Ольга Васильевна Ярмакова
Сны за полночь
– Жуть какая! Но это больше смахивает на фантастику. – Гость вздрогнул.
– Не веришь?! – Лавр с вызовом выбросил сильную струю дыма в лицо собеседника. – Ты чужой. Ты ни хрена не знаешь!
– Извини. Просто в такое трудно поверить. А ты сам видел, как они появлялись?
– А моё описание не подтверждает сей факт? – понизив голос, прохрипел мужчина.
– Хорошо, Лавр. А заранее можно узнать об их приходе? – Марк решил не злить нового приятеля.
– Есть такая лазейка. Кошки почему-то их недолюбливают. Может, пахнут не так, как люди, – голос Лавра вновь вернулся в спокойный тон. – За пять минут кошки поднимают дикий крик, причём дружно так орут. А через положенное время появляются Стиратели.
Только теперь Марк припомнил, как сидя на земле в центре площади, слышал хоровую кошачью сирену, но не придал тогда значения этому звуковому сопровождению, так как сам находился в шоковом стоянии.
– Получается, что для вас сейчас кошка – лучший друг человека? – шутливо заметил Марк.
– Скорее оберег, – Лавр не оценил шутки. – Или сигнализация. Но часто и пяти минут мало.
– Лавр, что они делают? И зачем им книги? – вновь попытался дознаться до сути Марк.
– Откуда ты знаешь о книгах? – Худое лицо Лавра резко выступило из трепыхающейся стены дыма.
– Одна женщина всучила мне свёрток, умоляя его сохранить. Когда я развернул его, там оказалась книга. Вот, я тебе её покажу.
Расстегнув куртку, Марк извлёк синий потёртый томик Шекспира и вручил его в руки Лавра. Новый знакомец с трепетом перенял книгу, его пальцы нежно водили по тиснениям на обложке, погладили облезлый корешок, а затем любовно касались мятых страниц, делая мимолетные акценты на загнутых уголках.
– Это сокровище! Ты понимаешь, что в твоих руках сокровище?! – торжественно восклицал Лавр и тряс Шекспиром в руках. – Она отдала тебе самое ценное, что у неё было. Сокровище! Ты обязан сохранить его. Обещай!
– Да что у вас такое с книгами? Дефицит? – Книжка вновь вернулась к Марку, и он тут же убрал её внутрь куртки. – Что такого в Шекспире? Да, он выдающийся писатель в истории человечества, но поверь мне, эта книжка не такое уж сокровище. Вот моё собрание сочинений Уила, точно бесценно в сравнении с этим старым экземпляром.
– Боже, ты же ничего не знаешь! – Лавр был взволнован и расстроен. – Благословенен мир, из которого ты вывалился, там ещё есть книги и цвета, судя по твоей куртке и глупости, с которой ты так отзываешься о книге!
– А что не так с моей курткой?! – Пренебрежительные слова собеседника раздосадовали Марка.
– Она чёрная! Вот что!
– Я не понимаю? У вас этот цвет вне закона? – Марку вновь стало холодно, хоть включенный обогреватель сжигал воздух на максимуме.
– Очнись, парень! Ты видел, как выглядят люди? Как выгляжу я?! – Лавр ухватил ладонью свой антрацитовый свитер и выпятил его вперёд. – Всё серое! Всё до чего они дотянулись!
– Что это значит? Они разве могут…?
– О! ещё как могут!
Лавр замолчал, его взгляд безвольно остановился на деревянной поверхности заскорузлого видавшего лучшие дни стола. Он положил ладонь на испещренную бесчисленными царапинами и глубокими порезами столешницу, а затем стал медленно водить пальцами по морщинкам мёртвого дерева.
– Смотри, у этого стола накопилась богатая история. Каждая щербина, каждая черта, каждое въевшееся пятно – это его память и жизнь. Может стол и неказист, но он неповторим и уникален. Нет больше нигде такого второго. А теперь представь, что его поверхность за считанные секунды очистили и разгладили, вычистили и обесцветили. Представил?
– Да, – тихо ответил Марк. – Но столу это явно пошло бы на пользу…
– Чушь! Если тебе стереть все извилины зараз, это пойдёт тебе на пользу?! – яростно вспылил Лавр. – Если у тебя отнять радость, страх, надежду и любовь, это пойдёт тебе на пользу?!
