Ольга Васильевна Ярмакова
Сны за полночь
А брат, как бы он не хорохорился и не важничал, частенько наведывается в мои дома, ему временами становится скучно среди людей и животных в лесу, хоть он и не признаёт это. Я всегда рада принять его, ведь кроме него у меня никого нет в целом свете и тьме…
Я могу с лёгкостью проникнуть в ваши сокровенные мысли, так, тихонько, вы и не обнаружите меня в себе. Мешать вам я не буду, мне это ни к чему. Я лишь обожаю наблюдать. Брат обвиняет меня в подсматривании и слежкой за вами, но сам-то он проделывает подобное, правда, оправдывает себя тем, что оберегает вас таким образом. Мой лукавый братец. Я же вижу, как он шепчет вам свои догматы, отворачивая от непристойности. Мне же достаточно знать и чувствовать вас, я живу среди ваших дум и замыслов, и радуюсь каждому вашему шагу вопреки наветам моего братца.
Он не любит слово «соблазн», винит его в крушении империй и гибели людей, и, естественно, вы понимаете, кому принадлежит это слово. Кому же, как не мне. Да, есть у меня слабость такого рода, не могу устоять перед тем, чтобы не запудрить мозг какому-нибудь бедолаге, вроде монаха-отшельника, или склонить к греху любовников, что сомневаются и сдерживаются до последнего. Эти люди не грешат, поверьте мне. Грех – это не радость жизни. Любить и радоваться всему, что можешь потрогать и вкусить, что можешь ощутить каждой частичкой тела и узреть, разве это грех? Большим грехом были войны ради мнимых призывов религии, убийства из-за куска помеченной символом веры тряпки. Я никогда не внушала людям стремление убивать. Я против насилия и кровопускания. Убийцы, маньяки, психопаты – это исковерканные души, которые я не в силах исцелить или удержать от зла. Забавно это слышать от истинного зла, не так ли?
А сказки? Каждая имеет счастливый конец для доброго героя и обязательно печальный – для злодея. Но если бы всё было наоборот? Если бы зло побеждало? Хоть один раз? Я уверена, что каждый из вас хоть раз, но задавался таким вопросом, и в тайне даже лелеял об этом. Вы можете это отвергать, но я-то слишком хорошо знаю ваши мысли и тайны. Согласитесь, что хорошие персонажи быстро надоедают, становясь занудными со своими положительными посылами, они даже выглядят все на одно лицо и какие-то все бесцветные. Но злые, они другое дело. В них харизма, яркие и сочные оттенки ночи; у них, как правило, блестящий ум и превосходная интуиция, и почти все они наделены магическими способностями, в то время, как хорошие герои слабы и ищут помощи у кого угодно. И каждый раз по негласному закону злодеев останавливают от осуществления заветной мечты в полушаге, что обидно. Думаю, любому из вас было бы досадно, если бы вам не дали дойти до исполнения заветного желания, когда оставалось бы лишь протянуть руку и сделать шаг. Признайтесь, вы каждый раз сочувствуете этим злодеям-неудачникам, и тайно желаете им удачи в следующий раз.
Я обожаю сказки в любом изложении, будь то легенды, былины, баллады или незамысловатые песни. Я с уважением отношусь к любому проявлению творчества, более того, я покровительствую всем, кто мыслит неординарно и у кого в глазах радуга. Вот только, как я уже упоминала, концовочки сказок мне не всегда по душе. А так, как я по совместительству являюсь Музой, то не обделена собственной фантазией и могу домыслить конец любой сказки по-своему.
Например, всеми любимая, заезженная до дыр и крови «Красная Шапочка». Честно, Волк мне кажется единственным достойным персонажем и в реалии он бы расправился с бабушкой, её внучкой-дурочкой, а также, наверняка, загрыз бы и тех незадачливых охотников с низким потенциалом ума. Согласитесь, эта история должна была закончиться полноправной победой Волка над людьми. В этом нет ничего жестокого, в этом жизнь. И такие прецеденты имели место быть, да и сейчас происходят в отдаленных от городов местах. У меня сложилось впечатление, что в большинстве сказок дураки либо везунчики, либо имеют мощного покровителя, задавшегося целью расплодить и распространить тупоумие по всему миру.
