Наталья Барикова
Обратная сторона долга
ГЛАВА 1
Шел 1943 год. Февраль разгулялся не на шутку. Машина, в которой ехала я, то и дело останавливалась. Измученный шофер устало выходил на улицу, открывал капот, чтобы исправить неполадки, издавал тихое ругательство себе под нос, и мы двигались дальше. Холод. Пронизывающий, непрекращающийся холод той ночи знаменовал начало нового отрезка в моей жизни. Мысли назойливым, беспокойным роем кружились в моей голове: «Справлюсь ли я с поставленной задачей? Смогу ли оправдать доверие? По силам ли мне все это?» Я никогда не отличалась особой уверенностью в своих силах, мне всегда казалось, что я что-то не смогу сделать, довести до конца, что есть кто-то, кто сможет сделать это лучше меня. Хотя время, проведенное в разведшколе, дало свои результаты. Я стала более собранной, меньше отвлекалась на мелочи и более-менее могла доводить начатое до желаемого финала.
Ход моих мыслей прервал звук зажигаемой спички. Аида Львовна курила, наверное, десятую сигарету за последние пару часов.
– Не бережете вы себя, Аида Львовна, – с улыбкой проговорила я.
– Все равно скоро помирать, чего уж себя тут беречь, – Аида Львовна глубоко затянулась тлеющей сигаретой и с наслаждением закрыла глаза.
Я смотрела на нее с восхищением. Эта пожилая женщина невысокого роста с белыми, как снег, волосами, для своего возраста была невероятно красива и обладала нескончаемым запасом оптимизма. Откуда она черпала это бесконечное жизнелюбие и трезвый взгляд на жизнь было загадкой для всех, кто проходил обучение под ее руководством.
– Катя, ты всю дорогу молчишь. Думай, есть ли какие-либо еще вопросы у тебя. В ближайшее время я не смогу выйти на связь с тобой, ты будешь предоставлена сама себе.
– Да нет у меня вопросов. У меня в голове только мысли о том, справлюсь ли я.
– Ласточка моя, – Аида Львовна всегда так ласково называла девушек, которых готовила к заданию. – Я верю в тебя, ты одна из моих лучших учениц.
– Аида Львовна, я ведь сомневаюсь не в своей подготовке, не в своей верности делу. Я сделаю все для своей Родины. У меня сомнения только насчет того, смогу ли я справиться с той ролью, которая на меня возложена. У меня совершенно нет опыта в этой области. Мужчины для меня – непрочитанный раздел книги с неразборчивым шрифтом.
Аида Львовна задумчиво смотрела на меня так, будто осознавала, что на плечи восемнадцатилетней девочки возложили ох какую непростую и тяжелую задачу. Хотя и понимала, что девчушка с двумя смешными косичками, которая сидела рядом с ней была на многое способна. Она знала, что ресурсы моего подсознания, харизмы и внутренней силы были неисчерпаемы, стоило только приложиться к их источнику в экстренной ситуации.
– Я знаю, ласточка, знаю. Мне так жаль, что в столь юные годы тебе придется нарабатывать такой неприятный опыт. Но война не дает нам выбора. Она, проклятая, уже так много судеб искалечила, и еще столько же разрушит, если мы ничего не сделаем. А насчет всего остального, помни, мы прорабатывали с тобой. Смотри на себя со стороны. Ты играешь роль. Это не ты. Так легче будет справиться.
Я смотрела на эту, такую порой жесткую в процессе обучения женщину и понимала, что она лично сейчас надеется на меня, как на лучшую ученицу её последнего выпуска. Она сама сейчас смотрела на меня с такой непоколебимой верой, что мне стало невольно стыдно за то, что я не могу верить в себя так, как верит эта видавшая на своем веку немало сложностей наставница.
– Повторим еще раз твою легенду, – уже более резким тоном проговорила она, загасив сигарету.
