полная версия

Николай Феодосиевич Корсаков
Панорама. Роман с тайнами

Поэтому я и не стремлюсь вызвать в вас ужас и жалость к Ним известными всем издавна литературными приёмами, которые имеют, конечно же, большой воспитательный эффект для масс, но, к несчастью, недостаточно блокируют животные инстинкты наши, вытравить которые в себе до конца людям не удаётся в том числе и потому, что обычные условия нашей жизни заставляют большинство проводить дни свои в трудах и заботах; а тут ещё и передряги, и неприятности, что случаются чаще, чем нам хотелось бы. И какую бы яркую – вслед за художниками, писавшими на библейские темы, – картину здесь мы ни представили себе, нельзя не признать, что пресловутая суета сует не даст нам возможности держать её долго в своём воображении. В отличие от той вмещающей все двадцать тысяч лет картины нашего развития, которую видят во всех подробностях душа и дух, потому что их информационное поле превосходит наше в миллионы раз. То есть, гораздо вернее будет сказать – в несчётное число раз, что обусловлено миллиардами лет Их развития, давшими Им способность прямого виденья покрытых для нас мраком неизвестности пластов нашей истории и удержания этой ярчайшей и находящейся в состоянии непрерывного действия панорамы в необходимой Им для изучения всех составляющих нашего бытия кондиции.

И подумайте сами: может ли так быть, что эти два изуверские убийства Сынов Божьих, о которых мучителям Их и убийцам было доподлинно известно, что Они – Небесные Отцы, принесшие им Познание и Мораль, – может ли так быть, что не накладываются эти два убийства, которые занимают в созданной Ими при помощи высших технологий панораме место, определяющее наше отношение к Высшему Разуму и Добру, – не накладываются они каким-то дальним, но чётким отзвуком на почти не заметное нам, но, между тем, вполне реально существующее подозрительно-укоризненное отношение двух наших духовных частей к части нашей телесной?

Мне кажется, что несмолкающее, отражаемое тёмной толпой окруживших нас угрюмых тысячелетий эхо тех событий будет звучать не только на Земле, но и во всей Вселенной слышен будет явственный его отзвук, пока – вместо жалости нашей к теми растерзанному и к нами распятому – не возобладает в нас жгучий стыд, который должен бы терзать каждого за соучастие в этих казнях. Стыд, который перестанет преследовать совесть нашу только тогда, когда совсем исчезнут злоба, ненависть, жадность и убийства с лица нашей Земли-матушки! Когда преодолеем мы с вами то зло, что длится уже двадцать тысяч лет.

Конечно, если бы я написал пятьдесят лет назад о возможности Отцов наших видеть события тысячелетней давности так, будто происходят они в данный момент, то это было бы, скорее всего, воспринято как дикая фантазия. Но сейчас, когда каждый из нас с помощью компьютера может обладать такими пластами знаний, какие раньше мало кому были доступны, и видеть на экране всё, что было когда-либо снято профессионалами и любителями и занесено в программу, написанное мной выглядит не так уж и фантастично. Tеперь должны мы понимать совсем уже не как сверхъестественное и то, что Бог наш – Всеведущ и Вездесущ. Ведь наука и техника развились достаточно, чтобы приблизиться (с помощью систем видеонаблюдения) и к этим – фантастическим совсем ещё недавно – постулатам веры настолько вплотную, что любого из нас, отмечающего несоответствие наших технических достижений с нашей моралью, должен охватить ужас и стыд.

Хотя при этом может утешить нас и ободрить то, что чипы не смогут (сколько бы ни заплатил тут жадный капитал безнравственной науке!) проникнуть в глубины наших чувств и замыслов. В которые проникает очень хорошо Дух Святой, аккумулировавший в себе не только всю историю нашу, но и все знания, накопленные в масштабе Вселенной. И Ему бы, конечно, никаких усилий не стоило показать нам выхваченную из глубины веков и застигнутую врасплох всю живую круговую панораму, охватывающую целиком всю Землю – со всей в тот период времени присущей людям деятельностью. И мало того – Он мог бы показать, сопровождая изображение лекцией, рождение и смерть звёзд и любую из планет необъятной Вселенной; и тайну «чёрных дыр», и много всего другого узнали бы мы, если бы только сумели обрести ту Высшую Мораль, которая рождается и крепнет только у тех, кто соблюдает все Заповеди Бога.