– Друг, они стирают мозг?! – Марка затрясло ещё сильнее, и он вцепился в край стола, чтобы не потерять равновесие и не упасть с табурета.
– Хуже! Они уничтожают всё, что делает нас людьми и даёт нам хоть каплю счастья. – Голос Лавра задрожал, и он сделал глубокую затяжку сигары. – Их не просто так прозвали Стирателями. Эти твари не знают покоя и сна. Не знаю как, но если такая тварь прикоснётся к тебе, то считай, ты уже не человек, а живой труп.
– Что они делают?! – от напряжения, скопившегося в подземной комнатке и горчившего дыма, нервы Марка сдали, и он закричал в лицо собеседнику. – Скажи же мне, наконец, что они делают с людьми?!
– Я скажу тебе, что они делают! Скажу! Эти ублюдки стирают любой цвет и оставляют после себя фирменную метку. Всё будет серым. Одежда, волосы, а иной раз и кожа, если она была смуглой. Но хуже всего, что они забираются в мозг и стирают его подчистую. Человек становится не то чтобы дебил, он лишён разума напрочь. Никакой разумной речи, никакой элементарной моторики. Это будет живая кукла-марионетка. Раньше я не любил чёрный цвет, считал его мрачным и неживым. Как же я ошибался! В нём столько жизни! Это серый безжизненен и безлик. Вот почему я понял, что ты не отсюда. Ты слишком ярок для нашего мира, парень! Мы специально носим серые одежды, чтобы не привлекать этих монстров.
– А книги? Что с ними?
– Если бы эта книга, – Лавр кинул взгляд на куртку Марка, – этот томик Шекспира попался в руки одного из них, то обложка стала бы похожа на выжатый лимон цвета гнили, а внутри бы ты обнаружил тусклые пустые страницы. Эти твари питаются любой информацией, а книги их любимое лакомство. Они стирают любую литературу с завидным упорством, а нам остаётся всё меньше и меньше, за что ещё можно держаться, чтобы не пропасть в тусклой мгле безызвестности.
– Ты говорил, что столкнулся с ними. Но как ты остался нормальным?
– Меня спасла Клара, моя жена. – Голос Лавра дрогнул, глаза смотрели вперёд, прямо в лицо собеседника и в то же время сквозь него, сквозь время. – Они появились неожиданно, рядом не было кошек, чтобы предупредить нас об их прибытии. Мы с Кларой в тот момент шли по дороге в город, это было два года назад, летом. В прошлом мы часто любили прогуливаться за пределы города, брали корзинку с едой, да шерстяной плед и устраивали себе пикник среди трав и цветов. Моя жена обожала бродить босиком по траве, напевать песни и плести венки из полевых цветов. Как же это было давно! Я порой сомневаюсь, что это было со мной. Будто чужие цветные обрывки счастья остались во мне, как укор и приговор за то, что случилось. Как я говорил, они появились из воздуха неожиданно для нас. Их было всего четверо, вроде бы ерунда, но если ты оказался в поле зрения Стирателя, то убежать от него непросто. Клара оказалась позади них, окружили эти бестии меня, а её они не заметили. Я не стал кричать, наоборот, поймав её испуганный взгляд, дал ей понять, чтоб она бежала. Я попытался максимально приковать их внимание к себе и рванул мимо двух из них, надеясь, что все твари устремятся за мной. Так и случилось. Всего я не помню, только запомнился мне крик Клары и холод от прикосновения рук этих нелюдей. Они словно подменяли тепло моего тела на их холод, высасывая цвет и знания. А потом я, видимо, потерял сознание.
Лавр снова умолк, его жилистые ладони накрыли лицо, а когда вернулись на испещрённый жизненными отметками стол, подавленный историей, Марк заметил скатившиеся по морщинистым щекам друга слёзы.
– Это я виноват. Я один виноват, – забормотал себе под нос мужчина.
– Лавр? Что произошло дальше? – Марку стало не по себе и захотелось срочно подняться наверх, увидеть небо, ощутить морозные касания ветра на лице и шее, увидеть любые цвета, кроме тоскливого серого.