– Я дальняя родственница Ани. Родители погибли. Приехала к ней с целью устроиться на работу. Отличный немецкий, умение танцевать и играть на фортепиано – заслуга покойной бабушки, преподавательницы кафедры литературы и искусств в институте в Белгороде. В начале войны попала в детский дом, став совершеннолетней решила найти родственников. Ну… все, – я старательно пересказала Аиде Львовне заученную биографию.
Собственно, единственной разницей между моей героиней и мной было то, что я никогда не жила в Белгороде и моя бабушка была простой учительницей немецкого языка. Поэтому заучивать особо ничего и не пришлось.
– Молодец, теперь слушай внимательно, – сделав знак шоферу остановиться Аида Львовна продолжала уже более сосредоточенным тоном. – Сейчас ты выйдешь и направишься вдоль дороги, держась правой стороны. Метров через пятьсот увидишь развилку, остановишься и сделаешь три прерывистых свиста. Из леса выйдут наши связные. Их будет двое. Пароль на все время у тебя один, ответный так же. Они проведут тебя в центр города и покинут. Дальше сама. Адрес агента знаешь. Все нюансы задания обсудишь уже на месте. Никому не верь, полагайся исключительно только на себя, все решения по заданию принимаешь ты. Спустя пару недель на тебя выйдет наш человек. Через него можно будет связаться с штабом в исключительно неразрешимой ситуации. И запомни, у агента, с которым ты работаешь – своя цель, а у тебя – своя. Если что-то пойдет не так, наш человек тебя выведет. Пароль «кукушка», ответный «время идет». Запомнила?
– Да.
– В сумке документы. Теперь ты – Екатерина Дмитриевна Воронова. В случае чего эти данные пройдут проверку. Насчет этого не переживай.
– Хорошо, я все поняла.
– И помни! Играй, ласточка, играй! Это величайшая партия, сыграв которую ты спасешь не одну тысячу жизней. А теперь вперед, солдат! – строго отчеканила она и я вышла из машины.
С грустью посмотрев вслед отдалявшемуся автомобилю я отправилась в путь.
«Ну что, Екатерина Дмитриевна Воронова, добро пожаловать на дорогу в один конец, обратного пути нет», – прошептала я себе и быстро зашагала по пустынному пути вдоль леса. Вдали виднелись огоньки города. Они были совершенно маленькими, яркими, и в окружающей темноте казались мне предвестниками чего-то грандиозного и важного в моей жизни. Странно, но именно в этот момент мне в голову пришла мысль, что все будет хорошо, иначе и быть не может.
Очутившись у развилки, я свистнула три раза и из глубины леса вышли двое мужчин, одетых в маскировочную форму.
– Кукушка, – прохрипел низким басом один из них.
– Время идет, – ответила я с облегчением.
– Меня зовут Алексей, – сказал солдат с хриплым голосом. – А это Аркадий, – кивнул он на товарища. – Пойдем быстрее, скоро светать будет, в город нужно попасть пораньше, пока фрицы будут проводить смену патрулей. Замерзла, поди, дрожишь как осиновый лист, – беспокойно заговорил он.
– Нет, все хорошо, это нервы, – ответила я, едва поспевая за быстро передвигающимися по ночному лесу проводниками.
Не прошло и получаса как мы подошли к городу со стороны старого завода. Найдя лазейку, мы по очереди перебрались за забор. В городе царила тишина, лишь кое-где слышался вой собак.
– Надо подождать. Комендантский час закончится через четверть часа, и пойдут рабочие с ночной смены. Затеряемся среди них и выйдем к центральной площади, – проговорил Алексей.
Я стояла порядком уже замерзшая и решила оглядеться. Перед нами был старый завод по производству оборудования для тяжелой промышленности, который в настоящее время был переведен в стратегически важный объект немецкой армии, поскольку на нем производили львиную долю комплектующих для оружия. Я поморщилась. Мне была неприятна мысль о том, что построенное моим народом во благо, сейчас работало во вред ему, и все благодаря немцам.
