Марк Адамов
Последний Мост
– Что ты вообще знаешь о Химере? – не верила Мирфия. – Он давно умер, кто тебе это разболтал?
– Умер или нет, ему виднее. Так что пойдём и спросим сами, а то он уже заждался. На вашем месте, в часовне. Говорит о чём-то?
О чём-то это говорило. Кинжал исчез из рук Гадюки столь же стремительно, сколь и появился, а вместе с ним ушла её воля к сопротивлению. Впервые за четырнадцать лет госпожа распорядитель предстала перед ним обычным человеком. Испуганной, запутавшейся девочкой, которая не знала, что будет дальше.
– Что происходит? – бормотала она.
– Честно говоря, я бы тебе этого не сказал, даже если бы и мог, – признался Варион. – Так что передай хмырю объявить общий сбор, а с тобой мы прогуляемся к Химере.
Мирфия потеряла контроль, и роль ведомой она явно успела позабыть. Её руки тряслись всё сильнее, а ноги то и дело оступались. Гадюка провела Вариона туда, где он и не надеялся побывать. Они протиснулись в узкий проход меж её стеллажей. Короткий коридор вёл мимо просторной спальни, где и почивала госпожа вдали от глаз простого люда, но путь их лежал не туда.
В глубине чертогов распорядителя скрывалась неприметная низкая дверь, за которой начинался ещё более тесный тоннель. Гадюка предусмотрительно прихватила подсвечник, что выхватывал из темноты покрытые слизью и плесенью стены. Вскоре щербатый пол перешёл в высокие ступени, по которым Лисы поднимались всё выше. Ужасная смесь сырости и полыни била по ноздрям Вариона, а его макушка так и норовила зацепиться за низкий потолок.
С каждым шагом становилось холоднее. Зимний ветер уже стал весьма ощутимым, когда впереди замаячил конец чудовищной лестницы. Она упиралась в массивную дверь, доски которой стягивали ржавые железные пояса. Гадюка не сразу нашла подходящий ключ в своей массивной связке, но вскоре сумела справиться с замком.
Варион догадывался о месте их назначения, пусть и до последнего позволял себе сомневаться. Он допускал, что Мирфия могла завести его в очередную западню и напасть в заброшенном углу катакомб. Вот только шансов у неё было совсем мало после стольких лет за столом распорядителя.
Когда дверь распахнулась, Варион не успел зажмуриться и на несколько мгновений ослеп, когда свет ворвался в забытые катакомбы. Лисы протиснулись сквозь чудовищно узкий проём, который будто бы предназначался собакам, и оказались посреди белоснежной площади. Их окружали приземистые каменные строения, укрытые тяжелыми снежными шапками.
Но взгляд Химеры остановился на массивном остове полуразрушенного собора с обугленными стенами. Обломки его крыши буграми выступали над снежной равниной площади, напоминая о далёкой трагедии. Варион усмехнулся, оказавшись там, куда уже полвека едва ступала нога человека, будь то Лисы или рядовые горожане Басселя.
Обитель Кваранга. Слухи о чудовищном проклятии, что пало на неё в далёкие годы, отпугивали всех, даже заблудших мародёров. Простым же горожанам хватало указа верховного жреца, объявившего обитель осквернённой и потерявшей благодать Далёкой Звезды. Настоятель следовал его примеру и запрещал Лисам даже думать о том, чтобы подняться на поверхность.
Но распорядителям закон не писан. Гадюка хорошо знала дорогу и уверенно вела Вариона вокруг собора, что сгорел полвека назад в разгар оспы. Они брели по колено в снегу среди утративших былое величие келий, за которыми притаилась узкая шестиугольная часовня.
Внутри горел свет, а на паперти уже поджидала сгорбленная фигура Таделии. Сойка неуверенно держалась на ногах, словно боль всё ещё прорывалась даже сквозь магию Альхиора. Она оживилась при виде гостей, вот только Гадюка явно не обрадовалась.
– Сойка? Это ещё что такое? – Мирфия остановилась у самой паперти и положила руки себе на давно пропавшую талию. – Вы сговорились, да? Так я и думала…
– Госпожа, простите меня, – каялась Таделия, медленно спускаясь по лестнице. – Вы поверили мне, а я не справилась.
