Ольга Васильевна Ярмакова
Сны за полночь
– Хватит нас пугать, мы знаем, что вы там. Мы вас слышали! – Мария добавилась к просьбам ребят. – Мы рады, что вы нас не оставили. Выпустите нас, чуваки.
Световая рамка задрожала, по ту сторону раздалось странное шкрябанье о дверную поверхность чем-то острым, после чего тишина ответила хриплым и бесцветным голосом:
– Рады? Да неужели? Когда мы войдём, ваша радость померкнет вместе с этим светом.
–Что за шуточки? Школяры озабоченные! – Жанна подскочила к двери и стукнула что есть силы кулаком. – А ну, живо открывайте эту чёртову дверь, или!
– Или что? – спокойно и с долей иронии продолжил Голос. – Убьёшь нас всех, кукла? Мы давно мертвы, а вот вы живёхонькие, тёпленькие, с потрошками. Подумай своей красивой и пустой головкой, кто кого может убить?
– Ребят, они нас запугивают. – Линда отошла от двери и больше не пыталась кричать.
– Ерунда! Это первокурсники так шутят. – Жанна вновь тряхнула дверную ручку. – Эй, говнюки, в последний раз говорю вам, открыли живо дверь! Вот уродцы!
– А вдруг это не студенты? – Эту мысль подал Антон.
– Что зассал, спортсмен? – Жанна презрительно кинула за спину.
– Чего? – Антон тут же оказался рядом. – Головой нужно хоть иногда соображать! Правильно, кукла и есть.
– Ребят, не время. – Михаил вновь стоял меж ними. – С чего ты взял, что это не студенты?
– Чуйка у меня, что не студенты. Она мне в игре всегда помогает, – отозвался в раздражении Антон.
– Надо же, у него ещё и чуйка есть! – Жанна не смогла промолчать. – Чуйка есть, а мозгов нет.
– Заткнись! Сколько можно? Ты его цепляешь, а он поддаётся. – На этот раз не стерпел Михаил.
– А ты мне рот не затыкай! Командир нашёлся, – огрызнулась раздосадованная Жанна.
– Эй, живчики! – Голос за дверью напомнил о себе. – У нас есть кое-что для вас. Ловите!
Послушался сухой шорох под дверью, что-то просовывали с той стороны. Михаил нащупал рукой лист бумаги и потянул его на себя. Кто-то попридержал листок и ехидно добавил:
– Не спеши, милок. Мы бы вам все советовали спешить. На тот свет. Ха-ха. – Дверь скребли с той стороны чьи-то руки, много рук.
От этого голоса мороз пробирал по коже. Рука, державшая с той стороны лист, отпустила его, и Михаил сразу же отпрянул от двери, отдававшей холодом.
– Что там, чувак? Что тебе дали эти отморозки? – Марию, казалось, не интересовали те, кто передал лист, но сам листок был ей куда значимее.
– Зажигалка! Мара, дай сюда свою зажигалку. Тогда и узнаем. – Михаил почувствовал, как требуемый предмет, вложили ему в ладонь.
– Ну же, что там? – Линда напирала спереди.
– Не толкайся, ему неудобно. – Это Жанна с правого бока от Михаила, пыталась отвоевать место у Марии, слева стоял Антон.
Дрожавший огонёк зажигалки бегал вместе с рукой Михаила по тексту, который был написан неизвестным.
– Ребят, это список. Список наших имён. Я ничего не понимаю. Может, вы поймёте? – Михаил передал бумагу в ближайшие руки, держа огонь в центре кружка, который образовался вокруг него.
– Что за хрень? – Антон был вторым, кто пробежался по строкам загадочного послания. – Это что за список, мать вашу? Что это?
– Странно, – выдавила Линда.
– Охренеть, как оригинально! Ничего умнее не могли придумать, придурки? – крикнула двери Жанна.
– Чуваки, это что список, по которому нас будут мочить что ли? – спросила Мария.
– Да ну тебя, дура! Тебя разыгрывают, нас всех разыгрывают! Ты ещё не догнала своими куриными мозгами? Там за дверью стоят какие-то ушибленные недоумки и забавляются, пытаясь нас испугать. – Жанна была вне себя.
– Не смей на неё орать! – Линда неожиданно встала на защиту Марии, которой, впрочем, было наплевать на Жанну. – Как ты можешь?
– Ой, нашёлся ангелок невинный тут, я смотрю, – ответила Жанна с неприязнью. – Захочу и не такое смогу.
