Мария К
Шелковые нити
– Забавно, что ты думаешь, что любовь делает тебя слабым, но гнев делает тебя сильнее.
Пальцы Ричарда водили по ее спине успокаивающими движениями, пока он обдумывал ее слова.
– Это не забавно, Хлоя. Просто так оно и есть. Любовь может сделать тебя уязвимым, открытым для боли и душевных терзаний. Но гнев? Он может побудить тебя делать то, чего ты в любом другом случае не стал бы делать. Это может быть щит или оружие.
Хлоя не собиралась отступать, в ее голосе слышалась страсть.
– Любовь может сделать тебя очень сильным. Ты можешь преодолеть то, о чем и подумать не мог, что когда-нибудь сможешь. Но гнев разрушителен.
– Возможно и то, и другое. Любовь и гнев – это две стороны одной медали. Они переплетены в нашем эмоциональном ландшафте. Одно не существует без другого.
Заинтригованная разговором, Хлоя подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Не согласна. Любовь может превратиться в ненависть, но гнев никогда не перерастет во что-то хорошее.
Улыбка Ричарда оставалась нежной.
– Ах, но может ли любовь действительно превратиться в ненависть? Или дело в том, что некоторые формы любви превращаются в гнев, когда на них не отвечают взаимностью или не встречают понимания? Что касается превращения гнева во что-то хорошее, возможно, это субъективно.
Хлоя пребывала в молчании, обдумывая весомость слов Ричарда. В его точки зрения были свои зерна истины, и она поймала себя на том, что признает это, встретившись с ним взглядом.
Его улыбка стала шире, и его пальцы нежно прошлись по щеке Хлои.
– Есть над чем подумать, верно? – заметил он, после чего тряхнул головой. – Я хочу покурить. Ты не возражаешь?
– Я не фанатка запаха дыма, но это твой дом, так что вперед, – слегка отодвинулась она. – Сигареты после секса – это святое.
Его ответом был тихий, ласковый смешок. Ричард наклонился, чтобы нежно поцеловать Хлою в лоб, прежде чем подняться.
– Хорошо. Я буду уважать твое личное пространство и выйду на балкон, – заверил он ее.
Теплая улыбка озарила лицо Хлои. Его внимание к этим мелким деталям были свидетельством его заботы о ней. Это заставляло ее чувствовать себя желанной и вызывало ощущение второго дыхания, нового начала их истории.
Когда он направился к балкону, Хлоя поняла, что путь, по которому они пошли вместе, был далеко не простым. Их отношения были гобеленом, сотканным из запутанных нитей любви, гнева и множества эмоций.
Хлоя взяла шелковистое кимоно, ткань которого была прохладной и роскошной на ощупь, и грациозно обернула его вокруг себя. С каждым шагом она чувствовала, как чувственный материал ласкает ее кожу, когда она отважилась выйти на балкон. Там она столкнулась взглядом с Ричардом, его полуобнаженная фигура в сочетании с сигаретой между пальцами создавали образ утонченности и очарования. Хлоя не могла не оценить открывшийся вид, поскольку ее дыхание создавало мягкое облачко в холодном воздухе.
– Здесь довольно холодно, не так ли? – заметила она, нарушив молчание. Ее голос звучал мелодично на фоне городского гула.
Ее слова привлекли его внимание, и он ответил легкой ухмылкой, еще раз затянувшись сигаретой. Вокруг него клубился дым, придавая его присутствию почти таинственную ауру.
– Ну, – ответил он, – раньше ты, кажется, не возражала. Кроме того, здесь не так уж холодно. Просто ты привыкла к теплу.
Хлоя в ответ игриво пожала плечами.
– Извини, что взяла твою одежду.
Ухмылка Ричарда стала еще шире, и он еще раз затянулся сигаретой, прежде чем выпустить небольшое облачко дыма в прохладный ночной воздух. Его пристальный взгляд, все еще прикованный к Хлое, излучал оценивающую пристальность.
– На самом деле ты выглядишь довольно обольстительно, – заявил он, не стесняясь выражать свое восхищение.
Хлоя рассмеялась, ее рука застенчиво потянулась, чтобы взъерошить волосы.
