздался треск и шипение, сквозь которые прорывался еле слышимый человеческий голос. Родригес не поверил своим ушам, он слышал человеческую речь, кто-то хочет с ним поговорить. Откуда этот голос? Он где-то рядом!
Шон искал источник звука, достав из бардачка автомобиля рацию.
– Меня кто-то слышит? Здесь кто-то есть? – продолжал голос. – Ответьте!
Родригес с хрустом нажал на большую кнопку сбоку:
– Да, я здесь!
– Ну наконец-то! – воскликнул человек на том конце, в чьем голосе слышалась смесь чрезмерной радости и удивления. – Вы из нашей миссии?
– Нет, если вы про “Восход”, то я не из их числа.
– Местный?
– Нет, меня зовут Шон Родригес, где-то здесь меня должен ждать мой приятель.
– Приятель? – сбавив темпы радости, переспросил мужчина. – Я бы не был столь оптимистичным. Если ваш друг еще жив, то он, скорее всего, находится в Новоземелье – лагере или же, как его называют сами жители, “общине” на холме.
– Какой еще общине? Что это?
Человек глубоко вздохнул и через секунду продолжил:
– В общем, иди прямо по дороге. Как придешь в небольшой городок, зайди в первый двухэтажный дом, там я тебе все объясню.
На заднем плане Шон слышал тихие нотки высокого женского голоса, еще молодого и полного энергии, но все же несшего в себе каплю тоску. Ему было так приятно слышать людей, а не хрипы мерзких созданий.
В бардачке, помимо рации, лежал фотоаппарат. Родригес включил питание и просматривал сделанные фотографии. На дисплее отображались искореженные лица(если этот термин здесь вообще уместен) Драугров, украшенные большими коричневыми пятнами и выступающими венами. На следующем кадре изображена выпрыгивающая из воды рыба необычной формы. Из ее рта высовывалось такое же жало, напоминающее змею. Грубое тело покрыто красными бугорками и мерзкими прыщами. Еще один снимок изображал взлетающую ввысь, на первый взгляд, совершенно обыкновенную птицу. Но, присмотревшись, стало ясно, что привлекло внимание исследователей. Пернатая была покрыта странными выходящими из тела червями, похожими на все те же жала. “Столько разнообразий мутаций”, – раздалась в мыслях печаль и тревога, наравне с удивлением и даже восхищением.
Пора продолжать путь.
Шон быстро, но осторожно перебирал ногами, все время оглядываясь по сторонам, всматриваясь в траву. Из-за чего она такая высокая? Воздействия какого-то оружия во время войны? Или она всегда такая в этих местах? По крайней мере сейчас это не так беспокоило Родригеса, гораздо важнее был тот факт, что прямо сейчас где-то здесь бродит огромный зверь, который не оставит от Шона ничего при встрече. Бежать или же идти медленнее, но тихо?
По всей дороге разбросаны мелкие камни щебня, почти незаметные следы шин сливались с грязью. Высокие березы, стоящие перед двухэтажным домом вдалеке, наклонились, а одна и вовсе упала, перегородив дорогу.
Шон внимательно смотрел на встретившийся ему маленький кирпичный дом, словно одна комната. Вокруг него нерасторопно ходили люди, спотыкаясь о крохотные пни. Подойдя ближе к дому на расстояние порядка двадцати метров, Родригес понял, что это снова не люди. На него прямо сейчас смотрели несколько бешеных усталых глаз. Черепа этих мутантов были деформированы, словно кто-то откусил им лоб и затылок. Их голодные пасти широко раскрылись, сверкнули острые зубы и показалось жало.
Сердце Шона забилось так сильно, что казалось, будто оно прямо сейчас лопнет, как воздушный шар. Он не знал, что ему делать. Бежать уже нет смысла, эти твари слишком быстры. Оставалось только стоять и смотреть в лицо смерти и ужасу.
Но существа не бежали. Они по-прежнему медленно переступали с ноги на ногу, стараясь подойти к Шону, но, споткнувшись о выступающий камень, нелепо падали, ударившись головой о дерн. Родригес не знал, смеяться ему или плакать. Эти мутанты, по сравнению с Драуграми, которых он видел ранее, жалкие и глупые. Шон немного ускорился и пробежал это место, задумавшись о еще одном виде мутаций.