По-моему, должно быть нам совершенно понятно, что Отцам нашим Небесным, потратившим столько усилий на свой дерзкий, невиданный дотоле грандиознейший проект развития разумной жизни на Земле эволюционным путём, – невозможно Им окончательно расстаться с этой идеей и обречь этим на полное уничтожение всех людей, не отделив лучших из них, как делает это любой селекционер в процессе своей работы. Но и вмешаться в самый критический момент напрямую – всё равно что уничтожить сам смысл и идею задуманного эксперимента. Который, конечно же, будет продолжен, пока – на определённом этапе – не будет достигнут нужный результат. А вот возможно ли нам сейчас (понятно, что ни о каком быстром результате здесь не может быть и речи), поняв, что мы вправе стать соавторами в этом проекте, начать изменять как свой образ жизни, так и цели наши и задачи, вместо того чтобы помчаться на разведённый мост с двух сторон и столкнуться лбами в последнем свободном полёте;.. возможно ли это? И возможно ли нам найти в необходимых нам самоограничении и самоконтроле новый смысл жизни? Пусть каждый даст себе откровенный ответ на этот вопрос. И пока этот ответ не найден – надо ли нам лететь в Космос, чтобы на первом или на седьмом небе найти-таки Бога и, встретив Его – лицом к лицу, – уже в третий раз повести себя с Ним так же, как в первый и во второй? Потому что мы за всю эту толщу проводимых нами в мирской суете лет всё ещё не выработали в себе устойчивый, доведённый до автоматизма безусловный рефлекс – отвращение к убийству. А без этого малого первого шажка к Нему – что мы можем сказать Богу, встретившись с Ним взглядом? Как сможем мы пережить этот миг, даже упав на колени или распластавшись ниц? Тогда как ни один – даже наилучший из нас – не сможет выдержать этот момент истины (момент внезапного и полного обнажения его внутренней сути), а вынужден будет или зарыдать, очищая потоком слёз своё тело перед душою, или впасть в тот не контролируемый нами порыв, казалось бы, беспричинного и совершенно необъяснимого крайнего гнева, которому так легко поддаётся определённая часть толпы и сейчас, как в те времена. Так не лучше ли нам, вместо дальних полётов, обратиться к Его Образу внутри себя? Ведь Он – всегда с нами, и мы всегда можем начать с Ним свой внутренний диалог. И обойтись при этом без эксцессов.

Тот, кто прочитает и правильно поймёт этот текст, получит, возможно, шок. Но поможет ли это ему измениться так, как всем нам хотелось бы? То есть, станет ли он внутренне сильнее, чем агрессивная жадность в нём? Сможет ли активно противостоять этому чувству при любых обстоятельствах? Ведь такие изменения не могут произойти по мановению волшебной палочки. Да и натура человека столь противоречива, что логике он следует крайне редко.

На что же нам остаётся надеяться? Наверное, только на медленное и верное действие Правды, вполне способной постепенно уничтожить ту паутину, которую сплела человеческая склонность к «выгодной», а на самом деле – смертельно опасной лжи. Но Правда лишь тогда активизирует эту свою работу, когда мы согласимся на строго индивидуальное, интимное взаимодействие с ней, полностью исключающее какой-либо контроль и воздействие на нас любых личностей, берущих на себя смелость руководства массами людей.

***

Теперь, когда история человечества предстала перед нами в достаточно трагичном ракурсе, и мы благодаря древним мифам, легендам и тексту Библии смогли увидеть, как «темнота и косность» (пользуясь тем, что человек никак не осмелится порвать со своей ролью бессловесного статиста) ведёт свою двадцатитысячелетнюю битву с Добром и Светом на просторах Земли-матушки, – нам остаётся уточнить лишь некоторые детали, чтобы понять, почему чудеса и истина, протянутые нам на ладони, вызывают в нас неизменно вспышку злобы и ненависти вместо понимания, благодарности и любви.