– Очевидно, – холодно ответила та. – Ты не просто не справилась, а ещё и сговорилась с Химерой. Этим безнадёжным, пропащим, заносчивым идиотом, с чем ты, кстати, согласилась!
– Вот как? – фыркнул Варион. – Ещё будут обидные слова?
– Теперь я вижу, откуда ноги растут, – не унималась Мирфия. – Не знаю, откуда взялись эти россказни о Химере и нашем месте, но клянусь, что узнаю. А для вас двоих всё кончено, ясно? Как у вас ещё наглости хватило осквернять память давно погибшего Лиса?
– С ума сойти, – Кранц Родейн в кольчуге поверх серых мехов торжественно возник в дверях заброшенной часовни. – Ты говоришь о наглости, когда сама врёшь в глаза всем, кого видишь каждый Чёртов день. Потрясающе, Гадюка, бесподобно. И, надо сказать, удивительная забота о памяти того, кого ты так вероломно убила. Ну, думала, что убила.
– Арброк, – лицо госпожи побледнело, почти слившись с окружением.
– Забудь это имя, как забыл я, – велел Химера-старший. – Этот человек давно мёртв благодаря тебе. Но сам я живее, чем когда-либо.
– Как ты можешь здесь сейчас быть? – бормотала Гадюка. – Ты не мог выжить, как… Как это возможно?
– Дорогая моя, – Кранц снисходительно улыбнулся. – Ты веришь, что какой-то там звезде на небе есть дело до людей и она вершит их судьбы. Чёрт подери, у меня самого есть подручный маг, который вытащил вот эту вот птичку с того света, а ты спрашиваешь, как что-то вообще возможно? Мир полон чудес, Гадюка. Жаль, что из твоего подвала этого не видно.
– Я тебя убила!
– Но вот я здесь, на нашем месте. Помнишь, как мы летом любили лежать на паперти и смотреть на звёзды? – Кранц неспешно шагал по ступеням, успев потрепать раненую Сойку за плечо. – Тогда мы ещё не разучились мечтать и думали о том, как сбежим за холмы. Я до сих пор вспоминаю о наших планах и пытаюсь представить, как бы всё сложилось. Но ведь это уже не важно.
– Ты думаешь, я хотела тебя убивать? – Мирфия вскинула руки. – Он приказал мне, понимаешь?
– Настоятель? – каждый слово Химеры-старшего было наполнено презрением. – Неуловимый и незримый, но так часто вспоминаемый…
– Скажи, госпожа, – встрял Варион. – Он хоть когда-нибудь существовал? Потому как мне кажется, что ты либо его выдумала, либо давным-давно убила, чтобы забрать власть на пару с Коршуном. И, Чёрт меня дери, не знаю даже, что хуже.
– О, он существует, поверь, – испуг и злость боролись за власть над лицо Гадюки. – Видел бы ты его хоть раз – и не стал бы так неуважительно отзываться.
– Девятнадцать лет, Гадюка, – Кранц остановился в половине сажени от бывшей возлюбленной. – Пока ты думала, что рыбы доедают меня на дне Баланоша, я искал, я копал, я вынюхивал всё, что мог. Я узнал не меньше дюжины нынешних Лис и где они живут. Я выяснил, что ты теперь распоряжаешься Приютом на пару с этим полудурком Коршуном, а Лом, последний достойный Лис, парит ваши задницы в купальне. Я узнал и про закоулок у пристани, где твой человек встречается с заказчиками, и про лавку в Замковом квартале, где передаются деньги. Я нашёл все забытые ходы под этим проклятым монастырём. Но ничего – о твоём неуловимом господине. Потому что его нет.
– Он есть и будет очень недоволен.
– Так позови его, – Варион встал подле старшего тёзки и сложил руки на груди. – Пусть сам придёт и расскажет, как же сильно я его возмущаю. Пусть посмотрит мне в глаза и убедит, что я не достоин жить.
– Настоятеля нельзя позвать, – истерический смех вырвался из Мирфии. – Это но вызывает тех, кого желает видеть, и, освети вас Звезда, лучше вам этого избежать.
Кранц протяжно зарычал и отправил тяжёлый снежок в давно выбитое окно часовни. Пусть Варион знал его недолго, лже-Настоятель впервые утратил стойкость духа при нём.