А Спящая Красавица? Она учит в первую очередь тому, что от судьбы не уйдёшь. Но во всём же виновата колдунья, а не горделивые родители-снобы. Заранее можно угадать, не читая дальше сказку, что ведьма поплатится за свои чары. Ведь зло должно быть наказано.
А к чему это я? Да хотя бы к тому, что с малолетства детей учат, что добро всегда побеждает зло, что плохие дела наказуемы. А в реалии как? Как за пределами сказочного повествования? В жизни зло чаще имеет силу и одерживает верх над добром. И представьте, что происходит с наивным ребёнком, наученным сказками о силе добра, когда он сталкивается с истиной? Правильно, он либо становится блаженным дурачком, отвергающим правду, либо озлобляется и теряет ясность ума. Нередко из-за такого душевного разлада и рождаются в очерствелых детских душах психопаты и убийцы.
Я много раз беседовала с братом по этому поводу и просила его позволить мне изменить концовки хотя бы нескольких сказок, но он не преклонен. Брат считает, что дети должны видеть светлое в сказках, учиться по ним добру и нести его людям. Но на практике то, выходит это у немногих.
А знаете, кто мой самый любимый персонаж в сказках? Ведьмы и волшебницы. Эти чаровницы обладают прямой связью с природой, чтут её и оберегают. Они хороши собой, хоть в сказках их изображают безобразными и злыми старухами. Это сделано с одной целью, дабы дети не соблазнялись красотой магии этих женщин. Очень редко встретишь в сказаниях добрую волшебницу, как правило, сказки изобилуют жуткими обязательно старыми и одинокими женщинами, которые платят жизнью за свои магические силы. А ведь любая ведьма, прежде всего защитница всего живого. Вам об этом не говорили? В сказках колдуньи крадут невинных младенцев и маленьких детей, чтобы их съесть, или губят наивных девушек и обманывают недалеких юношей. Но ведь всё не так! Да, признаю, есть подобные женщины, но их ничтожно мало. В большинстве, это милые и веселые создания. Это мои дочери, если не больше. Их очернили, помазали кровью и дёгтем, клеймили раскалённым железом и сжигали на кострах по призыву моего же любимого братца.
Ну не признает он магии в целом! Нет, для своей особы, естественно, магия необходима и прилична сану бога. Но чтобы людям! Вот в чём мы ещё спорим. Я считаю, что магия во всём, что дышит, растёт и цветёт. Нельзя её запирать и усыплять. Это жестоко и нечестно. Но брат утверждает, что волшебства достойны только мы с ним, что это расточительство, если каждый смертный сможет владеть тайнами природы и лезть в них.
Так-то так, но без магии мир потухнет, как костер без огня. Сама жизнь есть магия, великая тайна мироздания. Даже мы с братом не до конца знаем её суть. Потому что знать смысл жизни и причину её нельзя никому. Ни Добру, ни Злу. Но я рада, что в мире есть чудаки и смельчаки, которые бросают вызов нам с братом, они тем самым оказывают мне и, в первую очередь, моему братцу огромную услугу. Они восхищают меня своей отвагой и любознательностью, и конечно, любовью к жизни. Они ближе ко мне, чем к моему брату потому, что отрекаются от самобичевания и ограничений, они способны познать вкус жизни и смерти больше и выше других. И они достигают нереальных высот, почти касаясь нас руками.
Вы знаете все сказки, вы прочитали все умные книги, вы понимаете смысл в жизни. Так ответьте себе по существу: когда Зло победило и что для Вас Зло?
КОНТАКТ
Говорят, на характер, поведение и жизнь человека влияет его имя. Но куда большее значение и вес несёт в себе фамилия, полученная при рождении. Порой она наделяет своего носителя теми качествами, которые в ней заключены, хорошие ли они или плохие. Вот почему многие с поспешностью и лёгкостью меняют фамилии, в надежде избавиться от злого рока или ненужных свойств. Но эти бедолаги и понятия не имеют, что их новые фамилии служат лишь красивой и благодушной ширмой, за которой всё также живёт и дышит их первая фамилия, выжидающая часа расплаты за предательство.
