Мари Сав
Пять мгновений любви
Девочки светились от счастья, что они все же приняли участие, Яра настороженно смотрела на себя в зеркало, а Влада позвала маму, чтобы та оценила.
Яра от всей души обняла каждую и побежала одеваться. Она хотела прийти пораньше, чтобы докрасить последние облачка, а теперь, когда стала выглядеть, как принцесса, ей захотелось, чтобы Юра ее такой увидел. С одной стороны, она была рада, что услышала его слова про отношения заблаговременно, пока не успела с головой заинтересоваться им. С другой стороны, внутри нее сидела типичная девушка, с такой большой буквы Д, которая хотела показать, что он теряет.
Владислава лежала на кровати и смотрела, как она надевает любимые серые джоггеры, спортивный топ и сверху белую короткую футболку.
– Ты начала ярче одеваться, и что-то в целом в тебе изменилось.
– Тебе так кажется, потому что мы реже стали видеться.
– Возмооожно, – зевнула она и сладко потянулась. – Так классно, что я успела застать тебя дома, а то ходила бы ты сейчас все еще с бигудями.
– Ага, и умерла бы с ними, – мрачно пошутила Ярослава, представляя, как они намертво цепляют волосы. – Я бы ни за что на них не согласилась, просто потом принесла бы вкусняшек, и обиды как ни бывало.
– Ты знаешь, что слишком много им позволяешь? Перестань.
– О чем ты?
– Живи так, как хочешь ты, и делай то, что хочешь ты. Слишком много своего времени им уделяешь, раньше хотя бы был Стас, который отвлекал, а теперь… учеба да дом. Потом будешь жалеть. Это тебе мое напутствие в честь девятнадцати лет.
Упоминание Стаса отдалось ноющей болью в груди, но Яра постаралась отодвинуть слова Влады подальше, хотя и понимала, что доля правды в них есть.
– Легко тебе говорить, ты не живешь с ними.
– Если будет возможность, съезжай, попробуй самостоятельной жизни, – Влада еще раз сладко потянулась и зевнула.
Перед выходом Яра все-таки позволила Маше посыпать ей на волосы немного звездочек, зная, что они сейчас все равно все осыпятся, а сестренка будет счастлива. Теперь она точно чувствовала себя какой-то волшебной и совершенно другой, а может быть, это так на ней сказывалось то, что на целый год стала старше. В любом случае ей это нравилось. Мир стал ярче, красочнее, все ощущалось более остро. Хотелось улыбаться всем прохожим и подпевать песни, которые доносились из проезжающих машин.
***
Юра подготавливал последние боковые крепления для их трехэтажной конструкции, оставалось совсем немного, буквально работы на часа два, а до концерта оставалось четыре дня.
Рядом стоял Савелий, просматривая заведения, где можно было бы устроить вечеринку для первокурсников.
– Почему в этом году в пятницу? Все места либо заняты, либо не смогут нас вместить, – жаловался он.
– Давай проведем в другой день? – предложил Юра, тыльной стороной руки смахивая со лба капельку пота.
– В субботу – та же картина, в воскресенье никто не согласится, только те, кому наплевать на пары в понедельник, а через неделю смысла нет что-либо устраивать.
– Предложи юрфаку объединиться? По любому ведь они спохватились раньше нас и уже все забронировали.
– Ну уж нет, предлагать ей я ничего не буду, – проворчал Савелий, набирая очередной номер. Юра лишь нахмурился, не понимая, чем его другу так не угодила Лера.
– Привет!
Он удивленно поднял голову, взирая на объект их обсуждения. Культорг юридического факультета стояла все в той же толстовке, волосы ее были собраны в хвост, а в руках она держала кожаный голубой блокнот.
– Вы нашли место для вечеринки?
– Нет, – решил приветливо ответить Юра, прежде чем Савелий опомнится. – Немного припозднились, мест свободных нет.
– Я тоже в этом году что-то… – она почесала переносицу ручкой, – сплоховала. Есть место, не ахти какое, музычка конца 20 века играет, но зато огромное пространство, и оно свободно. Немного не хватает на аренду, давайте объединимся?