– Хватит собачиться, люди! Надо узнать, что значит этот список. – Михаил подошёл к двери. – Эй, что это за список? Для чего он?
– Не догадываешься, милок? Среди вас только одна правильно сообразила значение списка. – Мурашки по коже бежали от этого Голоса. – Но только вариант в несколько иной форме. Мы лишь исполнители желаний.
– Чего? Каких ещё желаний исполнители? – Антон сделал шаг назад, и его спина болезненно уткнулась в острый угол стеллажа.
– Детки, какие же вы наивные и тормознутые. Ваших желаний, разумеется. – Голос леденил всё больше и больше. – Когда-то, детишки, каждый из вас в самый печальный или отчаянный момент жизни всуе произнёс желание. Сегодня наступило время привести их в исполнение. И никому не удастся избежать или убежать от прописанного свыше. От мёртвых никуда не деться!
– Да бросьте! Мертвецы. Ну-ну. Так я и поверила. – Хоть Жанна и старалась придать своему голосу бравады, он наперекор своей хозяйке дрожал. – Эй, желторотики, кончайте спектакль, открывайте эту гадскую дверь!
– Номер первый! – голос произнёс слова торжественно и глухо, в тот же миг по ту сторону стало тихо.
– Что? – Линда заёрзала на месте. – Это же я! Что будет?
– Ничего не будет. – Михаил попытался её успокоить. – Они там, за дверью.
– Но они могут войти сюда, ведь они нас заперли. Так? – Это Мария напомнила о себе.
– Дорогуша, если бы мы могли войти, то сделали это уже давно. Не мы вас запирали, но мы попадём к вам, будь спокойна. Когда весь список будет исполнен. – Голос захохотал жутким скрипучим треском, будто несмазанные дверные петли.
Линда вдруг схватилась за руку Михаила, её сотрясала крупная дрожь, остальные тоже почувствовали, что тело девушки сильно дёргается. Она упала на пол и, издавая хрипы, извивалась в конвульсиях, пока не затихла. Зажигалка всё ещё была в руке у Михаила, и он тут же ею воспользовался. Огонёк выхватил на пыльном полу Линду с вывернутыми, зажатыми кулаками и подогнутыми ногами. Изо рта её текла струйка пены, а остекленевший взгляд смотрел куда-то вверх с ужасом и слезами.
– Она мертва? – Жанна оступилась и упала. – Она умерла?!
– Да. – Мария дотронулась до шеи Линды и проверила пульс. – А эти за дверью не солгали.
– Чёрт! Что происходит? Что с ней случилось? – Антон прирос к той стойке, в которую упиралась спина, он не мог шевельнуть ногами, а руки прижал к груди.
– Она хотела скорой смерти, – за дверью Голос хрипел с издёвкой. – Мамочка назвала Линду неудачницей. Мамочка сказала, что Линда – бестолковая и никчёмная дочь.
– Согласна с её матерью, – сказала Жанна.
– Номер второй! – произнёс Голос, а ему откликнулись, наверное, десятки таких же хриплых глоток, шкрябанье в дверь возобновилось.
– Эй, чуваки, а ведь этот номер мой. – Мария всё ещё сидела склонившись над мёртвой Линдой.
– Что ты загадала? – Антон закрыл глаза.
– Я не помню. Я много чего могу загадать. Всего не упомнить. – Мария накрыла ладонью глаза покойной. – Я не хочу умирать, Михаил. Не хочу.
– А придётся, милая! – Жуткий хохот скрипучих высохших голосов по ту сторону, казалось, наполнил всё здание.
Мария схватилась за шею и захрипела. Огонёк зажигалки выхватил её выпученные глаза и широко раскрытый рот, которым она пыталась вдохнуть воздух. Раздался противный громкий хруст, и девушка безвольным кулем упала рядом с Линдой, отстав от нее всего на несколько минут. Проверять пульс никто не стал, и при свете зажигалки было видно, что шея Марии была передавлена чем-то, оставившим след, очень похожим на верёвку.
– А её за что?! Что она вам сделала, ублюдки?! – Михаил сорвался с места и, не дойдя полшага до двери, которую скребли руки по ту сторону, кричал что есть мочи.
– Как ты не поймёшь, мы не забираем жизнь, мы берём желания, – холодно ответил Голос. – Она потеряла подругу, с которой дружила с ранней школы. Мысль о верёвке посетила её прошлым месяцем. Не желай, да не получишь!