Но вначале, пожалуй, нам надо окончательно прояснить такой момент: если и существует и если видна нам перекличка историй Прометея и Христа, то это вовсе не значит, что события, случившиеся двадцать тысяч лет тому назад на острове Атлантида, были просто перенесены еврейскими пророками в Иерусалим. Невозможно ведь представить себе, что верхушке еврейской церкви вдруг понадобилось создать новую веру, конкурирующую с их – старой верой. А вот то, что им пришлось в срочном порядке приложить максимум усилий для того, чтобы, вклинившись некоторым возможным в ту пору образом в процесс создания неудержимо распространяющейся новой религии, спасти этим собственную веру от полного поглощения её новью, – это мы в скором времени увидим. И, разобравшись в причинах и деталях объединения верхушкой церкви евреев трагической части истории Прометея с историей Иисуса из Назарета, которое сильно запутало и осложнило наше восприятие мира, мы поймём, что здесь не было поначалу неких злых намерений, а была лишь, с одной стороны, полная невозможность для евреев-переводчиков понять всё в этих древних текстах правильно, а с другой – очень жёсткая необходимость смешать их, продиктованная совсем не случайно сложившейся в Иудее в тот период ситуацией, которую можно назвать безвыходно опасной для всего еврейского народа.

И тут ответ на наши вопросы снова даёт Евангелие. Ибо если мы перечитаем притчи Иисуса Христа и слова, обращённые Им к Его ученикам и к толпам слушателей, то поймём, что эти слова нельзя приписать Прометею, потому что хоть и общался он с людьми двадцать тысяч лет тому назад, но люди эти были гораздо лучше образованны и более понятливы, чем те, с которыми говорил Иисус в Галилее, в Иудее и в граде Иерусалиме. Ведь знания (на уровне более высоком, чем в современных университетах) давали на Атлантиде атлантам сам Прометей и его команда; а через восемнадцать тысяч лет Иисусу Христу пришлось иметь дело с человеческим материалом, который – в результате двух самоуничтожений и того, бывшего тогда для Египта будто бы единственно возможным, метода колонизации ближних и дальних стран – отличался значительно более низким, чем люди в древние времена, уровнем образования и культуры.

Поэтому беседы Прометея с атлантами не только не могли быть приписаны Христу, но и переведены они были наверняка фрагментарно – только в тех местах, которые смогли осилить переводчики. И из осиленных ими фрагментов составлялся целостный текст только благодаря тому, что переводчик (или, скорее всего, несколько поколений переводчиков), сообразно со своим уровнем знаний, религиозными воззрениями и интуицией, вносил туда достаточно много наполнителей, состоящих из более понятных ему самому и его современникам подробностей быта, символов и реалий тех времён. И так как даже в те далёкие жестокие времена переводчикам не верилось, что люди способны убить стоящего перед ними живого (Всемогущего!) бога, то постепенно слагались легенды об Усири Адонаи, которого предательски убили и разрезали на куски, но потом сложили по частям и оживили; и об овчаре Таммузе (пастух, заботящийся об овцах, всегда ассоциировался с пастырем, ведущим за собой послушных ему людей), растерзанном диким вепрем, – этим вечным символом беспричинной и неутолимой ярости, присущей, к сожалению, не только этому зверю, – и затем оживлённом богиней.

Достаточное количество различных вариантов этих легенд говорит нам о том, что далёкие и смутные отголоски того ужасного преступления достигли всех уголков Земли. Хотя должно быть понятно нам и то, что это убийство было одето в «разноцветные и пышные одежды легенды», скрывающие истинную его чудовищность, не только потому, что оно произошло когда-то в незапамятные времена Атлантиды, но и в силу полной непроизносимости этого, как говорится, голого факта. Поэтому, подменяя необходимость осознания чудовищности содеянного свободным полётом фантазии, всегда готовой найти конкретного виновника и объект всеобщей ненависти, даже сами египтяне, имевшие исчерпывающую первичную информацию, предпочли обнародованию правды создание мифов; так можно ли упрекнуть в этом шумеров, вавилонян, ассирийцев, греков и всех других, давших волю своему воображению на столь благодатном египетском материале?

Ведь вот что писал в своей книге известный французский египтолог Огюст Мариет: «На вершине египетского божественного Пантеона восседает бог единый, бессмертный, несотворённый, невидимый и скрытый для обыкновенных смертных в глубине его сущности. Он – творец неба и земли, он сотворил всё, что существует, и ничто не сотворено без него. Это бог, существующий исключительно для посвящённых в таинство святилища». И мы сейчас можем получить ещё одно веское доказательство того, что и история Прометея (в египетской мифологии – Озириса, то есть носителя света знаний), и даже смысл Триединства Бога были хорошо известны египетским жрецам; но им тогда, как нам сегодня, было гораздо проще и естественней придумать соответствующую человеческой психологии историю, чем посмотреть себе прямо в глаза. Поэтому и появляется у них тройственный бог: Озирис, Изида, Горус, – и разворачивается перед благодарным зрителем ужасный спектакль коварного убийства Озириса, совершённого специально придуманным, чтобы скрыть настоящую жуть того эксцесса, его родным братом Сетом. Хотя нельзя не заметить, что образ брата мог появиться в легенде ещё и потому, что сам Озирис называл братьями созданных Детьми Бога людей.