Потому как нельзя предавать свою сущность. А что есть фамилия, полученная с рождения, как не истинная родная суть?
Пятничным октябрьским утром в Издательском Доме «Изнанка Жизни» всё начиналось как обычно – суета одних будоражила и будила других. Новостные колонки, подписанные в печать накануне, горячие репортажи и животрепещущие интервью, а также бюджетные вопросы – всё требовало срочного и пристального внимания редакции и начальства. ИЖ, как сокращённо и по-свойски называли журнал сотрудники, представлял собой едкую, гремучую и шокирующую смесь информации, носящей в основном политический и экономический характер. Хотя в нём всё же имелась парочка колонок светских хроник, ведь люди остаются людьми и ничто житейское им не чуждо, а значит любопытно.
Как и остальные издательские дома, ИЖ состоял из «хищников» и «травоядных» личностей. Из цепких и алчных до сенсаций журналистов, получались превосходные добытчики, а из остального трудолюбивого персонала, как правило, порядочные исполнители. Хотя, исключения всегда имеют место быть, и среди журналистов попадаются «травоядные», а среди низового персонала – «хищники».
Но у ИЖ была своя определённая особенность, связанная с людьми, которые там работали. Дело в том, что по какому-то негласному закону, а возможно просто по случайной закономерности в издательский дом годами подбирались сотрудники с не совсем простыми фамилиями. Причем зачастую характер фамилий этих людей каким-то странным образом соответствовал их носителям.
Генеральным директором ИЖ вот уже шесть лет была Елена Злобина, высушенная диетами и жёстким рабочим графиком, высокая шатенка средних лет и редкостная стерва, хотя на подобном месте держаться столько лет смог бы только человек с подобным характером. И будь она Ниной Безкровной, то и за десять лет не поднялась бы выше должности уборщицы.
Заместителем директора ИЖ полгода назад была назначена Анжела Лис – молодая, миниатюрная, но очень вёрткая, пронырливая девица с короткой рыжей стрижкой, огненными круглыми глазками и опасной улыбкой.
Яков Фауст, главный редактор, а также царь и бог для своих подчиненных, мужчина спокойных сорока лет, но с богатым и ценным опытом, частенько принимал горячие удары сверху, переводя их в рациональные решения и разумные действа для младших сотрудников.
Но главными звёздами издательства всегда были и будут специальные корреспонденты, смело направляющиеся в по заданию начальства в тёмные и горячие точки сфер жизни. Таких негласно в ИЖ называли «изнаночниками», им завидовали, ими восхищались, и о них не переставали судачить. Самыми блестящими и неоднозначными из «изнаночников» были Яна Шило и Анатолий Цап, они работали когда-то в паре, но с тех пор много чего утекло, и теперь они были «звёздами-одиночками». Оба были яркими красавцами: она, как и полагается, длинноногая худощавая брюнетка лет двадцати пяти с прямыми до плеч волосами, он стройный широкоплечий блондин тридцати лет, на полголовы возвышавшийся над бывшей партнёршей. Сплетники утверждали, что этих обоих связывали в прошлом не только рабочие репортажи, но на глазах у людей корреспонденты держались дружелюбно и не более того.
Директор по рекламе Людмила Лазер и директор по маркетингу и пиару Олег Клещ в отличие от коллег корреспондентов, не имели столь явной популярности и яркой внешности, но зато в кругах рекламы и пиара эта парочка давно зарекомендовала себя, если не акулами, то тиграми уж точно.
Но по негласным законам бизнеса, каков бы он не был, самым важным и самым ответственным человеком в любой организации всегда является главный бухгалтер. И Александр Богач знал об этом прекрасно, благо занимал эту важную должность почти десять лет. Этот высокий крупный мужчина среднего возраста с восточными чертами лица, обладал превосходной памятью и феноменально управлял бухгалтерией, постоянно поражая и восхищая подчиненных своими умственными талантами.
