Ольга Васильевна Ярмакова
Сны за полночь
– И долго мне терпеть твоих солдафонов? – приглушённо мурлыкала Агнесса в ухо любовника. – Я и в туалет не могу одна сходить. Да и камеры на каждом шагу. Смотри, дождёшься, изменю тебе с каким-нибудь молоденьким красавчиком. – Её тело задрожало от перелива смеха-колокольчика, который дразнил и волновал не одного Роберта. – Некоторые уже бросают интересные взгляды на меня.
– Только посмей! Тогда я сам тебя убью!
Он стиснул её, прижал к стене спиной, а она, внезапно изогнувшись, подпрыгнула и обхватила голыми ногами его бедра. Они так и совокупились, стоя у той стены, не беспокоясь о камерах, запечатлевших каждый стон, каждое движение, каждое объятие.
Марьям стояла под огромным дубом, просчитывая каждый будущий шаг. Глубокая ночь была её союзником, хотя в некоторых окнах дома горел неугомонный свет. Но у неё была тайна, о которой враги узнавали за шаг до собственной смерти. Эта тайна передавалась по наследству от отца к ребёнку, и папочка успел посвятить свою любимую дочку в ту самую тайну тайн.
Когда ей исполнилось двенадцать лет, отец взял её на прогулку в зимний лес ночью. Она была удивлена и заинтригована таким щедрым проявлением внимания к ней, ведь у отца практически не бывало свободного времени на семью. Они, молча, вошли в лесное царство, и лишь достигнув одинокой полянки, укрытой толстым покровом искрящегося в лунном сиянии снега, Максимилиан Грей нарушил тишину и обратился к дочери.
– Марьям, ты достигла нового этапа в своей жизни. Скажи, дочь, почему мы сюда пришли ночью?
– Я не знаю, папа. – Она робко смотрела на отца, внимавшего ей и ожидающего правильный ответ. – Может быть… я думаю, что…
– Ну, же, Марьям, не мямли, ты же знаешь. Я вижу по твоим глазам, что знаешь. Скажи мне, – подбодрил Максимилиан, ласково коснувшись её щеки.
– Ты хочешь меня посвятить в тайну? – неуверенно спросила она.
– Ты права, дочь, – согласно кивнул отец. – Я же сказал, что ты знаешь.
– Но почему ночью, папочка?
– Потому что сегодня особенная ночь – ночь твоего рождения и совершеннолетия, – важно объявил он.
– Но папа, ведь до совершеннолетия далеко, – удивилась маленькая Марьям.
– Это остальным далеко, – ответил отец, – а тебе в самый раз.
– Что это значит?
– Послушай меня. У нас очень старинная фамилия, не знатная, но старинная. Грей переводится, как «серый». Никогда не задумывалась об этом?
– Нет, папочка. И почему? – Сердечко Марьям забилось сильнее от предвкушения волнительного открытия, которое станет коротким и прочным мостом меж ней и отцом. Только их тайной.
– Ты слышала страшные и невероятные истории об оборотнях – людях, что в полнолуние превращаются в волков? – осторожно спросил Максимилиан Грей, взяв за руку дочь.
– Да.
– Так вот, моя дорогая, – он говорил не спеша, подбирая слова и следя за её реакцией, – такие сказки, отчасти, правда. Но я бы не называл таких людей несчастными и оборотнями. Это волки, причём, чтобы воплощаться из человека в зверя и наоборот, не нужна Луна и её циклы. Волки самобытны и не теряют разума ни на минуту.
– Откуда тебе известно всё это, папа? – Девочка испуганно смотрела в серьёзное лицо отца.
– Ты знаешь ответ, Марьям.
– Ты волк?! – Её поразила догадка.
– И ты тоже! – Торжественно произнёс он.
Она испугалась и хотела выдернуть ручку из его огромной сильной руки, сжимавшей и удерживавшей рядом.