– Клара, она позвала их в тот самый момент, когда я отключился. Зачем?! Зачем она это сделала?! – Лавр со всей силы стукнул кулаком по столу. От неожиданности Марк дёрнулся и чуть не свалился с табурета. – У неё был хоть и малюсенький, но шанс спастись, пока они дожрали бы мою суть. Но нет! Она была больше чем жена, она была настоящим другом. А друзья в беде не бросают.
– Они её стёрли? – Собственный голос Марку показался чужым и далёким.
– Всю до последней капли жизни! – завопил Лавр, лицо его побагровело от гнева, но глаза извергали тонкие ручейки горечи. – Я отделался лишь сединой и частичной потерей памяти и некоторых чувств. Это пустяки по сравнению с тем, что могло быть. Всё благодаря моей любимой жёнушке. Я нашёл её в нескольких метрах от себя. Она лежала плашмя на земле, руки вдоль тела, ноги вытянуты. Господи, да она была похожа на манекен, куклу с широко открытыми глазами. Глазами, которые когда-то были пронзительного василькового цвета, а теперь бесцветными, как у рыбы в реке. Она состарилась. Стиратели высосали из неё молодость. Может, будь их меньше, что-то осталось бы от моей Клары.
– Она умерла?! – Ком воздуха застрял в горле Марка.
– Нет. Но для неё было бы лучше, если б она не пережила тот день. Она жива, друг мой, но это больше не моя любимая жена, это больше не дорогая моему сердцу Клара. Это старая телесная оболочка, которая дышит, ест и моргает. Она не говорит, только мычит. Двигаться и принимать пищу без моей помощи она не может.
– Так пока мы прятались в твоём доме, она была там же? – Марк поразился открывшемуся ему новому факту. – Она тихо лежала, и ты убежал, оставив её там одну?!
– Да, я живу не один в доме, – признался Лавр. – Комнатка Клары на втором этаже, напротив моей. Да, я оставил её одну. Но я знал, что она им неинтересна, они её не учуют, потому что она пуста. Она теперь в безопасности от них. Но к чёрту лысому такую безопасность! Не раз приходила мне мысль освободить её от этого жалкого существования. Не раз! Но я не могу! Я до сих пор вижу в этом пустом лице, в этих бесцветных глазах мою Клару и тоска сковывает мне руки, а сердце шепчет, что жизнь уйдёт из меня с её уходом. Хотя это жизнью не назовёшь.
– Ты должен вернуться к ней. Она беспомощна и зависит от тебя. – Марк был возмущен и смущён одновременно. – К тому же, откуда тебе точно знать, что в ней не осталось ни капельки от твоей жены? Представь, что глубоко внутри сидит твоя Клара и взывает к тебе, но ты не слышишь.
– Да, да. Я думал об этом, надеялся. Но ты не заглядывал ей в глаза, не видел её, чтобы обвинять меня в бессердечии. Я вернусь к ней, но чуть позже. Нужно подождать, чтоб наверняка быть уверенными. Стиратели так быстро не уходят с места пирушки. Они обычно ещё несколько часов рыскают поблизости.
– Ты намекаешь на того бедолагу, чей крик мы слышали, сидя в подвале? – Марку вспомнились крики человека, попавшего в лапы Стирателей, те отчаяние и страх, что доносились с площади в тот момент, когда шаги в коридоре опасно приблизились к месту, где прятались он и Лавр.
– Да. Если он был единственной жертвой, то эти упыри не насытились и будут искать продолжение обеда, – спокойно констатировал Лавр.
– Неужели нет ни одного способа их напугать?
– Нет, мне не известно ни единого. – Лавр уже взял себя в руки и затушил сигару. – Думаю, что когда на свете не останется разумных людей и информации, когда весь мир выцветет и покроется цветом плесени, тогда жрать этим тварям стане нечего и они загнутся от голода. Но это лишь моё предположение и доживать до подобного у меня нет никакого желания.
Вновь в комнатке-пещерке зависло молчание, оба собеседника сидели за круглым столом и каждый думал своё. Каждый решался на дальнейший шаг.
– У тебя есть жена? – вдруг спросил Лавр.
– Есть. Она дома сейчас. Ждёт меня. – Марк вдруг остро почувствовал нехватку запаха волос любимой женщины, того запаха, который его так уютно погружал в сны и отпугивал кошмары.
