Марк Адамов
Последний Мост
Глава 18. Дорогу Верным
В тот день удача отвернулась от Ладаима. С первой двадцаткой леттов он распрощался за общим столом для игроков в кости в Замковом квартале. Казалось, сама Фарахшатаим решила его наказать и заставляла деревянные кубики ложиться на худший из шести боков. Долго Крысолов не продержался и вскоре покинул подвал невразчной кожевенной мастерской.
Играть в этом квартале Ладаиму не нравилось. Дело было даже не грубых стенах твердыни Содагара, что навязчиво виднелись меж лавок и домов. Тивалиец успел привыкнуть к «Свиному кабаку» и его игорному залу, пропахшему салом и пьяным азартом. Конечно, в Замковом квартале игроки были куда приличнее и трезвее, но всё вокруг – от точек на костях до свечей в деревянном канделябре – казалось чужим. Но и к старому столу он никак не мог вернуться после осенней заварушки с Бардоном.
Госпожа Удача не в первый раз отворачивалась от Крысолова, но таких насмешек он не припоминал уже давно. Распрощавшись с остальными любителями костей, Ладаим направился в одно из немногих бассельских заведений, где иногда играли в Зверинец. Вот только и здесь его расчётливая тактика оказалась бессильна перед капризами Фарахшатаим. Святое Солнце давало ему знак, и Лис решил его принять.
Идти с опустевшей мошной оказалось лишь тяжелее. Крысолову казалось, что Бассель за этот вечер разросся, ибо поход к «Пёсьей Морде» занял слишком долго. Шёл он кратчайшим путём – от моста в Замок по прямой мимо Собора и дальше – через Мясницкие улицы.
Для Лис быстрая дорога не всегда была лучшей. Иной раз Ладаим бы отправился безымянными переулками вдали от посторонних глаз, но сейчас ему было спокойнее на виду у остального города. Крысолов старался остаться верным своему привычному образу жизни, хотя в последние четыре дня даже внешнее спокойствие давалось ему немалой ценой.
«Привет, Крысолов! Если ты это читаешь, то читать ты, собственно, не разучился. Это хорошо. Я уехал на заказ в Баланош, и есть большой шанс, что вернусь я не скоро. Может, больше и не увидимся. В последние луны мы друг друга не до конца понимали, но сейчас тебе лучше мне поверить. Верные нас пасут. Они уже забрали Налима с Живодёром и на них дело точно не кончится. Они ищут по тавернам, вынюхивают, убивают. Не дай им добраться до тебя, Крысолов. Как вернусь – проверю. Твой, Химера».
Ладаим несколько раз перечитал неровные строки на пожухлом листе, который Ним вручила ему очередным вечером в «Морде». В первый раз он фыркнул и убрал его в единственный карман плаща. Спустя чарку-другую Крысолов всё же достал письмо товарища вновь и с улыбкой просмотрел его. Третий раз настал тем же вечером, когда тивалиец растянулся на кровати в старом амбаре Биальда и Марвы.
Слишком многое указывало на то, что письмо Химеры было правдой. Гибель двух Лис в одну луну не смог замолчать даже Коршун и, конечно, по Приюту поползли слухи. Правда, ни одна из версий остальных товарищей не походила на уверения Вариона.
Той ночью, что шла сразу после Большого Новолуния, Крысолов нашёл в себе силы поверить другу. Ему помогло невзрачное лицо кудрявой женщины с перебитым носом и хищным взглядом. Ладаим уже несколько раз видел её среди зрителей, наблюдавших за его неудачами в Замковом квартале. Подозрительная дама всегда появлялась в зале вместе с тивалийцем и теряла всякий интерес к игре, едва он собирался уходить.
Наверное, она думала, что останется незамеченной в своей мешковатой накидке и грязной рубашке с заплатками по всей груди. Сотни, тысячи таких же женщин бродили по Басселю, торговались на рынках и гоняли соседских гусей со своего двора. Вот только она запомнилась Ладаиму. Его зацепил взгляд дамы, в котором не было присущей остальным горожанкам простоты. Тивалиец ощущал её холод, смешанный с безграничной уверенностью в себе. Что-то подобное он видел только в глазах Лис.
