Марк Адамов
Последний Мост
Глава 11. Я ведь красивая?
Вийм не обманул. Ещё спозаранку, едва позавтракав, они с Химерой навестили местного охотника, который с радостью обменял звонкие монеты на куски свежей оленины, и отправились в путь.
Дождь норовил зарядить на весь день, но так и не решался. Телега вновь скрипела по знакомой уже дороге меж Астарой и перелесками, где зелёные сосны, словно караульные, возвышались над облетающими кронами дубов, ясеней и вязов. Пусть погода старательно навевала тоску, предвкушение встречи в Серой Пристани не давало Вариону впасть в уныние.
Вийм явно боролся с желанием навязать очередной неудобный разговор, но ограничивался лишь редкими шутками и предложениями устроить привал. Химера соглашался неохотно. Слишком ему не терпелось увидеться с Ингасом.
– Далеко ещё до Пристани? – в который раз спросил Варион.
– Вёрст десять, наверное, – ответил Вийм. – Тебя чего туда так тянет? С магом отцовским подружился?
– Ты давно его знаешь? – решил узнать Химера.
– Несколько лет. Отец где-то нашёл его, как мама заболела, – сын Бертольда замолчал, поддавшись горьким воспоминаниям.
– И как, он тебе показался сильным магом?
– Уж не знаю, насколько он маме помог, но до конца того года она дотянула. У тебя с ним какое дело?
– Да так, – Химера загадочно улыбнулся. – Девицу помогает мне одну вернуть.
– Влюбился, что ли? – Вийм хрипло засмеялся. – Ну, пожалуйста, лишь бы не в сестрицу мою.
Варион оживился, завидев вдалеке домишки Серой Пристани. Дождь уже во всю накрапывал, когда повозка подкатилась к хижине ворожея. На этот раз Ингас копошился вокруг куста шиповника прямо перед домом и сразу заметил гостей.
– А вот и мои новые друзья! – неискренне поприветствовал их маг. – Как дорога сегодня? Рано выехали?
– Дорога подсохла, но, чую, ненадолго, – Вийм соскочил с козел и радостно потрепал Ингаса за плечи. – Что-то шпаны никакой не видно, даже скучновато.
– Так у тебя вон какой охранник, – ворожей подмигнул Химере. – Уже мечом обзавёлся.
Варион помахал в ответ. Его слегка настораживало то, что никакие из описанных Бертольдом опасностей на дороге не встретились.
– Вы, наверное, голодные, – продолжал Ингас. – Хозяин из меня такой себе, но чем-нибудь накормлю.
– Мы всё же торопимся, – ответил Химера. – Как там моя просьба? Успели?
– Ну, раз так, пойдём поговорим, – маг враз помрачнел. – Вийм, дружище, останься пока здесь. Мы наедине поворкуем немного.
Сын Бертольда угрюмо поднял глаза к небу, откуда падали всё большие капли, но спорить не стал.
Ингас провёл Химеру в своё жилище. Домик словно стал просторнее за последний день: на стеллажах осталось меньше утвари, а непристойные свитки со статуэтками и вовсе пропали. Стол маг вытащил на середину комнаты. На нём, окружённое склянками и вырезанными прямо по дереву символами, лежало ожерелье Лейны Броспего.
– Как успехи? – торопливо произнёс Варион.
– Ты знаешь, я всю ночь просидел над этой штукой, изучал знаки, пытался найти следы чар, – Ингас заложил руки за спину и слонялся по комнате. – Давай начистоту. Что вообще происходит? Только не надо бреда про трагичную любовь. Врождённые маги правят целой Годаранской империей, заседают при кирранте Соттории и строят крепости в Гаальте. Они не спорят за девок с каким-то простолюдином.
– Что тебя смущает?
– Да тут одного серебра в этом ожерелье хватит, чтобы трижды выкупить всю таверну Бертольда! – маг всплеснул руками и, не моргая, уставился на Химеру. – Про магию я и вовсе молчу! Да, я и сам использовал кровь. Коровью и свиную. Я ей лечил здоровых животных, заклинал посевы от жуков. А тут кровь явно человечья и такой силы чары, что я обжёгся, когда её изучал. Кто ты такой, а? Во что меня втянуть пытаешься?
