Наталья Барикова
Без права на эмоции
− Света, мы не всесильны, − сделав паузу проговорил Андрей. – Хильза и так сделала практически невозможное, когда вытащила тебя оттуда.
− Да, я знаю, − голосом с тенью горечи сказала девочка и встала с кровати. – Я пойду к господину Штайнеру, можно? Он обещал сегодня со мной поиграть в шахматы. Мой папа меня научил, когда я еще маленькая совсем была, − гордо проговорила она.
− Конечно, иди, − ответила я и взяв принесенные фон Герценом конфеты отдала ей. – Возьми с собой, выпьете чай с господином Штайнером.
Девочка, смешно сделав реверанс, схватила конфеты и выскочила из нашей комнаты.
Подойдя к Андрею, я села ему на руки и погладив ему шею легонько поцеловала в щеку.
− Чего, Соколова, подлизываешься? – строго проговорил Андрей.
− Я виновата. Прости за сегодняшнее происшествие. Просто, когда я вижу, что могу хотя бы попытаться предотвратить что-то, я не могу себя сдержать. Не знаю, как с этим бороться, хоть и понимаю, что поступаю неправильно, − опустив глаза прошептала я.
− Вот почему я и не хотел, чтобы ты ехала со мной. Я же знаю твой темперамент и то, как тебе трудно с ним сладить в ситуациях, когда ты видишь, что происходит что-то вопиюще несправедливое. Но здесь нужно контролировать свои эмоции, пожалуйста, пойми это.
− Нет, теперь все по-другому будет. Теперь я поняла, что капля в море – это слишком мало. Нужно мыслить глобальнее. Если наша группа сделает все, как надо, то мы прекратим череду будущих провалов заданий, которые готовят наши. Это слишком важно, чтобы вот так бросаться как в омут с головой в такие непредвиденные обстоятельства, как сегодняшнее. Я буду мудрее и сдержаннее, обещаю тебе.
− Ну и умница, девочка, − тепло посмотрев на меня сказал Андрей.
− И еще. По Гюнтеру. Ты думаешь Нинка справится?
− Справится. Она хитрая и умная. Думаю, сможет обратить на себя внимание.
− И все же. Я не пойму одного, зачем он стрелки переводил на фон Герцена? В чем может быть причина?
− Не знаю, Оля. По большому счету между фон Герценом и Гюнтером что-то есть негласное такое. А что – разбираться надо. На это нужно время, а его у нас нет. Доложим наверх, пускай там решают, что с ними обоими делать. Наша задача сейчас вычислить доносчика, а там уже дело за малым станет.
− А на завод может давай я наведаюсь? Я с владельцем познакомилась тогда во время игры в карты в ресторане. Попрошу посмотреть работу воочию, найду ту девушку, которая работает в бухгалтерии и расспрошу о нашей радистке.
− Позже. Сегодня надо Гюнтера на крючок подцепить, завтра в отряд наведаться, а там уже решим нужно ли насчет радистки справки наводить. Нечего нам лишний раз внимание к себе привлекать. И так уже засветились тут в ненужном свете, − строго проговорил Андрей, поправив локон выбившихся из прически волос.
− Хорошо. Буду собираться. Натягивать нужно на себя опять эту маску слащавой немки. Ты знаешь, странно так играть другого человека. Смотришь на себя будто бы со стороны. Мне даже жаль эту Хильзу немного, яркая жизнь такая у нее была. Это же надо, немецкая особистка в юбке с полномочиями агента контрразведки. Ты представляешь себе, что это за женщина была. Смотри как фон Герцен ее боится. Даже смешно становится порой, так осторожно он со мной разговаривает, каждое слово взвешивает. А когда я наобум предположила насчет Греты, ты б видел его. Он в шоке был.
− Да, опасная женщина. Была, − сделав паузу ответил Андрей. – Ладно, давай, приводи себя в порядок, а я пока к Гордееву схожу, скажу отставить пока визит на завод.
