Николай Феодосиевич Корсаков
Панорама. Роман с тайнами
Пробившиеся на главную сцену персонажи, рискнувшие взять на себя роль публичных – всем известных и всеми обсуждаемых – людей, вызывают время от времени чувство зависти у статистов; но кто же виноват, что в своё время не хватило аутсайдеру смелости и упорства – пусть и авантюризма даже, – чтобы вырваться из своей мелкой роли, изумив этим друзей и знакомых? Хотя, надо отметить, встречаются среди нас и те, кому выйти на ярко освещённую сцену и громко произнести свой монолог мешает чувство стыда и брезгливости – брезгливости к процессу лицедейства из-за сопровождающего его неизбежно обмана.
«Весь мир – театр…», – справедливо утверждал гениальный Уильям Шекспир, попав в самую что ни на есть «десятку», так как начальный период превращения дикаря в человека не мог бы даже и состояться де-факто, если бы не интенсивное обучение его с помощью театрального действа.
Какие пьесы писали тогда для своих подопечных астронавты, мы можем представить себе, естественно, лишь в общих чертах, понимая сложность процесса воспитания человека тем более хорошо, что тайное устройство его не позволяет ему родиться с багажом знаний и опытом предыдущих поколений, и судьба каждого из нас зависит напрямую не только от воспитания родителями и наставниками, но ещё и от влияния средств доставки информации, которые стали теперь, к сожалению, – зачастую бесконтрольно и трагически, без на то морального права, – главными участниками процесса создания члена современного общества.
Мне кажется, что вопросы высокой нравственности и социальной ответственности, вопросы общественных, семейных отношений и кровной заинтересованности индивида в построении духовно и экономически сильного государства были в те времена на первом месте. В наше же время очевидно, что те, кто занялся внедрением в сознание сотен миллионов насилия, ужаса, секса, извращений и необходимости убивать, убивать и убивать, проходя уровень за уровнем, добиваются массовой деморализации мирового сообщества – и получают массовые убийства в духе американских или норвежских трагедий, кровавые по своей сути и направленные против цивилизации бунты и – как первую ласточку – группу военнослужащих США, задумавших, пройдя уровень за уровнем, добраться до Президента своей страны, чтобы убить его. Вот что получается, когда «жёлтый дьявол» обретает полную свободу, в значительной степени разрушив и продолжая разрушать человеческую мораль, – и не имеет уже (после распада СССР) никакого нравственного противовеса в мире.
В мифах и трагедиях, написанных в Древней Греции и Древнем Риме, боги наравне с людьми являются действующими лицами пьес, наблюдающими с Небес или с горы Олимп за похождениями героев-любимцев на грешной Земле. Иногда они не только инициируют действия главных персонажей, но ещё и напрямую помогают своим протеже одерживать победы, рискуя этим назвать на себя гнев Зевса, запрещавшего из соображений морали вмешательство богов в дела земные. Однако зачастую и сам Зевс помогает своим земным любимцам, вынужденно противодействуя козням других обитателей Олимпа.
Здесь, мне кажется, явно проглядывают дошедшие до нас сквозь тысячелетия и несколько искажённые временем воспоминания первых атлантов о своей – напоминавшей более всего нескончаемую пьесу – жизни в первые три с половиной века создания государства. Всем им тогда приходилось быть и актёрами, и зрителями; и театр со сцены плавно перетекал на улицы и в дома, а потом – вновь на сцену. Счастливое время это, равноценное – по результату развития цивилизации – нашим шести или более тысячам лет и отмеченное постоянной поддержкой атлантов астронавтами, навсегда, таким образом, врезалось в память человечества в виде, к сожалению, не повторявшегося уже более «золотого века» и послужило основанием для давней «голубой мечты» людей о чуде – чуде второго наступления его на Земле и волшебно счастливой и долгой их жизни.
Знали ли Дети Бога, улетая, что детищу Их уготована вскоре жуткая судьба? Трудно сказать наверняка, но вечно терзаемая орлом печень – это образ страданий Прометея от скорбного пути и гибели подопечных его.
