Марк Адамов
Пустой Сосуд
Пролог
– Да зажигайся ты уже, мать твою! – кричал Беддой непослушному факелу.
Огниво всё щёлкало, а клёкот его эха разлетался по незримому своду из древнего камня. Заир не торопился помочь наставнику. После пяти дней в пустыне, где не было ничего, кроме раскалённого песком и слепящего солнца, он наслаждался прохладным мраком гробницы.
Воздух пах плесенью и пылью, но он хотя бы не обжигал ноздри. Напротив – сырой холодок щекотал нос изнутри, попадал в грудь и разливался по ней. Отдыхали и глаза Заира. В дороге ему казалось, что безжалостный жёлтый диск солнца вот-вот оставит шрамы на его веках. Даже ночью, когда звёзды рассыпались по остывающему небосклону, он ещё видел его отблески в последние мгновения перед сном.
– Ну, наконец-то, – процедил Беддой, вскидывая охваченный пламенем факел.
Огонь разлился по древнему коридору, разгоняя мрак. Массивные плиты проявились по обе стороны, складываясь в длинный проход в глубину гробницы. Их покрывали вереницы угловатых символов, выбитых в камне альдеваррцами. Защищённые от ветра и редких, но безжалостных дождей, они казались совсем новыми. Будто долото писца орудовало здесь лишь считанные дни тому назад.
– Что чувствуешь, мальчишка? – учитель Беддой провёл грязными пальцами по шершавой стене, следуя бороздкам альдеваррских символов. – Восторг, скажи же?
– Оно того стоило, мастер, – согласился Заир неуверенно.
Долгие дни, полные песка и жара, отделяли их от обжитого морского берега земли Зен-Годаран. С иссякающим запасом воды и всё ещё пригодной пищи, с обожжёнными лицами и саднящими от сёдел бёдрами, они всё успели добраться до поглощённого пустыней города раньше, чем сдадутся их верблюды.
Гордефольд. Город Мёртвых. Забытый город. Много имён было у места, где нашли покой императоры и вельможи павшего Альдеварра. Когда-то их усыпальницы сияли позолотой и яркой мозаикой громадных стен, призывая путников отдать последний поклон мёртвым владыкам. К воцарению Архиманта Сеггела исполинские гробницы, напоминающие скорее дворцы, образовали полноценные улицы, сплетённые в единый город Гордефольд.
Но, когда Альдеварр пал пред владыками из Годарана, новые господа этих земель повелели забыть о святынях старых времён. Народ оказался послушным, и дорога к Городу Мёртвых быстро утонула в вязких песках прошедших столетий. Досталось ему и от песков настоящего, когда пустыня поглотила некогда величественные гробницы.
Цветная мозаика осыпалась, треснули массивные карнизы и барельефы, надломились резные колонны. Уставшему взгляду Беддоя и Заира Гордефольд предстал в виде выцветших и выветренных руин, наполовину занесённых песком. Пока учитель раскапывал один из потайных проходов верхнего яруса, за сведения о котором ему пришлось выложить крупную сумму, он несколько раз повторил, что глазу видна лишь самая макушка гробницы.
И теперь покатый коридор вёл искателей в её недра. Мимо проплывали пустые комнаты, и огонёк факела походя выхватывал из темноты останки некогда пышного убранства. Резные символы на стенах сменились поблёкшими изображениями: в них угадывались солдаты, жрецы и императоры в смешных высоких шапках.
– Представь себе, мальчик, – торжественно вещал Беддой. Даже его редкая седая бородка топорщилась от гордости. – Мы первые, кто шагает по этим плитам за целую тысячу лет, если не больше! Много веков тому назад умер император Валендиар, а теперь мы увидим всё великолепие его последних покоев.
– Вы не правы, учитель, – осторожно возразил Заир. Его взгляд скользил по тёмному потолку, откуда после зычных возгласов мастера посыпалась белёсая крошка. – Когда Гордефольд ещё был… Ну, не забыт. Говорят, что в те времена паломники посещали гробницы императоров довольно часто. Их дети – тоже. Так что прошло меньше семисот лет. Что тоже много, учитель, но не больше тысячи.