– Береги её. Больше своей жизни береги! – В глазах Лавра отражались зависть, сожаление и нечто неуловимое, похожее на надежду. – Не дай повториться тому, что произошло у нас с Кларой. Пока не потеряешь, не будешь ценить в полной мере. Обещай, что твоя женщина избежит судьбы моей Клары.
– Да, конечно, я буду беречь её, – промямлил Марк.
– Обещай! Дай слово мужчины! – требовал Лавр.
– Клянусь, – смущено произнёс Марк. – Но почему так важно для тебя моё обещание?
– Просто я буду знать, что это обещание до самой смерти будет держать тебя за язык, и ты не будешь так беспечен, как я в прошлом. А теперь нужно немного отдохнуть. Занимай любую кушетку, я лягу на свободную постель.
– И это всё? Всё, что ты хотел мне сказать? Ты спокойно ляжешь спать здесь, под землей, когда эти монстры там хороводят? – Марк встал, отошёл от стола и хотел было уйти обратно наружу, но Лавр схватил его за капюшон и без каких либо видимых усилий подвёл к одной из кроватей.
– Я рассказал тебе достаточно, чтобы ты переварил и усвоил основное. Ложись. Сюда они не доберутся. Ещё ни разу не было. – Игнорируя возмущения гостя, Лавр спокойно не раздеваясь, улёгся на лежанку, не обращая внимания на пыльные и замызганные временем спальные принадлежности, сверху он набросил вместо одеяла свою куртку. – Советую закрыть глаза. Сосчитать до двадцати трех и заснуть. Часа через три мы вернёмся домой.
– Но я не могу спать здесь. Тут грязно и вши наверняка есть. И после того, что я узнал и увидел, как спать?
– Легко. Сон – это тоже лакомство для Стирателей, потому что они никогда не спят и снов не видят. Но очень хотят их постичь. Они завидуют нам, людям. Во многом завидуют.
Подавляя отвращение к грязному постельному белью, давно потерявшему форму и краски, Марк осторожно лёг на спину в куртке и непроизвольно приложил руки к тому месту, где под слоем синтепона и чёрной ткани пряталась книга.
– Да, ещё кое-что. – Губы Лавра лениво двигались, им уже завладевала дремота. – Обязательно заведи кота или кошку, а лучше несколько. Так у тебя будет фора в несколько минут.
– Но моя жена не любит дома животных, – возразил было Марк, когда до его слуха донеслось глубокое и ровное дыхание с сипом. – А я вот завёл бы.
Долго лежал он без сна, сверля каменистый потолок и гадая, что за мир, его окружает, как люди, живущие в нём, не заметили и прошляпили катастрофу, наказав себя за беспечность. И какой срок осталось отбывать этому миру до полного краха? Но сон смилостивился и накрыл его тело и разум цветной шалью сна. Пальцы Марка разжались и съехали с того места, которое охраняли.
– Вставай, соня. – Марка разбудил нестерпимо яркий луч солнца, направленный в лицо. – Поднимайся. Сегодня лучший день, сегодня суббота и у нас грандиозные планы.
За спиной щебетал и порхал голосок Яны, пещера исчезла, Мрак вновь лежал в своей любимой теплой кровати без одежды. Он перевернулся на спину, потянулся и с удовольствием смотрел на улыбающуюся жену.
– Ну, ты чего? Соня. Не хочешь вкуснейшего завтрака в такое чудное утро? – Яна заигрывала с мужем, щекоча тому бока. Она знала, как он боится щекотки, и частенько стимулировала пальчиками чувствительные боковые зоны любимого мужчины, дабы добиться своего.
– Все сдаюсь, сдаюсь! Уже встаю! – Марк поднял вверх руки в знак поражения, но тут же изловчившись, обнял жену и привлёк её к себе. – У нас была такая длинная неделя, мы заслужили с тобой вот так просто лежать в обнимку, смотря на утро в окно.
– Тебе мало сладких объятий ночью? – Яна и не думала вырываться из крепких, но нежных рук мужа, напротив, она прильнула к Марку и обвила руками.
– Мне всегда мало твоих объятий, Яна. – Муж любовно гладил длинные волосы жены. – И всегда мало такого тихого спокойного утра.