– Гадюка, послушай меня! – Химера-старший обдал её потоком пара изо рта. – Я стою здесь, перед тобой, как и тот, кому вы отдали моё имя. Живые памятники ущербности Лисьего Приюта. А ты всё ещё трепещешь перед этим своим Настоятелем, почему? Объясни мне, я правда не понимаю. Есть он или нет, я уже доказал, что он – ничтожество и трус, который удерживает людей на цепи враньём и предательством.
– Непослушание – худший грех, – только и сказала госпожа.
– И всё же предательство хуже, – поправил её Варион.
– Посмотри мне в глаза, Гадюка, – продолжил Кранц. – Посмотри и скажи, как тебе жаль того, что ты сделала тогда. Я не поверю, что у тебя не было выбора, но ты ведь предпочла подлизаться к Настоятелю. Отвергни его сейчас и увидишь, каким будет настоящее будущее Лис.
– Ты прав, Арброк, – молвила госпожа. – У меня и правда был выбор, и я решила подчиниться. Приют дал мне всё, а то задание в Баланоше помогло мне стать его распорядителем. Я живу лучше, чем когда-либо смогла бы, благодаря этому. Потому что выбрала долг, а не наивные мечты с тобой. Меренфольд, Аррагда? Сразу же было понятно, что это бред! Какой из тебя муж, какой отец из предателя? Настоятель дал мне всё, и даже сейчас я бы сделала то же самое. В точности.
– Жаль слышать, Гадюка, – взгляд Кранца похолодел. – Не выбор я тебе дал.
Движением небывалой плавности Химера-старший обнажил своё оружие. Это был уже не кинжал, но ещё и не меч. Короткий клинок с треугольным сечением блеснул на мгновение и безжалостно погрузился в грудь госпожи.
Гадюка даже не успела вскрикнуть или попытаться уйти от удара. Кровь хлынула из побледневших губ, и могучая распорядительница Лисьего Приюта упала на колени. Её руки загребали снег в чудовищной агонии, но сил у неё уже не оставалось. Мирфия завалилась на бок прямо у ног Химеры-старшего.
Кранц смотрел на неё с выражением полного безразличия. Лишь сделал шаг назад, чтобы не заляпать кровью дорогие ботфорты. Варион глотал ртом воздух, пытаясь понять, что он чувствовал. Он жаждал мести, но всё же остался обескуражен гибелью самоназванной матери. Сойка же и вовсе побледнела, и была вынуждена осесть на холодные ступени часовни.
– Видите, детишки, кому вы служили? – Химера-старший присел на корточки над телом своей забытой любви. – Видите, куда они вас вели?
– По-моему, она бы нам пригодилась, – выдавил Варион.
– Я сразу сказал, что убью её без лишних раздумий, так что обойдёмся без поучений, – Кранц усмехнулся. – Не надумал сделать то же самое?
Сойка только поднялась, но тут же попятилась обратно к часовне.
– Ладно-ладно, – Химера-старший облизал губы. – Мы ещё многому научимся. Например, учиться на чужих ошибках, а не своих.
С ледяной решительностью он провернул клинок в груди госпожи и нанёс удар ей в шею. Лже-Настоятель делал всё нарочито чётко и неторопливо, словно Гадюка была для него не больше, чем подстреленной дичью. Он вытер лезвие полами её плаща, выпрямился и глубоко вдохнул морозный воздух.
– А дальше-то что делать? —Варион переминался подле него.
– Вы, наверное, замёрзли, – Кранц медленно встал. – Вот сейчас и согреемся. Дальше поводья беру я, а вы не лезьте под ноги и наслаждайтесь зрелищем.
Глава 25. Последний шанс
Химера-старший знал обитель Кваранга не хуже Гадюки. Он стремительно прокладывал путь через снежные заносы, а двое молодых Лис старались не отставать. Уже через десяток шагов Варион зачерпнул полные сапоги снега, а поножи его вымокли до самых бёдер. Сойка шла с ещё большим трудом, то и дело останавливаясь и стараясь отдышаться. Вариону приходилось держаться точно между ними, дабы не отстать от первого, но и не потерять вторую в ледяной пустоши.
– Кранц, подожди! – пришлось крикнуть Лису, когда Таделия согнулась от нахлынувшей боли и ухватилась за серый угол кельи.
– Твоя ноша – сам её и тащи, – на ходу бросил лже-Настоятель. – Дни сейчас короткие, некогда ждать калек.