– Что ж, приятно, что ты так думаешь. Я потная и растрепанная.
Ричард подошел на шаг ближе, и с тихим звоном положил сигарету в пепельницу, и его голос звучал тепло, когда он заговорил.
– Я тоже. И, честно говоря, мне нравится видеть тебя такой. Потной и растрепанной. Это отражает, насколько страстными мы были раньше.
Хлоя вдохнула свежий воздух, наслаждаясь ощущением того, что находится вдали от городской суеты.
– На самом деле, приятно находиться подальше от города, – заметила она, и в ее голосе послышались нотки удовлетворения.
Ричард, небрежно облокотившийся на перила балкона, наблюдал за ней с мягкой улыбкой.
– Всегда приятно время от времени отстраняться от всего этого. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь.
– Правда? – усмехнулась она, чувствуя себя польщенной. – Что ж, спасибо.
– Конечно. Мне нравится твоя компания.
Внезапно Хлоя задумчиво посмотрела на небольшой пролетающий лист и приподняла бровь.
– Один вопрос внезапно возник у меня в голове.
– Вперед. Задавай, – Ричард ухмыльнулся, скрестив руки на груди.
– Ты грешил? – Она посмотрела на него пронзительным взглядом.
Вопрос Хлои повис в воздухе, и на мгновение показалось, что Ричард погрузился в свои собственные мысли. Отдаленный гул и тихий шелест листьев на ветру были единственными звуками, сопровождавшими их беседу.
Пока он обдумывал ее вопрос, взгляд Ричарда был устремлен куда-то за пределы городских огней, возможно, в поисках более глубокого понимания внутри себя. Выражение его лица оставалось невозмутимым, тусклый свет с балкона отбрасывал тени на его лицо.
Наконец, с напускным безразличием, он ответил.
– Что ты определяешь как грех? Библейские грехи? Моральные? В любом случае, у меня и те, и другие. Наркотики, драки, ложь, взятки. Я не святой, и мы оба это знаем.
Его голос был спокойным, почти отстраненным, как будто он рассказывал о чем-то обыденном. Он не уклонялся от реальности своих действий и не пытался их оправдать. Вместо этого он признал свои прегрешения без тени жалости к себе.
Хлоя внимательно слушала, не сводя глаз с его лица. Она уважала его готовность противостоять темным аспектам своего нутра и ценила его неприкрашенную честность.
– Да, – кивнула она, – но что меня интересует, так это грешил ли ты в соответствии с твоим определением греха.
– Моим определением? – он посмотрел наверх, задумавшись. – Ну, я никогда не утверждал, что я хороший человек. Я совершал ошибки, совершал преступления. Поступки, о которых жалею. Но у меня нет конкретного списка вещей, которые я считаю грехами.
– Значит, у тебя нет своего определения, – пробормотала Хлоя, устремив взгляд в небо.
– Жизнь слишком сложна для простых ярлыков, тебе не кажется? – он ответил. – Мои моральные ориентиры – не то, чем я горжусь. Они искорежены и извращены за годы жизни на грани. Но они мои, и они ведут меня через эту хаотичную жизнь.
Хлоя восхищалась его искренностью, ее мысли блуждали по сложностям его характера.
– Хм, – задумчиво произнесла она, – интересная точка зрения.
Затем она переключила свое внимание на усыпанный звездами балдахин над головой – полотно, ставшее свидетелем бесчисленных человеческих созерцаний. В ее вопросе чувствовалось благоговение: "Ты веришь во что-то большее, чем мы?"
– Ты имеешь в виду судьбу? – он издал тихий смешок. – Нет, не верю. Мои убеждения более прагматичны. Я верю в выживание, контроль и силу. Но разве не удивительно, что людям нужно во что-то верить? Будь то высшая сила или просто надежда.
– Даже если это что-то мистическое.
– Абсолютно, – продолжил он. – До тех пор, пока это дает им ощущение цели и утешения. А ты?
Она слегка покачала головой, выражение ее лица стало задумчивым.
– Я не верю. Мне не нравится концепция того, что меня судят по чьей-то парадигме, если это можно так назвать.