– Не бойся, Марьям, не бойся своей судьбы. – Голос отца был нежен и ласков, как никогда раньше. – Ничего страшного и ужасного в этом нет. Я ждал твоего совершеннолетия, чтобы посвятить тебя в тайну Греев. Ибо совершеннолетие у волков-людей случается именно в этом юном возрасте. Я научу тебя принимать волчью натуру и видеть светлое в волчьем взгляде на окружающий мир. Это тебя не сломает, а поможет в трудную минуту. Только одно попрошу: никто не должен знать об этом. Никто, даже твоя мать! Она до конца своих дней должна пребывать в добром неведении. Это не её тайна и не ей её охранять. Ты можешь мне это обещать, Марьям?
Максимилиан Грей встал на колени в снег подле дочери, его глаза отражали лунное свечение и нежность. Он распахнул руки в стороны, и дочка нырнула в его объятия, потрясённая, обрадованная и скованная с отцом чем-то новым и нерушимым. Только их и только между ними. В ту ночь он научил её, как стать волком-пастырем среди людей.
После его смерти она научилась, как стать волком-палачом. Принимать звериный облик было болезненно, но оно того стоило. Волк давал ей неограниченную свободу во всём и тотальный контроль за всем, что дышит и живёт. Неизменным оставались её глаза, они-то и смотрели изнутри, укрощая звериный аппетит и агрессию. До смерти отца она позволяла себе лишь уединённую охоту на диких зверей, от которых не оставляла и следа дабы охранять свою тайну и жить в безопасности среди людей. Но предательство, приведшее к гибели отца, покачнуло в ней тот запрет, что внушил ей Максимилиан Грей в двенадцать лет. Теперь она видела в тех, кто предал её семью, лишь ходячее мясо, которое нужно настигнуть и растерзать, распотрошить и обескровить.
Первым стал Артур Тур, брат-близнец Агнессы, что жил за пределами города в сельской глуши, подальше от городского гнёта и фальши. Этот отпрыск семейства Тур, был, пожалуй, единственным достойным человеком, если бы не крутой нрав и деспотия по отношению к домочадцам. Марьям, в каком-то роде освободила его жену и троих забитых детей-подростков от бремени побоев и унижений, разодрав суровому мужу горло и живот. Удовольствия она тогда не получила, зато вина, тошнота и слезы пригвоздили её на той самой поляне всем весом мира и едва не раздавили её, если бы не образ отца, выхвативший её разум из чёрного водоворота совести.
Второй жертвой стала высокомерная Джулия Юхан, старшая нелюбимая сестра Роберта, всю жизнь, ставившая его советы под сомнение, как неразумные, бестолковые, а подчас и абсурдные, державшая младшего братца за дурачка, даже когда он достиг небывалых высот в карьере вместе с другом Максимилианом. И в этот раз его предостережение о покушении Джулия восприняла, как лепет напуганного подростка. Она поняла, что младший брат был прав, когда её дом наполнился криками ужаса прислуги, принявшей на себя первый удар, а затем встретилась взглядом с огромным волком, который смотрел на неё своими человеческими глазами.
– Так он был прав… – успела вымолвить Джулия Юхан, волк опрокинул её сухое тело на пол и разорвал горло.
Марьям стояла в тени громадного дуба, сокрытая от лунного света и следящих камер, готовая к прыжку. Третьей её жертвой станет она – любимица предателя.
Словно во сне она чувствовала своё гибкое звериное тело каждой клеточкой, она слышала дыхание охранников, которые от её легчайших касаний становились мертвецами. Запрыгнув на ближайший балкон, что не составило особого труда для волка, но, несомненно, озадачило бы человека, она проскользнула в темноту спящей комнаты. Особняк наполнился криками, визгами и леденящим кровь звериным воем. Собаки в саду спали вечным сном со сломанными хребтами. Аккуратно по периметру с подобными смертельными травмами лежали тела охранников. В доме гас свет, и затихали голоса.
Роберт Юхан втащил Агнессу в чердачную комнатку, забаррикадировав входную дверь пыльными ящиками с забытыми вещами. Дом молчал и пребывал в кромешной тьме ночи, только в окна сочилась Луна, освещая недвижные бледные силуэты на полу комнат.
В дверь постучали три раза, сильно и настойчиво. Агнесса вскрикнула и прижалась к брату, он сжимал револьвер в правой руке и медленно отходил назад, ища укрытие.