Когда Андрей вышел я достала синее платье из гардероба Хильзы, туфли на невысоком каблуке, милую шляпку с затейливым бантом и красивый расшитый бисером пояс. Надев всю эту мишуру, посмотрела в зеркало и закончив свой образ прической и кроваво-красной помадой, осталась вполне довольна нарисовавшейся мне картиной. Взяв в руки сумочку, я вышла в коридор и спустилась на первый этаж ожидать Андрея. Остановившись напротив висевшего портрета Гитлера, я задумчиво стала его рассматривать. Что было в этом человеке такого, что он смог пол мира перевернуть вверх дном? Почему за ним шли люди и придерживались его идеологии, которая перечила всем законам человечности? Чем он обладал, этот ничем не примечательный на первый взгляд человек, что его так завороженно слушали миллионы? Что случилось в его детстве такое, что он пошел по такой кровавой тропе в свои зрелые годы? Об этом знал только он, этот темный человек, которого так боготворили те, кто пал жертвой его безумного влияния. Поежившись от гипнотического взгляда черных глаз, смотревших на меня с картины, я скривившись отвернулась.
Спустя несколько минут ко мне спустился Андрей, и мы с ним направились в кабаре мадам Лёли. Когда наша машина остановилась подле огромного двухэтажного дома с высокими окнами, за которыми слышалась музыка и смех, я, едва поборов дрожь в теле, подала руку Андрею и вышла на улицу.
− Что такое? – спросил Андрей, увидев мою реакцию.
− Не знаю. Не по себе просто при мысли, что после сегодняшнего нужно будет увидеть еще раз этого палача.
− Еще немного и все закончится. Ты справишься, − пожав мою руку проговорил Андрей и после этого его жеста мне и правда стало легче.
Он будто бы делился в такие минуты своей уверенностью со мной, придавая мне смелости и гася излишнюю тревогу. Как у него это получалось я до сих пор не могла понять, на меня даже Димка так никогда не действовал, как этот сдержанный мужчина со стальным блеском серых глаз.
На входе нас сразу перехватил одетый в строгий черный костюм мужчина, роль которого, скорее всего, состояла в том, чтобы отсеивать непрошенных гостей.
− Мадам, месье, можно узнать от чьего имени вы к нам? Вы у нас впервые, − улыбаясь и раскланиваясь проговорил мужчина.
− Мы от господина штандартенфюрера Вальтера фон Герцена, − протягивая записку мужчине проговорил Андрей.
− Мисс Миллер и мистер Штольц, рады видеть вас в нашем заведении, − отойдя в сторону проговорил мужчина, и мы прошли внутрь этого святая святых разврата.
В большом зале, одну сторону которого занимала вычурная сцена, на которой весело визжа вытанцовывали длинноногие барышни, одетые в откровенные костюмы танцовщиц, царил полумрак, рассеиваемый красивыми светильниками, отбрасывающими приглушенный красный свет на присутствующих здесь людей, которых, признаться, было немало. В основном это были офицеры, но окинув взглядом помещение я бегло насчитала человек пятнадцать и в гражданском. Как только мы вошли в зал, к нам сразу же подошла красивая женщина лет сорока – сорока пяти в длинном элегантном платье, украшенном красивой блестящей накидкой, прозрачная ткань которой едва скрывала пышный бюст ее обладательницы. Посмотрев на женщину, я отметила про себя, что даже в свои годы она была очень и очень хороша собой. Темные шикарные волосы, уложенные в красивую прическу, раскосые как у лани глаза цвета темного шоколада, чувственные пухлые губы, мастерски подкрашенные ярко розовой помадой, длинная изящная шея, опутанная нитью жемчуга, которая небрежно ниспадала в ложбинку меж ее шикарных грудей, тонкая талия и крутые бедра, изгиб которых явно сводил с ума всех мужчин, находящихся в этом зале.
− Добрый вечер. Меня зовут Лёля. Я хозяйка этого чудного заведения, в котором каждый может найти развлечения на любой вкус, − промурлыкала бархатным, томным голосом женщина. – Пройдемте со мной, я вам покажу один из наших лучших столиков.
Поблагодарив женщину мы с Андреем проследовали за ней и разместились за столиком неподалеку от сцены.
− Чего бы вы хотели? Шампанское, вино? Из блюд что? – улыбаясь спросила женщина, которая обслуживание за нашим столиком взяла на себя по-видимому от того, что от нас прозвучало имя фон Герцена.