– Но наш завтрак скоро остынет! А я приготовила тосты, кофе и яичницу, как ты любишь, – спохватилась жена.
– Хорошо, любимая, я встаю. – Марк разжал объятия и позволил ей встать. – Твой завтрак не должен пропасть зря. Хотя я его и холодным съем.
– Эгоист! – Рассмеялась Яна и довольная отправилась на кухню. – А обо мне ты подумал? Я-то не хочу без тебя есть его горячим, а уж холодным тем более.
– Согласен, я эгоист. – Марк был счастлив и наконец-то высвободился из пут одеяла.
Он спустил ноги на пол и тут же правой пяткой обо что-то жёсткое запнулся. Марк нагнулся посмотреть, что за вещь упиралась ему в ногу, и обнаружил уголок книги, торчавшей из-под кровати.
– Но этого не может быть! Это был всего лишь сон!
Это было невозможным, чудовищным и невероятным, но книга, что странным образом оказалась под кроватью, была тем самым потрёпанным томиком Шекспира. Марк держал в руках подарок из другого мира и реальность, которая так напугала его «во сне», вновь ожила и взывала с синей обложки книги.
Яна вернулась в спальню и встревожено позвала мужа:
– Что-то случилось, милый? Ты так кричал. Тебя что-то испугало?
Но он уже взял себя в руки и твёрдо решил ничего не рассказывать жене, а ещё он вспомнил об обещании.
– Всё в порядке, любимая. Просто птица за окном.
Яна заметила в руках мужа книгу и нахмурилась.
– Это Шекспир? Но зачем тебе эта старая и затисканная книга, когда у тебя дома такая великолепная дорогая коллекция в коже. Как она оказалась в нашей спальне?
– Не волнуйся, любимая, эту книгу я принёс на днях и оставил на прикроватной тумбочке. А она лежала на самом краешке и упала, завалившись под кровать. Вот только сейчас её обнаружил своей пяткой.
– Но зачем она тебе? Она же старая и видавшая виды, – не унималась жена. – Выброси её или отдай в библиотеку. Там такие любят книги.
– Нет, любимая. Она останется у нас и будет стоять рядом с коллекцией в кожаном переплете на одной полке. – В подтверждении слов Марк вышел из комнаты и заглянул в соседнюю комнатку, служившую ему кабинетом и домашней библиотекой. – Я обещал одной почтенной даме, что сберегу её.
– Но почему? Ты можешь мне объяснить? – Яна с интересом смотрела, как муж освободил местечко на полке в шкафу и поместил старый томик Шекспира среди дорогостоящего книжного издания.
– Милая, мне объяснили, что любая книга дорога, неважно, в каком она состоянии, пока на её страницах можно что-то прочесть. И, вообще, все книги нужно беречь.
– Для чего беречь?
– Для будущего. Я дал слово сберечь прошлое для будущего, – просто и спокойно ответил Марк.
– Кому ты обещал и зачем? – спросила жена, всё больше ничего не понимая.
– Одной старушке и одному мужчине моих лет. И ещё я дал обещание, что буду беречь тебя и заботиться о тебе до конца жизни.
– Ну что ж, раз обещал, исполняй. – Яна заметно смягчилась и взяла ладонь мужа в свои руки. – Идём завтракать. Кофе остынет.
– Идём. Конечно, завтрак не должен пропасть по моей вине, а моя дорогая и заботливая жёнушка не будет пить холодный кофе. – Марк поднёс ладони жены и расцеловал их.
– Чёрт с ней, с этой книгой. – Благодушно улыбнулась Яна. – Пускай стоит. В этом даже что-то есть.
– Ты у меня самая лучшая на свете. – Марк шёл на кухню, увлекаемый женой. – А после завтрака мы отправимся в зоомагазин и купим котёнка.
ЗА КАМЕННОЙ ГРЯДОЙ
Есть в Книге Велеса небольшое упоминание о народе, давным-давно обитавшем и почитавшем таинственных богов в старых карельских лесах. Ни имён, ни дат не сохранила о них летопись. Однако столь чужд и странен был обычай преклонения смертных пред неведомыми божествами, что стародавний писарь величал иноземных существ никак иначе, как Их Богами. А священное тому народу ущелье меж обрядовых скал получило название – Их Врата.