– Давай! Мы согласны, – внезапно поддакнул друг, а когда они обменялись контактами и Лера ушла, пояснил: – Ну чего ты так на меня смотришь? Она сама предложила.
Савелий отошел, а на его замену пришла Вита. Она на него снова обижалась, чем жутко раздражала. Рядом с ней он за последнюю неделю стал чувствовать себя постоянно в чем-то виноватым. На этот раз причиной были те самые облака, которые разукрашивала Яра, потому что вчера, когда она не появилась, Вита захотела сама закончить, но он ей не разрешил.
Юра знал, что Воронцова придет, она никогда не подводила. Он это понял еще на новогодних каникулах. Но теперь волновался, что она больше не появится, и злился на себя за это. За последнюю неделю мог по пальцам пересчитать те моменты, когда не думал о Ярославе. В основном – когда он спал, но этой ночью даже во снах от нее не получилось скрыться. Проснулся с плохим настроением и с радостью бы остался в том сне до конца своих дней.
Вита молчала, Юра тоже не торопился начинать диалог. Последняя доска была бракованная, буквально разваливалась в руках на щепки. Заменить ее было уже нечем, приходилось довольствоваться тем, что осталось.
Доходило почти три часа, когда он услышал ее голос на лестнице, Яра с кем-то разговаривала, интонация у нее был донельзя счастливой. Предательское сердце сделало кувырок, ладони стали ледяными, а он лишь ненавидел себя за то, что так на нее реагирует, и заставлял сосредоточиться на непослушной доске, пытаясь ее распилить.
Внезапно пила сорвалась и огромная щепка полетела в него. Чисто инстинктивно прикрыл лицо рукой, но не успел. Бровь пронзила острая боль, и он почувствовал, как по лицу потекла теплая и вязкая струйка. Кровь.
– Юра! – вскрик Виты раздался совсем рядом. Она подбежала и попыталась схватить его за руку, которой он зажимал рану, чтобы посмотреть, но он увернулся.
– Не трогай!
– Боже, надо срочно промыть и обработать! Дай мне посмотреть, у меня аптечка есть. Юра, прошу отпусти руку!
Бровь неприятно ныла, а сама боль распространялась по всему лбу, отчего даже глаза открыть было невозможно, кровь продолжала идти. Он чувствовал ее тепло на пальцах и запах металла, а еще небольшую пульсацию в месте пореза.
Кто-то взял его за руку, а в воздухе появился запах шоколадки баунти.
– Это я, Юра, – спокойно сказала Яра. – Убери, пожалуйста, руку. Я не буду трогать, лишь посмотрю.
Ее спокойный голос внушал полное доверие, и будто даже запах крови ушел на задний план, уступив ее – терпко-сладкому, вкусному, как пахнут мечты. Он медленно подчинился, но глаза открывать не спешил.
– Нужно что-то, чем можно зажать. Чистая тряпка, бинт, вата? Есть у тебя в аптечке что-нибудь? – спросила Ярослава, обращаясь к Вите.
– Я вчера весь б-б-бинт потратила… могу сходить…
– Понятно, – перебила Яра. Затем он почувствовал, как она все же приложила что-то мягкое к его лицу. – Постарайся этот глаз не открывать, ладно? – легонько провела по его волосам, разгладила между бровей морщинку, так как он хмурился от боли. – Будет неприятно, если кровь попадёт, пока мы идем в медпункт.
– В медпункт? – переспросил Юра. – Где он?
– Этажом ниже в спортивном отсеке, только не говори, что ты проучился здесь четыре года и не знал об этом?
Юра не знал, Вита, видимо, тоже, потому что услышал от нее уточняющий вопрос. Он почувствовал, как Яра потянула его наверх поднимая за собой с пола. Одной рукой держал ткань, за другую его взяла Воронцова. Ее ладонь была удивительно теплой, а еще уверенной, если такое вообще возможно было сказать про руку. За ней просто хотелось следовать. Пусть она бы повела на край земли или на верную смерть.