− Шампанское, пирожное, − ответила я и взглянув на Андрея, который кивком головы дал понять, что будет то же самое добавила, − и моему спутнику так же.
− Хорошо, вам сейчас все принесут, − улыбнулась женщина и отошла от нашего столика, дав нам наконец возможность осмотреться.
За столом в центре зала сидел Гюнтер в компании какого-то офицера, поодаль за столиком среди картежников сидел Туз и играл в карты, изредка поглядывая в нашу сторону, Нинка же стояла за его спиной, поглаживая ему плечо. Роль спутницы Туза ей удавалась на славу. Одетая в ярко-зеленое платье с глубоким декольте, в которое то и дело заглядывали проходящие мимо нее мужчины, с высоко подобранными волосами, открывающими ее красивую шею, с ярко накрашенными губами, которые то и дело трогала надменная улыбка, Нинка была во всеоружии.
− Хороша, − едва сдерживая улыбку тихонько прошептала я Андрею.
− Настоящая бандитка, − смеясь ответил он, и нахмурив брови спустя минуту сосредоточил внимание на столике Гюнтера.
Офицер сидел и медленно потягивая из бокала вино с видом хищника наблюдал за танцующими на сцене девушками.
− Надо начинать, пока он еще не выбрал себе развлечение на сегодня, − проговорил Андрей. – Выйди на сцену и спой что-нибудь. Подтяни к себе Нину, а я пока выведу Игоря отсюда, перекинусь парой фраз с ним. Гюнтер пока на вас.
− Хорошо, − ответила я и пошла к мадам Лёле, которая стояла у стойки подле сцены, наблюдая за происходящим в зале, готовая в любую минуту оказать помощь тому, кто скучал или же нуждался в чем.
− Я могу вам чем-то помочь, мисс Миллер? – приветливо улыбаясь спросила женщина.
− Да. Мне бы хотелось спеть что-то. Можно это организовать?
− Конечно! Это прекрасная идея. Что вы будете петь? Максимилиан знает весь репертуар немецких песен, − проговорила Лёля, указывая на худощавого мужчину, который тотчас же сел за фортепиано.
− Лили Марлен пожалуйста, − улыбнулась я и когда женщина подала знак танцующим девочкам, и они убежали за кулисы, вышла на сцену.
Дождавшись, пока в зале воцарится тишина я окинула взглядом присутствующих и спросила:
− Девочки, может кто составит мне компанию и споет со мной?
Женская половина зала, как я и предполагала, лишь переглянулась между собой, никому не хотелось петь немецкие песни. Нинка же что-то шепнув Тузу соблазнительно покачивая бедрами направилась ко мне и поднялась на сцену.
− Прекрасно. Как приятно видеть ценителей нашего искусства, − пропела я бархатным голосом и наклонившись к уху Нинки тихо прошептала ей, делая вид, что обсуждаю то, что будем исполнять. – Столик справа от вашего. Там сидит молодой, высокий такой офицер, в левой руке бокал, курит сигару. Это Гюнтер. Пой, а сама глаз с него не своди.
− Черт, какой-то он опасный на вид, − наигранно улыбаясь проговорила Нинка.
− Хуже, Нина, − ответила я, подав знак пианисту.
Приняв задумчивую позу и склонив голову набок, я запела.
Нинка подпевала мне своим красивым звонким голосом, то и дело бросая взгляд в сторону Гюнтера. Мужчину явно заинтересовало происходящее на сцене и он, загасив сигару, подозвал Лёлю. Сказав ей что-то, он откинулся на спинку стула, и наблюдая за нами довольно улыбнулся. Женщина отошла к сцене и стала ждать окончания песни, нервно теребя свои бусы. По такому напряженному жесту я поняла, что она была у Гюнтера под каблуком, если можно было так выразиться и, скорее всего, опасалась его.
Закончив петь мы с Нинкой послали в зал воздушный поцелуй и под аплодисменты стали спускаться по ступенькам, где нас сразу же перехватила мадам Лёля.
− Вы так хорошо поете! − воскликнула она. – Всех присутствующих в зале восхитил ваш талант, а вон тот офицер, − добавила она, указывая на столик, за которым сидел Гюнтер, − просил вам передать, что был бы рад, если бы вы составили ему компанию на сегодняшний вечер.