– Нес, спрячься там. – Он указал на старый платяной шкаф, отслуживший хозяевам и отправленный в отставку лет десять назад. – Живее, Нес!
Женщина забралась в пустое нутро дерева, а мужчина затворил дверцы за ней и встал лицом к двери, по которой уже кто-то скрёбся когтями.
– Убирайся прочь! Я знаю, что это ты, Марьям! Я прощу тебе убийство сестры, если ты сейчас же уберёшься отсюда и пропадёшь. Иначе же, я… – Глухой удар извне сотряс чердачную дверь.
Удары повторились, дверь поддалась, петли вырвало с мясом, и огромная волчица ворвалась в затхлое помещение чердака. Роберт выпустил все пули в жуткого зверя, но они пролетели вскользь, не причинив животному никакого вреда. Жуткое рычание вогнало бывшего друга и помощника Максимилиана Грея в ступор, мужчина не мог отвести глаз от человеческого взгляда волчицы, кругами ходившей вокруг него.
– Смотри и помни! – Эти слова в голове его отозвались колоколом, а зверь устремился к шкафу, где затаилась третья жертва.
– Нет! – только и смог выкрикнуть Роберт, когда услышал предсмертный крик Агнессы.
Затем раздался чудовищно-противный звук раздираемой плоти, по полу к ногам мужчины спешил тонкий ручеёк уходящей жизни. Волчица с выпачканной мордой посмотрела ещё раз на мужчину и скрылась в проёме выбитой двери.
Роберт, наконец, сбросил странное оцепенение, сковавшее все члены его тела, и подошел к опрокинутому шкафу, под которым разрасталась лужа. Агнесса лежала с широко раскрытыми от ужаса глазами, её рот перекосило, всё лицо было запачкано, а там, где раньше была изящная тонкая шейка с манящей впадинкой, теперь зияла большая дыра из которой, булькая, извергалась кровь.
Роберт неосознанно перехватил рану ладонью, пытаясь остановить кровотечение. Он выл, почти как зверь, потом он закрыл ей глаза, протёр лицо и поцеловал.
***
Убийство шло за убийством, кровавая петля сужалась, оставляя на десерт Роберта и его семью. Вначале им владел холодный расчёт, он надеялся на технику и людей. Но когда погибла его сводная сестра, тогда в нём что-то дало сбой, и он впал некое суеверие, что имеет дело не с оборотнем, а с духом обманутого и преданного им друга, вселившегося в тело дочери и управляющим ею для свершения праведной мести.
Роберт Юхан осознавал, что всё сбывается в точности, как и пообещала Марьям у кладбища тем злополучным днём – она забирала родных и близких ему людей, забирала неверных партнёров и скользких дельцов, осушала семьи, устроила кровавый праздник смерти. Все жертвы прекрасно знали, что их песенка спета и ожидали своей участи в жутчайшей агонии страха.
Порой ему казалось, что зверю достаточно лишь раскаяния жертвы и прохождения ею той тропы жути, что домысливает разум. Но, увы, он и сам был свидетелем отчаянных попыток людей перед клыками своей смерти, вымолить прощение и раскаянием заслужить помилование. Смерть неумолимо прибирала всех, оставив его на конец своей охоты. Волчица не знала жалости.
Они уехали в другой город, сняли квартиру, где можно было затаиться на какое-то время. Он установил датчики слежения на окнах и людей у двери. Он продумал всё, но всего никогда нельзя предусмотреть.
Он знал, что она придёт, надеялся на чудо, что она собьётся в пути, её переедет грузовая фура, она устанет или заболеет смертельной болезнью – но в глубине души, где-то очень-очень далеко он знал, что она всё преодолеет ради мести. И ни мольбы, ни увещевания, ни пули и огонь, ничто не спасёт от её волчьих клыков.
На грани отчаяния он хотел уйти из жизни сам, добровольно, но заставшая его в критический момент жена помешала свершиться акту самопожертвования, именно так он считал и понимал тот шаг, на который шёл ради спасения семьи. Именно тогда он принял, что смерть ему суждено встретить в лицо, ибо это неотвратимо. К тому же, Роберт по натуре был борцом, а минутная слабость прошла, сменившись решительностью и яростью.