Конечно же, Сет (Тифон) смертельно завидует (и это – всем знакомое и понятное чувство!) Озирису, который, научив уже египтян тому, что сделало их людьми, отправился с просветительской миссией по всему свету. Коварный Сет, понимая, что бога убить не так просто, изобретает хитроумный план: к долгожданному возвращению Озириса он готовит грандиозный пир, на котором всем присутствующим предлагается прилечь в роскошнейший гроб, чтобы таким способом разыграть этот очень дорогой и желанный для всех египтян приз в своеобразной лотерее – кому окажется сей выигрыш строго по мерке, тому он и достанется. Нечего и говорить, что мерка была снята зловредным братцем именно с Озириса; и когда главный египетский бог, не без удовольствия и в предвкушении сюрприза, доверчиво прилёг в максимально комфортный гробик, его брат с сообщниками захлопнули крышку, залили её расплавленным свинцом и кинули гроб в Нил, откуда он попал в бескрайнее море. Ищи-свищи…

Изида – сестра и жена Озириса, которой на пиру не было и которая узнаёт о преступлении с некоторым опозданием, наверное, потому, что является ещё и луной, хранящей всю ночь свет своего супруга-солнца, облачившись в траур, тут же отправляется искать тело. И находит этот гроб, застрявший в тростниках близ Библоса. Естественно, она спешит призвать на помощь своего сына Горуса (утреннее солнце), но зловредный и коварный Сет успевает к гробу намного раньше, овладевает телом, разрезает его на четырнадцать частей и кидает куски несчастного Озириса во все рукава Нила.

Безутешные Горус и Изида находят, конечно же, части растерзанного тела бога, складывают их вместе, и Изида оживляет мужа;.. но существует несколько вариантов продолжения легенды, некоторые из которых напоминают больше людскую сплетню, и потому – не наше дело в них копаться. Я ведь взялся пересказать этот египетский миф, гораздо полнее и профессиональнее изложенный Рене Менаром в его книге «Мифы в искусстве старом и новом», чтобы показать только, что истории Прометея и Иисуса Христа могут лишь очень отдалённо напоминать друг друга. Но необходимо заметить и то, что египетские легенды намного старше греческих (и любых других древних мифов, легенд и сказаний), а потому можно предположить, что если и не называли Озирисом своего предводителя астронавты, то, вполне возможно, атланты называли его именно так, ведь, переделывая непроизносимую быль в легенду, не могли имевшие первоисточник и знавшие истину жрецы Древнего Египта не оставить неизменным хотя бы костяк этой истории.

И тут, продолжая отвлекаться от основной темы, мы должны уяснить себе, что мы и сейчас, очень возможно, пользуемся (пусть и несколько видоизменёнными!) некоторыми из слов атлантов, дошедшими до нас не в виде полноценного языка, потому что атланты в своих колониях говорили на нём только между собой, а в каждой из этих колоний создавали они новый язык, беря за основу те несколько десятков слов или звуков, которыми пользовалось ранее это племя или группа соединяемых ими племён. Поэтому язык атлантов исчез, когда они вымерли, и в общем пользовании остались из него лишь те слова, которые когда-то улавливались и запоминались их воспитанниками; а на Земле благодаря такому способу колонизации появилось множество языков и наречий, которые прошли ещё очень долгий путь развития, пока не приняли свой современный вид, и сейчас продолжая развиваться и видоизменяться.