Нечто необычное сотрудники ИЖ замечали и за начальником отдела координации печати. Юрий Голодный лично следил за выполнением и соблюдением всех норм и указаний, за спиной его прозывали «Кощеем» за слишком худое телосложение, голубовато-белый цвет кожи и алчно-чёрные глаза.
И, конечно, куда без секретарей. У директора по распространению, Ильи Тарана, секретарем-референтом работала маленькая, но расторопная девица лет двадцати трёх, весьма способная, но, увы, болтливая. Звали её Валентина Сорокина. Если в издательстве появлялась свежая сплетня, то все знали, откуда её принесла сорока на хвосте.
Так вот, в пятницу в ИЖ всё начиналось утром, как обычно. Но пятница, она на то и пятница, чтобы иметь исключения из правил.
– Ян, привет. Тебя и Толика вызывает Злоба, – корреспондентке по телефону позвонила личный секретарь гендиректора, Марина Франкенштейн. – Передай Толику, не забудь. Это срочно.
– Сколько у нас минут, Марин? – успела спросить Яна торопливый голос в трубке.
– Нисколько. Это же Злоба. Тут и секунды не будет, – трубку повесили на другом конце провода.
Яна была уже на рабочем месте в кабинете за компьютером, приступила к обработке текста, который должен был попасть в ноябрьский номер Изнанки Жизни, когда этот телефонный звонок оторвал её от монитора. Она не удивилась тому факту, что её срочно вызывали «на ковёр», такое происходило почти каждый день, ведь она и Анатолий были ведущими спецкорами ИЖ, а это требовало особой отдачи, внимания и нервов, и ещё временами выполнения «особых заданий» начальства. Об этих «особых» поручениях не знал никто, кроме Лисы и Франки, но они были надёжными и проверенными людьми, в отличие от Сороки. Со стороны казалось, что спецкоры на особом счёту у начальства, этакие фавориты, что наполовину и соответствовало действительности, однако, если бы простодушные коллеги знали о второй половине подноготной этого особого статуса, они бы посочувствовали «звёздам» ИЖ, а не завидовали бы у них за спинами.
И сегодня был именно такой день, когда на долю спецкоров выпадало то самое «особое» задание. Так подумала Яна, уныло глянув на недоработанный текст, и набрала по стационарному телефону номер Цапа, ожидая ответа.
– Привет, Януш. Что-то ты ранёхонько сегодня. Что-то случилось? – бодрый голос Анатолия звучал где-то на просторах улиц среди общего гула машин и людей. – Я тут заглянул в «ОранЖ», каву будешь?
«ОранЖ» было излюбленным кафе у сотрудников ИЖ. Светлое, украшенное апельсиновыми шторками на окнах и сочными жёлтыми скатертями на столиках, со стенами сочной зелени и бра по форме цитрусовых, это заведение открылось полгода назад и стало заветным островком, уютным оазисом покоя для ижцов. В этом месте и официанты носили оранжевые фартуки, а когда приходили посетители, то столики украшались миниатюрными свежими мандаринами. И кофе здесь подавали в изящных чашках молочно-жёлтого оттёнка. А чего стоили таявшие во рту пончики, присыпанные сахарной пудрой или политые шоколадной глазурью! А нежнейшие эклеры с кремом из взбитых сливок, а кексы с ягодами, а пирожки с капустой! В обед или после работы сотрудники ИЖ группками и компаниями собирались и дружно проходили под яркой апельсиновой вывеской в обитель покоя и оранжевого настроения.
Анатолий частенько заскакивал перед работой в «ОранЖ», благо кафе располагалось в паре улиц от работы, что было весьма удобно, а главное, быстро. Он брал кофе в офис, считая, что нигде более так отменно не варят «каву», кроме как у него дома. Анатолий Цап был кофе-поклонником с многолетним стажем и среди друзей слыл мастером в приготовлении крепкого эспрессо. Вот и сегодня он заглянул в любимый «ОранЖ» за утренней дозой бодрящего напитка.
– Боюсь, что на кофе нет времени, хотя я бы не отказалась от чашки американо. Так спать хочется! – с зевком ответила Яна.