Они спали в своих кроватях, забывшись снами, облегчавшими их бегство от судьбы. Роберт проснулся от странной глухой возни, исходившей где-то со стороны входной двери. Тишина вновь вернулась, но не одна. Чьё-то беззвучное дыхание распространилось на всю квартиру, пропитав воздух тяжелым и давящим тленом страха.
Он вскочил с кровати, жена, не ведая беды, мирно спала тут же. Накинув халат, Роберт Юхан прокрался в тёмную гостиную, а затем, помедлив, сделал шаг в направлении входной двери, за которой несли охрану его люди. Дверь оказалась незапертой вопреки технике безопасности, которую он сам составил для своих подчиненных, которых и обнаружил за дверью бездыханными и с разодранными глотками. Люди заснули на ночном посту, и волк легко с ними расправился.
И тут мороз ужаса прошёлся по его крови – волчица в доме! Там, где его спящая жена Вилора, там, где его дочери Алекса и Эмма! Ноги парализовало, и он ударил по ним кулаками, чтобы заставить сделать пару шагов обратно в чёрный зёв квартиры, погружённой в пугавшую его тишину.
Мужчина в халате босиком вбежал в центр гостиной и замер, вслушиваясь в воздух и не решаясь выбрать одну из дверей, за которыми спали его родные. Дверь детской спальни приоткрылась и оттуда мягко ступая, вышла волчица. Роберт не смог вымолвить ни слова, его снова парализовало, он мог только стоять и смотреть. А она приближалась к нему неслышными шажками на длинных сильных лапах.
– Нет… прошу тебя… – Он бредил или видел наяву, но волчица в неверном уличном свете, что пробивался сквозь плотную ткань штор, преобразилась в Марьям, обнаженную и мокрую от пота с лицом, испачканным в крови.
– Прошу тебя…. Умоляю… – он шептал, ибо сила ушла и из его голоса.
Марьм приближалась, он почувствовал запах её тела, нечеловеческого, но звериного пота. Она прошла мимо него, не тронув и не коснувшись, а ему казалось, что он только что получил тяжелейшую пощечину.
– Умоляю, Марьям… не тронь её! – Роберт из последних сил повернулся и увидел кончик волчьего хвоста, скрывшегося за дверью другой спальни.
Шатаясь на негнущихся ватных ногах, он вошёл в комнату, где всё также было тихо. Вилора лежала на том же боку с закрытыми глазами, как её он и оставил, уйдя пять минут назад. Волчицы не было видно в комнате, но его это не волновало. Он споткнулся и упал, подполз к светлому краю кровати, где спиной к нему лежала жена, и протянул к ней руку.
– Лори, милая. – Его рука вляпалась во что-то тёплое и липкое на простыне.
Он повернул послушное тело жены к себе и всё понял. Он закричал. Слезы хлынули из его сухих по жизни глаз. Ругательства сыпались вперемежку с проклятиями и воззваниями к небу. Роберт только сейчас понял, насколько была дорога ему Вилора, женщина, проведшая полжизни с ним бок о бок, молча в тени его славы и распутства, мать его мёртвых детей. Теперь и она была мертва, а тело её остывало в его руках. Только теперь он понял, что у него ничего в жизни не осталось ценного, за что можно было бы цепляться, как за светлый ориентир. Марьям наказала его за предательство дружбы, отобрала близких и оставила его напоследок. Ну, что ж, он готов к последней беседе с ней.
Она словно этого и ждала, из-за занавесок снова показалась прежняя Марьям, её глаза блестели холодом и покоем. Она в последний раз взглянула ему в глаза и вышла из комнаты, покинув его жизнь навсегда.
Роберт был ошарашен и потрясён настоль глубоко её поступком, что только теперь понял, что она и не собиралась его убивать. Нет! Ей достаточно было лишить его всех близких и родных людей, а ему оставить в удел одиночество и неподъёмное чувство вины, которое будет самым жестоким из наказаний, за то, что он лишил семьи саму Марьям.
Он захрипел, его лицо наполнилось кровью, воздух будто улетучился из лёгких, а тело восстало против него и обмякло. Роберта Юхана постиг последний удар – апоплексический.