“Похоже, вирус, попадающий в тело человека, не всегда дает ему какие-то сверхспособности, – предположил Шон. – Быть может, дело в иммунитете, врожденных особенностях самого человека или же в штамме вируса. Все мои опыты и исследования приводили к одному выводу: все существа очень агрессивны и сильны, а вот причину такого поведения еще предстоит узнать. Но, как оказалось, существуют Драугры с плохими физическими показателями. Можно в таком случае предположить, что имеются менее агрессивные экземпляры? Нет, определенно нет. Хотя…”.
Погрузившись в свои мысли, Шон не заметил, как уже вплотную подошел к поваленной березе. Ее грязная белая кора вся была в трещинах и следах от когтей. Слегка присев и преодолев препятствие, Шон оказался в пустом городе-призраке. Можно ли его сравнить с заброшенной деревней? Нет, у таких городов есть свои особенности. Бетонные многоэтажки веяли странным холодом, словно внутри нет и никогда ничего не было – пустота. Некоторые столбы рухнули прямо на дорогу и тротуары, развалившись на множество тяжелых камней. Парковки все еще были забиты автомобилями, как и в прошлом, во время спокойной жизни. Вот только треснутые лобовые стекла, открученные колеса и двери, открытые и опустошенные бардачки давали понять, что время спокойной и мирной жизни утрачено людьми. Скорее всего, навсегда. Настало время выживания, борьбы, постоянных грабежей, смертей и недоверия.
Шон обвел глазами контур двухэтажного многоквартирного дома, стоящего справа от проезжей части. Дверь подъезда была выломана. Несколько помятых и изодранных листовок развевались на ветру своими отклеенными частями, словно хвостом воздушного змея. В окнах все еще были видны облезлые обои квартир и наклоненные картины, где-то еще тихо постукивали стрелки настенных часов. Горшки с цветами, уже больше походившими на воткнутые в землю палки, одиноко прятались от ветра за уцелевшими окнами. С крыши на землю тихо падали оставленные ночной изморосью капли, с плеском и характерным звуком ударяясь о металлические балки, лежащие под окнами дома.
Родригес медленно зашел в здание, осторожно осматривая лестничную площадку и двери квартир. Со второго этажа слышались какие-то звуки. Издавали их капли воды, падающие с крыши, или человек из “Восхода” – неизвестно.
Шон, ожидая чего угодно, открыл дверь в квартиру. На холодном ламинате лежала открытая сумка с логотипами корпорации, набитая всем, чем только можно: инструментами, едой, лекарствами, неизвестными приборами, блокнотами и прочим, что только могло взбрести в голову людям из “Восхода”.
С кухни слышались мерзкие звуки, точно чавканье или хлюпанье чего-то влажного. Шону хотелось себя успокоить, думая, что этот человек просто проголодался и прямо сейчас ест какую-нибудь консерву с невероятным аппетитом, но, подойдя к дверному проему, ведущему к источнику звука, его надежды не оправдались.
Мутант склонил свою голову над телом мужчины, пробивал жалом кожный покров, а затем кровавыми клыками откусывал мясо. Голова кружилась при виде такого зрелища. В горле застыл комок, словно камень. Сердце колотилось, тело вот-вот готово упасть. Дрожащие руки потянулись к поясу, к которому Шон прикрепил найденный в подвале пистолет. Прицелившись в голову мутанту, Родригес нажал на спусковой крючок. Словно раскат грома разнесся эхом по помещению выстрел. Существо издало протяжный жалобный вой, оглушающий не меньше выстрела. Сквозь звон в ушах Шон ужаснулся, поняв, что не попал в голову своего врага, куда целился. Пуля поразила жало. Родригес попятился назад, упав и облокотившись к стене. Все перед глазами расплывалось, точно смотришь через запотевшие линзы очков. Шон думал, что это его последние мгновения.
К большому удивлению, Драугр пошатнулся и рухнул замертво, раздавив своим телом кухонный стол. Еще несколько мгновений Родригес смотрел на поверженного врага, ожидая того, что прямо сейчас он оживет, поднимется и вновь перейдет в атаку. Но существо все лежало, не шевеля конечностями.