– Понимаю. Суждения могут быть довольно субъективными, и не у всех убеждения совпадают. Но интригует то, как некоторые люди находят утешение в вере, несмотря на ее потенциальные недостатки.
– Да… – выдохнула Хлоя, после чего на какое-то время замолчала. – Могу я спросить тебя кое о чем личном?
Ричард приподнял бровь, его губы изогнулись в слабой улыбке.
– О боже. Не нужно сообщать мне, что тебя что-то интересует, солнце. Спрашивай, – ответил он беззаботным тоном.
– Ты сказал мне, что люди использовали тебя ради денег, притворяясь, что любят тебя? – спросила она, осторожно подбирая слова.
– Мхм, – небрежно кивнул он.
– И это никогда не причиняло тебе боли? Я не знаю… это звучит… грустно? – спросила Хлоя с неподдельным любопытством.
Он пожал плечами, его поведение оставалось невозмутимым. Слова Ричарда были сдержанными и деловитыми, создавая атмосферу загадочности вокруг его прошлого и его способности ориентироваться в нем, не оставляя глубоких шрамов.
– Ну, я думаю, это зависит от того, что ты понимаешь под болью. Если ты про эмоциональную боль, то нет, не особо. Так устроен мир.
– Ты когда-нибудь был влюблен? – спросила Хлоя.
– Что ты определяешь как любовь? – ответил он с лукавой усмешкой.
– Ну, в твоем понимании, – она пожала плечами, надеясь услышать его точку зрения.
Он на мгновение задумался, устремив взгляд вдаль.
– Я не знаю… Любовь – сложная штука, смесь эмоций, желания и привязанности. Я был влюблен, поглощен желанием и даже одержим. Но настоящая любовь? Это сложный вопрос. Возможно. Но ничего хорошего из этого не вышло.
Хлоя поняла, что его эмоции оставались для него самого чем-то вроде загадки, если он не мог с уверенностью сказать, испытывал ли он любовь.
– О, – ответила она с оттенком сочувствия в голосе, – мне жаль это слышать.
– Это жизнь, Хлоя, – искренне рассмеялся он. – Любовь – это не сказка, которую изображает Голливуд. Иногда она красива, но чаще всего она приносит боль.
Его голос звучал так, словно он давно примирился с этой реальностью. Хлоя не могла не согласиться, признавая сложности любви, особенно когда она рассматривала их собственные отношения.
– Да, – тихо пробормотала она, – иногда и то, и другое.
– Действительно, – согласился он. – Будь осторожна с тем, кому отдаешь свое сердце.
Она не смогла удержаться от горького смешка. Его совет звучал иронично, учитывая ту боль, которую он ей причинил. Раны от его прошлых поступков все еще гноились, как бы старательно она их ни скрывала.
Почувствовав напряжение, он сжал губы и указал на дверь.
– Может, зайдем внутрь, в тепло? – предложил он, тонко приглашая на данный момент оставить эту тему позади.
Когда они вернулись в комнату, Хлоя игриво запрыгнула на кровать, не сводя глаз с Ричарда.
Захваченный теплотой в ее взгляде и легкой, искренней улыбкой, он спросил:
– Что тебя так забавляет?
– Я не знаю, – просто ответила она. – Ты красивый, и я скучала по тебе.
– Ну, разве ты не лучик солнца? – он тихо засмеялся, присоединяясь к ней на кровати.
Она обняла его сзади, повернув его лицо к себе и скрепив их воссоединение поцелуем.
Она испытывала сильную тоску по нему после их воссоединения. Когда их поцелуй прервался, он слегка откинулся назад, с игривыми нотками в голосе заметив:
– Ого, сколько страсти ты скрываешь в своем маленьком сердце?
Она прикусила губу, скрывая свой восторг, и ответила с озорным блеском в глазах:
– Узнаешь.
Ричард не смог удержаться от искреннего смеха над ее ответом. Ее пылкий дух и энтузиазм, несомненно, были неотразимы.
– С удовольствием. Но, кстати, ты не голодная? – спросил он.
Ее глаза заблестели от предвкушения, и она с готовностью кивнула.
– Да!
– Тогда пойдем.
7.