– Любишь ты умничать, Заир, – Беддой недовольно фыркнул с такой силой, что тут же пришлось сморкаться на пол усыпальницы. – Но для этого надо получше разбираться в том, о чём ты рассуждаешь.
– Простите, мастер, но в чём же я не прав? Владыка Архимант завоевал эти земли меньше семисот лет назад…
– Да-да, ещё бы ты такое не знал, – учитель ненадолго остановился у особо массивного рисунка, в котором явно угадывались очертания трона с львиными лапами вместо ножек. – Паломники, дети – для них были палаты за главными дверьми гробницы. Они далеко внизу, под песком. А я говорил про то место, куда нас вот-вот выведет эта треклятая тёмная кишка.
Заир смиренно кивнул. Конечно, Беддоя интересовало только то, что старые альдеваррцы называли Чертогом Богов. Самое сердце любой императорской гробницы. Там, уложенные в толстый саркофаг, лежали останки самого владыки. Там же хранились и его сокровища.
– А вдруг кто-то уже вскрыл контуры? – всё же высказал свои опасения Заир.
– С чего бы это? – буркнул Беддой. – Никто знать не знает, где этот проклятый Гордефольд находится.
– Кроме того типа, который продал вам карту в Брекефеле. И ведь он знал о проломе, через который мы зашли…
– Одно дело, знать дорогу к Гордефольду и то, что ветер раскопал верхушку одной из гробниц, – учитель остановился и направил тяжёлый взгляд голубых глаз на Заира. – Совсем другое – спуститься в эту сраную могилу и быть уверенным, что не потеряешься. И даже тогда тебе нужен тот, кто сможет вскрыть контур Чертога.
Заир кивнул. Он и был тем, кто сможет вскрыть контур Чертога. Беддой уже не один десяток лет занимался поиском и продажей древностей по всему Зеннису. Он поимённо знал императоров Альдеварра. Свободно изъяснялся с субихарами, шалади и тивалийцами. Любой диковинке он на глаз давал цену с поразительной точностью.
Но магия, даже самая простенькая, оставалась Беддою неподвластна. Он не смог бы и простой светильник зажечь, а ведь в недрах пустыни их ждала задача куда серьёзнее. Альдеваррцы прекрасно понимали, что сокровища мёртвых станут манящим кладом для тех, кому гнев усопшего императора не страшен. Потому-то Чертог Богов и окружали сложные магические контуры, прорвать которые мог лишь умелый чародей.
Чистой силой Заир не славился и не мечтал попасть даже в Десятый Круг чародеев Годаранской империи. Зато его разум воспринимал запутанные древние контуры альдеваррцев как нечто понятное. Как клубок, который распутать не так уж и сложно, если потянуть за верную нить.
Беддой остался доволен навыками ученика. Но лишь врата Чертога Богов станут настоящим мерилом его успеха.
– А вот этот проход уходит к палатам воеводы. Видишь, копья вырезаны в стенах? – не переставал восхищаться учитель. – Там хоронили лично отобранных воителей императора.
Заир заинтересованно кивал, хотя и сам немало разузнал о погребальных обычаях императоров. Воеводы нужны были, чтобы защищать владыку и в так называемом "следующем мире" за Тёмной Вуалью, потому-то для них и готовили отдельное крыло в гробнице. Вот только у людей, даже самых близких, зачастую обнаруживалась неприятная привычка – умирали они обычно не одновременно. И, например, император Гадорион Второй эту досадность исправил. Он до того боялся остаться в следующем мире без верного заступника, что заранее приказал умертвить маршала всего Альдеварра с дюжиной отборных солдат в тот же день, когда умрёт сам.
– Сумасшедшие они были, эти альдеваррцы, – восторг в голосе Беддоя подутих, когда длинный коридор сменился паутиной узких проходов. – Такую махину отстроить, и всё ради дохлого императора! Дворец, мать его! И сколько их тут таких? Десятки, наверное! Неужели больше не на что было тратиться?