Послышался гул сирены, который оповещал о том, что ночная смена закончена и все могут расходиться. Тяжелые железные ворота завода с тяжким скрежетом отворились и на улицу вышли около сотни рабочих. Мы поспешили затеряться среди них и успешно вышли к центральной площади.
– Пройдешь по главной улице метров триста. Увидишь хлебную лавку, свернешь за ней налево и пойдешь вдоль улицы. Справа увидишь дом с нарисованными на заборе цветами. Это и будет твое место назначения, – проговорил Алексей, на прощание по-отечески потрепав меня по плечу. – Ну, давай, девка, не подведи.
– Не подведу, – улыбнулась я и наши пути разошлись.
ГЛАВА 2
Подойдя к дому и быстро прошмыгнув в деревянную калитку, я поднялась по ступенькам и прислушалась. За дверью звучал спокойный разговор двух женщин. Я постучала и разговор стих. Дверь открылась и на порог вышла молодая стройная девушка с темными волосами.
– Здравствуйте. Что Вам нужно? – строго спросила она.
– Время идет, – я произнесла пароль, настороженно всматриваясь в черные глаза девицы.
– Кукушка, – ответила она и распахнула дверь, приглашая войти.
В доме было необычайно уютно, пахло пирожками и ромашковым чаем.
– Проходите, будем знакомиться, – девушка повернулась ко мне и, помогая снять пальто, представила свою мать. – Это моя мама, Мария Дмитриевна. Мама, это моя подруга. Помнишь, когда я ездила в лагерь после школы в одиннадцатом классе, мы там с ней познакомились. Я тебе говорила, что у нее вся семья погибла и ей нужна работа в городе. Она немного поживет у нас, пока устроится, хорошо?
– Деточка моя, да конечно! Кто ж поможет еще в такое время трудное? Проходи, родимая, я сейчас чайку налью, пирожков свеженьких поешь. Анька, – женщина обратилась к дочери своей. – Чего стоишь как истукан? Давай быстро подкинь дров в печку, вон уже почти погасла. Девка гляди замерзла как!
– Тебя-то как зовут? – Мария Дмитриевна внимательно смотрела на меня.
– Катя, – я блаженно улыбнулась, схватив кружку с чаем и с жадностью откусывая пирожок.
– Ешь, ешь, а то погляди какая костлявая, – она вздохнула и тихонько прошептала «проклятая война», а вслух добавила, – Анька, ты тут уж сама со своей подругой. Накорми, воду нагрей, пускай выкупается. А мне бежать на работу пора, котельная сама топить этим окаянным не будет.
– Да, мам, конечно. До завтра, – Аня чмокнула женщину в щеку и когда за Марией Дмитриевной закрылись двери и стихли шаги на улице, подсела ко мне за стол.
– Значит ты, Катя, у нас особо важный тайный агент, – на ее лице промелькнула добрая улыбка.
Наверное, никак в ее понимании не сочеталась моя внешность с тайным агентом, которого она ждала. Ведь перед ней сидела худенькая девчушка лет восемнадцати с длинными русыми волосами, зелеными глазами и тоненькими пальцами рук, которые держали крепко-крепко пирожок.
– Я знаю, что ты думаешь. Что я молодая и куда там мне до агентуры. Но, как говорят, внешность обманчива, – нахмурив брови проговорила я.
– Да ладно, я ничего такого не думала, – Аня поняла, что задела меня и уже более серьезным тоном добавила. – Я сейчас посвящу тебя во все детали. Информация из первых рук как говорится, – она подошла к столу и вынула из ящика несколько фотографий немецкого офицера.
Я узнала эти фотографии. Такие же точно снимки мне предоставляли для ознакомления с предстоящим делом.