– Что-то срочное? – в голосе Анатолия шутливые интонации сменили настороженные.
– Злоба вызывает срочно. Тебя и меня. Франки только что звонила.
– Ясно. Я уже иду. Пять минут, – ответил Цап.
– Ты же знаешь, что даже это слишком много для Нее, – устало выдохнула в трубку Яна.
– Я пока не научился летать и телепортироваться. Ничего страшного, не обломится. Может, я в туалете по срочному заданию желудочно-кишечного тракта работаю. Пять минут, и я буду на месте. И, Ян, не нервничай ты так. Кстати, я прихватил тебе стаканчик американо. Как знал, что сегодня что-то будет, – в голосе Анатолия вновь зазвучали весёлые нотки.
– Ты мой бог, Толя, – девушка улыбнулась и положила трубку.
Анатолий оказался куда более расторопным и за обещанные пять минут не только добежал до здания ИЖ, но и успел заскочить в кабинет, который делил с Яной и ещё четырьмя коллегами.
– Идёте обмозговывать тёмные делишки? – шутливо заметил Евгений Кот, его рабочее место располагалось аккурат напротив стола Яны.
– А хоть бы и так. Не твоё кошачье дело, – Яна состроила рожицу коллеге.
– Ну-ну, а потом всему отделу за вас расхлёбывать очередной провал замысла по завоеванию мира, – безмятежно отозвался Евгений.
– Женя, ну куда мы без тебя, – хихикнула Яна.
– Вот о том-то и речь, – согласился Кот и забавно протрубил. – Мя-а-у!
– Без наших делишек у тебя работы не будет. Некому будет расчищать дорогу от завалов провала, – вставился в разговор Анатолий успевая пожать руку коллеге и, ухватив под руку Яну, вести ту к двери. – Нам, кажется, некогда и времени ни секунды. Или я всё не так понял по телефону и зря бежал, как чумной?
– Ты прав. Идём. А то Злоба сейчас перейдёт в разряд Гарпии, – согласилась девушка и, выйдя из кабинета, прикрыла за собой дверь.
– Доброе утро, Мариночка. Ты сегодня как всегда, сногсшибательно выглядишь. Небось, зелье особое принимаешь по ночам? – Анатолий поздоровался с хорошенькой секретаршей гендиректора, когда они с Яной наконец-то добрались до приёмной.
– Привет-привет, Толик. А ты, как всегда чем-то смазываешь свой наточенный язычок. Рецептиком не поделишься? – Марина Франкенштейн улыбнулась, ровные белые зубки-жемчужины заблестели на зависть любому голливудскому актеру.
– Этот рецепт передается по наследству в нашей семье от отца к сыну, от деда к внуку. Он очень старый и дорогой, – притворно заважничал корреспондент.
– Ничего, Толик. Если он не предполагает нализывание определённых участков тела, то в цене мы сойдёмся, – улыбка секретарши стала ещё шире.
– Кроме ложки мой язык ничего не лижет, к твоему сведению. А на счёт участков тела… ты свободна сегодняшним пятничным вечером?
Яна еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться во весь голос, так забавен был её коллега, когда наиграно, приподнимал правую бровь и делал томный взгляд, и при этом вовсе не собирался никого соблазнять. Анатолий был, по сути, большим ребёнком, безобидным и шутливым, но кроме Яны да ещё парочки приближённых сотрудников, об этом никто не знал, и поэтому его считали помимо «звезды» ещё и этаким Казановой.
– А может и свободна, – невозмутимо ответила Марина. – Вот только, боюсь, что из тебя кавалера этим вечером не получится.
– Это почему же? – Анатолий продолжал излучать роковой взгляд.
– Да на ваш с Яной счёт у Злобы какие-то грандиозные планы. Я краем уха слышала что-то вроде «придётся им пропустить эти выходные». Да, она так и сказала Лисе.
– Вот стерва! – вырвалось у Яны. – Я собиралась к маме съездить, месяц не виделись. Она обещала меня пирожками с капустой угостить.
– Пирожки купишь в кафе и с собой возьмёшь, Ян. Всё этим пахнет. Куда-то она вас послать хочет, – на этот раз в лице Марины читалось сочувствие.