Шон прислонился коленями к холодной батарее, поставил руки на подоконник и, тяжело вздохнув, устремил свой взгляд вглубь города, ближе к холму, на котором возвышались деревянные строения. На полу возле бездыханного тела человека лежала рация. Именно с помощью этого устройства сотрудник “Восхода” указал путь. Родригес поднял рацию, перевернул и взглянул на пустой отсек с батарейками. “Вряд ли он разговаривал со мной через незаряженную рацию, – включил детектива Шон. – Вероятно, кто-то достал и унес эти батарейки с собой. Точно! Я же слышал голос, я слышал женский голос”. Родригес отчетливо помнил звучание ее тихого, высокого голоса. Куда же она подевалась? Шон еще раз взглянул на пейзаж мертвого города. Он вызывал странные чувства у Родригеса. Эта страшная картина казалась прекрасной… Словно художник-абстракционист резкими движениями кисти обводил контур каждого здания, создавал красками камни, выбитые окна, брошенные машины. Это было жуткое умиротворение. Такого странного чувства Шон не испытывал никогда. Только сейчас, смотря на безлюдные улицы, в сердце становилось тихо, спокойно. Даже одиночество не было помехой, оно только добавляло свою изюминку в эту картину.
Родригес потянулся к карману куртки, достав оттуда аккуратно сложенный листок бумаги, на котором небрежно написан стих, прочитанный уже десятки раз. Это то самое письмо, которое вынудило Шона приехать в эти места, тот самый конверт, переданный незнакомым человеком. Можно было предположить, что он лжец, специально отправляющий Родригеса на верную смерть, но даже если так, другого выхода все равно не было.
“Мой друг, мой брат и мой коллега,
То был лишь миг для всех, когда
Последний вздох у человека
Утих, уснувши на века.
Я не совсем готов к успеху,
Но смысл жизни мой таков:
Освободить людей в такую эру
И не оставить шансов на потоп.
То, что тебе необходимо,
Хранится в месте, где пустеет край.
Земля там тает, жара неуязвима,
Но свиток там о том, куда пропал наш Рай!
Я знаю источник мутаций. Март. Три года назад. Александр Волков”
Только Шон и Александр Волков, его коллега, знали о событиях марта тридцать седьмого. Грипп. Жуткая болезнь напала на жителей этих земель. Группа ученых исследовала бактерии и специально для этого отправилась к очагу заражения. Здесь Шон впервые узрел ужас вирусов. И теперь они тревожат его вновь.
Почему его давний друг писал стихами, загадками? Где он сейчас, жив ли он? Куда вообще идти? Столько вопросов.
Родригес спустился вниз, выйдя на просторную улицу. Холодный ветер обжигал глаза, запах поздней осени помогал расставить мысли в голове в правильном порядке, разобраться во всем. Пение природы успокаивало, расслабляло. Если бы только можно было остаться наедине с такой природой…
Двери хлопали одна за другой. Шон заходил в здания, изучал каждую комнату, каждый угол, но так и не нашел ничего полезного. Сев на уцелевшую лавочку, Шон достал из рюкзака бутылку кипяченой воды, сделал глоток и посмотрел на небо. “Куда же мне идти? Ну куда? – кричала душа. – На чью помощь мне рассчитывать? У кого взять совет?”. И снова вопросы, на которые он вряд ли получит ответ.
Из красного кирпичного здания, похожего на магазин хозтоваров, доносились тихие стоны, завывания от боли. Шон быстрыми шагами направился к зданию, распахнув дверь, уже не боясь встречи ни с каким мутантом. Внутри было пусто. Полки магазина, некогда заполненные огромным ассортиментом товаров, пылились. Под окном, облокотившись спиной к стене, зажимая тяжелые раны, сидел молодой человек, одетый в форму корпорации “Восход”. Родригес тут же подбежал к нему. Бедняга поперхнулся, затем, откашлявшись, заговорил с Шоном:
– Видно… есть еще живые люди здесь.
– Что? – Шон неловко промычал, осознавая, что его вопрос сейчас прозвучал крайне глупо и непонятно. – То есть… Что с вами произошло?
– Думаю, уже не важно, – парень попытался глубоко вздохнуть, набрать воздуха, но снова закатился кашлем.
Шон взглянул на бейдж, приклеенный к заляпанной кровью рубашке: “Майкл Барнс. Помощник главного врача-исследователя. 05.02.2015”. Родригес не верил своим глазам. "Боже, – тихо шепнул он устами, так что не слышал этого никто. – Парню двадцать пять, а его конец уже настал… Война закончилась почти год назад, а люди все еще гибнут".
– Эти твари, мутанты, напали на меня прямо на улице, – продолжил бедняга. – Я отбился, но, как видишь, он меня хорошенько покоцал. Второй убежал в квартиру к Дэниелу и Розе, – он еще раз вздохнул и взглянул своими залитыми слезами и кровью глазами на Шона. – Кстати, ты их не видел? С ними все в порядке?