− Я не против, а вы? – спросила я у Нинки, которая была ни жива, ни мертва в эту минуту.
− Да, конечно, − взяв себя в руки ответила она.
− Чудесно, пройдемте за мной! – прочирикала женщина и мы проследовали за ней к столику немца.
Гюнтер галантно помог занять нам свои места и проговорил:
− Мисс Миллер, такая встреча! Не подумал бы даже, что мы с вами встретимся еще раз в таком месте, − проговорил мужчина, давая понять, что у этого места определенного рода слава.
− О, дорогой Гюнтер. Мы с моим спутником и не такие места посещать любим, − поведя бровью ответила я и немец, окинув меня взглядом, едва уловимо улыбнулся.
− А кто ваша прекрасная партнерша по пению? – спросил он, мельком окинув взглядом шикарное декольте Нинки, от чего та покраснела.
− Меня зовут Нинель, − ответила Нинка, протягивая руку для поцелуя немцу. – Мы с мисс Миллер познакомились за карточным столом в игорном доме моего знакомого, − добавила Нинка и я поняла, что о легенде нашего с ней знакомства Туз позаботился основательно.
− Вы играете? – удивленно спросил Гюнтер, окинув меня взглядом.
− О, мисс Миллер виртуоз по части карт. Она даже моего друга может обставить в два счета. Это непередаваемое зрелище! – прочирикала Нинка.
− Женщина и карты – гремучая смесь. Взирая на такую красоту вряд ли можно думать о том, какие в этот момент карты находятся у тебя в руках, − проговорил Гюнтер, откупоривая принесенную официантом бутылку шампанского.
− Я любитель, господин офицер. Так, поигрываю иногда, − ответила я, закуривая сигарету.
− А чем занимаетесь вы? – прищурив глаза спросил немец у Нинки.
− Я? Да я так, ничем собственно не занимаюсь, − поведя бровью ответила Нинка, невзначай проведя рукой по своей груди.
− Я знаю, что за тем столом собираются люди определенного круга нашего города, − проговорил Гюнтер с интересом смотря на Нинку.
− Да, круг достаточно специфичный, − уклончиво ответила она.
− И какова ваша роль в таком кругу? – не унимался немец.
− Я помощница одного человека, − ответила уже начинающая заметно нервничать Нина.
− Дорогой Гюнтер, зачем вы смущаете девушку? Вы же понимаете, что такой красавице нужен в наше время сильный покровитель, дабы она смогла выжить здесь и не растерять свою красоту. Если она нашла такого покровителя в том кругу, о котором вы говорите, ничего зазорного в этом нет. Я тоже в свое время как-то потеряла голову в Берлине от одного бандита и не сказала бы, что год, проведенный подле него я вспоминаю с сожалением. Он многому меня научил и в карты играть в том числе, − проговорила я, цитируя выдержку из биографии Миллер.
− Да, простите. Я не хотел вас обидеть, мисс Нина, − ответил немец и налив нам в бокалы шампанское сказал тост. – За прекрасных дам, которые принесли в сегодняшний скучный вечер ноту прекрасного.
− Да здесь все женщины вносят свою ноту прекрасного, − прищурив глаза проговорила я, окинув взглядом сцену с полу оголенными барышнями.
− Это? Я вас умоляю, − презрительно улыбнувшись сказал Гюнтер, кивнув и сторону танцовщиц. – Это так, скачущие подобия прекрасного. Намного интереснее иметь дело с прекрасным, к которому хочется прикоснуться, но делать этого нельзя. Такая красота завораживает и манит намного больше, чем доступность, − проговорил мужчина, окинув меня своим гипнотическим взглядом.
Нинка посмотрела в мою сторону, и я взглядом дала ей понять, чтобы она не сидела как истукан подле Гюнтера, поскольку мне его внимание было поперек горла. Девушка придвинулась ближе к немцу и наматывая локон выбившихся волос на палец томно спросила:
− Господин офицер, звучит такая прекрасная музыка, не хотите составить мне компанию в танце?
− На самом деле я хотел пригласить мисс Миллер, − нагло ответил Гюнтер.
− О нет-нет, господин офицер. Мой спутник очень ревнивый и, если он увидит, что я с вами танцую, ему это крайне не понравится, − затараторила я. – А вот как раз и он, − с облегчением проговорила я, увидев идущего к нам Андрея.