– Вот же сучок, – промолвил Варион, когда старший товарищ оказался слишком далеко, чтобы услышать. – Идти можешь?
Сойка ответила ему невнятным жестом, так что Химере-младшему пришлось перекинуть её руку через своё плечо и послужить опорой собственному палачу. Идти так было сложнее, но они хотя бы видели спину Кранца, что маячила среди снега и серого камня.
– Химера, ты в конец запутался, – тяжело выдала Таделия. – За кем ты идёшь? Видишь, что он устроил? Госпожа…
– Уж кто-кто, а она заслужила, – не согласился Варион. – Она меня травила все четырнадцать лет, так что я не буду по ней плакать.
– Она просто делала свою работу, – теперь возражала уже Сойка. – Как иначе защитить Приют, может, ты знаешь?
– Знал бы, не шёл бы сейчас за престарелым Лисом. Но это всё равно лучше, чем положить всю жизнь ради ушата дерьма в лицо. А потом ещё и приговорят к смерти и выберут второсортного палача.
– Сам ты второсортный. Не меня же приговорили за негодность.
– Однако ты осталась с ножом в пузе, а я тебя тащу на горбу, чтобы ты не замёрзла насмерть. Разница есть, да?
Кранц тем временем остановился у самой стены обители и счистил снег с неприметной дверцы в её основании. Он нервно оглядывался на бредущих следом Лис и всплеснул крепкими руками.
– Заканчивайте трёп! – гаркнул Химера-старший. – Дела ждут.
Очередная крутая лестница начиналась за этой низенькой дверью. Варион не застал местных служителей обители, но решил, что они явно были худощавыми горбунами с необъяснимой страстью к узким пространствам.
Эта лестница закручивалась чудовищной спиралью, сорваться с которой в темноте было легко и без груза в виде раненой Сойки. Конечно, Кранц соизволил щёлкнуть своим дорогим огнивом, но блёклый огонёк лучины слишком быстро терялся за очередным изгибом склизких стен.
Варион не решался даже гадать, куда вела лестница. За четырнадцать лет он успел изучить все коридоры и переходы Лисьего Приюта, но понимал, что они не были и половиной того, что построили монахи в своё время.
Утомительный спуск подошёл к концу совсем внезапно. Преодолев очередной изгиб лестницы, Лисы оказались перед новой дверью. Она поддалась не сразу, но всё же Кранц оказался сильнее векового железа, успевшего прикипеть к косякам. После протяжного скрипа вперемешку со зловещим скрежетом они наконец вышли в сами катакомбы.
Потайная лестница привела их в северный коридор, оказавшийся пустым. Химера-старший медленно брёл среди треснувших от времени саркофагов жрецов и завороженно смахивал пыль с тяжёлых плит. Его фигура распрямилась, стала ещё больше и увереннее. Он вернулся домой.
Уверенной походкой Кранц отправился точно в сторону Большого Зала. В просторном помещении уже собрались те, кто был в Приюте или же достаточно близко, чтобы разглядеть белый дым над Астарой и откликнуться на общий сбор.
Лисы прекратили шептаться и уставились на вошедшую троицу. Кранц ответил торжественным молчанием и прошествовал к середине. Он ловко вспорхнул на один из центральных столов, но молодых спутников приглашать за собой не стал.
Наступила неловкая тишина. Пара дюжин Лис уставилась на пришельцев в недоумении. Здесь собрались и рядовые убийцы, и часовые. У дальней стены же появился сам Коршун в широкой робе. Его лицо, покрытое шрамами вперемешку с глубокими морщинами, то и дело пробирала дрожь, но последний распорядитель не был готов вмешаться.
– Так, что тут происходит? – выразил общее недоумение Лом, подойдя поближе к импровизированной трибуне. – Кто-нибудь знает, зачем этот общий сбор?
– Знаем, Лом, – ответил Кранц. – Всему своё время.
– Мы знакомы?
– А что, не узнаёшь старого товарища? – Химера-старший рассмеялся. – Конечно, я тебя не виню. Я же девятнадцать лет как умер.
– Арброк? – хозяин купальни отшатнулся. – Я думал, мне показалось.
– Так, достаточно! – гаркнул Коршун и заковылял к середине толпы. – Какой к Чёрту Арброк? Химера, Сойка, кто этот мужлан? Где Гадюка, это же она сбор и объявила? Почему мне не сказала?