– Ты сам-то кто такой? – парировал Варион. – Сидишь в пустой деревне, в глуши, вместо того чтобы перебраться в город.
– Мои дела тебя не должны волновать. Я уже говорил, что в городе мне не место, пока Далёкая Звезда не приучит вас уважать любых магов. Бывал я в таком городе. В Баланоше меня только дерьмом поливали жрецы и святоши, а потом бежали за помощью, когда даже сто молитв не помогали от кровавого поноса.
– Тогда я свои дела тоже при себе оставлю, – заключил Химера. – Тебе надо только сказать мне, как найти этого мага. Я же обещал хорошо заплатить.
– Походом в Липы тут не отделаешься.
– И не собирался. Если поможешь – оставь ожерелье себе, – Варион улыбнулся при виде недоумения на лице ворожея. – Что? Ты же сам сказал, серебра тут много.
– Как же мне это всё не нравится, – бормотал Ингас уже не так уверенно. Жадность брала своё. – Ладно, попробую. Есть один способ, но он мерзкий.
– Я уже на всё готов, – признался Химера.
– В общем, на ожерелье сильная защита, – маг бережно поднял украшение Лейны обеими руками. – Как я понимаю, твой недруг мог его отслеживать с помощью этих чар. Пока он был рядом, магия становилась сильнее и защищала того, на ком был этот амулет.
– Чью кровь он использовал?
– Могу только гадать. Моя ставка – свою собственную, поэтому в ней такая сила, – Ингас уложил ожерелье в широкую чашу. – Мы можем попробовать отследить его, но сработает только один раз. И то, если маг к этому не готов. Я смешаю кровь из ожерелья с одним настоем, и ты сможешь залезть в его разум. Опять же, ненадолго.
– Это как? – Химера не был опытным ходоком по чужим мыслям.
– Если повезёт, увидишь то, что он сейчас видит, – пояснил Ингас и на мгновение затих. – Ну как, согласен?
Отказаться Варион не мог: других нитей к леди Броспего попросту не оставалось. Получив одобрение, ворожей выбежал в сени. Стукнула дверь погреба, раздался звон каких-то склянок. Вскоре Ингас вернулся с закупоренным глиняным сосудом и молотком.
Чтобы расколоть стекло амулета, потребовалось три удара. Густая кровь вылилась в чашу, и ворожей добавил к ней мутно-зелёное содержимое сосуда из погреба. Комнату наполнил землистый запах, напоминавший Химере весенний лес после дождя.
Варион не отвлекал мага, пока тот куском угля вычерчивал округлые символы и крошил в чашу её какие-то травы. Закончив с настоем, Ингас опустил два в него пальца, а свободной рукой схватил ожерелье и что-то зашептал. Химера ожидал яркую вспышку или языки пламени, но ничего подобного не случилось. Лишь холодные мурашки пробежали по его коже.
– Пей, – Ингас тяжело дышал, словно после длинного забега. – Времени совсем мало.
Уверенность Вариона пошатнулась, когда чаша с терпким настоем оказалась у его лица. Запах щекотал ноздри, напоминая то ли крапиву, то ли полынь. Химера задержал дыхание и залпом осушил чашу.
Варево было холодным и горячим одновременно. Оно сводило рот, словно неспелое яблоко, но обжигало горло. От невероятного смешения вкусов закружилась голова. Варион с размаху сел на кровать, и та ответила хрустом. Настой полз внутри его груди, подбирался к животу, и вместе с этим гас окружающий мир. Тень окружила Химеру, проглотила очертания комнаты и беспокойное лицо Ингаса. Квадрат окна был последним, что видел Лис, когда мрак взял своё.
Он вновь открыл глаза, но не сразу понял, что не свои. Человек неподвижно стоял у окна. Другого: широкого и даже застеклённого. Покачивая в руке серебряный кубок с пряным вином, он смотрел вдаль. Химера видел широкий разлив реки, быть которой могла лишь Сальмена. По ту сторону серой водной глади виднелись укрытые дымкой тумана холмы, так похожие на те, что можно было разглядеть с набережной Басселя.
Человек с вином окинул взглядом просторный сад. Кустарники в нём разрослись и отвоевали часть извилистых тропинок, а ветки старых яблонь гнулись под весом плодов, которые никто не торопился собирать. Чуть дальше, уже у витой ограды высилось толстое дерево с голыми скрюченными ветвями. Химере оно показалось знакомым, словно вышедшим из детских кошмаров.