– Это на самом деле…. Это по-настоящему! – Жанна истерично шептала сама себе.
– Вот чёрт! – выругался Антон. – Кто там следующий в списке?
– Жанна. Это м-м-м…. ты… – произнёс растерявшийся Михаил.
– Как всегда, первыми избавляются от женщин! – Жанна негодовала.
– Первыми в списке всегда идут самоубийцы.
– Но они не убивали себя! И не пытались! – возмущенно выкрикнул Михаил.
– От мысли к делу полшага, – змеиным шипением донеслось из-за двери.
– А ты помнишь, что загадывала, королева гимнасток? – Антон оторвался от стеллажа и сделал шаг в сторону девушки, она хоть и была язвой, но живой.
– Откуда мне помнить?! – Нервничала Жанна. – Но я точно никогда не желала себе смерти. Я не такая слабачка, как эти две.
– Номер третий! – изрёк Голос, и тут же шум и скрежет за дверью прекратились.
– Так, быстро вспоминай, что ты загадывала недавно. – Михаил нащупал локоть руки Жанны и сдавил его. – Линда и Мария загадали свои желания месяц назад или около того. Значит, и наши желания должны быть где-то в этом временном интервале. Постарайся вспомнить!
– Отпусти! Ты делаешь мне больно. – Зашипела Жанна на него, вырываясь. – Я ни-че-го не помню. Совсем ничего!
– Эй, ребят, там тихо. – Антон толкнул обоих, привлекая их внимание. – Не нравится мне это затишье. Они что-то задумали.
– Я слышу чьи-то шаги, – прошептал Михаил. – Сюда кто-то идёт.
– Да чушь собачья! – Жанна наконец-то освободила руку от цепких пальцев Михаила.
– Нет, там кто-то точно идёт. Они кого-то ждут, поэтому и замолчали. – Антон снова попятился назад.
В неестественно тихом коридоре раздавались всё отчётливее и громче шаги чьих-то ног. Ребята ощущали физически, что те, кто только что ломился в дверь, не покинули своего места, но затаились для следующего ещё более жуткого шага. Шаги принадлежали одной паре ног, босой паре ног, приволакивавших и шлепавших по линолеуму. Кто-то остановился у двери, а затем сильно подёргал дверную ручку. Троица студентов замерла.
– Жа-н-н-а-а-а! Жа-н-н-а-а-а! – сухой девичий голос призывал по ту сторону. – Ответь мне милая соседка, сделай милость. Чем тебе, сука, не угодила Катерина Лиси?
– О нет! Не может быть! Этого не может быть! – завизжала Жанна и, отскочив назад, налетела на Антона. – Т-т-ты, т-т-т-ты…. Ты пропала!
– Ох, лживая шлюшка Жанна! Ты готова была дьяволу продать свою «красотку» только бы меня выкинуть из комнаты куда подальше. – С упрёком и тихой злобой продолжал тот голос.
- Неправда! Как ты смеешь? Катерина, это твоих рук дело? – Голос Жанны дрогнул и предательски охрип, выдавая смятение и неуверенность.
– Это твоих рук дело, соседка. Ты пожелала мне сгинуть в чёртовом месте.
- Но ты пропала без вести месяц назад! Ушла куда-то вечером и не вернулась. Ты сама! Я тут не причём! – Жанна плакала.
– Ты «заказала» свою соседку? – Ужаснулся Михаил.
– Нет! Эта дура надоедливая постоянно всё забывала, и приходилось её ждать. Я всего лишь хотела, чтоб она сменила комнату. До неё не дошло даже тогда, когда я ей напрямую сказала.
– Эй, я помню эту историю, – вспомнил Антон. – Месяц назад шумел весь городок, пропала одна студентка со второго курса, имя я не запомнил, но её так и не нашли, кажется.
– Ты лжёшь, сестрёнка, – Катерина спокойно продолжила. – Ты ни словечком не обмолвилась об этом. Ты просто пожелала мне сгинуть. А ведь я торопилась домой к себе в комнату в тот вечер. А знаешь что случилось? Знаешь, соседушка?
– Нет, заткнись! Заткнись! – в ужасе заверещала Жанна, зажимая уши ладонями. – Я ничего не хочу знать!