Под вертолётом простиралось плато, плотно поросшее соснами, с крутым вертикальным обрывом в добрые двести метров; в самом низу бурлила, изгибаясь поворотами, река, низвергавшаяся ступенями древнего водопада. И вся эта красота жила и дышала под машиной, зависшей в воздухе.
– Смотрите, Пётр Иванович, смотрите туда! – Молодой мужчина-пассажир, эмоционально тыкал пальцами в стекло кабины, обращая на себя внимание сидевшего подле него старшего спутника.
– Сейчас, Юрий Михайлович, только очки достану, – отозвался пожилой мужчина и, суетливо порывшись в объёмном верхнем кармане рабочего комбинезона, выудил наконец-то искомый объект. – Вы же знаете, что без этих стекляшек я ни черта не вижу!
– Они! Это точно они! – Его молодой коллега куда более импульсивный и взвинченный, с трудом сохранял остатки терпения, нервно ёрзая на сидении. – Как на рисунке в книге Велеса. Пётр Иванович, мы нашли их!
– Матушка Египетская! – вырвалось из уст старшего, разглядевшего, наконец, то, на что так настырно указывал младший спутник, облачённый, как и он в комбинезон тёмно-серого цвета.
За густой шапкой сосен, чуть поодаль величественно выпирала каменная гряда, возвышавшаяся над деревьями раза в три. Этот природный монумент не мог не привлечь к себе внимания. Две массивные стены, словно створки гигантских ворот в неровной чреде каменного частокола, с плоскими вертикальными поверхностями не имели на себе растительности. Всё равно, чтобы некто выточил из камня плиты и поставил их рядком, оставив меж ними небольшой зазор-впадину. Даже на удалении были заметны выщербленные края и морщины этих «плит», но главным и, несомненно, ярким пятном в этом комплексе было место – то ли проход, то ли обвал, – однако ж, имевшее по всей высоте ровное, практически идеальное прямоугольное очертание. Верхние углы в местах соседства двух этих «плит» образовывали странные замысловатые формы, весьма походившие на фигуры.
Верхушки сосен волновались крупной рябью от потока, взвинченного вертолётом воздуха, напоминая зелёное озеро, резко обрывавшееся у края каменного плато.
Через десять минут машина приземлилась в самый центр пустовавшей площадки, до странности имевшей идеальное очертание месяца.
– Мы на месте! – прокричал пилот, стараясь перекрыть ревущий двигатель. – Вещи не забывать в кабине!
Из кабины поспешно выбрались пять человек, волоча за собой приличных размеров поклажу в брезентовых рюкзаках. Трое мужчин держались немного особняком двух девушек. Когда группа отошла на достаточное расстояние, мужчина в очках дал сигнал рукой пилоту и машина, оторвавшись от земли, плавно набрала высоту. Зависнув на мгновение, вертолёт полетел, и вскоре его не стало видно за высокими деревьями.
Невозмутимость вновь вернулась на плато. Теперь, когда воздух стал спокойнее, а главное, тише, люди вышли в центр полянки-месяца и стали осматриваться. Скудная земля под ногами была сплошь усеяна серыми камнями, меж которых островками пробивался мшистый мох, да кое-где просачивались убогие стебли морошки.
Ближе к соснам поверхность отвоевали невысокие кустики калины, увешанные гроздьями ярко-алых ягод только-только набиравших сочность и вкус в середине августа. Камень за деревьями мельчал и постепенно уходил под плотный ковёр бархатистого изумрудного мха с густым ворсом из тёмно-зелёных стеблей морошки и клюквы.
– Ну что, Пётр Иванович, где базироваться будем? – поинтересовался у Удалова, руководителя экспедиции, Мицкевич, что первым заприметил необычную каменную гряду.
– Вертолёт вернётся за нами через две недели, так что думаю, палатку лучше ставить ближе вон к тем деревьям. – Последовал совет, а рука взметнулась в сторону группы сосен, стоявших на границе каменистой площадки. – А вы как думаете, барышни?
– Да, там лучше всего, – согласилась Лариса, молоденькая с забранными в короткий хвост волосами девушка, но тут же спросила свою спутницу. – Тебе как?