Крысолов прозвал свою преследовательницу Пастушкой. Три вечера подряд она возвращалась в игорную комнату кожевенной мастерской, а на четвёртый как бы невзначай прогуливалась по Застенью. Ладаим боролся с желанием заговорить с ней, отвести за ближайший сарай и выдавить все ответы из её глотки. Вот только Пастушка не давала ему такой возможности, оставаясь на виду у ближайших стражников и толп горожан.
Вскоре она перешла все границы и заявилась в «Пёсью Морду». Нахалка уселась в самой середине зала и даже успела познакомиться с завсегдатаями. Как ни в чём не бывало она попивала разбавленное пиво и хрустела шкварками, лишь изредка бросая взгляд на Лиса. Такая наглость задела Ладаима, и он едва сдержался, чтобы не устроить разборки прямо в заведении. Лишь чудо по имени Нималия остановило его и убедило присмотреться к таинственной преследовательнице.
В этот раз тивалиец вновь сделал круг по зловонным окрестностям «Морды», чтобы запутать Пастушку. У этой части города даже не было названия. Расположилась она на краю Мясницкого квартала, прямо под городской стеной.
Для Ладаима в этом месте не было ничего примечательного. Помимо «Морды», найти здесь можно было разве что бедняцкие мастерские и единственный бордель, в который даже Химера не сунулся бы.
Тивалиец остановился, и ухмылка сама проявилась на его лице при мысли о товарище. Он всё так же был зол на Вариона. За историю с Броспего, за погром в Яголле и за его помешательство на Кранце и Настоятеле. Вот только злость эта всё чаще уступала место грусти. Ладаим поймал себя на том, что всё чаще искал повод упомянуть Химеру в разговоре.
Крысолов решил, что выглядит странно, замерев с глупой ухмылкой у входа в чью-то хибару. Он поспешил скрыться, пока не объявился хозяин, и вернулся на единственную освещённую улицу в округе.
В «Пёсьей Морде» снова было громко. Ладаим протиснулся меж пляшущих верзил, что забрызгали всех брагой в пьяном порыве. Привычный столик ожидал в дальнем углу, вот только идти туда пришлось почти наощупь: очередной умник раскурил дурман прямо в зале, за что Вийм теперь и тащил его к выходу под гул толпы.
Крысолов занял неудобную, но столь родную табуретку, и быстро нашёл кудрявую фигуру Пастушки даже сквозь облако дурмана. Она выбрала маленький столик у стены напротив, где теперь ворковала с вороватым парнишкой лет двадцати пяти. Пастушка не была красавицей, но этот юноша с маленькими глазами и впалыми щеками с россыпью прыщей казался очарованным. Преследовательница что-то чувственно рассказывала своему спутнику, лишь изредка оглядываясь на Лиса через плечо.
– Давно пришла? – спросил Крысолов, едва Басс уселся напротив него.
– Уследишь за ней, – младший сын Бертольда грозно хрустнул короткой шеей. – Вроде пасёшь её весь вечер, а потом раз – и она уже тут, стоит пару кружек отнести.
Нималия как раз проходила мимо и решила присоединиться.
– Никого больше не было? Может, шепчется с кем ещё? – шептал Ладаим, стараясь не смотреть на Пастушку.
– Вон же, хахаль её новый, – Ним не слишком скрытно кивнула на парочку заговорщиков. – Не в первый раз его вижу.
– Этот? – Басс рассмеялся. – Это же Хили, он тут который год хрючит брагу, всегда самую дешёвую.
– Ну да, чтобы в доверие втереться.
– Без обид, сестрёнка, но это уже бред. Что, Верные по всем кабакам шпионов разослали со Звездоявления?
– Почему же бред? – возразил Ладаим. – Если целят в Лис, нужна серьёзная подготовка. Может, он и не был засланным, но его нашли и завербовали для Пастушки. Раз пьёт дешёвку, значит купить его легко.
– Ну да, Хили теперь с Верными работает, – Басс захлебнулся от смеха. – Бери выше, чего уж. Ни дать ни взять ищейка Содагара в обоссанных портках. Тебе лишь бы Ним поддакнуть, что ли?