– Это майор Алекс фон Рихтер. Непростая рыбка, но золотая. Через него проходят самые важные документы, касающиеся всей информации по нашему региону. Начиная от поставок оружия и заканчивая стратегическими картами наступления. Штаб, в котором он служит, подконтролен напрямую самому фюреру. Информацией ведает самой что ни на есть жизненно необходимой нам. Скоро начнется наступление в восточном направлении. Нашей армии нужна помощь. Добыть информацию удастся только тому, кто будет в непосредственной близости к его штабу и иметь неограниченный доступ лично к нему, – Аня многозначительно посмотрела на меня и продолжила, – мы выходим на него уже полгода, но ни на йоту не продвинулись. Уж слишком птичка рьяно охраняет свое гнездо. Это одно. Второе и самое главное – перед наступлением на восток он вернется в Берлин. Нужно выстроить отношения так, чтобы ты могла уехать с ним.
– Аня, объясни мне, почему выбрали меня? Почему я? Для меня данная тема – дремучий лес. Ты намного красивее меня, раз ты не смогла найти к нему лазейку, как смогу я?
Аня посмотрела на меня, задумчиво приподняла мое лицо за подбородок и проговорила:
– Потому что ты, моя дорогая, просто невероятно похожа на его покойную жену. И, кроме того, я пасу сейчас другой объект не менее важный. Нужно решать что-то с заводом. А у меня только-только начались сдвиги в этом направлении.
После этих слов я потеряла дар речи.
– То есть я буду должна сыграть на горе человека?
– Да, – просто ответила Аня.
Поразмыслив немного я спросила:
– А если он не клюнет?
– А ты сделай так, чтоб клюнул! У тебя одной такой козырь на руках. Мы этот козырь более полугода искали против него, – ответила девушка, поглядев из-подо лба на меня. – Можно было бы попробовать еще через кого-то, но мы исходили из человеческих качеств объекта. Нужен был кто-то из них более-менее человечный, поскольку задание то с продолжением.
– Хорошо, – тоном подчиненного солдата ответила я. – Что еще о нем?
– Красивый гад. Правда, он просто бесподобный. Воспитанный, благородный. Не пьет, в карты не играет, любовниц нет. Я не могу даже за прошедший год назвать хотя бы одну девицу, которой бы он покровительствовал. Когда он приходит в театр, да, он сидит, потягивает бокал вина, общается, может сыграть в карты, но… Он как будто потерял вкус к жизни. Я здесь всех офицеров знаю прекрасно. Кто-то бабник, не вылезающий из постели местных шлюх, кто-то любитель выпивки и драк, кто-то картежник заядлый, кто-то без ума от запаха крови, проливаемой на войне. А этот. У него все ровно. Он просто выполняет работу и не более. С таким всегда тяжелее, не знаешь на какой крючок его подцепить. Все делает по расписанию, все четко. Образец их хваленой немецкой педантичности. Если бы все фрицы были такие, мы бы давно проиграли войну. Сначала была мысль попробовать действовать через любовницу их оберста, но там тупик, женщина на контакт точно не пойдет, – она положила фотографию на стол. – Ты играешь на чем-то?
– На фортепиано, – я задумчиво смотрела на Аню. Данное ней описание немца ничем не отличалось от того, которое я получила в штабе.
– Как у тебя с немецким? – Аня с опаской посмотрела на меня.
– Отлично! – усмехнулась я, проговорив несколько фраз на чистейшем немецком языке так, что у Ани округлились от удивления глаза.
– Невероятно! Не знай я тебя, то подумала бы, что общаюсь с немкой.
– Я знаю. Моя бабушка была учительницей немецкого языка. Да и перед заданием пришлось шлифовать произношение. Так что на этот счет у меня голова не болит.
– Отлично. Работать мы будем в местном небольшом театре. Это не бордель, сразу тебя успокою. Это культурное заведение. Туда фрицы приходят в основном с постоянными любовницами. Это более-менее нормальное заведение в городе, так как рассчитано на элитный состав немецкой армии. Офицеры ведут себя вполне сносно, рук не распускают, но из всего бывают, конечно, и исключения. Кто зря попасть туда не может. Я смогла провести тебя в штат только благодаря тому, что поддерживаю отношения с штурмбанфюрером. Его зовут Фридрих фон Штейге. Не исключено, что он захочет с тобой пообщаться на предмет твоего отношения к рейху и прочего. Но так как ты моя горячо любимая родственница, он не будет сильно донимать тебя расспросом.