– Они затолкали меня в машину, те ребята, что мне не нравились, но с которыми ты меня так настойчиво пыталась свести. Они увезли меня в лес. Я умоляла их не делать мне больно и отпустить, я упрашивала их, обещая молчать. И я бы молчала. Но эти скоты надругались надо мной. Каждый по очереди, соседушка! А их было четверо. Но секса им оказалось мало, они стали забавляться с ножиками и полосовать моё тело, словно колбасу. Эти живодеры изуродовали мне лицо, Жанна! А один был достаточно неаккуратен и полоснул сильно по шее, после чего я умерла. Эти уроды закидали моё обесчещенное тело листьями и уехали домой. А я осталась лежать там, в лесу, хотя должна была быть в своей комнате, в своей постели. Ив этом виновна ты, Жанна!
– Нет! Нет! Нет! Я не хотела этого! Не хотела! Прости, Катерина!
– Я до сих пор там лежу, соседушка! До сих пор! – Гул скрипучих голосов вновь ожил.
– Вот это поворот! – Антон забился в пыльный угол, сев на корточки. – Я видел, что ты стерва, но чтоб так со своей соседкой….
– Это не я! Не я! – Жанну била истерика.
– Чего ты хочешь, Катерина? Убить её? – Михаил обратился к той, кто некогда делила комнату в общежитии с Жанной.
– Я хочу посмотреть ей в глаза, – отвела с особым чёрным предвкушением Катерина.
– Нет. Не пускайте её сюда! Не пускайте! – Жанна подбежала к двери и прислонилась к ней, дабы не впустить ту, что дергала за дверную ручку с обратной стороны.
–Номер четвёртый! – Голос вновь напомнил о себе и о списке.
– Та-а-к! Кто следующий? – Антон дал знать о себе из угла.
– Я. – Чуть слышно выдавил Михаил. – О Боже, если я не ошибся, то….
– Ещё чьи-то шаги. А ты кому пожелал сгинуть и гореть в аду, командир? – Жанна горестно улыбнулась и отошла от двери.
– Мой отчим. Это он сюда идёт, – сбивчиво ответил Михаил.
По коридору шаркая обувью, приближался некто грузный и насвистывавший незамысловатую мелодию. Те, по ту сторону, вновь встречали новоприбывшего тишиной, и этот свист в затихшем коридоре звучал особенно зловеще.
– Что ты ему пожелал? Сгинуть, умереть или ещё чего похлеще? – Антон не желал покидать грязный угол.
– Сдохнуть! Этот подонок бил мою мать и Алика, младшего брата. Он и меня бил, когда я был помладше и не мог дать отпор, – с негодованием и дрожью в голосе ответил Михаил. – Этот жирный боров напивался, а затем находил любой предлог, чтобы затеять ссору, где он мог пустить в ход кулаки. И каждый раз, каждый адов раз, он насвистывал эту мелодию перед тем, как ударить. Я его ненавижу! Поэтому и пожелал ему сдохнуть где-нибудь в канаве.
– Да уж, а чего мамаша твоя не развелась с этим кобелем? Не поверю в большую любовь и привычку. – Жанна слышала, как шаги замерли перед входом, и вздрогнула, когда дверную поверхность сотрясли три кувалдовых удара.
– Она боялась его. Он запугал её, тем более идти было некуда. Оставить их и уйти я не смог, хоть и был шанс, да и не один. Я посчитал трусостью бросить их, оставить с ним. Я не смог. – Михаила сотрясло от каждого мощного удара в дверь.
– Да уж, командир, ты весь такой правильный. Зато пожелать смерти отчиму – это так благородно, – ехидствовала Жанна.
– Заткнись! Он – ничтожество и деспот. А ты от подруги избавилась. Это разные вещи. И я не жалею.
– То есть он пропал в то же время, как и соседка Жанны? – поинтересовался Антон.
– Где-то в это время. Мы с облегчением вздохнули. Я был уверен, что он заблудился или где-то бухает так долго. Но его нашли потом мёртвого. Заснул за рулем, и машина угодила в кювет. Я был уверен, что Бог услышал меня.
– Но тебя услышал Дьявол, – нервно захихикала Жанна. – Поистине, желания опасны.
– Сынок, Миша! – Булькающий мужской бас проникал по световой рамке двери. – Надо было тебя, щенок неблагодарный, утопить ещё тогда, когда связался с твоей сукой-матерью.
- Не смей так говорить о ней, ублюдок! – выкрикнул Михаил двери.