– Вообще-то дело серьёзное, Басс, – насупилась девушка.
– Я помню. Сам Коршуну супец подавал, когда он отцу по шее давал за Живодёра.
– Живодёр и вывел Верных на нас, – Ним накручивала рыжую прядь на покрытый копотью палец. – Даже помереть не мог по-человечески.
– Не говори о мёртвых худо, если надеешься встретиться с ними в царстве Далёкой Звезды, – протяжно напомнил Арбо, выросший из остатков дурманного дыма. – Подвинься, Басс.
– Ты-то куда? – фыркнул младший брат. – Давай всю харчевню за столом соберём, чтобы точно спалиться.
– Ваша подруга и меня волнует, – без эмоций продолжил Арбо. – Я не больше вашего рад Верным под этой крышей. Стойкий отец Литанд велел заботиться о родных, а нам тут лишние душегубы не нужны.
– Так помолись, чтобы Пастушку по пути домой кровосос какой сожрал.
– Ребят, серьёзно, чего нам с ней делать-то? – пальцы Нималии выбивали бойкий ритм на досках. – Переглядываемся тут как дети. Надоело.
– Я вам давно сказал, что делать, – Басс наклонился через весь стол. – Тащим за шкирку в угол – и дело за малым.
– При всём кабаке девку бить будешь, братец?
– Полагаю, бить придётся мне, – смиренно промолвил Ладаим.
– Не нравится – сам предлагай, – Басс отвернулся к стене. – Ты у нас за главного по этому делу – твоя же подруга.
– Вопрос надо решать, – произнесла Ним.
– И быстро, – добавил Арбо.
Крысолов медленно кивал, глядя куда-то в дырявый пол «Морды». Прошло всего несколько дней, но игра в догонялки его порядком извела.
– Главный так главный, – решил Ладаим. – Сделаете так, чтобы она одна осталась за столом?
– Легко, – Басс подмигнул сквозь дым. – Пойдём.
Младший сын Бертольда поднялся и расправил широкие плечи. Он грозно прошествовал мимо центральных столов и бесцеремонно ворвался в беседу Пастушки с её кавалером.
– Сука, Хили, я тебе сколько раз говорил не приносить дурман? – загрохотал Басс. На его ладони появился свёрток с сушёными листьями. – Тебе уши надрать или как? Вийм, топай-ка сюда!
– Э-это не моё, – блеял прыщавый завсегдатай. – Ты чего, Басс? Я всё понял тогда.
– Оно и видно, – втесался в разговор Вийм. Он ухватил Хили за рваный ворот и поволок прочь от недоумевающей спутницы.
«Морда» вновь загудела. Выпивохи следили за несправедливым изгнанием одного из своих. Кто-то требовал отпустить Хили, но большинство просто радовалось зрелищу. Один старик даже предложил Вийму подкрепить урок оплеухой, но Бертольдов сын лишь выставил бедолагу за дверь.
В общей суматохе Ладаим проскользнул меж отвлёкшихся пьяниц. Даже зоркая Пастушка не заметила, как Лис занял пустой табурет напротив.
– Ничего себе, – оценила преследовательница. – От мужчин сегодня отбоя нет.
– Видимо, ты нынче привлекательна как никогда, – Ладаим старался говорить томно, но получалась только едва прикрытая насмешка. Лесть была больше стилем Химеры. – Должно быть, новые духи?
– Знала бы я, что это такое, – улыбка Пастушки больше напоминала оскал. – Так, что? Познакомимся?
– Мы же не впервые видимся, – глаза Крысолова остались прищуренными, но он чувствовал, как притворная улыбка стекает с его лица. – В комнате Филдра за костями встречались. В Застенье у рынка. Тут.
– Может, и так, – Верная ответила острым взглядом серых глаз. – Бассель не такой уж и большой.
– И всё же немаленький, – рука Ладаима нащупала рукоять кинжала под полой плаща. – Так чего тебе от меня надо?
– Ну и довольная же у тебя рожа, – прошипела Пастушка. От напускной милоты не осталось ни следа. – Так и хочется нос твой копчёный откусить. Ты у нас тивалиец или из Брекка какого? Выделяешься, надо сказать. На снегу хорошо видно.