Человек встрепенулся и отошёл от окна. Он пересёк светлую комнату с ткаными полотнами на голубых стенах и остановился напротив небольшого чистого зеркала. Химера увидел его вытянутое лицо с точёными скулами, тонкие нити губ и глубокие, почти чёрные глаза. Человек провёл ладонью по бледной щеке и скривился в недоброй усмешке.
– А я-то думаю: что так завоняло? – прошипел он и щёлкнул пальцами. – Пошёл вон из моей головы.
Варион почувствовал, будто его несёт раскалённый поток. В глазах вновь потемнело, а в ушах звенело хуже, чем в то утро, когда на город напала химера. Сквозь этот шум прорывался другой звук, в котором Лис узнал собственный крик.
– Очнись! – во тьме проявилось лицо Ингаса. – Эй! Ты слышишь? Очнись, говорю.
Холодные брызги упали на лицо Химеры. Он почувствовал резкий запах, мысленно за него ухватился и сумел-таки вынырнуть из забытья. Озноб охватил всё тело, кроме левого плеча. Отметина от встречи с магом горела, будто по ней прошлись углём из костра.
– Ты со мной? Вернулся? – беспокойство так и сочилось из каждого слова Ингаса. – Чёрт меня подери! Знал бы, что так плохо будет, не подписался бы на такое.
– Я тут, живой, – грудь Вариона словно перетянул железный обруч.
Лис понял, что разлёгся на кровати ворожея, и попытался встать. Ноги не сразу, но подчинились. Боль наконец утихала вместе с гулом в ушах, и теперь Химера слышал только сопение Ингаса и шум дождя за окном. Варион протёр лоб. Даже не выходя на улицу, он промок до нитки.
– Ну как, ты чего-то узнал? – спросил ворожей.
– Кажется, да, – ответил Химера. – Надеюсь, что так.
– Ну, хоть не зря всё. Честно говоря, не был я уверен, что всё получится. Крови мало было, но она, похоже, очень сильная.
– Он меня видел, – поделился Варион. – Почувствовал и вышвырнул обратно. Это опасно?
– От врождённого мага можно было такое ожидать, – Ингас собирал свою колдовскую утварь. – Хуже всего было бы, если б твой разум потерялся от такого резкого выброса и не вернулся бы обратно в тело. Ты бы не умер, но сошёл бы с ума. Возможно, с концами.
– Мог бы предупредить.
– И что, тебя бы это остановило? – ворожей усмехнулся. – Вот-вот. А насчёт оплаты ты не обманывал?
– Забирай, – подтвердил Варион. Он больше не мог и смотреть на это ожерелье. Продать его было бы сложно, да и монетами он уже разжился накануне.
Химера убедился, что не свалится в обморок, и отправился на улицу. Он отчаянно пытался сплести обрывки из головы укравшего Лейну мага в единый образ. Неухоженный сад, богатая комната и кривое дерево на берегу так и застыли перед его глазами.
Снаружи дождь неспешно заливал Серую Пристань. Конь Бертольда прятался под яблоней у дома, но всё равно недовольно фыркнул при виде Вариона. Тот лишь виновато пожал плечами.
– Где Вийм? – раздался из-за спины вопрос ворожея.
Химера замер и осмотрелся. Сын Бертольда исчез и не откликнулся, когда Лис с колдуном громко его позвали. Варион даже обежал хижину, но ничего не нашёл. Вспомнив о встретившем их днём ранее призраке, он всерьёз забеспокоился о рыжебородом спутнике.
– Куда он мог деться? – произнёс Химера. – Нищие уже пришли?
– Рано, – отрицал Ингас. – Их разведчики послали угрозу, но сам Барх с остальной бандой должен быть далеко за Бором.
Варион вышел на дорогу и увидел бредущего впереди человека. Он был гораздо меньше, чем Вийм, и тащил за собой лопату. Без единого звука.
– Ещё один призрак? Твою мать, они же его и забрали! – Лис нервно приглаживал намокшие волосы. – Откуда они берутся? Жатву празднуют?