– Я подобрал твою мамашу с тобой, неблагодарный щенок, и дал вам дом и будущее. А ты так вот отблагодарил своего папочку? – Голос отчима булькал и отрыгивал слова с водой. - Я заснул за рулем в своей машине, хоть и пригубил только бутылку пива. Машина съехала с дороги в кювет и перевернулась, а там протекал ручей, между прочим. Вода наполняла салон, я очнулся, проклятый ремень заклинило, и я не смог высвободиться из него, чтобы выбраться из колымаги. Я захлебнулся, ублюдок ты хренов, захлебнулся в чёртовом ручье! И это ты мне пожелал, сучье отродье! Ты!
– Я не жалею об этом! Ты получил по заслугам, козёл! – Михаил сам, не замечая, стал стучать кулаками по двери, не обращая внимания на растущий с противоположной стороны гул. – Ты бил её, ты колотил её, как грушу. А она была веселая и яркая до встречи с тобой. Ты превратил её в серую тень, ты выпил жизнь из неё. Ты поднимал руку на Алика, хотя он твой сын! Ты – урод и заслужил эту смерть. Если бы я мог, то ещё пожелал тебе сдохнуть, тварь! И не называй меня сынком, ты мне не отец! И я тебя больше не боюсь!
– А стоило бы, щенок! – Дверь дрожала от барабанных натисков кулаков.
– Номер пятый! – зловещий Голос перекрыл обоюдные проклятия и ругань с обеих сторон двери, возвещая приближение следующего ужаса.
– Твою мать! – только и успел выговорить Антон.
Шаги глухие, но ровные и четкие, шли к двери, шли к тому, кто забился в самый отдалённый и самый грязный угол подсобки.
– Кто это, мачо? Кого ты заказал? – Жанна смотрела на дверь и слышала всхлипывания Катерины.
– Эй, парень, с тобой всё в порядке? – Михаил, не сводя взгляда с двери, за которой слышал противный свист, обратился к Антону.
– Это Алекс, – промямлил Антон. – Мы играли вместе за «Белых Волков».
– И чем этот парнишка тебе не угодил? Проехался по твоим конькам, забияка? – спросила Жанна.
Антон не успел ответить, некто прошёлся по двери чем-то тяжёлым, чеканя её ударами снизу. Затем всё прекратилось, но заговорил тот, кто ломился в дверь.
– Антон, ты идиот, зачем ты всё это устроил? Я не метил на твоё место, так тренер хотел. А ты занервничал и что сделал? Пожелал своему другу, чтобы у него сломалась клюшка, а шайба выбила ему зубы? Этого ты хотел, Антон? Этого? Так и произошло. Но только шайба мне выбила не зубы, а мозги. Я же был без шлема, придурок, когда ты запустил в мою сторону ей. За что, Антон? За что? Я же был твоим другом. Лучшим гребаным другом!
– Ты убил своего товарища?! – Жанна отшатнулась от темного угла. – Ты пожелал ему смерти и сам убил! Я помню этот несчастный случай. Пострадал защитник «Белых волков», Александр Кравич. Шайба пробила ему череп и повредила мозг, врачи не смогли спасти беднягу. Об этом весь университет говорил месяц назад. И это был твой друг?!
– Нет! ВсЁ не так! Я не хотел, чтобы он умер или покалечился. Я хотел лишь, чтобы он на время вышел из игры и моё лидерство больше не ставили под сомнение. Я не кидал в него шайбу, это была случайность! Я бы не стал убивать своего товарища да и никого другого! Он был моим другом, чёрт возьми! Я не хотел, чтобы ты умер, Алекс! Прости!
– Ты больной на всю голову! Как можно было такое желать лучшему другу?! Как? – Михаил негодовал.
– Я не знаю! Не знаю! Но я не убивал его! Не убивал!
– Ты пожелал, Антон, ты пожелал моей смерти. Ты был моим другом, но всё равно пожелал. А я хотел жить и играть. Мои родители, они считали тебя моим лучшим другом, они остались одни. Ты прекрасно знал, ты всё знал.
– Нет, Алекс! Я не хотел, правда, не хотел! Мне очень жаль! Прости, друг! Я дал слабину, но я не хотел, чтобы так всё вышло. Если бы я знал, если бы я знал, то никогда! Слышишь никогда!
– Поздно, Антон. Слишком поздно.
– Нет, постой! Не убивай меня, прошу! Слышишь, не убивай! Я не хотел! Алекс! Алекс!