Андрей подошел к нам и, поприветствовав Гюнтера, увел меня танцевать. Я окинула взглядом немца и пожав плечами, дескать «я же говорила», обняв Андрея отвела его подальше от столика чтобы наш разговор не было слышно.
− Ну что там Туз? Удалось ли ему что-либо узнать у мадам Лёли?
− Пока нет, он только пару минут с ней смог перекинуться словами. Они договорились на завтрашний день. Он придет к ней в обеденное время, когда здесь затишье и она тогда ответит на все его вопросы.
− А как она относится к нынешнему режиму?
− Она боится. Так сказал Туз. Хоть ей и покровительствует генерал один, но она ведь понимает, что власть в любой момент может смениться и ей бы хотелось слыть в родном городе в будущем противницей фашизма, а не наоборот. А что там с Гюнтером? – спросил Андрей.
− Мне кажется Нина его не настолько заинтересовала, чтобы можно было вытащить его куда-либо в случае необходимости. Его больше моя персона увлекла, − скривившись проговорила я.
− Это крайне нежелательно, − посмотрев в сторону столика, где Нинка упорно пыталась разжечь к себе интерес, но Гюнтер то и дело поглядывал на меня.
− Я боюсь его, Андрей. Это уже не Герцен. Это рядом с ним я чувствую себя спокойно. Возможно потому, что так быстро раскусила его. А этот тип еще тот мерзавец, мне так кажется. И где Туз сейчас?
− Ему пришлось отъехать со своими на час не более. Легенду надо поддерживать, − ответил Андрей.
Когда музыка замолчала, мы с Андреем вернулись к столику Гюнтера.
− Господин Штольц, вы надолго в Кракове? – спросил немец, протягивая пачку с сигарами Андрею.
− Мы еще с Хильзой не решили, как долго будем здесь, − уклончиво ответил Андрей.
− У нас достаточно свободные полномочия относительно нашего пребывания где бы то ни было, главное, чтобы мы доставляли собранный нами материал вовремя, − улыбаясь и прижимаясь к Андрею проговорила я, давая понять Гюнтеру, что в моей жизни места ему нет.
Немец с усмешкой уловил мой жест и с сожалением переключил свое внимание на Нину. Зазвучал звук танго, и он пригласил ее танцевать. Нинка испуганно хлопала глазами, изо всех сил пытаясь скрыть ужас, который навевал на нее немец.
− Она не справится, − констатировал факт Андрей, смотря на то, как немец с Ниной танцуют. – Она не увлечет его. Слишком уж боится.
− А кто справится? Я что ли? Да я в обморок упаду, если рядом с ним стану! – прошипела я мужчине.
− Да дело не в том ведь, что и ты, и она от ужаса готовы раствориться в окружающей среде. Дело в нем. Она не цепляет его, сама видишь, − строго проговорил Андрей.
− Андрей, я не смогу играть с ним рядом так, как нужно, − дрожащими губами проговорила я.
− Оля, нужно. Этого гада нужно выманить будет. Я уверен, что наши дадут добро на то, чтобы его вывезти отсюда. Как и уверен, что фон Герцена мы сможем завербовать благодаря девчонке. Туз пас ее пару часов и видел, как он к ней приезжал. Он любит ту еврейку, а значит будет работать с нами. Девчонку отправим в Москву и фон Герцен у нас в кармане будет. Главное, чтоб не догадался раньше времени. А вот этот, его потрясти надо бы. И доносчика он знает. Ценная птичка.
− Ладно. Попробую, − скривившись ответила я. – Только как? Я ведь сказала, что ты ревнивый до ужаса, чтобы пресечь его поползновения в мою сторону.
− Ну, а мы ему сейчас разыграем спектакль. Видишь ту девицу возле фортепиано? Я сейчас через полчаса сделаю вид, что пьян в стельку и пойду к ней приставать. Ты же закатишь мне скандал, пощечину влепишь для пущей убедительности и выйдешь отсюда. Он пойдет за тобой. Предложит подвезти. Ты согласишься и считай он у тебя в кармане.
− Андрей, а если он начнет приставать? – с ужасом спросила я.