В одну ночь улетели астронавты с горы Богов, которая была их ночным пристанищем на Атлантиде. Сейчас всё, что осталось от неё – это остров Шпицберген. Но я не верю в то, что они знали о катастрофе заранее, тем более не верю, что это их приговор и кара; или же – уничтожение селекционером неудачного материала; и ещё невероятней, что это – карающая длань Всевышнего. Высшие Силы не занимаются смертными приговорами и их исполнением. Наше будущее полностью зависит от целей, которые ставит перед собой само человечество, и, соответственно – от логики развития цивилизации.
Голые скалы горы Богов, надёжно скрывавшие от любопытных атлантов частную жизнь астронавтов, внезапно опустели, и атланты, потерявшие в один миг опекунов, учителей и друзей, оказались в положении ребёнка, оставшегося без родителей и няньки и вместо ожидаемой от полной свободы радости получившего шок от абсолютной неопределённости своих дальнейших действий.
Благодаря хорошо отлаженной астронавтами государственной машине хаоса удалось избежать, но внутреннее недоумение, вызванное исчезновением стального сверхнадёжного стержня, который, уходя в неведомую, но очень заманчивую, обещавшую ещё больше захватывающе интересного, чем сегодня, даль, наматывал на себя аккуратными витками спирали дни, месяцы и годы жизни – это полное, надо сказать, недоумение отзывалось теперь противной и чуть ли не ощутимо гулкой пустотой внутри грудной клетки каждого атланта.
И потом – до самого конца, до полного краха, до катастрофы – атлантам всё время казалось, что на них с горы Богов непрерывно смотрят астронавты, что вот-вот, взмахнув огромными крыльями, слетят они со своих горних высей вниз, к ним, грешным, чтобы простить их и наставить на путь истинный. А ведь это наставление и опека – вот только что! – были в полном объёме и почему-то вызывали протест в противоречивой натуре атлантов.
Мне кажется, что первое противоречие, разбившее, пока ещё только условно, атлантов на два лагеря, пролегло между теми, кто сразу искренне, горько и безутешно сожалел о полном разрыве с астронавтами, и теми, кто, поглядывая с иронией, подлой насмешкой и явным торжеством в сторону Горы, радовался своей, как они тогда считали, полнейшей теперь уже свободе.
Нельзя не заметить также, что часть атлантов, будучи и ранее не в силах воспринимать внушённую им Детьми Бога, но оставшуюся абстрактной для них идею единобожия – невидимого и вовсе неощутимого, но тем не менее где-то в непонятной для них форме существующего Творца всего сущего, никак эту свою сверхвласть над ними не проявляющего, но полного при этом Властелина всей Вселенной, – вскоре склонилась в сторону многобожия. И это тоже совсем не трудно понять: ведь громада горы Богов, возвышающаяся посреди острова, ещё хранила тепло, доброту и мудрость Детей Бога, каждый из Которых, в силу своих, безусловно, сверхчеловеческих способностей и возможностей, только что представал перед атлантами как всемогущий и всевидящий бог.
Мы должны помнить также и о том, что совсем недавно атланты делились на два-три десятка племён, нередко враждовавших друг с другом. Взаимные обиды и злоба, нейтрализованные потоком новых ощущений, на самом деле никуда не делись: как только исчезла могучая воля, увлекавшая атлантов в ежедневную радость новизны, связанной, впрочем, и с немалым напряжением сил и способностей, обиды вернулись – не в столь острой, как раньше, форме, вызывавшей межплеменные кровавые стычки, а как бы тлеющие до времени под золой.
Кроме того, то недовольство властью, что нам так легко себе представить и что делит общество минимум на две остро непонимающие друг друга части, тоже способствовало разладу в столь монолитной ещё недавно Атлантиде. Вспомним, как дети, оставшиеся без присмотра взрослых, отнимают друг у друга и делят игрушки – и ничего более для объяснения причин распада Атлантиды на два государства нам не потребуется.
Была, правда, ещё одна веская причина… можно сказать – самая веская из всех возможных причин, которые только может представить себе человек! Но она появилась несколько позже, а потому и увидим её мы несколько позже… Я бы мог, конечно, назвать её (причину эту) прямо сейчас, но это было бы не совсем честно, потому что сам я подошёл к пониманию её лишь в процессе развития моего романа с тайнами.
Атлантида и Гиперборея
Пустота, возникшая внезапно, должна была обязательно заполниться, а для деятельности и для развития должен был появиться новый стимул. К глубокому сожалению, им стала вражда!