– М-да, ты заслужил месть друга, – презрительно фыркнула Жанна.
– Кто бы говорил, сучка! Сама с соседкой расправилась! – рявкнул Антон.
– Она не была мне подругой! – Жанна оглянулась на дверь. – Что со светом? За дверью был свет, а сейчас его нет?
– Да, они потушили свет, – согласился Михаил. – Блин! Дверь! Они её открыли!
– Что?! – Антон вскочил и бросился было к двери, но остановился на полпути.
Ничего не было видно, дверь с отчётливым скрипом распахнулась, впуская в пыльную комнатку запах разложения и тлена. Десятки ног устремились к входу в подсобное помещение, они замерли, когда Михаил набрался смелости и обратился к невидимым противникам.
– Стойте! Чего вы хотите? Расправы?
– Расправа? Ты так и не понял, милок. – Голос рассыпался колючим смехом. – Мы исполняем желания. Но за желания нужно платить. Раз в год всё происходит здесь. Раз в год пятеро загадывают желания и пополняют наши ряды. И никто никого не находит. Ведь кому придёт мысль искать здесь. Не правда ли?
Десятки сухих и безликих визгов, гиков, улюлюканий вторили Голосу противным смехом, будто лёд крошился на тёрке.
– Что это значит? – Жанна попыталась прорваться в сторону двери, но её тут же обхватили по рукам и ногам сухие, костлявые и холодные руки.
– Добро пожаловать домой, ребятки!
Дверь в подсобку со скрипом тут же затворилась, а стены университета вновь наполнила тишина ночи.
ХОЛОДНОЕ БЛЮДО
Он был для меня отцом, моим любимым и надёжным человеком, частичкой моей жизненной нити и хранителем нашего очага. Был…
Для остального мира он являл мощь и несокрушимость самой великой империи, корпорации невиданного размаха. Он был честным человеком и главою…
Но тебя предали, отец мой, твой самый близкий друг и первейший из первых помощник, этот волк в овечьей шкуре, эта змея, таившая свой яд до поры. Он заманил тебя в ту комнату и отсёк от охраны, что должна была тебя беречь. Для нас, для меня и мамы.
«Страшнее не волки, а люди, прячущие свою волчью натуру под маской лести и дружбы. Бойся не зверя, а человека двуликого!» – Так ты мне говорил.
О, отец мой, ты был великим и достойным мужем для неё и справедливым и любящим отцом для меня. Клянусь, что род этого мерзавца, а также все его помощники захлебнутся в крови моей мести. Они ведали, что творили, но не знали, кому попрали покой и радость будущего.
Волк разбужен, отец! Волк вышел на Великую Охоту! Кровь неверных прольется! Да свершится правосудие свыше! Блюдо готово. Подаю!
Прошло ровно сорок дней со смерти главы крупнейшей корпорации мира «Хорс», Максимилиана Грея, чья смерть всё еще волновала население планеты, а внезапная и странная кончина порождала всё больше вопросов и зловещих домыслов.
Девушка принесла на могилу два цветка, кровавыми мазками нарушивших унылость и заведённую простоту кладбища. Две калы пронзительно алого цвета – цветы, которые он любил при жизни, цветы, источавшие жизнь и пульсировавшие ею.
– Это тебе, отец, – тихо и сухо шелестел голос посетительницы. – Я всё помню и ничего не забуду. Я знаю, что и как произошло. Прости, но я не могу оставить всё, как есть. Он должен заплатить, они должны. Маме совсем худо, тоска её выжигает. Боюсь, что она скоро потеснит тебя под этой плитой.
– Марьям, как вы? – К девушке, склонившейся и шептавшей над могилой отца, подошёл солидный зрелый мужчина. – С вами всё в порядке?
– Не беспокойтесь, Роберт, – выдержав секунду, сдержанно ответила она, – пожалуйста, дайте мне поговорить с отцом ещё пару минут.
– Право, извините меня, но нас ждут для поминальной речи. Сами понимаете. Да и матушка ваша не в состоянии. – Мужчина старался быть деликатным, но его волнение было слишком заметно и, скрадывая впечатление заботы, больше походило на суетную напористость.
– Я прекрасно знаю, в чём мой долг, Роберт! – Её лицо раскраснелось от внезапной вспышки гнева. – И маму не трогайте, она до сих пор не верит в то, что его больше не будет с нами. Дайте мне две минуты! Это моё право! Никуда ваши гости не денутся за две минуты!