– У тебя очень много вопросов, – Кранц покачал головой. – Давно ты распорядителем стал? Не думаю, раз меня не узнаёшь. Что же до твоих вопросов, я на все отвечу, причём с удовольствием. Малыш Химера, представь меня, пожалуйста, а то здесь собралось куда больше новых лиц, чем я думал.
Варион застыл между Коршуном и Кранцем, выхватывая из толпы знакомые фигуры. Он видел Полоза с Горняком, что переглядывались в недоумении, Вдову, застывшую в испуге. И, конечно же, Ладаима. Крысолов не мог не узнать Кранца, не мог не вспомнить всё, что друг говорил ему в Яголле и после него. Он буравил его взглядом, выдавая один немой вопрос за другим.
– Значит так, – Варион старался говорить громче, но голос его то и дело срывался. – Меня-то вы все знаете, я надеюсь? Конечно, знаете. Как Химеру. Но вот что вы не знаете, так это то, что я не первый Химера. Был другой, много лет назад. Его считали мёртвым, а имя потом передали мне. Собственно, это он. Вот.
– Выглядит живым, – возразил Лис по прозвищу Хлыст.
– А вот Сойка – не очень, – добавил Котелок. – Когда она успела вернуться?
Их краткие реплики переросли в буйство обсуждений и выкриков, заполонивших Большой Зал.
– Да, не быть тебе герцогским глашатаем, – шикнул Кранц на ухо Вариону. – Тихо! Я требую тишину!
– Говори, кто такой, – велел Коршун. Казалось, с его опущенных губ вот-вот засочится яд.
– Вы всё слышали, – продолжил лже-Настоятель. – Я Химера, такое имя мне дали двадцать девять лет назад те, кто привели меня в этот душный подвал и заставили забыть прошлую жизнь. Я тренировался, ел, спал в этих стенах. Меня многому учили, как сейчас учат вас. В первую очередь, конечно, убивать. А ещё меня учили верности, послушанию и готовности умереть за Лисий Приют и Настоятеля. Его слово непреложно, так ведь? Знакомая песня? Я провёл здесь десять лет, но всё это время меня пытались сломать. Я должен был плясать под одну и ту же дудку, хотя мне и был противен её мотив. Танец у меня вышел до того паршивый, что Настоятель велел меня убить.
– Чушь собачья! – неуверенно возразил Коршун.
– Настоятель ни за что бы не убил одного из нас, – вторил Гром.
– Он и не убивал, а просто отдал приказ, – Кранц раскинул руки. – Большая разница, скажу я вам. Приговорить кого-то к смерти легко, ещё и за глаза. А вот убить брата своей рукой… Нет, тут нужны яйца. У Настоятеля их никогда не было, поэтому он приказал убить меня той, кого вы все знали, как распорядителя Гадюку. Госпожу.
– И всё же, вот ты здесь, – молвил Лом.
– Она промахнулась, хоть и очень хотела меня убить. Почти двадцать лет она была уверена, что ей это удалось. Представляете? Ходила среди вас, поучала, говорила про верность и семью. Вы заглядывали ей в рот, как желтоперые птенчики, а у неё руки по локоть в родной крови! Были. Я убил её перед тем, как прийти сюда.
В Большом зале разыгралась буря. Лисы кричали, спорили, кто-то даже попытался прорваться через толпу и напасть на Кранца, но не смог преодолеть стену из возбуждённых соратников. Химера-старший упивался неразберихой и терпеливо выжидал, чтобы продолжить.
– Я ответил на твой вопрос, Коршун? – воскликнул он, едва гомон чуть стих. – По-моему, да. На каждый из них.
– Бред, враньё и чушь! – вопил распорядитель в ответ. – Ты как посмел сюда заявиться и лить это дерьмо на нас? Я должен поверить, что ты так просто убил Гадюку?
– Ну и где она тогда, Коршун? – встрял Варион. – Я там был. Госпожа призналась во всём, что он говорит, и получила по заслугам.
– Закрой рот, Химера, – шипел тот. – Ты потерял право голоса.
– Но это правда… – теперь попыталась Таделия.
– Ты тоже, Сойка! Ты получила самое важное задание в своей жизни, а вместо этого повязалась с безнадёжным Химерой и привела сюда этого самозванца!