***
Из сводки газеты «Мировые сенсации»: «…утром в своей квартире был обнаружен известный инвестор и меценат, а также вице-премьер корпорации «Хорс» Роберт Александр Юхан. По сведениям полиции известно, что на него и его семью было совершено покушение ночью, в результате погибли его жена и дети, а также личная охрана. У всех убитых рваные раны в области горла. Сам вице-премьер не пострадал, но от пережитого потрясения у него произошло обширное кровоизлияние в мозг, в данный момент врачи борются за его жизнь. По предварительным данным, если Роберт Юхан и выживет, то жить полноценной жизнью скорее не сможет из-за серьёзного нарушения мозговой деятельности, только чудо…».
Из статьи журнала «Принц и Ницше»: «Наследница мировой корпорации «Хорс», юная Марьям Грей, вместе со своей матерью Элиной Грей отказались от любого участия в делах холдинга и покинули страну. Место их дальнейшего проживания, как равно и их цели неопределенны. Известно лишь то, что мать с дочерью уехали не с пустыми руками, а с приличными откупными, которые всё же не сравнятся с теми суммами, что ворочает «Хорс» по всему миру. Временное управление корпорацией возложено на вдову покойного Артура Тура, Мириам Тур, до официальных выборов главы среди акционеров компаний, входящих в холдинг».
ОДНА НОЧЬ
Как мало нужно для того, чтобы мир обернулся вокруг своей оси, споткнулся о чью-то глупость и сбил свой вектор так, что достаточно стало одной ночи, лишь одной ночи необратимости…
Инна пробиралась бесшумно, крадучись, словно чёрная кошка, пригибаясь к земле и прижимаясь к стенам домов. Один неверный треск, одно неловкое движение, даже царапание асфальта камушком и всё, они услышат её. Эти твари похлеще мощных радаров. Если бы не их прожорливость и неутолимая жажда плоти, можно было бы позавидовать их тонкому обонянию и обострённому слуху.
Её чёрная кожаная куртка сплачивала с ней ночь. Короткие рыжие волосы мелкими пёрышками топорщились на голове. Тёмные джинсы до колен мягко обхватывали сапоги на толстой тракторной подошве. В них было удобно скользить и оставаться невидимкой на непроглядных улицах, чертовки удобно. Правая рука сжимала заляпанный кровью топор, а левая заботливо поглаживала пальцами холодную рукоятку револьвера. Пока что это было всё её оружие, но при большей удаче она надеялась разжиться нечто лучшим.
«И никто бы сейчас не поверил, что ещё вчера я и в руки не брала оружие, а занималась обычной расстановкой товара в отделе бытовой химии. Блин, как давно это было. Будто год прошёл или того больше. Выбраться бы из этого ада, только бы выбраться!».
За углом кирпичного дома она их заметила и замерла, вжавшись в стену и затаив дыхание. Их было несколько десятков голодных, рваных и жаждущих. И они нашли цель, они кружили вокруг крытой стоянки, с которой доносились отчаянные попытки завести машину не менее отчаявшимися людьми. Ей было жаль бедолаг, попавших в капкан, но одна она ничем не смогла бы им помочь, а вот воспользоваться тем, что монстры отвлеклись на другие жертвы, было сейчас самым благоразумным и очевидным. Спасти свою шкуру, унести ноги из этого проклятого города, забыть о душе на какое-то время – в данный момент это актуально и жизненно важно. Сопли – для тех, кто уже мёртв или скоро умрёт. Возможно эти же сопли и погубили план спасения тех, кто старался в последней тщетной попытке завести непослушную машину. Ей нужно лишь пройти мимо и всего-то. Пройти мимо.
– Макс! Они совсем близко, Макс! У меня закончились патроны! О, Боже! – взвизгнул женский голос.
– Сейчас, Гали, сейчас! – нервно отозвался мужской голос и обратился к кому-то ещё. – Прикрой её, вон с её стороны лезут, как крысы. Да заведёшься ты, твою ж мать?! Корыто чёртово, а не тачка!
Раздались выстрелы, но поток серых теней к автомобильной стоянке не убывал.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! Твою мать! – Инна выругалась и направилась прямиком к стоянке. – И почему меня вырастили такой сердобольной? Чёртова совесть меня погубит.