– Вроде ничего, только чур, не впритык к мужской, – отозвалась Люда, её серые глаза блуждали вокруг, оценивая каждый куст и дерево, а затем остановились на точёной верхушке каменного хребта за деревьями. – Когда отправимся к Вратам?
– Все вопросы к Удалову Петру Ивановичу, – пыхтя, ответила Лариса, она волокла за собой рюкзак почти с неё ростом. – Он тут главный.
– Ну вот, как всегда мужчины всем заправляют, – произнесла её подруга, забавно скривив хорошенькое личико, чем вызвала улыбку девушки.
– Смирись, мы живём в мире мужчин пока что, – подмигнула Лариса и заговорщицки добавила. – Я прихватила парочку бутылок с волшебным зельем. Одна на прибытие, а вторая на отправку.
– Я тоже захватила с собой кое-что, – голос Люды заметно повеселел.
– Вот видишь, не всё так уж и плохо, – подытожила её спутница, намечая место, где будет стоять их палатка. Мужчины уже добрались до сосен и покидали рюкзаки.
Хоть таинственная гряда манила прибывшую группу, особенно мужчин, сперва решено было ставить палатки, сложить очаг для будущего костра и уж после отправляться в лес. На обратном пути планировался сбор хвороста и поиск подходящих деревьев, из которых предполагалось соорудить более-менее сносные скамьи. Мужчины озаботились заранее по этому поводу и прихватили в поездку два походных топора.
Девушкам, непривычным к длительным вылазкам на природу, пришлось прибегнуть к помощи соседей. Жизнь в городах учит, безусловно, многому, но, увы, не тому, как установить палатку так, чтобы она стояла, да ещё и надёжно. Пока коллеги по лагерю дружно выполняли за девиц их работу, те, не теряя времени даром, в месте указанном Удаловым, самым старшим членом группы, расчистили круглый пятачок под будущее кострище. Они обнесли его валунами, каждый из которых был с футбольный мяч, благо этого добра имелось в изобилии, особенно много крупняка лежало вблизи обрывистого края, с которого открывалась неимоверной красоты панорама Карельской природы.
– Сколько здесь мошкары! – Недовольно морщилась Люда, нервно отмахиваясь и временами хлопая себя по рукам и шее.
– Это ещё что, – усмехнулся Удалов, очки за ненадобностью вновь вернулись в карман комбинезона. – Вот вечером нас комары начнут одолевать, да слепни. Слепней всегда много в местах, где реки протекают. А у нас, почитай, Суна под ногами, точнее за обрывом. Не река, красавица! Где ещё увидишь речку, бегущую в месте бывшей жизнедеятельности древнего ледникового вулкана, да с каскадным водопадом? То-то же!
– Да вы поэт, Пётр Иванович, – заметила Лариса, она подкатила последний валун и завершила им круговую композицию, походившую на каменное ожерелье великана.
– А вы, Лариса Анатольевна, художник, – отозвался с теплотой в голосе Удалов. – Вон, какую красоту с напарницей нам создали. Не хуже каменных лабиринтов на Соловках.
– Скажите тоже, – чуть смутившись, отозвалась Лариса, отчего-то ей всегда становилось неловко, когда её хвалили и выделяли. – Это всего лишь круг.
– Всё равно красиво, – возразил мужчина. – Всё, что сделано руками женщины, по сути, прекрасно.
– А вулкан не проснётся? Он действующий? – спросила вдруг Люда. Заплетённые в толстую косу волосы, кокетливо покоились на левом плече, доходя кончиками до высокой груди.
– О нет, Людмила Викторовна, не беспокойтесь, – поспешил заверить девушку Удалов. – Этот вулкан отработал своё с лихвой ещё в далёкие стародавние времена. Он мёртв и не представляет опасности. Однако сколько прекрасного он оставил после себя.
– Если я не справлюсь с этими мошками, то в гробу видала я эту красоту. Природа, мать её за ногу! – Люда уже психовала, нервно расчёсывая кожу рук.
– Вот, держи. – Её спутница, поковырявшись в рюкзаке, выудила небольшой баллончик аэрозоли и протянула страдавшей от назойливого внимания насекомых девушке. – Я, как знала, что ты не подумаешь об этом.