– Хватит, – шикнул Крысолов. – Медленно вставай из-за стола и шагай к выходу. Договорим там.
– Подожди, я кое-что дочитаю, – нахалка засунула руку прямо в свой вырез и извлекла помятый свиток. – Зараза, я же читать не умею. Ну и ладно, тут читать почти нечего.
Пастушка протянула находку Ладаиму, и тот нерешительно принял её свободной рукой. Пальцы медленно развернули дорогую бумагу, какую простолюдину было не сыскать. Почти весь лист занимал портрет, выполненный изящными штрихами тонкого пера. Их витиеватые изгибы складывались в образ, что так напоминал тивалийского убийцу из Приюта. Внизу, под его сильным подбородком была выведена лишь одна строчка. «Лис. Награда – тысяча и один летт». Портрет и впрямь походил на работу лучшего художника, обещанного Касилиамом Броспего.
– Нравится? – заискивающе спросила Пастушка. – У меня дома ещё один есть.
– Сука, – только и смог выдавить Крысолов. Кинжал выскользнул из онемевшей руки и стукнулся об пол.
– Прошло ваше время, Лис, – шёпот Пастушки напоминал шипение притаившейся змеи. – Дорогу Верным.
Не в силах пошевелиться, Ладаим лишь смотрел, как Верная вольготно вышла из кабака.
«Вот и всё».
***
Химера не сразу освоился в Баланоше.
Селег сдержал обещание, и высадил его на главной площади города вечером третьего дня пути. Сам возница сослался на дороговизну города и погнал Лопушка дальше по тракту, собираясь переночевать в одной из следующих деревень. Варион не сомневался, что будет скучать по чудному семейству бесстрашных портных, но мысли его переменились, как только повозка скрылась за поворотом снежной дороги.
Теперь Лис думал только о Провидце. Едва сойдя на землю Баланоша, он принялся оглядывать редких прохожих, чьи лица едва были различимы в свете уличных факелов. В каждом горожанине, что волок пожитки через площадь, он надеялся увидеть свою таинственную цель. Конечно, Химера не знал, как выглядит Серый Провидец. Он надеялся, что чутьё само подскажет.
Баланош оказался куда более похожим на Бассель, чем Варион ожидал. Дома тут были высокими – в два, а то и в три этажа. Такие же люди разной степени вороватости бродили по узким улицам под грозный лай сторожевых собак. Даже воздух пах всё той же копотью с лёгким дуновением гнили.
И всё-таки он был другим, и проявлялось это в мелочах, которые всё больше раздражали Химеру. С первого же вечера он слышал знакомые названия. Мясницкий квартал, Застенье, набережная. Даже лавки, трактиры и бордели Баланоша нарекли уж очень схожим образом. Вот только выглядели они совсем по-другому. В родном логове Варион знал каждый заплесневелый переулок, помнил, куда свернуть, чтобы сбросить хвост или поскорее добраться до цели.
Но улицы Баланоша превратились для него в зловещую паутину. Плутая по неизведанным углам, Химера вслушивался в разговоры, однако различал лишь незнакомые имена. На второй вечер он засиделся в очередном кабаке, в надежде узнать о местных хоть что-то, что откроет ему душу незнакомого города.
Завсегдатаи охотно жаловались на нехватку еды, всячески костеря некого графа Лиднура, что, якобы, содрал с горожан двойную подать за прошлый год. Подвыпивший гончар поведал Лису за чаркой гнусного пива о зазнавшихся рыбаках, которые не дают простым бедолагам удить карасей из-подо льда Баланоша. Другой неназвавшийся мужичок изо всех сил сокрушался, что снегопад не дал разгореться костру на Большое Новолуние.
Проблем у местных было много, вот только никто не слышал о загадочном Сером Провидце, что скрывался на этих улицах. Химера без особой радости попрощался с выпивохами и побрёл по городу. За чуждыми домами то и дело проглядывалось озеро Баланош. Варион каждый раз останавливался и долго любовался его холодным безмолвием. Он не знал, сколько займут поиски Провидца, но не сомневался, что вид чудо-озера, одновременно чарующего и пугающего, наскучить не успеет.