Они шли какими-то узкими коридорчиками, а он лишь смотрел одним глазом себе под ноги и видел ее серые кроссовки. Яра шла медленно, то и дело оборачиваясь на него, он это чувствовал. Им пришлось подняться на три этажа вверх по крутой старой лестнице, пройти на другую сторону коридора, в котором узнал складские помещения для спортивного инвентаря, а дальше спуститься на четыре этажа вниз. В нос ударил запах антисептика, спирта и бинтов.
– Боже, что случилось с твоим парнем?! – послышался голос женщины. Юра уже открыл рот, чтобы опровергнуть то, что он является ее парнем, но Яра на это даже не обратила внимание.
– Ему щепка в бровь попала.
Его усадили на скамью, обтянутую резиновой клеенкой, хотя про себя он решил, что она похожа на кушетку, только довольно высокую. Он покорно убрал руку от лица, пока шершавые пальцы прощупывали область вокруг.
– Повезло тебе, что глаз не затронут. Медсестра сегодня, как назло, пораньше отпросилась. Я тебе сейчас дам раствор, промой ему рану, пожалуйста, пока я схожу за инструментами.
– За инструментами?
– Придется зашить, не переживай, к свадьбе все заживет.
Он хотел добавить, что к свадьбе, которой никогда не будет, вряд ли что-то сможет зажить, но решил промолчать. Рядом поставили что-то металлическое, послышались удаляющиеся шаги, и врач вышла. Юра положил ткань, которую продолжал сжимать все это время, рядом с собой, и почувствовал, как Ярослава вклинивается к нему между ног.
Она аккуратно приподняла за подбородок его лицо, скользя пальчиками по коже, покрытой щетиной, отжала бинт и легонько приложила к ране, из которой, как ему казалось, уже перестала идти кровь.
Раздирающая боль полоснула по лицу, распространяясь и противно пульсируя. Жжение словно разрывало кожу изнутри. Он дернулся, схватившись за нее, впиваясь пальцами в тело.
– Ты ведь уже большой, ну-ка терпи! – тихо произнесла Яра, легкими движениями смывая кровь вокруг пореза.
– Больно, – буркнул Юра, напряглась всеми мышцами и чувствуя, что сейчас зажжет с новой силой.
– У парней болевой порог ниже, а нам еще рожать надо, – как-то сумбурно произнесла она, а он не смог удержаться, чтобы не подколоть:
– Ты так сказала “нам”, будто нам с тобой.
– Начинаешь шутить свои дурацкие шутки, это уже радует, значит, жить будешь.
– И сколько же рожать “нам”? – решил продолжить, замечая, что с разговором отвлекается от боли.
– Пятерых.
– Кажется, я влип, – пробормотал еле слышно, а после сразу осознал, что впивается руками в ее талию.
Кожа под подушечками пальцев была нежная до такой степени, что казалась бархатной. А он продолжал сдавливать, оставляя синяки, хватаясь за нее, как утопающий за соломинку.
Ярослава молчала, а он не хотел отпускать ее.
Воображение подкинуло ему другую яркую картинку: в какой позе можно еще так же держать руки, отчего его уши покраснели, а ему стало нестерпимо жарко.
Больно уже не было. Он лишь чувствовал мягкость кожи и представлял, что если чуть ниже опустить руки, то дотронется до пояса штанов, а потом пролезет пальцами под резинку, сожмет ягодицы, притянет к себе и будет до исступления целовать. Покрывать горячими поцелуями каждый сантиметр ее тела.
Юра пытался не терять связь с реальностью, но переключиться уже было невозможно. Фантазия, почувствовав свободу, вовсю наслаждалась этим моментом. Даже металлическая кушетка, на которой он сидел, показалась ему заманчивой, мягкой и удобной.
– Юра, что с тобой? – внезапно поинтересовалась Ярослава.
Горло пересохло, он облизнул сухие губы, но это мало помогло.
– Ч-что?
– Ты не дышишь? Тебе плохо?
Только сейчас он осознал, что задержал дыхание, и его ему чертовски не хватало также, как и тех поцелуев, о которых он только что замечтался. Юра постарался медленно и спокойно вдохнуть, а не как умирающий тюлень на льдине, показывая, что он дышит, отчего стала кружиться голова.
– Ты какой-то странный, – вынесла вердикт Воронцова. – То бледнеешь, то краснеешь.