– Самозванец здесь остался один, – спокойно ответил Кранц. – Тот, кто ещё зовёт себя распорядителем.
– И чего ты хочешь, Арброк? – казалось, бас Лома вот-вот пошатнёт своды Зала. – Зачем ты пришёл сюда, зачем рассказываешь всё это? Нам наречь тебя новым распорядителем или ты просто изливаешь душу?
– Моя душа умерла вместо моего тела девятнадцать лет назад, – Родейн изящно соскочил со стола и подошёл к Лому. – Я пришёл, чтобы открыть глаза Лисам, которых вы душили всё это время. Показать новый путь.
– И это ты нас туда поведёшь? – Лом обвёл рукой столпившихся за его спиной Лис. – Ты хоть понимаешь, как всё это выглядит? Лишь каким-то чудом я всё ещё помню тебя, Арброк, как помнят Вдова и Жнец. Для остальных ты никто. Седеющий призрак из прошлого, который ворвался в Приют и рассказывает какой-то вздор. Почему они должны тебе верить?
– И, если ты правда убил Гадюку, – вмешался Коршун, грозя скрюченным пальцем. – То с чего ты взял, что уйдёшь отсюда живым? Здесь две дюжины Лис, которые убьют тебя и твоих подпевал, если я им прикажу. Что их остановит, а?
– Надеюсь, ты и это предусмотрел, – шепнул Варион.
– А как же? – Кранц лучезарно улыбнулся всем лицом. – Альхиор!
Пламя всех свечей Большого зала задрожало, когда врождённый маг вошёл в дверь. Он медленно обошёл толпу Лис и жеманно улыбнулся, натянув бледную кожу на острых скулах. Караульный Гром не сдержался и вышел навстречу чародею с кинжалом наголо. Альхиор знакомиться не хотел и лёгким движением пальцев оставил часового на холодном полу.
– Сраное колдовство, – Коршун обхватил лысеющую голову.
– Ты только что осквернил магией священные залы Лисьего Приюта, – размеренно констатировал Лом.
– Не волнуйтесь, он жив, – отмахнулся Кранц. – Альхиор пришёл не убивать, а помогать мне. Он – моя гарантия безопасности. Однажды я спросил его, может ли он показать вам всем мои воспоминания, чтобы вы сами прочувствовали ту же боль от предательства. Что ты мне тогда сказал, Альхиор?
– Легко, – бросил маг.
– Именно. Но мы не будем этого делать из уважения к вам. Да-да, я уважаю каждого, кто сейчас в этом зале, как уважаю вашу веру в заветы Далёкой Звезды. Поэтому вы не будете осквернены магией. Вы не виноваты в ошибках Настоятеля и прошлых поколений. Вы просто не знаете, что бывает иначе.
– Закрой свой рот! – завопил Коршун.
– Право, Альброк, – заговорила Вдова. – Оставь проповеди жрецам. Я помню тебя ещё молодым нахалом, который лез мне под юбку.
– И ведь залез-таки, – Кранц подмигнул стареющей Лисе, и Варион невольно поёжился. – Я тогда был молод и глуп, как и большинство из вас. Взять того же нового Химеру. Как и мне, ему было велено ехать в Баланош и искать человека, которого никогда и не было на свете. И ведь он поехал. Он хотел доказать вам всем, что может сделать невозможное, а его чуть не убили за это. Вероломно, в спину. Это должна была сделать вот эта белокурая особа. Сойка, верно? Может, расскажешь, как всё было?
Варион обернулся на давнюю соперницу, но та не смотрела на него. Её взгляд скользил по тёмным сводам Большого зала, изредка касаясь остальных собравшихся.
– Да, это правда, – проговорила, наконец, Таделия. – В конце осени госпожа вызвала меня и дала особое поручение. Сказала, что они достаются только избранным. Она называет нас палачами.
– Она говорила, кто ещё бывал палачом? – уточнил Химера-старший.
– Нет, но упомянула, что есть другие. Сказала только, что сама однажды взяла эту роль. Видимо, со старым Химерой, – Сойка замялась, и случилось невиданное чудо: по бледной от боли щеке покатилась одинокая слеза. – Конечно, я согласилась: я просто хотела оправдать доверие Настоятеля. Кто бы отказался на моём месте?