На следующие дни Химера решительно сменил тактику. Отправившись в очередной поход по городу, он больше не искал друзей среди местных. Напротив, взгляд его цеплялся лишь за самых зловещих на вид баланошцах. Лис держал ножны на виду, чтобы у новых знакомых не возникло шальных мыслей. Местной страже до него всё так же не было дела. На фоне вечно подозрительных собратьев из Басселя они казались безразличными статуями в добротных кольчугах.
Неподалёку от главного рынка Химере подвернулась подходящая цель. Сгорбленный мужчина лет сорока занял перекрёсток двух оживлённых улиц. Он разложил свои высушенные плоды прямо там, не дойдя до рынка каких-то полсотни саженей. При этом он не спешил зазывать прохожих, а те оставляли неаппетитные яства без внимания.
– Почём яблоки? – без лишних приветствий спросил Лис.
– Один летт за штуку, – продавец бросил лишь мимолётный взгляд на Химеру. – Для неместных.
– А для местных?
– Местные и так знают, чего почём у меня, – торгаш деловито причмокнул.
– Ладно, в гробу я видал твои овощи и дурман, который ты с ними толкаешь, – Лис подмигнул хмурому собеседнику. – Мне кое-что поинтереснее нужно.
– Благодати нет.
– Я ищу кое-кого. Серого Провидца знаешь? Может, кто из покупателей твоих рассказывал?
– Мне нечего тебе сказать.
– Да ну? – Химера картинно выгнул брови. – А глаза чего забегали?
– Сука, ты чего мне на уши сел? – торгаш стиснул челюсть так, что раздался хруст. – Иди, донимай кого-нибудь другого.
– Так слышал ты про него или нет? Ответь – и я уйду быстрее, чем ты имя своей мамаши назовешь.
– Да, сука, спрашивают иногда. Отморозки всякие, мутные типы. А я знать не знаю ничего.
– Но ты же не будешь просто посылать мутных типов куда подальше, верно? Что ты им отвечаешь? Представь, что я не такой приличный, как кажется.
– Да ты ещё мутнее будешь, чем другие, нос не задирай, – продавец яблок и дурмана нахмурился. – На Копчёный Пятак я их посылаю. Самое место для таких вопросов.
– Так бы сразу. Бывай, дурманщик!
– Чуть не забыл, кстати! – донеслось Химере вслед, когда он уже шагал прочь от ящиков.
– Чего ещё?
– Яблоко – это фрукт, а не овощ, придурок.
Варион не желал более спорить с дельцами баланошского дурмана. Он выяснил у ближайшего стражника, что Копчёный Пятак на деле был местом, куда рыбаки свозили свежий улов. Всего лишь Рыбный переулок местного пошива.
«Дрянной, должно быть, угол», – подумал Химера.
Но его предсказание не сбылось. Копчёный Пятак оказался просторным рынком, щедрые прилавки которого перемежались с ароматными кострами. Запах здесь был отменный, и на него слетелись, казалось, все чайки Летары. Под их пронзительные вопли Химера спустился с невысокого холма, на котором и стоял Баланош. Вид на ледяное озеро вполне соответствовал ароматам рынка, отчего Лис то и дело останавливался. Он начинал думать, что в Баланоше завелись мифические русалки, что сбивали с курса моряков из Тивалии чарующими голосами. Или, на худой конец, певунья.
Копчёный угол выглядел самым необычным районом Баланоша. Ему не хватало строгости форм, присущих тому же Басселю. Невысокая городская стена здесь словно лопнула, и ароматный рыбный развал вытек из остального города вместе с россыпью разномастных домишек.
Просторы набережной Сальмены оказались ничем по сравнению с этим местом. Взгляд Химеры уходил так далеко, что от этого перехватывало дыхание. По правую сторону Копчёный угол перетекал в бескрайнюю пристань, опустевшую на зиму. Лис мог только гадать, сколько рыбацких корыт собиралось у ныне заснеженных причалов летом.