– Нет-нет, – уверял Ингас. – Они безобидные. Это даже не души, а просто тени тех, кто тут когда-то жил.
– И откуда ты это знаешь? – Химера устремился вперёд по размокшей дороге. – Ты их призвал?
– Ну, не совсем призвал, – ворожей звучал виновато. – Что? Не смотри на меня так. Да, я помог Маврату убедить всех оставить деревню и пойти к барону за защитой. Уж очень мне хотелось кое-что проверить, а возможность-то идеальная. Пустая деревня с длинной-предлинной историей.
– И что ты хочешь узнать?
– То же, что и все. Что там, после смерти. Между тем миром и нашим есть граница, будто очень толстый занавес, а я пытаюсь его приоткрыть.
– Ты сраный некромант? – Химера остановился и наполовину достал меч.
– Куда уж мне? – Ингас рассмеялся. – Я просто хочу туда заглянуть, а не возвращать кого-то к жизни.
– И не боишься ничего пустить сюда? Какую-нибудь тварь, которая уже сожрала Вийма, например?
– Хватит причитать. Он не мог уйти далеко.
Лис и колдун брели по деревне и всматривались в следы на грязной дороге. Дворов на всю Серую Пристань было не больше дюжины, так что Химера был готов проверить каждую хибару на пути. Лишь призраки, пусть Ингас и считал их безобидными тенями, смущали его.
Варион остановился на пороге опустевшего дома с наглухо забитыми ставнями. Из похожей лачуги чуть ниже по дороге, ведущей от основного тракта к Липам, доносилось едва различимое пение. Словно девичий голос тянул грустную мелодию над детской кроваткой.
– Ты слышишь? – шикнул Химера. Ворожей покачал головой. – Вон там, возле хаты Маврата. Кто-то поёт!
– Ой-ой, нехорошо это, – запричитал Ингас. – Я сейчас забегу к себе и вернусь, а ты жди и глупостей не делай!
Глупости Варион не любил, но и ждать не собирался. Он направился прямиком к дому, откуда всё громче доносилось пение. Теперь он хорошо различал нежный тембр девушки. Мелодия успокаивала, словно мурлыкание кошки, наполняла душу теплом и заставляла забыть о холодном дожде.
Химера сам не заметил, как оказался на пороге поющего дома. Как и в окрестностях, здесь не было никаких следов хозяев: ставни закрыты, лодочный сарай заперт. Только входная дверь покачивалась на ветру. Пение доносилось изнутри. Оно притягивало Лиса, как запах свежего хлеба манит голодного бродягу.
С мечом наготове Варион прошёл через сени и оказался в жилой комнате. Вийм сидел на лавке у печи, спиной к дверям. Он был не один. Стройная, не обременённая одеждой девушка нависла над ним и бережно водила изящными пальцами по взмокшей спине мужчины.
– Тиссали, – стонал Вийм. – Тиссали.
Не прекращая напевать свою загадочную мелодию, девушка подняла голову и взглянула на Химеру. Её черты будто складывались прямо перед ним. В тусклом свете, что пробивался с улицы, Лис узнал её лёгкие русые пряди, светло-карие глаза и тонкие губы. Перед ним стояла Лейна Броспего.
– Вийм, что за хрень? – выдавил из себя Химера. – Ты что делаешь?
Лейна оставила левую ладонь на мощных плечах Вийма, а правую протянула Вариону. Пение стало громче. Мелодия доносилась уже не от неё: она эхом проносилась по всему дому и пыталась пролезть под кожу. Словно горящий лист дурмана она проникала в самую толщу мыслей.
Разум Лиса пытался сопротивляться. Он ответил вспышкой ярких образов: кривое дерево, мрачный берег Сальмены, чёрные глаза мага… Голова раскалывалась сильнее, чем после кровавого зелья Ингаса. Химера едва удерживал меч дрожащей рукой.
– Я ведь красивая? – спросила Лейна, не отрываясь от пения. – Скажи мне, что я красивая.
– Да, Тиссали, – отвечал ей Вийм. – Да, ты прекрасна.
– Не говори с ней! – зарычал Химера. – Посмотри на меня! Где тебя носит, Ингас?