У каждого из присутствующих был свой ответ на этот вопрос, но никто не решился его озвучить. Варион следил лишь за Ладаимом. Крысолов держался дальней стены, обхватив себя за плечи, и как-то виновато смотрел в пол.
– А что бы ты делал, Арброк? – сквозь зубы спросил Коршун. – Иногда нужно принимать тяжёлые решения ради остальной семьи.
– Как ты думаешь, зачем госпожа, Настоятель или сам дух Далёкой Звезды выбрали тебя? – Кранц зашёл за спину Сойки и положил ладони поверх её ключиц. – Ты ведь вряд ли лучшая из лучших. Не самая опытная, не самая сильная. В чём же тогда дело? Подскажешь, нет?
– Госпожа знала, что у нас с Химерой особая история, – Таделия всё так же избегала взгляда Вариона. – Неразделённые чувства, а потом и соперничество, и вражда. Ей это показалось забавным.
– Забавным, значит? – хмыкнул Варион. – Поделом ей.
– Так же забавно было и прошлым распорядителям, – объявил Химера-старший. – Ведь Гадюка почти была моей невестой, и именно её послали убивать меня. Два раза – уже не совпадение, так? Значит, дело не только в безопасности семьи или тяжёлом решении. Приют хотел ещё и поглумиться.
– Мы живы только благодаря Приюту! – воскликнул долговязый Сверчок. – Закрой свою пасть и не смей больше обвинять Настоятеля!
– Да ему нет до вас никакого дела! – не сдержался Варион и ворвался в излияния старшего тёзки. – Ассантию отправили на самоубийство с первого же заказа. Налима и Живодёра завалили Верные, а никто даже ухом не повёл! Потом и меня списали за один промах, ещё и не по моей вине. Похоже это на семью? Похоже, что Настоятелю или распорядителям когда-то было до нас дело?
– Химера, ты очень многого не знаешь, – возразил Лом. Как-то слишком по-отечески. – Ты и представить не можешь, чего им стоило построить это место, как сложно было удержаться на плаву все тридцать лет. Задачи Приюта выше нас.
– И то верно, – Кранц продолжал переходить с место на место. – Видимо, Настоятель настолько выше всех, что ему нет дела до вас даже сейчас. Вы хоть понимаете, что происходит? Один распорядитель мёртв, а второй прямо на наших глазах расписывается в своей беспомощности. Приют трещит по швам, а Настоятеля и не видно! Как же так? Где он? Разве что, он уже здесь. Может, это ты, Лом? Я был юнцом с розовыми щёчками, когда ты уже жил тут. Да и отношение к тебе всегда было особым.
Варион уставился на хозяина Лисьей купальни. Жилистый Лом и вправду был в курсе всех дел Приюта и вполне был вхож в высшее общество Лис. Вот только ни один из его выдающихся мускулов не дрогнул.
– Уверяю тебя, Арброк, я не Настоятель, – спокойно говорил Лом. – Но признаюсь, что знаком с ним лично. Он – мой друг, хороший и давний. И да, он именно такой, каким вы его представляете. Он честный, он заботливый, он бы никогда не отвернулся от своих Лис.
– Он уже это сделал в тот миг, когда я вошёл в этот зал и начал сыпать обвинения, – Химера-старший покачал головой. – Где же Настоятель? Почему он не вмешивается, а?
– Довольно, – потребовал Коршун. – Чего ты хочешь? Ждёшь, что мы просто так отдадим тебе Приют?
– Ну что ты? Приют мне совершенно ни к чему, – Кранц вновь забрался на стол. – Я предлагаю Лисам новое будущее, в котором нет никакого Приюта! Разве приятно сидеть в сырых катакомбах и прятаться ото всех? Нет, я так не думаю. Вы в самой худшей тюрьме, потому что добровольно стали узниками собственных страхов. А я считаю, что Лисам место там, наверху. Я считаю, что мы не должны прятаться ни от кого. Пусть это будет уделом наших врагов, а мы гордо будем причислять себя к Лисам и открыто поднимем своё знамя!
Речи Химеры-старшего получили первые бурные отклики от молодых слушателей. Варион ощутил лёгкое ликование, то и дело сменяющееся волнением.
– В какое будущее ты собрался? – не понял Коршун. – Ты хоть знаешь, что бы с нами сделали, если бы мы не прятались ото всех?