Наплевав на возможность простудиться, Химера уселся прямо на обледеневший пень на берегу озера и уставился на горизонт. Слева от него, на невысоком утёсе, к серому небесному полотну тянулись приплюснутые башни Озёрного Часового – родовой твердыни графа Лиднура. О сюзерене этого края Варион успел узнать гораздо больше, чем о Сером Провидце. Лиднура любили ругать на улицах Баланоша, вот только все жалобы скорее походили на дело привычки. Вечное недовольство оставалось любимым делом и местных горожан, а претензии их едва ли отличались от тех, что бассельцы за глаза выдвигали герцогу Содагару.
– Грустишь, Химера? – раздался голос Настоятеля.
– Просто задумался, – Варион привык к навязчивым образам и не стал удивляться, когда фигура Кранца нарисовалась на соседнем пне.
– И о чём же? – Настоятель не смотрел на Лиса. Он лепил комки из липкого снега.
– О том, как всё пошло к Чёрту, – Химера плюнул куда-то в сторону озера. Получилось весьма недурно. – Я же просто хотел нормально жить, работать, делать деньги.
– Ты не в том положении, чтобы о таком мечтать. Ты же Лис, наёмный убийца из вонючего подвала проклятой обители. Какая тут нормальная жизнь? Перебиваться от заказа к заказу, бояться своей же тени и ждать, пока очередная цель не окажется умнее тебя. Вот наш удел.
– Настоящий ты так бы не говорил, – Варион рассмеялся. Наверняка, вид незнакомца, что разговаривал и хохотал сам с собой, смутил местных.
– Ты больше не в Басселе, – заметил Кранц. – Тут у Настоятеля нет власти, что бы кто ни говорил. А если не можешь найти Провидца, помолись богине любви. Заодно и напряжение снимешь.
Видение Настоятеля указало на бледную постройку на самом берегу озера. Химера успел осмотреть его окрестности и вспомнил до безобразия неприкрытое название на кованой вывеске: «Дом настоящей любви Матушки Крисимеллы».
На одном из ранних уроков Коновал несколько раз повторил одну Лисью мудрость. Все секреты знати и богачей знали только их писари и любовницы.
Истерический смех сменился сдержанной улыбкой на озябшем лице, когда Варион повернулся обратно к призрачному собеседнику. Вот только от Настоятеля остался только неаккуратный снежок на запорошенном пне.
– Наверное, уже был тут, – буркнул Лис себе под нос. – Не видение же слепило.
Убранство «Дома настоящей любви» походило на «Багровый шёлк», разве что было оно несколько скромнее. Саму Матушку Крисимеллу Химера опознал сразу. Она деловито расхаживала среди миловидных девиц, что старательно побуждали гостей купить ещё вина перед тем, как перейти к главному блюду. За неимением времени и терпения, Варион не стал глазеть на местных работниц, что не могло не привлечь саму Матушку.
– Я думала, что повидала уже всех местных старше шестнадцати, но тебя бы запомнила, – рослая хозяйка борделя окинула Лиса неприкрыто оценивающим взглядом. – Надо бы тебя познакомить с моими дочурками. Есть какие-то пожелания? Повыше, пониже, помладше?
– И вам доброго вечера, Матушка, – Химере сравнение жриц любви с дочерьми пришлось не по душе. – Мне бы кого поопытнее, знаете ли.
– Ты поосторожнее с запросами, а то могу и тётку свою позвать. Как раз седьмой десяток разменяла.
– Не настолько опытную, – Варион не мог понять, всерьёз ли говорила Крисимелла. – В пределах разумного, но чтоб знала, как согреть путника после долгой дороги.
Химера провёл привычный обмен затёртых монет на знакомство с девушкой по имени Аллия, что без лишних обхаживаний проводила Лиса в тесную комнатушку на верхнем этаже. Выглядела она действительно опытной. На бледном лице уже появились первые морщины, что лишь добавляли обаяния стройной работнице «Дома настоящей любви».
В два отточенных движения Аллия избавилась от обузы в виде тесной туники с впечатляющим вырезом и помогла Химере сделать то же самое. Её нисколько не смутили огрубевшие от мороза ножны, которые она бесцеремонно отправила на пол. В Басселе его бы и на порог не пустили с оружием, но в Баланоше отношение было иным.