– Здесь просто душно и пить хочется, – хриплый голос даже ему показался чужим.
– Рядом со мной есть только спирт.
– Рядом с тобой он и не нужен.
– Ха-ха.
Ему показалось, что Яра немного от него отодвинулась, тогда расслабил хватку, не желая давить, но она так и осталась стоять на месте, очередной раз смачивая марлю.
– Кровь уже почти не идет, чуть-чуть осталось, – наклонилась и подула на ранку одновременно с прикладыванием к ней раствора, отчего оказалась еще ближе. Юра переместил руки ей за спину, почти полностью обнимая. – Отпусти, пожалуйста, – тихо попросила она.
– Прости, я сделал тебе больно? – нехотя расцепил руки и уперся ими в кушетку.
– Нет.
Горький смешок вырвался из груди.
– У тебя кто-то есть?
Ярослава молчала. Он уже не думал, что она ответит и поэтому открыл глаза, чтобы посмотреть на нее. Она стояла напротив него, совсем близко. Юра мог разглядеть россыпь родинок на ее ключице, смешные детские мелкие звездочки в завитых волосах, которые придавали ей шарма, красные следы от его пальцев на талии. Затем его взгляд задержался на ложбинке между грудями, в которой лежал маленький золотой полумесяц. И только тут он понял, что Воронцова практически раздета.
– Хочешь честно? – спросила она, серьезно глядя ему в глаза, и, когда дождалась его кивка, продолжила. – Я вчера услышала твой разговор с Витой. Вернулась за бутылкой, а там вы разговаривали, в общем… Не хочу в тебя влюбляться, а твои действия… этому могут поспособствовать. Тебе отношения не нужны, а мне потом будет больно. И это здорово, что мы все прояснили так рано, теперь можем спокойно общаться, а это у нас получается довольно неплохо. Как считаешь?
Юра заторможено кивнул, не понимая радоваться ему или нет, потому что добился того, чего хотел, но на душе стало тяжело.
– Почему ты в нижнем белье? – он отвел взгляд, что стоило ему больших усилий, и уткнулся им в свои черные кроссовки, на которых белели капельки краски.
– Во-первых, это не нижнее белье, а спортивный топ. Во-вторых, мне нечем было зажать твой порез, поэтому я и сняла футболку.
Он глянул на белую ткань, которая оказалась футболкой, покрытой темно-бурыми пятнами.
– Вот черт, я тебе возмещу или куплю новую.
– Перестань, важнее было помочь тебе.
В этот момент вошла врач, неся металлический контейнер, в котором громыхали инструменты.
– Кровь почти остановилась, я могу идти? – спросила Яра.
– Да, дальше я сама справлюсь, можете забрать его через минут двадцать-тридцать.
Воронцова кивнула, ободряюще улыбнулась ему и ушла.
Конечно, через обещанные двадцать-тридцать минут его никто не встретил, а когда он вернулся на свое рабочее место, то увидел, что покрашенные облачка сохли на полу.
– Ты все-таки их сама покрасила? – спросил Юра Виту, не давая даже возможности поинтересоваться его состоянием. Состояния вообще не было, будто целый кусок его души отвалился и так и остался лежать где-то там в медпункте.
– Нет, то есть… Яра попросила ей помочь, и мы вдвоем докрасили эти два… Она ушла искать себе одежду, буквально минуты три назад.
Он взял свою кофту и направился к лестнице. Ярослава пожертвовала своей футболкой, Юра хотел отблагодарить. А еще мысль, что сейчас каждый смотрит на то, как она ходит в одном топе, его немного нервировала. Однако, не дойдя до лестницы, он увидел ее.
Яра стояла в белой огромной толстовке Руслана, которая доходила ей чуть ли не до колен, стеснительно улыбалась и закрывала щечки руками. Вокруг нее собрался танцевальный коллектив и еще некоторые юрфаковцы во главе с культоргом, а сам Руслан дарил огромный букет белых пионов, пока все весело хлопали и пели “С Днем рождения тебя!”, а затем собрались в кучу-малу, дружно обнимая ее. Воронцова заливалась смехом, обнимала огромный букет, толщиной с ее талию, и выглядела счастливой.