Хлоя наслаждалась каждым кусочком ягненка на своей тарелке. Нежное мясо практически таяло у нее во рту, и каждый ароматный кусочек, казалось, вновь уносил ее далеко за пределы физического пребывания в его столовой.
Ричард, сидевший напротив нее, медленно ел красную рыбу, смакуя каждый кусочек.
Ее мир, казалось, обретал свои краски, как будто кто-то взял ненасыщенный холст и начал рисовать его заново. Присутствие Ричарда, сама суть того, что он сидел напротив нее, были подобны оживляющему эликсиру. Это вдохнуло жизнь в то бледное существование, в котором она оказалась в ловушке.
Всплеск эмоций и ощущений был поразительным, но бодрящим. Хлоя изо всех сил старалась выразить словами глубину своих чувств. Наконец, она нарушила молчание, в ее голосе слышались благоговейный трепет и удивление.
– Такое чувство, что я чувствую все сразу… если ты понимаешь, что я имею в виду?
– Волна эмоций может сделать тебя могущественным человеком, моя дорогая, – сказал он мягким, но глубоким голосом. – Но куда направить эту мощь, решать тебе. Независимо от того, станешь ли ты святым или варваром, твоя внутренняя сила сделает тебя великим. Однако, я боюсь, что выбор всегда будет не только за тобой.
– А ты кто? – поддразнила она. – Святой или варвар?
– Я произвожу на тебя впечатление святого? – Он присоединился к ее смеху. – Я далек от этого, солнце. И мы оба знаем ответ.
Смех Хлои наполнил элегантную столовую, создав краткий оазис радости посреди их беседы. Комната была украшена со вкусом подобранным декором и мягким рассеянным освещением.
Внезапно спокойный голос горничной Ричарда прорезал смех, как лезвие ножа: "Мистер Стерлинг."
Ричард, который был поглощен присутствием Хлои, медленно отвел от нее взгляд, неохотно отрываясь от их увлекательной беседы.
– Миссис Моника у ворот, хочет вас видеть, – продолжила горничная.
Выражение его лица мгновенно изменилось, и шок, отразившийся на его лице, был каким угодно, только не приятным. Внезапная перемена в его поведении озадачила Хлою, теперь ее глаза были устремлены на него в поисках ответов.
Он заколебался на мгновение, словно борясь с внутренним конфликтом. Затем, едва заметно покачав головой, он вновь обрел свойственную ему уверенность в себе.
– Открой ей, – приказал он горничной, скрывая беспокойство, которое на мгновение охватило его.
Когда горничная вышла, чтобы впустить неожиданного посетителя, взгляд Хлои был прикован к Ричарду, который поднялся со своего места.
– Кто это?
– Сейчас и познакомитесь, – натянуто улыбнулся Ричард.
Она с нетерпением наблюдала, как высокая, хорошо сложенная женщина уверенно вошла в комнату. Одежда ее была простой, но в ней чувствовались стиль и утонченность, а волосы пшеничного цвета красиво обрамляли ее лицо.
Глаза Хлои расширились от удивления, когда она увидела открывшееся перед ней зрелище. Однако, что по-настоящему поразило ее, так это сверхъестественное сходство между этой женщиной и ней самой. У них была одинаковая фигура, один и тот же завораживающий цвет глаз, и даже их прически и стили одежды казались странно похожими.
Когда грудь Хлои сдавила неприятная волна эмоций, она задалась вопросом, что значила для Ричарда эта неожиданная гостья и как она была связана с их сложным миром.
– Что-то случилось? – спросил Ричард, его тон был тщательно нейтральным.
– И я рада тебя видеть, – холодно ответила Моника. – Ее пристальный взгляд обратился к Хлое. – Кто это? – Она пренебрежительно кивнула в сторону Хлои. – Твоя новая пассия?
Ричард сделал глубокий вдох и попытался разрядить напряжение.
– Брось, Мони. Не будь такой грубой.
Хлоя не могла избавиться от чувства неловкости, наблюдая за динамикой отношений между ними. Высокомерие Моники ей не нравилось, и она поймала себя на том, что борется с неопределенностью. Игнорируя Монику, Хлоя обратила свое внимание на Ричарда и многозначительно спросила:
– А это, я так понимаю, твоя бывшая?