– С чего начнём? Или дашь мне выбрать? – тяжёлое дыхание Аллии сливалось с её шёпотом. Притворялась она умело.
– Я знаю, чего хочу, – ответил Химера. Он не считал нужным держать руки подальше от того, за что заплатил. – И вкус у меня особый.
– И какой же?
– Хочу, чтобы ты мне кое-что рассказала. Только честно.
– И зачем оно мне? – Аллия сощурила один глаз и прикусила тонкую губу.
– Я бросил кошель на тумбу, – Химера подмигнул. – За каждый правильный ответ можешь взять из него по монете.
– Давай попробуем.
– Ты же давно работаешь? Расскажешь, кто бывал у тебя до меня?
– Тогда тебе придётся отпросить меня у Матушки до следующего Новолуния, – рука Аллии искусно скользнула вверх по бедру Лиса. – Кошель у тебя хороший, но и он мелковат будет для такого.
– Я тебе помогу, – Химера запустил пальцы в её волнистые волосы. – Может, ты принимала кого из важных людей? Богачей каких?
– Принимала, и не раз.
– И жрецов? – Варион всё же позволил себе слегка застонать.
– Было дело.
– Может, граф Лиднур заходил?
– Только его советники. Я, кстати, считаю, сколько раз уже ответила.
– Молодец, правильно, – Лис приобнял даму и подтянул её ближе к своему лицу. – А Серый Провидец? Что такое, знаешь его?
– Слышала, но вот он у меня точно не был, – Аллия словно вмиг забыла своё ремесло и отвернулась. – Я бы запомнила.
– И где же мне тогда его найти? Может, подскажешь?
– Точно не здесь, дорогой, – томная улыбка вернулась на лицо девушки. – Так что, делом займёмся, пока у тебя деньги не кончились?
– Конечно. Я же всё-таки заплатил.
Изрядно потрудившись, Химера выбрался на морозный воздух и замер чуть в стороне от крыльца «Дома настоящей любви». Он вновь уставился на бескрайнее озеро, над которым уже сгущались сумерки. Зрение подводило его. Казалось, будто лёд испарился и воды Баланоша пошли волнами прямо на берег. На фоне вечернего неба, прямо над поверхностью озера, разыгралась пляска теней.
Все образы казались ему знакомыми. Они были словно сотканы из чёрной магии Альхиора. Тёмные потоки извивались и сливались в человеческие фигуры и очертания Басселя, а посреди озера проявился смутный силуэт дуба Беззубого Висельника.
Химера тряхнул головой, и видения растворились, а Баланош вновь был скован льдом. Лис узнал меньше, чем ожидал, но всё же остался доволен. Во всяком случае, о Сером Провидце слышал кто-то ещё помимо Настоятеля и Гадюки.
Из «Дома любви» раздался грохот, за которым последовал пронзительный женский крик. Варион вышел из полудрёмы и положил ладонь на эфес меча. Его первым желанием было держаться подальше от возможной заварушки. Но душа требовала взбодриться.
Химера уже поднялся по кривым ступеням борделя, когда дверь распахнулась. Трое мужчин в капюшонах вышли из «Дома любви», бесцеремонно оттолкнув Лиса с дороги. Он хотел броситься следом и напомнить ребятам о вежливости, но остановился. Его привлекло то, что он увидел внутри.
Обстановка в чертогах Матушки Крисимеллы решительно поменялась. Два округлых стола оказались перевёрнуты, а оставшиеся посетители жались к дальней стене. Один из вышибал скрючился на полу в середине зала. Он держался за бок чуть ниже рёбер, а меж его пальцев медленно сочилась кровь. Чуть поодаль навзрыд плакала Аллия в окружении ещё двух девушек. Губы новой знакомой были разбиты, и целый клок чернявых волос лежал рядом с её ногой.
– Иди откуда пришёл, – шикнула Крисимелла, едва заметив Лиса.
– Я вообще-то ни при чём, – Химера отстранился от напористой Матушки. – Что вообще произошло?
– Бедняжка одеться после тебя не успела, а эти отморозки её выволокли за волосы, дали по лицу. Артуш пытался заступиться и получил нож в живот. Будешь говорить, что ни при чём?