Заир не бывал на главных островах, где на самом деле родился Годаран. Вся его недолгая жизнь – все шестнадцать лет – прошли на побережье Зен-Годарана, что когда-то и был Альдеварром. Но он всё же был наслышан о белоснежных шпилях Сеггелоса высотой в сотню метров, о роскошном дворце Первого Круга, об отвесных стенах Виарроса, старой столицы.
Хотя, всё это строилось для живых. Мертвецам Годарана почестей не полагалось: их тела расщепляли на мелкие осколки с помощью магии, погружали в непримечательные коробы и закладывали в стены. Те, кто не мог себе позволить и этого, избавлялись от смертных оболочек по старинке – сбрасывали их со скал в бурлящее море на радость акулам и скалозубам.
Так завещал первый император, Архимант Сеггел, познавший истину. Он сказал, что за пределами этого мира тело не имеет никакого значения. Стоит Духу пройти сквозь Завесу, как не остаётся ничего, кроме тлеющих костей. Забавно, но сам Архимант стал исключением, и вокруг его тела в Виарросе возникла высокая усыпальница из голубого мрамора.
– А вот тут – настоящее золото! – восторг шаг за шагом возвращался в голос Беддоя. – Значит, мы близко! Держи-ка.
Заир с недоумением принял протянутый учителем факел, пока тот принялся скоблить грязными ногтями позолоту на выцветшем орнаменте. За тысячу лет лист сросся с камнем и поддаваться не хотел. Зато ноготь Беддоя сложился пополам с премерзким треском.
– Ух, зараза, чтоб его, – учитель закусил пострадавший палец и махнул свободной рукой. – В пекло! Нас ждёт улов пожирнее.
Заир поправил сползшие с плеч сумки. Он уже предвкушал обратную дорогу с тяжёлым грузом за спиной. Сначала им придётся подняться вверх по этому тёмному коридору, чтобы выбраться из занесённой песком гробницы. А затем последуют новые дни под испепеляющим ликом солнца, среди песчаных наносов и знойного воздуха. Лишь бы верблюды дотянули до оазиса Шидарол…
– Вы слышали? – выпалил Заир.
Коридор перед ними круто заворачивал и уходил вниз чередой высоких ступеней. Факела не хватало, чтобы разогнать мглу у подножия спуска. И именно оттуда донеслись шорохи, от которых кровь Заира застыла в горячих жилах.
Звуки приближались. К шороху добавилось неразборчивое бормотание, напоминающее собачий лай. Внизу перекатывались камни, будто под весом тяжелой подошвы. В отблеске факела мелькнула вытянутая тень.
– Делай что-нибудь, мать твою! – воскликнул Беддой, отпрыгивая назад.
Дрожащими руками Заир вернул мастеру факел и достал артефакт. Три кольца, связанные лёгкой серебряной цепью, с которой свисал резной амулет из искрящего дерева. Ученик прикрыл глаза, обратился к той силе, что дремала среди древних стен и рисунков. Она вошла в его ладонь ледяным потоком, обвила кольца и устремилась по отвисшим цепочкам в резные контуры амулета.
Похожий на яйцо мелкой птицы кусок дерева зашёлся голубоватой вспышкой. Узоры на его поверхности засветились, озаряя крутую лестницу до самого её низа. Несколько пульсирующих сфер отделилось от контура и поплыло в сторону дрожащей тени.
– Всё в порядке! – обрадовался Заир, когда голубоватые шары осветили угрозу. – Это просто змея, мастер!
Внизу их ждала разъярённая кобра. Чернённая чешуя светилась в блеске магических сфер, а мощное – толщиной с руку крепкого мужчины – тело вздымалось над пыльными плитами пола. Змея раздула капюшон за широкой головой, распахнула ядовитую пасть и начала раскачиваться. Она словно забыла, что её ползучему роду положено шипеть на людей, а не лаять, точно сиплая собака.