К Юре подошла Вита, тоже становясь невольной зрительницей.
– А я и не знал, что у нее сегодня день рождения, – произнёс, устало потирая переносицу и морщась от дискомфорта в брови, которая была теперь припухшей и красной.
– Ты еще успеешь ее поздравить, – тихо сказала подруга.
Он криво усмехнулся.
– Ей этого не надо, по крайней мере, точно не от меня. Пошли, Вита. Немного осталось.
***
Ярослава с бокалом шампанского сидела на широком кухонном подоконнике, обложенном подушками, в квартире своих друзей и, улыбаясь, наблюдала, как у Миши с Русланом идет жестокая борьба за звание монополиста.
Она с Сашей давно уже вылетела из игры. А вот Миша, у которого предпринимательская жилка передавалась по крови, решил до конца добить Руслана, который вообще играл в первый раз. Как говорится, новичкам везет. Саша все это время стояла за спиной Макарова и пыталась подсказать, отчего он только ворчал и отмахивался. Волнистая прядка спадала ему на лицо, пока он пытался просчитать ходы.
– Кажется, они здорово поладили, – подошла Саша, усаживаясь рядом.
– Если по окончанию игры они друг друга не убьют, то да, это можно считать дружбой, – рассмеялась Яра. – Я так давно тебя не видела! Не представляешь, как я скучаю, – она крепко обняла свою подругу. Та прижалась к ней в ответ и погладила по спине.
– Я тоже скучаю, Ярик. Мне так не хватает наших разговоров. Взрослая жизнь забирает слишком много времени.
– Все мое время забирает ужасная история, терпеть ее не могу! Тошнит до чертиков.
– Ну а парни есть нормальные на факультете? – игриво пихнула Саша локтем.
– Они в целом есть, но нормальные или нет – сказать не могу. У меня на общение даже времени нет. Легче спросить Руслана. Руслан, у нас есть нормальные парни на потоке?
– Придурки все.
– Вот, что и требовалось доказать.
– Хотя ммм… покупаю отель… хотя вот тот парень, с которым ты меня познакомила, ничего. По крайней мере на первый взгляд таким показался.
– Что за парень? – встрепенулась Саша, однако Кузнецов не услышал ее вопроса, сосредоточенно выстраивая в ряд свои красные отели. Даже кончик язык от усердия высунул.
– Пока не хочу о нем говорить. Когда придет время, я все тебе расскажу, – улыбнулась Яра, запивая свое смущение шампанским.
– Так-так-так, а кому-то он очень даже нравится!
– Не жди истории любви, Сашуля, – хмыкнула она, стаскивая со стола тарталетку с оливье. – Ему отношения не нужны, он сам сказал.
– Так заставь его пожалеть о своем мнении, – опять игриво подтолкнула плечом подругу Саша. – А Стас что? Так и не объявлялся?
– Неа, кажется, заблокировал нас.
– Нет, просто вытащил симку, и все, – произнес Миша, который, как оказалось, прислушивался к их диалогу. – Вечно бегать от нас и от проблем все равно у него не выйдет.
Ярослава задумалась над словами друга. Бегать за Стасом ей совсем не хотелось, гордость ее была затронута, да и она никак не представляла ни разговор, ни встречу с ним.
– А я не хочу навязываться, – поделилась своими размышлениями, хрустя вкусной закуской. – Тем более меня пугает то, что он высказал мои мысли: я на девяносто процентов была уверена, что он вернется… в первую очередь, из-за меня. Это так… эгоистично, что я больше не смогу смотреть ему в глаза. А еще я переживаю, как он вообще со всеми этими новостями и событиями справляется.
– Он, на самом деле, намного более устойчивый к таким вещам, чем всем нам кажется, – произнес Миша, но с такой неуверенной интонацией, будто пытался сам себя в этом убедить.
– К этому никогда нельзя быть готовым, тем более в его случае. Развод родителей всегда бьет очень больно, – сказал Руслан, наконец поднимая голову от своих карт. – Просто… мои развелись вот буквально только что, но при этом я дома, в своей стране, со своими друзьями, сестрой, отцом, а у него там ничего этого нет. Так что… Он потерял все и его можно понять.