− Не начнет. Ты – немка для него. Еще и репортерша. С тобой так вести себя ему нельзя. Это с другими женщинами им такое позволительно, но не с немками. Все будет хорошо, не переживай.
− Хорошо, − нахмурив брови проговорила я и, когда Гюнтер с Ниной вернулись за столик, залпом выпила бокал шампанского и закурила сигарету, дабы дать себе возможность прийти в себя перед представлением.
Андрей сделал вид, что выпил уже изрядное количество и так же осушив бокал вина через какое-то время встал из-за стола, якобы намереваясь пойти заказать пианисту определенную музыку. Проходя мимо девицы, он остановился подле нее и приобняв за талию что-то сказал ей, от чего та расхохоталась. Гюнтер с интересом наблюдал за разворачивающейся его взору картиной, то и дело посматривая на меня. Я демонстративно швырнула вилку на стол. Вскочив из-за стола, я подошла и дернула за плечо Андрея, который только отмахнулся от меня, а когда повернулся в мою сторону, чтобы сказать что-то, то я, влепив ему пощечину, развернулась и направилась к выходу, краем глаза уловив, что Гюнтер и правда встал из-за стола и попрощавшись с Нинкой двинулся за мной. Выйдя на улицу, я закуталась в свою накидку и закурив уже не пойми какую по счету сигарету за вечер отошла немного подальше от дома, где, выдавив слезу, сделала вид, что ужасно расстроена. Спустя пару минут на улицу вышел Гюнтер и подойдя ко мне сказал:
− Извините, что вмешиваюсь. Но я видел, что произошло в зале между вами и вашим спутником. Если я могу вам чем-то помочь, только скажите.
− Господин фон Риц, здесь никакая помощь не поможет. Только время, − пожав плечами проговорила я.
− Время или другой мужчина, − сделав неоднозначный намек проговорил немец.
− Я вас умоляю! Какой другой мужчина?! Уж не себя ли вы пророчите на это место? – усмехнувшись спросила я.
− А почему бы и нет? Я богат, моя карьера идет вверх, в Германии у меня большое количество недвижимости и положение в обществе. Почему бы и нет, мисс Хильза? – прищурив глаза проговорил Гюнтер, давая мне понять, что у него довольно-таки не обычные виды на меня.
− Дорогой Гюнтер, вы так говорите, будто бы предлагаете мне за вас замуж выйти, − расхохоталась я, чем привела немца в замешательство.
− Я говорю вам о том, что если вы примете мои ухаживания, то я отнюдь не буду воспринимать их как нечто мимолетное и готов к чему-то более постоянному, чем просто встречи в постели. Я еще утром обратил на вас внимание, когда вы захотели, чтобы я оставил в живых ту еврейку. Вы думаете я не понял, что вы просто пожалели ее и ребенка и не смогли вынести вида того, если бы я их расстрелял. И дело ведь не в том, что вы хотели, чтобы она рассказала о произошедшем в гетто, хотя это было очень даже кстати. Вы просто сжалились над ней, так ведь, Хильза? Но вы так мастерски попытались скрыть это, что я просто не смог не пойти у вас на поводу, дабы не разочаровать красивую молодую женщину, вылетевшую ко мне из стоящего рядом автомобиля. В этих глазах, смотрящих на меня, было столько ужаса, что меня это, признаться, задело. Хотя меня мало что уже задевает здесь.
− И что с той еврейкой и ее ребенком? – осторожно спросила я.
− Ничего. Я сберегу им жизнь только потому, что вам так того захотелось, − проговорил Гюнтер, подходя вплотную ко мне.
− Гюнтер, чтоб вы понимали. Утром был порыв, и я признаюсь, что это была моя слабость в тот момент. Но если вы думаете, что будете меня шантажировать этим, то очень заблуждаетесь, − прошипела я.
− Да о чем речь, Хильза, какой шантаж? Я похож на того, кто будет шантажировать прекрасную даму?
− Вы похожи на кого-то еще и похуже, − нахмурившись проговорила я.
− Хорошо, прошу прощения. Я вижу, что напугал вас тем, что затронул утренний инцидент. Я не хотел.
− Так чего же вы хотите?