Она пересекла дорогу, делившуюся жирной белой полосой пополам, только теперь по ней колесили отнюдь не автомобили и велосипеды.
Начиналось всё так до банальности просто: вирус, зародившийся где-то в недрах Африканского континента, от насекомых передался некоторым млекопитающим, то ли свиньям, то ли козам. Уже доподлинно никто не мог точно сказать, какое животное стало носителем коварного врага. А затем, как в самых излюбленных фильмах-ужасах, которыми американцы напичками всю планету, вирус стал стремительно расползаться по всем уголкам мира. Действовал он как самый обычный грипп, только побочное действие его напугало и ввергло в шок всё человечество.
Оказалось, что люди, переболевшие обычной желтухой, умирали дольше и мучительнее, но всё же умирали. А вот остальным заражённым везло куда меньше. После того, как их сердце останавливалось, а мозг прекращал работу, вирус каким-то дьявольским способом перезапускал мозг, частично возвращая его с «того света», но это оживление иначе, как проклятием нельзя было назвать. Эти ходячие и ползающие трупы способны были двигаться в ограниченном режиме, слышать и обонять на уровне диких хищников. Некоторые могли даже говорить, что делало их существование ещё более жутким. А после «возвращения» их рацион кардинально менялся. Они жаждали мяса, сырого, кровавого, человеческого.
И все эти жуткие обращения свершились за какую-то неделю! Планета разделилась на три части: одна мирно покоилась в смертном сне, вторая, хищная, увеличивалась с каждым часом и третья, самая маленькая, стремящаяся вырваться из капкана двух первых групп и не стать их составными частями.
И пришла ночь, и стала она последней для эры вчерашней, ибо новый мир завладел и властвовал над всем и вся, попирая былые законы людские. И даже сам Владыка Преисподней отвернулся от ада, что растёкся и вышел из берегов. Так и пришёл он, конец из концов, великий апокалипсис, началась эра Ночи.
Инна не стала сближаться с «живым» кольцом мертвецов, ей достаточно было пнуть валявшуюся вблизи урну, которая возмущенно дребезжа, докатилась до одного из монстров, хорошенько его толкнув. Мертвяки, перекрывавшие центральный выезд со стоянки вмиг развернулись и заковыляли к новому объекту. Чертыхаясь, девушка попятилась, размахивая руками и привлекая всё большее количество монстров к себе.
В глубине стоянки раздался звериный рёв ожившего мотора и визг колёс, джип с открытым верхом вылетел на проезжую часть дороги, сбивая плетущихся мертвецов. Объехав полумесяц капкана, что образовался около Инны, автомобиль лихо развернулся и притормозил возле девушки. За рулём сидел мужчина средних лет в армейской форме, его сосед сбоку был заметно моложе и больше смахивал на вчерашнего студента, чем на борца с монстрами. На заднем сидении вцепившись в кресла впередисидящих людей, располагались две женщины. Та, что сидела прямо за шофёром, с короткими как у Инны волосами, также была облачена в военную форму и по годам соседствовала с водителем. А вот её соседка, напротив, была слишком юна и не по погоде одета в тонкое короткое платье; лицо было спрятано под длинными, чёрными, растрепавшимися волосами, а на ногах отсутствовала обувь.
– Быстрее! В машину, живо! – крикнул водитель, и мотор вновь бешено взревел. – Живее!
Инна тут же вскочила на заднее сидение и потеснила женщин; та, что была в камуфляже, сосредоточено следила за новой угрозой, а вторую била нервная дрожь и паника.
– Спасибо, что прихватили, – Инна обратилась к водителю.
– Спасибо, что вовремя отвлекли этих мясоедов, – отозвался военный.
– Это было легко. Вы с военной базы города? – спросила Инна у женщины в форме.
– Я и он, да. А это штатские. Мы их подобрали у торгового центра. – Кивнула на попутчиков женщина.
– А ещё есть у вас оружие?
– Всё, что есть при нас, дорогуша, – поинтересовалась военная. – А ты кто такая?