На кухне наступила тишина, лишь из колонки доносилась песня группы Интеллект – «Танцуй». Яра смотрела в окно, на улице начинался дождь, который струйками стекал по ее отражению. Она вглядывалась в себя и понимала, что мысли уносятся далеко от Стаса и гораздо ближе к ней, к ее сердцу. Кожу все еще покалывало от обжигающих касаний, которые вскружили ей голову. Медленно, от прикосновения к прикосновению, она воспроизводила сегодняшний день. День, когда Земля совершила очередной поворот вокруг своей оси, а Юра, как искусный фокусник, достал ее сердце и прокрутил его вокруг себя.
Глава 8.
С самого утра в квартире Воронцовых была жуткая неразбериха. Каждый пытался успеть занять ванную, как минимум на полчаса, выпить кофе, в миллионный раз включить чайник, и, пока отвлекались на какую-то мелочь, чайник оказывался пуст.
Глава семейства махнул рукой и просто сидел в коридоре на табуретке с ключами от машины.
– Что, папочка, устал от нашего женского царства? – спросила Ярослава, подпирая косяк своей спальни в ожидании очереди в ванную. Она ужасно опаздывала, а Аня закрылась там, будто едет не к бабушке, а на прием к королеве.
Он тяжело вздохнул и устало потер виски. Его волосы уже покрылись ранней сединой, но глаза все еще по-молодецки блестели в темноте коридора.
– От вас невозможно устать, ты же знаешь.
– Ой, к чему это лукавство. Я ведь твоя дочка.
– Моя, – хохотнул он, внезапно вскакивая и заключая в крепкие объятия.
Папа такое позволял лишь с Ярославой, потому что ее воспитание как раз упало на его плечи, пока мама бегала с Владой по врачам из-за ее слабого здоровья. Поэтому тогда в свои десять лет Яра могла похвастаться тем, что умеет различать грибы, пасти коров, доставать аккумулятор из машины, кататься на мотоцикле (с отцом, конечно же), обыгрывать всех в нарды и немного ругаться.
– Может быть, ты все-таки поедешь с нами? – взглянул он виноватым взглядом. – Бабушка так будет рада видеть сегодня именно тебя. Да и остальные тоже.
– Мы миллион раз это обсуждали, па, – Яра закатила глаза. – Приеду на выходные.
В этот день у бабушки был день рождения. Как называла его мама – священный день в году. Все отпрашивались с работы или учебы и уезжали на двое суток в деревню к старушке. Все, кроме Ярославы.
Она до сих пор не могла пересилить себя и заглянуть в ее дом. Запах дачи проникал из воспоминаний и заставлял съежиться под его давлением, давил на грудную клетку, забирая воздух из легких.
Яра только научилась жить без света, но та темнота была другая. Она унесла с собой кусок ее детской души.
Поэтому она предпочитала встречаться на нейтральной территории – у соседей, которые приезжали лишь на выходные. Там она чувствовала себя в безопасности, а бабушка приходила к ней с целой корзинкой булочек, словно все еще просила прощение.
Ярослава еле дождалась своей очереди. Заскочила в ванную комнату, на скорую руку привела себя в порядок, приняла душ, надела джинсы и толстовку, поверх – короткую курточку и побежала на автобусную остановку, по пути набирая сообщение Руслану, чтобы начинали без нее.
Из-за спешки она пронеслась по коридору, никого не замечая, а вот на самой репетиции ее мысли постоянно улетали. Раньше танец помогал: пока тело слушалось музыки, разум был на удивление чистым, но не сейчас. Яра то и дело оглядывалась, чаще всего на то место, где раньше сидел Юра, хотя оно пустовало уже несколько дней.
– Тебя что-то беспокоит? – спросила рядом стоявшая Ксюша, когда она в очередной раз остановилась, чтобы попить воды.
– Нет.
– Кого-то ждешь? Ты постоянно оглядываешься.
– Просто так много народу, что отвлекают, – решила соврать, при этом заливаясь краской, потому что единственное, что она в жизни делала безукоризненно – это всегда говорила правду.