Посудите сами: если одни радуются отлёту, а лучше сказать – внезапному исчезновению астронавтов и славят долгожданную, как теперь говорят на каждом углу, свободу, а другие остаются верны, любят и искренне горюют по поводу неожиданного и непонятного разрыва, приведшего, как скажут позже, «к концу золотого века», – то лишь это одно способно сначала разделить общество на две половины, а потом и разбить его на две непримиримые партии с разной верой и идеологией.
А если эти новые противоречия – а мы-то знаем, насколько яростными они могут быть – оживят старые обиды и смертельную, как бывало, вражду, то и два независимых и остро соперничающих друг с другом государства могут возникнуть, как мы видим в нашей современной истории, единым росчерком пера. Тут и граница в виде горы Богов – естественное, делящее примерно пополам остров препятствие, и раньше тоже отделявшее восточные племена от племён западных, – получилась как бы сама собой. Нет, конечно, можно было бы поделить всю Атлантиду вдоль, а не поперёк, проложив границу километров на тысячу с лишком, или уж вовсе сделать всё по-современному, разбив её на десяток независимых государств, но не было тогда заинтересованных в таком дележе и в такой границе.
Гора Богов, делившая напоминавший своими очертаниями бумеранг большой остров, была ранее естественным ориентиром и рубежом, переходить который западным и восточным племенам было жизненно опасно. В те далёкие времена горная гряда, в которой гора Богов выделялась своими размерами, была весьма малопривлекательным и труднопроходимым местом, куда мало кого заносило. Теперь же, надо сказать, положение полностью изменилось, потребовав раздела по очень чётким границам. Дело тут, наверное, в том, что астронавты, имея прародиной планету с очень суровым климатом и с изобилием горных массивов и в дальнейшем расселяясь, как мы уже знаем, на полностью безжизненные, лишённые атмосферы планеты, научились в совершенстве обрабатывать любого вида камень, используя этот природный, имеющийся всегда в неограниченном количестве материал не только для строительства и монументального искусства, но и для производства разнообразных деталей машин и агрегатов, меняя для этого особым образом структуру горных пород.
Это искусство, которое алхимики нашей эры называли «философским камнем» и безуспешно пытались восстановить, астронавты передали атлантам, и теперь граница, проходящая по горному массиву, не могла не вызывать споры, но не до возникновения такой степени остроты неприязни, чтобы – вот так сразу – и палить друг в друга начать, и колоть, и резать, и душить, и бомбы взрывать. Тем более, что на континентах имелись неисчерпаемые ресурсы всех ископаемых. Значит, была для такой внезапно родившейся ненависти иная причина.
В соревновании образовавшихся при распаде Атлантиды на два государства двух разных госсистем изначально закладывается такой мощный потенциал, что развитие соревнующихся должно идти хорошим темпом и обеспечивать высокое качество всем протекающим процессам. Кроме того, в те далёкие времена весь земной шар было проще простого поделить на две половинки, как был поделён уже сам остров, и жить без забот и в своё удовольствие, то есть таинственным и невероятным совершенно образом получить снова – и уже безо всяких условий – райское существование. В нашем понимании рая – как безопасной, весёлой, полной разных удовольствий, а не тяжкого труда, жизни. Правда, надо заметить, что при всяком масштабном дележе возникает недовольство, как это ни странно, обеих сторон; и зависть отравляет после всю оставшуюся жизнь, если только не сыграет роль барьера при заключении сделки. И если с лёгкостью можно поделить какой-нибудь простой продукт, то как же поделить пополам целый континент? А все континенты… а моря и океаны? Да тут такая вырисовывается задачка, что легче стереть с лица земли друг друга, чем столько зависти в сердце своём поместить, и к тому же – понятное дело – на веки вечные.
Согласимся, что нам легко понять тех, кто считал: стоит только всем упасть на колени, воздев руки к вершине Горы или подняв их к небесам, и взмолиться о прощении своём и возврате всемогущих и всё ведающих Отцов своих, как тут же будут прощены они и вернутся времена абсолютной доброй воли и полной защиты. Понятны нам и их вначале недовольство открыто радующимися своей свободе соотечественниками, а потом и ненависть к ним как к основной причине исчезновения мгновенно переставшего быть ощутимо для них реальным абсолютного Добра, как к непреодолимому препятствию на пути возврата желанного «золотого времени». Впрочем, нетрудно понять нам и тех, кто считал, что с лёгкостью решит все свои проблемы и будет теперь жить исключительно в своё удовольствие и безо всякого наблюдения и указа свыше.