– Спасибо, Ларка! Ты мой спаситель! – Люда тут же обдала себя мощной струёй из компактного флакона.
– Так, дамы, палатки стоят, место под костёр тоже готово, теперь, пока у нас ещё есть время до захода солнца, предлагаю совершить ознакомительную экскурсию в сторону вон того шедевра, – подытожил старший группы.
– Но Пётр Иванович, мы разве все пойдём? – спросил Мицкевич, он был непосредственным помощником и ассистентом Удалова в этой поездке.
– Да, вы правы, – согласился с ним старший группы. – Пожалуй, оставим Сергея за главного, пока нас не будет. Вы не против, молодой человек?
Сергей, третий из мужчин, щуплый высокий юноша в схожем, как и у старших товарищей, комбинезоне, молчал всё это время, и Люда уже успела окрестить его немым.
– Да, конечно, я останусь и посторожу, – тихо и уныло отозвался парень.
– Серёг, ты не переживай, мы не надолго. Ты ж сам понимаешь, что стоянку одну оставлять нельзя. Мало ли звери какие набредут. Людей в этом районе нет, но всякое может статься, – неловко подбадривал его Мицкевич. – Зато сиди себе, сколько хошь и хворост собирать не нужно. А если что не так, то в сумке лежит ракетница. Сумка в палатке.
– Сергей, – заботливым отеческим тоном добавил Удалов. – Завтра вместо вас останется Юрий Михайлович дежурить. А вы пойдёте со мной. На весь день. Вы не будете возражать, Юрий Михайлович?
– Нет, что вы, Пётр Иванович, – согласился тут же Мицкевич. – Это справедливо. Да мы тут за две недели успеем находиться и насмотреться всего.
– Хорошо, – кивнул Сергей, голос его уже звучал бодрее.
– Мы ещё график дежурства введём, – сказал Удалов. – По готовке, по костру, по воде и уборке. Участвовать будут все, – он кивнул женщинам.
– Да-да, мы поняли, – ответила Лариса.
– Ну вот, даже здесь батрачить придётся, – тихо пробурчала Люда, услышала её только подруга, которая улыбнулась и ободряюще легонько дёрнула за кончик косы.
Под ногами замысловатым плетением простирались стебли клюквы; ягоды, прятавшиеся в тени листы, ещё только набирались сока и на вкус ужасно горчили. Зато морошка, что множественными группками ютилась средь недозрелой клюквы, была в самую пору для лакомства. Девушки замедляли продвижение группы к каменной цели, то и дело отвлекаясь на бусины ягод, соблазнительно алевшие в густой листве, и с увлечением собирая их в пригоршни.
Лариса изумлялась мягкому покою, что простирался у самых ног и тому, как легко он притуплял и отвлекал её собственные мысли от заветной цели, ради которой она прибыла сюда с напарницей. Как же далёк был теперь родной Петербург с его влажной духотой и суетой будней! И как был нежен и бархатист мох, пружинившийся под стопами и проминавшийся и темневший от каждого шага.
Девушке вспомнилась редакция «Мир за гранью» – чудаковатое газетное издание, суть которого зиждилась на паранормальных и необъяснимых событиях. Лариса в «Мире» шла начинающим оператором, а Люда – подающей надежды корреспонденткой. Главный редактор каким-то образом пронюхал, что из Москвы организовывается экспедиция в Карелию к неким мистическим каменным воротам. Такого случая упустить редакция не могла. А что самое лучшее в таком деле? Правильно, увидеть и запечатлеть всё своими глазами. Так как из зрелых и маститых сотрудников добровольцев не нашлось по причине разгара сезона отпусков, то «кормить комаров» отправили двух молоденьких, только год, как окончивших университет, девушек. Лариса Гранина, миловидная брюнетка с вишнёвыми глазами, отозвалась с энтузиазмом, она с детства обожала походы и поездки и была простой девушкой, как в общении, так и в действии. Люда Шувалова, русоволосая красавица, шла ей полной противоположностью. Утончённая кокетка за жизнь выбиралась с палаткой на природу каких-то пару раз, не далее пригородной части Петербурга. Поэтому эта поездка стала для неё настоящим испытанием во всех отношениях.