– Её бы саму туда послать, а лучше куда подальше, – добавила раздосадованная корреспондентка.
– Ладно, Януш, может всё не так страшно. Глядишь, за сегодня успеем справиться, а там ты к мамке на пироги укатишь, – подбодрил Анатолий коллегу.
– Хотелось бы верить.
Тут дверь в кабинет гендиректора открылась, оттуда выглянула Анжела Лис и, увидав двух сотрудников у стола секретаря, раздраженно выкрикнула:
– Вашу мать! Вас где черти носят? Мы тут целую вечность вас ждём, а вы лясы точите и секретаря отвлекаете от работы.
– Доброе утро, Анжела Викторовна. Мы только что подошли, – спокойно ответил Анатолий.
– Давайте живее в кабинет, времени нет совсем! – Лиса уже юркнула обратно в помещение, раскрыв шире дверь.
– Удачи вам, ребятки, – успела прошептать Марина. – Толик, а ты про рецептик то, не забудь.
«Особое совещание» закончилось через сорок минут. По задумчивым и хмурым лицам Яны и Анатолия, вышедшим из кабинета гендиректора, Марина Франкенштейн сделала определённые выводы.
– Совсем худо, ребятки?
– Накрылись выходные медным тазом и деревянным плинтусом, – выдавила из себя Яна.
– Ничего, Януш, не в первый и не в последний раз, – проговорил её коллега, хотя у самого лицо было не менее хмурым. – Мариночка, отдохни за нас горемычных, как следует. С танцами, огнями и приключениями.
– М-да, накрылся мой пятничный разгул с Толиком, – слабо улыбнувшись, произнесла секретарь. – Ну да ничего, ребятки. Ни пуха вам, ни пера, куда бы вас не заслала злая колдунья.
– Аминь. То есть тьфу-тьфу-тьфу, Мариночка, – Яна притворно сплюнула через левое плечо.
– Спасибо, Мариш, – Анатолий приободрился и подмигнул Франкенштейн. – Но в следующую пятницу мы оторвёмся. Не планируй на неё ничего важного.
– Ох, Толик, – сверкнули зубки-жемчужины, – обещать ты мастак, но так уж и быть, поставлю галочку на следующую пятницу.
– Чёртова ведьма! Чтоб ей пусто было! – выругалась в кафе «ОранЖ» Яна спустя двадцать минут после совещания. – Ты понимаешь, что она нас подставляет?!
– Ян, что ты как маленькая? – Анатолий невозмутимо пил кофе пытался насладиться толстым пончиком. – Будто впервые тебя посылают на подобное задание. Лучше расслабься и пей каву. Впереди длинная ночь.
– В том-то и дело, что на такое задание нас ещё не отправляли, – не унималась девушка. – Если мы попадёмся, то прощай репутация, работа, а возможно и свобода.
– Да ну, ты себя накручиваешь, милочка, – он откусил от пончика приличный кусок и с удовольствием почувствовал, как сахарная пудра с тонкой корочки растаяла на языке. – На счёт свободы ты перегибаешь, подобные дела обычно заканчиваются денежными штрафами. Да и не попадёмся мы. Злоба всё скрупулезно продумала до мельчайших мелочей. Я бы даже сказал, что она гений. Комар носа не подточит.
– Мне бы твою уверенность. Я бы лучше к маме на пироги поехала.
– Дались тебе эти пироги! Я тебе сейчас килограмм куплю. Тебе с какой начинкой: с картошкой, капустой, яблоками, творогом или с мясом?
– Дело не в пирогах, Толь, – Яна уныло водила ложечкой в чашке, мешая давно растворившийся сахар. – Я маму не видела больше месяца, она одна живёт и болеет часто. Мне стыдно, что я не могу уделять ей больше времени, чем нужно. Тем более что живёт она за городом, туда час езды.
– Не кисни, мил друг, – Анатолий доел пончик и смачно отхлебнул кофе. – Я уломаю Злобу, чтобы за наши сверхурочные выходные она отпустила тебя на недельку к маме.