– Что он за человек?
– Слишком амбициозный и самовлюбленный немец! Это ему во многом помогает. Делает успешные шаги в карьере. Любит лесть. Пара слов о том, как он прекрасно играет в покер – и он твой навеки, – усмехнувшись, Аня щелкнула пальцами.
– Ты с ним спишь? – я покраснела, задав такой прямой вопрос.
– Нет, у нас этап затянувшихся ухаживаний. Я ему действительно нравлюсь и он, как настоящий джентльмен, будет продолжать эти ухаживания, пока дама сама не решит, что ее сердце навеки принадлежит ему и не упадет в его объятья, – Аня наиграно всплеснула руками и упала на кровать.
Смешная была эта Аня. Она бы точно понравилась Аиде Львовне.
– Кать, если честно, я очень переживаю, задание непростое. Мужчина и все такое. Но он более-менее из всех них человечный. Если все пойдет так, как надо, я думаю, что ты со всем справишься.
– Я понимаю. Сделаю все возможное и невозможное, – устало проговорила я.
– Так, тебя же одеть нужно прилично! Красоту свою показать. Ан, такого ястреба поймать нужно, – Аня вскочила и засмеявшись пошла в соседнюю комнату.
Минут через пять она вернулась, неся в руках платье ярко-красного цвета. Я такой красоты не видела никогда.
– Один из плюсов во всем этом, что поклонники – чертовы немцы. Вещей у меня полный шкаф. Держи, тебе подойдет.
Я смотрела на новую знакомую и ее позитивный настрой, несмотря на все происходящее, вызвал у меня улыбку.
– Великолепное, – я прислонила платье к себе и с вожделением провела рукой по приятной нежности шелковой ткани. – Скажи, пожалуйста, как оно, крутиться среди немцев? – нахмурив брови спросила я у Ани.
Аня задумалась. Она долго смотрела на меня, начиная видимо осознавать, что перед ней сидит испуганная девочка, на плечи которой упало задание в той сфере жизни, в которой она была совершенно неопытна. Присев рядом она взяла меня за руку.
– Катюша, я не знаю, что тебе сказать. Каждый из нас вносит свой вклад в победу на этой войне. Поскольку, какая бы ни была принесена жертва – она как зернышко, из которого вырастает колосок надежды. Один и еще один, а там глядишь и это уже целое поле, которое так нужно нашей стране в это ужасное время. Думаешь мне легко в спину слышать презрительно брошенные реплики? Просто за то, что мне приходится улыбаться каждому офицеру в форме. Услышишь и не оборачиваясь идешь дальше. Я ведь знаю, что делаю благое дело. А то, что оно внутри у меня не столь важно сейчас. Поэтому думай о том, что если не мы, то никто. А немцы, – Аня махнула снисходительно рукой, – мужики везде одинаковые.
– Я не боюсь. Не по себе просто. Ладно. Давай готовиться к вечеру, – я нахмурилась и начала снимать свою дорожную одежду.
– Ты иди и прими ванну. Потом поспи пару часов, а то свалишься еще во время игры на фортепиано, – Аня засмеялась и ее смех прогнал все сомнения в моей душе.
Изрядно уставшая и расслабленная после принятой ванны я заснула крепким сном. Мне снилась мама, которая гладила меня по голове и пела колыбельную. Она как будто бы говорила, что все устроится, все пройдет хорошо, что она гордится мной. Ее теплый образ почему-то всегда приходил ко мне во сне в самые трудные жизненные моменты. Не исключением стал и сегодняшний дебютный день.
– Вставай, соня, а то опоздаем!
Открыв глаза и еле сообразив, где нахожусь, я увидела Аню, которая бегала по комнате с нагретыми щипцами для завивки волос.