Мелодичный смех Моники наполнил комнату, когда она ответила.
– О, детка, это ты его будущая бывшая. А я его бывшая жена.
Раздражение Ричарда было очевидным, когда он закатил глаза, в то время как сердце Хлои упало, как тяжелый камень. Известие о прошлом браке Ричарда ошеломило ее. Он никогда раньше не упоминал о том, что женат, и чувство секретности и неизвестности пронзило ее волной шока. Она задалась вопросом, что еще он может скрывать.
Химия, которую эта девушка разделяла с Ричардом, теперь приобрела другой оттенок. У них была глубокая история, общее прошлое, и Хлоя стояла со стороны, наблюдая за происходящим, не имея понятия о том, что произошло. Страх потерять связь, которую они только что восстановили, терзал ее. Она только что нашла его, и мысль о том, что может потерять, была невыносима.
Нарушив минутное молчание, Ричард небрежно спросил:
– Дейзи с тобой?
– В машине, – кивнула Моника.
Хлоя не успела задаться вопросом об очередном новом имени, когда Ричард со вздохом спросил:
– Зачем ты пришла?
Моника стрельнула глазами в его сторону.
– Я узнала, что твой отец умер. Решила поддержать тебя. – Ричард ухмыльнулся: он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но Моника перебила его. – У тебя есть яблочный сок? – небрежно спросила она и, не говоря ни слова, направилась к холодильнику.
Между ними существовала очевидная химия, которую Хлоя не могла игнорировать. Это заставило ее сердце учащенно забиться от ревности. Она чувствовала себя посторонней на этом воссоединении. Неожиданное появление бывшей жены Ричарда и их фамильярность заставили ее бороться с эмоциями, которых она не ожидала.
В этот неловкий момент они оба наблюдали за уходом Моники.
Их общее молчание было нарушено появлением знакомого лица. Чарли вошел с теплой улыбкой на лице, протирая заспанные глаза.
– Привет, солнышко! – его веселое приветствие осветило комнату. – Я уж боялся, что мне придется связаться с тобой через Джонни.
Хлоя не смогла удержаться и ответила на его теплую улыбку, искренне радуясь видеть своего друга. Чарли, с его взъерошенным видом и полусонным состоянием, казался глотком свежего воздуха в этой напряженной атмосфере. Однако она знала, что заявление Чарли о том, что он боится потери контакта с ней, было всего лишь прикрытием. Его эпизодическое присутствие зеркалило ее отношения с Ричардом, исчезая, когда их общение ослабевало. Несмотря на ее смешанные чувства, вид старого друга был ей приятен.
– Но я знал, что вы помиритесь! – игриво продолжал Чарли. – Мои экстрасенс… – Он резко замолчал, заметив Монику, появившуюся из-за угла. Его глаза расширились, в них плясало озорство. – Моника? – Чарли потребовалось мгновение, чтобы оценить ситуацию, переводя взгляд с Моники на Ричарда и Хлою. – О, какая драма, – язвительно заметил он с полуулыбкой на лице.
Ричард не смог удержаться от тихого смешка, качая головой над выходками Чарли. Моника, с другой стороны, ответила неодобрительным тоном:
– О, ты все еще здесь? Все еще живешь за его счет?
– Моника, прекрати, – вмешался Ричард, закатив глаза.
– Как видишь, – ответил Чарли, сохранив свою насмешливую улыбку.
Хлоя чувствовала себя все более неуютно, как посторонняя в этой паутине общей истории. Чувство отчужденности пробудило в ней ревность, поскольку она знала, что эти трое связаны историей, в которой она не принимала участия. Зависть грызла ее, и она страстно желала быть частью той связи, которая существовала между этими троими.
Моника приподняла бровь, в ее голосе прозвучали нотки любопытства и обвинения
– И ты, Ричи, все еще таскаешь его с собой.
Ответ Ричарда был беспечным, он просто пожал плечами. Хлоя, которая молча наблюдала за происходящим, не могла не заметить, что Моника использовала имя "Ричи", которое, как она знала, Ричарду не нравилось. Тем не менее, он предпочел не отвечать на комментарий Моники.
– И где же свет моих очей? – влез Чарли.