– Змея змеёй, а пройти нам надо! – тараторил Беддой. – Делай уже что-нибудь!
Учуяв его страх, кобра выплюнула полоску яда. Она долетела до середины лестницы и окропила её искрящимися в свете сфер лужицами.
Заир завёл левую кисть под мерцающий деревянный амулет, ощутил плотную волну силы на ладони. Он пропустил магию через пальцы, вернул её в контуры артефакта. Сотканные из голубых искр сферы вздулись и зашипели. Они вихрем закружились вокруг перепуганной змеи, всё ближе подбираясь к блестящим бусинам её глаз.
Раздался гулкий хлопок, каменная пыль дождём пролилась с потолка, но древние плиты выдержали удар. Сферы исчезли, затух деревянный амулет Заира. Труп змеи безвольно распластался на ступеньках, а из выжженных глаз сочились струйки дыма.
– Сделано, мастер, – произнёс Заир с довольной ухмылкой. – Проход свободен.
– Молодец, – буркнул учитель, спускаясь по крутой лестнице, но не сводя глаз с мёртвой кобры. – В следующий раз не нужно вышибать камни из потолка. Ты нас тут похоронишь.
Заир кивал, но продолжал улыбаться. Осторожная похвала, за которой следовала череда неискренних порицаний – лучшее, чего можно было ожидать от учителя.
– И сколько таких тварей ещё тут прячется? – бубнил Беддой уже в нижнем коридоре. – Сука, ненавижу змей.
– Получается, мы не первые, кто тут шагает за тысячу лет, мастер? – уточнил Заир с лёгкой издёвкой. – Опередили они нас.
– Вот ещё, – учитель фыркнул. – У них ног-то нет. Так что шагаем мы первые.
Искатели были всё ближе к сердцу гробницы, и коридоры начинали ветвиться. Беддой потратил добрую половину жизни, изучая записи об усыпальницах Гордефольда, но даже ему порой приходилось замирать на очередной развилке. И всё же шагал он широко, в полной уверенности, что выбранный им путь приведёт к Чертогу Богов.
Менялся и облик коридоров. Они становились шире, а резные письмена и старые рисунки на стенах уступили место буйству позолоты и мозаики. Света единственного факела не хватало, чтобы озарить изображения целиком. Заир довольствовался видом на колени шестиметровых воителей и императоров.
– Архимант – учитель наш, это невероятно! – вдруг воскликнул Беддой, замерев у массивной арки в конце очередного прохода. – Мы и впрямь на верном пути!
Учитель будто бы и сам подивился своему успеху, когда разглядел два громадных изваяния, что стерегли арку. Выточенные из цельных светлых монолитов, они сохранили первозданный облик даже спустя тысячу лет. Каждый точёный мускул и суровый взгляд Великого Кузнеца Гадраста. Каждая складка на подоле роскошного платья Животворительницы Аливейи. Тот, кто создал этот мир, и та, кто вдохнула в него жизнь, как считали альдеваррцы. Стало быть, за этой чертой живым уже не будут рады.
За аркой лежал просторный зал, призванный увековечить жизненный путь Валендиара Первого. Правил он без малого сорок лет, и памятников этого времени собралось столько, что Беддою и Заиру приходилось протискиваться между плотными рядами трофеев и монументов.
Юный искатель жалел, что по воле Архиманта многие из этих событий оказались забыты. Годаранцам приходилось по крупицам выуживать сведения об истории южных земель. Заир разглядывал статуи и мозаики, что изображали подвиги Валендиара, но видел лишь самого императора в горделивых позах, марширующие армии в причудливых доспехах и кровавые сражения.
Он припоминал, что во времена Валендиара альдеваррцы не раз бились с Годараном. И побеждали. Но ведь то был старый Годаран, лишённый нынешнего единства народ, который не мог поделить и острова собственного архипелага. А главное – лишённый мудрости Архиманта Всеучителя, что родится лишь спустя пару сотен лет после того, как бездыханное тело Валендара запечатают в Чертоге Богов.