– Это как же тебе удастся её уговорить? Ну-ка поделись секретом, или у тебя есть план по обольщению начальства?
– Что ты! Боже, упаси меня охмурять эту сушёную воблу! – Рассмеялся мужчина. – Флаг в руки смельчакам, а я пас! Она, конечно, ничего из себя щучка, но не для такого карася, как я.
– Тогда как же ты сможешь её убедить?
– Исключительно своим обаянием и шармом. И, конечно, у меня есть свой секрет. Куда ж без секрета?
У любого уважающего себя предприятия, и тем более издательства, обязательно есть злостный и ненавистный конкурент в бизнесе. Без этого конкурента и прогресса бы не было и гонки за вкуснейшие сливки. У ИЖ таким славным противником в издательской среде был «Чёрный Слон», напористый, жадный до мировых сенсаций на политических просторах и экономических ярмарках, бескомпромиссный. Одним словом, мастодонт.
Гендиректор Слона, хрупкая и миниатюрная женщина бальзаковского возраста, Татьяна Паук, в противоположность главе ИЖ, обладала сильным сексуальным магнетизмом, шикарными до пояса волосами мягкого каштанового отлива и сверхъестественным обожанием персонала. «Паучихой» звали за глаза Татьяну конкуренты и недоброжелатели, но в родном издательстве эту женщину даже за спиной уважительно называли по имени-отчеству, о чём она, однако, всё рано не знала.
В заместителях у гендиректора ходил импозантный и весьма харизматичный Владимир Граф, мужчина внешне похожий на Дон Кихота с шикарным набором усов и приличным багажом возраста.
Только эти оба обладали необычными фамилиями в Чёрном Слоне, остальной же персонал носил куда более простые и незатейливые имена и фамилии.
Именно в Слон были направлены Яна и Анатолий пятничным вечером с явным расчётом, что тамошнее начальство уже покинет рабочие стены и не станет препятствием для «особого» задания, которое поручил своим спецкорам гендиректор ИЖ.
До времени «Х» Яна и её напарник пробыли в квартирке Анатолия, обсуждая все детали пикантного задания, вычисляя пробелы и подводные камни, об которые могла споткнуться их карьера. Им предстояло по поддельным удостоверениям попасть внутрь «Чёрного Слона», добраться до кабинета зама Паучихи и с его компьютера перекинуть на электронную почту Злобиной определённую информацию. Но сделать это нужно было скрытно и неприметно, потому как в Слоне, как и в другом порядочном издательстве обязательно имеются сотрудники, работающие в ночную смену, не говоря уже об охране. Ну а для официального действа спецкоры должны были прикинуться новыми сотрудниками, отправленными начальством для вечерней работы с документацией. Было даже предвидено, что охрана Слона скорее всего не поверит в эту легенду. Естественно, подозрительно, когда незнакомые люди, пусть даже и с пропусками, в позднее время «без объявления войны» нагрянут в одно из самых ответственных и важных точек издательства. Злобина обещала своим подчиненным, что на этот случай у неё есть важный звонок в рукаве. Но кому и куда не уточнила.
В результате выходило, что корреспонденты направлялись в логово конкурентов на свой страх и риск быть пойманными и арестованными в самый зыбкий момент. К тому же начальство предупредило сотрудников – в случае провала на их звонки отвечать не будет и прикрывать также не намерено. На кону таки репутация ИЖ, а издательский дом не может допустить того, чтобы его имя полоскала жёлтая пресса, и смаковали дешёвые бульварные издания. Подобными «делишками» промышляют абсолютно все, только кто-то попадается, а кому-то удаётся выйти сухим из воды. Конечно, у спецкоров есть выбор уйти из ИЖ, но куда они пойдут, когда в каждом издательстве уже все рабочие сетки забиты и распределены на годы вперед? А в случае успеха кроме внушительных премиальных, была посулена приличная надбавка к зарплате, плюс дополнительная неделя к отпуску.
Вся работа должна была занять около часа, но после её завершения спецкорам нужно было затаиться у себя дома и до понедельника нигде не казать носа.