Тем, кто имеет перед собой пример крайнего антагонизма между Северной Кореей и Южной Кореей, не нужно объяснять, как можно заставить ненавидеть друг друга даже родных братьев и сестёр. Но всех поголовно жителей страны заставить стать полными единомышленниками тоже никогда не удаётся. Продолжая свободно общаться между собой, атланты и гиперборейцы прекрасно знали о происходящем друг у друга и о планах второй стороны на будущее, а это было крайне важно ввиду начавшейся на пустом месте бешеной гонки вооружений. Это взаимопроникновение в чужие намерения и планы не было тогда результатом разведывательной деятельности или чьего-то предательства. На заре развития человечества, только что получив от астронавтов нравственный закон, островитяне не умели ещё скрывать свои мысли, не понимали вкуса секретов и тайн, а потому вели игру в открытую.
Тут надо упомянуть ещё и о том, что гиперборейцы сумели сохранить у себя систему идеального социализма, введённую на острове астронавтами, а атланты, всё более склоняясь к культу свободы как основного своего божества и подчиняясь поэтому воле стихии и праву силы, сохранив лишь основы государственности, как поплавок в бушующем океане, ударились в авантюру предпринимательства. Нам нет, пожалуй, смысла углубляться во все перипетии их совместной жизни на острове, сразу же настолько поменявшей свои цели и смысл, что все их усилия теперь вели лишь к нарастанию того антагонизма между ними, который погубит их всех через три века непримиримой вражды и соперничества.
Следует, правда, заметить, что самой острой проблемой на Атлантиде была нехватка рабочих рук во всех видах деятельности и отраслях промышленности, поэтому колонизация ближних и дальних территорий стала основным предметом соперничества и источником конфликтов островитян. Везде, где устраивали свои поселения гиперборейцы, появлялись невдалеке и атланты. Не имея в своём распоряжении столь высокой науки, благодаря которой Дети Бога привели их к цивилизации, пользуясь тем, что дикари принимали их за богов, прибывших с небес, островитяне соблазняли их девушек и женщин и устраивали большие гаремы, надеясь, что детей, рождённых от них дикарками, будет легче обучить и воспитать.
Появлявшимся – чтобы нагнать больше страха – на извергающих дым и пламя грохочущих воздушных аппаратах и выходящим в сверкающих одеждах к падавшим от ужаса ниц дикарям островитянам легко было уверовать в своё всемогущество и пользоваться им сполна. Но в дальнейшем эта вседозволенность обернётся для них трагедией. Хотя, надо сказать, тот их метод, что выглядел со стороны как грех и крайняя распущенность, на самом деле был единственным (и полностью оправдавшим себя) способом распространения цивилизации атлантов, доступным островитянам на тот момент. А вот надо ли было так спешить и так форсировать увеличение своей численности за счёт теперь уже насильственного вовлечения «темноты и косности» в эволюционный процесс? Причём делая это с целью получения количественного перевеса над вчерашними братьями для обеспечения своей гегемонии в мировом процессе. Не лучше ли было, никуда не торопясь, предпочесть агрессивной конфронтации мирное взаимовыгодное сотрудничество и плавное развитие? Которое, кстати, полностью предотвратило бы ту вопиющую разницу в умственном и духовном развитии людей внутри самой цивилизации, что, возникнув в те времена из-за несовершенства метода атлантов, делит и сейчас общество на разные слои и создаёт в нём постоянные напряжения. Но когда злоба и ненависть, одолев разум, начинают диктовать действие, то получается именно то, что, в конце концов, и получилось.
Мы не можем не заметить и того, что с момента предоставления атлантам полной свободы действий истинная суть и смысл проекта Прометея стали искажаться ими самым явным и чудовищным образом. И мы увидим вскоре, с какого именно события можно считать этот проект не только утратившим первоначальную идею, но и тут же превратившимся, к сожалению, в странный процесс, преобразующий благие намерения, усилия и труд высокоразвитых цивилизаций в пепел, слёзы и ужасный цикл периодических самоуничтожений.