– Наконец-то! – ахнул Беддой, пробравшись сквозь ряды военных трофеев и истлевших знамён врагов павшего императора.
По ту сторону громадного зала их ждала новая арка – куда ниже предыдущей. Охраняло её лишь одно изваяние: Заступник Сандариал на широком пьедестале широко расставил ноги в боевой стойке и выставил острое гранитное копьё, дабы отпугнуть тех, кто осмелится потревожить мёртвого владыку.
Его покрытый бронзой щит мерцал в свете факела. Скульптор даже сумел вырезать вены на мускулистых руках бога войны и суровый взгляд в прорези рогатого шлема. Заир шагал осторожно, не спуская глаз со статуи. Ему казалось, что Заступник – лишённый зрачков, несмотря на небывалую точность форм – следил за каждым его движением. Того и гляди, вскинет копьё и пронзит заносчивых расхитителей.
Но Сандариал не остановил Беддоя, почуявшего запах сокровищ. Искатели пробрались через арку и оказались в коридоре столь узком, что двум взрослым людям не разойтись. Стены его были чёрными, как пучина штормящего моря. Их покрывали белёсые линии, которые перетекали на выпуклую поверхность дальнего конца прохода.
На первый взгляд – неподготовленный и необученный – то был тупик. Заканчивался он объёмным резным узором, в котором угадывалась склонившая голову женщина в шипастом уборе. Кализанна, Тёмная Вуаль. Богиня смерти и разложения, покровительница усопших. Последняя преграда между миром живых и царством забвения.
Тупик таковым совсем не был. Барельеф Кализанны – не более, чем хорошо спрятанная дверь в Чертог Богов. Белые линии, что покрывали чернённое полотно стен – первый защитный контур, расчерченный лучшими магами Альдеварра. Первый и совсем не главный. Заир чувствовал ту силу, которая наполняла его. Но ещё сильнее он ощущал жгучую, небывалую мощь в глубине этих стен.
– Приступай, – небрежно велел Беддой. Он вдел факел в расщелину в стене и растирал пухлые ладони.
Заир снял с плеча одну из сумок и бережно извлёк устройство, над которым они так долго корпели перед походом. Разложил тонкие медные ножки, которые удерживали натянутые между ними серебряные нити. Расправил нанизанные на эти нити металлические пластины – всего тринадцать, каждая – из своего уникального сплава. Вставил самоцветы в пазы по краям. Достал две медные палочки с толстыми навершиями и закрыл глаза.
Магия принимала разные формы для Заира. Простые приёмы – как сферы из искр, которыми он убил кобру – давались ему просто. Всего-то и надо было, что сосредоточить уже разлитую в воздухе силу, собрать её в гранях амулета и дать толчок в нужном направлении. Нижайший уровень искусности, который быстро наскучил Заиру. Как если бы обычный воитель решил, что едва обтёсанная дубина – лучшее оружие.
Но настоящая магия – это тонкая работа. Игра контуров и форм, которые направляют её точечно. Бережно расходуют силу, чтобы получить наивысший результат. Даже альдеваррцы, лишённые мудрости Архиманта и открытого им Источника, смогли этого достичь. Хотя бы для того, чтобы уберечь покой знатных мертвецов.
Не открывая глаз, Заир ударил по первым пластинкам. Настоящая магия для него – это музыка. Мириады струн и нот, которые становились чем-то достойным лишь в полной гармонии. Тонкая, звенящая мелодия наполнила коридор и тут же наткнулась на низкий гул защитного контура.
Заир услышал треск и шипение, за которым последовали удивлённые вздохи учителя. Он знал, что белые полосы на стенах зашлись искрящимся светом в попытке отразить его навязчивую мелодию. Он продолжал бить по пластинкам, искал слабое место. Удар за ударом, нота за нотой. Песнь его инструмента менялась и альдеваррская защита не поспевала за ней.
– Закройте глаза, учитель, – тихо промолвил Заир.