– Меня зовут Инна, и я собираюсь убраться из этого города как можно быстрее и дальше, – просто ответила девушка. – Надеюсь, что и вы тоже.
– Крутая Инна…. А ты ничего. – Женщина сухо рассмеялась. – Если нам повезёт, и эта колымага не заглохнет, то шанс есть у каждого в этой машине, дорогуша. Город битком набит этими тварями. И они идут по нашему следу.
– Гали, прекрати, ты пугаешь девочку, – вмешался водитель.
– Да брось, Макс! – раздражённо крикнула женщина. – Да её ничем не прошибёшь.
– Я не про неё. Ты на Зою посмотри. – Глаза мужчины встревожено смотрели из узкого прямоугольника зеркала заднего вида. – Она там не грохнется сейчас в обморок?
Инна дотронулась до руки замершей девушки, кожа той заледенела и скукожилась под слоем мурашек. Девушка замерзала, её колотило, зубы чеканили дробь, а сомкнутые глаза пустили тонкие, рваные линии слёз.
– Ей нужно одеться нормально. Она вконец замёрзла, плюс, у неё глубокий шок. Мы можем заскочить куда-нибудь за одеждой? – Инна вновь обратилась к водителю.
– А может, мы останемся и устроим благотворительный ужин для всех мертвецов этого города? А? – Голос подал парень, сосед водителя. – Ты совсем чокнулась от своей крутизны, курица? Хочешь, оставайся с ней и опекай, одевай, пока вас не сожрут эти твари, а я лично валю отсюда.
– Насколько я поняла, не ты распоряжаешься этим транспортом, мальчик. И я не с тобой разговариваю, петух, – сухо ответила Инна.
– Что? Это я петух? Это ты кого петухом назвала? – Парень развернулся с перекошенным от злобы лицом и потянулся к заднему сидению.
– А ну, отставить! Мы найдём место и одежду. А если кто-то будет не доволен, то он может идти пешком. – Прервал назревавшую стычку голос водителя. – Ты сам виноват, первым повёл себя, как кретин.
На минуту возникло молчание, которое всё-таки нарушил военный, в котором вне сомнений Инна почувствовала лидера этой маленькой группы.
– Меня зовут Макс, её Гали, этот нагловатый парень Тим, а рядом с тобой Зоя, – бегло представил он себя и попутчиков. – Вот и всё, что осталось от западной части Старого Города.
– Невесело совсем, Макс. Я из южной части и там тоже никого уже нет, кроме них, – отозвалась Инна.
– Ничего, даст бог, прорвёмся, – сказал Макс. – Только бы эта машинка не подкачала.
– Только бы нам оружие найти, командир, – ехидно добавила Гали.
– Ты права, милая, – согласился он. – Оружие сейчас ценнее людей.
Они петляли по ночным улицам с уснувшими фонарями, лабиринт каменных стен сужался и отсекал улицу за улицей с копошившейся воскресшей смертью за спиной. На пути им встречались люди, живые и бледные тени, с лихорадочным блеском страха в глазах и простиравшими руки к уцелевшему автомобилю. Одна из таких случайных встреч натолкнула машину на двоих, женщину, очумело вглядывавшуюся вдаль и мужчину с черенком лопаты в руках. Женщина будто очнувшись о забвения, бросилась под колёса джипа, и Макс едва успел затормозить.
– Умоляю, спасите её! – Эта несчастная в грязном плаще и с взъерошенной копной волос, облокотилась на бампер и рыдала. – Она там одна осталась. Нам с мужем не удалось до неё добраться. Она же совсем крошка и не сможет за себя постоять!
– Прошу вас, отойдите от машины, – Макс обратился к спутнику женщины, а тот опустил деревяшку в руках и подошёл к жене.
– Дорогая, Марго, пойдём, они не помогут. Видишь? Забудь, Софии больше нет. – Он бережно попытался приподнять женщину, но та оттолкнула его.
– Нет! Не смей так говорить! Она жива! Наша девочка жива! Ты сдался, тебе наплевать, лишь бы свою задницу спасти! – Лицо её исказили ярость и безумие, она что есть мочи ударила кулаком по капоту. – Моя девочка жива, жива, жива! Помогите ей!