Но давайте оставим в покое вопросы образования языков, по которым учёными написаны сотни томов, и вернёмся к Озирису, названному Прометеем древними греками, создавшими на основе египетского материала настолько интересную мифологию, что именно она даёт нам в образной форме основы миропонимания, будучи в целом даже несколько логичней, чем современные научные теории, оставляющие в нашем прошлом немало провалов и чёрных дыр. И, вернувшись к Озирису, мы не сможем не увидеть, что взять его историю и перенести её на иерусалимские подмостки, чтобы создать на этой основе новую и более сильную, чем их, религию, евреи никак не могли. А то, что первые христиане (иудеи и греки!) достаточно долгое время называли себя назареями, то есть последователями Иисуса из Назарета, а Христом, то есть Мессией, Он был назван (евреями) несколько позже, – тоже говорит нам о том, что тут никакого совмещения с образом Прометея произойти не могло.

Да и та простая мысль, что для евреев смертельно опасно было начинать с жесточайшей казни Сына Божьего распространение новой религии, провозглашающей Иисуса Мессией вскоре после того, как синедрион во главе с Каифой вытребовал у римского наместника Пилата для Него казнь, – эта мысль является наилучшим и полнейшим доказательством истинности произошедших тогда в Иерусалиме (неожиданно для всех, кроме Одного!) событий. Событий, которые никоим образом нельзя было в то время замолчать или полностью перекроить, потому что новая религия разрасталась тогда с такой мощью, с такой горячей и искренней, имевшей своим основанием совсем недавние яркие события уверенностью в приходе на грешную землю Сына Божьего, что это поставило отцов еврейской церкви перед выбором: либо в полной покорности создавшей для них роковые обстоятельства судьбе и бездействии ждать скорого возмездия от мстителей за смерть Иисуса Христа с риском гибели для иудейской религии и всего еврейского народа, либо с помощью не иначе как под диктовку ангелов Бога-Отца написанного Писания поставить своих будто бы предопределивших развитие всех событий на Земле пророков выше даже самого Живого Бога (являющегося частью Триединства, определяющего все дела не только на Земле, но и на небе!) и в результате этой малой хитрости возглавить весь новую религию образующий процесс. И мы можем теперь видеть, что эти меры были приняты вовремя и не только спасли евреев от истребления христианами, но и дали им возможность влиять, в той или иной мере, на многих из действующих лиц и статистов мировой истории.

А вот то, что убийство живого Бога происходило на Земле уже два раза, и никто, стало быть, не может нас застраховать от раза третьего, должно со всей отрезвляющей силой сказать нам, что и теперь, в этой грандиознейшей трагикомедии, разыгрываемой на подмостках нашей матушки-Земли, от роли безмолвного статиста, пассивно ожидающего предначертанной роком странной судьбы, человечество может избавить только полное осознание им своего права на творческое участие в построении своего будущего, которое должны увидеть мы не в изобилии вкусной еды и всяческих удовольствий и не в райских кущах.

Понятно, по-моему, что те из людей, кого смело можно признать драматургами и режиссёрами масштабных спектаклей, часто склоняются к жанру абсурда потому, что цели их или заказчика пьесы не только расходятся с интересами народа, но и находятся вне норм общечеловеческой морали, требуя всё новых жертв, крови, потерь и страданий. А порождённый неуёмной их жаждой всё больших богатств и всё большей власти абсурд этот, становясь наиболее ярким и впечатляющим элементом нашей истории именно из-за кровавой своей жестокости, вытесняет из нашего сознания как раз те цели и тот смысл жизни человека, который диктует нам православная христианская и другие религии. Поэтому и не были созданы до сих пор сколько-нибудь стройные и понятные философские учения, которые вселяли бы оптимизм в массы. Ведь никак нельзя внедрить в сознание образованного человека веру в то, что после смерти человек раздваивается, и если тело № 1 отправляется на кладбище и гниёт там в могиле, или сжигается оно в огне, то тело № 2 в аду или в раю продолжает таинственным образом жить. И – либо страдать в аду самыми страшными муками, либо, наоборот, наслаждаться идеальным климатом рая и той организацией жизни, которую принято называть райской благодатью, так как объяснить её (эту загробную… жизнь?) иначе мы не можем.

Согласно другому известному нам варианту прогнозирования нашего будущего, кости покойников, потихоньку в земле истлевая, ждут Страшного Суда, для которого их непременно оденут плотью, а после суда опять же отправят в ад или в рай… Альтернативой этим двум весьма трудно представимым из-за их полной нереальности вариантам стимуляции труда и праведности людей, как известно, является коммунизм; но что это такое – даже знаменитые создатели коммунистической идеологии и их верные последователи (теоретики этого учения) объяснить так и не смогли, оставив, по-видимому, решение этого вопроса далёким своим потомкам.