Рухнул первый контур, ослепительной вспышкой выжигая белые линии со стен. Запах гари обжигал нос, и Заир едва сдержал кашель. Рядом тошнило Беддоя, и брызги горячей рвоты попали на ученика. Теперь поплохело и ему, но отвлекаться было нельзя.
Второй, главный контур обнажился. Он был куда мощнее и сложнее, укрывшись в глубине стен. Заир не прерывал мелодию. Напротив, его палочки с новой силой били по пластинам. Куда быстрее, куда настойчивее. Они врывались в защиту усыпальницы, но та била в ответ.
Инструменты дрожали в руках Заира. Голова разрывалась от боли. Чувство страха наполнило его внутренности, сжавшиеся в один ноющий комок где-то под рёбрами. Сердце затрепетало так, словно собиралось сдаться.
«Я не смогу», – вдруг решил Заир.
Контур оказался слишком силён. И зачем Беддой нацелился именно на эту гробницу? Валендиар Непреклонный. Один из величайших владык павшего Альдеварра. Почитаемый. Сильный. Стойкий. Упорный и умелый до такой степени, что покорил даже неподатливых южан Шемазара и Рагора. Конечно, его гробницу усилили лучшие чародеи империи. Почему же нельзя было отыскать гробницу попроще? Например, его нерадивого сынка Бельверена, едва не растерявшего всё небывалое наследие…
– Не останавливайся! – вопил Беддой сквозь яростный гул контура. – Только попробуй сдаться, мать твою!
Горячая кровь хлынула из носа по губам Заира. Её железный привкус усилил тошноту. Звуки отдалялись, а пол словно обмяк, как продавленный матрас, и ученик проваливался в его манящую пучину.
«Я не смогу», – повторял Заир, едва удерживая дрожащие палочки.
Мелодия сбивалась с ритма, даже когда казалось, что он нащупал нужную последовательность нот. Контур гробницы дрожал, истончался в слабых местах, но пробить его не удавалось. Гармония ускользала от инструмента Заира: получалось то слишком высоко, то слишком низко. Биение сердца, что эхом заполняло его слух, ничуть не помогало.
«Я не смогу», – готовый сдаться, подумал Заир.
«Сможем», – ответил ему далёкий шёпот.
Заир попытался кивнуть, и от этого движения кровь с новой силой хлынула по его небритому подбородку. Он стиснул пальцы, занёс обе палочки для новой попытки. Не успел он их опустить, как контур дал трещину.
Оглушительный треск разлетелся по тесному коридору гробницы. Вспышка прошла сквозь сомкнутые веки Заира и отпечаталась в его разуме слепящим пятном, как если бы он снова отказался в пустыне. Юноша почувствовал порыв ветра, который принёс целый рой мелких жалящих осколков. Они впивались в лицо и руки, терзали пропитанную потом одежду. Жалобно звякнул инструмент Заира.
Когда всё утихло, ученик всё ещё сидел на коленях, крепко зажмурившись. Он не понимал, сколько продолжалось это буйство ветра и магии – мог пройти миг, а могла – целая вечность. Лишь протяжный стон учителя заставил Заира вынырнуть из страшного забытья. Вынырнуть, зажечь голубую сферу и вновь обомлеть.
Тупик в конце коридора обратился в зияющий пролом. Разрыв контура высвободил такую силу, что цельные куски гранита оказались вырваны из стен её бурным потоком. Они лежали повсюду, некоторые – размером с самого Заира. Лишь чудо отвело эти убийственные снаряды от юноши.
– Бестолочь, – раздалось от одного из завалов. – Помоги…
Беддой распластался на спине и жадно глотал пыльную взвесь, заменившую весь воздух. Камни иссекли его лицо, а от левой брови осталась лишь багровая рана шириной с палец. Валун с вырезанным на нём ликом Кализанны приземлился точно на бёдра учителя. Его ступни безвольно обмякли. Окровавленные обломки костей прорвали мясо выше изрезанных коленей. Алая лужа вокруг его зада стремительно наполнялась.