Ответ Моники был резким, ее тон явно неодобрительным:
– Не называй ее так.
– Она в машине, – Ричард кивнул в сторону двери, и Чарли сразу вышел из комнаты.
Хлоя больше не могла выносить двусмысленности: "О ком вы?"
На лице Моники появилась довольная улыбка, она явно наслаждалась замешательством Хлои.
– О, он что, тебе не сказал?
Хлоя чувствовала себя совершенно потерянной в этом разговоре. Будто ее лишили какого-то тайного знания.
– Мони, успокойся, – раздраженно сказал Ричард. Затем он переключил свое внимание на Хлою, его голос приобрел непринужденный тон. – Да, у меня есть дочь. Затем он снова повернулся к Монике, его поведение сменилось возмущением. – Серьезно, зачем ты пришла?
Сердце Хлои упало от этого откровения. Дочь? Ричард никогда не упоминал о том, что у него есть ребенок, и теперь он обсуждал это так же спокойно, как обсуждают погоду. Ощущение секретности и скрытых слоев в его жизни становилось все более тревожным. Она испытала острое чувство предательства.
Самодовольное поведение Моники не помогало. Ее очевидное удовольствие от замешательства Хлои подпитывало растущую боль в груди девушки. Она отчаянно хотела разобраться в ситуации и мотивах Ричарда хранить это в секрете.
Вопросы, на которые не было ответов, проносились у нее в голове. Сколько лет было дочери Ричарда? Почему он скрывал ее существование? Чего еще она не знала о его жизни? Это внезапное откровение выбило почву у нее из-под ног, и она изо всех сил пыталась найти опору среди неопределенности и секретности, которые теперь окружали их отношения.
Улыбка Моники была пронизана чувством удовлетворения, когда она прислонилась к стене, не сводя взгляда с Ричарда.
– Как я уже говорила, Ричи, я пришла поддержать.
– Мне не нужна твоя поддержка, – сказал он, его поза оставалась напряженной.
Брови Моники сошлись в едва заметном проявлении нерозности, ее улыбка исчезла.
– Может быть, ты забыл, но он был ее дедушкой. И ты даже не соизволил позволить ей попрощаться с ним.
Ответ Ричарда был кратким, и его, казалось, ничуть не смутила подразумеваемая критика Моники. Его голос оставался холодным и отстраненным, как будто это был тривиальный вопрос.
– Она едва знала его. Я не думаю, что ей было бы невероятно приятно проводить время на похоронах, окруженной горем.
Когда Чарли вошел в комнату, он держал на руках маленькую девочку, которая выглядела как живое отражение Ричарда. Хлоя была очарована поразительным сходством между ними. У девочки, которой было около трех лет, были такие же пленительные темные глаза, волосы цвета воронова крыла и улыбка, способная растопить сердце любого, как и у ее отца. Хлоя была поражена тем, какой красивой и невинной казалась эта маленькая девочка, миниатюрная версия загадочного Ричарда.
Глаза маленькой девочки заблестели от восторга, когда она закричала: "Папа!" Чарли осторожно опустил ее на пол, и с удивительным проворством она бросилась к Ричарду, ее маленькие ножки застучали по полу.
Ричард, бесстрастное выражение лица которого сменилось теплой улыбкой, умело подхватил ее на руки.
– Привет, моя сладкая, – Он запечатлел нежный поцелуй на ее мягком лбу, вызвав заразительное хихиканье и заставив глаза Дейзи сощуриться от восторга. – Ты так сильно выросла, – тихо восхитился Ричард, нежно взъерошивая пальцами ее волосы. – Я скучал по тебе.
Любопытство Хлои росло. У нее было так много вопросов. Почему Ричард никогда не упоминал о своей дочери? Какова была их история?
– Как насчет того, чтобы дать мне минутку поболтать с мамой, а потом я вернусь к тебе? – нежно чмокнул ее в нос Ричард . – Договорились?
Маленькая девочка в ответ очаровательно надула губки.
Не теряя ни секунды, Чарли приступил к действию, протянув руку, чтобы забрать Дейзи из рук Ричарда.
– Давай, зайка, пошли повеселимся, пока эти скучные взрослые разговаривают о своих скучных взрослых делах.