– Стой! – Гали перехватила руку Инны, та хотела выйти из машины. – Мало ли что там творится, муж этой полоумной прав, ребенок мёртв давно. А их мы взять не сможем, мест больше нет.
– Я согласен с Гали, – заговорил, молчавший до поры Тим. – Я не бойскаут и не супермен, и тем более не кот, чтобы рисковать жизнью ради неизвестно кого, кто наверняка уже тухнет.
– А я и не сомневаюсь в тебе. У тебя ж женилка не выросла, Тими, – холодно произнесла Инна и вышла из машины.
– А у тебя стальные яйца, крутая. – Парень высокомерно выставил вперёд зажатый кулак с оттопыренным средним пальцем. – Так?
– Титановые, Тим, – ответила девушка и повторила жест.
– Эй. Мы не сможем ждать тебя здесь. Ты это понимаешь? – Гали захлопнула дверцу машины. – Это твой последний шанс, подумай.
– Ребят, спасибо, я всё-таки попробую рискнуть. – Кивнула девушка своим недолгим попутчикам.
– Ты чёртова дура! – Тим сплюнул, перекинувшись через автомобильную дверь.
– Ты прав, Тими, но шанс уцелеть есть всегда. Позаботьтесь о Зое, и, ребят, возьмите эту милую пару вместо меня, они уместятся. Вы согласны? – Инна обратилась к мужчине.
– Да, спасибо, мы никому не помешаем. – Закивал муж Марго.
– Только быстрее! – скомандовал Макс.
– Я никуда не уйду без моей дочки! – упрямилась его жена.
– Скажите, в каком доме девочка, я за ней схожу и приведу её.
– Через две улицы. Нас с мужем не было дома, когда началось всё это, так получилось, что мы ушли, оставив её одну. Найдите её и приведите, прошу вас! – Женщина вцепилась в рукав куртки Инны. – Спасите мою малышку, она в коричневом четырёх этажном доме, в квартире номер пять на втором этаже. Вот ключи.
– Хорошо, я постараюсь, – приободрила девушка женщину, принимая из её рук связку ключей. – А теперь садитесь в машину, живее.
– Мы заедем на северный склад города. Там есть небольшой арсенал и провиант, если тебе удастся туда добраться до рассвета, то мы тебя захватим с собой. Но с рассветом мы отчаливаем, так что не опаздывай. – Макс попрощался кивком головы. – Удачи тебе, Крутая Инна.
– У меня теперь есть позывной. – Еле заметно улыбнулась девушка. – Как у солдата.
– Считай, что ты солдат армии выживания, – усмехнулась Гали. – Удачи, девочка!
Тим промолчал, а Зоя подвинулась, когда рядом сел мужчина, усадив на колени и прижав к себе дрожавшую жену. Машина с визгом и рёвом унеслась по улице и скрылась за поворотом.
***
– Ну, я всё же и дура!
Инна никогда не причисляла себя к героям и ничего доблестного в своей жизни не свершила, но эта ночь творила в ней изменения, совесть боролась с эгоизмом и пока одерживала верх, но так долго продолжаться не будет. Если она всё же выживет и выберется из этой заварухи, то придётся стать другой, новой Инной, а новая она не станет помогать каждому страждущему, новая будет беспокоиться о своём выживании. Если выживет.
Ей повезло, мёртвые не попадались на пути, может, нашли поживу где-то, но улицы зияли пустотой и мраком, что было на руку. Она нашла тот дом, коричневое пятно кирпича среди серых панелей, боком стоящее к дороге центральной улицы. Все окна были наполнены тишиной и ночью.
Квартира номер пять нашлась быстро в сумраке коридора, благо Инна при себе имела карманный миниатюрный фонарик, в прежней жизни вечерами надёжно служивший ей по пути с работы. Луч выхватил номер таблички, ключи плавно провернули замки, и дверь бесшумно отворилась. Тишь и мрак внутри. Девушка выставила вперёд револьвер и стала заглядывать в каждую комнату. Далеко ей не пришлось идти, во второй комнатке, детской спальне, на кровати белел силуэт.
– София, – тихонько позвала Инна. – София. Ты спишь? Надеюсь, что ты спишь.