– Конечно, конечно, Марьям. Просто вы теперь наследница главы корпорации и нужно, так сказать, проявить волю. – Не отступал мужчина, нисколько не смутившись раздражительностью девушки. Но бунтарское упрямство её, его обеспокоило. – Такая ответственность и власть налагают обязательства.
– Я всё скажу. А вот понравится вам или нет, мне глубоко плевать. Две минуты и я приду. – Безапелляционно отрезала Марьям Грей.
Ещё на похоронах она, прикасаясь к крышке гроба, всё узнала. Видение последних минут жизни отца навалилось кувалдой и раздробило веру в людей, одарив жгучим перцем ненависти. Она видела, как Максимилиан Грей шёл по длинному коридору на какую-то важную встречу. В этот раз почему-то с ним не было охраны из пяти человек, он брёл один по безлюдному коридору центрального здания корпорации. Когда он вошёл в небольшую приёмную комнату, то увидел, что и она пустынна, но даже после этого он не заволновался.
А затем в комнату ворвались струи смертоносного газа, и вот тогда он понял, что и к чему. Он бросился к дверям, их было три, но все они были наглухо заперты и подперты снаружи, чтобы пленник не смог выбить хоть одну из них.
Он догадывался и раньше, кто плетёт паутину смерти за его спиной, но веских доказательств у Максимилиана Грея не было, да и как можно подумать этакое на друга детства и правую руку, товарища, кто пережил все невзгоды и кризисы, поднялся вместе с ним из грязи. Нет, он отвергал такие мысли, хотя в глубине души знал, да, знал, что в сердце друга давно прописался червячок зависти. Но какой хороший друг будет плохо думать о близком товарище?
Это осознание разорвало сердце Максимилиана Грея совместно с ядом, которым пропитался воздух приёмной комнаты. Лишь имя слетело с почерневших уст, имя друга и убийцы. И всё это Марьям увидела в тот день на похоронах отчётливо и ярко.
Точёная фигурка светловолосой девушки, облачённая в длинное до пят, чёрное кружевное платье, грациозно взошла на невысокий помост, установленный за периметром кладбища. Миниатюрными рядками на привезённых стульях сидели акционеры и ждали речи преемницы и единственной наследницы корпорации «Хорс», а по сторонам прохаживались репортёры и фотографы, жадно вглядываясь в любую деталь, из которой можно бы было слепить худо-бедную сенсацию, а если повезёт, то и пикантную историю для жёлтой прессы.
Вдова сидела сбоку от помоста – безжизненное существо, потерявшее ориентир в жизни, корабль, разбившийся о берег с мёртвым маяком. Потрясение вогнало эту красивейшую из женщин в тяжёлый ступор, выбелив роскошный шёлк медных волос и забрав волю из сильных, тонких рук. Элина Грей не проронила ни капли слёз и не произнесла ни слова с того момента, как узнала о смерти мужа. Её словно уже больше не существовало в мире живых, лишь дыхание и тепло тела доказывали обратное. Она недвижно сидела на стуле, её руки, заботливо уложенные на подлокотники, белели среди черноты одежды, а глаза неотрывно смотрели в одну точку на земле.
– Его любимыми цветами были красные калы, – начала свою речь с помоста Марьям. – А вы знали об этом, господа? Вряд ли! Вы вовсе его не знали. Для вас Максимилиан Грей был главой и хозяином. Хозяином шавок, снующих и виляющих хвостиками ради золотой косточки.
– Марьям, что вы говорите? Речь рядом на бумажке, читайте её. – Роберт, тот мужчина, что чересчур хлопотал около девушки, недоуменно уставился на наследницу корпорации.
– Я теперь ваша хозяйка, Роберт, и этих шавок тоже, что развалились на удобных стульях, в то время, как мой отец лежит в холодной земле. Теперь я – ваш хозяин и вы все у меня здесь! – Она сжала ладонь в кулак и вытянула её вперёд, демонстрируя публике, которая молчала. – Если кто-то скажет слово против – автоматом вылетит из корпорации. Я держать никого не буду. Я – не мой отец. Доброта и вера в порядочность людей привели его на это кладбище. Я такой добренькой не буду. Слышите? А теперь можете вонять, сколько вам угодно, господа.