– Садись, будем делать из тебя что-то более-менее соблазнительное, а то провалим задание с твоим то видом! Худая, бледная! Боже мой! Не обижайся только.
Я быстро умылась и села у большого зеркала. Под действием ловких рук Ани я превращалась в принцессу. Когда процесс был окончен и я посмотрела на себя, то была приятно поражена. На меня из зеркала смотрело прекрасное создание. Длинные русые волосы были уложены в прическу по последней моде из немецких журналов. Зеленые глаза обрамляли густые черные ресницы, так мастерски накрашенные Аней. На приоткрытых губах блестела красная помада, благодаря которой они приобрели пьянящий изгиб. Глубокое декольте еле прикрывало хоть и небольшую, но такую красивую грудь. Такое преображение накинуло мне еще пару лет на мой возраст.
– Боже мой, это я? Не может быть! Анька, ты волшебница!
– Чего только не сделаешь для того, чтоб дело не провалилось, – Аня игриво показала язык.
ГЛАВА 3
Здание, в котором располагался наш небольшой театр, ранее было милым ресторанчиком, в который прежде любили захаживать горожане для того, чтобы послушать пение какой-то местной знаменитости и расслабиться за бокалом вина под пьянящие звуки фортепиано или скрипки. Теперь же это был центр развлечения для немецких офицеров, куда они приводили своих любовниц, где играли в карты и смотрели на танцевальные номера и небольшие музыкальные спектакли, которые ставила Аня.
Аня любила танцевать. Учась в институте, она занимала первые места в городских танцевальных конкурсах и подрабатывала учительницей у младших школьниц. Но это было так давно, оглядываясь назад, она уже, наверное, и не понимала, о ней ли была эта история. С приходом войны все изменилось. Уйдя в подполье, ее команда тщетно искала путь, как доставать информацию, ведь для этого нужно было быть в близком контакте с врагом. Как-то раз девушка, возвращаясь с работы, увидела объявление о том, что в местный так называемый «Театр музыки» требуется режиссер-постановщик. Так и закрутилось.
Пройдя внутрь помещения, моему взору предстала невероятно уютная обстановка, где каждая деталь говорила о том, что здесь царят порядок, практичность и основательность – три кита, на которых держался не только традиционный немецкий стиль интерьера, но и, пожалуй, Германия в целом. Я с грустью провела взглядом по стоящим пустым, натертым до блеска, дубовым столам, ждущим своих шумных посетителей, одиноко скучающей у входа скульптуре Афродиты, тяжелым бархатным портьерам темно-синего цвета, тоскливо обрамляющих небольшую сцену, и красавцу роялю, который чопорно стоял в углу и словно ждал, когда же кто-нибудь, наконец, сядет за него и разрешит разогнать томящую тишину пустынного зала. Между столами то и дело сновали молодые женщины, сервировавшие столы дорогими столовыми приборами. Вся обстановка говорила о том, что завсегдатаи этого заведения – люди не простого круга.
– Здесь у нас гримерка. Дверь закрывается на ключ изнутри, чтоб исключить попадание уж очень настойчивых поклонников внутрь. Проходи, – проговорила Аня, пропуская меня вперед в небольшой коридор, находящийся за сценой.
Я прошла в большую комнату, в углу которой стоял огромный шкаф с различными нарядами. Бесчисленное количество кружевных шортиков, юбочек, коротеньких платьиц, перьевых боа и париков было наполнением ему.
– Красиво здесь, – сказала я.
– Противно здесь, – отчеканила Аня. – Не будь это место для развлечения немцев, я безумно бы любила его, а так это просто мучение и не более.
– Аня, сколько лет Алексу? – спросила я, примеряя смешной рыжий кудрявый парик.
– Тридцать шесть.
– Вдвое старше меня, – протянула я.
– Ну, так это же твой конек, мужики падки на молодость. А если учесть, что ты очень похожа на его почившую женушку, то раз, два, и вуаля, он у тебя…, – Аня не успела договорить.