– Вот, что бывает, когда пускаешь народ с оружием и у тебя всего два вышибалы.
– В Баланоше каждая собака знает, что будет, если устроить тут дебош.
– Да и я наслышан, – соврал Химера. – Стал бы я возвращаться сюда, если бы такое устроил?
– Чёрт тебя знает. На дурака, вроде, не похож.
– Вот и я так думаю. Так чего им надо было?
– Стены тут тонкие, как ни утепляй, – Крисимелла перешла на шёпот. – Кажется, кто-то из них услышал, как Аллия с кем-то трепалась про Серого Провидца. Видимо, с тобой.
– Стало быть, его ватага. Раз знаешь про Провидца, подскажешь, где его искать? Заодно и за твоих птенчиков ответит.
– Не знаю я никого, показалось тебе, – рука Матушки тем временем выписывала что-то на обрывке пергамента. – Читать умеешь? Вот и читай, куда катиться.
На сей раз Химера навсегда распрощался с «Домом настоящей любви» и пошёл прочь от Копчёного Пятака. Головорезов Провидца видно не было, да и за ним никто не следил. Приютившись у одинокого факела на городской стене, Варион развернул пергамент Матушки. Писала она неаккуратно, но Лис всё же разобрал заветные слова. «Лавка пекаря за храмом. Спроси Сивула».
– Попался, сучий хвост.
Химера рассмеялся прямо в пока ещё незримое лицо Серого Провидца и медленно пошёл к своему постоялому двору, название которого он так и не запомнил.
***
Ладаим даже не заметил, как прошёл весь путь от «Пёсьей морды» до родной делянки в Застенье. Он часто погружался в безрадостные мысли, но на сей раз его окружала лишь пустота, в которой он видел только свой добротный портрет в руках Верной. Пастушке достаточно было оставить рисунок в людном месте, и вести вскоре дошли бы до Приюта. Роль часового была для него лучшей судьбой при таком раскладе.
К своему удивлению, Крысолов застал Биальда сразу за калиткой. Хозяин делянки неспешно осматривал заготовки дров. Вид у него был спокойный, но подрагивающий вместе с рукой топор вызывал иное впечатление.
– Привет, Биальд, – Ладаим помахал хозяину. – Ты чего не спишь? Что-то случилось?
– Как сказать? – на редкость неприветливо буркнул тот. – Думаю, не мало ли дров нарубил. Вдруг весна поздняя будет?
– Нарубим ещё, не проблема, – Крысолов не верил, что нехватка дров могла заставить Биальда бродить по двору затемно.
– Не проблема, – задумчиво повторил хозяин делянки. – Слушай, вообще есть одно дело. Тебя друзья твои искали, приходили вот вечером.
– Друзья? – Незримые когти страха сжали сердце тивалийца. – Они представились?
– Сказали, что Лисы какие-то. Труппа шутов, мол. Дело твоё, чем заниматься, но мы вроде договаривались, чтобы тут никто больше не шастал. Хватает того волосатого.
– Прости, Биальд. Попрошу их больше не приходить.
Крысолов не чувствовал ног и лишь чудом добрался до своего убежища. Ему разом хотелось ругаться, кричать и даже плакать. Обитатели Приюта не стали бы искать его здесь. И представились бы как угодно, но не Лисами.
Безнадёга подавила Ладаима. Он сбросил плащ прямо у порога, и крепко сжал ножны с кинжалом. Спать ему предстояло с оружием в руке. Крысолов уже собирался рухнуть на кровать, когда страшная мысль обожгла его разум. Ключ так и остался в мошне на поясе. Он не помнил, как отпёр дверь, потому что он этого и не делал.
Тивалиец уловил шорох за спиной. Он вскинул руку с кинжалом, пропоров лишь пыль в спёртом воздухе. Ладаим хотел развернуться, когда затылок пронзила боль. Его уставшее тело не справилось и покорно отправилось на холодный пол амбара. Тугой мешок обвил лицо тивалийца.
– Уговорил, Лисёныш, – голос Пастушки звучал насмешливо. – Познакомимся поближе.