Однако можем ли мы считать, что Богом и Его Детьми не предусматривалось всё произошедшее с атлантами, пусть не в (иногда весьма неожиданных) деталях, а в целом? Считать, что Он и Они не могли не предвидеть всех издержек и трагических перипетий нового своего проекта, который должен был с определённой точки протекать полностью автономно? Ведь иначе ни о каком эволюционном процессе не могло быть и речи! А дело в том, что процесс создания из животного высшего существа не только получил первый посыл от Бога на острове Атлантида, но и потом остался под Его контролем – для осуществления Им время от времени необходимых корректировок его развития.
Вы можете, конечно, заметить, что какая-то слишком сложная получается в нашем случае эта самая эволюция… ведь ничего похожего мы не видим ни в мире животных, ни в мире растений; но, согласитесь, и человек – создание сложнейшее и ни с кем более на земле и в космосе не сравнимое! Требующее поэтому и возни с ним постоянной, и пригляда. Необходимого, прежде всего, потому, что «темнота и косность» никак не могут быть пока признаны окончательно и бесповоротно побеждёнными.
Естественно, что островитяне устремлялись на новые поселения в те места на земле, которые были гуще населены благодаря более благоприятному климату. При этом они соперничали между собой и остро завидовали друг другу. Дух соперничества всегда желателен и просто необходим, но зачем же было доводить до смертельной вражды? Впрочем, это вопрос, безусловно, и сегодняшней нашей жизни тоже, в которой повторяем мы ошибки предков, как будто кто-то обязал нас делать это.
Сейчас мы можем проследить за расселением островитян по земле, используя в качестве верного признака развалины древних обсерваторий и изумляющие нас грандиозностью и мастерством обработки монументальные скульптуры и сооружения из огромных тщательно отшлифованных и подогнанных одна к другой каменных плит. Несмотря на сегодняшний высокий уровень развития науки и техники, мы не можем создать аналог тому долговечному бетону и той прочнейшей штукатурке, которыми пользовались египтяне в незапамятные времена. Но нельзя и представить себе, чтобы всё это было изобретено во времена Сета (то есть в совершенно невообразимой древности!) народом, ведущим во всём остальном образ жизни, вполне соответствующий тому периоду человеческой истории. А значит, все строительные технологии, и астрономические таблицы, и знание высшей математики, необходимое для расчётов движения небесных тел, и технология изготовления оптики, и… все прочие знания и умения прибыли когда-то на землю Африки из Атлантиды с первыми колонистами, которые, со временем размножившись, образовали в новом своём поселении касту жрецов, строго и бережно хранивших знания, переданные им когда-то астронавтами. И затем – через несколько тысячелетий – ценой больших усилий создали в долине Нила мощнейшее государство.
Были, скорее всего, у жрецов и кое-какие знания по теории гравитации, а может быть, и особые устройства, помогавшие египтянам управляться с неподъёмными тяжестями, но всё было уничтожено при разрушении варварами этой древней цивилизации. То ли в минуты крайней опасности самими жрецами, то ли безжалостными и бессмысленными полудикарями, которыми двигала яростная ненависть к высшему разуму, сумевшему создать вызывающую острую зависть модель благополучия, и волчья жадность, но никак не интерес к текстам и приспособлениям. Впрочем, кое-что всё-таки оказалось в руках у кое-кого, о чём мы узнаем, когда прокрутим роман с другой тайной. Помните, как у Маяковского: «Дорога до Ялты похожа на роман – всё время надо крутить!» Но мы с вами отправимся в места, находящиеся, конечно же, гораздо южнее Ялты, и сделаем это немного позже.
Как мне кажется, именно знания по гравитации оказались роковыми для островитян, создавших – в смертельной своей вражде и ненависти друг к другу – бомбы, использующие особым образом сконцентрированную энергию гравитации. Наверное, как средство мщения – в случае полного поражения. Последний аргумент в братском споре, так сказать. Скорее всего, взрывы именно этого страшного оружия привели к сдвигу тектонических плит и полной гибели Атлантиды. Огромные волны (цунами), поднявшиеся одна за другой при такой масштабной катастрофе, возможно, и привели к тому Великому потопу, что запомнился на многие тысячи лет всем землянам, так как значительные массы воды затопили тогда часть европейского континента на долгие столетия. Впрочем, мы никогда не узнаем – этот потоп или какой-то иной был описан в знаменитой легенде, до которой мы тоже, конечно, доберёмся в своё время.