Дейзи залилась смехом, ее глаза озорно заблестели, когда она радостно подхватила: "Лисенок!" Она игриво захлопала в ладоши и прижалась к Чарли.
Моника выразила свое неудовольствие неодобрительным цоканьем:
– Отпусти ее. Она не пойдет с тобой.
В этот момент игривая атмосфера, казалось, сменилась чем-то более напряженным. Стало очевидно, что подшучивание между Чарли и Моникой было не просто шуткой; под поверхностью кипела неподдельная неприязнь. Чарли бросил враждебный взгляд на Монику, его глаза встретились с ее.
– О, правда? – с сарказмом спросил он. Его пристальный взгляд по-прежнему был прикован к Монике, словно призывая ее продолжать.
Хлое было странно видеть его таким. Он постоянно представал беззаботным, шутливым парнем, и видеть такую злобу в нем было пугающе. Она и представить не могла, на что он способен.
Когда напряжение нарастало, Ричард быстро вмешался, встав между ними, чтобы предотвратить дальнейшую конфронтацию.
– Иди, Чарли, – сказал он, в его голосе звучали властные нотки.
Хлоя наблюдала за словесным поединком, все еще чувствуя себя посторонней в этой запутанной семейной драме.
Слова Ричарда были произнесены бесстрастным тоном, лишенным какой-либо искренней озабоченности сложившейся ситуацией.
– Может, будешь избегать ссор при ребенке? – Небрежным взмахом руки он укрепил свой авторитет. – У тебя нет права решать. Это мой дом, и Дейзи в том числе мой ребенок.
Реакция Моники была отмечена нервным хихиканьем, отражавшим ее беспокойство и дискомфорт, который она испытывала. – Твой ребенок? – с сарказмом сказала она. – Серьёзно? В чем проявляется твое отцовство?
Ричарда, казалось, не смутил скептицизм Моники. Выражение его лица почти не изменилось, и он продолжал излучать спокойствие и некоторую отстраненность.
– Ты прекрасно знаешь, что, помимо обеспечения настоящего, я гарантирую, что у нее будет безопасное и успешное будущее.
– И ты доверяешь ее наркоману? – недовольно выпалила Моника. – Замечательно.
– Прекрати. – Терпение Ричарда было на исходе. – Я доверяю ему, как себе. Ты сводишь всю его личность к одному факту, хотя мы оба знаем, что причина не в том, что ты переживаешь из-за Чарли.
Раздражение Моники становилось все сильнее, и в ее словах слышалась нотка обиды:
– Прошло столько лет, а ты все еще прилип к нему, как пиявка. Зачем тебе тогда вообще нужны отношения? Семья? Любовь?
Тон Ричарда стал нечитаемым, его эмоции скрылись за маской безразличия:
– Не твое дело. Ты пришла, чтобы закатить истерику
– Ей нужен отец!– она раздраженно вскинула руками, подчеркивая свою точку зрения.
Ричард, однако, оставался решительным, его позиция непоколебима:
– Мы уже обсуждали это.
– Я не… – запротестовала Моника.
– Может, отойдем? – оборвал ее Ричард.
Моника взглянула на Хлою, ее выражение лица на мгновение дрогнуло, а затем она плотно сжала губы. Без дальнейших слов она повернулась и вышла из комнаты, Ричард последовал за ней. Он бросил на Хлою непроницаемый взгляд, оставив ее в состоянии эмоционального смятения.
Хлоя осталась одна, ее мысли кружились вихрем. Жена. Ребенок. Это откровение ошеломило ее, Ричард никогда даже не намекал на эту часть своей жизни.
Движимая ненасытным любопытством, она не могла устоять перед желанием узнать больше, понять скрытые стороны жизни Ричарда. Ее ноги двигались почти сами по себе, когда она медленно приближалась к двери, за которой скрывался разговор, который ей не полагалось слышать.
Наклонившись поближе к двери, она напряглась, пытаясь уловить какие-нибудь обрывки разговора. Приглушенные голоса Ричарда и Моники доносились сквозь барьер, их слова были дразняще близки, но удручающе неразборчивы. Хлоя чувствовала себя посторонней в своей собственной истории, изо всех сил пытаясь собрать воедино головоломку жизни Ричарда.