– Помоги… – повторил учитель. – Я ног… Я их не чувствую. Помоги.
Он не мог поднять руку и лишь скрёб пальцами по плитам пола. Заир сделал шаг назад и покачал головой.
– Я не смогу вам помочь, мастер.
– Помогай, щенок! – крикнул Беддой и закашлялся. – Я… Я приказываю! Делай свою магию!
Заир смущённо опустил взгляд. Он всегда считал себя талантливым чародеем для таких-то лет, но срастить измельчённые в пыль кости и перемолотые мышцы – задачка уровня высших Кругов. Даже сумей Заир сотворить такое чудо, чтобы Беддой продержался ещё хоть чуть-чуть, дальше их ждал томительный переход через пустыню. Тут руками бы развёл и сам Архимант.
Юноша и сам не знал, как вернуться в Брекефел без учителя. Один он много не унесёт, да и сбыть такие сокровища можно было только через доверенных дельцов самого Беддоя. Даже если он найдёт их, будет слишком много вопросов о судьбе бедолаги. Решат, что Заир не захотел делиться, или сами избавятся от никому не известного паренька, чтобы забрать товар…
– Извините, мастер, – шепнул Заир гаснущему на глазах Беддою.
Учитель уже не мог выдавить из себя ни слова, пока юноша отодвигал его безвольное тело и рыскал по заплечной сумке. Он быстро нащупал кошель с оставшимися монетами, огниво и резной свисток, который подзывал верблюда Беддоя. Наконец пальцы Заира добрались и до смятого клочка пергамента, на котором торговец сведениями из Брекефела начеркал примерный путь к Городу Мёртвых.
– Спасибо вам за всё, – добавил юноша уже бездыханному телу мастера.
Он ощущал странную пустоту. Наверняка, страх и горе вскоре заполнят её, стоит Заиру выбраться из проклятой гробницы. Когда он будет блуждать по пустыне один, умирать от голода и жажды. Когда чудом вернётся в Брекефел и поймёт, что не знает, куда идти дальше…
Заир тряхнул головой, отгоняя скорбь и ужас. Всё это будет потом. Сейчас он станет первым, кто войдёт в сердце усыпальницы Валендиара Непреклонного за добрую тысячу лет. Теперь-то он в этом не сомневался, ведь контур остался нетронутым всё это время.
Юноша повёл рукой, направляя сферу в пролом, и шагнул следом. Голубой магический свет озарил последнюю спальню Валендиара. Четыре многогранные колонны поддерживали высокий свод Чертога Богов, мерцая сохранившейся позолотой. В центре, на пьедестале из десятка ступеней, стоял величественный саркофаг. Его светлая каменная поверхность подмигивала Заиру плеядой рубинов, сапфиров и изумрудов. Пространство по обе стороны от пьедестала занимали ряды сундуков и ларей, набитых сокровищами. Дары Альдеварра ушедшему императору. Чтобы унести их все, понадобился бы целый отряд и караван из двух дюжин верблюдов.
Заир медленно продвигался к пьедесталу. Он не сводил глаз с массивных граней саркофага. Слишком уж велико было искушение прикоснуться к нему. Или даже попробовать сдвинуть крышку, чтобы заглянуть в иссохшее лицо Валендиара Непреклонного.
Под подошвой что-то хрустнуло. Заир вздрогнул и тут же подозвал сферу. В её голубом свете он увидел, что раздавил чью-то кость. Руку, что принадлежала обтянутому обрывками лопнувшей кожи скелету. Пустые глазницы будто бы смотрели на Заира с немым укором.
– Странно, – шепнул он.
На мгновение юноша даже решил, что это император оказался настолько непреклонным, что выбрался из саркофага и отказался умирать с первой попытки. Теперь его желание взмыть на высокий пьедестал разгорелось с новой силой.