Почему я думаю, что тогда была взорвана именно гравитационная бомба, а не была та катастрофа следствием термоядерной войны? Астронавты не могли не рассказать атлантам о крайнем коварстве атомного оружия, а атланты были достаточно умны, чтобы этот урок хорошо усвоить. Кроме того, близость двух армий на ограниченной островной территории исключала саму возможность атомных взрывов. Узнали от своих учителей они также и о безжизненности, жестокости и коварстве Космоса, в котором никто их не ждёт, и потому туда не стремились. Дел на Земле было невпроворот. Да и зачем улетать из рая?
Мне кажется, что и ракет тогда у них тоже не было, так как островное пространство было для их применения чересчур мало. Но вот остальное созданное ими оружие вполне могло превосходить по своей мощи наше современное, потому что мозг островитян работал тогда на восемьдесят процентов своих возможностей, а не на жалкие десять, как наш. Вполне достаточные, правда, для того, чтобы всё равно собственными руками готовить свою гибель. Вы вправе заметить на это, что гравитационные бомбы, при всём своём уме, островитяне всё-таки взорвали… но о том, до какой степени ожесточения и взаимной ненависти дошла перед этим вражда между ними, мы можем только догадываться.
Впрочем, разве происходившие совсем недавно войны не доходили до омерзительной жестокости и преступлений против человечности? Так неужели изгнание из рая людей, отведавших от плода Познания, не только предусматривает лишение их бестрепетного покоя и чисто животных радостей, но ещё и обрекает на непременную гибель через несколько веков или тысячелетий? Исходя из печального опыта и трагической части истории человечества, пессимисты могут воскликнуть: «Да!» Но если спокойно и объективно оценить ситуацию и взглянуть на происходившие на Земле процессы беспристрастно и без мистики, то не увидим ли мы подающего нам надежду развития и не обнаружим ли (как в нашем прошлом, так и в настоящем) достаточно много выдержанных, благоразумных людей, не допустивших бы злость, и ненависть, и беспредельную жадность в решении различного рода проблем – людей, надо отметить, увы, очень редко попадающих в высшие эшелоны власти.
Почему же наверх прорывается и руководит нами агрессивная, жестокая жадность, готовая уничтожить (в который раз!) всю цивилизацию, если не удаётся ей достичь своих целей? Почему те прорываются к власти, кто – и зачастую именно потому, что – имея огромные денежные средства и влияние, бесстыдно манипулируют сознанием, свободой и жизнями других людей? И почему мы выбираем для управления своими странами таких «героев»? Нет ли в этом ещё одной причины того, что мы шаг за шагом приближаемся к нашим даровым и тучным пастбищам, к райским кущам? Это предопределено? Разумеется, нет. Но нам самая пора принять законы, предусматривающие неотвратимость уголовной ответственности для тех руководителей государства (и прочей чиновной братии), которые пользуются властью, чтобы решать проблемы кучки богачей и самим обогащаться на этом. Строгое выполнение этих законов приведёт к качественному изменению состава власти, убрав из неё очевидных властолюбцев, аферистов, предателей и жуликов. Совершится, наконец, поворот власти в сторону экономического развития страны, интересов и нужд людей в их полной и истинной взаимосвязи, а это, в свою очередь, даст такой подъём нравственности граждан, что (то кажущаяся нам, то нет, а может, и… желанная?) предопределённость нашего возвращения к первобытной жизни в земном раю перестанет висеть над нами дамокловым мечом.
Никакой мистики, на веки вечные ставящей наше будущее в зависимость от зловещих предсказаний древних пророков, не существует. Но в нашем прошлом найдём мы вполне определённое предупреждение о необходимости выверенной взвешенности всех наших поступков и прямой ответственности за них, которая – неизбежно – либо наступает в очевидной форме прямых потерь и горьких разочарований, либо тревожит нас ощущением приближения большой беды.