Смех Ричарда нарушил тишину, его тон был полон недоверия:
– На что ты надеялась? Что заставишь меня передумать?
– Я надеялась поговорить с тобой, – голос Моники звучал серьезно.
– О чем? – ответил Ричард с видом незаинтересованности, вероятно, закатив глаза.
– О Дейзи.
– О, правда? – В тоне Ричарда прозвучала насмешка. – И чего же ты хочешь? Чудесного воссоединения? – Он усмехнулся, на мгновение прервав разговор. Затем, после короткой паузы, его голос вернулся к своему обычному, отстраненному состоянию. – Я не люблю тебя, Моника.
Хлоя напрягалась, чтобы уловить каждое слово. Известие о существовании Моники и их ребенка вызвало в ней бурю чувств. Ее сердце бешено колотилось, когда она пыталась постичь сложную паутину отношений, разворачивающуюся за дверью. Ей не терпелось узнать больше об истории, которую он скрывал, и расшифровать связи между вовлеченными в это людьми.
Обида и гнев тоже начали закипать. Хлоя не могла не почувствовать укол горечи из-за скрытности Ричарда. Сложившаяся ситуация оставила у нее чувство дезориентации и неуверенности в том, как действовать дальше.
Слова Ричарда, казалось, глубоко задели Монику. После паузы Моника, наконец, нарушила молчание, ее голос дрожал, когда она заявила:
– Я пришла ради Дейзи.
Однако Ричард ответил приглушенным, почти пренебрежительным смехом, его цинизм и скептицизм были ощутимы.
– Мы оба знаем, что это не совсем так.
Молчание Моники в ответ на смех Ричарда продемонстрировало ее уязвимость и неспособность в полной мере выразить свои чувства в тот момент. В комнате повис груз их невысказанного прошлого.
– Мы заключили сделку, не так ли? – снова заговорил Ричард.
– Но ты должен появляться в ее жизни! – Моника повысила голос. – Хотя бы иногда! Она должна, по крайней мере, знать своего отца!
– И что это ей даст? – тон Ричарда оставался отстраненным и прагматичным. – Мое отсутствующее присутствие? Это только причинит ей еще большую боль.
Разговор в конечном счете закончился неловким молчанием.
– Это твое окончательное решение? – голос Моники дрогнул.
На мгновение воцарилась тишина, которую Моника нарушила тяжелым вздохом, звук ее обиды и печали заполнил пространство.
В конце концов, после очередного периода молчания, Ричард заговорил, и в его голосе прозвучала отрешенность.
– Похороны состоялись 5 дней назад.
– Замечательно, – ответ Моники был полон уязвленной горечи.
Слушая их разговор, Хлоя размышляла о сложности их отношений и о том, что Ричард чувствовал к Монике. Их история оставалась для нее загадкой. Голоса в соседней комнате становились тише, их слова становились неразборчивыми.
Шаги Хлои были неуверенными, когда она отошла от двери, ища утешения в тишине дома. Что Ричард чувствовал к Монике? Какая у них была общая история?
Ричард вошел в комнату с виноватой улыбкой, как будто намеревался обойти стороной только что разорвавшуюся бомбу. Его взгляд упал на тарелку Хлои, и он попытался разрядить растущее напряжение:
– Ты еще не закончила?
Хлоя, однако, была шокирована дерзостью его попытки сменить тему. Она уставилась на него со смесью недоверия и негодования, написанной на ее лице.
– Ты это серьезно? – возразила она, не веря, как ему удавалось избежать присутствия слона в комнате
Ричард небрежно прислонился к стене, скрестив руки на груди, казалось бы, ничуть не обеспокоенный ее реакцией.
– Нет. Давай, начинай.
– Начинать? – Хлоя нервно усмехнулась от негодования. – Ты что, издеваешься? Почему ты мне ничего не сказал? – ее голос дрожал от волнения.
Ричард приподнял бровь, сохраняя самообладание перед лицом ее разочарования.
– Не вижу причин, – ответил он будничным тоном.
Это откровение было слишком тяжелым для Хлои, и она не могла удержаться, чтобы не высказать все, что думает.