Яра поспешила вернуться в строй, заменяя в этот день приболевшую девушку, и постаралась сконцентрироваться на спине Руслана. Слух казался таким обостренным, что она могла поклясться, как слышит ЕГО голос, хотя он всегда говорил тихо, а в таком шуме сложно было даже разобрать музыку. Но Юры нигде не было, а мираж так и не рассеивался, отчего Ярослава злилась. Минуты тянулись бесконечно долго, а желание вновь увидеть его росло с неимоверной скоростью.
“Это неправильно. Я специально вчера сделала так, чтобы больше с ним не проводить время” – уговаривала саму себя. Ей было жизненно необходимо увидеть, узнать, как он себя чувствует и больно ли ему было, потому что она, как последняя трусиху, убежала, оставив его наедине с врачом и иглой. Боялась за собственные чувства, за собственное сердце, которое разрывалось на части от его касаний и таких неуместных вопросов.
– На сегодня всё, – долгожданное. – Завтра репетируем на сцене, всю одежду отнесите в вашу гримерную.
Ярослава вместе со всеми спустилась на этаж затхлых гримерок, освещенных лишь тусклыми единичными лампочками, окон в помещениях не было, отчего духота давила на грудь. Помогла танцовщикам все аккуратно развесить и разложить, закрыла на ключ гримерку и поднялась наверх.
– Мне надо идти, сегодня очередная встреча родителей, – понуро сообщил Руслан, поправляя волосы, которые всегда были в идеальном состоянии и идеальной длины.
– А я сегодня дома одна-а-а. Побуду в тишине и покое.
Они обнялись и разошлись в разные стороны. По привычке проверяя карман на наличие ключей, Яра их там не обнаружила, тихо выругалась и начала проверять все отделы в рюкзачке. Ключей не было. Только сейчас она поняла, что пришла в университет в другой куртке, а не привычном пальто и застонала. Собирались тучи, намереваясь залить мир своими слезами, а Ярослава стояла посреди дороги, мешая людям, и рассматривала носки сапожек.
Поехать к родителям был не вариант, да и денег на билет точно не собралось бы. К Руслану она пойти не могла, ему хватало и его семейных проблем. У Саши с Мишей чувствовала бы себя третьей лишней, а Влада была на сутках. Вышла бы из своего ликеро-водочного лишь завтра в двенадцать.
Яра попыталась себя успокоить. Глубоко вдохнула, развернулась на каблуках и поплелась в культурный центр. Решила проверить на себе, правда ли говорят, что там можно ночевать, если готовишься к концерту.
Провела несколько часов за книгой на диванчике, сходила в буфет, посмотрела две концертные программы химфака и физфака, а потом наблюдала, как зрители медленно вытекают из здания, шумно обсуждая номера. Их ждала вечеринка, они все были возбуждены и довольны, а вот что делать ей, она не представляла. Почувствовала себя ужасно одинокой и всеми брошенной.
Яра не могла понять, отчего в ее сердце появилась такая засасывающая тоска, словно черная дыра: из-за того, что она не может сейчас найти себе место, или из-за того, что ей так и не удалось увидеть Юру ни разу за день. Срок казался просто кошмарным.
А еще вспомнила, как ощущала себя точно такой же потерянной в новогоднюю ночь, и именно он первым протянул ей руку помощи.
Поразмыслив, она приняла решение вернуться в концертный зал и посмотреть, как ночью он обрастает другими декорациями, готовится к очередному концертному дню.
Зашла с самого верха, оттуда открывался шикарный вид. В зале царил полумрак, лишь на сцене светили лампы. Студенты, как муравьишки, бегали туда-сюда, что-то разбирая и собирая, играла ненавязчивая музыка, администраторы лежали на передних креслах, заняв свои посты наблюдателей. Эта ночь должна была у них пройти на исключительной силе воли и кофе.
Ярослава медленно спускалась: первый ряд, второй, третий…
Справа показалась знакомая макушка. Она бы ее и не заметила, если бы не ноутбук, лежащий на коленях и не подсвечивающий лицо.
Предательское сердце радостно запрыгало так, что Яра чуть не задохнулась от внезапно начавшейся аритмии. Придала себе как можно более безразличный и отстраненный вид и пошла по ряду между стульев к Юре.