Нет мистики и в наших взаимоотношениях с Детьми Бога и Всевышним, но есть между ними и нами огромная разница в интеллекте и возможностях науки и техники, пока недоступная нашему пониманию. Может быть, через две тысячи лет, а может, только через миллион годков мы сможем выйти на уровень правильного понимания смысла сотворения Богом нашей планеты и всего на ней сущего, но это – если преодолеем нынешний всех тревожащий этап. А правильнее будет сказать – полный тупик нашей цивилизации.
Читателя наверняка разочаровывает то, что я не описываю подробно схватку между атлантами и гиперборейцами. Но разве ради описания батальных сцен затеяли мы этот разговор? И хотя о некоторых деталях, описанных ярко и вполне достоверно в Библии, в эпосе Индии и других народов, мне придётся вспомнить, но лишь как о давно и всем известных фактах, правда, несколько искажённых временем. А фантазировать на эти темы при наличии обширной голливудской фильмотеки, поверьте, не имеет смысла. Потому что в этих фильмах настолько полно и реалистично отображены все способы убийств – не только применявшиеся когда-либо в действительности, но и изобретённые злобным воображением авторов, – что превзойти их никто и никогда не сможет.
К моменту гибели Атлантиды некоторые колонии островитян были уже довольно многочисленными, но высокотехнологичных производств и своих научных баз не имели, так как их главной задачей было увеличение числа населения и его обучение, что было достаточно сложным и кропотливым делом. Гибель родного острова – а вместе с ним и всей промышленности – поставила колонистов в очень трудное положение: у них были самолёты и вертолёты, были корабли, но лететь и плыть на них можно было либо в один конец, либо на прощальную прогулку, так как топливо и запчасти во время войны перестали поступать. Нужно было с нуля создавать заводы и фабрики, занявшись их строительством уже в самих колониях, а человеческий материал там для этого совершенно не годился: все инженеры, конструкторы, все квалифицированные специалисты, вся научная элита и все опытные рабочие, значительная часть которых была подготовлена в новых колониях, погибли при катастрофе на Атлантиде, не оставившей ни одному обитателю острова ни малейшего шанса на спасение. Кроме того, волю и ум колонистов полностью парализовал страх, так как почти все они считали гибель Атлантиды целиком справедливой, заслуженно обрушившейся на них карой богов. И очень трудно будет угадать нам, сколько потребовалось столетий, чтобы преодолеть поразившую всех островитян жуткую депрессию, вызванную страхом постоянного ожидания полного уничтожения, и начать процесс возрождения – из растворённого в океанских водах пепла и воспоминаний о былых временах.
После пережитого шока постепенно возникли и организовались касты жрецов из атлантов и гиперборейцев, призванных хранить и умножать оставшиеся знания и сохранять полную власть островитян в колониях, что постепенно становилось всё более непростым делом. Потому что только очень небольшая часть из воспитанников колонистов оказывалась способной не то что к высшей деятельности, но и к простому труду; и колонии островитян всё больше и больше «обрастали» «человеческим браком», вначале доставлявшим им много забот, а затем ставшим и угрозой жестоких набегов и даже полного уничтожения колонистов.
А надо было начинать ещё и многотрудный процесс становления и развития возникавших на месте колоний государств, весьма осложняющийся враждой островитян между собой и враждебностью большей части дикарей к островитянам. Хотя благоразумия у выживших атлантов и гиперборейцев, получивших только что горький урок гибели родного острова, хватало для того, чтобы не начинать новые войны между собой, но не было и речи о прощении друг друга и о сотрудничестве. Так как не был сделан ими главный вывод – о недопустимости злобы и ненависти в человеческих отношениях, – то и крайний антагонизм между вчерашними братьями и сёстрами остался и с фатальной неизбежностью привёл их к почти полному самоистреблению в не таком далёком будущем.
«Осколками» Атлантиды и Гипербореи, если так можно назвать их многочисленные колонии, были на то время усеяны все континенты Земли, за исключением Австралии, возможно, имевшей в те времена уж очень неблагоприятный климат. А может быть, австралийские дикари, не обращая никакого внимания на чудесные появления незнакомцев с небес, просто любили закусить колонистами, предпочитая их местной фауне. Но мне кажется, что дело здесь совсем-совсем в другом.