Заир преодолел ступени и замер. Крышки на саркофаге не было. Вернее, она лежала у основания пьедестала с его обратной стороны, расколотая на множество частей. Юный маг затряс головой, несколько раз с силой зажмурил глаза и велел сфере застыть над открытой могилой. По углам расползлись тени: на непривыкший к освещению взгляд, слишком уж объёмные.
Валендиар Непреклонный лежал на спине, как и подобает усопшему императору. Некогда роскошные одеяния покрывали почти все его тело, кроме обтянутых сухой кожей кистей и такого же черепа, лишённого плоти. На груди мертвеца лежал бесформенный кусок ржавчины, когда-то служивший мечом владыки Альдеварра. Зато его золотая корона с массивным камнем во лбу едва ли потускнела.
– Эш-шура тази. – раздалось из темноты гробницы едва разборчивое шипение. – Эш-ши.
Заир выдохнул и больше не мог вдохнуть. Страх цепкой хваткой сжал его горло. Амулет задрожал вместе с поднятой ладонью, а колени подогнулись. Мир вдруг стал тише и дальше. Юноша почувствовал, как тёплый поток побежал под штаниной.
– Кто… Кто здесь? – выдавил из себя юноша.
Змея? Нет, слова прозвучали отчётливо, пусть смысл их от Заира ускользнул.
– Прости, друг, – низкий голос незримого мужчины перешёл на знакомый ему язык. – Ты что, годаранец? Ну и ну. Какой позор, да, Ваше Величество? Всю жизнь их били, а теперь? Стоит, трясётся над вашим телом.
Заир осторожно опустил глаза. Высушенный труп императора даже не пошевелился.
Раздалось несколько уверенных, гулких шагов, и на свет вышел мужчина. Во всяком случае, так Заиру показалось. Спутанные чёрные космы прикрывали лицо, и было непонятно, где кончаются волосы и начинается борода. Истлевшие обрывки ткани виднелись на его плечах. Тело покрылось таким слоем пыли, что под ней было не разглядеть даже оттенок его кожи. Лишь глаза незнакомца остались единственными светлыми пятнами на его фигуре.
– Вы кто? – Заир вскинул дрожащие руки, и сфера повисла точно на полпути между ним и грязным человеком.
«Человеком?» – переспросил сам себя юноша.
Хотя бы в случае Чертога Богов Беддой был прав. Никто не шагал по этим пыльным плитам уже тысячу лет. Контур был замкнут. Нетронут. Столь же цел, сколь и в день, когда величайшие маги Альдеваррской империи запечатали сердце гробницы.
Этот… Это создание оставалось здесь сквозь века.
– Прости, друг, – добродушно промолвил незнакомец. – Не хотел тебя пугать. Я забыл, как это, общаться с живым человеком, понимаешь? Тут у меня из собеседников – только старина Эсехил и Его Императорское Величество.
– Не подходите ко мне! – Заир сумел усилить сферу, и она тут же разрослась втрое. Голубые искры засыпали пол перед грязным человеком.
– Да брось ты, – едва проявившись, померкла улыбка на лице незнакомца.
Он поднял ладонь, и сфера сдулась, как прохудившийся мех, из которого враз вытекла вся вода. Магия Заира развеялась сизым туманом, и гробница погрузилась во тьму.
– Нет! – закричал юноша, взывая к амулету, но тот безвольно раскачивал цепь на его пальцах. – Нет, не трогай меня!
– Да всё-всё, успокойся, – голос мужчины звучал раздражённо. – Мне просто нужна помощь, понимаешь?
– Помощь? – переспросил Заир, опустив ставший бесполезным амулет.
– Помощь, – подтвердил незнакомец уже ближе к нему. – Поможешь мне, друг? Хочу выйти отсюда, увидеть свет солнца. Если поможешь, я тебе всё и расскажу.
– О чём?
– Да брось, – человек рассмеялся. – Мы оба понимаем, что тебе жуть, как интересно, как я тут оказался. Интересно же?
– Угу, – промычал Заир.
– Ну и чудно. Как говорят у вас в Годаране, начинать нужно с начала. Ведь говорят же?
– Угу.
– Тогда слушай.