– Между ног, – закончила я фразу за нее.
Аня посмотрела на меня строгим взглядом:
– Под каблуком я имела ввиду. Но на самом деле не все так просто, как может казаться. К нему нужен особый подход.
Я нервно ответила:
– Будет ему подход особый, будь он неладен. Скоро мы поймем, что все пойдет как надо или провалится ко всем чертям. А сейчас мне нужно опробовать инструмент.
– Хорошо, идем, познакомлю тебя с нашим красавцем.
Я села за фортепиано и положила свои руки на клавиши. Черно-белые полоски мне маленькой казались такими красивыми, а чарующий звук, который они издавали, находил отклик в самых отдаленных уголках моей души. И как я могла знать, что именно этими клавишами я сыграю мелодию своей дальнейшей судьбы, когда Аида Львовна увидит меня, худенькую девчушку в платье в горошек с двумя смешными косичками на концерте в детском доме в Москве? Мои раздумья прервал громкий шепот моей новоиспеченной подруги:
– Катя! Пять минут до открытия! Быстро за кулисы!
Печально проведя пальцами по дорожке из клавиш я пошла в гримерку. Аня была уже одета в открытый костюм для танцовщиц кабаре, а рядом стоял высокий молодой человек с орлиным носом в костюме солдата.
– Это Александр, ну или просто Сашка, он мой напарник. Замечательный человек, прекрасный артист и музыкант, – торжественно представила она мне его. – Я вкратце посвятила его в тонкости нашего дела, – уже шепотом добавила Аня.
Я смотрела на молодого человека, а он в это время заливался ярким румянцем, который с головой выдавал тот факт, что я ему понравилась. Мне стало неловко. Чтобы как-то разрядить обстановку, пока Анька доводила до совершенства свой грим, я спросила у нового знакомого:
– Вы здесь уже давно, расскажите мне что-то о Алексе фон Рихтере. Любая мелочь может мне помочь.
Сашка быстро пришел в себя и уже со всей серьезностью сказал:
– Да что тут скажешь. На крупного зверя замахнулись. Занимает высокую должность в главном штабе. Раз в две недели конвой привозит документы в немецкий штаб, бумаги явно особого рода, раз возят с таким сопровождением. Он, оберст и еще один офицер подписывают их и конвой уезжает. Пару раз в месяц ездит куда-то, обычно по понедельникам, возвращается в среду. В этот вечер среды он сюда не приходит. У нас есть человек, который наблюдает за главным штабом. Так вот он это все докладывает – кто, к кому и когда. Как человек отличается особой сдержанностью, лишнего никогда не болтает, жестокостью не славится. Просто солдат, а не член банды головорезов, коими являются офицеры СС, например.
Сашка пару минут молчал и затем добавил:
– Катерина, что касается личной жизни майора, поскольку я думаю это главная часть твоего задания, то здесь могу сказать одно – никого. Ни постоянных, ни разовых женщин. Мужик ли он, – скривив губы в презрительной улыбке злобно проговорил парень.
Зазвучала музыка и Сашка с Аней вышли на сцену. А меня продолжили терзать мрачные мысли о том, смогу ли я справиться с этим заданием. Полгода работы с психологом при штабе! Были ли они? Сейчас мне предстояло встретиться лицом к лицу с мужчиной, на фотографию которого я смотрела за это время чаще, чем на себя в зеркало. И девочка в глубине души, несмотря на психологическую подготовку, начинала тихо плакать. Я подошла к столу, на котором стоял недопитый Аней бокал красного вина, и сделала глоток. Приятное тепло разлилось по телу и нервное напряжение немного отступило. И тут я услышала, как Анька, закончив свой номер, объявляет мой выход:
– А сейчас, уважаемые дамы и господа, я хочу представить вам изюминку нашего сегодняшнего вечера, юное дарование, мадмуазель Катерину. Она сыграет на фортепиано отрывок из пьесы Вагнера «Феи».