– Привет.
Он так сильно удивился, что какое-то время просто молчал и смотрел на нее, пока наконец не вытащил наушники из ушей.
– Присяду?
– Садись, конечно, – ей показалось, или он действительно обрадовался. – Что ты тут так поздно делаешь? Разве ваша репетиция не должна была закончить в два? – Юра немного смутился от того, что выдал полезную для Яры информацию: он запомнил ее расписание.
– Решила, что эти кресла будут поудобнее моей кровати.
– В смысле?
– Переночую здесь, это ведь не запрещено?
– Нет…
– А ты что здесь делаешь? – она перебила его и кивнула на ноутбук, удобно устраиваясь на кресле и прикасаясь к его плечу своим.
– Смотрел концертные программы наших соперников, а сейчас жду друзей, чтобы уехать домой.
Ярослава расстроилась, но виду не подала.
На его брови красовался стягивающий пластырь, на котором была заметная красная капелька крови. Хотелось прикоснуться, поцеловать, подуть на его рану, чтобы она быстрее затянулась.
Юра молча протянул ей наушник, она кинула заинтересованный взгляд и приняла его предложение. Это было самое интимное, что между ними происходило за все это время. Интимнее, чем те прикосновения в медкабинете. Они соединялись тонкими проводками, которые все время пытались завязаться в узел, сплестись, чтобы намертво привязать их друг к другу.
На душу снизошло такое умиротворение, что Яра сама не заметила, как ее голова опустилась на его плечо, и она сладко уснула. Через какое-то время почувствовала, что ее подушка куда-то убегает. Ей так показалось. Когда открыла глаза, то поняла, что это никакая не подушка, а Юра, который легонько тряс ее за плечо, пытаясь разбудить. Осталось надеяться, что она не оставила на нем свои слюни, а то выражение “пускать слюни” грозилось стать не просто фразеологизмом по отношению к нему.
– Эй, Яра, проснись, – шептал он.
Свет на сцене показался слишком ярким, отчего глаза было тяжело открыть, наушник выпал, ноутбук уже был выключен, и она даже не могла предположить, сколько так проспала.
– Ой, прости, пожалуйста, – растерянно заозиралась по сторонам и только сейчас заметила, что рядом стоят его друзья. Савелий с Германом улыбались ей так, будто увидели новогоднее чудо, не иначе, и их вечная шестерка – три девушки, одна из которых была Вита. – Привет. Который час?
– Половина десятого, – Юра смотрел на нее очень внимательно, а далекий свет бросал на его лицо тени. – Мы на такси, тебя подбросить?
– Нет, спасибо. Я… забыла ключи от дома, а там никого… и в общем… – она развела руками и улыбнулась. – Переночую здесь, надеюсь, меня за дверь не выставят.
– А у друзей остаться? – подал голос Герман.
– Нет такой возможности, не переживайте, – Яра махнула рукой и первой встала. – Спокойной ночи.
Зачем она встала и куда собралась пойти, сама не поняла, но ноги говорили бежать. Уйти самой, первой, а не чувствовать будто его у нее уводят, забирают. К слову, в качестве подушки, он ей очень даже нравился.
– Постой, Ярослава, – услышала она сзади себя оклик, когда почти дошла до конца ряда, и оглянулась. Юра шел за ней своей тихой кошачьей походкой, причем не отставал ни на шаг. Яра поняла, что он даже не собирался ее отпускать. – Переночуешь у меня.
Она удивленно моргнула и лишь крепче вцепилась в лямки своего рюкзака.
– Кажется, у меня сейчас было дежавю.
– Кажется, у меня тоже. Но что поделать, если у тебя все время проблема с дверями.
– Ты прав, со мной квартиру надо брать только на первом этаже и желательно с лестницей под окном.
– Приму к сведению, – он усмехнулся, отчего Яра сразу начала таять, но выражение благодарности и восторга уже давно выдали ее с потрохами. На этот раз Юра ждал. Язык прирос к нёбу, поэтому она ему улыбнулась, без слов выражая свое согласие. Он сразу же схватил за руку и повел к друзьям.