Бледная ладонь девушки уже была перед лицом Лиса, но он сумел отпрянуть. Морок не смог вытеснить из его головы воспоминания врождённого мага, и чары рассыпались на куски. Кожа на её руке становилась сизой и всё сильнее облепляла кости, русые локоны теряли блеск и оставались пепельно-серыми, небольшая аккуратная грудь глубоко впала, и показались тонкие рёбра. Черты Лейны растворились, оставив после себя лишь безликое подобие человека.
– Убери от него руки! – Химера почувствовал, как морок рассеялся вокруг него, и сделал выпад. Клинок должен был войти призраку точно меж рёбер, но лишь рассёк пустоту.
Чарующая мелодия переросла в пронзительный визг, от которого хотелось залить уши воском. Вместе с этим поднялся Вийм. Он медленно развернулся и уставился на Лиса бешеным взглядом. Химера сделал шаг назад, но сын Бертольда подался вперёд. Варион опустил оружие. Меч не смог ранить призрачную заклинательницу, но убить Вийма ему всё так же было под силу.
– Спокойно, – призвал Лис. – Ты же не хочешь драться, эта тварь тебя заставляет. Смотри, я убираю меч.
Уговоры не подействовали. Вийм рванул на Химеру с небывалой резвостью и прибил его к холодной стене хибары. Толстые пальцы сомкнулись на шее Вариона.
– Не трогай Тиссали, тварь! – заорал Вийм. – Сраный душегуб!
– Да что же вы делаете! – Ингас влетел в хибару с куском угля в руке и резкими движениями чертил что-то прямо на полу.
Вийм ослабил хватку и двинулся на ворожея. Химера попытался удержать его свободной рукой, но тычок локтем отбросил Лиса обратно к стене.
– Да держи ты его! – заверещал Ингас. – Дай закончить!
Химера мысленно извинился перед всей семьёй Бертольда и обрушил свой сапог на колено Вийма. Удар пришёлся сбоку. Раздался хруст, и одурманенный мужчина с рыком свалился.
Призрак казался испуганным. Гладкая безликая голова дёргалась, словно ища пути к отступлению. Химера знал, что меч был бесполезен, но для острастки всё же наставил клинок на бледную грудь.
– Готово! – объявил Ингас.
Ворожей выхватил из-за пояса нож и полоснул себя по руке. Капли крови упали на угольный рисунок на полу. Знаки охватил бледно-розовый свет, раздалось шипение. Визг привидения с новой силой разнёсся по комнате и тут же затих. Только тяжёлое дыхание Химеры и стоны Вийма слышались в доме.
– Что это за тварь была? – спросил Варион, выбравшись на улицу. Вийм тяжело повис на его плече. – Безобидные тени, говоришь?
– Думаю, обычная певунья, – равнодушно произнёс Ингас. – Она ничего не может сделать, пока человек сам не откроется ей, вот и приходится заманивать слабых духом.
– Ну, спасибо, – буркнул Вийм. Вывихнутая Химерой нога безвольно волочилась, пока он пробирался по деревне на плечах Лиса и ворожея. – Сами же велели в дом не заходить, вот и я пошёл искать, где от дождя спрятаться. Услышал что-то, забылся, как в тумане. И вот я лежу на полу, а нога болит как сука. Слабый духом, ага!
Добравшись до хижины колдуна, Варион помог Вийму забраться на козлы. К облегчению Лиса, сын Бертольда заявил, что увечье никак не помешает ему вести телегу до самого Басселя. Сам бы он с лошадью не совладал.
– Заканчивай со своими опытами, – вполголоса попросил Химера так, чтобы Вийм не услышал. – Люди же сюда вернутся, а в их домах призраки хозяйничают.
– Никто сюда уже не вернётся, кроме Нищих, – отмахнулся Ингас. – Ты думаешь, барон радостно отправит пару дюжин солдат, чтобы защитить какую-то деревеньку? Нет уж. Он просто припишет их к своей земле.
– То есть заберёт свободу?
– А что, лучше им потерять последние пожитки, когда Барх придёт? Представь, как весело будет Нищим, когда они найдут тут несколько таких певуний.
– Считаешь, что молодец? – изумился Варион. – Может самого Чёрта призовёшь тогда? Нет уж, пора нам отсюда валить.
– Согласен, друг Нималии, – Ингас протянул окровавленную руку. – Сделай одолжение, не приходи больше ко мне, а то ничего хорошего не выходит, как ни старайся.