Нельзя не заметить при этом, что старым и естественным объяснением существования как этих, так и других полностью необъяснимых схем является всего лишь удобство их для тех, кто привык пасти и стричь своих овечек. Я же (простите уж мне здесь моё ячество) считаю, что только эта рассказанная мной правда может вернуть людей к простым и ясным истинам, которые даны им были в самом их начале и о которых позже человеку напомнили – ценою жизни Иисуса из Назарета. Эти истины не обещают нам чудес, но, требуя от нас высшей нравственности, ставят нас на верный и ясный путь – путь к небывалым и невообразимым ранее свершениям и к той долгой, счастливой и осмысленной жизни, которой хочет каждый из нас. Но которую можно построить на Земле не столько тем созидательным трудом, в котором человечество уже достигло поистине великолепнейших результатов, сколько внутренней своей работой – построением в себе строго индивидуальной модели своего соответствия собственному представлению о добре и высшей справедливости.

И вот тут я должен заметить, что мне остаётся только верить в совпадение этих ваших внутренних представлений о добре… с Заповедями Бога, после того как я освежил в вашей памяти знание о том, что Он существует так же реально, как мы с вами. Ведь нет, на самом деле, ничего более странного в нашей психологии, чем существующий диссонанс между нравственным законом в душе, который, как и звёздное небо над головой, удивлял когда-то Канта, и паническим страхом нашим перед той жизнью, что стала бы возможной для каждого из нас в случае ежедневной проверки наших желаний и действий на их соответствие Заповедям Бога. Что вовсе от нас не требует отказа от привычных маленьких и больших удовольствий, наслаждений и забав, ибо если даны они нам природой, то и должны нас радовать в полной мере. Как, возможно, радуют они Кого-то ещё, Кто наблюдает за нами, как мы – за детьми в песочнице, но хочет при этом, чтобы не нарушали мы Его Закон. А иначе никакого выхода для нас за пределы выделенного нам для забав и игр Луна-парка Им не предусмотрено.

И, конечно, нельзя не отметить, что невероятно трудно сосредотачиваться нам на соответствии своих поступков Заповедям, когда ускользающая каждый миг из-под пальцев жизнь требует от нас немедленных решений и действий, которые нередко очень трудно вписать в Закон Его. Но если это так, если вами задумано что-то несовместимое не только с Заповедями Бога-Отца, а и с теми представлениями о добре и справедливости, что имеются в каждом, даже самом примитивном из нас, то откажитесь от «победы», которая, кажется вам, наконец-то у вас уже в кармане; откажитесь и раз, и два, и три, пока хоть и поседеете вы в поисках верных решений, но найдёте всё-таки соответствующий и вашему горячему сердцу, и холодному разуму, и нежной душе вашей, и Закону Бога —единственно правильный шаг.

Вы можете упрекнуть меня в том, что явно сбился я тут с философии на проповедь, что бесполезно, глупо и смешно, так как разных проповедников было и есть на Земле-матушке достаточно много и без меня,.. а в итоге можно сказать только, что «воз и ныне там». И можно упрекнуть (доморощенным философам всё можно…) – по нашей людской простоте – Кое-кого в том, что Ему гораздо проще в Своих Делах соответствовать Своему Закону, имея в запасе целую вечность,.. даже и намёка на которую нет у нас; и тут же подумать в ответ (и это – ещё более увлекательная тема!): «А сама-то Вечность могла появиться как факт только в ответ на исполнение Им Заповедей!» – и потом свести всё к излюбленному нашему вопросу: «А что же было первым?!». То есть, был ли раньше Вечный, Всемогущий, обладающий одновременно мужским и женским началом и всю Вселенную вмещающий в себе Бог-Отец, или же сама Вечность, в которой Он первоначально был не более зерна горчичного дерева, вырастила Его как феномен абсолютной морали? …Хотя, с другой стороны, когда говорим мы о вечности и бесконечности, можем ли мы тогда вообще надеяться найти признаки какого-либо начала?..

Но как же, как же теперь, в мыслях своих если и не вернуться нам к своему уже хорошо нам понятному Началу, то прийти к Спасителю нашему, чтобы припасть губами к пробитым гвоздём стопам Его?