Марьям резко повернулась спиной к ошалевшим от такого дерзкого заявления людям и спустилась с помоста. Приглашенные на панихиду акционеры и бизнесмены рвали глотки, требуя принесения им извинений от дерзкой соплячки. Да как она смеет! Они все уважаемые люди и не позволят унижать себя какой-то выскочке только потому, что она наследница Грея. В конце концов, можно провести и голосование.
– Господа, господа! У девушки горе, она сама не понимает, что говорит. Господа, прошу вас! – Роберт Юхан с раскрасневшимся лицом взывал с помоста к быстро таявшей группе гостей. – Что вы натворили, Марьям? Что за истерика? Ведёте себя, словно маленькая избалованная девочка.
– Мне больше нечего добавить к тому, что я сказала. – Девушка поддерживала мать и помогала ей идти к машине.
– Да послушайте меня! – Мужчина схватил девушку за руку и больно сжал. – Вы теперь не принадлежите ни себе, ни семье. Вы не понимаете, что они могут попытаться вас свергнуть и лишить законного места? Вы в своём уме?
– Я всё сказала. Недовольных я держать не буду, – устало и раздражённо ответила она, пытаясь сбросить его руку.
– Вы избалованная девчонка! И неблагодарная к тому же! Отец оставил вам такое детище, а вы его готовы просрать за так, – возмутился мужчина.
– Я ничего не собираюсь терять, Роберт, – угрожающе тихо заговорила Марьям. – Если вы думаете, что после смерти отца я сидела и плакала, и больше ничего не делала, то глубоко ошибаетесь. Всё это время я посвятила изучению внутренних дел корпорации. Образования и ума мне хватило, чтобы разобраться во всём. А они мне ничего сделать не смогут, в то время, как я… – Её светлые глаза сузились. – Не советую более ко мне прикасаться и угрожать мне. Уберите свою руку, пока я её не откусила!
Роберт отшатнулся от девушки, глаза которой горели синим пламенем и менее всего походили в данный момент на человеческие. Она усадила на заднее сидение чёрной машины безучастную ко всему происходившему мать, а сама подошла вплотную к мужчине, ухватила его за край пиджака и заставила выслушать то, что никому другому не нужно было слышать.
– Каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду своей жизнь отныне ты, Роберт Юхан, некогда бывший близким другом моего отца, тот, кому он доверял без оглядки, ты будешь проживать в страхе и ожидании возмездия. Смерть придёт за тобой, но в конце. Ты познаешь боль потери всех, кто дорог и близок тебе. Твоя родня захлебнётся в собственных кишках и крови. Обещаю тебе, предатель! И дружки твои, те, кто помогал, их ждёт та же участь. А ты, мерзавец, останешься на десерт. На мой десерт! Я всё знаю, Роберт! Думал, что всё так незамеченным останется? Ты перешёл дорогу Волку и поплатишься его местью за это. До встречи, предатель!
Она выпустила скользкий шёлк пиджака из ладони и села в машину, не оглянувшись на того, кто вмиг посерел и свалился на землю с разверзнутым от ужаса ртом и выпученными глазами.
***
В особняке Агнессы Тур, сводной сестры Роберта Юхана, несколько дней творилось чёрт знает что. Огромный домина за пару дней превратился в хорошо оборудованный следящей техникой центр. Вдобавок по всему зданию и за его периметром сновали вооруженные до зубов охранники, нанятые из элитной военной базы.
– Робби, ты уверен, что так уж все это необходимо? – Гибкая и подтянутая Агнесса любовно обняла «братца» за талию. – Я чувствую себя здесь пленницей, не могу никуда выйти, даже в сад. Мне скучно, Робби.
– Потерпи, Нес, надеюсь, что она попадётся на этот раз. Артур пренебрёг моим советом, а Джулия, посчитала меня параноиком. И сама знаешь, куда это их привело. Я не хочу тебя потерять, только не тебя, сестрёнка.
Роберт жадно обхватил черноволосую женщину, из одежды на которой был только скользкий шёлк халата, прижал к себе и впился в губы. Она не менее страстно ему ответила. Ни для кого из самого близкого окружения, естественно, кроме жены и детей Роберта, не являлись секретом близкие отношения между ним и его сводной сестрой по матери. Их нездоровая, но длительная связь продолжалась уже более двадцати лет, и казалось, что Робби быстрее расстанется с женой, нежели разорвёт порочный круг с женщиной, откликавшейся на любой его каприз и прописавшейся в каждой клеточке его тела.