– С удовольствием, – Химера попрощался и запрыгнул на козлы.
Под стоны Вийма телега ползла домой. Варион понимал, что выбора в том доме не оставалось, но выбитое колено спутника всё же висело на нём тяжким грузом вины. Сам раненый не спешил обсуждать произошедшее и заговорил, лишь когда межевой камень остался позади.
– Ты на меня только не злись, – попросил Вийм, пока повозка катилась меж делянок бассельских крестьян. – За то, что душил тебя. Я же всё помню. Поддался, дурак, мороку. Родне моей не рассказывай, лады:
– Если расскажу, меня Ним на кол посадит. Скажет, сам не уследил, – Химера выдавил смешок.
– А ты как эту певунью видел? Как девку какую?
– Знакомую, да, – признался Варион. Вид Лейны Броспего ещё стоял у него перед глазами. – А ты? Кто такая Тиссали?
– Да, неважно, – Вийм ещё пуще погрустнел. – Нет её давно уже, умерла. А после неё ни с кем не могу уже. Скучаю, видимо. Может, поэтому меня певунья так легко затащила.
– Может быть, – согласился Химера и подготовил терзающий его со вчерашнего дня вопрос. – Расскажи-ка мне вот что насчёт Варака…
– Да-да, классно ты с ним, – оборвал его сын Бертольда. – Быстро, ещё и денег столько принёс! Отец будет рад.
– Он говорил, что ничего не крал. Даже с мечом в пузе стоял на своём, – последовала неловкая пауза. – Вийм, я же его не просто так убил?
– Ты к чему клонишь, а? Что мы тебе врали? Раз отец сказал, что Варак – та ещё сволочь, значит, так и есть. Учитывая, сколько мы для тебя сделали…
– Ладно, извини, – объяснения Вийма не убедили Химеру, но он решил не раздувать огонь.
– То-то же, – сын Бертольда наконец улыбнулся. – Всё нормально, не переживай. Думаю, отец и с тобой поделится.
Варион промолчал. Несколько монет он переложил в свой кошель ещё до возвращения в постоялый двор накануне.
– А насчёт вчерашнего, – продолжил Вийм. Вечерние огни на городской стене уже были совсем близко. – Я не вынюхиваю насчёт Приюта, просто любопытным бываю. Понимаю, это ваши тайны и всё такое. Сказать честно, я бы и сам хотел стать одним из вас, даже говорил с Коршуном пару лет назад.
– Совсем сдурел? Тебе этого не надо.
– Вы защищены. Приют, Настоятель. Друг за друга убьёте. А у меня что, кроме стареющего отца, двух придурковатых братьев и сестрёнки? Кто за меня вступится, кто отомстит, если меня вечером трое упившихся вусмерть обрыганов убьют?
– Всё совсем не так, – Химера так и не смог отбросить ощущение, что Приют хотел его провала с Броспего.
– Да какая уже разница? Коршун сказал, я не подхожу и мне лучше об этом никогда не заикаться. Может, и так, шут его знает. Ты вот подходишь, видимо. Как Лисом-то стал?
– У тебя так уже не получится, – Варион против своей воли вернулся к той ночи, когда тринадцатилетний парень сделал первый шаг к становлению Химерой. – Я просто убил свою мать.
Вийм больше не решался проронить ни слова. Варион помнил тот год, когда Вихаса, жена Бертольда, свалилась с непонятной хворью. Ним тогда целыми днями была с ней, и даже громила Вийм появлялся в зале «Пёсьей Морды» с красными, опухшими глазами. Их семье пришлось тяжело, и горечь утраты ослабла лишь спустя годы.
Конечно, Вийм не мог представить, почему Химера так поступил: слишком сильны были воспоминания о его собственной матери. Но она была другой. Мать Вийма не упивалась дешёвой брагой вместо работы в поле и уходом за единственным сыном, не приводила на ночь всех мужчин Яблонь по очереди. Она не продавала сына за долги перед владельцем земли. Пусть судьба её от этого не стала легче или справедливее, но хотя бы дети вспоминали о ней с любовью. С любовью, которую Харла из Яблонь никогда не знала и без которой непоседа Варион стал Химерой из Лисьего Приюта.