Кто-то может потребовать от меня объяснить мою полную уверенность в неизменности любви к нам Иисуса Христа – на фоне существующей легенды о Его (якобы возникшем в крайнем гневе) желании уничтожить всё человечество, которое подвергло Бога Живого столь страшной казни, и о том, что только заступничество Иоанна Крестителя, умолявшего не делать этого, и просьба к Нему о помиловании столь страшно согрешивших людей Божьей Матери спасли нас от лютой смерти. Но на самом деле возникновение этой легенды объясняется тем, что тогда перед пастырями христианской церкви встала необходимость совмещения в понимании своей паствы (да и в своём собственном сознании) Всемогущества Живого Бога и Его (после Его мук и воскресения!) безусловного прощения Им виновных перед Ним людей. Прощения, которое абсолютно несовместимо было с человеческой психикой тогда, да и сейчас мало кому может быть понятно. И может быть объяснено – в действительности и безо всяких натяжек – только Любовью Отца к малым детям своим, к людям, которым предстоит ещё (предусмотренный Им!) очень, очень долгий путь под контролем и обучением «Учителя и Утешителя», которого пришлёт (прислал?) к нам Его Отец.

Но и после такого объяснения многим из нас могут показаться натянутыми и совершенно неправдоподобными такая Его доброта и такое всепрощение, если проигнорируем мы огромнейшую и невообразимую даже для самого развитого человеческого сознания разницу (но не пропасть!), что существует между человеком и Богом. Разницу, которая – волею Его – должна сокращаться.

И если вспомнить, что и в те стародавние времена, и во времена гораздо более поздние население процветающих городов и близлежащих сёл полностью уничтожалось озверевшими завоевателями, то достойное поведение русских войск в занятом ими Париже и гуманное отношение советских солдат к немцам в капитулировавшей Германии, которая принесла нам неизмеримо больше смертей, крови, страданий и разорения, чем в 1812 году принесли на земли Руси французы, даёт нам все основания сказать, что тот пример, которому мы все должны следовать – пример прощения Христом распявших Его людей, – не прошёл даром для христиан православного обряда, укрепив их нравственность.

Совсем другие результаты мы видим в том случае, когда один из самых древних народов находит для себя примеры правильного поведения не в том – единственном для всех нас – Образце, а в плодах воображения своих пращуров. И можем ли мы сказать, что легенды о пророке Моисее и мудром царе Соломоне, которые, якобы, напрямую общались с Высшей Силой, – что (на реальной исторической основе человеческой фантазией навеянные!) легендарные их образы оказали благотворное влияние на современное еврейство и помогли нравственному (прежде всего!) разрешению конфликта между евреями и палестинцами (потомками самаритян?), а также усмирили первобытный пыл в их отношениях с арабами, сирийцами и персами?

Трудно рассмотреть положительное влияние этих легендарных личностей на современный Израиль, который и атомной бомбой разрешил бы конфликт с давними противниками своими, если бы смог при этом сам остаться цел и невредим. И тут не пройти нам мимо того факта, что – в отличие от действительной Заботы о нас, грешных, нашего Бога-Отца – все человеческие фантазии, говорящие, на самом деле, лишь о наших сокровенных мечтах о некоем возможном для некоторых из нас всевластии, полученном (ни с того ни с сего!) напрямую от Высшей Силы, забавляют нас и будят наше пылкое воображение, но ничему, к сожалению, не учат и не несут нам того положительного опыта, который спасал бы нас от опасности нарастания сегодняшнего конфликта интересов и доведения злобы и ненависти до высшего уровня. Преодолеть которые – вместе с другими недостатками нашими – мы способны лишь тогда, когда следуем примеру Иисуса Христа.

Ведь даже и в том случае, когда наш вовсе не легендарный, а вполне реальный опыт диктует нам жизненно необходимые предусмотрительность и осторожность, мы продолжаем делать обидные ошибки, тогда как современный уровень развития науки и техники мог бы нам помочь избежать больших человеческих потерь и материальных убытков. Например, тех катастроф, которые периодически происходят на прибрежных территориях из-за цунами. Ведь не только в некоторых из отсталых стран Индокитая, но и в высокотехнологичной Японии, периодически забывающей о стерегущей её мифической Годзилле, упорно не принимают мер безопасности, что и привело к тяжёлой аварии на АЭС Фукусима-1. И нет в этом никакой мистики, а есть только одна большая выгода остающихся неизвестными тех, кто получает её, безнаказанно пренебрегая чужими жизнями и другими потерями.