– Ни мам, ни пап, ни бабушек с дедушками, ни подруг с друзьями. Никого не должно быть около вас в выходные! Это приказ и дополнительная мера безопасности. Вы и без меня прекрасно знаете, как ситуация может пойти иначе, а планы рухнуть из-за малейшего пустяка, – высказалась напоследок Елена Злобина. – Дома делайте, что хотите, но одни. Я советую отоспаться, потому что потом вас ждут прямо-таки убойные дни. Кстати, Яна, ты ещё не подготовила материал для ноября. И ещё, замаскируйтесь. Приоденьтесь как-нибудь не броско, чтобы вас по возможности не узнали. Ни в коем случае не упоминайте ИЖ в разговорах, сразу спалитесь. И запомните, мы не воруем информацию. Её в принципе нельзя выкрасть. Просто кто первый, тот и победил. Здесь время определяющий фактор.
Ну, не стерва ли?
– Что-то я вас, ребятки, не припомню. – Охранник лет шестидесяти с интересом рассматривал Яну и Анатолия, изучая их с ног до головы. – Это когда ж вы успели сюда затесаться?
– Да нас на днях зачислили в штат, – ответил за двоих Анатолий. – До этого мы были неофициальными агентами Слона. А разве с пропусками что-то не так?
– Да нет, с документами у вас всё в порядке, молодежь. – Мужчина ещё раз просмотрел начинку новёхоньких корочек, пахнущих клеем. – Печати в норме. Только не понимаю, почему вам не выдали вдобавок и электронные пропуска? Вроде не дефицит на дворе, да и вам удобнее было бы.
– Я прозвоню по ним. – Второй охранник, сверстник Анатолия, оказался куда более подозрительным. – Порядок придуман для всех.
– Ну, вы же знаете, как у нас всё делается. На всё нужно время. Проще выписать обычный пропуск, а через недельку соорудить и электронную копию, – доверительно сказала Яна. – Но, по-моему, бумажный пропуск куда надёжнее и удобнее. Тут и с людьми на вертушке поздороваешься, а иной раз и десятком слов перекинешься. Охрана всегда знает и видит больше остальных.
– Это уж точно, красавица. – Слова девушки расположили к ней пожилого мужчину. – Чего только за сутки не услышишь, а порой и такое видишь, что не во всякой газете напишут.
У Яны внутри всё сжалось, пока она наблюдала, как за стеклом контрольно-пропускной кабины по стационарному телефону говорит второй охранник. Она уже приготовилась к тому, что сюда подъедет наряд полиции, вызванной охраной, и их с Анатолием с позором арестуют.
– Ладно, ребятки, проходите, не буду вас задерживать. – Старший охранник, получив одобрение напарника в виде кивка головы, переключил вертушку с красного огонька на зелёный. – У каждого из нас своя работа.
– Спасибо. Доброй вам ночи, – вырвалось с облегчением у девушки.
– Уф! Думаешь, прокатило? Они поверили? – Яна ещё сомневалась.
– Если бы было иначе, нас бы не пропустили, сама подумай, – ответил ей Анатолий.
– И нас не узнали? – Она ещё раз поправила шёлковый синий платок, которым повязала голову.
– Не волнуйся ты так. И не делай резких движений. Здесь повсюду камеры. – Коллега в отличие от неё вел себя расковано и даже вальяжно. – Никому нет дела до нас. Сейчас пятница, вечер. Ты не понимаешь, что это значит? У всех на уме доделать начатое и свалить на выходные как можно быстрее. Никому не интересны двое неудачников вроде нас, которых прислали пахать вечером.
– Но вдруг это был такой ход: запустить нас внутрь, а потом поймать с поличным?
– Януш, всё будет хорошо. Говори себе это чаще. Мантра проверенная.
– Толь, у меня одна маленькая просьба перед тем, как мы отправимся в кабинет Графа. Найдём туалет. У меня от волнения мочевой пузырь переполнился. А может и от твоего кофе.
– Желание дамы для меня закон! – Улыбнулся Анатолий. – Признаюсь, я и сам не прочь посетить столь славное место. Надо как следует пометить территорию, раз я нахожусь здесь.