− Для начала я хотел бы завтра с вами встретиться вечером в более подходящем для дамы заведении.
− А меня и это устраивает, − с усмешкой проговорила я, понимая, что как раз здесь я и готова с ним встречаться, поскольку рядом будет Туз и его люди и не дай бог этому черту взбредет что-то в голову, я по крайней мере буду под присмотром.
− Хорошо, если вы так хотите, давайте здесь в восемь часов вечера. Вам удобно такое время? – спросил немец.
− А вам удобно, господин офицер, что перед вами видавшая виды молодая особа, не блещущая кристально чистой репутацией, живущая с любовником и пока что не желающая менять его на кого бы то ни было?
− Это вопрос времени, только и всего. Я знаю, что вы уйдете от него ко мне. А насчет репутации. Сколько бы у вас не было мужчин до меня, главное, что пока вы со мной – у вас не будет никого.
− Вы так уверены в этом? – едва сдерживая улыбку сказала я, поскольку напористость и самоуверенность этого нахала была просто безгранична.
− Уверен, − с насмешкой проговорил мужчина. – Я умею обращаться с женщинами так, что у них и в мыслях не возникает, что может быть кто-то лучше, чем я.
− Хорошо. Тогда завтра здесь в восемь. А сейчас, буду вам признательна, если вы отвезете меня домой. Не хочу возвращаться с Вернером, пускай развлекается. – презрительно кинула я и взяв немца под руку пошла к его машине.
Гюнтер отпустил водителя и сам сел за руль. Я же устроилась подле него на переднем сидении. Машина отъехала от здания и понеслась темными улицами города, увозя меня домой. Спустя минут десять я поняла, что немец едет совсем не туда, куда мне нужно было и я, сдерживая накатывающее на меня беспокойство, спросила:
− Господин фон Риц, куда вы меня везете?
− Я хочу показать вам одно место, − спокойно ответил мужчина.
− Я попросила отвезти меня домой. Я очень устала и не хочу сейчас ничего смотреть. На дворе скоро полночь. Вы в своем уме!? – воскликнула я, начиная понимать, что такое развитие ситуации приведет к чему-то нехорошему.
Гюнтер молчал и все так же спокойно вел машину в нужном ему направлении. Я попыталась открыть дверцу, но не смогла.
− Гюнтер, отвезите меня домой, сейчас же! Или у вас будут проблемы! – заорала я на немца.
Мужчина в этот момент остановил машину возле дома на окраине города и достав пистолет приставил его к моей голове.
− А сейчас вы закроете рот и выйдете из машины без единого писка. Если попытаетесь кричать или бежать, я вас пристрелю. Я ясно выражаюсь?
Глядя в ужасе на наставленное на меня дуло пистолета, я молча кивнула. Мужчина вышел из машины и открыв дверцу с моей стороны просто-таки выдернул меня наружу и, уперевшись пистолетом мне в ребро, потащил в дом. Закрыв за собой дверь, он включил свет и втолкнул меня в большую, богато обставленную комнату.
− Ну и что дальше? – на удивление спокойно спросила я, поскольку поняла, что истерить смысла не было, я была в плачевном положении и от моего дальнейшего поведения сейчас зависело все.
Мужчина пододвинул ко мне стул и с силой усадил на него. Сам же расположился напротив.
− А теперь, мисс Миллер будем говорить наедине. Из Варшавы вы забрали дела офицеров, которые, как вы вычислили, были завербованы английской разведкой. Где эти документы?
После этих слов меня словно водой ледяной обдали. С ужасом посмотрев на мужчину я осознала в какую сеть, сплетенную собственноручно я попала…мы попали.
− Не знаю ни о каких документах, − спокойно ответила я, тщетно пытаясь найти ответ в своей голове что делать дальше.
− Мисс Миллер, я не люблю бить женщин, тем более таких красивых. Мне нужны документы. Еще раз спрашиваю, где они?
− Кто вы такой, господин фон Риц? − спросила я.
− Я не буду отвечать на ваши вопросы. Вопросы здесь задаю я. Где документы? – перейдя на угрожающий тон проговорил Гюнтер, вставая и подходя ко мне.