– Когда я прозрел, то много чего узнал, – уверил Кранц. – Чёрт меня побери, да я по осени ужинал с герцогом Содагаром и его красавицей-женой. Чудесные люди, надо сказать. И довольно умные. У них простая логика: если прячетесь, значит дело нечистое и есть, за что наказывать. Я хочу другого. Я хочу гордых Лис, которые по-настоящему раскинут влияние от Анора до Нодемара. А там и на Годаранские острова замахнёмся. Что скажете, кто со мной? Кто устал сидеть среди крыс? Кто хочет настоящей славы, денег, признания? Я могу привести вас за один стол с герцогами и королями, если вы мне сейчас поверите!
Лисы раскололись прямо на глазах. Варион завороженно смотрел, как некогда сплочённая семья расползается на три неравные группы. Лисы помоложе, а также засидевшиеся в темноте и сырости караульные, вскинули руки и ушли в сторону. Большинство старших товарищей же и дальше жались к дальней стене, одаряя бунтарей взглядами крайнего неодобрения. Лишь несколько человек замерли в нерешительности. К неудовольствию Вариона, среди них оказался и Крысолов.
– Ты что, сука, делаешь? – сорвался Коршун. Его руки взметнулись вверх, обдав окружающих потоком воздуха.
– Даю людям то, чего вы не смогли. Выбор, – Кранц повернулся к тем, кто ещё не принял его предложение. – Именно так, у всех есть выбор. Я не буду настаивать, чтобы каждый из вас пошёл со мной. У вас есть право остаться здесь, жить как раньше и увидеть, к чему это приведёт.
– Вот так просто? – не верила Вдова. – Возьмёшь и уйдёшь с раскольниками?
– С теми, кто сделал первый свободный выбор за всю жизнь, – поправил её Химера-старший. – Называйте их предателями – и только подтвердите, что я прав. Мне нужны те, кто по своей воле пойдёт за мной, доверится моему плану. Если это про вас, то следуйте за Альхиором. Он приведёт вас в безопасное место, в усадьбу за городом, где мы вскоре соберёмся и выберем новое будущее, в котором ваши голоса наконец-то услышат! И никто нас не остановит, потому что нынешние Лисы не могут ничего за этими стенами. Я тому живое подтверждение.
– Поторопитесь! – прикрикнул Альхиор.
Врождённый маг вольготно прошествовал к выходу, а вереница свободных Лис пошла за ними. Молодые, но успевшие хлебнуть благодати Настоятеля, они слишком легко сбросили оковы Приюта. Варион даже решил, что магия Альхиора всё же затуманила их разум, но быстро отринул эту мысль. В конце концов, его и самого успел окрылить воздух свободы.
Химера-младший смотрел, как Лисы один за другим уходят в новую жизнь. Он пытался представить, каким станет будущее. Детство в Яблонях, а затем и долгие годы в Приюте, не позволили ему ощутить настоящую свободу. Всю свою жизнь Варион следовал чужим указаниям. Имена жертв на одинаковых свитках стали его межевыми камнями, отсекавшими каждый новый этап. Был только Бассель с Лисьим Приютом, «Пёсьей Мордой» да «Стариком Хемгуром».
– Ты хоть понял, что сейчас натворил? – зарычал Коршун. Его пальцы так и норовили обхватить шею Кранца, но тот деловито поправил необычный клинок. – Ты сломал всё, что мы тут строили бок о бок с Настоятелем. Тридцать три года стоял Лисий Приют, а ты его разрушил вот так!
– Хреново строили, раз рушится так просто, – заметил Варион, встав между Коршуном и Химерой.
– А ты вообще рот не открывай, – велел распорядитель.
– Успокойтесь, вы оба, – велел Кранц. – Я больше не хочу спорить, ругаться и сражаться. Ты сам всё видел, господин распорядитель. Я просто сказал людям правду – и они ушли. Хороша семья, которую можно разбить одной искренней речью.
– Это всё твой колдун! – Коршун не унимался. – Он своей магией запутал самых слабоумных из нас, так что вели ему вернуть всех обратно!
– Зачем они тебе, если они самые слабоумные? – Родейн глухо рассмеялся в кулак. – Полно. Мы всё решили и теперь уходим. Прощай, Лисий Приют.