− Гюнтер. Давайте будем говорить откровенно. Ну, скажу я вам где документы. Вы ведь все равно меня убьете? Я ведь знаю, что вы предатель и агент разведки, чьей только? Если не скажу вам, то Штольц передаст документы туда, куда нужно и вы в любом случае провалитесь. Даже если убьете меня.
− Не морочьте мне голову, мисс Миллер. О документах знаете только вы. Вы давно уже подозреваете своего спутника в том, что он ведет двойную игру, в то время как вы остаетесь ярой поклонницей Гитлера. Поэтому, ваш друг явно не в курсе, что вы везете в Берлин. Документы спрятали вы и вы одна знаете о них, поскольку не доверяете никому после последних событий во Львове, когда информация, которую знала только ваша троица, чудным образом оказалась у англичан. Из Абвера пришло донесение и поскольку вы знали, что вы не могли ее передать, то это был кто-то из мужчин. Вам нужно было обелить себя, поэтому вы, узнав все, что вам было необходимо, вывезли дела из Варшавы. В Кракове у вас последнее дело перед отлетом в Берлин, поэтому вы надеялись закончить все неотложные дела здесь и вернуться в Германию с бомбой, которая уничтожит английскую разведку в Польше. Но вы не учли, что мы на шаг впереди вас. Вашей ошибкой было не сообщить в штаб сразу о своих подозрениях, тогда вы были бы в безопасности. Но вы не хотели рубить сгоряча, поскольку верите, что Штольц невиновен. А поскольку убедить фюрера легче с глазу на глаз, имея на руках такие документы, то вы предпочли рисковать. Вот к чему риск вас и привел. Где документы?
Каждое слово, сказанное мужчиной все дальше и дальше погружало меня в пучину неизвестности и понимания того, что моя жизнь висела на волоске. Документы − я знать не знала, о чем шла речь. Среди вещей Миллер не было ничего подобного. Раскрыть себя я не могла, поскольку понимала, что это могла быть и подстава, и проверка со стороны немцев, да и вообще все, что угодно. Открой я рот – все наши окажутся под прицелом. Либо же этот человек и правда был агентом англичан и тогда я бы могла с ним договориться. Но неизвестно, как бы он отреагировал на то, что я не Миллер, а русская шпионка. Оставалось только играть Хильзу до конца.
− Я не знаю ничего ни о каких документах. У вас ложная информация, Гюнтер.
− Хильза, вы умная женщина, вы же понимаете, что я с вами сделаю. Разница только в том, буду ли я вас мучить, чтобы добыть то, что мне нужно, или же вы отдадите мне заветные бумаги и мы с вами разойдемся, − сказал Гюнтер.
− Мы с вами не разойдемся. Вы меня попросту убьете. Я ведь, с ваших слов, все знаю. А если вы английский агент, в чем я не сомневаюсь, то я огромная помеха для вас. Сейчас только одно сохраняет мне жизнь. Это то, что вы не знаете, где эти чертовы документы. А пока вы не знаете, вы меня не убьете, потому, что если я исчезну, то информация уйдет наверх. Не могла же я не подстелить себе соломки на такой случай. Так ведь, дорогой Гюнтер?
Мужчина подошел ко мне и молча отвесил пощечину, разбив при этом губу. Сплюнув кровь, я едва смогла сдержать слезы. Ну, в такую чертовщину я никак не думала, что попаду.
− Где документы? – спросил Гюнтер и отвесил еще одну пощечину.
− Вы действительно думаете, что я, агент такого уровня скажу вам где находятся документы? – поднявшись со стула заорала я, вытирая кровь с губы. – Можете живьем меня тут выпотрошить, но информации такой вам не видать от меня!
Я стояла напротив Гюнтера и в ужасе смотрела на него подняв голову вверх, поскольку мужчина был на целую голову выше меня.
− Хорошо. Поступим по-другому, − ответил Гюнтер, усаживаясь подле стола и кладя пистолет на него. – Раздевайтесь.
− Что? – скривившись воскликнула я.
− Раздевайтесь, я сказал, − рявкнул мужчина. – В вашей биографии есть один пунктик небольшой, в юности вы были изнасилованы и у вас своего рода травма осталась. Ваш куратор сообщил нам, что вы и правда сможете вынести все, что угодно. Только не физическое насилие. Ну вот сейчас и проверим эту теорию.
